Текст книги "Океан без берегов (СИ)"

Автор книги: Julia Romes

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

– Очень жаль. Ходят слухи, что англичане говорят сексуально.

Клинтон ухмыльнулся. Ближе наклонившись к её уху, он заметил, что водитель весьма заинтересован в их разговоре.

– Грейс Смит – это самая очаровательная, хотя и невероятно упрямая девушка из всех, что были мне знакомы, – проговорил он, используя родной английский диалект.

Грейс широко улыбнулась. Наконец-то она удостоилась чести лично оценить звучание английского в этих краях.

– Люди не врут. Это сексуально.

– Весь секрет не в акценте, а в том, кто говорит, Грейси.

Он лишь хитро улыбнулся, заметив, как быстро она изменилась в лице. Грейс явно не могла не признавать, что ей просто нравится его голос. Всего-то.

Она демонстративно фыркнула, показывая, что вовсе не согласна с ним. Но ответить Грейс так и не смогла и лишь отвернулась к окну, заинтересованно изучая атмосферные улочки Лондона. Она улыбнулась, увидев знаменитые двухэтажные красные автобусы и телефонные будки, которые стояли почти на каждом углу. Когда показалась Темза, Грейс засмотрелась на таинственную достопримечательность города. Лондонский Тауэр особенно заинтересовал её. В своё время довелось писать реферат в школе об этом месте. Увидеть его теперь стало подобным попаданию в нереальный мир.

Грейс поджала губы. Нельзя было глаз оторвать от новой местности. Ранее не приходилось покидать Нью-Йорк. Но путешествия, познание разных сторон мира всегда были в списке её желаний. Теперь маленькая мечта воплотилась в реальность.

Когда показался пригород и ворота родного дома Клинтона остались позади, Грейс вытянула шею, засмотревшись на невероятных размеров сад, который никак не заканчивался. Такую огромную и ухоженную территорию она не видела даже в доме его семьи в Нью-Йорке.

– Я ошибаюсь или мы ещё не попали на внутреннюю территорию? – переспросила Грейс, не понимая, почему они до сих пор не достигли самого особняка.

– От ворот начинались владения моей семьи, – ответил Клинтон. – Наше поместье в Лондоне гораздо больше, чем в Нью-Йорке.

– Я заметила, – прошептала Грейс, вновь обращая внимание на сад, который вполне мог называться полноценным произведением искусства.

Она засмотрелась на огромное озеро, привлекавшее взгляды. Его окружали цветущие лужайки, и это было непривычной картиной в такое время года.

Грейс не могла передать словами свой восторг, вызванный несколькими гектарами земли, увиденной по дороге к дворцу знатной семьи Норфолк. Она была обескуражена масштабами самого поместья, которое, как поведал Клинтон, уступало в размерах лишь действующей резиденции королевы Букенгемскому дворцу.

Оказавшись внутри роскошного сооружения, Грейс чувствовала себя Алисой в стране чудес. Столь высоких потолков ей ещё не приходилось видеть. Здесь всё было в золотых тонах. Её поразила главная достопримечательность – тронный зал, как называли его хозяева. Потолки его покрывали шёлк и позолота. Шикарная мебель, привезённая из Франции, заполняла все апартаменты. Стиль барокко дополнялся элементами других, относящихся к различным культурам. Стены украшали подлинники Леонардо да Винчи, Рафаэля, Рембрандта, Рубенса и других грандиозных художников.

Клинтон не мог отвести взгляда от Грейс, глаза которой сияли. Она осматривала каждый уголок тронной залы. Её интересовало всё, что попадалось на глаза. Грейс не уставала расспрашивать о каждой из увиденных вещей. А услышав её историю, ещё больше приходила в восторг.

– Я видела этот дворец в новостях, – вдруг вспомнила Грейс и широко улыбнулась. – Здесь разве можно жить? Это музей!

Детская радость, написанная на её лице, вызвала у Клинтона искреннюю улыбку.

– Ко всему привыкаешь и больше не замечаешь пышности этого места.

– Ты прав. К хорошему привыкнуть легко. Но, думаю, я бы не смогла жить здесь. В такой громаде. Это словно оказаться одной в неизвестном мегалополисе.

Клинтон не сдержал смеха после такого сравнения.

