Текст книги "Музыка Лондона. История одной любви (полная версия) (СИ)"

Автор книги: Камилла Дюбо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

– Ты не видела ее?

– Мне, кажется, она осталась на улице, – прошептала Николь, я отправилась искать Бетти. Николь не пошла за мной, потому что к ней подошла Вероника. Я вышла на улицу, услышав смех: ее и еще чей-то, плеск воды и снова смех. В бассейне была Бетти с Брайаном, они вдвоем дурачились. Я приблизилась к ним, наверное, упустила момент, от простой игры и… поцелуя.

Они целовались… Он целовал ее, а она? А она отвечала. Он сжимал ее в своих объятьях, я видела, как его язык скользит по ее губам, как она блажено тает и смеется. Я остолбенела, то, что видела, никак не укладывалось в голове. Он схватил ее, сажая на лестницу, они продолжали целоваться, они продолжали это делать. Его руки скользили по мокрой коже, ее пальцы терялись в его кудрявых длинных темных волосах. На мгновение он оторвался от нее, и мне показалось, я знаю этот взгляд. Эти темные глаза Брайана! точно также смотрели на нее глаза Фредди. Они остановились, когда он потянулся к ее груди, тогда может Бетти, услышала постукивание каблучков, и отстранилась от него, в миг как будто протрезвев.

– Нет, – сказала она, – я все еще его жена, а ты муж Кристи!

– Бетти, я… – он потянулся к ней, но Бетти оказавшись на суше, стала вытирать насухо тело.

– Я ничего не хочу слушать, – она надела прозрачную тунику.

Я поняла, что мне нужно, что-то делать, чтобы им не показалось, что я все видела, и все слышала. Я сделала вид, что просто выхожу на улицу, и сделала удивленное выражение лица.

– О, вот ты где! – воскликнула я, сделав вид, будто не заметила здесь Брайана.

– Пойдем, я хочу выпить водки!

– Ты же не пьешь водку! – Джо подал мне мартини, присоединяясь к нам.

– А сегодня я хочу водку!

– Ладно, не буду с тобой спорить, Брайан ты с нами? – спросил Роджер, появившись вместе с Джо.

– Да, – сказал он как в трансе.

Ночью после пьяного угара, я оказалась в постели с Фредди. Он заметил скованность. Я злилась на себя, на Бетти. Я ненавидела себя, за то, что я тоже причастна к тому, что толкала ее в объятья других мужчин. Корила себя, но не могла с этим поделать, не хватало сил разрубить эти узлы. В этой спальне было темно и тепло. Мы лежали в объятьях друг друга, со сплетенными руками и ногами, смотря друг другу в глаза. Я снова пришла к нему, снова была с ним. Он стал наркотиком, наслаждением, болью. Я поцеловала Фредди в губы, сладко вздыхая, томно опуская ресницы. Он гладил изгибы бедер, ласкал губы своими, и я тихо сходила с ума. Я медленно теряла от него голову.

– Анна, – прошептал он.

– Фредди, – ответила я с жаром.

– Я влюблен в тебя…

– Нет, в мое тело…

– В тебя…

– В секс…

– Я не могу без тебя…

– Мы не должны…

– Но мы делаем это…

Наш шепот наполнял комнату жаром, мои мысли сегодня не были о совести… В первые, я не думала, что делаю больно другим, я пила его страсть, я хмелела от нее, словно зеленая девочка, не знающая, что такое любовь. У меня у которой в ранней молодости мужчина не задерживался на две недели, не могло такое произойти, и тут… потерялась, растворилась в нем, как соль в воде, добавив нам горечи и боли.

Я проснулась рано утром, поняв, что проспала. Хотя кто увидит, что я была не у себя. Я могла уже быть с пяти утра на ногах, во всю занимаясь делами группы. Конечно, никто. Я потянулась, Фредди пошевелился рядом со мной, беря в пригоршню мои светлые волосы. От его мужественного аромата тела я была без ума, я вообще была от него без ума. Он обхватил меня за талию, сонно целуя меня в губы. Прижавшись к нему целиком, я отдалась на волю страсти, не смотря на то, что день вступил в свои права уже давно.

Мы были в облаке страсти, и оба не слышали шаги. Кто-то вошел. Он продолжал меня целовать, я продолжала бормотать, что кто-то вошел.

