Текст книги "Гончая свора (СИ)"

Автор книги: Иван Граборов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц)

– Ты разрешишь мне с ним поговорить, когда он очнётся? – любознательность её была настолько всеобъемлющей, что старейшины несколько раз даже грозились запретить детские игры на полях.

– Во первых он ранен, а во вторых, очень вероятно, не понимает нашего языка. И я не думаю, что он не один из тех менял с Кайгарла, что Эшту назад заходили торговать. Его тело, понимаешь… он совсем другой. – Адайн осмотрела рисунок вен его руки. – Хаос. Никогда подобного не видела.

– А это что за безделушка? – девчонка не слишком аккуратно перелезла через голову Адайн и потянулась к разложенным в оконном проёме вещам, извлечённым из странной чёрной сумки.

Отливавший хромом и увенчанный на конце угловатой чёрной насадкой ствол массивного револьвера притягивал, манил, словно великое сокровище. Нукум обожала всяческие механизмы и порой даже сама их мастерила, нарываясь на осуждение своей названной сестры, а ещё чаще старост, но подобное было непостижимо.

– Целиком металлический! И детали движутся при касании! – она покрутила барабан, отодвинула защёлку и вынула, повертев, один оставшийся патрон. – Как необычно!

– Сейчас же положи на место. Забыла, что из-за твоей "металки" сарай Лэшша сгорел всего шестнадцать ночей тому назад? Старейшины увидят, заклеймят яммтетом и будешь знать. И я буду знать, пуще тебя. Орно же говорила об этом уже уйму раз… – Нукум нехотя и раздосадовано водрузила револьвер на указанное Адайн место. – Не дуйся напрасно. Я видела, как при помощи него он убил четверых клыкачей, а звук, который издавало это оружие, заглушал раскаты грома. Должно быть теперь опять придётся отгонять от селения стаи диких оккнумов. Шестихвосты и на звук обычного трубочного свистка то сбегаются, а тут…

– Один четверых?! – Нукум игнорировала последующие слова. – Так им! Поделом! Наконец то хоть кто-то бросил им вызов!

– Тише, тише, глупышка! Прошу! – Адайн приложила к её рту ладонь. – Ты ведь знаешь, что нельзя кричать об этом на каждом углу, как тебе заблагорассудиться.

– Дурацкие запреты! – сопротивлялась бойкая девчонка. – Всем во Фракхе давно уже известно, что Мулг готовит нам и чем занимается в дальнем пределе у хребтов Раппара. Вся округа об этом шепчется и даже старейшины, а мы всё равно продолжаем посылать охотников к перешейку у старого храма и каждый раз готовимся к тому, что они могут оттуда не вернуться. Нам бы надо объединиться с Кайгарлом, позвать их ловчих, мореходов, да стрельчих. Покуда не будет у нас единой воли и каждый печься будет прежде других о себе, то не видать счастья ни одному! Я часто думаю, а вот как здорово было бы объединить всех вообще, пусть и с Мулгом. Ни войн, ни распрей бы…

– Слушай… – Адайн положила свои длинные руки на узкие детские плечи. – Если до старейшин дойдут вести о том, что те разведчики убиты им – кивнула она на Флойда. – или мной, то его просто выставят за ограду, дабы очистить честь мирного соглашения и мы ничего не узнаем, а меня лишат права стать Гаату и тогда всю свою жизнь тем я и буду заниматься, что добывать дичь для нужд поселения. Восход за восходом. Эшту за Эшту. Понимаешь? Никто не должен знать о нём больше положенного. По крайней мере пока.

– Ладно, обещаю следить за своим языком. – Нукум выставила его вперёд, демонстрируя четыре плоских, едва расходящихся отростка. – Но при условии, что ты всё же дашь мне с ним поговорить.

– Не занимайся ерундой. Глупышка. – мягко покривлялась в ответ охотница. Сказалась типичная усталость и передразнить получилось не так здорово как обычно.

– Поговорить о чём?

Адайн с Нукум мгновенно обернулись и, поражённые, отпрянули от кровати.

