Текст книги "Музыка Лондона. История одной любви (полная версия) (СИ)"
Автор книги: Камилла Дюбо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
– Ну, же смелее, пари есть пари… Мы здесь одни…
– А пропади все оно пропадом, – сказал он.
Я зашла в воду, он за мной. Мы плавали на отмели, потому, что ночью опасно плавать на глубине. Веселись, как дети, брызгая друг друга, сбивая с ног, и ловя друг друга за конечности. Фредди расслабился, понимая, что мы и вправду одни. Я видела его взгляд полный желания, но почему-то он держал все эмоции в узде, где же тот прежний Фредди, который не упускал возможности заняться со мной любовью где угодно? Я подплыла к нему, проводя жадно по его груди. Он вздрогнул, понимая, чего я хочу. Я приникла к его рту, скользя языком по губам. Он уже был в огне, уже был не подвластен себе. Его руки сомкнулись у меня на талии, неся меня к кромке моря. Море омывало горячие тела. Я тихо застонала под ним, он трепетно стал касаться, целовать, пробуя на вкус соленую кожу. Я извивалась под ним, мы катались по берегу, лаская друг друга до безумия. Инициатива переходила, то уходила из моих рук. Он заполнил меня всю до донышка, боясь меня потерять навсегда. Никогда, никогда у него не было такой острой необходимости во мне, как сейчас. Он боялся без меня дышать, боялся проснуться и больше не увидеть меня вновь.
– Фредди, – я выдыхала его имя, чувствуя, что сейчас взорвется от накативших волн страсти.
Мы снова плавали, снова дурачились. Я вышла на берег, беря платье в руки.
– Нет, – он остановил меня. Прошло много времени, прежде чем он смог оторваться от меня. Он смотрел в мои затуманенные глаза страстью. Я медленно дышала, чувствуя песок на всем теле. Я положила голову к нему на грудь. Как же я была счастлива сейчас!
– Надо идти, – неожиданно произнес Фредди, выходя из тумана чувств.
– Я люблю тебя, дорогой, – я надела платье на тело, покрытое тонким слоем песка.
– Я тоже люблю тебя.
Мы не пошли домой, до рассвета гуляли по берегу, наши взгляды говорили о большем, как и наше молчание. Фредди остановил меня около каменного забора, целуя в губы. Я привела рукой по каменной кладке, чувствуя, как она осыпается. В этот миг я была переполнена чувствами, я дышала им, я жила им одним. Я открыла глаза, понимая, что плачу.
– Я с тобой, – Фредди припал к моим губам, – я с тобой, я так люблю, так люблю тебя…
***
Морской бриз приносил с собой магию. Фредди взял с собой камеру, чтобы поснимать меня. Наша духовная связь крепла с каждым мигом. Раньше мы были не одержимы страстью, жаждой обладания, пылкой близостью. Но теперь в наших отношениях было больше чего-то другого, чего-то волшебного. Я делала вид, что не замечаю, что он тайком снимает меня. Потом он попросил меня потанцевать на песке, я не знала для чего это ему нужно, но с чувством выполнила его просьбу.
Потом он убрал камеру, и пошел купаться. Я смотрела на голубое небо, ощущая какую-то пустоту. Небо было такое чистое, такое прозрачное, а ветер был таким ласковым, что можно было забыть обо всем. Я набрала в ладонь песка, продолжая смотреть на небо. От чего же было так плохо? Внутри меня, что-то мучительно сжалось, казалось, я лишилась, чего-то самого главного в своей жизни. Но у меня есть все, все, что я хотела, все к чему я так страстно стремилась всю свою жизнь, но от чего так тошно? По щекам бежали слезы, слова сами срывались с ее губ:
– Боже, боже, я знаю, что лучше уже не будет. Это конец, конец всему, что есть. Боже, Боже я хочу умереть, потому что лучше уже не будет. Это последний виток нашего счастья. Боже, Боже, я хочу умереть, хочу умереть, потому что лучше уже не будет…
Я не понимала, что говорила, эти слова шли из самого сердца. Я потянулась к сумке, доставая блокнот, быстро что-то записывая, это были стихи будущей песни «Последний виток счастья». Я захлопнула блокнот, печаль ушла, рядом со мной был он моя судьба, жизнь, дыхание. Хоть бы завтра не наступило никогда, подумала я…
Фредди.