– Фредди, я… – на пороге спальни стоял шокированный Роджер. Фредди сел, а я поспешно стала прикрываться простыней. Дура, трижды дура! Ну, почему я не ушла раньше?! А должна была. Должна.

– Роджер, я все объясню!

– Слушай, чего ты мне объясняешь, нет, я понимаю, теперь почему Бетти держит тебя на расстояние. Я считал тебя правильным, а ты спишь с ее лучшей подругой. И давно вы тут хороводы водите?

– Да, – ответила я, терять было уже нечего.

– Она твоя подруга, как, это все низко. Я буду в студии, ноты я забрал для себя. Не хочу ничего больше о вас слышать.

В студии я была нервная, как и он. Я отвела Роджера, туда, где нас никто не будет слышать. Он с укором посмотрел на меня, минут пять мы просто курили, пока он не начал сам:

– Я ничего не скажу ей.

– Спасибо, – проронила я, провинившись.

– Скажи спасибо ей, за то, что я очень хорошо отношусь к ней. Она, конечно, не стоит и его пальца, но все же он лучшее, что у нее есть. Я забуду об это, как о страшном сне, – я посмотрела ему в глаза, в этих голубых пронизывающих глазах, что-то было, что-то, что я никогда не могла понять. Я видела в них разочарование, видела боль.

– Спасибо тебе… – я отвернулась, не в силах больше выдерживать этот взгляд, словно прожигающий мою душу.

– Я понимаю вас, ты рассталась с мужем, он даже не смотрит в твою сторону, он страдает от ее лжи, она болеет ревностью, все спуталось, но еще можно, что-то поделать, – все было правдой, горькой правдой, все так запуталось, что это уже мешало нам жить, но все-таки я была рада, что еще кто-то был посвящен в мою тайну, словно я сняла с себя тяжелые цепи.

– Не вмешивайся в их отношения, Бетти сама поймет, когда остынет, – он провел по своим светлым волосам, как будто, обдумывая, то, что я сказала.

– Очень надеюсь, просто мне больно смотреть на вас всех, – он сжал мою руку, туша сигарету в пепельнице, которую принесли мы с собой.

– Мне тоже, – я пожала ему руку и вышла из коморки, где мы были.

– Анна, – он догнал меня.

– Да, – я обернулась, ожидая чего-то еще.

– Я молчу.

– Я это поняла.

Какая же жестокая жизнь, эти лабиринты, которые образовались в результате нашей деятельности. Это лето еще оставит глубокий след на нашей жизни. То, что произошло, то произошло, но все должно быть не так. Нет, не этого мы хотели, не этого мы ожидали.

Но скоро подует новый ветер, ветер перемен… Что он принесет он нам с собой? Что же? Я померилась с Джеймсом, и порвала с Фредди, так надо было.

Сентябрь 1983.

Фредди.

4 сентября мы отмечали день рожденье Грэга и группы. Грэгу исполнилось двадцать девять, а группе – четырнадцать лет. В тот вечер мы с Бетти общались без ругани, но мы ни разу не были наедине, только в присутствие друзей. 5 сентября я праздновал свое тридцать семилетие. Бетти для этого торжества купила серебристый расшитыми волнистыми голубыми линиями комбинезон, с открытой спиной, боками, и глубоким декольте. Она, как всегда была ослепительна, ловила на себе взгляды мужчин. Я весь вечер искал к ней пути. Я давно хотел помириться. И тут я вспомнил о том дне, когда у нас все началось вновь, как мы гуляли тогда по ночному Лондону, и как я потом признавался ей в любви.

Под утро гости разошлись, и поэтому я решился подойти к Бетти. Она стояла одна, потягивая мартини. Я ощутил знакомый аромат ее тела: запах имбиря и ванили, который будоражил, поднимая в душе целую бурю. Мне так захотелось подойти к ней, как раньше и прошептать ей на ухо: «Я хочу снять с тебя это дурацкое платье», а она обернется и невинно спросит у меня: «Неужели все так плохо?», и я потащу ее куда-нибудь, чтобы раствориться в ней как в бокале вина. Ее роскошные каштановые волосы волнами лежали на спине, она престала их стричь. Я залюбовался ей, неужели, она кожей не чувствует мое ищущие выхода желание, моя тягу к ней.

