Текст книги "Музыка Лондона. История одной любви (полная версия) (СИ)"

Автор книги: Камилла Дюбо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

– Почему не разбудил? – на пороге стояла Бетти, в моей рубашке, во мне сразу же шевельнулось желание. Эта ночь была волшебной, просто сказочной, и с годами наши ночи становились все более незабываемыми. – Рэй, солнце, – она чмокнула его в пухлую щечку.

– Ты сегодня дома? – я давно привык, что с Бетти нужно быть мягче, безусловно, мне хотелось, чтобы она делилась со мной своими планами, идеями. Она кивнула, во мне все ликовало. Сегодня ответит мне за то, что не поехала со мной на гастроли.

– Хотя нет, – ответила она, – мне нужно уехать на часа три.

– Зачем? – я сжал ладонь Рэя, заглядывая в ее глаза.

– Личное, – прошептала она, хмурясь, тем самым давая мне понять, чтобы я не совал нос в ее дела.

Она вернулась к обеду, все это время я находился с Рэем. Бетти отстригла волосы до подбородка. Она никогда не делала модных пышных причесок, позволяя волосам, расти естественно. Сейчас ее волнистые локоны, были завиты в упругие мелкие кудряшки. Я смотрел на нее с восхищением, но в тоже время с сожалением. Я любил наматывать ее длинные волосы на руку, любил, как они закрывали нас, шелковой стеной, как вуалью лежали подушке, или струились по ее спине. Но она отстригла их, даже не спросив у меня. Что за упрямая девчонка!

– Бетти, зачем? – задал вопрос я.

– Они мне надоели, – отмахнулась она.

– А мне нет! – громко сказал я.

– Успокойся, – она прильнула ко мне, приникая к моим губам. Ох, и умела же она смерить мой гнев на милость.

– Я уже спокоен, – она улыбнулась, с этой стрижкой она стала больше похожа на маленькую девочку. Мне хотелось защищать ее, оберегать, быть всегда рядом с ней, быть ее щитом. – Ты чертовски сексуальна.

– Так, ты это только заметил? – усмехнулась она.

– Я всегда это знал, – я наклонился к ней, пробуя на вкус ее губы, гладя ее спину, – поедем, нас звали на ужин? – большим пальцем я прикоснулся к ее подбородку, Бетти улыбнулась, – значит, поедем.

– Да, – выдохнула она, в ее глазах появились нехорошие искорки, – но пока мы… – она накрывала мои губы ладонью, расстегивая молнию на боку, спуская бежевое платье к ногам. Что она творила? Зачем она искушала меня? Зачем доводила до безумия? – Но пока мы восполним дни разлуки.

– Милая моя, – прошептал я, притягивая ее к себе, – а ты всегда такая отчаянная.

– Я только с тобой такая, – это напомнило мне события двенадцатилетней давности, когда мы в Аллен-Холле катались на качелях, и Бетти слета прыгнула ко мне в объятья. Вот тогда она и скала мне это. Но все же она была отчаянной во всем, я это знал. Вот поэтому мы были вместе, мы оба были безумными.

Весна 1978.

Бетти.

Как-то сидя в студии, в окружении мужчин я рассуждала об их верности. Они смеялись со мной, говоря, что они так не делают, и не будут так делать. Я лишь рассмеялась и ответила:

– Да, боже мой, вы все такие. Единственные в ком я уверенна в нашей компании так это в Джеймсе и Джо.

Джеймс был постоянно с Анной. Джо Диксон всю жизнь прожил с одной женщиной, эта была его жена Вероника. Он никогда не заводил романов на стороне и не просил меня прикрыть его, как это делали другие. Я знала об их случайных связях, знала и молчала. Я была постоянно рядом с ними, поэтому все их амурные дела не были меня тайной, будь это гастроли, или музыкальная сессия, но скрываться от меня им было сложно. Им было проще доверять мне свои тайны. Эти гастроли проходили у нас вместе, где в течение двух дней каждая по очереди заставляла сотрясаться города.

Однажды я поймала с поличным Брайана. Я зашла к нему, чтобы забрать у него свою гитару, которую попросила настроить. Это было ранее утро и все уже встали. Я вошла без стука и увидела в глубине комнаты Брайана с какой-то блондинкой.

