Текст книги "Перекрёсток миров (СИ)"

Автор книги: Иван Косаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

  – Как? Разве мы не на том свете?

  – Нет, здесь только те, кто создал астральную проекцию, вроде тебя, и не удержавшиеся в ней, да души умерших, не попавшие в рай на небо, и не достаточно грешные, чтобы попасть к Сатане.

  – А я то думал, что человек – душа, пока живёт, а как умрёт, так и нет его.

  – Нет, ты ошибаешься, сын мой, – с горячностью возразил священник.

  – Так ведь зачем Богу допускать страдания наших душ, недостойные просто умрут и всё.

  – Это не Бог, а дьявол мучает души.

  Я рассмеялся.

  – Вы, святой отец, сами себе противоречите, весь мир божий, не ваши ли это слова?

  Священник разгорячился и, забыв про страх, подсел ближе к огню. Оживлённо жестикулируя, он что-то доказывал, но я его не слушал, я понял, почему Люцифер и другие демоны не трогали их в своём царстве.

  – А что ты собираешься с ней делать? – промычал монах, быстро уминая предложенный мной кусок мяса.

  – Самый лучший способ – это осиновый кол в сердце, эта древесина разрушает молекулярные связи оборотня, блокируя энергетическую подпитку эгрегора.

  Я чуть не подавился, услыхав такое от священника, но в этой стране про изумление приходилось забывать.

  – А как же не убий? – раздражённо задал я вопрос.

  – Это ведь не человек, – удивлённо воскликнул священник, – не человека можно.

  – Она со мной, – сухо произнёс я, вдруг ощутив острую неприязнь к монаху.

  – Как хочешь, но знай, она всё равно предаст, осиновый кол лучшее средство от подобных проблем.

  – Лучше скажи, не знаешь ли ты дороги в царство Фра-Диаволо?

  – Ещё бы не знать, прямо на юг иди себе и иди.

  – Покажешь?

  Священник замялся.

  – Покажу и даже провожу, если ты сможешь прокормить всех нас.

  – Это уже моя проблема.

  – Эх, как давно я мечтаю о своей часовенке.

  – Как зовут тебя?

  – Зови меня просто монахом, как начал, в этих местах, знаешь, имён ведь не спрашивают.

  – Можно и по зубам получить?

  – Зачем так грубо, но, в общем-то, да.

  Священник живо перекрестился.

  – Тебе ли бояться, впрочем, дело твоё, монах так монах.

  Солнце уже клонилось к закату, и было решено остаться ночевать на соседней поляне. Я в последний раз осмотрел место схватки. Все пятнадцать трупов в различных позах, как застала их смерть, валялись на земле, причём четыре последних наёмника были разодраны на куски, и кровь ещё дымилась, остывая на воздухе.

  Как-то не по себе стало, когда я увидел широко открытые голубые глаза молодого парня, он и говорил то со мной не больше минуты. Это страшно умирать в таком возрасте, кощунство по отношению к жизни. Мне стало жутко и неприятно, хоть я и оборонялся, всё же почувствовал себя убийцей.

  Я поспешил уйти с этого места, предварительно подобрав меч для своего волка и некоторые предметы снаряжения. Костёр на ночь раскладывать не стали, я собрал для себя большую охапку листьев, и улёгся, с удовольствием вытянув утомлённые за день ноги.

  Священник суетился рядом, выдёргивая былинки себе на постель. Я чуть не засмеялся, но помогать не стал, есть вещи, о которых каждый человек должен уметь заботиться сам. Скоро сон овладел мною.

  Сквозь дремоту я ощутил, что происходит нечто странное, приоткрыв один глаз, я увидел прелюбопытное зрелище. Рука священника словно зажила своей жизнью, сам он старательно храпел, в то время как шаловливые пальчики тихо крались к моему мечу. Насладившись этой картиной, я словно спросонья произнёс.

  – Интересно, что будет, если развязать волка, должно быть презанятное зрелище.

  Рука священника замерла на мгновение и моментально спряталась под широкие полы рясы.