– Бетти, – произнес я, откашлявшись.

– Да, – она обернулась, ее глаза засияли.

– Может, прогуляемся? – предложил я.

– Хорошо, но только прогуляемся, – ответила она. Я накинул ей на плечи плащ, – Ну, что пойдем?

– Вы с ума сошли? – Брайан преградил нам путь.

– Нет.

– Вы оба пьяны, – он пытался нас отговорить от этой идеи.

– Не слушай его, пойдем! – я потянул ее на себя, и Бетти, смотря на друга, последовала за мной.

Мы бродили по улицам Лос-Анджелеса. Мы ничего друг другу не говорили, просто молча, шли рядом. Бетти думала о своем, она, как и я, думала, что сказать, но не решалась. Ночной воздух холодил кожу, ветер бегал по лицу, нежно его лаская. Я ближе к ее дому взял ее руку, тесно сплетя наши пальцы. Мы остановились в ее саду, где цвели розы.

– Бетти, – в ее глазах отражались звезды.

– Да, – я приблизился к ней в плотную, беря в руки, словно чашу ее лицо.

– Я должен тебе, сказать что-то важное. Не вижу смысла это держать в себе. Ты для меня многое значишь, и я не хочу тебя отпускать. Потому что, я люблю тебя, Бетти, и всегда любил, – я приник к ее губам, – Скажи, что тоже меня любишь?

– Я люблю тебя, и ты это знаешь…

Время, словно перестало существовать. Я подавил в себе порыв, растерзать ее своим натиском, она заслуживала нежности. Где-то далеко бесконечно крутили одну и ту же песню, это была знаменитая песня Джона Леннона. Я кинул на траву плащ с ее плеч, опуская Бетти на него. Я долго смотрел в ее глаза, ожидая ее ответной реакции. Она дрожала, словно зеленая девочка. Она закрыла глаза, поддавшись влиянию мужчины всей ее жизни. Для меня другие женщины не значили ничего. Я был прав тогда, говоря, что мы связаны. Даже изменяя ей, я всегда возвращался к ней, и всегда разбивая ей в очередной раз сердце, буду возвращаться к ней. Звезды мерцали на бездонном небе, мы дышали в унисон, просто смотря друг другу в глаза.

– Скажи, что любишь меня, – прошептала она.

– Я люблю тебя моя несносная девчонка, – засмеялся я.

– Скажи, что другие для тебя ничего не значат.

– У меня есть только ты, и моя жизнь вся в тебе, если ты умрешь, то умру и я, – она прильнула к моим губам, скользя пальцами по вороту рубашки, – я хочу тебя… отдайся мне, все будет хорошо, просто …

– Будь со мной, – закончила она за меня, – я с тобой.

Горечь, боль, ревность – теперь это не имело значение, это растворилось в ауре нашей любви, в облаке любви. Мои горячие ладони казалось, были везде. Она не заметила, как я расстегнул застежку на шее, развязал тонкий узелок на спине, и две плоски шелковой ткани, обнажили грудь. Бетти со вздохом разочарования, потянулась к пуговкам моей рубашки, расстегивая их одна за другой. Почти год не существовали мы – любовники, мы – страстные противники, мы – пламенные мечтатели. Последняя одежда слетела с нее, и она, безумно захотела ощутить меня всей кожей. Я быстро понял ее внезапный порыв, и стал скидывать с себя одежду. В ее глазах мерцал огонь любви, постепенно дымка страсти стала их затягивать. Я обнял ее, и Бетти вздрогнула …

Я усадил ее на себя. Ее волосы как шелковая стена окружала наши лица, встретившиеся в жадном трепещущем поцелуе. Я хватал ее руки, притягивая ее к себе, чтобы чувствовать ее губы на своих. С той самой первой, я так остро не нуждался в ощущение ее рядом с собой, но сейчас… Радость и тепло переполняли меня, я наполнил ее до конца жизнью, я подарил ей это ощущение, эту радость. Она лежала на мне, я гладил пальцами ее спину:

– Больше не убегай от меня, – прошептал я.