– Тебе стоит поменять своё мнение, ведь этот дворец вскоре станет в такой же степени твоим, как и моим.

Грейс в одно мгновение сменила свою восторженную улыбку на серьёзность. Она посмотрела на Клинтона, поспешно скрестив руки на груди.

– Надеюсь, когда-нибудь до тебя дойдёт, что мы с тобой не будем вместе.

– Не дойдёт, – уверенно ответил Клинтон. – Ты, наверняка, ошиблась, когда сочла, что пройдёт время, и я прекращу добиваться тебя.

– Ты просто одержимый, – сказала Грейс, лениво приподнимая брови. – Нужно знать меру, Норфолк.

– Когда нужно достичь цели, я не знаю, что такое мера.

Грейс удержалась от язвительного ответа, посмотрев через плечо Клинтона. К ним быстро приближалась милая пухлая женщина, приложив обе руки к груди.

– Неужели это вы? – протараторила незнакомка, как только остановилась в шаге от Клинтона. – Я так рада, что вы вновь посетили нас. Я соскучилась, мистер Норфолк.

– Элен, очень рад видеть тебя, – Клинтон широко улыбнулся, медленно приблизившись к зрелой женщине и распахнув руки уже зная, что она бросится его обнимать.

– Как же вы возмужали! – проговорила осчастливленная дама, вновь посмотрев на Клинтона.

– Брось, я был здесь всего два года назад. И сколько можно повторять: не говори со мной на вы. Ты меня знаешь лучше, чем я сам себя знаю.

Элен выпрямилась и игриво махнула ладонью, смутившись после очередной просьбы Клинтона не говорить с ним подобным тоном.

– А что это за очаровашка? – живо говорила Элен, дружелюбно посмотрев на Грейс. – Чудесная девочка. Ты чего такая худенькая?

Грейс оторопела, не ожидая такой весьма дружелюбный приём в столь знатном месте.

– Это Грейс. Она очень важная для меня девушка, – ответил Клинтон, тепло улыбнувшись Грейс. – А это Элен. Она была моей няней. Теперь работает на кухне.

Грейс вновь просияла, имея удовольствие увидеть эту милую женщину, которая, оказывается, была рядом с Клинтоном, как вторая мать.

– Очень рада познакомиться, Элен.

– Важная девушка Клинтона важна для меня ещё больше. Не бойся, Грейс, я откормлю тебя, и станешь ещё красивей, чем сейчас. Поверь, как готовит Элен, не готовит никто!

Грейс не могла перестать улыбаться, глядя на эту полную энергии и позитива женщину. Она была далеко не молода, но имела столь сияющую и лёгкую энергетику, что сошла бы и за двадцатилетнюю.

– Элен, откормить Грейс – это как дать еды камню. Не станет есть, – бросил Клинтон, заметив, как Грейс закатила глаза.

– Мы это исправим. Ты помнишь мои пироги, Клинти?

– Клинти? – переспросила Грейс, едва сдерживая смешок. – Очень мило.

– Я в общем-то очень милая тётушка, – поморщив носик, бросила Элен. – Простите, дорогие мои, но кухня без меня сгорит. Я должна вас оставить.

Элен поспешно направилась к выходу, но, не успев скрыться за позолоченной дверью, вспомнила что-то весьма важное и резко обернулась.

– Клинтон, Лиз была очень рада услышать, что ты приедешь. Она обещала тебя навестить, – сказала Элен, не переставая улыбаться, будто родилась с этой улыбкой на лице. – Девочка стала такой красивой.

Грейс прищурилась, сжав губы и не понимая, что вызвало в ней целую бурю эмоций. Она проследила за тем, удалилась ли милая женщина Элен. Убедившись, что её всё-таки нет, Грейс поспешно перевела взгляд на Клинтона.

– Что ещё за Лиз?

В её голосе послышались нотки негодования. Хотя какая разница, кто эта «красивая девочка»?

Клинтон удержался от ухмылки, заметив отчётливое проявление ревности со стороны Грейси. Если она думает, что это получилось скрыть, то очень сильно ошибается.

– Подруга детства, – кратко ответил Клинтон, не рассказывая больше, чтобы Грейс, как и всегда, могла нафантазировать ещё больше нелепостей. Пусть понервничает. Её ревность грела ему душу.

Она не отводила пристального взгляда от Клинтона.