– Брайан… – он оттолкнул женщину от себя, прикрываясь покрывалом, – я за гитарой, – я спрятала смущенный взгляд. Я хорошо знала его жену Кристи, у них был сын Джим, – Я, наверное, не во время, – я схватила гитару.

– Это твоя жена? – воскликнула блондинка.

– Нет, это знакомая. Бетти стой, я все объясню, – он попытался меня задержать.

– Не нужно. Все мы не ангелы, и я это знаю, такая у меня судьба прикрывать вас всех.

Кристи я ничего не рассказала. Я сама знала, что такое быть любовницей, но не знала, что такое быть обманутой женой. Фредди, конечно знал, что его друзья не без греха и, скорее всего, поэтому предложил совместные гастроли. Боясь, что я буду соблазненной, или своих фанаток. Мы постоянно находились вместе. Для нас снимали просто королевские апартаменты, мы могли себе позволить все и сразу. Фредди окружал меня заботой, меня и Анну, мы были единственными женщинами во всей этой мужской компании. Нанимая мне массажистов, личных секретарей, он думал, что сможет задобрить меня. Но между нами до сих полыхал костер. У него был тяжелый характер, я всегда знала это. Фредди во всем стремился достичь совершенства, будь-то наши отношения, или его творчество. Мы были с ним разными. Я всегда по жизни относилась к совершенству, как к чему-то ненормальному. Красота именно ведь в недостатках.

– Где ты была? – я вздрогнула, Фредди сидел в темноте, куря в кресле.

– Я тебе говорила, что поехала с Анной, – спокойно произнесла я, включая свет. Зря я это сделала. Повсюду лежали бутылки, они опять пили.

– Я забыл, – он, что за дурочку меня держит? Возмущение вскипало во мне. Ага, забыл. Ни черта! Еще врет мне прямо в глаза. Сам спровадил меня, а теперь хочет от меня отчета. Ну, и пил бы себе дальше!

– Ничего ты не забыл, – сказала я, – все ты помнишь, – я угрожающе прищурила глаза.

– Бетти, – он подошел ко мне, от него пахло пивом.

– Нет, Менори, лаской меня не задобришь, и цацками тоже! – крикнула я, проходя во вторую спальню.

– Ну, выпил? Что тут такого? – он улыбнулся.

– Ничего, ничего, – сказала я, скидывая свои джинсы, – Ложись, спать у нас самолет?

Я уже начинала уставать от них. Они что и до этого, так вели себя на гастролях. Тогда я просто пример благочестия. Чего они все добиваются? Кому они что-то доказывают этими своими пьянками? Фредди приник ко мне, я отстранилась от него. Недовольство уже начало зреть во мне. Лучше бы я не видела всего этого, и думала, что все по-другому. Как я еще выдержу с ними осенние гастроли?

Осень 1978.

Бетти.

В этом году дела шли хуже. Откровенно говоря, нам меньше везло, чем в прошлом году. Этим летом мы очень много работали, у нас не было практически выходных, были только гастроли, записи, съемки. В конце августа вышел наш сингл с будущего альбома, Грэга резко раскритиковали. Песня сразу же не понравилась критике. Особая истерия была раздута из-за обложки. Где была изображена женщина шикарно одетая с бокалом шампанского, вся в бриллиантах вся в блеске, а против нее была обнаженная девушка, без одежды, то и не понравилось, и тогда было ей дорисовано нижнее белье.

– Посмотрите на «Плейбой» и на нашу обложку разницы нет, – так на это ответил Грэг в эфире «Радио-1».

Нас постигали неудачи. Альбом разнесли в пух и прах, назвав его вычурным. Мы продолжали усердно работать, приходилось успевать все, домой приходили, и вались от усталости, не было у нас времени на те глупости, которые любила сочинять мировая пресса. Это лето было довольно не удачными. Не хочу сказать, что все было плохо, просто мы, наверное, опережали свое время. Тогда не было такого звучания в музыке, таких клипов, либо это все было, но было в меньшинстве. Мы стали резки, и перешли от прозрачных намеков к полупрозрачным. Все кругом только и работали на провал альбома, но хочу сказать, это был довольно удачный альбом, поскольку я постаралась, да и все остальные практически сменить свой стиль. Но это было ненадолго. То же самое творилось и с Фредди. Пресса постоянно поднимала шумиху о его внешнем облике, его волосы стали короче, исчезли немного чудаковатые костюмы, заменившие кожаные брюки, распахнутые рубашки, грубая обувь. Если Фредди становился жестче, то я становилась более раздетой на публике. Мы играли по правилам публики, если она хотела чего-то мы давали ей это.