– Не делай мне больно…

– Никогда…

– Я тебе верю…

Это было утро, которое мы встречали вместе. Я накрыл ее своей рубашкой. Мы хорошо были скрыты от посторенних глаз. Вечером я должен был лететь в Мюнхен, Америка нас не приняла. Как бы мы не старались, но мы были здесь чужие. Больше я сюда никогда не вернусь, так я решил. Рядом спала Бетти, я еще не верил в эту волшебную ночь, но я боялся, что проснувшись, и протрезвев, она откажется от меня. Бетти могла просто поддаться тому, что я умел будить в ней чувственность. Нет, она не такая, она моя возлюбленная, муза, жизнь. Она открыла глаза.

– Я улетаю в Мюнхен, ты со мной?

– Да, но я не хочу жить в своей квартире.

– У меня есть своя, и там закончили ремонт, – я замолчал, а потом добавил, – а в Европе уже осень.

– Да, осень, – она приподнялась на локте.

Так закончилось лето сомнений, и началась долгая осень…

Январь 1984.

Фредди.

Мы с Бетти стояли у окна в столовой, она смотрела на заснеженный сад. Я обнимал ее сзади. Этот момент был исполнен нежности, мы ничего друг другу не говорили, просто смотрели через цветное стекло на сад. Наши пальцы были плотно сплетены, покоясь на животе у Бетти. Начался 1984 год, этот год будет сплошным праздником: наше пятнадцатилетие любви, юбилей группы и встречи с Грэгом, и еще много других знаменательных событий. Бетти слышала мое учащенное дыхание у себя над щекой, я высвободил одну из рук, скользя по складкам ее салатного платья из кашемира. Я прижался губами к изгибу ее шеи. Все встало на свои места, как и должно, было быть. Я повернул ее к себе, беря пальцами ее за подбородок, мягко целуя в губы.

– Мисс Бетти, – я со стоном оторвался от нее, Рита кому-то открыла дверь, – пришли к мистеру Менори.

– Да, пусть проходят, – я по-прежнему не отпускал руку Бетти. Появилась гостья, – Мэри, – в моем голосе были ноты удивления.

– Ты забыл меня? – спросила она.

– Нет, ну, что ты просто праздники, семья, теперь такая большая, – ответил я.

– Твоя не такая и большая, – возразила она.

– Он имеет в виду мою семью, – вставила Бетти, стиснув мою руку, – я пойду, дорогой в библиотеку, займусь меню для Бэсс и Али.

– Да, иди, – Бетти оставила нас вдвоем.

– Я вижу, ты счастлив, – начала Мэри.

– Я всегда был счастлив с ней, неужели ты ревнуешь? – пошутил я.

– Да, ревную. Почему ты так долго тянул в наших отношениях, с нашей помолвкой, с нашей свадьбой, а с ней никогда не тянул, почему?

– А почему ты, столько лет молчала?

– Потому что, боялась, что ты поймешь, что я еще люблю тебя, – Мэри села на диван.

– Я тянул, потому что не видел наши отношения в будущем, я всегда знал, что она моя судьба. Так было решено, а наши отношения разбил быт. С Бетти я не ощущал себя ущемленным из-за нехватки денег. Мы одинакового воспитания.

– Значит ее аристократизм, и ее деньги сделали свое дело, – она вздохнула.

– Нет, это вообще ни при чем. Мы с ней даже в постели больше совместимы, и я люблю ее.

– Я пойду, – произнесла она, – ты знаешь, где меня можно найти.

– Мы друзья?

– Да.

– Тогда поужинаем послезавтра вдвоем?

– А твоя жена?

– Бетти поедет в Аллен-Холл, а потом после ужина я приеду туда сам.

– Я согласна, – соглашаясь, хоть на что-то, потому что последние три года она считала, что потеряла меня навсегда, а здесь хоть малые крохи былой власти надо мной.

Осень 1984.

Бетти.

В августе мы вернулись в Мюнхен. Тогда Фредди и стал склонять меня к сольной карьере. Неделю я обдумывала его предложение. Джош дал полгода перерыва, чтобы потом начать музыкальные сессию и гастроли. Я согласилась на сольный проект. Я пришла к Джошу домой, очень хотелось, чтобы он занимался и сольным проектом. Я знала, что он будет сопротивляться, предполагала, что он откажет, но все же захотелось попробовать.

Когда я говорила, то он сразу понял от кого исходит это предложение. Поэтому, когда я ушла, он позвонил Джиму Бисону, чтобы тот ни за что не соглашался вкладывать деньги в мой проект. Джим тоже был против сольного творчества Фредди, и отказал нам обоим.

