Текст книги "Музыка Лондона. История одной любви (полная версия) (СИ)"
Автор книги: Камилла Дюбо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
– Работал.
– Ну, ладно! – я спрятала свое лицо в его бархатном халате, Грэг почувствовал, прикосновение моих холодных замерших рук, взял их и согрел.
Этот день вернул сказку, растворил все сомнения.
Мери.
По магазинам я редко ходила, денег почти ни на что не хватало. Как-то Фредди захотел мне сшить платье у своих знакомых, но когда мне назвали сумму, я отказалась. Сегодня старалась найти наряд подходящий мне по сумме. У вешалок с длинными платьями я заметила девушку с огненно-рыжими волосами. М-Джейн Хомс. Эта самодовольная индюшка. Правда, она помогала ребятам.
– Здравствуйте, Мери-Джейн, – она обернулась ко мне, ее зеленые глаза таинственно сверкнули, хотя за ним больше скрывался гнев.
– Здравствуйте, Мери, – проговорила она.
– Как Антонио? – поинтересовалась я, она зло улыбнулась. Неужели, она считает, что я смотрю на ее Антонио по-особенному, мне не нужен он был. У меня был Фредди.
– У него скоро выставка, – ответила вежливо она, – а как у вас дела?
– Все хорошо, – отрезала я.
– Благодаря мне, если бы не мои статьи, то все бы было хуже. И Фредди это знает, – что ему теперь ноги ей целовать?
– Мы вчера были на концерте Контрастов, честно они плохо поют. Все песни этой певички пессимистичны.
– Все ее песни о любви, – тихо произнесла Мери-Джейн, – о любви к твоему Фредди.
– Он перегорел! – резко прошептала я, – он больше не любит ее, понятно, что он был с ней, потому что она была не прочь раздвинуть для него ноги.
– Знаешь, он по-прежнему носит ее кольцо, хранит ее некоторые вещи, – Мери-Джейн сняла с вешалки простое платье с этническими рисунками в африканском стиле. Она развернулась, и направилась к примерочным.
«Знаешь, он по-прежнему носит ее кольцо, хранит ее некоторые вещи», – звенело у меня в голове. Бетти. Я ненавидела ее. Я ненавидела ее всеми фибрами своей души. Маленькая дрянь. Как он мог ее любит, если весь Лондон только и говорит о ее любовных похождениях. Все только и шептались о том, как они с Анной Саттон прыгают из одной постели в другую. Фредди клялся мне в вечной любви, писал песни для меня, но я хотела большего. Я хотела семьи, а Фредди, он, словно чего-то ждал. Ждал… Чего или кого он ждал?
Октябрь 1973.
Бетти.
Нас сблизила моя болезнь. В середине октября, когда стало сыро, и повсюду была слякоть, шли непрекращающиеся дожди, и по утрам часто был туман, который рассеивался над землей, превращаясь в росу или иней. Прошла череда бесконечных дней. С каждым днем мне становилось лучше, через неделю я перестала бредить, сон стал здоровым, а через пару дней я уже вставала, хотя Грэг запрещал. К Хэллоуину я зацвела. Болезнь пошла нам на пользу. Я поняла, что он любит меня и дорожит мной. Любовь дарит силы, она окрыляет, но так просто подпалить крылья и так легко упасть вниз. Но какой ценой? Болью и пустотой в сердце? 31 октября я еще недостаточно хорошо себя чувствовала, но на бал пошла. Я собиралась у себя в спальне, и тут зашел Грэг: «Возьми плащ» – он положил его на кушетку. Плащ был черный драповый, складки от талии и от локтей мягко спускались вниз. Юбка была полукругом, и она открывала спереди ноги, подол обшит тончайшим кружевом.
Я надела черное элегантное платье со шлейфом, ткань подчеркивала каждый изгиб тела, оно открывало плечи, полспины и линию декольте. Грэг уезжал от Джона. Я приехала в клуб где царила обстановка непринужденности и загадки, надела маску и направилась в залу. Разносили вино и шампанское. Ко мне подошел мужчина в черном костюме, его лицо скрывала алая маска.
– Добрый вечер, мадмуазель, – он говорил по-английски с жутким акцентом.
– Вы француз?
– Да.
– Тогда говорите по-французски, ведь я знаю этот язык.