Фредди.

– Чертова пресса! – я кинул газеты на стол перед всеми, – вот чего они бесятся?

– Им не понравились эти голые девицы в ролике, – вставил Роджер, – фиговые пуритане!

– Джим сказал, что им пришлось это сделать, – добавил Брайан, – это же нарушение авторских прав.

– Это не нарушение это свинство! – воскликнул Джо, – что хотят то и творят!

– Я итак терплю, что Бетти называют, откровенно говоря, шлюхой за ее поведение на сцене, но это перебор уже! – выплюнул я, – по сравнению с другими звездами, мы просто ангелы невинные. Взять и испортить тираж сингла, из-за обложки! Чертовы ублюдки!

– Если они хотят это, то надо дать им! – произнес Роджер, – если хотят видеть голых девиц, пусть видят! Если хотят думать, что у нас коксовые вечеринки, пусть думают!

– Именно такими мы и должны быть, – согласился Джо, – нужно порвать эту прессу.

Наши гастроли по Штатам проходили в агрессивной обстановке. С одной стороны нас осаждала пресса, с другой стороны разрывала публика, которой нравились все наши резкие трюки. Но в эту осень мы стали спиваться. Каждый концерт, каждый наш приезд в новый город мы отмечали, чего мы не делали раньше. Но я не видел самого главного, в своем мужском запале мы спаивали Бетти. Она пила на равнее с нами, не забывая перед концертом пропустить вместе со всеми нами пару рюмочек чего-нибудь погорячей. Обычно мы всегда давали концерт первыми, через несколько дней давали Контрасты. Мы, отработав, расслаблялись, и пили, но ребята, им нужно было выступать дальше.

В Монреале наши отношения дошли до точки кипения. В тот день мы снова распивали до концерта Контрастов. Бетти пришла к нам, она выступала в крайне откровенном наряде. Впервые увидев ее так, я взбесился, но потом смерился, с ней нельзя было ругаться вечно. В начале шоу зрители видели тень Бетти за ширмой, она была одета в белую мужскую рубашку и черные чулки, в середине песни, после открытия ширмы она снимала рубашку, представав пред публикой, почти раздетой. Между черными топом и мини-шортами виднелась тонкая полоска кожи, которая возбуждала всех. Бетти жестом показала мне налить мартини, разбавив его яблочным соком. За бокалом последовал еще один, потом еще и еще. Прозвенел звонок, ей нужно было выходить на сцену.

Через несколько минут после начала шоу, я пришел к занавесям, наблюдая за концертом. В Бетти чувствовалась не уверенность, забывая слова, она дала возможность петь залу. Когда концерт закрыли, мы сидели в гримерной, продолжая распивать спиртные напитки. Бетти вбежала в комнату, на ее лице был написан гнев, но спиртное не позволило мне увидеть настоящую картину.

– Это были наши последние гастроли с вами! – крикнула она нам.

– Бетти, – Брайан встал со стула, собираясь подойти к ней, но она уже развернулась и ушла. Она поняла всю ситуацию.

***

Голова ужасно раскалывалась. Я не помнил, как оказался в номере. Я услышал чьи-то шаги по комнате, открыв глаза, я заметил Бетти в брюках и жакете для перелетов. Она гневно посмотрела на меня.

– А, проснулся! – воскликнула она.

– Что случилось? – спросил я.

– А ты не помнишь?! – она приблизилась ко мне, – нет?

– Нет, – ответил я.

– Я напомню тебе, как два месяца вы спаивали меня, и всех остальных, – она была в бешенстве, – вчера я чуть не показала публике свою любовь к алкоголю, а не к ним!

– Бетти… – я приподнялся на локтях.

– Больше этого не будет! – выпалила она, – Понял меня, меня не будет!

– А ты не пей! – крикнул я, – мы тебя не заставляли! – я знал, что это неправда. Мы подзуживали ее, выводили из себя, подводили к этому.

