Текст книги "Океан без берегов (СИ)"
Автор книги: Julia Romes
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)
Грейс задумалась.
– Я знаю, почему ты задал этот вопрос. Потому что подходишь под описание моего идеального мужчины.
– Да, – уверенно согласился Клинтон. – И теперь хочу узнать, зачем идти против своих же желаний? Зачем отталкивать меня?
– Я уже отвечала на этот вопрос.
– Как насчёт одного шанса? Один единственный.
Клинтон смотрел на неё и, кажется, даже не собирался останавливаться в своих попытках добиться её расположения.
– Клинтон, мы уже говорили об этом. Хватит. Я прошу, перестань.
– Ты противоречишь себе, Грейси. Говоришь, что мы не можем быть вместе, но сама же позволяешь обнимать себя. Зачем? Чтобы дать мне надежду и потом вновь оттолкнуть? Где логика?
Грейс опустила взгляд и на несколько секунд замолчала. Кажется, она, и правда, зашла слишком далеко.
– Ты прав. Извини. Когда ты касаешься меня, появляется ощущение, что весь мир остановился. Я не в силах о чём-то думать.
Грейс аккуратно высвободилась из его объятий и заметила недовольство на лице Клинтона.
– Но потом вновь понимаю, что наши отношения очень болезненные для меня. Тогда я пытаюсь оттолкнуть тебя, несмотря на все чувства, которые пытаюсь подавить.
– Мучить себя лучше, чем быть со мной? – спросил Клинтон, не сдерживая в себе накипевший гнев. Эта девушка до невозможности упрямая. Даже чересчур.
– Клинтон, я ведь сразу сказала тебе, что не стоит пытаться. Почему ты не послушал? А теперь злишься, потому что я всё так же стою на своём.
Грейс сделала шаг назад, увидев в глазах Клинтона испепеляющую ярость. Он буквально в считанные секунды изменился. Прямо как тогда, в кабинете.
Клинтон сделал глубокий вдох. Ему становился понятен смысл её слов. Сам виноват, что так сильно запугал девушку. Она боится его. В прямом смысле боится его вспыльчивости. И даже теперь он начинает закипать, хотя должен иначе реагировать. Это её выбор. Её право отказать.
– Ладно. Извини. Я тебя понял.
– Клинтон, – прошептала Грейс, обхватив себя руками. – Мы оба поступаем неправильно. Давай отдалимся друг от друга. Всё должно закончиться, чтобы со временем забылось.
– Мы никогда не забудем, Грейс, – бросил Клинтон. Он наконец начал понимать, что больше ничего не может изменить. Привезти Грейс сюда, поделиться с ней частью себя и побыть вдали от шумного и многолюдного Нью-Йорка было последней надеждой что-то исправить. Теперь всё стало определённо ясно. Что бы он ни делал, их совместное будущее беспросветно.
– Я знаю, – едва слышно ответила Грейс. – Нужно время. Тогда станет немного проще. Адриана беременна. Будет хорошо, если она не обманула и ребёнок действительно твой.
– Ребёнок мой. Мы делали тест на отцовство, – кратко ответил он.
– Значит, так выпали карты, Клинтон. У тебя уже есть семья. Адриана – это твоя судьба.
– Я сам решу, кто моя судьба, Грейс.
Она невольно съёжилась, всё ещё ощущая его гнев на себе.
– Клинтон, я хочу вернуться в Нью-Йорк.
Он долго смотрел в её печальные глаза. Смотрел и не мог поверить, что это конец. Как можно отпустить её сейчас? Неужели больше не будет шанса остаться с этой девушкой? Видимо, пора признать, что в борьбе за её сердце он потерпел поражение. Самое большое поражение в своей жизни. Грейс – это тот самый ценный приз, который он никогда больше не сможет получить.
– Собирайся. Мы сегодня летим назад.
Теперь все попытки вернуть Грейс были истрачены.
– Я высажу тебя около дома Джона и больше никогда не потревожу.
***
За семь часов перелёта Грейс успела подумать о многом. Скрутившись клубочком в мягком кресле, она смотрела в окно, где ничего не было видно. Один туман.