– Вы встречались? – спросила она будто бы невзначай и делая вид, что рассматривает высокие потолки.

– Нет, – ответил Клинтон и успокоил её любопытство. Но вскоре заставил её ещё больше напрячься: – Мы просто спали вместе.

Грейс не сдержала нервный смешок. Она попыталась улыбнуться, но выглядело это фальшиво. Актёрское мастерство куда-то в этот момент исчезло, и она никак не могла спрятать в себе бушующую ревность.

– От тебя другого ответа и не стоило ожидать, – бросила Грейс. – Ты был здесь два года назад. Вы тоже этим занимались?

Клинтон приподнял одну бровь, поражаясь прямолинейности Грейс. Она и не пыталась изобразить безразличие.

– Я не обязан тебе отвечать на этот вопрос. Мы ведь не пара. Помнишь?

Грейс опустила взгляд. Только в эту секунду она увидела себя со стороны и поняла, что это поведение строгой и ревнивой жены. И оно недопустимо. Ей захотелось хорошенько ущипнуть себя, чтобы хоть как-то очнуться от эмоций, которые вызвала в ней некая Лиз.

– Помню. Конечно, помню. Буду рада познакомиться с твоей подругой.

– Она тебе понравится, – хитро ухмыльнувшись, сказал Клинтон, понимая, что Грейс просто возненавидит Лиз.

***

Следующие пару часов Грейс провела в выделенной ей комнате. Она попросила Клинтона зайти за ней, чтобы проводить на улицу, ведь этот дворец без преуменьшений стал настоящим лабиринтом. Здесь можно было снимать фильм под названием «сто способов выбраться из заточения в четырёх стенах».

Грейс привела себя в порядок. В её комнату прислуга принесла не один наряд, а целых десять. На любой вкус. Грейс не стала долго выбирать. Она взяла самое обычное голубое платье, которое отлично подчеркивало её глаза. Осталось лишь удивляться, что кроме, платьев и юбок с блузками, из одежды ничего не было. Видимо, надевать брюки женщинам здесь не полагалось. Весьма непрактично.

Присев на мягкую кровать, Грейс осмотрелась, понимая, что прямо сейчас находится в одном из наиболее известных дворцов во всем мире. Это место часто показывали по телевизору, и она никогда даже представить не могла, что окажется здесь. Невероятной красоты интерьер впечатлил бы любого. Считать дом семьи Норфолк в Нью-Йорке образцом роскоши оказалось ошибкой. Их дворец в Лондоне – это произведение искусства. Не зря здесь проводились экскурсии, пока дворянское семейство находилось в других своих поместьях.

Вскоре после небольшой прогулки по саду, которую ей устроил Клинтон, Грейс решила отдохнуть. На глаза попались большие качели на лужайке около того самого поразительного озера. Ещё с детства у неё осталась одна привычка. Как только в поле зрения появлялись качели, Грейс всё бросала и мчалась к ним со всех ног.

– Правда, Клинтон, не могу представить тебя маленьким мальчиком, который рос здесь, – сказала Грейс, откинувшись на высокую белую спинку.

Клинтон остановился, взявшись рукой за качели, чтобы немного покатать Грейс. Пусть вспомнит детство. Было видно, что ей нравится такая атмосфера спокойствия и умиротворённости.

Он взял небольшую паузу, припомнив детские времена.

– Даже я был невинным ребенком.

И Клинтон улыбнулся.

– А вырос настоящий диктатор.

– Какой из меня диктатор? Иногда я очень милый.

Грейс рассмеялась. Хотя бы потому, что так серьёзно проговорил это. Его вечно строгому выражению лица не подходило такое высказывание. Милым Клинтона не назовёшь.

– Иногда в твоём понимании – это никогда?

– Разве ты не замечала, какой я бываю душка?

Клинтон улыбнулся.

Ему самому стало смешно от своих слов.

– Ладно. Признаю. Ты бываешь душкой. Хотя редко. Очень редко.

Клинтон заманчиво ухмыльнулся и присел рядом с Грейс, которая поджала колени к груди и, склонив голову на бок, внимательно за ним наблюдала.

– Обещаю с тобой быть душкой всегда, – всерьёз сказал Клинтон, всматриваясь в её глаза. – Но только с тобой.