Мы мило болтали, он рассказывал ей, что владелец плантацией роз во Франции, говорил о своей одинокой судьбе, я слышала его, раскрыв рот и затаив дыхание. В нем было что-то такое, что манило? Наверное, его очаровательная улыбка, но иногда казалось, что все это знакомо. Когда началась танцы, он повел меня танцевать. Его сильные руки лежали на талии, и я чувствовала его дыхание на щеке. Мы не называли друг другу имен, не говорили, потому что завтра у нас нет будущего. Есть только сегодня!
Он повел меня через толпу, и я ощущала, он дрожит от возбуждения. Втолкнув в какую-то маленькую темную комнату, он прижал меня к стене. Я не вырывалась и полностью поддалась его воле. Он стал ласкать плечи, целовать щеки и губы, но маски никто из нас не снимал. Лямки платья скользнули вниз вместе с его губами. Я признала свое поражение и корила себя за этот сладостный миг. Я стонала, смеялась, извиваясь как змея, упрекала за минутную слабость. Эти незабываемые минуты подарили нескончаемое наслаждение. Вот она настоящая формула любви и удовольствия. Он отошел от меня, и я стала поправлять лихорадочно свой внешний вид. Незнакомец ушел, оставив меня в темноте одну.
Я решила уйти до момента снятия масок, когда я уходила, то все освобождались от масок, и этот француз оказался Грэгом. Меня охватил страх. Неужели узнал? Тогда все точка и что будет? Потом пришел ужас! Если он так повел, значит, он делает это постоянно. ОН ИЗМЕНЯЕТ МНЕ! ОН ВРАЛ! Как он мог? Как давно это уже продолжается? Мысли роем кружились в голове, я уже не знала чему верить. Но и сама хороша! Сама кинулась в объятья другого. Я боялась себя, я – неверна. Боже, как я могла предать его, но он тоже совершил предательство. Он первый переступил черту дозволенного. Я пришла домой, бросила платье в костер в камине и положила на стул нежно-бирюзовое шелковое платье и белые чулки.
Январь 1974.
Фредди.
Из-за кризиса выход нашего альбома задержали, Контрасты же успели выпустить свой дебютный альбом. Наши дела шли ни к черту, я это понимал. Мы, словно бились в стену, нас постоянно встречали препятствия со всех сторон. Наши осенние гастроли по университетским городам, были намного профессиональней прошлых, но к в Стерлинге произошла драка прямо на концерте. Тогда мы отказались в четвертый раз выйти на сцену. Мы являлись разогревающей группой, у «M-H», и они пригласили нас весной поехать с ними в Штаты, такой шанс мы не могли упустить. Мы благоговели перед ними, но и они видели в нас ассов.
Уничтожить Анну Дройзон не смог, в конечном, итоге она обобрала его до нитки. Мы нуждались в помощи, и ее нам могла дать Анна, но я, как и другие не хотели у нее просить хоть что-нибудь. Единственным человеком в этом бескрайнем мире, помогавший нам, была Мери-Джейн. Ее газетные полосы, где место для нас вырывала с боем у своего редактора.
Но мне было сложно общаться с Мери-Джейн, не потому, что она была девушкой Антонио, а из-за Мери. Они друг другу недолюбливали. М-Джейн был в доску своей в нашей компании, она умела пить, так как мы, умела веселиться, и не понаслышке знала, что же такое рок-музыка. Мери же для меня всегда была маленькой девочкой, мне хотелось ее оберегать, любить, но иногда я мечтал об остроте наших отношений. Она не могла бросить мне вызов, потому что боялась меня потерять. Она ревновала, но переживала это в себе, пряча от меня свои чувства. Дело было не в моей привязанности к Бетти, а в моей работе. Вокруг меня всегда увивались голодные до секса девушки, желающие заполучить любого из нас в постель. Джо встретил свою Веронику Габо, она была простой девушкой. Как и он сам из простой семьи, настоящая красавица с шелковистой кожей, рыжими кудряшками и янтарными глазами. Они познакомились просто в пабе после их выступления, и у них вспыхнул роман. Она работала простой секретаршей, но мне, да и всем остальным она нравилась.
Мы ждали перемен, которые не приходили, мы отчаялись, не зная, как нам быть, что делать, и как добиться успеха.
Бетти.
Сегодня было новоселье у Грэга в его квартире, и я остановилась на красном коротком концертом платье. Я буду вызывающей, смелой и кокетливой, но готовая к обороне. Я шла как на войну. В сердце играла злоба, и мной овладела месть. Когда я пришла, вечеринка была в разгаре. Шампанское лилось рекой, которое дурманило голову и сводило с ума. Начались танцы, и я уделяла внимание всем знакомым и незнакомым мужчинам, кроме Грэга. Сейчас я была легкомысленна, игрива и сумасбродна.