  Глава 12

  Дни сменялись днями, а мы всё шли на юг. Страстные ночи перемежались дневными терзаниями, потому как нет никакой пощады человеку, переросшему свой естественный уровень, но не дотянувшийся до более высокого. Такой человек больше похож на огромный вопросительный знак и во всём сомневается, и, это, наверное, хорошо, но я с ужасом сознавал, что жду не дождусь ночи, чтобы забыться в жаркий объятиях Ланы, моей прекрасной волчицы.

  Вот за такими напыщенными фразами, скрывается обыкновенный стыд, ведь я знал, что поступаю неправильно. Мы по-прежнему рисковали, заходя в маленькие неряшливые таверны в самых окраинных, заброшенных деревнях. Сидя за каким-нибудь колченогим столиком и потягивая местное пойло, было приятно послушать истории про самих себя.

  Вся страна полнилась домыслами, и, затаив дыхание, ждала продолжения невиданных чудес. Что только не говорили, но было заметно, что демоны успели таки подстраховаться, так, на всякий случай. Было слышно, как на рыночных площадях нищие, в самой рваной одежде какую только можно себе представить, яростно опровергали ходившие про нас слухи и рассказывали совсем другие истории. Просто тошнило от их небылиц.

  Так, утверждали, что это всё выдумки проклятых правителей, которым мало страдания бедных людей, так они ещё и смеются над ними, даря лживые надежды, а вечерами эти же нищие трясущимися руками принимали звенящее серебро, и шли в таверны, заливать нечистую совесть огненной водой.

  Так мы оказались в маленькой деревне, ничем не лучше и не хуже других, точно таких же, только в этой на окраине стояла маленькая церковь, от чего у меня глаза полезли на лоб.

  – Монах, тебе не хочется послушать проповеди своих собратьев? – спросил я нашего попа.

  – Все мы братья, сын мой, но я туда не пойду.

  – Почему?

  – Это православная церковь.

  – Так что же? – спросил я, искренно удивившись.

  – Как что? Они не признают, что между раем и адом есть чистилище, они не верят, что Папа безгрешен, наместник Бога на земле. У нас вообще много разногласий.

  – Так кто же вы, англиканец?

  – Ни за что, господь не зря послал погибель Содому и Гоморре, то же ждёт и этих грешников.

  – Так кто же вы?

  – Я добрый католик, и будь моя воля, я бы всем показал, где истинная вера, еретики запомнили бы слово господнее.

  Священник разошёлся не на шутку, сверкая глазами, он даже стал размахивать своим посохом, угрожая не видимому противнику. В это время колокол в старой деревянной часовне зазвонил, стоило сходить посмотреть что там.

  – Почему бы не зайти в дом божий и не послушать добрую речь?

  Монах яростно закачал головой, но, видя, что даже Лана зашла в старые потрескавшиеся ворота, последовал за нами. Служба проводилась в древнем православном стиле и слушалась с большим удовольствием. Жаль только, что в православных храмах нет скамеек, не каждый может выстоять несколько часов к ряду. Зато прямо в церкви торговали свечами, а юркий маленький служка ловко тушил и собирал их огарки, не давая прогореть до конца.

  Мне почему-то вспомнилось, как Иисус прогонял из церкви менял и торговцев голубями, помнится, голуби были жертвенными. Но служба действительно была хороша, даже был свой небольшой хор певчих, с довольно приятными голосами, многие прихожане даже прослезились умилённые словами добра.

  Благополучно отстояв положенное время, мы вышли, и уже собирались уйти, как вдруг я заметил, что наш священник пропал, поискав его глазами, я, наконец, увидел его, окружённого толпой, он что-то возбуждённо говорил. В следующую секунду кто-то засмеялся, и чьи-то руки дёрнули его за длинные полы. Наш монах поднял вверх свои руки и, сделав мученическое лицо, что-то прокричал небесам.

  Тот час другие руки схватили первых, что коснулись обтрёпанных хламид нашего священника. Послышалась брань, а народ в деревнях горячий, слов лишних не любит, и уже через несколько секунд в воздухе замелькали кулаки.