Флойд не поднимал головы, покоившейся на тугой деревянной подложке, но беспорядочно водил левой рукой по каркасу своей подпруги. Охотница уверенным движением остановила его вялые попытки встать.

– Я думала ты не знаешь этот язык.

– Чей язык? Кто вы вообще такие? Почему я весь измазан какой-то слизью? – он снова попробовал пошевелиться, но безрезультатно. От плеч и до колен всё словно окаменело.

– Это припарки из сока лагри. Ну, такого размашистого красного куста с тёмными пятнышками на листьях, что растёт только на вольных землях и вдоль реки Ф`ло. Помогает при изнеможении и когда что-нибудь сломаешь, например. Раны очень быстро затягиваются, только вот в голове долго шумит. Шшшш… Шшшш… Вот так. – с детским задором ответила Нукум, отпихнула выставленную Адайн руку и прорвалась поближе.

– Сколько времени прошло? – солнечный луч бил прямо в лицо. Он защурился. – Где я? Почему я вас понимаю…

Он припомнил последние события. Пришелец чем-то уколол его, перед тем как Флойд нашёл себя посреди громадного леса. Ни свечения, ни вспышки, ни длительного полёта, а просто бесцветное сияние. Полное забытье, протянувшееся на стыке вечности и мгновения. Укол странной иглой был единственным, что могло объяснить факт свободного общения и беспрепятственного понимания этих… Черепная коробка вновь разразилась букетом весьма ощутимых импульсаций.

– Ранение у тебя сильное. Пришлось на ветвях тащить тебя во Фракху. – он сглотнул. Взгляд забегал кругом. – Это вольное поселение, здесь тебе нет нужды отрабатывать на полях за кров и чего-то боятся. Второй мёртв. – замялась Адайн. – Я не смогла бы тащить двоих. К тому же, странник, явившийся из храма, уже отошёл к богам, сразу перед тем как ты появился.

Флойд пересилил в себе желание излить на существ, от непосредственного общества коих его отделала лишь сползшая на глаза влажная ткань, бесчисленное множество самых разных вопросов. Но что ему на них ответят? Ребёнок и лучница никак не тянули на докторов наук. Нет, вместо этого он сконцентрировался на главном и решил определять вопросы строго по мере их поступления. Это было невероятно тяжело.

– Странник? – мысли путались. – Мы небыли знакомы. Всё случилось так быстро, что я не успел толком и разглядеть его. Он был в металлическом костюме? Делал что-то необычное?

– Да, как ты и описал. У него было какое-то оружие, наверное, и оно испускало гром.

– Плохой день. – Флойд плюхнулся в стеблевый моток травы, на котором лежала его голова, и принялся ворочать ею. – Плохой, плохой, плохой день…

– Я не могла нести двоих, но взяла деталь его защиты, сколотую ударом. Она такая же необычная для этих мест, что и твоя одёжка. – Адайн подошла к окну и сняла с широкого подоконника содранную пластину латника, а после – зажала в его руку. – За те пол дня и ночь, пока эта кровать стала тебе пристанищем, – присела Адайн на край. – ты часто бредил во сне и постоянно повторял на нашем языке: "Силу на слабость, стойкость на страх, пламя на тьму".

Флойд не понял о чём она толкует. Его испещрённые розоватыми прожилками глаза отыскали рюкзак и первостепенно значимый скарб в виде револьвера.

– Ты знающий своей общины? – охотница всмотрелась вслед, общаясь толи с ним, толи с собой. – Яммтет? Нет, не похож. Может кайгарльский оружейник? Нет, нет, они не терпят свет… – выдержала паузу. – С чем связаны слова, скажи мне.

Неуверенно сняв намокшую повязку, он не содрогнулся, не выразил бурного удивления и даже не попытался вновь сорваться с места, будучи несколько готовым к тому, что отныне его окружают совершенно немыслимые существа, которые говорят совершенно немыслимые вещи, да и сам он находиться чёрт знает где.

Спрашивающие учтиво ждали.

