Текст книги "Перекрёсток миров (СИ)"

Автор книги: Иван Косаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

  Да, странно конечно, но мне повезло, мысли отвлекли меня от жажды. Так вот, конечно, мужики тоже бывают с придурью, но то, что психика у нас разная, это уж точно. Вспомнилось, как однажды меня повстречала женщина, так аж покраснела от удовольствия, увидев меня с девушкой. Ах, какой роман, ух, какая интрига. Она счастлива, потому что может оправдать свои собственные мелочные чувства, если вообще их имеет, не говоря уж о том, чтобы проанализировать их. А я, я просто прогуливался с девушкой, чёрт, слухи засмердят до небес.

  Тут порыв ветра больно ударил мне в лицо, и я вспомнил, что нахожусь в пустыне, и вообще чёрте где, и даже удивился своей досаде. Но обидно, что я сам похож на эту недалёкую даму, но, по крайней мере, не раздуваю из мухи слона и не скрываю целей, а кто этого не понимает, пусть идёт к Диаволу, и надеюсь, на этом пути я с ним не повстречаюсь.

  Правда, теперь добраться до моей души, как до Луны долететь, и хотя в нынешние времена это не проблема, чёрта с два я подпущу кого к своему дому и к своим чувствам. С этого времени никто из рода людского не проникнет мне в душу, только Богу открыта она, остальные видят фальшивую сущность, и маска навсегда скрыла моё истинное лицо. Жаль только, что немного хорошего можно увидеть в ней.

  Но всё равно, я благодарен, говорю спасибо за испытания, выпавшие на мою долю, пусть даже смерть встретит меня на пути. Я был счастлив, а смерть властна лишь над телом, душа моя рвётся к свободе и хочет света, тепла и любви. Как мне не хватает понимания.

  Бред. Я встряхнул головой, немного покачал ею, ну и лажа. Что-то становится совсем уж невыносимо, пот градом стекает со лба, застилая слезящиеся глаза. Впереди шагает Велес, вот уж патриарх, перенёс в жизни столько, что принимает мучительный переход как должное. Но и он не может меня понять, и так на всей земле, люди не могут понять друг друга, наши слова звучат как детский лепет, и мы, корча умные лица, киваем головой, мол, всё понятно, а на самом деле – пшик, каждый думает только о себе.

  А Гаят, его широкий шаг твёрд, он не знает поражения, для него слова сдаться и умереть звучат одинаково. Ох, как невыносимо печёт солнце, пот больше не течёт, организм обезвожен, тело обожжено, язык превратился в наждачную бумагу и прилип к нёбу. Пекло. Жара вызывает галлюцинации, но нельзя позволить фантазии заменить реальность, впереди десятки километров голой пустыни. Я схожу с ума.

  Жалкие остатки влаги во флягах совершенно не утоляют жажду, кажется, вода успевает испариться, не успев коснуться языка, похожего в этот момент на раскалённую сковородку. Нестерпимый жар. Это смерть. Последняя надежда выжить угасает, по мере того как разгорается неистовое адское пламя в душе, воссоединяясь с невыносимым жаром пустыни.

  Равновесие грубо порушено, жизнь поменялась и меняется видение, резкая перемена в жизни вызвала духовный разлад. Не знаю, как выносят эту пытку мои друзья, на меня она произвела такое же действие, как нога в тапочке на жалкого таракана. Боже как низко я пал. Находят беспричинные приступы злости, будто размыло внутренние преграды, сдерживающие накопившуюся в душе мерзость. Мускулы напряглись, и воображение живо и ярко рисует картины убийства, крови и необузданной жестокости.

  Снова выступил пот, струйки текут по телу и у них кровавый оттенок. Конец приближается быстро и неумолимо. Судя по блеску в глазах Гаята, он чувствует тоже, в глазах Велеса застыла тревога. Ноги переступают сами, автоматически, зачем, мы всё равно умрём. Как хочется кого-то убить.

  В голове загорелся предупредительный огонёк. Что-то не так. Мысленно концентрируюсь и пытаюсь анализировать. Итак, наше мировоззрение – плод условий жизни, и, когда привычные связи порваны, реакция может быть непредсказуема и резко негативна. Теперь проанализировать ощущения, так, эмоциональный баланс извращён, такого быть не может. Едва подавив вскрик, я сдерживаю поток ненависти, нечто подобное мы переживали у Басаврюка.