  Я ошеломлённо взирал на лица, за минуту до этого выражавшие смирение и благочестие, теперь же горящие тупой злобой. Протянув руку, я ухватил монаха и увлёк его за собой. Мелькнула палка и боль пронзила и без того калеченое плечо. Это вывело меня из себя. С горькой усмешкой, выхватив свой меч, я крутанул его над головой, это произвело должное впечатление, и народ расступился, но тут монах ухватил меня за руку и что-то заговорил о любви к ближнему.

  Толпа одобрительно загудела, и кто-то захлопал в ладоши, я плюнул и поскорее ушёл, оставив нашего проповедника на месте, однако, вскоре он меня догнал, и, довольно улыбаясь, зашагал рядом с нами. Лана оскалила зубы, но сдержалась, поскольку он был нашим проводником и не дурно знал окрестности.

  – Отец! Бог то один, – досадливо сказал я.

  – Правильно, сын мой, и у одного Бога, может быть только одна церковь, и конечно, католическая.

  – А я думал, просто христианская. Вот уж вправду говорят, слушай попа, но никогда не делай того, что он сам делает.

  – Все мы люди, сын мой.

  – Теперь я это вижу, и знаю, что верующий должен искать бога только у себя в сердце, а не где-нибудь ещё.

  Лана незаметно подала мне знак рукой. Я немного отстал от священника и пошёл рядом с ней. Никогда ещё я не видел её такой встревоженной и таинственной.

  – В чём дело оленёнок? – спросил я обеспокоено.

  Лана внимательно посмотрела на маячившую впереди серую сутану.

  – Ты веришь ему? – тихо спросила она.

  – Почему бы и нет, до сих пор ничего не случилось, а за это время он мог заманить нас в десять ловушек.

  – Он предаст, – убеждённо проговорила она.

  – А ты? Ведь ты обещала убить меня.

  – Не дёргай смерть за усы, сказала, значит, убью, когда ты станешь мне безразличен или ещё что, но я прямо тебе это сказала.

  – Да, редкое достоинство среди вашего сословия, а то всё рычите и рычите.

  – Не пытайся меня обидеть, и не меняй тему разговора.

  – Ладно, тогда попробуй убедить меня.

  – Убеждать тебя я не собираюсь, если тебя поймают и убьют, мне это безразлично, жаль что не я, вот и всё. Просто выслушай меня, дело не в том, что мы ненавидим священников, просто он не внушает доверия, у волков острое восприятие на такие вещи, у него маленькие бегающие глазки и в них мелькает ненависть.

  – По-моему ты сгущаешь краски.

  – Тогда почему демоны не убьют их? – воскликнула она с внезапной яростью.

  – Разве ты не слышала его проповеди?

  – Я не верю, что бог хочет оберегать таких негодяев.

  – Дело не в этом, и даже не в том, что они проповедуют терпение.

  – Тогда в чём же?

  – Всё гораздо сложнее, – я задумался, пытаясь подобрать слова.

  – Вот живёт человек. У него семья, дети, достаток, всё как у людей, он привык жить именно так и боится вдруг всё потерять, боится перемен. Постепенно он теряет своё людское достоинство и как-то так не заметно превращается в раба, в раба своего же образа жизни. Виной этому страх.

  Я замолчал, вспоминая свою жизнь, и с болью подумал, что рисую свою собственную жизнь от корки до корки. Некоторое время мы шли молча.

  – Страх, – задумчиво проговорил я, – незаметная сила, убивающая наповал. Есть правда страх добрый, – страх потерять любовь, потерять уважение или доверие, боязнь обидеть любимого человека, но они проповедуют боязнь боли, не греши или тебя будут мучить, терзать твоё тело веки вечные. Разве ты не понимаешь? Человек становиться тем же рабом. Он становится трусом.

  Я опять замолчал и надолго задумался. Через некоторое время снова раздался мой голос, и даже я сам с трудом узнал его.

  – Когда-то один человек меня спросил, Жора, как ты думаешь, почему люди из других миров не хотят с нами общаться? Я ответил, потому что они не люди.

  – Что ты имеешь в виду? – спросили меня.

  – Ответь мне на один вопрос, как ты полагаешь можно ли уничтожить целую планету?

  – Ты ещё спрашиваешь, конечно, можно.

  – А вселенную?