Взгляд его, после непродолжительного изучения стоявших рядом, упал на исписанную странными символами деталь. Высеченная надпись состояла из трёх отдельных частей, закруглённых по граням детали, образовывавших подобие треугольника. Конец каждого отрывка замыкали скошенные точки, от двух до пяти в количестве, а слово, стоящее между двумя прочими, повторялось в каждой строке. У него случился лёгкий приступ дежа-вю и невольно, даже неохотно, Флойд произнёс навеянные подсознанием слова:

– Гарваг зар Думм, Ораг зар Ктуд, Улвар зар Раллед.

Девчушка облокотилась о стену, дабы ненароком не упасть от услышанного.

– Ты можешь говорить на языке статуй?! – подскочила с места Адайн.

– Ты говоришь на языке, что начертан в дверях древнего храма? – припоминала Нукум рассказы дуралея Хатиса.

– Не понимаю о чём вы, я не… – рана на плече вновь дала о себе знать. Острая боль казалось пронзила всю нервную систему, подобно тому как крюк пронзает грузную свиную тушу, подвешенную в морозильной камере.

Адайн зашла от кровати слева и, подложив левую руку под его лопатку, слабо вдавила правой место из которого ранее торчала рукоять двухлезвийного ножа. Плоть стонала до самой кости. Флойд несколько сжался.

– Не шевелись.

Её серебряные радужки-кольца медленно вращались: самая верхняя и самая нижняя влево, с разными скоростями, а срединная вправо. Ничего удивительнее он в жизни не видел.

– Меньше будешь дёргаться и раньше начнётся заживление. Надеюсь.

Флойд, насколько мог, расслабил мышцы, мысленно позволив её рукам всё, что те захотят с ним сотворить, сглотнул, а мощный кадык отыграл в свете солнечных лучей. Попытайся он вывернуться в таком состоянии, то скорее навредил бы себе чем им, да и относились к нему на удивление… по человечески. Он неожиданно для себя уверился в мысли, что совсем не скучает по трущобам нелегальных эмигрантов, социальному расслоению и без того расслоённого общества, а так же отсутствию всяких перспектив на поприще своей гражданской профессии. В конце концов он всегда хотел нового начала, хоть и не знал, что этим началом станет новый мир.

– Нук, беги к Орно, – скомандовала Адайн, надвигая новую губку каких-то водорослей к двум кровоточащим отверстиям. От влажных пор сильно щипало. – скажи, что нам как можно скорее нужна её помощь и чтобы взяла с собой траву длоот.

– Но, а потом-то мне можно…

– Ну же!

Нукум выскочила на длинную освещённую улицу, которая широкой вытоптанной тропой, среди невысокой травы разных цветов, тянулась вниз по холму, огибая поваленное мёртвое древо, заполняющее низину, чьи гигантские чёрные корни вздымались на высоту трёх или даже четырёх этажей типичной хижины, формируя собой опорные точки Мужнего дома – самого большого строения во Фракхе, служившего местом собраний в дни мира и военным советом в дни войны.

Она бежала среди огромных корней, увитых в арки, и среди многочисленных строений, которые петляли между холмов настолько далеко, на сколько хватало взгляда. Пологие, украшенные искусной резьбой крыши из потемневшей коры и прочные стены из гнутого шаликта, напоминавшие цветом белёный бук, что слоями укрывал зазоры между корнями, проносились мимо неё, словно бы пряча от взгляда невзрачный, но необычайно уютный дом Орно, попавший в тень древа, под которым стелились убранные поля и зачинался обрыв водопада.

Деревья, как и в самом лесу, были повсюду, не давая настойчивому гостю и шанса коснуться блестящих крыш без посредника. Величественные кроны раскидывались на расстояния сотен миль, отсекая миллиардами листьев-двуцветок свет от земляной поверхности и меняя спектр его излучения. Но первое, что привлекало внимание, стоило речи пойти о деревьях – ствол. Помесь мадагаскарского баобаба, с точки зрения внешнего антуража, кипариса с озера Каддо, по фактуре ствола, и драконова дерева острова Сокотра, по форме кроны. Когда звезда восходила из-за далёких горных вершин, то верхняя кромка толстых листов подсвечивалась, в такт облакам, оранжевым, в то время как их нижняя часть всё так же оставалась ярко-зелёной, либо сиренево-красной. Вся жизнь мира в древнем лесу протекала под сенью света получаемого от этих листьев, сообщавших лежащему ниже волю тёплых волн. Некогда, именно благодаря этому невероятному посредничеству самой природы, по отношению к органическим формам высших существ, и появился вольный народ, но более таится под дарами Дирфана у него не было острой необходимости.