  Но нет, это не просто доминирующее чувство, добро исчезло, оно задушено атакующими флюидами зла, сама атмосфера пустынного воздуха пропитана ядом ненависти. Вот оно, но я могу ошибаться. Но всё же. Из горла вырвался хрип, кажется это смех.

  Гаят через силу повернулся и понимающе покачал головой. «Вот это сила воли» – силится сказать он. Солнце, Боже, я больше не могу, колени дрожат и подгибаются, если я упаду то всё, никто не сможет мне помочь. Шаг, ещё шаг, как же отвратно хрустит песок под ногами. Вдруг Гаят издаёт хриплый крик. Мы недоумённо воззрились на него, и тут же радость комом подкатывает к горлу, кажется, нам немного повезло.

  В стороне, из песка выступает гладкая поверхность большого камня и под ним робкий клочок тени, но главное песчаные барханы обтекают его кругом, это тихая гавань в сыпучем океане песка. Из последних сил мы тащимся к нему. Не в силах удержаться, я падаю, Гаят хватает меня за руку и тянет, я пытаюсь отталкиваться свободной рукой, и она по локоть погружается в горячий песок, ещё усилие и в этот момент я проваливаюсь в счастливом забытьи.

  Пустота, просто провал и через минуту выныриваешь из него в жаркие объятья солнца. Кто-то яростно дёргает меня за плечо. С трудом повернув голову, я вижу Велеса.

  – Камень смерти, – доносится, словно издалека, его голос, – ловушка на пути к владениям Диавола.

  Тоска и горечь разливаются по моему телу, но ведь мы всё равно мертвы, неприятно это предательство, сколько несчастных истомлённых жарким солнцем с надеждой шли к этому камню и лишённые всяких сил умирали. Дрожащей рукой я откупориваю пробку у фляги и запрокидываю её, ни капли, пытаюсь лизать её горлышко, но оно сухо. Теперь конец, бороться больше нет ни сил, ни желания.

  Не знаю, сколько так прошло времени. Я лежал без движения и испытывал муку, пульсирующая боль сосредоточилась в животе, и подсознательно я знал, как истончается и исчезает нить, питающая меня из моего времени. В голове мутилось, вдруг мне начало казаться, что жизнь по капле вливается в моё тело.

  Глаза долго не хотели открываться, но, в конце – концов, с большим трудом мне удалось их приоткрыть. Мне показалось или мои губы влажные? С усилием сконцентрировавшись, я увидел расплывчатое лицо Гаята, склонившееся надо мной, в его руке что-то было и редкие капли падали мне в рот. Ещё через минуту я разобрал, что он держит передо мной. Мне в рот сочилась кровь убитой Гаятом змеи.

  Мысль оттолкнула моё сознание от этого источника жизни, но рука помимо воли поднялась и судорожно сжала ещё извивающееся тело гадины, нет не гадины, но спасительницы, с великой жадностью впился я зубами в бедное пресмыкающееся.

  Наконец у меня стало достаточно сил, чтобы на миг оторваться и бросить удивлённый взгляд на воина. Но он был занят, вторая змея быстро была обезглавлена, и кровавая струя полилась в рот Велеса. Рядом я заметил тела ещё нескольких змей выжатых до последней капли крови.

  Я схватил нож и неловкими движениями вспорол змеиную кожу, передо мной открылось беловатое мясо, и я с наслаждением запустил зубы в прохладную мякоть. Это было блаженство, и силы быстро вливались в моё измученное тело. Жадным взором я быстро осмотрелся, ожившая, вместе с телом, совесть не давала мне сожрать оставшиеся несколько змей, я искал источник, откуда приползли эти пресмыкающиеся.

  Мне удалось приподняться и сесть, камень возвышался на некотором отдалении позади нас, он не мог больше высасывать из нас жизнь, но ещё защищал от накатывающихся песчаных волн. Наконец Велес пришёл в себя, я думал он также накинется на еду, но нет, я ошибался, он неспешными движениями разрезал извивающиеся тела на равные части, и не торопясь, отправлял в рот один кусок за другим. Теперь и Гаят позволил себе расслабиться, из его глаз исчез страх за наши жизни, и он тоже принялся за еду.