Боль должна пройти. Грейс была уверена в этом. Нужно лишь наскрести ещё немного сил, чтобы закончить то, что Клинтон пытался продолжить. Нельзя идти против своих влечений, но и слепо принимать то, что приносит страх, тоже нельзя. Будущее с Клинтоном казалось сложным. Но Грейс не могла отрицать, что без него оно будет точно таким же.
Она посмотрела на стол. Проходя мимо, Клинтон поставил туда чашку с ароматным какао.
Он не сел рядом с ней. Как и обещал. Клинтон оставил все попытки каким-либо образом напоминать о себе.
– Спасибо, – прошептала Грейс и взяла в руки чашку, вдыхая сладкий запах свежего какао.
Она украдкой любовалась профилем Клинтона, когда он взял свой планшет и занял себя чтением. Вдруг захотелось представить, что будет у него, когда всё случившиеся с ней, забудется. Адриана станет ему ближе, чем сейчас. У них будет ребёнок. Маленький наследник, который, наверняка, вырастет таким же вредным, как и его отец. Если это будет девочка, то, конечно же, с тяжёлым характером.
Грейс на мгновение неосознанно улыбнулась. Представляя жизнь Клинтона и Адрианы, она видела своё идеальное будущее. Если бы всё могло быть так. Хотелось бы и себе счастливый конец с принцем и маленькими детками. Но в этой истории Грейс явно не принцесса. Это не её сказка.
Спустя некоторое время после приземления на родную землю, Грейс и Клинтон направились в автомобиль.
Клинтон сам сел за руль, в последний раз желая побыть с Грейс наедине.
Они всё время молчали, словно незнакомцы. Словно у них нет никакого прошлого. Словно совсем не болит где-то там, внутри, от одной мысли о расставании.
Грейс пристегнулась и посмотрела вперёд. Она тяжело выдохнула, буквально считая последние минуты, когда может находиться рядом с человеком, которого полюбила всем сердцем. И предавая свою любовь, она всячески от неё отрекалась, совершая, наверняка, худший поступок в своей жизни.
Клинтон косо взглянул на Грейси. То, что всё кончено, стало ясно ещё в Лондоне. Но он никак не мог с этим смириться, хотя и сделать больше ничего нельзя было. Он ещё никогда не ощущал такую беспомощность. Казалось, будто у него забирали часть тела и невозможно самому справиться. В этой ситуации ему могла помочь лишь Грейс.
– Грейси, – проговорил он спустя долгое время гробовой тишины.
Она прикусила нижнюю губу, повернувшись к нему. Автомобиль всё ещё не сдвинулся с места. Клинтон решил сделать последнюю попытку.
– Ты уверена, что делаешь правильный выбор? – спросил он напоследок.
– Да, – соврала Грейс. – Поехали.
Клинтон тяжело выдохнул и вскоре нажал на газ. Через несколько минут посадочная полоса осталась далеко позади.
Он повысил скорость, желая быстрее привезти Грейс домой и наконец-то закончить эту пытку.
Звонок телефона нарушил тишину, и Клинтон сразу же включил громкоговоритель.
– Узнал? – послышался мужской голос на другом конце провода.
– Чего тебе, Райт? – недовольно отозвался Клинтон.
Грейс заметила, как участилось её сердцебиение, услышав это злосчастное имя. Его звонок уже не к добру. Он просто так не стал бы напоминать о себе.
– Клинтон, ты и твоя хитрая несносная ассистентка, вы оба просто уничтожили мою жизнь, мою репутацию и растоптали имя, – говорил Райт. Голос его звучал до жути будоражащим. – Если честно, я не знал, что всё дойдёт до этого, когда просто хотел узнать секреты твоей компании. Но теперь вам двоим не светит ничего хорошего. Ведь если уничтожен я, то потяну вас за собой.
– Райт, если хочешь выговориться, то ты ошибся номером. Я не твой психолог, – сказал Клинтон, крепче сжимая руль руками от гнева, который в нём вызвал бывший лучший друг.
– Нет, ты мой враг. Вот как в истории. Учил историю своей страны? Я про Англию. Наверняка, хорошо знаешь о противостоянии Англии и Франции в столетней войне.
Клинтон приподнял брови, уже не удивляясь весьма странным перепадам в разговоре с Райтом. С недавних пор этот человек больше напоминал психически неуравновешенного.