Была полночь. Всем было весело, и все радовались. Здесь жизнь била ключом, и молодые люди отрывались. Он кинул взгляд на меня. Гости начались расходиться, и я собралась тоже уходить, я уже надевала плащ, как Грэг схватил меня за руку.
– А тебя прошу остаться! – в его голосе скользило презрение и ненависть. Я поняла, сейчас все и закончиться. Он смерил меня тяжелым взглядом, и, пройдя в зал, выпил залпом бокал виски. Ну, вот и все, пару слов и конец нашей любви, осталось избавиться от этого бремени. Я проследовала за ним в спальню, он встал напротив окна, а я села на кровать.
– Так больше не может продолжаться! – начал он.
– Я согласна с тобой, моя встреча с тобой моя первая ошибка.
– Ты сожалеешь? – он с испугом посмотрел на меня.
– Да, я сожалею, о том, что из-за тебя не видела ничего вокруг.
– Но почему?
– Ты заставил меня поверить в любовь, в страсть, но этого ничего не было. Ты не любил меня, а любил всех остальных только не меня! Скажи мне, сколько их было у тебя? – он молчал. Я встала и подошла к нему, – Думаешь, мне не больно, – продолжала я, – Именно ты так захотел, чтобы мы расстались, а я лишь соглашаюсь с действительностью. А что мне остается делать?
– Что у тебя с ним? – я помотала головой, словно не поняла, о чем спрашивает.
– С кем?
– С Крисом? Что у тебя с ним? Ты стала его подстилкой? Ну же не ври, – он тряхнул меня за плечи.
– Ничего, – он сжал плечи и отбросил руки в сторону.
– Лжешь, ты все время лжешь, дрянь, – волна гнева захлестнула его. Еще минута и он бы ударил меня но сдержал себя, – После того вечера я понял кто ты! Ты – шлюха, которая не перед чем не остановиться, лишь бы получить свое!
– Я тоже много чего поняла, поэтому и держала тебя на расстояние. Ты знал, почему я рассталась с Фредди, знал причину, знал, как я любила его, и как страдала из-за его измены. Я ненавижу тебя, ненавижу, ты сломал всю мою жизнь, ты уничтожил все хорошее во мне. Да я дрянь, я стерва, и ты меня сделал такой. Твое равнодушие в то утро, помнишь, а я поверила тогда тебе, убило все, – кричала я.
– Это ты все во мне уничтожила, причинила боль. Я любил тебя, а ты изменила мне с легкостью.
– Интересно, а когда ты изменял мне, ты думал обо мне, или ты хочешь сказать, измен не было? – я нервно сжала его запястье.
– Скажи мне, почему все так плохо? – тихо спросил он.
– Мы встретились слишком рано, нас затянул шоу-бизнес, – прошептала я.
– Как поэтично, но как не правдиво, я не верю. Я не верю тебе больше, потому что ты предала меня.
– А ты?! Ты не предал меня, ты сам-то кто после этого? Ты такой же, как Фредди!
– Дрянь, – он отошел от меня.
– Это уже твои проблемы! Боже, какая я дура, я должна была бросить тебя еще тогда, а теперь пора открывать мои карты. Наша годовщина – я целовалась с Джоном, – глаза Грэга гневно загорелись, – но я отказала ему во всем. Тот день, когда ты пришел поздно, в тот вечер, когда ты гулял, меня поцеловал Крис, но я отвергла его, – Грэг подошел к ней и дал ей пощечину, в его глазах пылала злость.
– Дрянь!
– О чем ты думаешь «Серые глаза», они о тебе. Это ты ускользаешь от меня! Ты пренебрегаешь мной, ты просто не знаешь что, такое любовь, – я задела его гордость.
– Ничто для тебя не свято!
– Думай обо мне, что хочешь, но не забывай о группе.
– Я о ней помню, а ты нет, ты даже охмурила Джона. Лживая!
– Ты согласишься на мою дружбу и партнерство, или все потеряешь!
– Я соглашусь, только ради нее, но у нас с тобой больше ничего нет.