  Просто удивительно как мало нужно человеку для выживания. За всё время не было произнесено ни слова, мы с осознанием важности момента, с наслаждением поглощали змеиное мясо, и очень скоро всё было съедено, только высыхающие змеиные шкурки лежали на горячем песке. Тут и Велес вопрошающе посмотрел на Гаята. Надо же, он совсем не был удивлён или обрадован, так много старик перенёс в своей жизни. Забавное зрелище мы представляли в этот момент. Жалкие обрывки одежды свободно болтались на наших иссохших телах. Собака правильно сделала, удрав от нас ещё в начале путешествия через пустыню, мы бы её точно съели.

  Гаят, куда подевался тот блестящий воин в белоснежной блузе, укрытый дорогим плащом тончайшей выделки, он сидит, выковыривая застрявший в зубах позвонок бедного пресмыкающегося, отдавшего свою жизнь, чтобы мы могли насытиться.

  А Велес? Впрочем, о нём я уже говорил, он во всех условиях выглядел последним оборванцем, со страшными зубами, внушающими страх и почтение всему, что годится в пищу, седые волосы также скрывали его большие заострённые уши.

  Ну а я? Я не знаю, да мне и всё равно, я поел и ещё проживу немного, для этой страны, это не мало. Часто стал повторяться, старею что ли? Сдаётся мне средний возраст здесь колеблется в районе тридцати тридцати пяти лет, и то что я ещё жив, само по себе говорило о многом.

  Вытерев пальцы о бёдра, я поднялся на ноги. Надо было идти дальше, только сначала не мешало бы узнать, откуда всё же приползли змеи, может там ещё есть? Гаят улыбнулся, и его улыбка мне не понравилась, молча кивнув, он пригласил нас следовать за собой. Обойдя стороной зловредный камень, мы медленно поплелись вверх по сыпучему песку бархана.

  – Матерь Божья, – выдохнул я, попятился, и чуть не скатился назад к камушку.

  Мои спутники молча лицезрели открывшуюся перед нами панораму, и были бледные и испуганные. Гаят поднял руку и вытер пот со лба.

  – Сколько же их тут?

  – Без магии здесь не обошлось.

  Велес оценивающим взглядом специалиста по тёмным делишкам, осмотрел пространство.

  – Почему? – не удержался я от вопроса.

  – Песок, он не засыпает их, это сделано для устрашения. Тонкая работа, – добавил старик уважительно.

  – Мне это уже начинает надоедать, во как достало, если есть судьба и тот, кто её пишет, я бы с этим писакой побеседовал.

  – А я? – не выдержал Гаят, – за последний месяц мне приходилось хмуриться или улыбаться больше чем за всю жизнь.

  – В этом случае, ты единственный кто выиграл.

  – Не подначивай, ты идёшь к цели, а мы с Велесом только сопровождаем тебя. Какого лешего я здесь делаю? Я обещал проводить вас до владений Люцифера, а сам зашёл чёрт знает куда. Думаешь нам больше всех надо? Так не заблуждайся, я иду из-за Ани, и стараюсь в первую очередь для себя, а до людей мне и дела нет, большая их часть заслуживает той жизни и с удовольствием служат своим хозяевам. А тут ещё это, да я желчью скоро начну захлёбываться, какого чёрта, эта прогулка расшатала мне нервы и чертовски надоела, лучше быть в гостях у Луэллина и недельки две отдохнуть, разрывая демонов на кусочки, чем тащиться в пустыню и увидеть этакое.

  Гаят раздражённо плюнул и отвернулся. Что значит магия, никогда воин не говорил столь долго.

  – Да, зрелище то ещё – подтвердил я, стараясь не раздражаться.

  – Друзья не ссорьтесь и постарайтесь прийти в себя.

  – Только тебя не хватало с проклятой моралью, лучше заткнись старик.

  Велес и бровью не повёл.