– Конечно, – съязвили она, – это были последние гастроли с тобой! – зло произнесла она, отворачиваясь от меня, – собирайся у нас самолет!

Она не шутила, и когда мы решали, как провести следующий год, то наши графики стали разными. Мы не могли больше выдерживать бешеный ритм нашей жизни, нужно было выбирать, между гастролями и записями альбомов, делать это одновременно мы больше не могли. Поэтому следующий год мы решили только гастролировать. Мы поссорились с Бетти, но как всегда легко померились, если она хочет этого то, так и будет. Лучше уступить, нежели, чем раздувать пламя дальше. Мы с Бетти оба состояли из огня, и достаточно было искры, чтобы разгорелось настоящее пламя, достаточно было искры. Я научился тушить свое пламя, ведь любовь это и есть уступки.

Май 1979.

Фредди.

Отгремев очередной концерт, я спешил домой. Мы с Бетти договорились встретиться в Монтре, чтобы провести вместе недельку. С тех пор, как она перестала ездить с нами, я все время терзался сомнениями. Что она делает? С кем проводит время? Но я понял, она всегда трезво подходила ко всему, что касалось работы. Они с Джеймсом просто гоняли всю рабочую команду. Я тоже доводил многих до слез, но моя милая женушка не позволяла пьянствовать всем. Машина въехала в наш сад. Я просто влетел в дом. По холлу, перед мраморным бассейном носился Рэй вместе с Ритой.

– Папа, – он кинулся ко мне, я подхватил его на руки.

– Привет, – ответил я, – где мама?

– Где-то на кухне, – я поставил сына пол, идя на кухню.

Наш дом не был очень большим, зато он выглядел очень дорого. Все было отделано мрамором, позолотой, дорогими росписями в стиле возрождения, витражными стеклами, коваными решетками, интерьер, наполненный антикварной мебелью, живописью. Мы выложили за него круглую сумму. Но нас это не смогло остановить. Мы хотели дом в этом магическом городе. У каждого из нас был свой секретарь, но у нас был человек, который следил за всей нашей недвижимостью, поэтому дом в Монтре мы часто сдавали своим друзьям и родственникам. Бетти сама звала всех сюда. Я успел влюбиться в Гарден-Дейлиас, который мы потеряли. Я нашел Бетти на кухне, она доставала из духовки целый противень пирожков.

– О, привет, дорогой, – она, не снимая прихваток, обняла меня, – ты вовремя. Скоро ужин.

– Ужин? – я вздернул бровь, – ужин?

– Ну, да, – подтвердила она, – а ты что думал, Менори? – она толкнула меня в грудь, – Ах, ты извращенец! Только на порог, и хочешь меня затащить в койку?

– Да, – не скрывая своего желания, ответил я, находя молнию на ее платье, – я не видел тебя три месяца, и еще три не увижу, – заныл я, – ты, что отказываешь мне в моем праве на тебя? – она кивнула, – я как восточный мужчина имею все права на тебя!

– Я, как западная женщина принадлежу только себе! – она заливисто засмеялась.

– Ох, нет, милая моя, ты моя! – прорычал я для устрашения, – помни, что твое сердечко, твоя душа, твое тело, твой ум – принадлежат мне, – я схватил ее за плечи, прижимая ее к холодильнику.

– Ничего подобного, – слегка обижено сказала она. Ох, сейчас она была похожа на маленького обиженного ребенка. Когда я перестану так к ней относиться? Ей же уже двадцать четыре, давно не девчонка!

– Еще как, милая, напомнить тебе твоего хозяина? – она собралась было раскрыть рот, чтобы обрушить на меня очередную гневную тираду, но я зажал ей рот рукой. Отминая руку, я прижался губами к ее рту, подавляя ее волю. Я одичал без нее. Три месяца воздержания, именно к этому и приводят. Я забыл обо всем на свете. Развернул ее к себе спиной, повалив на стол. Я ощутил ее дрожь, которую принял за желание.

– Нет, – отрезала она, – Нет! Прошу тебя! – я отпустил ее, она опустилась на пол. По ее лицу стекали слезы. Я не понял, что произошло. Что вообще случилось?

– Что с тобой? – я протянул к ней руку.

– Не подходи ко мне! – прошипела Бетти, – не смей приближаться ко мне!

– Что, черт возьми, происходит? – взорвался я.