– Так вот. Мы с тобой, как эти две страны. Друг другу приносим вред. Но я, как и Франция, смогу достойно ответить тебе.
– Райт, у тебя там в руках пособие по всемирной истории? – Клинтон не имел желания выслушивать бред ненормального. – Будь добр, говори о Франции и Англии не мне.
– Послушай, Клинтон. Это важно, – повысил голос Райт. – Я бы был более внимателен к моим словам. На твоём месте. Я не зря сказал, что отвечу. Мой удар будет сильнее всех предыдущих, нанесённых тобой.
– О чём ты? – Клинтон нахмурился, поглядывая на свой телефон.
Грейс сделала глубокий вдох. Её пробрала дрожь. Появилось ужасное ощущение непоправимого.
– Клинтон, – начал Райт, и голос его зазвучал бодрее, чем прежде. – Ты сейчас ведь за рулём своей машины. Правда?
Он сделал паузу, чтобы услышать ответ, но, получив вместо него тишину, продолжил:
– Это правда. Я знаю. Так вот не советую понижать скорость. Под твоим сидением взрывчатка, которая сработает сразу же, как только скорость твоего автомобиля будет ниже сорока километров в час.
Клинтон словно окаменел. Он по-прежнему вёл машину, будто не услышал никакой угрозы.
Грейс тоже застыла. С широко раскрытыми глазами она смотрела на телефон Клинтона, из которого звучал дьявольский голос Райта.
– И ещё. Не думай о плане спасения на ходу автомобиля. Бомба сработает сразу же, как только ты попытаешься покинуть сидение. Я так полагаю, это последний наш разговор. Всего доброго, друг мой. И желаю хорошей последней поездки.
В трубке послышался приглушённый смех Райта, а потом в салоне движущегося автомобиля прозвучали гудки завершившегося смертоносного звонка.
Комментарий к Глава 26
…затишье перед бурей…
▼▲▼▲▼▲ Следующая глава ПОСЛЕДНЯЯ!
========== Глава 27 ==========
Грейс забыла, как правильно дышать. Поражённая, она была не в состоянии отвести взгляд от телефона. Казалось, что всё это лишь страшный сон. Сказанное Райтом не могло быть реальностью. Разве так должен закончиться их болезненный, но в тоже время самый сладкий роман с Клинтоном? Неужели есть смысл в том, чтобы погибнуть в один день, так и не отыскав в себе силы для воссоединения?
Клинтон покосился на Грейс, хорошо понимая, какие эмоции сейчас её переполняют. Она сидела ровно, уставившись в одну точку, будто её только что превратили в скульптуру из камня. Эта девушка оказалась сильнее некоторых мужчин, но реальная опасность гибели от взрыва бомбы поставила её в тупик. Такая реакция естественна в этих обстоятельствах.
– Грейси, посмотри на меня, – резко бросил Клинтон, глядя то на дорогу, то на потрясённую девушку. – Грейс!
Его голос отрезвил её, заставляя вздрогнуть. Она с трудом проглотила, невидимый ком, который появился в горле и мешал произнести даже слово. Собравшись, Грейс посмотрела на Клинтона.
– Всё будет хорошо, – спокойно, как настоящий психолог, говорил он. – Тебе приходилось слышать много лжи от меня. Но это не тот случай. Я обещаю, что не дам тебе погибнуть.
Грейс прикусила нижнюю губу, рассматривая его лицо в этот момент. Клинтон выглядел безмятежным. Словно под его креслом нет взрывного устройства, которое разнесёт их на части.
– Мне? – едва смогла произнести Грейс, чтобы уточнить его слова. – Обещай, что мы оба не погибнем!
Клинтон тяжело выдохнул, посмотрев вперёд. Пока ещё дорога оставалась незаполненной, и у него получалось маневрировать между рядами машин. Но как только появится ближайший светофор, нужно будет что-то решать, не задумываясь. Если Райт не солгал, то машина взлетит в воздух, когда остановится или будет ехать менее, чем сорок километров в час.
– Грейс, не переживай. Сейчас нужно собраться.
– Как можно собраться? – прошептала она, тяжело вздыхая и ощущая, как в ней прорастает тревога. – Клинтон, может быть, Райт просто ввёл нас в заблуждение? Может, это неправда? Я не хочу верить, что мы с тобой умрём в один день, как Ромео и Джульетта! Не хочу!