  – Если хотите меня разозлить, то надо придумать что-то ещё, похлеще детских всхлипываний и дурацких угроз, а мораль, пожалуйста, если хотите помочь людям, научитесь их любить, а для начала научитесь уважать и любить самих себя. Подумаешь чего они испугались, черепов никогда не видели что ли, ну выложена ими пустыня, так ведь ровно как, по ним идти как удобно то будет. Ну блестят они на солнце, так ведь привыкнем же, не в первый раз.

  Тут я почувствовал некоторую досаду и еле сдержался, такое вдруг возникло желание схватить старика за бороду и дёрнуть её на себя и вниз. Так переругиваясь, мы спускались с бархана, а внизу перед нами вся равнина блестела в лучах солнца, выстланная человеческими черепами, застывшими в вечной ухмылке голубому небу.

  – Вот зрелище достойное извращённой человеческой фантазии, – зло произнёс Гаят.

  – Чуть не забыл, – нехотя произнёс я, – не поддавайтесь злости, здесь всё отравлено.

  – Не учи меня жить, – ни с того ни с сего, пропел Велес тонким голосом.

  Гаят изумлённо посмотрел на старика, вот мол тебе и человеколюб.

  – Да, что-то мы разговорились.

  – Может, змеи отравленные попались, – язвительно заявил я.

  – Какие именно? – вдруг изменившимся голосом спросил Велес.

  – Что ты имеешь ввиду? Чем это тебе змеи не понравились? – взвился Гаят.

  – Замрите, не шевелитесь, – задыхаясь, прохрипел старик.

  Я замер на всякий случай, и покосившись на Гаята, выразительно повёл глазами. Но вид воина вызывал ещё большее беспокойство. Его глаза чуть не выползали из орбит. Наконец, у меня достало ума бросить взгляд туда, куда они смотрели, и колени у меня отчётливо задрожали.

  Инстинктивно я развернулся и бросился наутёк, и тут же мимо меня, пыхтя как паровоз, пронёсся Велес, за ним бежал воин со странным выражением на лице. Так вот, вся равнина за нами вдруг ожила, из пустых глазниц черепов с тихим шипением выползали змеи, тысячи, нет миллионы, их было много, так много, что волосы зашевелились у меня на голове, выказывая явное намерение сбежать.

  Шипение змей сливалось в ураганный шелест, вся равнина превратилась в кишащее змеями гнездо, и эти твари шевелились, и ползли, о боже, они ползли, маленькие иглы мерзких, не моргающих глаз, быстро мелькающие язычки, острые зубки, мама, они ползут на нас.

  – Кажется, мы напрасно скушали тех милых змеек, – заплетающимся от ужаса языком, прошептал я.

  – Нам нечего бояться, Велес просто поджарит их, правда ведь?

  – Колдовство привлечёт внимание, надо придумать другой способ.

  – Теперь нам есть чего бояться, – холодно заметил Гаят, и потянулся за мечом.

  Моё сердце тихо упало и зарылось в песок.

  – Может, натрёмся соком змей, там валяются оставшиеся с обеда головы.

  – Змеи иногда едят друг друга, а эти голодны, сразу видно, что давно не кормлены.

  – Что же они друг друга не жрут?

  – Кто знает, может установка у них такая, кушать пришельцев и только.

  – Не правильная у них установка, и негодный рацион.

  – Тише, – прошептал Велес, они нас могут слышать.

  – Змеи не слышат, – авторитетно заявил я, вспомнив что-то из школьной программы,

  – Велес, миленький, может ты их всё-таки поджаришь, – с надеждой добавил я, – смотри они уже совсем близко.

  Извивающееся месиво и вправду здорово приблизилось, отвратительное зрелище, особенно если находишься рядом.

  – Нет, – твёрдо заявил старик.

  – Знаешь, зато они хорошо реагируют на вибрации, и дрожь коленок наверняка почуяли.

  Я в отчаянии оглянулся. Позади пустыня и палящее солнце ехидно улыбается в вышине, как бы приглашая, приходите ко мне в гости, я вас согрею, а песочек потом присыплет ваши косточки, а в черепках заведутся змейки и будут выращивать миленькое потомство с маленькими такими зубками. Фу, противно.