Стемнело, звезды освещали море и песок. Морская пена, осиянная серебристыми лунными лучами, приносила в наш мир сказку. Бетти посмотрела на огонь, на догоравшие угольки, искорки летали вокруг нее, словно огненные бабочки. Она потягивала вино, ожидая меня. Я подал ей тарелку с куском рыбы, я смотрел, как она ест, пламя бросало на ее лицо огни. Между нами пробежала волна страсти. Бетти поставила тарелку рядом с собой, кладя голову ко мне на грудь. Это был волшебный миг, такой, какой, что не повториться уже никогда. Я нежно погладил ее голые ноги, стягивая через голову платье. Горел костер, горела любовь, страсть. Мы жили в эту ночь, мы любили в этот миг. Все перестало существовать, все перестало иметь значение, прошлое казалось таким нереальным, а будущие таким далеким. Дыхание жизни наполнило весь этот путь, наш путь друг другу
– Я так люблю тебя, – лепетала она под моими губами.
– Я тоже люблю тебя, не покидай меня, никогда не оставляй меня…
– Я с тобой, я всегда с тобой, дорогой…
– Малышка…
Она знала, что это когда-нибудь кончиться, знала, что у всего этого будет плохой конец, но так хотелось верить в сказку. Неужели у этой сказки будет конец? В висках стучала кровь, в груди полыхало сердце пламенем, это была магия. Рассвет мы встречали в объятьях друг друга. Я затушил огонь, подавая платье Бетти. Я молчал, и это молчание ее убивало:
– Что с тобой?
– Больше это никогда не повториться, и ты это знаешь, – я ожидал ее «почему», которое вертелось у нее на кончике языка, но она молчала, – Это было последние волшебство, ты это знаешь.
Утро прошло в молчание, Бетти знала, что в Лондоне нас ждет совсем другая жизнь. Что-то темное двигалось к нам, что-то страшное, только что мы еще не знали что…
Лето 1987.
Бетти.
Лондон встречал нас в молчаливом ожидание. Я ожидала удара со стороны прессы. Вся эта немая жизнь, напоминала притаившегося тигра в камышах, прыжок будет только каким? Журналисты убавили громкость, но по-прежнему газеты пестрили теми же заголовками. Я уже не могла, как прежде оберегать Фредди, я была дома, приходилось вести его дела, не бросать свою семью, дети нуждались во мне. Я должна, должна повторяли все кругом, но никто не спрашивал, чего хочу я. А я хотела тихого уголка, простой жизни.
Но разве это было возможно? Я оглядела свой дом, это моя крепость, мой бастион, но почему я уже не ощущала той защиты, что раньше? Ко мне подошел Рэй, целуя в щеку.
– Как отдохнули? – с легким упреком спросил сын.
– Мы не отдыхали, – ответила я, – нам с твоим отцом нужно было разобраться в себе. Все это сложно мне объяснить тебе сейчас. Слишком многое вплелось в нашу жизнь.
– Так это неправда? – Рэй сел на диван.
– Рэй, я люблю его, дорогой, и я никогда бы не была бы способна на такую подлость, – я открыла конверт, присланный с утра, – Только не это, – прошептала я.
Это было печатное анонимное послание:
Он умрет, а ты достанешься мне. Он умрет, а без ты никто. Он умрет, помни это каждый свой день, просыпаясь по утрам с ним. Он умрет…
– Мам, что с тобой? Просто кто-то решил тебя попугать, – Рэй выхватил из моих рук лист, сминая его.
– Этого кого-то я знаю, – проронила я, – сожги его, и папе ничего не говори, для него это будет ударом.
– Хорошо, это наш с тобой секрет, – я знала, что он его сохранит, и будет молчать. Они привыкли молчать, не называть чужим людям имя их отца. Я берегла Фредди. По-прежнему никто не должен о нас ничего знать. Никто. Они все разрушат тогда…
Дэвид начал угрожать, вот он прыжок тигра, который опять начал выжидать. Так встретил меня Лондон, переходя от молчания к угрозам.
***
Я встречалась с Анной на нашем месте. По ее взволнованному голосу я поняла, только что, что-то произошло. Давно что-то происходило странное. Пресса либо кричала, либо молчала и одно и другое, заставляло прислушиваться к шагам. Шла какая-то закулисная борьба, которую я не могла еще понять. Внешне все было спокойно, но ощущался запах невинно пролитой крови, запах горечи и слез.