– Бетти, я не согласен на это! – возразил он.

– Ну, почему?

– Потому что, я занимаюсь делами только группы.

– Ну, Джош!?

– Ну, что, ну. Это мой окончательный ответ.

Джош всегда предпочитал видеть группу единой. Он никогда не думал, что кто-то из нас займется сольной карьерой. Это не означало, что я уйду из группы. Я по-прежнему считала, что связана с Контрастами, но тогда я хотела выйти за рамки группы, сделать что-то в абсолютно своем стиле. Против проекта Фредди мало кто выступал. Роджер еще три года тому назад выпустил свой альбом, да и отношения давно у них всех не ладились, поговаривали, что ни сегодня завтра они распадутся.

Так приходила осень, еще одна осень в Мюнхене. Осень время умираний, что же умирает в это время? Задул другой ветер, ясное небо затянули тучи, и золотой блеск солнца поблек. Дни стали холоднее, а ночи длиннее. Время неумолимо шло, приближая нас к ледяной зиме, к глубокому сну. Одни согревались любовью, другие чужими чувствами. Но могло ли это спасти от неминуемой гибели? Как говорят многие, что предначертано судьбой, то случиться обязательно. Можно стараться изменить ход, но ошибки прошлого, самые простые меняют все. Осень как же ты прекрасна, и как же ты жестока.

Я спустилась вниз. Дома стало тихо, с тех пор уехали дети, и от этого было немного тоскливо. Все друзья уехали в Лондон. Джош отговорил Анну быть моим менеджером, и она, помня прошлое расставание с Джеймсом, легко с ним согласилась. Так мы остались в Мюнхене вдвоем. Фредди говорил, что это романтика, что больше никто не будет вмешиваться в нашу жизнь, но именно это меня смущало.

– Превосходно выглядишь, – Фредди смотрел на меня сверху вниз, он сбежал по ступенькам, – Очаруй его.

– Раньше ты был бы готов придушить меня за такое, – я оправила юбку лазурного платья, надевая на ходу сапфировое колье, чтобы дополнить глубокий вырез.

– Раньше не решался вопрос о нашей карьере, – Фредди осмотрел сервировку стола.

– До этого ты ревновал меня к сцене, мне этого порой не хватает, – я достала вино из бара.

– Вот как?! Я перебесился, и я знаю, что сцену ты точно не бросишь никогда, – кто-то позвонил в дверь, – я открою, а где фрау Брумель?

– Я здесь, мистер Менори.

– Будете готовы, идет гость, – я фыркнула, все это поведение Фредди напоминало мне детство, когда я посещала все эти светские мероприятия с родителями. Я не любила всю эту напыщенность, не натуральность, – Что?

– Сбавь обороты, – ответила я, – будь проще, и мир откроется тебе.

– Кто бы говорил леди Хомс! – упрекнул он меня и пошел открывать дверь.

– Я-то хоть леди, мне мой статус позволяет быть индюшкой, а тебе нет, – вошел гость, и я поняла, что он все услышал, – Ой.

– Ничего, все знают кто вы, – я окинула его быстрым взглядом. Ему было около пятидесяти, высокий, статный, по внешности типичный немец, чем-то напоминавший мне Криса.

– Проходите, мистер… – я замялась.

– Ротс, я давно хотел с вами познакомиться, но два года назад у меня не получилось, тогда ваш менеджер сказал, что вы не расположены к беседе, – я стала думать.

– Это было в Сохо, на крыше, помните? – спросил он.

– Да, – как же можно было забыть, что Фредди в каждом угле меня зажимал, – конечно, помню.

– Пойдемте за стол, – предложил Фредди.

В тот вечер мы играли роль двух музыкантов, не мужа и жены, но я знала, в высших кругах о нас давно все знали. Весь обед я пыталась уловить энергетику Ральфа Ротса, ближе к концу обеда, я решила, что стоит держаться с ним на расстояние. Он не внушал никого доверия, наверное, после Джоша все кажутся плохими.

– Моя дочь будет вашим менеджером. Ей только будет девятнадцать, но она умеет ладить с людьми, – я чуть не подавилась. Ну, да Анне было тоже девятнадцать, но она умела не только ладить с людьми, но и жестко на них давить.