– Да, пошел ты! – она поднялась с пола, собираясь уйти.

– Не хочешь мне объяснять? – я схватил ее за локоть, она вырвала руку.

– Нет! – был мне ответ, – я не хочу объяснять, потому что не хочу вспоминать ту грязь!

– Бетти! – но она уже не слышала меня. Я нашел ее на балконе, она смотрела на Женевское озеро, залитое красным солнцем, – что произошло?

– Я дала тебе ответ, – она развернулась ко мне, опираясь на кованую решетку.

– Нет, не дала, – я угрожающе смотрел на нее. Другие мои пассии уже давно бы раскололись и все бы мне выложили, но только не Бетти.

– И не дам. Мне было это неприятно, ты себя вообще повел, как… – она осеклась. Насильник. Да, вот что она хотела мне сказать. Я был настолько эгоистичен, что не подумал. Я напомнил ей Майкла МакОллу, напомнил тот день, когда он пришел к ней, когда она была одна в гримерной комнате. Вот, я сволочь.

– Прости меня, – она подошла ко мне.

– Больше не делай так, не все твои игры могут быть восприняты мной, – Бетти чмокнула меня в щеку.

– Ладно, пошли ужинать, – согласился я.

Ноябрь 1979.

Фредди.

В тот день я приехал от друзей очень поздно. В доме нигде не горел свет, и я подумал, что Бетти уже спала. Я прошел в спальню, где горел в будуаре маленький светильник. Я увидел Бетти и Грэга, смотрящих друг другу в глаза. Они разговаривали полушепотом. Грэг поссорился с Джульеттой, она нашла кольцо, которое когда-то хотел подарить Грэг Бетти, летом у них родился сын – Генрих, и после родов она была очень вспыльчивая, и все время пребывала в раздраженном состояние.

– Ты сделала, тогда глупость, не согласившись вернуться ко мне, – он подлил себе виски.

– Нет, не сделала, – она покачала головой, – я бы все равно ушла от тебя к нему.

– Ты же бросила его тогда, – Грэг поцеловал ее полуобнаженное плечо, и отпил виски.

– Бросила. Я всегда его любила, просто моя гордость не позволяла мне в этом признаться, – Бетти отвела взгляд.

– Подожди, ты изменяла мне с ним? – воскликнул он.

– Я была его девушкой много лет, ты же знал о нем, – просто ответила она.

– Ты любила его? – Грэг тихо засмеялся.

– Наверное, да, – почему, наверное, подумал я, стискивая кулаки.

– А меня? – он смотрел в ее глаза.

– Да, – шевеля лишь губами, произнесла Бетти.

– А сейчас? – Грэг еще ближе приблизил свое лицо к ее.

– Нет, – я был рад этому.

– А я тебя да, до сих пор. Все не как не могу забыть, твоих губ, твоего тела. Я ревную тебя к нему, – Бетти слегка отстранилась от него, – Каждый раз, как я думаю о том, что он владеет тобой, не так нежно, как я, у меня все внутри переворачивается.

– Грэг тебе пора домой, я не настроена сегодня на воспоминания, – она еще больше отдалилась от него.

– Ты ничего не понимаешь! – он поставил бокал на пол.

– Все я прекрасно понимаю! Если бы я любила тебя по-настоящему, то никогда не изменяла тебе, – выпалила Бетти, – Чего так смотришь, да я изменяла тебе с ним, – она замолчала, а потом прибавила, – В Брайтоне, шесть лет тому назад.

– Что!? Ты прыгнула к нему в постель! – Грэг встал следом за ней.

– Да прыгнула к нему в постель, и сделала глупость, не собрав чемоданы, и не уйдя к нему, – она снова села.

– Вот ты как! Если бы не я не было бы группы!

– Да к черту, твою карьеру, жизнь была проще. Меня бы никогда не изнасиловал Майкл, – ее щеки пылали от злости.

– Он ведь не знает! – это было не правильным предположением.

– Знает, и уже много лет! Я сама это ему сказала, потому что он в отличие от тебя никогда не сделает мне больно, он никогда не будет слушать чужое мнение, и свою невинность я потеряла с Фредди, десять лет назад.

– Ты лгала мне!

– Как и ты! – резко ответила она.

– А как же мы? – он цеплялся за возможность вернуть ее.