Нукум всё бежала, уворачиваясь от периодически выскакивающих на дорогу прохожих, и сама не заметила как добежала до Мужнего дома, обозначавшего центр поселения, как превосходная точка обзора.

Вид потрясал. В лесном городе, открытом звёздным лучам лесном, было всё, что требовалось: аккуратные цвётшие садики у домов, подобие рыночной площади, звавшейся здесь менной, три длинных невысоких амбара, утопленные глубже в землю, место общинного суда, загон для одомашненных животных, одноместные беспарусные лодки с низкими бортами, отстаивающиеся на суше, домики-доки, истыкавшие реку стручками-сваями, и даже примитивная дренажная система с множеством выстроенных каналов.

Не посчитать строений. Земли все брали себе столько, сколько имели сил обработать в пределах стен, причём данное правило совершенно не распространялось на лес, где сотни шалашей с укрытиями давно заполонили чудными вариациями ближайшие пять миль по направлению к хорошо обжитой реке Ф`Ло.

Засмотревшись, она чуть было не налетела на группу, повязавшую смердящие кровью кожные обвязки на ноги, для привлечения диких оккнумов.

Нукум узнала их сразу. Охотники, составлявшие четверть общего населения, определённо могли бы быть реорганизованы в неплохие боевые отряды, если бы знали, что это такое. О постоянных воинских формированиях и речи не шло. Охотники вставали рано утром, выходили из домов и заступали на отведённые посты или же группами отправлялись в лес за дичью, если её запас подходил к концу. В одиночку разрешалось охотится лишь лучшим, избранным претендентам, желающим зваться Гаату. Многие желали быть наречёнными и многие сгинули в лесу, доказывая своё умение. Опасное дело.

Пройдя поворот, она едва не запнулась о шлифованную палку, выпавшую на проходную из рук незнакомого мальчишки. На проверку, палка оказалась весьма неровной поделкой-копьём.

Мастеровые забранились, а ученики, завидев Нукум, в краске лиц сносили эмоциональные замечания наставников. Шёл нормальный процесс обучения. У каждого шликтового навеса виднелись и луки, но оружие у вольного народа не возвеличивалось и особенной, сакральной сущности в себе не несло. Каждый охотник имел собственное, а его количество никак не ограничивалось постановлениями, потому как никаких постановлений никогда и не было издано. Кто-то, вроде Адайн, делал его сам, не желая доверять столь щепетильный вопрос чужим рукам, а кто-то отдавал немногочисленным акробатам-лазоходцам, с детства ходившим на разведку верхних стеблей и наученным премудростям обращению со столь твёрдой, непослушной древесиной.

Подъём, атаковавший её выносливость после низины у мастеровых пристроек, не прекращался. Упрямая, она всё бежала, но уже не могла сдержать отдышки, становившейся громче и громче.

От менных мест, канатными лестницами оплётших пространство над её головой, и ограды впереди, Нукум слышался стук знакомых инструментов. Рабочие руки во Фракхе ни дня не простаивали даже в самые хорошие годы, делая их ещё лучше. Всюду можно было наблюдать за их оживлённой деятельностью. Нукум нравилось смотреть, как через стук вбивщиков, перепалку подвязчих и уставшие вздохи толчалей селение наполняется жизнью.

Обогнув амбары по главной дороге, Нукум пересекла реку по мосту, служившему границей основному ряду строений, и выскочила на узкую тропку, вившуюся зигзагом вверх по отвесному склону, к шумящему водопаду, с которого по Фракхе и растекалась река Веф, бывшая единственным городским каналом, часто петляющим под мостовыми домами, что узелками-лентами, похожими на полноценные флаги, свешанные с парапетов, махали ей во след.