  Извивающиеся твари копошились уже у подножия бархана, и это зрелище живо встряхнуло мои нервы, я бросил неприязненный взгляд на солнце, фиг тебе.

  – Старик, не глупи, – прозвучал угрожающий голос Гаята.

  Велес судорожно сглотнул и вытянул руки.

  – Это на всякий случай, подумайте, время ещё есть.

  – Нечего тут думать, жги их старик, или худо будет.

  – Велес, там внизу полно черепов, и когда-то в них были мозги, я тебе точно говорю, они слишком много думали. Да жги же их старый хрен, не то спихну к ним, и путь они по тебе ползают в своё удовольствие.

  Змеи, извиваясь, упорно ползли вверх по бархану и были совсем близко. Лицо старика перекосилось.

  – Ненавижу змей, всю свою жизнь я их не переношу. У, твари отвратные, недаром Сатана принял облик одной из вас.

  – Не тяни старик, – взвыл я не своим голосом.

  – Руби их!

  Меч Гаята взлетел и ...

  – Раз, – выдохнул воин, обрушивая меч в шипящее месиво.

  Несколько змей разрубленных на части судорожно извиваясь, покатились вниз. То, что произошло в следующий миг, потрясло нас. С молниеносной быстротой уцелевшие твари впились зубами в голубое лезвие меча.

  – Два, – выкрикнул Гаят и поднял меч.

  Змеи, подброшенные вверх, дождём посыпались вокруг нас.

  – А!

  – А!

  – Бла! – заорал я громче всех.

  Пальцы Велеса заискрились, и змеи превратились в кучу дымящихся хот – догов, падающих прямо с неба. Потоки пламени изменили направление и обрушились вниз. Запахло жареной колбасой, и почерневшие останки пресмыкающихся замерли в замысловатых позах, напоминающих переплетения спагетти по-итальянски, только соуса не хватало.

  Заметили, какие тонкие гастрономические обороты я использую. Это оттого, что мы были голодны. Я подхватил обуглившуюся тушку и, взрезав кожу, с упоением запустил зубы в нежное, вкусное, ароматное змеиное мясо. Я ел с жадностью и превеликим удовольствием, боже, как же это было вкусно.

  Я ел и наслаждался зрелищем разверзшегося ада царившего на равнине. Гаят, со счастливым выражением на лице и с глубочайшим удовлетворением, взирал на пожарище, сдирая при этом кожу со здоровенной змеи, довольный такой, будто сто кило мороженого съел.

  А Велес, старик с выражением величайшего отвращения поливал равнину огнём, и честное слово, мне показалось, что почерневшие черепа с изумлением взирали на нас, должно быть так смотрят бедные страдальцы на долгожданных дезинфекторов.

  Как же разительно отличались они друг от друга, воин и старик, остервенело сеющий смерть среди уползающих в панике пресмыкающихся. Постепенно понимание вернулось в глаза Велеса, и боль отчаяния опрокинулась на его душу. Пламя исчезло.

  – Зачем? – всхлипнул он, обводя взглядом пустыню, и вдруг яростно принялся пихать дымящиеся останки злобных тварей.

  – Вот зачем, они не настоящие, выродки, создания воли худшего из сущих, демона, потратившего немало сил, чтобы забыть сострадание и любовь. Нет жизни без любви и нет любви без Бога, и отрекшиеся его потеряют жизнь, – вдохновенно изрёк он, сверкая горящим взором.

  – Сильно сказано, но не стоит особенно разоряться, ещё неизвестно есть ли она в нас самих, – заметил Гаят, высасывая мозг из позвоночника, – и вообще, не о том думают нормальные люди, пережившие такую передрягу.

  – Есть Он или нет, неважно для тех, кто лишён знания смысла, смысла всего сущего. Имеющий разум да поймёт меня, и вообще, что ты имеешь в виду, мы должны, по-твоему, сидеть с высунутыми языками и сходить с ума от счастья?

  – Георгий, ты совсем свихнулся на этом смысле жизни, живи себе и живи, не то скоро как Велес станешь, и ты что, не счастлив что ли, по твоей довольной физиономии этого не скажешь. Помни – в жизни обязательно надо чего-нибудь хотеть, если ничего не хочется, то не хочется и жить.