Клинтон вновь взглянул на Грейс. Медленно, но уверенно её накрывала паника.
– Тише. Всё не так плохо, как кажется, – утешал он, сам не веря в свои слова. – Сейчас мне нужна твоя помощь. Внимательно посмотри под моё кресло. Может, ты права, и там ничего нет. Тогда, мы ещё вместе посмеёмся над этой ситуацией.
Клинтон говорил это тихим голосом, чтобы не дать повода для растущей растерянности Грейси.
– Я посмеюсь лишь после того, как придушу Райта! – процедила она сквозь зубы, мысленно проклиная этого человека.
– Хорошо. Я помогу его душить. А сейчас просто сделай то, что я сказал, – Клинтон напряжённо смотрел вперёд. Машин становилось всё больше, а его скорость всё меньше. Это было плохим знаком. Нельзя останавливаться. Просто запрещено.
Грейс отстегнула свой ремень безопасности и, наклонившись, едва ли не сползла на пол. Внимательно рассматривая сидение Клинтона, она прищурилась. Грейс не до конца понимала, что должна увидеть.
– Ничего нет, – громко произнесла она.
Для Клинтона её ответ стал спасением. Оказывается, Райт просто решил поиздеваться над их нервной системой, не скатившись до убийства.
– Клинтон, – настороженно прошептала Грейс. – А здесь должна гореть красная лампочка?
Он сделал паузу, нахмурив брови, а потом ответил:
– Нет.
– У меня плохие новости, – обречённо произнесла Грейс и медленно вернулась на своё сидение.
Клинтон вцепился в руль так сильно, что костяшки его пальцев побелели.
Они оба молчали, будто немые, не находя правильных слов. Предвкушение неминуемой трагедии накрыло волной, утопив все надежды. Только в этот момент они поняли, что на самом деле происходит.
Клинтон впервые задумался о смерти. Раньше эти печальные мысли его не посещали. Жизнь всегда напоминало сплошное удовольствие, если исключить тот самый пагубный день, что случился одиннадцать лет назад и принёс предательство брата, которое совсем недавно открылось. Теперь при осознании безысходности ситуации в его голове пробежала лишь одна мысль: он обязан спасти Грейс. Будь что будет, но она не погибнет из-за того, что оказалась рядом с ним в тот день, когда Райт решил отомстить.
Грейс была напряжена до предела. В голове птицей, пойманной в силки, билась единственная мысль: в любой момент машина может, взорвавшись, превратиться в яркое пламя, и тогда в глазах погаснет свет. Она больше не сможет посмотреть на Клинтона. Не сможет увидеть его нежный взгляд, от которого ещё мгновение назад отказалась. Отвергла и не дала права на второй шанс. Теперь же будто бы наступил момент прозрения. Жизнь так коротка, чтобы злиться и ненавидеть. Зачем держать на расстоянии человека, который готов на всё ради того, чтобы быть рядом? Почему нельзя подарить ещё одну попытку и стать счастливой? Как в мечтах. Страх неизвестности? Именно он движет людьми? Тогда уж лучше сделать и пожалеть, чем всю свою жизнь думать, что было бы, если бы всё-таки осмелилась рискнуть. Поздно ценить любимого человека, когда на кону смерть. Поздно пришло осознание, что нужно уметь прощать.
Клинтон перевёл мятежный взгляд на Грейс и застыл. По её щекам покатились слёзы. Она прикрыла глаза и приложила много усилий, чтобы бесшумно выдохнуть.
– Грейси, – в его голосе отчётливо отражалось беспокойство. – Вытри слёзки, цветочек. Ты не умрёшь сегодня. Обещаю тебе. Я не дам этому случиться.
Грейс откинулась на спинку кресла, уже почти не ощущая своё тело. Она повернула голову и посмотрела на него. Лишь один взгляд, брошенный на Клинтона, заставил её закрыть глаза. Больше не было сил сдерживаться и не плакать.
Клинтон ощутил непривычную боль в груди. Её вызвали слёзы любимой.
– Клинтон, – прошептала Грейс и не сразу нашла в себе силы, чтобы продолжить: – Прости меня.
Он опешил, не понимая, о чём сейчас говорит эта девушка.