  – Почему бы и нет. Вселенная взаимосвязана, нарушь достаточно объёмную часть ее, и вся вселенная изменится, люди, правда, вымрут от такого сюрприза. Думаю, воздействие через чёрные дыры может привести к такому результату.

  – Вот ты и ответил на свой вопрос.

  – Пусть так, но если что..., свобода это единственное ради чего стоит драться.

  Этот ответ тогда поразил меня.

  – Понимать свободу можно по-разному, – сказал я, – абсолютной свободы вообще не бывает.

  – Я знаю одно, трус никогда не бывает свободным, страх – худшие оковы в мире, ты можешь быть рабом, но свободным в сердце, а можешь быть свободным, но с сердцем раба.

  Я снова замолчал и только шорох шагов нарушал наступившую в лесу тишину. Лана заговорила первой.

  – Это хорошо, что ещё есть люди, умеющие так думать.

  – Хорошо, но было бы лучше, если бы не забывали, что главная война идёт внутри тебя самого, и если ты побеждаешь, то весь мир становится лучше.

  За исключением этого случая дни проходили спокойно, и как-то незаметно на страну опустилась осень. Леса потеряли свой зелёный наряд, сначала он стал светло зелёным, и только кое-где проглядывали жёлтые листья, потом зелень смешалась с оранжевым цветом и, в конце концов, лес оделся в праздничный жёлто бордовый наряд. Порывы ветра охапками срывали уставшую за лето листву и ласково, точно убаюкивая, опускали её на засыпающую землю. Мы уже были близки к цели, как вдруг случилось непредвиденное.

  Я ехал впереди, наслаждаясь осенними пейзажами. Глухой стук копыт полностью поглощался опавшей листвой, густо устилавшей землю, как неожиданно из-за поворота выехал отряд – это были люди Люцифера.

  Наёмники тоже были не рады встрече, легенды о чёрном мече, предвещающем страшные мучения, бродили в свете и никто не был рад завязать с ним знакомство. Некоторое время мы просто стояли, но вечно так продолжаться не могло и, с глубоким сожалением, предводитель отдал приказ.

  Завязался бой, люди уже проигравшие сражение в своём сердце, сражались плохо, и звон мечей заглушал предсмертные стоны. Победа была уже близка, как из чащи высыпала целая орда демонических личностей из личной стражи Люцифера.

  Длинные мускулистые руки, сжимали огромные топоры и палицы. С диким рёвом, джентльмены, место которым в страшном сне, бросились в атаку. Зрелище было не для слабонервного, но я уже как-то привык к этому, и меч засверкал в высоко поднятой руке. Честно говоря, мне даже хотелось поскорее погрузить его в трепещущую плоть этих тварей. Наш священник куда-то скрылся ещё в самом начале схватки, и мы с Ланой приготовились к бою.

  Вдруг послышался мерный гул, земля задрожала, деревья с треском разошлись в сторону, и на поляну вышел монстр, плод воображения паранормальной личности из психушки. Сейчас, вспоминать события прошлых лет легко и даже весело, тогда же у меня перехватило дыхание и волосы, точно вам говорю, зашевелились на голове, как живые.

  Это существо было составлено из частей трупов. Основой была туша дракона, поставленная на чьи-то ноги, увенчанные громаднейшими копытами, голова же напоминала морду летучей мыши переростка с длинными загнутыми назад рогами, не говоря уж о когтистых лапах, тянущихся в нашу сторону. Я вспомнил увлечение Люцифера, расчленённые трупы, украшающие стены его замка, кровоточащее сердце, служащее тронным залом, и всё обрело смысл, а убивать это существо могло, наверное, запахом, гниющие куски мяса невыносимо смердели. Кажется, я хотел что-то сказать, но вместо этого разевал рот, как рыба, без единого звука.

  Весь боевой дух прошёл, и драться совершенно расхотелось. С воинственным видом я развернул коня и поскакал по лесной тропе прочь, рядом, нахлёстывая свою лошадь, неслась Лана. Лошади бешено мчались подгоняемые уколами стремян.