Я пришла вся запыхавшаяся, Анна заказала мне чаю и салат, чтобы хоть как-то успокоить ее нервы.
– Что случилось? – наконец спросила она.
– Мне прислали пару дней назад анонимку, где говорили, что Фредди умрет, а я достанусь ему. МакОлла впервые за четырнадцать лет моего пребывания на сцене начал мне угрожать. Он совсем с ума сошел со своей местью, – она посмотрела на меня, делая вид, что сохраняет спокойствие.
– Его можно понять. Отец умер из-за нищеты…
– В которую он себя сам и вогнал, – перебила я Анну.
– Ты права не надо было воровать у твоего отца, все честно. Но твой отец был на недосягаемой высоте для него, а ты близкая мишень. Он любил меня, а его отец навязал тебя ему в жены, а потом стал ненавидеть из-за смерти своего отца. Ты его отвергла, а Майкл сделал то, что он сделал из мужской солидарности. Он рассчитывал, что ты не пойдешь на сцену, изнасиловав тебя, он мог получить некоторую власть над тобой, но не получил. Хотя они оба играют с тобой в кошки мышки, – Анна отглотнула чаю.
– Хотя это уже не имеет особого значения. Только для Дэвида.
– Их планы постоянно рушились, Бетти. Теперь они перешли к радикальным мерам. Им надоел твой роман, твое сопротивление. Некому нельзя доверять, наверное, ты сама знаешь. Все в вашем окружение находятся под подозрением.
– Меня не запугать, – в ее взгляде читалась сила, – Я и так некому не доверяю, Фредди сам уже понял это. Ну, ничего все еще наладиться.
– Я надеюсь, что это так.
– Все будет хорошо, – я сама себя утешала
– Да, так и будет, – Анна должна была меня поддержать.
Фредди.
Месяц подходил к концу. Мы с Беллой продолжали записи, а Бетти стала совсем домашней. Ей нравилась такая жизнь, но скоро она ей быстро надоест и она захочет заняться музыкой. Музыка была ее жизнью, как и я. Был теплый вечер, Бетти села на окно в библиотеке:
– Бетти ты где? – я искал ее по дому, – Ну, Бетти, я сгораю от нетерпения. Когда я найду тебя, тебе мало не покажется.
Бетти уже не скрывала своего смеха. Открылась дверь, я ворвался в комнату, как вихорь. Я окинул ее жадным взглядом, сделал шаг к ней, Бетти сняла через голову платье, оставаясь в одном кружевном белом белье. Она пожала плечами, продолжая смеяться.
– Бетти, ты искушаешь меня…
– Кто-то сгорает от нетерпения, – сказала она, – Ну давай иди сюда.
Я стащил ее с подоконника, опуская на пол. У меня дрожали руки, пока я раздевал ее и раздевался сам.
– Менори, ты боишься? – Она обвила мою талию руками, скользя языком по лицу, – Я – твоя…
Я приник к ее влажным губам, чувствовал как, дрожит ее нижняя губа, как все пропадает, лишь остается странное чувство. Мои пальцы оказались в шелке ее волос. Я целовал ее исступленно, словно боясь ее потерять опять, покрывал поцелуями ее лицо шею, я целовал ее, как будто это было в последний раз. Бетти прижалась еще сильнее, отдаваясь на волю моих рук и губ.
Ее блаженные вздохи, ее сияющие влекущие глаза цвета тайны, привели меня в полное замешательство, хотя все было для нас не впервой. Я не мог остановиться, Бетти сильнее приникала ко мне, ее пальцы уже яро прикасались. Мою губы, оставляли пожар, на ее лице. В груди пылал огонь, и она прошептала мое имя.
– Я люблю тебя, – Бетти плакала от счастья.
– Я тоже, жизнь моя…Обещай, что когда я умру, ты не покончишь с собой.
– Но, Фредди…
– Пообещай!
– Хорошо, я клянусь твоей любовью…
Была ли это последняя вспышка наших чувств, или это было спокойствие перед бурей? Время покажет, что это было…
Бетти.