– Я так сильно виновата.
Её слёзы капали на кожаные бежевые сидения.
– Моя гордость и страх стали поводом для этого.
– Нет. Райт нашёл бы повод отомстить мне. Не сегодня, так завтра. Не твоя вина в этом.
– Послушай, – продолжила Грейс, будто бы вовсе не слышала его. – Я должна была дать нам с тобой второй шанс. И вот только сейчас, когда нам уже ничего не светит, поняла, как же была глупа.
Она так сильно сжала руки в кулаки, что ощутила, как ногти вонзились в кожу.
Клинтон молчал. Он не мог, что-то ответить. Теперь стало ясно, что второго шанса не будет. Погибнет или он один, или в худшем случае они двое.
– Я ненавижу себя! – Грейс вложила всю ярость в эту фразу. Она говорила правду. Оказывается, чтобы понять, чего действительно хочешь, иногда стоит представить, что было бы, если бы человека не стало. И тогда правильный ответ сам раскрывается. Грейс поняла это. Но поздно.
– Грейси, чтобы ни случилось, единственное, о чём прошу, это чтобы ты ни в коем случае не винила себя. Слышишь? Ты у меня умница. Помни об этом и никогда не сдавайся.
– Что? – Грейс повысила голос, резко подскочив в кресле. Она вытерла слёзы тыльной стороной ладони и, нахмурившись, посмотрела на Клинтона, не отводившего взгляда от дороги. – Ты говоришь так, будто уже похоронил себя! Не смей! Слышал? Даже не думай умирать!
Клинтон иронично усмехнулся, приподнимая одну бровь.
– Если я умру, ты убьёшь меня?
Он смог шутить даже в такой ситуации, но, не заметив на заплаканном лице Грейс ни капли радости, продолжил серьёзнее:
– Пойми, Грейси, под моим сидением взрывчатка. Если я попытаюсь покинуть машину, она взорвётся. В любом случае я уже мертвец. Но не ты.
Грейс, как рыба, выброшенная на берег, хватала ртом воздух, кипя от негодования, которое вызвало у неё настоящую волну агрессии.
– Вот что ты решил. Хочешь, чтобы я выпрыгнула на ходу машины. Без тебя. Не бывать этому.
Грейс вздрогнула, когда Клинтон увернулся от столкновения с другой машиной. Их сердца почти остановились на несколько секунд. Это могло бы закончиться взрывом, который погубил бы множество людей на оживлённой дороге.
Тело онемело от страха, пробирающего до самых костей, когда вокруг не находилось места, чтобы аккуратно проехать и никого не задеть.
Грейс приложила руку к груди, стараясь дышать глубже, но это не получалось. Клинтон молчал, глядя на дорогу. Он даже не моргал, полностью сосредоточившись.
Всё было будто в тумане. Гонка за смертью длилась долго, оттягивая тот самый полный горечи и страданий роковой момент.
Клинтон боялся представить, что может быть, если в какую-то секунду он хоть немного просчитается и приостановит машину до запрещённой скорости. Его главной целью стало желание как можно дальше отъехать от Нью-Йорка на пустынную дорогу, чтобы Грейс смогла выпрыгнуть из машины. А дальше для него уготована совсем другая участь.
Он никогда не мог подумать, что жизнь завершится именно так. Рано. Очень рано. Видимо, так нужно. Каждый платит за свои грехи. Пришло и его время.
– Клинтон, что ты делаешь? – протараторила Грейс, от дикого ужаса съедая отдельные звуки. – Куда ты направляешь машину?
– За город.
– Помни, что я не прыгну без тебя! – это стало единственной фразой, которую Грейс проговорила чётко и уверенно.
Клинтон был хорошо осведомлен о том, насколько Грейс может быть упрямой. Если она решила, то уже ничто и никто не в силах переубедить эту непокорную взбалмошную девушку. И подобный ответ заставил его понервничать. Надо любым способом вынудить её покинуть машину без него. Иначе, коварная смерть не минует их обоих.
– Грейс! – гневно бросил Клинтон. – Ты понимаешь, что эта машина не будет кататься туда и обратно вечно?! Мы оба взорвёмся! Я лишь прошу тебя спастись. Нет, не прошу. Я в последний раз приказываю тебе!