– Да нет уже нас, и никогда не было нас! – боль и обида захлестнули Бетти с новой силой.

– Ты о чем?

– А где ты был, когда он снова пытался унизить меня, где ты был, когда я проводила ночи, ожидая тебя. Ты все время ставил себя превыше нас! Ты имел всех шлюх в Лондоне, и меня относил к ним, – Бетти положила руки на плечи.

– Никогда! И ты это знаешь. Я любил тебя, неужели я должен расплачиваться за одну ночь с незнакомкой. Я жениться на тебе хотел.

– Боже, как благородно, – она истерично засмеялась, – Но почему Фредди не стал ждать еще, и сделал мне предложение сразу же. Я никогда не хотела тебе родить ребенка, а ему да, потому что я люблю его уже много лет, и я счастлива с ним.

Грэг подошел к ней, резко хватая ее за талию и страстно целуя в губы. Она растаяла под его натиском, ее ладони оказались у него на шее. Он дразнил ее, разжигал в ней страсть, он делал это так как много лет тому назад. Но он забыл, что прошло много лет, и в ее жизни было столько мужчин, которые дали ей веру в себя и силу обольщения. Она оттолкнула его, и дала пощечину:

– Мы просто друзья, и вместе ради группы, иди домой. Не смей переступать эту черту больше.

Потерпев фиаско, Грэг ушел. Когда его шаги стихли, я вышел из тени, пригладил свои усы, у Бетти расширились глаза, я делал так, когда гневался.

– Значит, ты все слышал, – прошептала она.

– Я не только слышал, я все видел. Ты сама во всем виновата. Ты сама ввела его в заблуждение, давно пора ему было сказать о нас, но меня ты не введешь в заблуждение, потому что я ухожу, – я стал спускаться по лестнице.

– Как уходишь? Куда? – она села на ступеньки.

– Мне не нужна жена, которая дает всем понять, что хочет с ними переспать, – я хлопнул дверью и ушел. Бетти знала, что нет ничего хуже немой сцены, как эта, лучше ругаться и бить посуду, чем, сказав три фразы, уйти. Это была наша первая серьезная ссора, за четыре года совместной жизни.

Декабрь 1979.

Бетти.

Сегодня было тридцатое декабря, но я решила зайти на студию, потому что забыла кое-какие свои записи. С Фредди мы не виделись уже месяц, потом было много работы, и я так и не успела поговорить с ним, ему было нужно время. С Грэгом мы померились, но Фредди так и не пришел домой, и так не позвонил. Я собралась уходить, как, кто-то зашел, сердце бешено забилось. Это был Дэвид МакОлла. Метнув на него яростный взгляд, я решительно подошла к нему, и попыталась пройти:

– Пусти!

– О нет, просто так от меня ты не уйдешь! Сколько лет, сколько зим, детка?

– Я тебе не детка! – я была на грани, чтобы взорваться.

– Ах, да! уже прошло шесть лет, а ты с тех пор изменилась. Была порядочная женщина, а теперь в твоих любовниках ходит пол-Англии.

– Это, ты мне все приписываешь, твоя месть перешла все грани!

– Вот, как! Значит, я виноват?!

– Да, ты!

– О, нет, милая, ты во всем сама виновата. Надо было просто сказать мне «да», и все было бы просто, но ты предпочла такую жизнь.

– Я не продажная!

– Все вы такие! Заметь, сейчас рядом с тобой нет Грэга, или как там его, твоего Фредди. Ты всегда выбирала не правильных мужчин. Вот даже этот Фредди, он же не такой белый и пушистый каким, ты его себе рисуешь.

– Ложь!

– Ах, да. Ты веришь всегда во все хорошее, но мир так жесток.

– Я это знаю!

– Не знаешь. Это я уговорил твоего отца выдать тебя за Артура, кто бы знал, что ты порвешь со всем ради него.

– Значит, это ты разрушил мою жизнь!

– Но не могли же мы допустить, чтобы ты и Фредди были вместе, это бы перечеркнуло все наши планы, – он засмеялся.

– Пусти! – я вцепилась в его куртку, явно настроенная на борьбу, но он оттолкнул меня, и я упала на пол.