Грейс прикусила нижнюю губу, заметив, насколько изменилось поведение Клинтона с момента их первой встречи. В тот день, когда она пришла к нему в компанию, чтобы устроиться на работу, единственным, что он хотел, было желание внушить ей страх. Это продолжалось достаточно долго. Следующей стадией стало стремление затащить её в свою постель, и не больше. Потом он смягчился по отношению к ней, но вскоре, после того, как открылась правда о её шпионаже, в его сердце зародилась ненависть. Месть Клинтона была жестокой и весьма необдуманной. Он пожалел о содеянном. И теперь, когда стало понятно, что Грейс не та, что легко простит такое, Клинтон полностью пересмотрел своё отношение к ней. Возможно, он понял, как был несправедлив. И теперь, искренне не желал отпускать её от себя. Наверняка, к нему пришло осознание, что всю жизнь прожить без доверия женщине попросту невозможно.

Клинтон казался сильным снаружи и пытался убедить, что он такой и внутри. Суровый и несокрушимый. Хотя на самом деле Клинтону так же хотелось любви, как и всем. Грейс смогла ему доказать это.

Клинтон не мог отвести от неё взгляда. Он не мог понять, когда случился тот самый переломный момент и, не смотря на свои принципы, Клинтон смог по-настоящему полюбить. Для него девушки никогда не были важны. Он рассматривал их лишь в качестве сексуального объекта. Оказалось, что все его предрассудки были лишь иллюзией. Женщина создана для любви, а не только для похоти. Стоило бы понять это раньше.

***

Двадцать лет назад

Маргарет заправила белый локон за ухо и быстро сошла по ступеням, громко стуча каблуками по белому мрамору. Она остановилась, выискивая взглядом своего сына. Услышав голос Элен, Маргарет нахмурилась. Грациозной походкой она устремилась в зал.

– Элен! – строго бросила белокурая привлекательная девушка.

– Слушаю, миссис Норфолк, – вежливо улыбнулась няня, невинно переплетая пальцы.

– Где Клинтон? У него ровно в три занятие по французскому! Преподаватель ищет его и отвлекает меня от дел!

Элен растерялась, оглядывая зал, чтобы отвести глаза.

– Прошу прощения. Я думала, занятие было отменено. Вами. Клинтон плохо себя чувствовал утром.

Маргарет взяла паузу, одарив Элен испепеляющим взглядом. Вот уже десять лет эта женщина работает няней сына, но её слишком доброе сердце лишь мешает нормальному воспитанию знатного ребёнка. Она внушает ему чрезмерно слащавые мысли, что лишь сломит его стойкий характер. Генри не одобрил увольнение Элен. Хотя Маргарет давно уже хотела выгнать её из их дома!

– Хорошо. Так почему я не нашла его больным в постели?

– К нему пришла Лиз. Они играют на улице.

– Значит, для игр он здоров, а для занятия французским болен! – повысила голос Маргарет. – Элен, ещё раз позволишь ему помыкать собой, и я уволю тебя! Никакой дисциплины!

Маргарет резко повернулась на каблуках и быстро вышла из дома, выискивая взглядом своего непослушного сына. Она прошла за угол и остановилась, наблюдая за Клинтоном и его подругой Лиз. Оценивая взглядом девочку шести лет, Маргарет сделала вывод, что в будущем этот ребенок может стать хорошей парой для Клинтона. Лиз Сандерс была дочерью известной в Англии семьи. Она станет выгодной партией, когда вырастет Клинтон. Но вот то, как сын относился к этой девочке, вовсе не устраивало Маргарет.

Она помрачнела, наблюдая, как её сын, считая, что его никто не видит, перелез через ограду и вырвал несколько дорогих цветов, которые были привезены из других стран специально для семьи герцога Норфолка.

Маргарет опешила из-за того, что Клинтон сделал этот поступок ради того, чтобы потом вручить эти цветы малышке Лиз.

– Клинтон! – крикнула она, поспешно направляясь в его сторону. – Подойди ко мне немедленно!

Десятилетний Клинтон застыл на месте, округлив глаза.

– Сейчас начнётся, – прошептал мальчик.

– Почему ты ведёшь себя, как маленький сорванец? – поучительно начала Маргарет, поджав губы. – Сколько повторять, что нельзя перелазить через ограду?!