От его тона Грейс ощутила дрожь по всему телу. Он умел быть убедительным. Но не в этом случае.
– Нет! Нет! – так же громко кричала она, когда машина всё больше и больше отдалялась от переполненного города. – Если ты погибнешь, то и я вместе с тобой!
Клинтон ещё крепче сжал руль в руках. Её измученный голос пробирал его до дрожи.
– Давай без этих жертвоприношений, Грейс, – грубо отрезал он, заставляя её понять всю серьёзность его решения. – Одна потерянная жизнь значит меньше, чем две. Обычная математика.
Грейс недовольно приоткрыла губы, повернув голову в его сторону.
– Надо было преподавателем становиться со своей математикой! – злостно бросила она. – Мне нет смысла продолжать эту жизнь, если ты погибнешь!
– Ты же уже собиралась провести жизнь без меня, отказывая раз за разом. Так в чём разница, Грейс?
– Разница в том, что я поняла, какой была дурой! И теперь буду с тобой. На том свете или на этом!
Клинтон замолчал. Однажды он понял, что ему нужна Грейс. Это произошло с ним лишь после того, как потерял её. Теперь и к ней пришло осознание, что он ей небезразличен. Но уже после того, как стала близка гибель. Для них двоих.
Почему-то люди никак не могут отыскать в себе силы, чтобы простить. Злятся, обижаются, отдаляют близких от себя. Но прощают лишь тогда, когда ничего вернуть уже нельзя.
Грейс проклинала себя. Она закрыла лицо ладонями и, судорожно вздрагивая, пыталась скрыть свою истерику. Страх того, что должно случиться, сжал в своих удушающих объятиях. С каждой секундой становилось всё хуже. Будто бы в тело по очереди вкалывали иглы, пронзая насквозь. В голове вспышками мелькали картины неминуемого, вызывая боль.
Клинтон не произнёс ни слова, прищурившись и наблюдая за состоянием Грейс. Он чувствовал убийственную вину за происходящее. Она не должна сидеть в этой машине. Он должен был ехать один! Собственная участь его уже меньше волновала. Но нельзя было сказать, что он приготовился к ней. Нет. Абсолютно нет. Ещё хотелось жить. Жить, чтобы каждый день наслаждаться улыбкой Грейс, просыпаться и засыпать рядом с ней. Хотелось просто быть счастливыми. Лишь в такие моменты человек видит все прелести, подаренные жизнью.
– Пожалуйста, не делай это, – Грейс убрала руки от лица и посмотрела на Клинтона сквозь затуманенные слезами глаза. – Давай позвоним в полицию? Может быть, они подскажут, как обезвредить эту проклятую бомбу! Может, Райт вообще солгал? Почему мы ничего не пытаемся исправить? Клинтон! Не молчи!
Клинтон внимательно посмотрел вперёд. Там горел красный цвет светофора, который не давал ему права на проезд. Он разогнал машину до запрещённой скорости и под дикие крики Грейс вырвался на встречную полосу, едва объезжая машины.
Она инстинктивно закрыла голову руками, прижимая колени к груди. И лишь через некоторое время заметила, что Клинтон немного уменьшил скорость. Она вновь посмотрела вперёд. Дорога была полностью пустой. Это значило лишь одно: они уже достаточно далеко от города.
– Грейси, я сейчас выеду на пустое поле. Там тебе будет легче выпрыгнуть на землю. Мягче, чем на асфальт, – он не мог договорить, потому что Грейс упорно начала протестовать.
– Слушай меня! – скомандовал Клинтон, перебивая её. – Ты сделаешь это, если не хочешь, чтобы я навечно остался зол на тебя. На том свете. Просто запомни, что твоя жизнь очень важна. И ты должна уберечь себя. Хотя бы ради меня.
Грейс посмотрела на Клинтона обезумевшими глазами. Она не могла понять, как ему удаётся сохранять хладнокровие в такой сумасшедшей ситуации. Он говорил так спокойно, будто впереди их ожидала не смерть, а всего лишь лёгкий детский аттракцион.
– Клинтон, не проси меня об этом.
Грейс ощутила себя душевнобольной. Слёзы непроизвольно текли по щеками, и их поток невозможно было остановить.
– Я останусь с тобой. Слышишь, Клинтон?