  Не разбирая дороги, мы летели по узким лесным тропкам. Я оглянулся. Следом за мной, не отставая ни на шаг, мчалась Лана, словно оправдывая своё воздушное имя. Её глаза сверкали в безумной страсти бешеной скачки, а длинные чёрные волосы развевались на ветру, сплетаясь с блестящей гривой несущегося коня. Казалось, она сейчас взлетит с диким воплем пьянящего восторга. Крик свободы рвался на волю из её задыхающегося, неистово бьющегося сердца, улыбка неописуемой радости застыла на её пламенеющих губах. Было ощущение, что мы не убегали, а наоборот, пытались догнать что– то неуловимое, постоянно исчезающее, иногда такое близкое, что, кажется, протяни руку и вот оно. И ты тянешься из последних сил, и кончики пальцев ощущают ласковое тепло неизведанного, но миг и оно снова далеко, и манит к себе, заставляя биться стареющее сердце. Это была настоящая гонка, когда мы, убегая от смерти, пытались догнать ускользающую жизнь, повисшую на кончике блестящей иглы, и ветер упруго бил в распалённое лицо, умеряя наш необузданный пыл.

  Воспоминания о былом всегда ранят душу. Вот сейчас я сижу у раскрытого окна и слушаю пьяные вопли глупых юнцов, чья жизнь кончилась, не успев даже начаться, и грязный мат распутных девок, кричащих, – что будем пить, – под дикий долбёжник современной музыки.

  И я думаю, что было бы со мною, не случись этого знаменательного события, когда я фактически умер. Впрочем, я и раньше умирал, и это совсем не было так необычайно, а скорее буднично, и надо сказать, тогда мне не повезло и я стал таки обыкновенным мелким демоном, этакой шестёркой в мире великого зла. Правда, в голове у этой глупой пешки, при виде бесконечных просторов и осенённых багровым заревом величественных гор, загорелась маленькая мыслишка о революции, благо контингент там был богатый, и с этой мыслью я и очнулся в больнице. Но повторять опыт мне совсем уж не хотелось, тем более играть в такую страшную лотерею, и всё-таки, я там оказался снова. Сейчас я думаю, что было бы лучше прожить жизнь как все, чем вновь пережить подобное. И от этой мысли становится как-то не по себе, лучше жить спокойно, но даже одна маленькая улыбка и вовремя протянутая рука, может наполнить «смыслом» и нашу жизнь.

  Демоны с завыванием бежали за нами, некоторые смельчаки сумели раскрыть крылья и их серые тени замелькали в переплетённых ветвях деревьев. Часть их расшиблась, напоровшись на толстые стволы вековых дубов или сосен, но другие быстро настигали нас. Свист крыльев уже раздавался в ушах, сверкая красными глазами, демоны нагоняли нас, бежать дальше не было никакого смысла. Резко осадив коня, так что чуть не вылетел из седла, я развернулся. Лошадь, остановленная в своём диком стремлении мчаться вдаль, протестуя, взвилась на дыбы, и я выхватил свой чёрный меч.

  Конь Ланы заржал, прикусив окровавленные удила, и тоже поднялся на дыбы. Демон вывернул крылья и яростно ими замахал, пытаясь остановиться, подняв при этом потоки ветра, но это ему не удалось, и мой меч обрушился на его голову. Из расколотого черепа брызнула серая жидкость, и в смертной агонии он упал под копыта разгорячённого коня.

  Такая же участь постигла следующего демона, поверженного в самое сердце острым клинком Ланы. Один за другим выбегали они из чащи и, издавая звуки адской ненависти, медленно, но верно окружали нас плотным кольцом. Земля снова задрожала, и вдали послышался зловещий треск ломающихся деревьев. Это был конец.

  Со всех сторон тянулись когтистые руки, не лапы, а именно руки, и меч не успевал отражать сыплющиеся, как осенние листья, мощные удары, когда страшный рёв разодрал воздух и над нами нависла голова огромного чудовища. Тошнотворные миазмы от разлагающейся горы гниющего мяса наполнили атмосферу, вызывая удушье и судорожные спазмы желудка. Демоны, словно наслаждаясь этим запахом, почтительно расступились, давая дорогу монстру.