– Мам, не нервничай, – успокаивающе проговорил Клинтон, двумя руками показывая, что ей будет полезно сделать глубокий вдох и выдох. – Ты много кричишь. Голос посадишь.

Маргарет пораженно уставилась на сына.

– Ты должен молчать, когда я с тобой разговариваю.

– А ты молчишь, когда я с тобой разговариваю?

Маленький Клинтон скрестил руки и взглянул на свою мать со всей серьёзностью, которая только могла быть в десятилетнем ребёнке, после чего продолжил:

– Давай выслушаем друг друга и не будем кричать. Хорошо?

Маргарет поразилась дипломатичности своего сына. Это ему явно передалось от отца. Вместе с непокорностью матери.

– Я подарил Лиз цветы. Потому что она станет моей женой, когда мне исполнится двадцать один. А моя жена заслуживает самого лучшего, – пояснил Клинтон.

Маргарет тяжело выдохнула сквозь сжатые зубы и, резко схватив сына за руку, повела ближе к дому, оставив маленькую Лиз на охрану, которая окружала каждый уголок территории.

– Послушай, Клинтон, – гораздо спокойней проговорила Маргарет, усадив сына на лавку. – Я уже не раз тебе говорила и ещё раз повторю. Надо всегда помнить, кем являешься. Ты же очень важный человек. Когда вырастешь, станешь герцогом. Будешь такой же значимой персоной, как твой отец. Лиз, возможно, и станет твоей женой, но это не значит, что ради неё стоит делать какие-то поступки.

– Почему? – спросил Клинтон, внимательно слушая свою мать.

– Потому что ты должен знать себе цену. Ни одна девушка не может быть с тобой наравне. В будущем, когда станешь взрослым, никакая Лиз не должна мешать тебе.

– Лиз не будет мне мешать. Честно. Она будет моим другом всегда.

– Нет, Клинтон! – снова повысила голос Маргарет, но тут же успокоилась и слегка улыбнулась. – Девушка рядом с тобой лишь дополнительное украшение. Она не важна. Важен лишь ты. Понял?

Клинтон опустил взгляд, теребя пальцами краешек своей кофты.

– Но я люблю Лиз.

– Клинтон, тебе десять. Когда-нибудь ты поймёшь, что любовь лишь слабость. Она однажды помешала мне и тебе помешает. Никогда не подпускай девочек к себе очень близко. Ни одна не достойна моего самого чудесного сына.

Клинтон поднял глаза и увидел тёплую улыбку, которая освещала лицо мамы.

– И ещё одно, дорогой, – продолжила давать наставления Маргарет. – Иногда ты очень любезен с прислугой. Помни, что они здесь лишь для того, чтобы подчиняться тебе. Любой человек, на которого ты смотришь – это твой подчиненный. Кроме родителей, разумеется. Понял?

– Понял, – кивнул Клинтон, всё же не до конца осознавая, почему он должен быть настолько холоден со всеми вокруг.

– А теперь повтори, что ты понял.

– Ни одна девочка не достойна моего внимания, и все вокруг должны подчиняться мне.

Маргарет довольно улыбнулась и наградила сына нежным поцелуем в лоб.

– Молодец. Ты вырастешь очень умным и сильным мужчиной, Клинтон, – в заключении сказала она. – А теперь беги на французский.

***

Наше время

Грейс покосилась на задумчивого Клинтона. Раз уж они приехали сюда, то ей хотелось побольше узнать о его детстве. Он вовсе не хотел углубляться в подробности, говорил лишь, что был довольно вредным и неусидчивым ребёнком. Хотя это совсем не удивительно. Вредным он остался и по сей день.

Она не смогла устоять перед своими тайными желаниями, и приблизившись к Клинтону, подняла его руку и уютно устроилась у него на груди.

Клинтон замер, широко округлив глаза. Этим действием Грейс смогла поразить его. Он точно не ожидал, что она сама потянется к нему.

– Обними меня, – прошептала Грейс.

Клинтон ощутил приятное тепло, растекающиеся по телу после этой просьбы, которую уже и не надеялся услышать. Он крепче прижал Грейс к себе, уткнувшись подбородком о её макушку.

Грейс спрятала лицо на его груди, ощутив холод при сильном порыве ветра. В Англии было ещё холоднее, чем в Нью-Йорке. Но в объятиях Клинтона становилось тепло и очень уютно. И покидать это родное место совсем не хотелось.