– Я ухожу! – я остановилась в дверном проеме, и он, сшибая мебель, ринулся ко мне, меня охватил страх, он сейчас меня изобьет. Он настиг меня на лестничной площадке, его сильные руки обвили талию и горячие губы впились в меня. Он бросил меня на кровать, огонь в камине бросал золотые блики на наши тела, но в спальне было холодно, и страсть нас грела. Он целовал меня, как в последний раз. Сейчас я принадлежала ему, я была его, и большой ничьей. Я выдохнула его имя, все-таки одна тайна у меня осталась, но ему незачем знать об этом.
Как холодна была эта ночь! Все умерло именно сейчас! Мы упивались этой страстью, своими телами, но любили ли мы? Мы молчали, было только сплетение душ и тел. В наших сердцах всколыхнулось море чувств. Я лежала у него на груди, слушала, как стучит его сердце, как он дышит. Я подняла голову, чтобы посмотреть в его глаза, но он их закрыл. Грэг не хотел показывать свои чувства. Он попытался посмотреть в мои глаза, но я спрятала глаза. Я не хотела, чтобы он знал мои мысли, не хотела, потому что уже ничего нельзя было вернуть назад. Молчание убивало. Я встала и нарушила эту тишину, он смотрел, как я одеваюсь, размазываю туш по мокрым щекам. Все умерло. Все ушло. Сердце разбито, его уже не склеить…
***
Сегодня начался новый день новой жизни. Январское холодное солнце проникало сквозь легкие шторы, наполняя комнату светом. В воздухе парило предвкушение чего-то новоиспеченного, чувство было как у ребенка перед Рождеством. Я, как ребенок побежала на улицу, пробежалась по снегу прямо в домашних тапочках, даже не накинув на плечи ничего. На белоснежном покрывале лежали утренние газеты. Я прошла в дом и уселась на диван. Как всегда грязь, написали всякую гадость, все перековеркали и журналисты писали все, что им вздумалось, а о вчерашнем концерте писали в таком ироничном тоне, называя все мыльной оперой. Утро было испорчено, и весь день тоже. Я взяла кошелек и решила отправиться по магазинам. Скоро турне, а значит нужно привести себя в порядок, а вечером меня ждал Крис. Я встречалась с Крисом в «Rainbow», надела сегодня черное маленькое платье, которое покупала пару лет назад с Фредди.
– Шикарно выглядишь! – произнес он, целуя руку.
– Спасибо! – последовал ответ. Я пила мелкими глотками вино, – почему все на меня смотрят?
– Но ты же звезда! Сегодня ваш дебют, радуйся, люди узнают тебя, это уже хорошо! Как жизнь?
– Если честно плохо! Мы расстались и теперь я свободна, как птица в небе. Что будешь заказывать?
– Не отказался бы от свинины в каберне и овощей на пару, от кальмарового салата, и на десерт яблочного торта, а ты?
– Жареные куриные ножки с картофельным пюре, сырно-чесночный салат, и еще соус чили, и шоколадный пирог.
– Ну, как твои дела?
– Кажется, я дала тебе ответ. Я теперь свободная женщина.
– Ты? Такая красивая женщина долго не сможет оставаться одной.
– Кто это? – я посмотрела в сторону.
– Бетти, стыдно не знать. Это Фредди Менори, все либо ругают группу, либо превозносят.
– Он уходит, какая жалость, я хочу с ним познакомиться, – мое сердце забилось сильней, он не один, а ведь я любила его, и он меня любил.
– Бетти, как-нибудь потом.
– Крис, давай чаще с тобой общаться, ты мой самый лучший друг, – мы оплатили счет и поехали домой. Мы остановились перед калиткой.
– Доброй ночи, милый, – он прильнул к моим губам, стал покрывать лицо поцелуями, его губы скользили по шее, – Нет, не надо, а то я сдамся, не надо… ведь я просто слабая женщина, я не могу, я не люблю тебя…
– А это не обязательно, я просто желаю тебя, и когда-нибудь ты сдашься мне.
– И не мечтай!
– Я не мечтаю, я жду, если я чего-нибудь хочу, то именно, так и будет. Спокойной ночи, моя недотрога.
Он просто много выпил, я боюсь, что попаду в его сети. Я прошла в гостиную и выпила залпом бокал виски, которые так любит Грэг. Грэг… я люблю его еще, и это держало меня от безумства упасть в объятья Криса. Хотя это привычка, почему так гулко застучало сердце, когда я увидела Фредди. Два года, два… И полгода с той ночи в Брайтоне. Я запуталась, Боже, помоги мне, выпутаться.