Лето было в самом разгаре. Дети были в Аллен-Холл, поэтому Лондон казался каким-то пустым. Я наслаждалась этой тихой жизнью. Я жила в ожидании чуда, в ожидание подтверждения своих ожиданий. Я стояла у зеркала, представляя себя с округлившимся животиком. Как же я хотела этого ребенка, так хотела, что ради него была готова пойти на все. Я спустилась вниз, собираясь приготовить пирог с розовым джемом. Я стояла у стола, опираясь на него и смотря на сад через цветное окно.
Я испытала нежное прикосновение ладоней, шелковые поцелуи в шею и спину. Ощутила мужское возбуждение, и растаяла, я обняла эти ладони, сомкнувшиеся на тонкой талии, закрыла глаза, и блажено вздохнула:
– Любимый, – сердце учащено забилось от предвкушения близости.
– Я же говорил, что ты сама когда-нибудь отдашься мне, – у меня зашевелились волосы на голове от страха, это был мой враг, мой давний враг. Это был Дэвид МакОлла. Я обернулась, но он продолжал держать меня в своих объятьях, так крепко, что нельзя было сбежать.
– Что ты здесь делаешь? – прошипела я.
– Ну, успокойся, мы не виделись с тобой восемь лет, – он сжал одной рукой мой подбородок.
– И столько бы я еще тебя не видела, – рыкнула я.
– Я ждал этого много лет. Я хочу видеть тебя поверженной, униженной, распростертой передо мной. Пускай твой отец видит, как страдает кто-то другой. Я хочу видеть его боль, потому что ты будешь моей. И этот несчастный парс тебе не поможет. Я убью его, и ты придешь ко мне. Никто не узнает, что я убил его, никогда не подумает, что это сделал я. Он будет умирать бесконечно медленно. И ты ничего не сможешь сделать, все твои попытки окажутся ничтожными, как и ты сама, и уже ничто не спасет его шкуру. Он умрет, и ты пожалеешь, что все годы отвергала меня.
Он опрокинул меня на стол, поднимая юбки. Я долго отходила от его слов, это ранило меня, ранило, как острый нож.
– Нет, – крикнула я, когда до меня дошло, что он будет делать. Дэвид снял штаны, обрушиваясь на меня, он так крепко держал меня, что не было сил сопротивляться ему.
– О, да, я ждал этого долго, Майкл сказал мне какая ты шлюха, хотя мне все равно, я получу, что должен был получить.
– Нет, нет, – кричала я. Чем сильнее я сопротивлялась, тем сильнее он прижимал меня к столу.
– Замолчи, дрянь, если не хочешь боли, или тебе это нравиться?
Я закрыла глаза, я вспомнила о не рожденном своем ребенке, и перестала сопротивляться. В этот раз Дэвид был сильнее, чем я. Я не могла ему противостоять, не могла, потому что он мог применить к ней силу, он мог избить меня, мог сделать очень больно. Я увидела его налитые кровью глаза, этот взгляд убийцы.
– Обними меня, пока я тебя не задушил, – я сделала, то, что он хотел. Он двигался, извивался на мне, а я закусывала губу, чтобы хоть как-то сдержать подступившиеся слезы, – Ты теперь моя. Когда он умрет, ты будешь моей, только моей. Я унижу тебя в его глазах. Я все сделаю, чтобы он узнал об этом, вряд ли ему нужна будет такая порченная, – он с отвращением оттолкнул меня, – До скорых встреч, дорогая.
Когда он ушел, я не могла плакать. Я быстро заварила себе своего чая, выпивая цель ушат. Я не хотела ребенка, ребенка от этого ублюдка, не хотела, чтобы все это напоминало об этом унижение. Нет лучше крах своей мечты, чем пятно позора, клеймо измены на мне. Я уже изменяла Фредди, и Патрик поступил точно также, но никогда, мне не было так плохо. Потому что это сделал Дэвид, враг. Это означало для меня тоже самое, что и продаться. Но я не сдамся просто так, и все угрозы, про что он убьет Фредди, были просто угрозами, он блефовал. Я была в этом уверена.
***
Я сникла, не могла больше смотреть, как раньше в глаза Фредди. У нас были вспышки страсти, нежности, но я постоянно ощущала гнетущее меня чувство вины. Я не должна была позволять Дэвиду делать этого, но все же это произошло. Я не была беременна и вряд ли теперь у нас, чтобы либо выйдет. Сейчас мне было трудно, эти девять дней стали для меня мукой.