– Ты замёрзла, – проговорил он, опуская голову, чтобы посмотреть на её слегка покрасневшие щеки. – Надо вернуться в дом.

– Нет. Теплее, чем сейчас мне не будет, – ответила Грейс, останавливая его попытку подняться.

– Если ты заболеешь, кто лечить тебя будет? – начал он, придав своему голосу поучительные нотки.

– Ты, – уверенно ответила Грейс.

Она мило улыбнулась и подняла невинный взгляд на его строгое лицо.

Клинтон не сдержал ухмылку и ещё крепче обнял Грейси, пытаясь её прикрыть от пробирающего до дрожи ветра.

– Тогда будь готова. Я очень строгий доктор, – предупредил он, аккуратно коснувшись губами её лба.

– Я буду послушной пациенткой, – Грейс на мгновение прикрыла веки, насладившись его трепетным поцелуем.

– Ты, наверное, говоришь о ком-то другом. Ведь я знаю, что Грейс Смит никогда не бывает послушной.

– Грейс Смит может быть послушной с Клинтоном Норфолком, если он будет душкой, как и обещал.

Клинтон заманчиво улыбнулся, заглянув в её игривые глаза.

– Это значит, что ты сделаешь всё, что я скажу?

– А кто-то способен не делать то, что ты скажешь? – бросила Грейс, закатив глаза. – У тебя особенная суперсила, каким-то образом заставляющая людей исполнять все твои приказы. Как у тебя это получается?

– Наверное, заложено с детства. Или же я устрашающе выгляжу.

Грейс засмотрелась на его красивое лицо:

– Скорее первый вариант. Ведь выглядишь ты неплохо.

– Неплохо? Ты хотела сказать превосходно?

Грейс рассмеялась, полностью расслабившись, когда ощутила, как Клинтон начал нежно гладить её спину.

– Да. Именно это я хотела сказать.

Грейс не нашла в себе сил, чтобы не смотреть на него. Он притягивал к себе её взгляд, будто магнит. Каждую секунду в его уютных объятиях она пыталась напоминать себе о том, что этот человек делал с ней, о том, сколько слёз она пролила из-за него. Если сейчас утонуть в его нежности и любви, то потом можно очень сильно поплатиться. Клинтон – обладатель очень жёсткого характера, и в будущем, если Грейс случайно каким-то образом провинится, она будет бояться его, как огня. А всю жизнь ходить в страхе перед возможностью ошибки нельзя. Никогда не бывает, чтобы всё оставалось гладко. Ошибки преследуют каждого.

Она проследила за тем, куда направлен его пристальный взгляд, и увидела вдалеке приближающуюся персону. Это была девушка. Как только она подошла ближе, стала отчетливо заметна её счастливая улыбка. Чёрные, будто нефть, волосы развевались на ветру, когда она почти побежала в их сторону.

– Лиз, – прошептал Клинтон и невзначай подметил, что его подруга весьма не вовремя. Нарушать столь близкий момент с Грейс совсем не хотелось.

Он нехотя поднялся, чтобы поприветствовать свою гостью. И точно не был удивлён, когда Лиз бросилась ему на шею, подпрыгнув, чтобы он прокрутил её в воздухе, как всегда делал раньше.

Грейс всячески пыталась делать вид, что ей вообще всё равно на эту девицу. И она искренне надеялась, что сможет показаться дружелюбной. Вероятно, это будет не так просто. Стоит лишь представить, что Клинтон был с этой черноволосой искусительницей в постели, целовал её губы, смотрел в глаза, полные желания, и Грейс уже инстинктивно сжалась.

– Я так соскучилась, – Лиз всё никак не могла отойти от Клинтона и, положив руки на его плечи, смотрела на него, как на сладкую конфетку. – А ты становишься всё красивей и мужественней. Что за магия?

Клинтон улыбнулся своей подруге детства:

– Мне не сравниться с тобой, дорогая, – любезно ответил он и привлёк её внимание к Грейс, которая одиноко сидела на качели и, касаясь ногой земли, легонько покачивалась.

Лиз улыбнулась незнакомке.

– Привет. Мне зовут Лиз. Очень-очень близкая подруга Клинтона. А ты…

– Грейс, – ответила она. – Его ассистентка.