Весна 1974.
Фредди.
Мы были в Штатах! Объехали с десяток городов. Джо не сразу же понял, что шли на основную группу, а нас, на дополнения. Мы начали подниматься. Выпустив альбом, мы вновь решили попытать счастье – покорить публику. Нам было уже тесно в Лондоне, и мы стремились к всеобщему обожанию. Мы хотели большего.
Но Бетти и ее группе везло больше. Когда я увидел ее с миллионером, меня охватила жгучая ревность. Я радовался искренне ее успехам, находя в ее стихах что-то для себя. С Мери мы просто хорошо жили, но когда я узнал о ее разрыве с Грэгом, меня охватил внезапный порыв найти ее, хотя чего искать? Я знал, где она жила, но когда увидел ее с этим ловеласом, то это желание пропало само собой. Пусть живет, как знает, зачем я ей нужен, ей такой божественной и прекрасной? Нет, моя судьба Мери. До отъезда в Штаты я, наконец, смог решиться, и сделать ей предложение. Я купил скромное кольцо, она согласилась стать моей женой. Но все пошло не так. Нет, дело было не в Бетти, и моих непонятных чувствах к ней. Дело было в музыке. То, что произошло далее и определило все.
Мы работали, как никогда в ранее, стремясь к новым вершинам. Публика нас любила, мы отдавали ей часть себя. В Бостоне все пошло наперекосяк. День уже не наладился с утра. Сначала порвались струны гитары Джо, затем потеряли мой костюм. Все шло с утра сумбурно. Концерт мы давали в приподнятых чувствах. Иногда мне казалось, будто что-то идет не так. Брайан сегодня фальшивил изредка, я старался все это замаскировать своим голосом или роялем. У нас всегда действовал принцип один за всех и все за одного. Неожиданно изумительная игра гитары Брайана прекратилась, и он упал. Зал ахнул. Я вскочил со стула, бросаясь к другу, следом последовал Джо, мы вдвоем вывели его за кулисы.
– Друг мой, – я наклонился над ним, – что я с тобой сделал, – зачем я заставлял их всех работать, как проклятых.
– Что со мной? – Брайан открыл глаза, – концерт…
– Гастроли закончились, – громко сказал я, и, повернувшись к Роджеру и Джо, бросил, – мы едем домой, все едем в Лондон.
Нам сказали, что у него обычно переутомление, я не верил в это. Поэтому наши гастроли оборвались. Приехав Лондон, я отвез Брайана в больницу, к Гарри. Кому еще я мог доверять? Как не ему? Я знал его уже сто лет. Брайан оказался в инфекционном отделение, Гарри выторговал у Энди Йорк (заведующей клиникой, и родственницей Хомсов, чай племянница Виктора) хорошую палату для Брайана. Я хотел остаться с ним, но меня прогнали. Ему поставили гепатит, правая руку была поражена. Гарри загадочно что-то сказал, мол, заражение через шприц, или где в Америке, где условия были хуже, чем в Англии (вот о чем говорила М-Джейн), но тогда бы заболели и мы, но ничего этого не произошло.
Дела пошли плохо, пока Брайан болел, мы не могли ничего делать, вернее мы не знали что делать. Он вышел из больницы только в мае, мы выпросили его отпустить. Нас заставили сделать прививки, но я уже не доверял той больнице, мне пришлось идти к Гарри. Но все было не так просто. Играть он не мог физически. Студия требовала альбом. Нам надо было работать. Мы заставляли себя работать, мало-помалу у нас что-то получалось, но нам не хватало Брайана.
Все изменилось, когда к нам пришел Антонио. В тот душный майский день мы пробовали под чутким руководством Брайана творить, мы чуть не ругались, Мери постоянно нас разнимала. Она открыла дверь, впустив Антонио.
– Привет, парни. Бри, как дела? – тот показал, что не очень, – а, я пришел вас пригласить в «Groucho’s Club», 1 июня.
– Это в честь чего? – Роджер пристально посмотрел на испанца.
– Мы празднуем мою помолвку, – проговорил он, – М-Джейн согласилась выйти за меня замуж.
– Ты? Жениться? – Джо засмеялся, – я же говорил, что она сделает из него человека. Поздравляем.
– Придете? Вы мои самые близкие друзья.
– Конечно, – ответил за нас всех Роджер. Кто бы мог подумать, что это изменит все и для меня, и для группы.
Бетти.