В Аллен-Холл было спокойно. Это была просто жизнь, обычная жизнь. Под вуалью безмятежности скрывалась настоящая человеческая трагедия. Ко мне перестали приходить анонимки и угрозы, но жила в ожидание удара. Я ощущала, что Фредди что-то тревожит, что-то его очень сильно беспокоит. Все чаще у нас происходили странные разговоры, как будто он отчаянно хотел жить. Он заговаривал о смерти, о таком далеком будущем, о котором я даже несмела, думать, для меня все это так далеко, главное, то, что было сейчас. В этот день Фредди мо мной лежал под сенью дуба. Пахло полевыми травами, и цветами. Небо было кристально чистым, а ветер нежным и мягким. Я смотрела на небо, я перестала вспоминать, то, что произошло больше двух недель назад. Все-таки жизнь продолжалась. Фредди приподнялся на локте, заглядывая в мои глаза:
– Что ты будешь делать, когда меня не станет? – этот вопрос был для меня, словно чем-то не приятным.
– Я даже думать об этом не хочу, – я закрыла глаза.
– Я хочу, чтобы ты полюбила кого-нибудь, например того, как Брайан, – я вздрогнула, что ему известно о нас?
– Я не смогу любить кого-то другого, – это была для меня прописная истина.
– Почему? Такая женщина, как ты не сможет жить без любви. Бетти твой мир не должен ограничиваться только мной, – я резко встала на ноги, – Ходи на свидания, встречайся с мужчинами, люби их…
– Ты предлагаешь мне изменять тебе? А не ты ли меня обвинял в измене, а потом ушел к своей любовнице? Ты толкаешь меня на измену, хочешь, чтобы я была чей-нибудь шлюхой? А не ты ли мне говорил, что если я изменю тебе, то выкинешь меня из своего дома за волосы, как последнюю шлюху? Я всю жизнь стремилась к тебе, чтобы потом спать с кем-то другим, я не буду делать этого.
– Но в этом нет ничего плохого, ты найдешь мне замену, – Фредди тоже встал.
– Я никогда не думала, что ты мне такое предложишь, – произнесла я, – Совсем недавно ты просил меня быть с тобой и никогда тебя не покидать.
– Бетти, ты ничего не понимаешь…
– Я все правильно поняла, – я зашагала в сторону дома.
Я не могла понять, что с ними происходило, что вообще стало с нами. Это был последний виток счастья, наступали темные времена, и это ощущали мы оба. На нас обоих давила эта новая жизнь, которая выдавливала из нас все хорошее, оставляя нам только пустоту и боль, доводя нас до таких крайностей. Я бы никогда не подумала об том, чтобы искать ему замену, я любила его, и для меня жить без него означало умереть самой. Неужели ему будет приятно смотреть на мои измены? «Я все сделаю, чтобы унизить тебя в его глазах» – нет, я не позволит Дэвиду торжествовать, этого никогда не будет.
Фредди.
Я поехал на Хартли-стрит, ничего не сказав Бетти, опасаясь, что она устроит мне истерику, как в тот раз. Пришло время опять сдать анализы, и провериться у всех врачей. Тем более чувство скорой смерти не давало мне покоя. С того момента, как мы вернулись с Ибицы, я постоянно ощущал внутреннюю не полноту, и это был вовсе не возраст, это было постоянное ощущение смерти. Смерть ходила рядом со мной, она дышала мне в затылок. Хотя Бетти обижалась, когда я говорил о скорой смерти, она даже слушать ничего об этом не хотела. Для нее я всегда буду вечно жить. Она любила меня, я это знал, и она никогда не найдет мне замену, и от этого мне становилось горько.
Я вошел в кабинет доктора Арка, были готовы результаты анализов. Я сел в кресло, стараясь унять внутреннее напряжение. Я опять обманул Бетти, не сказав ей, куда я еду. Доктор Арк посмотрел на меня поверх очков, потом в свои бумаги. Он молчал, я ждал.
– Не утешительно, – произнес он.
– Что-то не так? – я сплел пальцы на руках.
– Я бы сказал бы плохо. Все плохо. Готовьтесь к худшему… – я поджал губы, – у вас ВИЧ…
– Что? Но это не может быть, – возразил я.
– Вполне возможно. Например, небезопасный секс, или зараженный шприц, но я думаю, это первое, чем второе, – сделал вывод доктор, – Вы много ездите, много поклонниц, именно с одной из них, могло такое произойти. Или же гомосексуальная связь…
– Знаете что, я женат, и сплю с только с одной женщиной, и больше не с кем, – я начинал злиться.