– Сегодня нам никто не помешает! Ты будешь моей! – он накрыл меня своим мощным телом, но я продолжала отчаянно бороться, укусив его за губу. Мне было противно от его прикосновений, все это время он пытался меня победить, захватить врасплох, но я не хотела сдаваться.

– Нет, нет, – кричала я. Дэвид пару раз ударил меня по лицу, но я продолжала вырываться из его крепких объятий, – Пусти! – Но на этот раз он оказался сильней, я закрыла глаза, зная, что меня, сейчас ожидает, и из последних сил толкнула его…

– Пусти, я ненавижу тебя!

– О нет, моя милая в этот раз ты будешь моей, и тогда конец всем этим сплетням!

Кто-то оттащил от меня МакОллу. Меня била дрожь, даже увидев его, я не могла прийти в себя, мне казалось, что это сон, прекрасное видение. Я закрыла лицо руками, не желая смотреть на то, что происходило. Фредди пару раз ударил Дэвида, и тот как трус бежал. Я не могла поверить в происходящее.

– Пойдем! – он протянул мне руку, помог встать, и обнял, – все хорошо. Поедем домой, я не отпущу тебя одну в таком состояние, – я положила голову к нему на плечо, и в глазах набежали слезы счастья…

Мы пришли в нашу квартиру, он помог скинуть шубу и сапоги, и провел в гостиную, налил вина.

– Выпей, – он подал мне бокал вина, – даже не буду спрашивать, чем ты жила весь этот месяц, и так все знаю, Анна многое рассказывает, когда я вижу ее, – я пришла в себя, и посмотрела на него затуманенными глазами, взгляда которого он не заметил. Он изменился за годы нашей совместной жизни, больше нет черного лака, длинных волос, ярких костюмов. Он все так же красив, как и прежде. Я не слышала, о чем он говорил, лишь поглощала его глазами. Всего прошел месяц, а казалась вся жизнь. Я вспоминала все прекрасные моменты жизни, которые провела рядом с ним, – Я постелю тебе в спальне, а сам буду здесь на диване, – он, что не хочет мириться?

Он ушел в спальню, оставив меня одну со своими мыслями, и я понимала, если я сейчас не сделаю то, что захотела, даже если я не попытаюсь, то жизнь пройдет мимо нее. Я решила сделать этот шаг навстречу жизни. Я прошла в спальню и остановилась в дверях, он замер, не зная чего ждать. Я расстегнула молнию, и платье упало на пол, я осталась в черном нижнем белье и чулках. Подойдя к нему, мои губы обожгли его. Я повалила его на кровать, и стала покрывать поцелуями изгибы его подбородка и шею, а он пытался ловить губами мой рот. Я грациозно откинула волосы и сняла бюстгальтер, распахнула его рубашку, он чувствовал мои горячие поцелуи, прикосновение теплых нежных рук. Я нагнулась его поцеловать и ощутила, как две сильные руки легли на плечи, и перевернули меня. Мы смотрели друг другу в глаза несколько минут. Теперь он решает, что будет дальше, либо будет продолжение, либо он оттолкнет меня, и я приму эту боль. Но Фредди впился в мои губы.

Мы снова были вместе, снова его объятья, которые помогали забыть все, заполнить эту пустоту. Фредди вдыхал запах моих волос, запах тела. Я осыпала его ласками, ему казалось, я стала еще искусней. Я закрывала глаза, и он возносил меня на седьмое небо.

Он слушал мое прерывистое дыхание, и пытался ловить руками волосы. Мои ногти впивались в его грудь, а потом в колени, Фредди скинул меня с себя, и я оказалась среди подушек. Он накрыл меня своим могучим телом, и снова как тогда ощущал мое дыхание на щеке, тело, выгибающиеся под ним. Я дрожала от удовольствия, и это ему нравилось.

– Я люблю тебя, – произнесла я, – и всегда любила.

– Но это не мешает пудрить всем мозги.

– Не говори так!

– Зачем тебе все это?

– Я знаю только одно между нами сумасшедшая любовь.

– Ты меня прощаешь? – спросил он.

– Может быть, – прошептала я под его губами. Мы снова предались любви, опять его руки и его губы, мое дыхание на его щеке, и запах волос, и жизнь, растекающиеся по жилам, все, что им нужно было в этой жизни. Ведь никогда не знаешь, что будет завтра. Прошло уже пятнадцать лет, а мы любили друг друга как тогда, тогда когда наша любовь только начиналась. Начало светать и только, тогда мы заснули в объятиях друг друга. Завтра снова боль, жестокая реальность, но именно сейчас мы живем, но все может быть по-другому, потому что когда два сердца бьются в унисон, то тогда все возможно, главное только захотеть…

Февраль 1980.