Солнце уже ушло за небосклон. Кенсингтон, где я жила, жил своей жизнью. Три дня назад я вернулась из гастролей по Англии, мы лихо проехались по всем городкам. Зазвонил телефон:
– Алло, Крис это ты!
– Да, я, приходи завтра ко мне на ужин.
– Я приду. К девяти, – он повесил трубку.
Он, облаченный в черный смокинг, открыл дверь. В центре гостиной стоял стол, везде горели свечи, и пол был усеян лепестками роз. Он усадил меня за стол, подавали салат с креветками и плов с морепродуктами, мы пили вино и смеялись. Потом Крис лег на диван, и я пристроилась рядом с ним, я пристально посмотрела на него и засмеялась, чего сама ни как не ожидала.
– Ну, скажите спасибо вашему повару мистер Эмберг, – съязвила я.
– Как ты догадалась?
– Я сама готовлю и неплохо разбираюсь, где ресторанная пища, а где нет и к тому же… – я не успела договорить, как рука Криса скользнула от щеки к молнии на платье, я чувствовала, как его ладонь легла на обнаженную спину, лямка платья упала с плеча, и открылась грудь. Я вздрогнула, но в душе понимала вот оно поражение, и не стала противиться и сама поцеловала его в губы.
Он скинул меня с дивана на пол, и я оказалась среди ароматных роз. Все тело трепетало, его губы блуждали по шелковистой коже. Как быстрым оказалось поражение, но в тоже время после той ночи с Грэгом я оживала, меня никогда не одолевало столько чувств сразу. Во мне боролись страсть с любовью, животный инстинкт с чувством виной, ненависть и боль просили мести. Как я хотела отомстить Грэгу, сделать ему больней, чем он, и увлеклась… Я пала, пала еще ниже, чем он, ведь Грэг мужчина, я женщина, должна быть целомудренней, но это была месть, месть тем, кто давил на меня, тем, кто заставил расстаться с ним. Теперь меня не изменить…
Я задыхалась в порыве страсти. Его ласки доводили до исступления, до чувства стыда. Я зажала рот тыльной стороной ладони, кусая ее, чувствуя как сочиться кровь. Тело выгибалось под ним как натянутый лук. Впервые в жизни я испытывала отвращение при близости с другим мужчиной, похоже, животная сторона характера победила. Разум проиграл, теперь я не принадлежу Грэгу. «Фредди», – пронеслось у меня в голове. Что ты наделала Бетти, ты же любишь его все еще больше всего на свете. Зачем ты упала к другому в объятья? Теперь ты грешна, ты потеряла свой нимб и крылья. Мысли роем кружились в голове. Я не та девчонка. Когда я наконец-то стала его, то на глаза набежали слезы, потом пришло разочарование, я сошла со своего пути, хотя, наверное, так было суждено. Он растянулся рядом со мной:
– С тобой все в порядке?
– Мне хорошо с тобой, – я улыбнулась, и почувствовала, как две сильные руки подняли и унесли в спальню. Я перевернулась на живот, и положила голову на руку.
– Ты не любишь меня… Боже как низко я пала… – я засмеялась.
– Я желал тебя, останься со мной навсегда…
– Быть любовницей?
– А почему бы и нет, – он залился смехом, – я могу тебя многому научить. Я старше тебя на десять лет. Ты молода и так и не знаешь жизни. Поэтому я прошу остаться тебя со мной.
С той самой ночи все изменилось… Я стала встречаться с Крисом. С той ночи я изменилась. В его объятьях я стала другой, эта была уже не та трогательная наивная девочка, я стала роковой женщиной.
Весна пришла в столицу неожиданно, завладев улицами и площадями, умами и сердцами. Буйным цветом в апреле за цвели тюльпаны. Лондон цвел. Туманная зеленая дымка охватила город. В воздухе было сладкое предвкушение любви. На зеленых лужайках парков можно было увидеть целующих и обнимающихся влюбленных. Как легко было дышать и ощущать на себе таинственную атмосферу Лондона. Лондон жил, жил своей необъяснимой жизнью, эта жизнь была некому непонятна и неясна. Как приятно поднимать ясные глаза и увидеть чистое лазурное небо, солнечный свет бьет в глаза. За апрелем пришел нежный май. Именно сейчас город бурно зацвел. Легкие переполнял аромат груш, яблонь, вишни, сливы. Сады окружала белая пена цветов. Ах, родной Лондон, как же ты прекрасен, город детства, город загадок, город любви. Здесь мы рождаемся, любим, плачем, умираем. Как раз на улицах ночного Лондона можно стать одиноким, здесь все прекрасно понимаешь, и когда бродишь по улицам до боли знакомым, понимаешь, ты не одинок. Сладкий запах весны будоражил, а порой даже умиротворял.