– Когда мы с ней познакомимся? – спросил Фредди.

– Скорее всего, завтра, – Ротс взял папку, – Будем подписывать?

– Да, – я была готова от обиды задушить Фредди, так легко согласиться. Но и мне придется согласиться с его мнением, какое бы оно не было. Впервые, я поняла, что мои чары не действуют. Этот Ротс явно настроен против меня, только вот почему?

Я поставила свою подпись на документе. Я знала, что нельзя не читая ничего подписывать. Знала, чем все это может закончиться. Новый босс не внушал доверия, новый босс напоминал МакОллу, у него было такое же самодовольное лицо, как у Дэвида, когда он пришел ко мне со своим грязным предложением. Когда он ушел, я ощутила свободу, я устало села в кресло, потягивая вино.

– Не пей, – попросил мой муж.

– Я не в настроение сегодня разговаривать, – бросила я.

– Он тебе не нравиться! А знаешь почему, потому что ты все время работала с одними этими же людьми.

– Дело не в этом! Он не такой, каким кажется.

– С каких это пор ты разбираешься в людях!

– Давно, только пусть попробует мне диктовать, что делать!

– А он и не будет! – прорычал Фредди.

– Не хочу спорить, если тебе он нравиться, то это я не в силах исправить, – я поднялась в спальню.

В эту ночь впервые в нашей постели ничего не происходило… Боже, не дай мне его потерять, я не переживу этого.

Беатрис.

Я постоянно смотрела часы, совсем скоро я увижу его. Он мой кумир, мужчина всех грез. Я поклялась, что добьюсь своего, что сломлю свою соперницу, и получу его. Он будет моим. Так я решила, так будет! Я снова взглянула на часы, снова предалась грезам. Именно для него я купила это нескромное платье, абсолютно не в моем стиле. Перекрасилась в блондинку, зная, что они нравится ему. Для него я ярко подвела глаза, и для него стала не похожа на себя.

– Беатрис, – вошел отец, – они уже идут, произведи хорошее впечатление. Будь осторожна с Бетти.

– Я знаю, – ответила я.

– Потрясающе выглядишь, – Ральф Ротс помог дочери подняться с дивана. Открылась дверь. Передо мной предстала потрясающая пара. Бетти была соблазнительна в темно-синем полупрозрачном платье, через которое вырисовалось черное кружевное белье. Я пригляделась: на ее шее была та самая цепочка с подвеской двух букв «B», которую Бетти не снимая, носила.

Фредди разглядывал меня. Мне было девятнадцать, блондинка, которые привлекали его всегда. Мои темные глаза загадочно сверкнули, он улыбнулся мне. Потом посмотрел на Бетти. Она умела, если надо держать все эмоции в себе. Сейчас ни одна мышца на ее лице не дрогнула, она сохраняла равнодушное спокойствие. Все она видела, замечала какие взгляды, я посылаю ее мужу.

– Добрый день, – начала Бетти.

– И вам того же, – ответил Ротс.

– Это моя дочь Беатрис Ротс, она будет заниматься всеми делами, – он подтолкнул меня вперед, – Пойдемте Бетти, я покажу вам студию и познакомлю вас с вашим аранжировщиком.

Бетти вынуждена была уйти, чувствуя, что мы в заговоре.

– Значит, мисс Ротс, – прошептал Фредди.

– Для вас Беатрис, – засмеялась я.

– Беатрис, – в его голосе мне послышалась страсть.

– У меня есть шампанское, отметим знакомство, – предложила я.

– Конечно, отметим. А тебе можно? – пошутил Фредди.

– Можно, – я разлила шампанское. Я посмотрела на него, как кошка на сметану, уже придаваясь в мечтах, что будет творить с ним в постели. Он мило мне улыбался, и мне очень сильно захотелось к нему подойти и горячо поцеловать в губы, – Вы давно живете в Мюнхене?

– Я бываю здесь временами, – ответил он.

Я видела, как она умела зажигать его. Она интимно касалась его рук и лица. Бетти направляла все его внимание на себя, рядом с ней он забывал, что есть еще и я. Но ничего я найду способ покорить ее, и унизить ее.

Бетти.