Флойд к тому времени уже погрузился в глубокий сон, поддерживаемый на необычно приятных и тёплых руках сидевшей рядом Адайн, которая с интересом разглядывала пришёльца и его растрёпанные волосы, опалённые солнцем и местами выкрашенные в багровые тона. Время замедлило для них своё движенье, но по прежнему не терпело самого ожидания – кровь стекала к полу, струясь по склонённой к нему жилистой руке.

Запыхавшись и обронив по дороге одну орихалковую бусинку с подаренного Адайн браслета, Нукум, прямо с последних ступенек, влетела в недра насквозь пропахшего всяческими травами и припарками строения, обнявшего корнями толстый валун у края дорожки и едва не свисавшего с отвесного обрыва.

Пролетев по винтовой лестнице с перилами без подпорок-держателей, что опоясывала стены иссохшего древесного ствола, она ворвалась под ригель на верхний этаж, застеленный выдубленными шкурками "шелестящей рыбы", что в обилии водилась в местных реках и ценилась обладателями чувствительных стоп.

– Орно, Орно! Нужна помощь. Адайн просит тебя срочно придти, нам не справиться без тебя. – ткани, лоскутами развешенные по дому, живо трепыхались в проходах от лёгкого сквозняка, но чьё-либо присутствие не выдавали. – Орно, где ты?!

Нукум обыскала каждый закуток, каждую комнату и выбежала на широкий простор полей, простиравшихся по берегу большого озера, из которого брал своё начало единственный известный ей водопад. Они с травницей часто играли у его подступов. Подлинная, абсолютно бескорыстная дружба равных, была редкой и здесь, на неизвестной планете с неизвестной судьбой, что лишь ярче подтверждало её высочайшую ценность. Одиночка-Нукум это хорошо знала.

Она ещё долго кричала и звала травницу, надеясь высмотреть знакомый силуэт среди пёстрого кустарника, просохшего после длительного периода дождей и естественным препятствием огораживающего неумолкающий водопад. Селение не преобразилось, с появлением чужаков привычный мир не изменился, остался прежним, но Орно, вчера обещавшую Нукум поиграть на полях, в то солнечное утро не было дома.

Глава 6

– Лим… – Рмун, лёжа на его коленях, правой рукой схватила мужа за ворот бродяжьей стёжки, купленной у одного из попрошаек контейнерного отсека.

Кошмары снились ей пятый звёздный день подряд, после стыковки корабля Шудд и грузовой барки Кижтар. На камерах дромм-сна для пассажиров богатейшая в галактике транспортная корпорация решила сэкономить, поэтому время сейчас будто замерло.

Дыхание Рмун сбивалось.

– Я здесь, милая, я здесь. – пригладил её Лим, коснулся влажных испарин лба и сухих чешуек шеи. Он сейчас стал ненавидеть и Кижтар, хотя это следовало бы начать делать давно: каждый день вне камеры дромм-сна приближал Рмун к смерти.

Судно перевозило генераторы, запчасти к ним, хиинские и зилдраанские деликатесы, собранные двигатели для частных заказчиков и гражданских туристов, большинство из которых являлись паломниками к морионтским святыням. Вторую палубу отдали гуманитарной службе Монн, составленной здесь из бежавших колонистов Содружества Дис, а значит она была завалена контрабандой более чем на половину тоннажа. Окружающие их иноземцы, как казалось, излишне громко шумели, вызывая ностальгические воспоминания по размеренным беседам, вёдшимся во влажных тенях мескитовых угодий, навевающих меланхолию душевной грусти.

Теплившиеся надежды пошли прахом четыре дня назад. По геф-каналу пришли первые достоверные известия о Клуссе. Планета взорвалась одновременно со всеми орбитальными станциями, а её обломки и высвободившаяся энергия сместили с прежних орбит естественные спутники, вплоть до Киза. Наибольшие их осколки так и кружат теперь по всему Юфам-VII, а поэтому Кижтар изменила маршруты транспортных линий и площадки выходов из сверхсветовых скоростей для своего торгового флота. Запись велась зилдраанским трёхпалубным стинумом и транслировалась с повтором в диапазоне от минимальной Р.152 до предельной О.430 по общим линиям связи. Оставшиеся колонии и поселения охватила сначала паника, а затем голод, нехватка ресурсов и кризис соотнесения цен. Началась эвакуация, но спаслось слишком мало – мало осталось клусских кораблей.