Лето 1974.
Бетти.
Весь вечер я старалась не замечать Фредди и его Мери, я вообще старалась держаться подальше от мужчин, особенно от Криса. В последние недели наши отношения стали меня тяготить, я больше не могла морально справляться с той грязью, что поселилась в моей жизни благодаря нему. Я с трудом терпела его пошлые фантазии, властный тон, желание подчинить, в такие минуты я страдала, чувствуя, что сердце обнажено, понимая, что я все также до отчаяния люблю Фредди, и ни один другой мужчина не смог стереть из памяти его.
Я стояла в стороне ото всех, я еле сдерживала свои эмоции, Фредди обнимал другую, Фредди спал с ней все это время. Два года! Два долгих года, в моей жизни без него. Без него я мертва, без него я не жила, я лишь пробовала жить, лишь думала, что живу. Я отвернулась от всех, рядом со мной стояла Мери в своем безвкусном зеленом платье. Я потеребила платок в волосах, тот самый платок, что много лет назад подарил Фредди.
– Ваша сестра счастлива, – начала Мери.
– Они любят друг друга, – ответила я.
– Как мы с Фредди, – я стиснула кулак, – он очень заботлив…
– Не утруждайте себя, Мери, распинаясь здесь передо мной, – процедила сквозь зубы я, – рассказывая сказки о вашей жизни. Фредди сложный человек, и не каждая знает ключ к его голове и душе. Я знаю его лучше вас. Я знала его юнцом, гоняющимся за ветром, я знала его и в удачах и в поражениях, – я перевала дыхание, – и, поверь, ты еще заплатишь сполна за все мои унижения и мою разбитую жизнь…
– Да, как ты смеешь, соплячка! – Мери была готова накинуться на меня, и расцарапать лицо.
– Смею! Потому что все его песни, все, – крикнула я, – написаны для меня, – я сорвалась с места, поднимаясь по лестнице наверх. Я встала в тень, переводя дыхание. Я не видела, что Фредди курил в темноте, и ударила кулаком по стене, – идиотка! Ты все это заслужила, Бетти… – я ощутила на талии знакомые руки, прижимающие меня к крепкому телу. Я тяжело вздохнула, его губы прикоснулись к бившийся жилке на шее. Я искала его губы, искала его пальцы, в полумраке я видела его лицо, слышала, как он дышит, как бьется его сердце, – Фредди, – прошептала я, – он прижал меня к стене, приподнимая вверх узкую юбку. Все это напоминало маскарад, на котором я почти изменила Грэгу, но я откинула эти мысли. Он вонзился в меня, ощущая, мою дрожь под своим натиском, мои ноги обвили его бедра, я вся без остатка отдавалась ему. Я выдыхала тихо его имя, в ту минуту меня ничто не беспокоило, ничто не волновало.
– Бетти, – прошептал он, проводя нежно пальцами по щеке, – я скучаю по тебе.
– Я тоже, – прошептала я, – я люблю тебя все еще, – я снова поцеловала его. Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди от счастья.
– Ох, Бетти, было время я за эти слова, был, что угодно отдать, – он отпустил меня, – а, сейчас я растерян.
– Фредди…
– Исцели меня, – он сжал мою талию, – прошу тебя, исцели меня. Ты была моими крыльями, и я их оторвал. Прости меня… – я приложила палец к его губам.
– Я давно простила тебя. Мы оба два гордеца, – я вдыхала его мужской запах. Я презирала себя за связь с Крисом, я ненавидела саму себя.
– Помоги нам. Нам нужен гитарист, я могу доверять только тебе. Мы доверяем только тебе.
– Я сама пишу альбом, осенью мы поедем в Европу, а в январе выйдет альбом, – возразила я, – но я помогу, найду время. Что мы будем делать?
– Я не могу отказаться от тебя это высшее моих сил, – простонал он, – но не могу бросить Мери, ты должна это понимать. Бетти…
– Я понимаю, я не могу отвязаться от Криса, я его рабыня, понимаешь? – он отпустил меня.
– Да, понимаю. Что мы натворили, Бетти?