Бывшая ассистентка. Так нужно было ответить.

– Понятно, – невзначай ответила Лиз, понимая, что это всего лишь служащая, на которую Клинтон не обращает внимания. Она помнила, что для него значит прислуга.

– Была рада узнать, что приехал лишь ты. Без твоей матери. Она меня ненавидит, – проговорила Лиз, показательно выдохнув с облегчением.

– Она относится так к любой девушке, которая рядом со мной.

– Ужасно, – прошептала Лиз, скривив губы.

– Грейс она тоже не особо любит.

– Грейс? – переспросила Лиз, уже позабыв об ассистентке, которая сидела на качелях. – А она тут причём?

– Она уже давно не моя ассистентка. Грейс – это девушка, которая мне очень сильно нравится.

Лиз замолчала, взглядом оценивая незнакомку, сидящую напротив.

Грейс же была весьма удивлена, что Клинтон сразу расставил всё по полочкам. Он не стал скрывать, кто она для него. Это стало приятной неожиданностью от него.

– Всё ясно, Норфолк. Значит, все твои обещания взять меня в жены ложь?! – театрально проговорила Лиз, пытаясь пошутить. Но по ней нельзя было сказать, что это лишь юмор.

– Прости, Лиз, я тот ещё негодяй.

Он улыбнулся.

– Это точно. Грейс, ты бы видела, как он делал мне предложение, когда ему было девять, а мне всего пять. Пять. Представляешь? Чудный был мальчик. Но с каждым годом его характер становился всё невыносимее.

Грейс улыбнулась, представив себе эту картину.

– Уверена, что он не всегда был таким вредным.

– Последние лет пятнадцать просто невозможен. В нём нет ни грамма нежности.

Лиз ухмыльнулась и покосилась на Клинтона.

– Есть, – резко ответила Грейс, чем сильно привлекла к себе внимание. – Просто он не каждой покажет это.

Клинтон взглянул на Грейс. Она смотрела на него с теплотой, присущей лишь ей, и в очередной раз напомнила, что он всё-таки способен на светлые чувства, как бы ни отрицал это.

– Возможно, тебе лучше это известно, – едко бросила Лиз.

– Да. Я это очень хорошо знаю, – улыбнулась Грейс подруге Клинтона.

Он обратил внимание на долгую паузу, повисшую между ними и Лиз. Клинтон искренне ценил отношения со своей подругой и, не смотря на то, что сейчас она пришла не вовремя, ему стоило бы проявить большую вежливость.

– Думаю, нам втроём стоит вернуться в дом и выпить кофе с пирогами Элен.

– Ох, нет, благодарю, – возразила Лиз. – Я пришла лишь поздороваться. Меня ждёт водитель.

Клинтон не подал виду, что доволен скорым уходом старой подруги. Он не желал, чтобы кто-то вообще знал о его приезде. Но, видимо, Элен не смогла держать язык за зубами.

– Очень жаль, – сказал Клинтон. – Тогда в другой раз.

– Да. Я обязательно наберу тебя, и мы встретимся вдвоём в каком-нибудь уютном местечке. Хорошо?

Лиз ожидала положительный ответ.

– Конечно. Будет хорошо, если к нам присоединится Грейс. Втроём веселей, – задорно поддержал Клинтон, прекрасно осознавая, что Лиз вовсе не рада подобной идее. Эта девушка уже давно начала видеть в нём больше чем просто друга.

Лиз скривила губы в фальшивой улыбке, не скрывая, что такой вариант не подходит.

– Хочу вновь посплетничать с тобой. Давно этого не было.

Лиз коснулась его груди, легонько проводя пальцем от его шеи к ремню на брюках.

Грейс следила за каждым её движением.

– Думаю, твой водитель заждался уже, – беспечно произнёс Клинтон, прекрасно понимая, что это прозвучало довольно грубо.

– Ты прав. Надеюсь, ещё раз увидеться с тобой.

Лиз вновь крепко обняла Клинтона и оставила на его щеке красный отпечаток своих губ.

– Приезжай чаще. Я скучаю.

– Будет видно, – ответил Клинтон и игриво посмотрел ей вслед. После чего попытался стереть помаду подруги со своей щеки.