  – Это я так к слову. Поздравляю вас с очередным выживанием и спрашиваю, не пора ли нам двигать дальше, честно слово, не терпится пройтись по этим ухмыляющимся мордам, скалящим зубы там внизу.

  – Вот это дело, мысль хорошая.

  – И не лишено смысла, заметил Велес.

  – Клянусь, она полна глубочайшего предзнаменования и тонкой игры разума, и в ней почти нет предубеждения, – поддержал меня Гаят.

  – Да ну тебя к чёрту.

  – Хватит слов, – храбро возвестил воин, – лучше быть счастливым дураком, чем страдающим умником.

  – Это ты к чему? – спросил я, быстро спускаясь с бархана.

  – Просто так, но если бы была вода, я бы выпил за разумников полагающих, что они всё знают, потому что они и есть самые большие дураки.

  Я ухмыльнулся.

  – Ты тоже повторяешься. Без проблем, но добавлю, что они самые глупые дураки, потому что страдают от своего же ума.

  – Вы спятили? – поинтересовался старик, спускаясь с холма вслед за мной.

  – Нет, мы счастливы, что остались жить, и что кто-то переломил своё упрямство. До самой последней секунды я не был уверен, что он сделает это, у меня кожа зудела в ожидании змеиных укусов. Я просто счастлив, умник ты наш.

  – Что? Да я самый последний дурак, я выдал наше присутствие.

  – Быть дураком иногда полезно и даже приятно.

  – Ты спас нас старик, – вставил Гаят своё слово, – а то, что кто-то узнал про нас, так рано или поздно всё равно бы узнали, а так мы живы и это благодаря тебе, смотри, – Гаят поднял меч, по его острому лезвию медленно стекали капли яда.

  – Теперь и мой меч смертельно опасен, – довольно заметил он.

  – Тронулись.

  Солнце медленно клонилось к западу, и лучи его обрели мягкость, лаская кожу тёплыми прикосновениями. Жизнь перестала казаться такой ужасной штукой, а идти было легко и даже удобно, как по Красной площади. Первые несколько шагов. Потом...

  При негативной эмоциональной атаке, первая реакция задушить её источник собственными руками, – инстинкт диких предков, в этом есть своё извращённое удовольствие, игра, где счёт ведёт смерть, вотчина глубинного первородного зла. И неважно в ком этот источник заключён, это может быть самый близкий человек. Контроль над разумом теряется в едином желании, – убить.

  Именно это состояние овладело нами, едва мы ступили на равнину. Мои руки дрожали от злобы, кулаки сжимались до ломоты в сведённых судорогой пальцах. С трудом сдерживая эмоции, мы шли, словно против мощного течения, раздражение нарастало подобно приливной волне. Кровь, пульсируя, стучала в затуманенной голове. Разум помутнел, и свет померк в усталых глазах, затянутых красной пеленой.

  Где-то в подсознании засела крыса страха и сомнения и грызла, грызла, вызывая тошнотворное чувство, сжимающее липкие объятия вокруг горла. Так прошла ночь, и настал новый день. Для кого-то он нёс новые надежды, хотя я таких людей не знавал, для нас он нёс нечто другое.

  Солнце стремительно взлетело в вышину, и нещадно бросило армию палящих лучей на иссушенную землю. Казалось, кровь закипела в жилах. От высушенных временем костей, разбросанных по равнине, поднимался жар и змеился ядовитым маревом, накрывая нас с головой. Останки змей немного утоляли жажду и голод, но долго мы бы не выдержали. Ирония судьбы, то, что должно было нас погубить, спасло наши жизни.

  Глаза болели от нестерпимого яркого света, отражённого белеющими кругом черепами. К счастью создатель дьявольской равнины не думал, что кто-то может ступить в его владения, и когда вдали показались серые холмы, означавшие скорый конец наших терзаний, я чуть было, не закричал от счастья.

  Их вид нас приободрил и, собрав остатки воли в борьбе с самим собой, мы продвигались дальше. Медленно, шаг за шагом, шли мы навстречу новым испытаниям. Черепа потрескивали под ногами и ноги часто проваливались, под раскрошившимися костями. То один то другой череп с сухим шорохом рассыпался в прах, проваливаясь в мёртвую пустоту времени.