– Не знаю. Этот мир рушит нас, – он вздрогнул. Фредди оставил меня и шел в толпу гостей.
Фредди.
Увидев ее в темноте, я не смог перебороть себя. Это оказалось высшее моих сил. Она была такой красивой, такой прекрасной, что во мне быстро вспыхнуло пламя. Неужели, это я предложил ей работать у нас? Я сам ее позвал, и она дала мне обещание. Я не мог от нее отказаться. Это было слишком болезненно для меня, слишком тяжело. На следующий день я позвонил ей, я нуждался в ней, нуждался, как никогда. Я ненавидел себя. Как я мог? Я предавал Мери.
– Да, – услышав ее голос, мне стало легче.
– Где мы сегодня встретимся? – спросил я.
– Сегодня? – переспросила она, – Фредди, я не знаю. У меня запись до семи, а потом, потом за мной приедет он, – у меня все упало. Конечно, я знал, она любовница Криса Эмберга, этого медиамагната с извращенными пристрастиями. – Но я свободна прямо сейчас.
– Сейчас? – я не верил себе, – я приду к тебе.
– Нет, – отрезала она, – давай, подальше от суеты. Снимем номер.
Я ждал ее, казалось вечность. Что я творю? Дома у меня есть Мери, а я назначаю свидание Бетти. Я не просто хотел ее, я мечтал о ней. Мечтал с того мгновения, как увидел на сцене. Она тихо постучалась в дверь, открыл ей, набрасываясь на нее, как зверь. Бетти прижала меня к стене, я ощущал ее частое дыхание, тонкий шелк платья. Я не мог ждать, да и она, похоже, тоже. Получив разрядку, я ощутил умиротворение. Мы так и стояли у стены, слушая дыхание друг друга. Я ощутил ее слезы у себя на шее. Она плакала. Почему она плакала? Я стирал ее, не прекращающийся, поток слез.
– Бетти, что с тобой? Малышка…
– Я грязь. Зачем я нужна тебе? Господи, что я творю? Что я делаю? У тебя Мери? А я просто шлюха, просто его игрушка, – я подхватил ее на руки, опуская на дешевую кровать. Она продолжала рыдать, – я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя. Я задохнусь без тебя, – прошептал я, – я увижу тебя завтра.
– Да, я приеду к тебе на запись, а потом поеду на свою, – она стала поправлять свой макияж.
– Завтра в семь утра, сможешь? – я подал ей темные очки. Она кивнула, – во сколько тебе завтра надо быть на Эбби-роуд?
– В час, – проронила Бетти.
Она приехала в семь, когда мы начали работу, Брайан тоже был с нами, но я еще не сказал им о Бетти. Она прошла в студию, ставя свою гитару на пол, снимая шляпу и солнечные очки. Все замерли, они знали, что я нашел гитариста, но не знали, кто будет.
– Бетти? – Джо даже сел на стул, – это ты будешь играть? Ты наша ученица?
– Как видишь, я уже превзошла вас. Ну, где приветствия? – Бетти шагнула к нам.
– Что ты здесь делаешь? – накинулся Роджер, – ты спишь с ней?
– Нет, – твердо произнес я, – Бетти отлично играет, она нам поможет.
Мы начали записываться. Бетти приходила рано, уходила в двенадцать. Мы ругались постоянно. Брайан хотел контролировать запись, сидел за пультом, обливался потом, просил свою гитару, ругал Бетти, даже если она играла идеально. Она не обижалась, ее защищал я, а она отмахивалась. Я гнал Брайана в больницу, но он был таким же упрямцем, как и я. Его выносили из студии, или он спал на диване, поили лекарствами, наша муза носила в термосе чаи. Бетти создавала гармонию. Никто не говорил Мери о ней, она не знала о нас. Никто не знал, мы встречались. После нашей записи Бетти ехала к себе, вечером ее забирал Крис. На меня у нее не оставалось времени. Мы урывали его как могли. Когда Бетти уходила, я покидал всех вместе с ней, под предлогом сходить за обедом. Обычно в туалете, в кабинке, мы занимались любовью. Я был рад этому, хотя бы этим минутам. Если Бетти не была с Крисом, то весь вечер принадлежал нам. Я скрывался от Мери, как мог. Мне приходилось, потому что я не хотел терять Бетти. Она это понимала, но я осознал кое-что другое. Она изменилась, иначе бы она давно поставила мне вопрос ребром. Я боялся ее потерять вновь.