Грейс почувствовала облегчение, когда эта навязчивая особа удалилась и не стала мешать их уединению. Невероятно, на что способны некоторые девушки. Ей ведь прямым текстом сказали, что ему нравится другая. Нет же, эта девица продолжает лапать Клинтона своими ручищами.

– Она везде успела тебя потрогать, – недовольно начала Грейс. – Весьма неприятная персона.

Клинтон улыбнулся и, сделав к ней шаг, взял за руку. Он помог ей подняться с качели.

– Лиз очень хорошая подруга. Просто позволяет себе больше, чем нужно.

– Ты защищаешь её? – нахмурившись, бросила Грейс.

– Ни в коем случае. Просто не хочу, чтобы ты злилась.

Грейс фыркнула:

– Я вообще спокойна.

– Да. Разумеется, – сарказм отчётливо прозвучал в его голосе. Он взял её за руку, увлекая за собой, чтобы отвлечь от навязчивой Лиз. – Я хочу показать тебе что-то.

Эти земли семьи Норфолк смогли впечатлить Грейс. Она была рада изучить их историю. Именно здесь выросло больше десяти поколений герцогов этого знатного рода. Находиться здесь – это сравнимо с тем, что побывать в прошлом.

Клинтон долго вёл Грейс в противоположную сторону от того места, где они встретились с Лиз. Понадобилась немало времени, чтобы полностью обойти столь огромный дом.

Наконец остановившись, Грейс в изумлении открыла рот. Она увидела ещё одну старинную постройку. Невероятных размеров особняк, который уже точно не подходил для жизни, выглядел, и правда, как в сказках. Настоящий дворец. Правда, уже явно уничтоженный временем. Стены кое-где рушились. Трава проросла в бетонном полу. Роскошная мебель покрылась плесенью. Колонны, установленные на невысоких пьедесталах и

поддерживающие карнизы, казалось, вот-вот рухнут.

– Это первый дворец, который мой пра-пра-прадед поджёг, не справившись с эмоциями, – пояснил Клинтон.

– Что случилось с твоим родственником?

– У него погиб сын. После этого случая на семье уже ставили крест. Ведь у моего деда ещё долго не было детей. И если бы его сердце не покорила моя прапрапрабабушка, то и я бы не стоял сейчас перед тобой.

Здесь пахло сыростью, хотя это не портило таинственную атмосферу дворца. Казалось, в этом месте можно ощутить всё горе, что пережил мужчина, самостоятельно спалив свой дом.

– Эта женщина, должно быть, со стальным характером, если смогла влюбить в себя одного из Норфолков, – ухмыльнулась Грейс, подойдя к чёрным обгорелым стенам.

– Ты тоже смогла влюбить в себя одного из Норфолков.

Грейс остановилась, повернув голову в сторону улыбающегося Клинтона. Он медленно приблизился к ней и, властно положив руку на поясницу, крепче прижал к себе.

– Вероятно, это подвиг. Мужчины в твоей семье весьма горды и упрямы. Кроме Уильяма, разумеется.

– Это так. Не припомню, чтобы кто-то из моих родственников и предков был схож с Уильямом.

– Может, он не твой брат? – предположила невзначай Грейс.

– Я думал об этом.

– Я всегда так считала, если честно. Он вовсе не похож на тебя и на твоего отца. Хотя, когда я впервые встретила Уильяма, посчитала, что он лучше воспитан, чем его вредный старший брат. Он мне даже понравился.

Грейс приподняла взгляд, чтобы увидеть реакцию Клинтона.

Он не удивился, слегка улыбнувшись кончиками губ.

– Если представить тебя и Уильяма вместе, то ты бы подавила его своим характером. Он неплохой парень. Но очень мягкий. Поддающийся чужому влиянию.

– Бесспорно. Он слабее, чем я, – уверенно ответила Грейс.

Подняв голову, она посмотрела на Клинтона. Отходить от него совсем не хотелось.

Клинтон вновь и вновь погружался в её глубокие сияющие глаза, ставшие для него другим миром. Уютным и спокойным миром.

– Какой мужчина нужен тебе, Грейси?

– Сильный. Однозначно сильный. Я сейчас не говорю о физической форме. Это должно быть видно чисто на энергетическом уровне. Потому что с тем, кто слабее, чем я, у меня не получится ужиться.