Бетти.

– Бетти, где ты? – крикнул Фредди.

Я сидела на полу в ванной комнате, с тоской смотря на свои руки и колени. Мы снова были в Монтре, записывая альбомы. Моя группа почти закончила запись, Фредди же еще находился в процессе. Я отмотала кусочек туалетной бумаги, стирая слезы. Не то, чтобы я была не рада, я просто не знала, что делать. Хотя во всем этом была виновата лишь я сама.

– Бетти, – Фредди зашел в ванную комнату, – что случилось? – он опустился на пол, отнимая мою руку от беде, – ну, милая?

– Я беременна, – слезы снова хлынули из моих глаз.

– Ты уверена в этом? – он погладил меня по щеке.

– Да, – он прижал меня к себе, – у меня нет других объяснений. Меня тошнит, и задержка. Я снова беременна, а у меня через два месяца альбом, и гастроли летом.

– Успокойся, – произнес он, поднимая меня с пола, подхватывая на руки, выходя из ванной комнаты. Он сел вместе со мной в кресло, нежно гладя меня по щеке.

– Что делать? – спросила я, не смотря на него, – мне надо…

– Когда ты ждала Рэя, я не смог тебя остановить, – заметил он, – почему я смогу, остановить тебя сейчас?

– Фредди? – мой голос дрогнул.

– Мы переживем все, – прошептал он.

Фредди.

Утром я проснулся от резко прыжка Бетти из постели. Мне было трудно привыкнуть к ее нынешнему состоянию. Ее тошнило по утрам, на что я не мог смотреть, она стала бледной, беременность обострила все ее чувства. Ее эмоции в течение дни менялись постоянно. С утра она могла быть веселой, вечером она готова была рвать и метать. Я силился, но и иногда она выводила меня из себя, мы постоянно цапались.

– Что с Бетти? – спросил Роджер, смотря в свои ноты, – она такая бледная.

– Бетти беременна, – ответил я, пытаясь передать своему голосу безразличие, будто в этом я не видел ничего страшного для нас и нашей карьеры.

– Но летом… – Брайан пресекся.

– Да, летом… – попытался возразить Джо.

– Мы поедем, все равно. В чем дело ребята? – я вскочил с кресла, – Бетти будет в Швейцарии, а потом я заберу ее в Лондон.

– Начнем, – не терпеливо предложил Роджер, с укором смотря на меня: «Это ты виноват, что она опять залетела», говорил его взгляд. Но мне было плевать на это все, я застолбил Бетти, она принадлежала мне, вся целиком.

Наша запись длилась бесконечно долго, после такого, как мы достигли желаемого, мы собрались начать смотреть новый материал, как в нашу просторную комнату вошла Бетти. Вид у нее был цветущий, на щеках играл румянец, в глазах был блеск. Она села на подлокотник, приникая ко мне, заглядывая в мои ноты, она взяла ручку, поправляя строчки. Я изумлено поднял на нее глаза, на ее лице играла чарующая улыбка. Я кивнул ей, она снова двинула ручкой по листу, рисуя еще пару нот. Я удивлялся ее способности, придумывать музыкальный ряд, даже не играя, при этом получалось в полнее гармонично. Я остановил ее, сжимая мягко ее руку, она посмотрела на меня. Бетти перестала улыбаться, я схватил ее за шарф, притягивая к себе, целуя ее в губы. Она оторвалась от меня, вновь рисуя ноту.

– Эй, парни, я нашел решение, – я гортанно засмеялся, Бетти встала, собираясь уйти, но я остановил ее. – Останься…

– Фредди, – Брайан наиграл мотив, написанный Бетти, – хорошо…

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Роджер у Бетти.

– Сегодня хорошо, мне прислали травы из Лондона, – ответила она, – мне пора. Я улетаю через три недели.

– Зачем? – я молчал, я-то знал ответ, но Джо было интересно знать.

– Последний прогон в Лондоне, – сказала Бетти, целуя меня в щеку, покидая нас.