Он свернул туда, где собирался покинуть Грейс. Навсегда.
– Докажи, что простила меня, – ровным тоном произнёс Клинтон. – Сделай это для меня. Спаси себя, Грейси. Это единственное, чего я хочу. Исполни моё желание.
Грейс прикрыла рот ладонью, едва сдерживая истерические всхлипы. Слова Клинтона казались уничтожающими.
– Нет.
– Грейс, немедленно покинь машину! Бензин практически на нуле! Я умоляю тебя!
– Нет, – невнятно повторяла она. – Нет.
Клинтон ощутил себя беспомощным. Никак не удавалось переубедить эту ненормальную!
– Грейс, для меня живой будешь гораздо полезней, чем мёртвой. Ты единственная кому я доверяю. Надо пойти к моим родителям и рассказать правду об Уильяме. Я не сделал это. Не хотелось расстраивать отца. Но если мне суждено погибнуть сейчас, то я не хочу, чтобы они помнили своего сына убийцей. Только ты можешь рассказать им. Это очень важно для меня, Грейси.
Она подняла голову вверх, желая, чтобы это был лишь страшный сон. Но чуда не произошло. Реальность обрушилась на неё вместе с новыми словами Клинтона. Они пробирали до мурашек. Она была теперь обязана сделать то, что для него имело смысл. Если им суждено расстаться так, то Грейс не позволит, чтобы память о нём запятнал родной брат.
– Я хочу с тобой, – безнадёжно прошептала она, впиваясь ногтями в своё кресло.
– Я буду с тобой. Правда, не так, как хотелось бы, – ответил он, едва сдерживая свои эмоции под контролем. Его паника была здесь лишней. Должен же хоть кто-то сохранять рассудительность. И это точно не могла сделать Грейс.
– Ты мне нужен, Клинтон, – прошептала она, судорожно выдохнув. – Очень нужен.
Клинтон сжал зубы, чтобы не проявить чувственность, которая рвалась наружу. Он не может разрушить удачную попытку переубедить Грейс. Она была готова выпрыгнуть на ходу, лишь бы уберечь его имя в глазах семьи.
– Помни, что я всегда с тобой, Грейс. И повторяю ещё раз: никогда не сдавайся.
Грейс ощутила, как в горле застыл ком, не позволяя дышать. Она нажала на ручку, открывая дверь, как только Клинтон немного снизил скорость.
Не позволяя себе обернуться, Грейс наклонилась в сторону, и в считанные секунды в голове пробежали сотни мыслей. Она чувствовала, что поступает, как предатель, оставляя Клинтона здесь на верную смерть. Осознание, что буквально через несколько минут он взорвётся с этой машиной, заставляло её сердце истекать кровью. Лишь последнее желание Клинтона, которое оказалась способна исполнить лишь она, могло стоить её жизни. После этого всё закончится. И сложно даже представить, как можно будет дышать, зная, что любимый человек больше не дышит.
Она, закрыв глаза, из которых текли слёзы, медленно выпрыгнула с машины, несколько раз прокатившись клубком по сухой земле.
Грейс выплюнула пыль, попавшую в рот, и откашлялась, скривившись от боли во всём теле. Она была уверена, что сломала себе что-то при падении. Но это было уже совершенно не важно. Тяжело выдохнув, она присела и посмотрела на чёрный «Нофролктон», в котором сидел Клинтон, направляя машину в никуда.
Она затаила дыхания, когда автомобиль ускорился и отдалился на достаточно большое расстояние. Можно было видеть лишь маленькое пятно в дали.
Будто вся жизнь пролетела перед глазами за секунду. Грейс не чувствовала себя живой. Она перестала плакать. Слёзы застыли на мокрых щеках, а глаза пристально следили за смертоносной машиной.
На мгновение замерло всё вокруг. Даже ветер прекратил свои порывы. Грейс тяжело дышала. Всё тело находилось на пределе. В любой момент могло случиться то, что разбило бы её душу на миллионы острых осколков.
Была надежда лишь на то, что Райт соврал. Эта машина не взорвётся. Клинтон не погибнет. Он будет с ней всю жизнь. Навсегда останется рядом. И Грейс больше никогда не повторит свою ошибку. Она научилась прощать в тяжёлых условиях, перед лицом трагедии. Нужно было включить мозг раньше, а не тогда, когда Клинтона уже не станет.