– А что если это она…
– Нет, Бетти не может.
– Тогда ей необходимо провериться тоже, вы ведь спали с ней в последний год? – да, это последний год был наполнен любовью, страстью, нежностью и… горечью. Я кивнул, – Давайте с сентября начнем лечение…
– Сколько я проживу? – оборвал его Фредди, – Я должен это знать.
– Может месяц, может пять лет, смотря, как будет сопротивляться ваш иммунитет, и как мы будем его поддерживать. Больше никаких отношений с вашей женой, если они были, то прекратите.
– Да, конечно.
– Тогда увидимся в сентябре, мистер Менори.
По дороге домой я погрузился в свои мысли. Я мысленно вернулся к тому дню год назад, когда Бетти останавливала, как она рыдала тогда, умоляя не ехать, а я не послушал ее и поплатился за это своей жизнью.
– Прошу тебя, не езжай туда. Я умоляю тебя…
– Ничего страшного не случиться, я все время лечусь там.
– Я умоляю тебя, хотя бы ради меня, сделай это ради меня, останься дома…
– Нет, Бетти, нет же. Я должен, – я попытался ее обнять.
– Не прикасайся ко мне, останься, пожалуйста…
– Нет, – я хлопнул дверью и ушел.
Я пришел домой поздно ночью, все, рассказав Белле. Она поняла меня, и сказала, что жизнь продолжается и то, время, что мне осталось, я должен прожить, как и жил раньше. Бетти уже спала, я посмотрел на нее, нет, она не могла быть больной. Жизнь била из нее ключом, она хотела жить. Теперь мне нужно время, чтобы все рассказать всем, и решить, что делать с нашими отношениями. Быть рядом со мной, значит причинять себе и ей боль. Меня охватил страх, а, что если я повлеку ее за собой в долину смерти. Ради детей, ради их и ее будущего я должен взять себя в руки, иначе вместо одной смерти будет еще одна, а этого я никогда себе не прощу.
Бетти.
Скинув шляпку и очки, ложа на тумбочку, затем скинула туфли, чтобы тихо пройти к Фредди, я хотела сделать ему сюрприз. Я ждала ребенка, Энди развеяла все мои сомненья, я носила его ребенка. Я легкой поступью подошла к лестнице, когда услышала голоса из кабинета. Это были Фредди и Грэга. Я притаилась под дверью, чтобы послушать разговор:
– Все очень плохо, – услышала я голос Фредди, в нем я слышала страх и боль, и что-то еще чего дверь не позволяла уловить. Но короткое мгновение меня охватила паника, а может у него опять любовница, и поэтому почти две недели он не прикасался ко мне.
– Болезни лечатся, – ответил Джо, это еще страшнее, так что же?
– Но не моя, у меня ВИЧ, – я зажала рот ладонью, чтобы подавить крик, рвущийся из груди. – Я зажала рот ладонью, чтобы подавить крик, рвущийся из груди, другую ложа на живот, словно защищая эту зарождающуюся жизнь. Моему ребенку было девять недель, и я была здорова, Энди бы сказала, если бы была больна, ведь я сдавала анализ крови, – Я боюсь, что Бетти больна тоже, а что если она беременна, то этот ребенок родиться больным…
Я бросилась бежать в сад, по щекам бежали слезы. Я не до конца знала, что такое ВИЧ, но очень много знакомых умерло от этой страшной болезни. Вот как его решил убить Дэвид, но сейчас я боялась не его, а собственного мужа. Он заставит сделать аборт, если я скажу ему сейчас. Еще три недели и это будет не возможно. Нужно ждать, нужно время, твердила я себе.
***
Джо исполнялось тридцать семь, он устраивал тихую домашнюю вечеринку. Я уже знала, что произошло с Фредди, но меня поневоле вовлекли еще в одну тайну. Мне пришлось, как и многим молчать. Мы все поневоле стали заложниками тайны Фредди. Это было тяжелое время, для нас известие о его болезни стало шоком. Как могло такое произойти? Он был молодым мужчиной в расцвете сил, у него была красавица любовница, четверо детей, и жизнь о которой мечтали все, и тут такое, как гром среди ясного неба. Несмотря на домашнее мероприятия, где было уютно и весело, я ощущала одиночество. Я вышла в сад, садясь на скамью, и разрыдалась. Я оплакивала свою неудавшуюся жизнь. Теперь я точно знала, что моя жизнь не удалась. Он скоро умрет и даже не может сказать мне это.