Осень вступила в свои права. Лил, не переставая дождь, словно на землю падали будущее слезы. Что-то, наверное, в тот сентябрь сломалось, что-то изменилось в наших отношениях.

Я пыталась удержать его в узде, мне не нравилось, что Беатрис весь день сидела в студии с Фредди. Она мне вообще не нравилась, но с этим приходилось мириться. Я же смерилась с присутствием Мэри в его жизни, успокоилась, что они общаются, и закрыла глаза на их дружбу. Но сейчас мне стало тяжело примеряться с этим. Я ощущала еще свое влияние над ним, но понимала, что оно тает, как весенний снег.

Мы по-прежнему были страстными любовниками. Но в наших занятиях любовью было больше механики. Все каждый день развивалось по одному и тому же сценарию. Мы ложились в постель и там все происходило. Больше не было быстрых соитий в необычных местах и обстановках, все стало напоминать рутину, скучные будни, которых я вовсе не хотела.

Беатрис.

Я не могла полностью отстранить Бетти от Фредди, порой мне казалось, что это просто не возможно. Мы были не плохими друзьями, постоянно споря, и осуждая все что угодно. Я постоянно гадала, кто я для него? Однажды мы болтали с Фредди, работа у него не шла сегодня, и он решил провести остаток дня со мной. Когда вошла Бетти, то меня, словно окотили ушатом холодной войны. Я прогнулась под ее тяжелым, давящим взглядом. Я прочитала в ее взгляде: «Он – мой, а ты здесь никто». Я быстро убрала руку с ладони Фредди, опасаясь гнева соперницы.

– Ты пойдешь со мной или потом? – она мягко посмотрела на Фредди.

– Да, – в его голосе послышалось нетерпение.

– М-мм, – протянула она, когда Фредди взял ее за руку, – пойдем.

Они ушли. Что же она такое делает с ним? Рядом с ней он, как заводная игрушка. В ней и вправду была какая-то магия, что-то было такое, что заставляло мужчин падать к ее ногам. Они как заколдованные шли к ней, одного ее взгляда было достаточно, чтобы они влюблялись в нее. Почему с появлением Бетти он забывает, что есть еще и я – Беатрис. Как же все это было ужасно и скверно для меня.

Через минут двадцать я спустилась вниз. На улице не прекращаясь, лил дождь, в холле было темно. Мне захотелось включить свет, но странные звуки мне помешали это сделать. Я оглянулась, там, где горел один только светильник, был кто-то. Мне безумно стало интересно. Этими звуками были стоны: страстные, хриплые, сдавленные. Я пригляделась, это были Фредди и Бетти. Ее ножки в ажурных чулочках обхватывали бедра Фредди. Бетти скользила по стене, то притягивая, то отталкивая от себя Фредди. Их губы сливались в горячих поцелуях, и они тихо смеялись. Меня охватило жгучее желание, внутри что-то мучительно сжималось и разжималось. Бетти оправила платье, дождь почти закончился, Фредди что-то шептал ей по-французски. Бетти что-то делала с ним, доводя его до безумства.

– Нужно идти, – прошептала она, как во сне.

– Да, поедем домой, поедем в постель, – ответил он.

– Нет только не в постели я хочу… – она стала шептать на ухо.

– Развратница, но я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, дорогой, – он подхватил ее на руки, как пушинку, неся к их роллс-ройсу.

Мной овладела жгучая обида, как же обратить его внимание на себя?

Бетти.

Я уезжала на выходные в Лондон, соскучилась по детям. Ротс не давал нам обоим спуска, не давая выходных. Поэтому все, что получала я только звонки. Было начало октября, и только на день рожденье Элен Ротс нас отпустил, но для меня этого было мало. Из-за этого мы с Фредди жутко ругались. Раньше бурные ссоры заканчивались бурным сексом, теперь – разными спальнями. Для меня была унизительна вся эта ситуация. Поэтому уехав в Лондон, я ощутила радость впервые за эти месяцы, проведенные в Мюнхене. Я знала, что Беатрис не отступиться и будет продолжать искать пути к Фредди, но все же мне хотелось верить в него. Дженни подала на развод, конечно, для нас это было не новостью. Гарри воспринял все это, как ошибку, а Флора, моя кузина, дочка Элеоноры, сестры моего отца, решила, что все еще наладиться. М-Джейн находилась в Нью-Йорке, но я не ощущала радости в ее голосе. Что-то сломалось в нас.