  С жалобным треском упало многовековое дерево, и чудовище целиком показалось из лесных дебрей. Торжествующий вой вырвался из десятков демонических глоток, наполнив тишину леса многоголосым эхом. Чудовище медленно повернулось и раскрыло пасть, на землю закапала густая слюна. Распространяя кругом невыносимое зловоние, оно двинулось на нас. Чувства замерли на самом пике напряжения, и время остановилось.

  Повинуясь скорее инстинкту, чем разуму, я бросился вперёд. Обезумевший конь прыгнул в сторону, и огромная лапа прошла над головой, чуть не задев меня. Чёрный меч разбил броню и вошёл глубоко в гниющую плоть. В пустых глазах чудовища появилось недоумение, но удар его не остановил, а только раззадорил, лапа вновь поднялась и обрушилась вниз. Я успел увернуться, но когти прошли по крупу моего коня, он вздрогнул и дико заржав, скакнул назад, мотая головой в неистовых усилиях сбросить наездника. Меч остался торчать в брюхе чудовища, кое-как я соскочил с бесполезного коня на землю и, выхватив секиру из рук мёртвого демона, огляделся по сторонам.

  Лана с головокружительной быстротой скользила по поляне, сея смерть в рядах тварей, но силы были не равны. Оглушительный рёв поверг меня на колени, и гора мертвечины нависла надо мной. Падая, я заметил серебряный луч, мелькнувший у меня над головой, и потерял сознание.

  Глава 13

  Чьи-то руки мягко касались моего лица, и было приятно. Чёрная пелена постепенно разошлась, и я ощутил вкус цветочного нектара, разливающегося по губам. Открыв глаза, я увидел склонившуюся надо мной Лану, и в её глазах светилась тревога и нежность, тут же сменившаяся величайшим презрением, как только я пошевелился.

  – Ну что? – зло спросила она.

  – Бывает, – вздохнув, ответил я, – чуть было не погибли.

  – Вот-вот.

  – Но обошлось.

  – А я думала, ты бороться к нему полез, – с невыразимым сарказмом произнесла Лана.

  – А что случилось, честно говоря, я что-то плохо припоминаю.

  – На этот вопрос отвечу я, – тихо произнёс мягкий бархатный голос.

  Я удивлённо поднял глаза, и попытался привстать. Нас окружала толпа живописно одетых воинов. Все они были ниже человеческого роста, но удивительно пропорционально сложены. Длинные волосы обрамляли необычайно тонкие и красивые черты лица, одновременно прикрывая острые вытянутые уши. Белизна их кожи, казалось, впитавшей в себя призрачный лунный свет, напоминала пики запорошённых снегом горных вершин, заставляя мерцать тихим блеском утренней росы их большие глаза. Тонкая ткань, свободными складками спадавшая с плеч, прикрывала мускулистые фигуры. На поясе воина, она была перетянута широким кожаным поясом, с которого свисал длинный тонкий меч, отливающий серебряными бликами. За спиной каждый воин нёс великолепный лук, самой изящной работы и колчан со стрелами. В общем, это были во всех отношениях замечательные воины.

  Незнакомец дал время осмотреть себя и своих людей, и продолжил.

  – Как вы, верно, догадались, мы эльфы, слухи о вас и вашем голосе дошли и до наших мест. Так получилось, что мы оказались свидетелями боя и вмешались в его исход, – многозначительно произнёс эльф, глядя на меня своими глазами фонарями.

  – Получается, что мы должны быть вам благодарны.

  – Не совсем, вы вступили на наши границы, так же как и люди Люцифера, а это никому не дозволено.

  – Выходит мы ваши пленники?

  – Скорее гости, вашу судьбу решит наш король.

  – А если мы не согласны? – сказал я, хотя и знал ответ, в таких ситуациях следует выяснять всё до конца.

  – Боюсь, у вас нет выбора, но прошу вас, не беспокойтесь, на протяжении многих столетий эльфы не причиняют намеренного зла. Мы просто живём своей жизнью, – добавил эльф почти просительным тоном.

  – Что ж, выбора у нас действительно нет.

  – Прошу вас, следуйте за мной, здесь не далеко.