– Трус, – громко произнесла я.
– Кто трус? – это было шесть мне дорогих мужчин, которых я по-своему любила, и которые, так много значили в моей жизни.
– Вы ведь все знаете? Ну, чего вы молчите? – я встала и тут же села из-за легкого головокружения.
– Что знаем? – переспросил Джон Цабли.
– Конечно, он вам сказал, а я так грелка в постели, – обижено ответила я, – мне-то, зачем знать?
– Ты о чем, Бетти? – Джо сел рядом со мной.
– Не прикидывайтесь дурачками, – боль и обида захлестнули меня с новой силой, – Вы ведь знаете, знаете, что у него ВИЧ, ну чего молчите?
– Откуда ты это знаешь? – выдавил этот вопрос Роджер.
– Я слышала его разговор с Грэгом.
– Нам очень жаль, Бетти, что именно так ты это узнаешь, – Брайан присел рядом со мной на корточки.
– Вы, что еще ничего не поняли? – Я отпихнула руки Джеймса, – Он умрет, а что я, мне что делать, пойти и лечь под Дэвида.
– Я это не позволю тебе сделать, – в голосе Грэга была решительность.
– Боже, что мне-то делать? Я ведь на десятой недели…
– Ты, что беременна? – у Джеймса был испуг, – Но Бетти…
– Все в порядке, со мной все в порядке. И если скажете ему это, то я убью вас всех.
– Ладно, ладно мы молчим, мы поняли чего, ты хочешь, – Джо обнял меня, – ты хочешь подождать еще две недели, когда поздно будет что-то делать, так ведь?
– Да, так, – прошептала я.
– Мы не оставим тебя, – ответили они хором.
Сентябрь 1987.
Бетти.
Ибица. Мы снова были на Ибице, на этой же вилле, на том же берегу океана. Только мы уже были совсем другими. Разрушительный ветер принес нам горе и боль. Мы уезжали отсюда с полными надеждами, а возвращались с разбитыми мечтами. Судьба распорядилась так, теперь нет больше нас, нас страстных влюбленных, а есть боль, оттого, что мы больше не принадлежим друг другу, от того что мы стали совсем чужими друг другу. Бог провел черту, и все будет до и после этого дня. Это был день рожденье Фредди. Он праздновал его с особой пышностью, шиком, но многие испытывали боль, когда понимала, что он умрет. Без него вся жизнь превратится в пустоту. Это конец… Я была очаровательна в алом платье, стиле ампир. Весь вечер я пела и танцевала, наслаждаясь этим вечером. Потому что сейчас минутное счастье, завтра будет боль. Это закон жизни, она это успела испытать на себе, и не одни раз. Я рада, что М-Джейн и Антонио померились, и он собрался со своей Беккой, но М-Джейн еще не до конца излечилась от анемии. Дженни окончательно сошлась с Роджером. Ко мне подошел Фредди, бережно беря в руку мою ладонь:
– Выйдем на берег нам надо поговорить, – я послушно пошла за ним.
Музыка постепенно сникала, и он сел на песок, опуская ее рядом с собой. Фредди провел пальцами по моей щеке. Меня захлестнули чувства, с такой силой, что меня снесло, словно во время сильного шторма. У меня задрожало все внутри от счастья, что он просто меня касается. Я приникла к его губам в жадном поцелуе, проглотив его жалобное возражение. Я сама не понимала, что делаю, мои губы касались его лица. Я стянула через голову его футболку, лаская его грудь. Я не должна была так поступать, но желание завладело так сильно, что останавливаться было поздно. Я возилась с его брюками, со своим платьем. Сегодня я была мужчиной, я играла его роль.
– Бетти…
– Ничего не говори, – мой шепот обжег его. Все происходило слишком быстро, но сейчас мало это волновало. Я ощущала себя женщиной, устало опустилась на него, несколько секунд мы сидели, обнявшись, потом я отстранился от нее, – Только не говори, что ты сожалеешь об этом…
– Да, это так.
– Черт, – я ударила ладонью по песку, – я так и знала. Если я не нужна тебе, так и скажи, хватит меня держать на поводке.