  Иногда с тихим шипением из пустых глазниц выскальзывали гибкие тела змей, Гаят разрубал их мечом, и они извивались в агонии, медленно поджариваясь на неумолимом солнцепёке. Велес тоже нашёл развлечение, хлопая по сухим куполам черепов своим посохом, он слушал как они лопаются, старику было интересно, выползет их них змея или нет.

  Вдвоём с Гаятом они составили прекрасную пару, чтобы отвлечься от накатившей волны озлобления, они просто выплёскивали её на бедные черепушки. Так мы и добрели до холмов. Там напряжение спало.

  Только убедившись, что эмоции нормализовались, мы позволили себе расслабиться и отдохнуть. Привычным движением обезглавив нескольких змей, мы утолили жажду и поели мяса. Велес больше не использовал магию, и мясо пришлось есть сырым, зато оно оказалось сочнее и приятнее жареного. Мы уже не думали противно это или нет. Выдавливая кровавые струйки прямо в рот, я наслаждался драгоценной влагой, каждая капля которой ровнялась дню жизни.

  Это уж точно не противнее пьяной, тупой физиономии соплеменника, застывшей в жёстком оскале, без мысли и сочувствия. Люди гораздо более жестоки друг к другу.

  Тут я поймал себя на мысли, что злость снова поднимается из душевных глубин, видно последствия перехода по равнине. Но всё равно, сдаётся, мои друзья совершают большой подвиг, делая так много для людей. Лично у меня иногда возникает большое желание истребить человечество под корень, как мерзких, обнаглевших, зажравшихся микробов, даже хуже, микробы не убивают друг друга, научившись сосуществовать. Что я здесь делаю, с какого дуба я рухнул? Даже представив себе, что всё это для детей, то детки быстро подрастают и становятся как все. Хорошо если зло исчезнет, может, мы все тогда в душе останемся детьми? А если нет, что тогда? Себя-то я от этих, ну этих, людей, не отделяю, и тогда не задумываясь, порешу всех и после себя.

  Знаю, каждого человечка есть за что пожалеть и простить, но вместе, о боже, вместе получается толпа воров и надувателей, насильников и убийц, спесивых морд, обрюзглых от вытопленного из рабочих костей жира. Все, все мы состоим в мировом интернационале поганой нечисти. Не знаю, есть ли на земле человек, избегший этой незавидной участи, но не сомневаюсь, если есть, то он одинок и несчастен. Даже, казалось бы, самый порядочный из нас берёт в руки винтовку, с идиотской мыслью, что война может принести мир. А ведь любому убийству нет оправдания, и быть не может, забудьте, наконец, порочную логику загнивающего мира, он смердит, и эта вонь доходит до небес. Так теряется вера, а без идеи жизнь неинтересна, бессмысленна и скучна. Что там, закон один за всех, превратился в правило негодяев – каждый сам за себя, и всё для кошелька, и политика, эта мировая проститутка, поддерживает его. Самое худшее, она восседает на нынешнем многоголовом чудище, и чело её украшают звёзды, а на продажной шее висит крест.

  Чёрт, какое воздействие оказала дьявольская равнина на психику. Нет, я знаю, пожалею их, паразитов несчастных. Бог жалел и нам велел, сердце не камень, убедил бы кто только, что не зря. Люди люди, принимая милосердие за слабость, роете вы могилу себе и своему тупому тщеславию. Каким сильным должен быть человек, какое иметь мужество, чтобы любить вас люди. Пожалею я вас. Только бы не довели.

  Глава 31

  Отдохнув, мы поднялись на холм, и оттуда узрели апартаменты Фра-Диаволо. Он оказался лаконичен и неоригинален в выборе архитектурного дизайна, совсем не взыскателен: или лентяй, или обанкротившийся неудачник. Крепостные стены были не высоки. Замок не отличался вкусом и привлекательностью, так, серые башни, обнесённые зубчатыми стрельницами стен, сплошное занудство, если бы было чем плюнуть, плюнул бы.