  Я попробовал встать, и, с помощью Ланы, мне удалось, наконец, подняться. С каким-то извиняющимся видом ко мне подошёл молодой эльф и протянул мой меч. С радостью я принял оружие.

  – Почему вы отдали мне его? – с изумлением и благодарностью воскликнул я.

  Глаза эльфа засветились мерцающим лунным светом.

  – Мы эльфы, и умеем отличить добро от зла. Когда-то это умели и люди, – добавил он печальным голосом и отошёл в сторону.

  – У них серебряные мечи, – прошептала Лана.

  – И длинные стрелы, так что делай вид, что всё в порядке.

  Эльфы выстроились в ряд, и отряд направился в чащу.

  – Откуда они появились? – спросил я минутой позже.

  Солнце уже садилось, и тёмные тени выступили из-за деревьев, холодя влажную лесную землю.

  – Ты свалился под ноги чудовища и был как мёртвый, демоны страшно завыли в предвкушении, как из чащи серебряным дождём посыпались стрелы.

  – Да, но чудовищу это было безразлично!

  – Очень скоро оно походило на ежа, так обросло стрелами, а вот демонам приходилось плохо и скоро они разбежались, оставив монстра одного. Он бы тебя убил, если бы стрелы не отвлекли его.

  – Эльфы должны были сообразить, что он не смертный.

  – Не перебивай. Они это довольно быстро поняли, и не успела я, как следует испугаться, как из чащи хлынул поток зверей, а птицы, словно обезумев падали с неба, вырывая куски мяса из плоти чудовища.

  – Вряд ли оно поняло, что уничтожено, – восхищённо произнёс я.

  – Ещё долго оно бегало, круша деревья, и я не знала, жив ли ты, но всему приходит конец, и оно рухнуло на землю, наблюдая, как обезумевшие звери с рёвом рвут его плоть в клочья. Только тогда эльфы отпустили животных, и я смогла тебя отыскать.

  – Мне повезло.

  – Тебе всегда везёт, так не бывает в жизни! – воскликнула Лана, переводя на меня взгляд испуганных чёрных глаз.

  – Это судьба, моя крошка, и от неё никуда не денешься.

  – Не говори глупостей, – Лана зло оттолкнула меня, – придёт время, и я с тобой рассчитаюсь за свой страх.

  Она отошла от меня, передёрнув плечами и, вздёрнув свой хорошенький носик, а я долго не мог понять, чем собственно я её обидел, наконец, плюнув, я перестал об этом думать.

  Ну, скажите мне, кто поймёт этих женщин!

  Мы уже довольно долго пробирались по запутанным лесным тропинкам, когда ко мне подошёл наш проводник.

  – Страна поющих ручьёв, – произнёс он своим мягким голосом и раздвинул ветви кустарника.

  Я замер на мгновение, и тихий возглас вырвался из моей груди. Я всегда радовался и благодарил Бога, за тот прекрасный мир, в котором мы живём, особенно когда видел неповторимо прекрасный пейзаж. В такие минуты хотелось жить, просто наслаждаясь, впитывая каждой клеточкой дрожащего от эмоций тела, живительную красоту. Но сейчас! Такое невозможно описать и не родился живописец способный запечатлеть бесконечно прекрасную и постоянно изменчивую красоту. Слёзы восторга выступили у меня на глазах. Мы стояли на самом высоком месте, и перед нами раскинулась огромная панорама, постараюсь хотя бы отдалённо передать всё её очарование.

  Представьте огромные сказочные острова, разбросанные среди безбрежного океана, но земля будто вознесена к небу и пенящиеся воды плещутся далеко у их подножия. Водопады прозрачной воды каскадами низвергались с высоты и со звоном разбивались на струи переплетённые мгновенными узорами, постоянно меняющими свой вид в красных лучах заходящего за горизонт солнца. Не долетая до мерно бьющихся могучим дыханием вод, они рассыпались мельчайшей водяной пылью, создавая облака молочного тумана. Буйная зелень густой каймой обрамляла эти волшебные острова, связанные между собой паутиной тончайших мостов, мягко качающихся в воздушных потоках.