– Ты ничего не понимаешь. Я очень болен, – он ждал, что я что-то скажу, но я молчала, моля бога, чтобы диагноз стал другим, – У меня ВИЧ, и то, что сейчас произошло, было большой ошибкой.
– Я это знала, – я отвернулась от него, скрывая слезы на глазах.
– Ты знала, откуда?
– Я слышала твой разговор с Грэгом, – ответила я, – Почему ты мне раньше не сказал, почему тянул? Что я должна думать?
– Бетти, я думал о нас. Я не могу жить все время со страхом, что повлеку тебя с собой, – он обнял меня сзади.
– А ты подумал обо мне, что будет со мной? Я не хочу быть шлюхой Дэвида, все это его рук дело, – я с пылом посмотрела на него. Его лицо свела судорога.
– Ты должна уйти из моей жизни, – Фредди спрятал глаза.
– Я не оставлю тебя в беде. Тем более я жду ребенка, – проронила я.
– Какой срок, ты должна сделать аборт, – он сжал мое запястье.
– Уже поздно, срок три месяца, поздно, Фредди…
– Ты специально, мне ничего не сказала, – он отбросил мою руку, – Теперь я начинаю понимать, в чем дело. Ты решила прибрать к своим рукам мои деньги.
– Мне не нужны твои деньги, – крикнула я, – Мне ничего от тебя не нужно.
– Да, а не ты со своим полюбовником решила лишить меня жизни, – я вскочил на ноги.
– О чем ты говоришь?
– Я знаю о тебе и МакОлле, и это наверняка его ублюдок!
– Что?! Да, как ты смеешь, это твой ребенок, твой…
– Знаешь, Бетти, ты противна мне, – впервые в его взгляде я видела ненависть, – Ты мелочная, мстительная тварь, я тебя ненавижу. Будь счастлива с ним, – он зашагал к дому, я побежала за ним, падая на колени.
– Мне никто не нужен! Только ты, только ты! Мне никто не нужен! Только ты, только ты! – кричала я, и рыдание душили ее.
Фредди.
Я пришел в дом, подходя к ребятам, они заметили, что я мрачнее тучи:
– Где Бетти? – спросил Джеймс.
– Там где ей и место, – пробурчал я, – дрянь… Как она посмела его ублюдка назвать моим.
– Это твой ребенок, – ответил Роджер.
– Так, вы знали все?
– И тебе не понять ее, не понять почему, она так поступила, – Брайан и Роджер кинулись на улицу. Бетти сидела на песке и рыдала. Брайан обнял ее, прижимая ее к себе. Брайан гладил ее волосы, целуя их.
– Не плачь, подумай о ребенке, дорогая, подумай о нем. Тебе нельзя волноваться. Роджер, пойдем, унесем ее в дом.
– Бетти, все будем хорошо, мы приведем его в чувства, – Роджер погладил ее по щеке, – Все будет хорошо.
Они уложили ее в постель. Роджер подошел ко мне. На небе сияли фейерверки, я нервно курил, не смотря на друга. Я был в шоке, даже Роджер знал о беременности моей жены, неужели она испугалась меня, мужчину, которого она любила?
– Она здорова, – начал Роджер, – и это твой ребенок.
– После сегодня она может быть больной, – меня съедало чувство вины.
– Ее бережет бог. Он ее изнасиловал, и угрожал, что убьет тебя. Иди к ней, она любит тебя. Позволь остаться ей рядом с собой. Потому что она погибнет без тебя.
– Я все равно умру, – ответил я.
– Тогда дай ей время свыкнуться с этим. Иначе отчаяние приведет ее в постель этого ублюдка. Ведь это он все это устроил. Он же мечтает об этом, – Роджер посмотрел на небо, потом на меня, – Ей и так тяжело, подумай о вас, что станет с вами.
Я пришел в ее спальню. Она тихо плакала, сердце мое сжалось в комок от чувства вины, за то, как обошелся с ней. Я прерывисто прижал ее к себе. Я любил ее больше жизни, но не мог позволить ей умереть, она должна жить. Она прошептала, что прощает, и что любит. На ее долю и так много выпало бед. Я должен прожить последние свои дни с ней, чтобы умереть с ее именем на губах. Теперь для нас есть только сегодня, так как завтра может для нас не наступить, особенно для меня…