  Единственное отличие составляли пыльные столбы смерчей, кружившиеся у крепостных стен. Вот они удались на славу, вознёсшись до самого неба, они вобрали в себя сотни тон песка, и создали непреодолимую смертельную завесу.

  Это было удивительно и величественно, я смотрел на это чудо, открыв рот, но потом подумал, и закрыл его, это я только сначала думал что удивился, а потом понял, что нет, нисколечки, ничего удивительного тут нет, в этой стране творящихся недоразумений. Да и есть ли в мире что-нибудь удивительное. Сомневаюсь.

  Мы начали наблюдать за крепостью и размышлять, как бы надурить демона. И так прикинули, и этак. Ничего не выходило. Вода явно была внутри замка, родник или озеро с подземными ключами. Велес высказал мысль, что экскременты они должны как-то вывозить, но я подобную мысль отверг на корню, нырять в гуано мне не улыбалось. С другой стороны о подкопе нечего было и думать. Надо было решать скорее, змеи сырые или жареные, хорошо конечно, но долго мы так не протянем.

  Сидели мы так и думали, но ничего путного в голову не приходило, без силы магии ничего не получалось. Около полудня догадка Велеса подтвердилась. Пылевые столбы пришли в движение и, сметая песчаные вихри, разошлись. Образовался узкий проход, в тот же момент крепостные ворота со страшным скрипом, перекрывающим свист ветра, отворились, и в открывшемся проёме показалась процессия людей. Они медленно тащились по неровной дороге, подгоняя мощных лошадей тянувших огромные телеги, каждую такую телегу венчала внушительных размеров бочка. Люди подгоняли лошадей, а их самих немилосердно стегали плетьми несколько демонов – надсмотрщиков, было видно, что люди едва волочат ноги, не в силах поднять головы от страшной усталости.

  Более измождённых людей мне ещё видеть не приходилось. Как только они отъехали достаточно далеко, ворота закрылись, и смерчи вновь сошлись сплошной стеной.

  – Ты был прав, экскременты они действительно вывозят, и, судя по размерам бочек, это происходит не так часто, – сказал я.

  – Плохо, очень плохо, – тихо пробормотал старик, думая о чём-то своём.

  – Что ещё такое?

  – Они не могли не заметить проявление магии, почему никто нас не встречает? Почему мы до сих пор живы?

  – И что ты всё время нудишь, прямо спасу от тебя нет никакого, совсем прокис.

  – Просто жизнь преподнесла мне после детских коктейлей стакан уксусу, и я не смог отказаться, выпил не размениваясь.

  – Подумай лучше как попасть в замок.

  – Тут и думать нечего, другого способа я не вижу.

  – О нет.

  – О да.

  Какое дикое, страшное унижение. Ни в одном рассказе не слыхивал я о подобных зверствах по отношению к героям.

  Гаят сумел незаметно обработать одного из надсмотрщиков и занял его место, балахон надёжно скрывал его лицо и всё остальное. Не то что рабы, даже остальные надсмотрщики не заметили подмены. Везунчик. Почему это был не я?

  Телеги медленно катились к входу в крепость, а внутри бочек стояла невыносимая вонь, хорошо ещё, что они был пусты. На минуту меня посетила забавная мысль, от которой холодок пробежал по телу, и захотелось сжаться до размеров комара. А что если это ловушка? Привезут нас этак упакованными в замок, и соберётся толпа демонов во главе со Фра-Диаволо, и будут ржать и радоваться. Мне чуть плохо не стало, вдруг такая слабость накатила.

  Равновесие, главное сохранять равновесие, чтобы не грохнуться в вонючую лужу. Голова кружилась, но делать было нечего, другого выбора у нас действительно не было.

  – Мы живём, потому что боимся умереть, – высказал я в сердцах первое, что пришло в голову.

  – Тише, что это ты.

  – Я не хочу здесь быть. Старик, какого лешего мы делаем в этой бочке.

  – Замолчи, потом выскажешь свои мысли.

  – Ага, потом ты не захочешь их слушать.

  – Георгий, если ты не угомонишься, то всё будет плохо. Ну что ты заныл, хочешь, вылезай из бочки, я тебя держать не буду, давай, сдохнем и всё тут, действительно, зачем жить.