Я вернулась поздно вечером. Раньше мы бы всю ночь напролет занимались бы любовью, но сейчас все было не так. Так я увидела первое охлаждение между нами. Из Лондона я привезла потрясающий халат, из китайского шелка похожий на японское кимоно. В тот день я наделала его, умастив предварительно свое тело ароматными маслами, чтобы вскружить голову собственному мужу. Боже, как же я опустилась, где же гордость, черт возьми! Что же я делаю? Я вошла в его спальню, прислонилась к дверному косяку спиной, показывая ему свою обнаженную коленку. Фредди откинул в сторону ноты, пристально изучая меня, я стала снимать халат.

– Не снимай, – загоревшись, проговорил он.

В эту ночь, как и в последующую, в нашей постели случалось чудо. Снова появились страстные мы. Когда я ощутила всю свою власть над ним, и расслабилась. Мне показалось, что я еще могу вернуть былую страсть, и сегодня засыпая в его объятьях, я надеялась на лучшее. Раньше я никогда не теряла уверенность в себе, даже тогда, когда родились Бэсс и Аллегра. Теперь я остро чувствовала потерю влияния над Фредди. Что же было делать? Может отпустить все, и пусть все будь, как будет. А может попробовать вырвать его из этого круга? Что же все-таки делать? Боже, я не знала, и не могла найти ответ.

Я стала выпивать по вечерам, престала следить за собой, немного похудела. Куда-то исчезла та шикарная Бетти, моя уверенность гасла с каждым днем, как угольки в дотлевающем камине. Для меня другом был бокал вина. Все друзья разъехались, и никто теперь не мог помочь мне, да и остатки гордости это не позволяли. Но в своем одиночестве я была не одна, я чувствовала, как в Нью-Йорке теряется в одиночестве Мери-Джейн, теряя своего мужа.

Беатрис.

Фредди пригласил меня в кафе, где бы мы смогли мило поговорить. Мы очень много смеялись, очень много спорили. Он смотрел на меня, и я искала в его взгляде хоть намек на влечение ко мне.

– Не боишься отпускать Бетти одну?

– Почему я должен? – удивлено спросил он.

– Ну, все знают кто она. Говорят у нее с кем-то роман, – протянула я последнее слово. Я хотела знать его реакцию, а вдруг он поверит в миф об измене Бетти, хоть и твердил, что они друзья. Я увидела, как выражение его лица изменилось, в его взгляде появилось странное выражение.

– Я надеюсь, что это очередные сплетни, – процедил он. Вот оно и слабое место, как же раньше я не догадалась, что его ревность может привести к желаемому результату.

– Может быть, – прошептала я с сомнением, тем самым давая пищу для размышления. Он сразу не поверит, но вода точит камень, и со временем я очерню Бетти в его глазах, а себя возвышу.

Так воспользовавшись своими связями, я стала распускать слухи про Бетти. Бетти делала вид, что ничего не слышит, она уже привыкла к этим постоянным сплетням про нее и ее окружение. Внутри же Фредди копилась злоба, он все больше и больше верил мне, когда я пела ему про романы Бетти, а он как рыбка клевал на наживку. В этот день мы снова пошли в кафе. Я накрасила губы, следя за Фредди. Теперь я видела, что он почти раздевает меня взглядом, что он сгорает от возбуждения, еще немного, и он закипит. И тогда я – Беатрис воспользуюсь этим, как своим тайным оружием в этой борьбе.

– Я видела вчера Бетти с каким-то блондином, – пропела я.

– Да, – ответил только он.

– Тебя это не волнует? – спросила я.

– Не всегда.

– Это не мое дело, но я могу посоветовать детектива, – я расчесала челку.

– Это так низко.

– Может, и так, просто ты убедишься в том правда это или нет, – я читала его мысли, он думал не о Бетти, его мысли были обо мне.

– Я подумаю об этом. Я провожу тебя до дому, – он встал, беря меня за руку. До дома мы шли молча. Я понимала, что сейчас в нем бороться два желания. Пойти и устроить ей скандал, или нанять детектива и уладить все мирно. Я никогда бы ему это не предложила, если бы не была уверена, что есть способ убрать со своей дороги Бетти. Мы остановились перед моим подъездом.