В один миг уши пронзил треск, а глаза поймали вдалеке языки пламени, которые становились всё выше и выше, образуя чёрный дым.
Грейс смотрела на взрыв, стиснув зубы так сильно, что заболела челюсть.
Она сжала кулаки, пронзая ногтями кожу и совсем не замечая крови. В голову ударило понимание того, что самые большие опасения стали реальностью. Будто уничтожающий выстрел револьвера.
Из её горла послышался сдавленный стон, который с каждой секундой становился всё громче и мучительней. А через секунду Грейс истерически закричала. Выплеснулась наружу боль, которая переполняла её тело. Истерика, казалось бы, угасшая, возобновилась с новой силой, не позволяя полноценно дышать. Приложив окровавленную руку к груди, Грейс судорожно ловила ртом воздух.
Тело в агонии содрогалось. И вновь из горла вырвался полный страданий вопль, который даже Грейс никогда от себя не слышала.
Она наклонила голову, и к мокрым щекам прилипли растрёпанные волосы. Вцепившись ногтями в землю, Грейс вновь набрала в лёгкие воздух и ощутила острую пронзающую боль в сердце. Хотелось вырвать его из груди и прекратить это убийственное ощущение.
Трясущимися руками она схватилась за голову, впиваясь пальцами в волосы, и вновь посмотрела на горящую ярким пламенем машину.
– Нет, – прошептала Грейс и снова ощутила нехватку воздуха.
Словно в тумане, Грейс медленно поднялась. Едва не падая, она пошла вперёд. Всё уверенней и быстрее. Заикаясь и растирая слезы вместе с пылью по лицу, она шла к горящей машине, будучи убежденной, что сможет чем-то помочь. Веря всем сердцем, что Клинтон жив.
Позабыв о боли, которая настигла при падении, она почти побежала. Ей не могла помешать даже боль. Она не замечала, что прихрамывает.
Вера и надежда – это всё, что у неё было в этот миг. Вера в чудеса. Надежда на лучшее. Без них Грейс сломалась бы, стоило лишь увериться в смерти Клинтона.
Она не была готова терять его. Нет. В её понимании этого не могло случиться. Стадия отрицания случившегося настигла, накрывая с головой. Теперь лишь этим она руководствовалась, пытаясь не сойти с ума.
Приблизившись к машине, Грейс не раздумывая бросилась к пламени, не чувствуя исходящего от него жара.
В огне что-то стреляло и искрилось, но ничего не могло остановить девушку, которая, не веря собственным глазам, пыталась спасти любимого мужчину.
– Клинтон! – она остановилась, понимая, что бессильна и никак не может пробраться внутрь. – Пожалуйста. Ты же не умер. Нет. Нет, пожалуйста. Ты не можешь погибнуть!
Отдалившись на несколько шагов, она остановилась и сжала в руках своё перепачканное землёй платье. Созерцая убийственное пламя, Грейс склонила голову на бок и застыла. Теперь слёз не было. Она лишь смотрела, будто кукла. Будто неживая.
Спустя несколько минут абсолютной апатии её вновь пронзила боль, будто током проходя по каждой клеточке тела. Скривив губы, она выдохнула, подняв глаза к вечернему оранжевому небу. Яркий закат переливался красками с пылающей машиной. Лишь чёрный дым, что поднимался всё выше и выше, перекрывал огненное небо.
Сделав несколько шагов в сторону, Грейс осмотрелась, прищурив заплаканные глаза. Неподалеку лежали некоторые детали машины, а чуть левее, в траве, было что-то ещё.
Грейс медленно прошла вперёд, изучая все детали взорвавшегося автомобиля, и на мгновение застыла, находя взглядом не железный обломок. Чуть дальше в зарослях травы был человек. Клинтон.
Она не верила собственным глазам. Если он не взорвался, значит, Райт врал?
Грейс сорвалась с места. Она бежала к нему так быстро, будто это был кросс её жизни. В эти секунды оставалось лишь молить небеса, чтобы он дышал.
– Клинтон, – всхлипывая, прошептала Грейс и положила его голову себе на колени. Коснувшись двумя судорожно дрожащими пальцами его шеи, она нащупала место, где должен биться пульс.