Основные силы клусского флота, по-прежнему возглавляемые Авидтамом, атаке не подверглись, а вернувшись с поисков Унк и застав вместо дома груду астероидов, объявили по геф-линии Монн миссию Последнего похода. Убитые горем Авидтам и капитаны судов, встретившись на флагмане, единогласно утвердили за клусским флотом право полного истребления элв, если те когда-либо кем-либо будут найдены. Без прочих оговорок. Дипломатические представители Монн решительно осудили "столь вопиющую, противоправную мстительность", как было заявлено, и на этом основании отказались от прямых контактов с делегацией флота. Затем был подан официальный запрос на предоставление в пользование транзитных логистических станций, кружащих в нейтральных зонах проложенного тинба Монн, за отведение клусским флотом десятка судов для охраны от вылазок Чинту и наёмных банд. Вновь от Монн получен отказ. Взамен, организация, в лице известных переговорщиков, стала настаивать на незамедлительном принятии Авидтамом, как последним верховным командующим флотского ортоса, пакта о ненападении и последовательном разоружении оставшихся кораблей. А дальше случилось то, чего не смог предугадать никто, ни одна разведывательная сеть.

Ещё совсем недавно став главой флота, Авидтам, уединённо проведя целый звёздный день над квэл-картой секторов после получения ноты пакта, повторно созвал капитанов на флагман. Сильнее и сильнее подрагивая чешуйками с каждым произнесённым словом, он твёрдо заявил: "Мы одни. Нам не помогут ни припасами, ни оружием, ни ремонтом, не предоставят помощи навигации и кораблям под маркером Клусского Единения запрещается стыковка с объектами и мирами, входящими под патронаж Монн. Никто из нас не сойдёт никогда на землю и не получит нигде убежища. О нас решено забыть. Монн, пуще осквернив свои лживые речи мира, заочно погребла первый флот вместе с Клуссом. Простим ли мы подобное предательство? Простим ли унизительный пакт, что нам небрежно суют под нос дипломаты сурву, зилдраанцев и пакмомму? Никогда! Отныне мы подлинно начинаем миссию Последнего похода! Флагман Доам и ещё тридцать семь кораблей составят центр информационной обработки. Остальные сто четырнадцать судов разобьются на шесть равносильных групп по девятнадцать кораблей в каждой. Они займутся разведкой секторов, пополнением состава армии, улучшением материально-технической базы флота и поисками долговременных пунктов обеспечения среди рас не входящих в Монн. Опознавательные маяки – отключить. Капитанам судов вверяю право говорить от своего имени. Поручаю также ввести на кораблях усиленную боевую подготовку, с постепенным выведением общих норм до уровня подготовки разведывательных отрядов. Каждый энсин, от пилотов и навигаторов до операторов ремонтных ползунов и наводчиков, отныне пусть дополнительно осваивает лучевую пилу! Выкачивайте ресурсы из старых орбитальных станций, нападайте на лагеря наёмников, крадите с планет второго круга концентрированные углекислый газ и водород, дробите астероидные пояса, стройте кластеры для клусских беженцев, без пощады обрушьте мощь орудий на пограничье Чинту! Делайте всё, чтобы умножить наши силы! С этой минуты я провозглашаю уцелевший флот – Зволл Киарар! Волей последних! Последних воителей клусской расы и тех выживших, что не могут быть сейчас с нами рядом, но чьи мысли хранят веру в отмщение! Эти немногие боевые корабли – вверенное нам наследие и знак об уготованном будущем! Они отныне станут неумолимыми волнами-призраками нашего погибшего океана, что сметут элв, где бы те ни прятались, и каждого, кто решит, будто очень просто отнять у нас честь!".

Даже бывалых капитанов, видавших не раз дальние сектора и много раз слышавших выступления ортоса управления, воинственная речь Авидтама, полная чувства и крика о Клуссе, пробрала до глубины души.