  Кругом царила осень, осыпая листву с лесных деревьев, но на острова её власть не распространялась, будто волшебное одеяло укрыло их от всего мира невидимой завесой. Зачарованный, я смотрел на это великое чудо природы, не переставая удивляться великой её мудрости.

  Эльф легко дотронулся до моего плеча и кивнул головой, приглашая следовать за ним. У моста нас встретила стража, и тихо поговорив с предводителем, нас пропустили дальше. Через минуту мы уже стояли на раскачивающемся на ветру мосту. Дух захватывало от страшной бездны, разверзнувшейся под нами. Эльф, заметив моё восхищение, умерил шаг, позволив нам дольше насладиться развернувшейся под нами картине.

  – И вы здесь живёте? – не удержавшись, спросил я.

  – Да, – невозмутимо ответил эльф. Я бросил на него недоумённый взгляд.

  – Здесь не может быть зла, даже самый ярый негодяй не в состоянии держать в сердце подлость, такая красота просто не оставляет в нём места ни для чего скверного.

  – Может быть, мы к этому привыкли, но не обольщайтесь, зло готово просочиться в любую трещину, и свить гнездо даже в райском уголке. Да и довольно сыро здесь, – добавил эльф.

  Было удивительно слышать такие слова из его уст.

  – А музыка, этот тончайший звон?

  – Поверьте мне, со временем, вы просто перестанете обращать на него внимания, или он просто сведёт вас с ума.

  Я замолчал и медленно последовал за проводником, поражённый его странным безразличием.

  – Этот мост необыкновенно лёгкий и прочный, из чего он?

  – У нас всё природное, этот мост сделан из паутины, по ним мы можем переходить с острова на остров.

  – Наверное, когда-то здесь кругом была вода, но течения разрушили мягкую породу, и вода ушла вниз, обнажив выходы более твёрдых пород, со временем превратившимся в такие прекрасные острова.

  – Так оно и было. Вода стала отступать более семисот лет назад, по вашему времени, и нам пришлось потрудиться, превращая голые скалы в плодородные пастбища.

  Эльф с гордостью окинул взглядом своё королевство и пошёл дальше.

  – Вы такие древние? – снова спросил я.

  – Время для всех бежит по-разному, – нехотя ответил наш проводник, перебрасывая колчан со стрелами на другое плечо.

  – И это всё?

  Однако эльф не захотел затрагивать в разговоре этот вопрос и промолчал. Вскоре мы вышли к одному из островов и вступили под влажную сень леса. Десятки ключей били из земли и по узким каналам, выложенным розовым мрамором, сбегали к краю острова, чтобы низвергнуться с огромной высоты. Голова у меня болела после удара и по всему телу разлилась слабость. Я добрёл до ближайшего ручья и тяжело опустился на землю, закатав штаны до колен, опустил ноги в холодную прозрачную воду и даже зажмурился от удовольствия.

  Эльфы окружили меня, удивлённо сверкая своими большими глазами, но, повинуясь знаку предводителя, отошли в сторону и занялись своими делами. Сам предводитель сел на землю рядом со мной.

  – Вы совсем не знаете усталости, – с улыбкой сказал я, скорее утвердительно.

  – Слабость признак завершения жизни.

  – Если бы у нас было так, то люди вымерли бы даже не родившись, – я весело рассмеялся.

  – Эльф понимающе улыбнулся уголком рта.

  – Люди рождаются усталыми, – проговорил он с оттенком лёгкого презрения.

  Я сделал вид, что не заметил его тона.

  – Вот уж чего не скажешь о созданиях Люцифера, скоро пол года как минёт, а они всё бегают за нами без передыху.

  – Его создания рождаются мёртвыми.

  – Удивительно, как он даёт им жизнь?

  – Должен же наш мир чем-то отличаться от вашего.

  – Ну, в моём мире, тоже научились выращивать людей из одной маленькой клеточки.

  – А душа, вырастает вместе с ней?

  Я растерялся.

  – Вы знаете, что такое душа?

  – Этого никто точно не знает, но зато я знаю людей и готов поспорить на свой верный меч, если это правда, что вы говорите, то люди станут изменять эти клетки, чтобы выращивать монстров.