"Зволл Киарар!" – прокричали они ответом.

Так завершился сбор.

Приготовления начались уже через звёздный час. На следующие сутки весь флот в одночасье снялся с места и вскоре пропал с сеток тинба и станций долгой пеленгации. Повторный поиск при помощи меер-буёв ничего не дал. След не нашли даже в Кижтар. Несколько группировок Монн отправились на поиски последней клусской флотилии, но официального освещения геф-линии не получили.

После этих событий, прознав о кличе Авидтама, зилдраанцы заручились особым постановлением от Монн и на не оглашённое время закрыли внутренние границы, отрезав доступ к орбитальным городам, якобы в виду катастрофической нехватки мест для размещения. "Трусы" – думал Лим. "Им мало было помочь уничтожить наш мир, теперь они не пускают к себе и немногих уцелевших беженцев. Какой ожидаемый жест". Впрочем, на самом деле они боялись не всех граждан клусса, а лишь одного. Вернее одной. И не зря: два дня тому назад лекарства Рмун стали заканчиваться. Этот удар сказался сразу.

Ещё день назад, перебрав все мыслимые возможности, он всерьёз хотел сдаться зилдраанским войскам, в обмен на обещанное лечение для Рмун. Но ничего бы, разумеется, не вышло. Тот, кто не стал соблюдать один договор, не станет делать исключение и для другого. Они знают о ней. Знают, чем для них может обернуться встреча. Их не пустят ни в один город, ни на один корабль. Возможно уже сейчас обсуждается карантин, который, под эгидой Монн, будет установлен на всех мирах принявших постановление организации. И они это сделают. Он был уверен, что это вопрос времени, не желания. Рмун теперь спасёт лишь чудо.

Немного укачивало и от того становилось лишь отвратнее. Словно над ними, таким образом, изощрённо издевались, напоминая о родном бризе клусских низин. В погодном конструкторе барки было всего два режима, поэтому нейтральные субтропики, на вторые звёздные сутки, сменил прибрежный шторм. Лим знал, что основой программы послужили шторма неспокойного Глан`Сура, где он, по долгу службы, когда-то бывал. Впрочем, многое опустили. По сравнению с настоящим Глан`Суром, где три четверти года царствовали сумерки и волны, подобные ожившим горам, корабельная эмуляция выглядела жалко. С другой стороны, подводные обитатели этих глубин, не уступавшие размерами волнам, отнюдь не способствовали бы здоровому сну.

Система питания на барке была поставлена ужасно. Чтобы получить необходимый биологически ориентированный рацион, естественно бывший платным, нужно было пешком идти в другую часть корабля, продираясь по душным камбузам. Охрана местами открыто глумилась над пассажирами, вымогала имущество, подстрекала забавы ради, шантажировала аннулированием пайка, а администрация корабля закрывала глаза на преступность своих сотрудников. Но вот разыгрался цветной шторм, красиво осветивший пассажирский блок и, поглощённые необычным зрелищем, забитые существа, расслабившись, готовы были и дальше сносить свой невыносимый быт. Лим, теперь и обременённый серьёзной опекой, не спешил добавлять медицинскому блоку пациентов – судьба этих забитых была в их собственных руках.

Рмун дрожала, порой хрипела, и Лим сейчас мог желать только защиты для неё, тепла и покоя. Он прямо сейчас сразился бы с любым из морских чудовищ Глан`Сура и всеми ими сразу, знай, что это хоть как-то ей поможет. Настоящие шторма Соату гремели внутри него.

Пола жилых палуб, образующих единый атриум, напротив, бушевали аквамариновыми и тёмно-зелёными водоворотами, характерными разве что для луж первоисточника. Стоило ступить на них, как проекция откликалась – возникал настоящий вал, выливавший тонны голографической жидкости в прогулочный парк релаксационного камбуза, очень кстати оккупированного играющими детьми. По контейнерам-спальням разносился укачивающий ветерок, перегоняемый системой сквозного вентилирования. Тишайший звук удара стихии о берег соперничал с запахами кварцитовой лагуны по фальшивости атмосферной передачи. Впрочем, всё это, таки или иначе, помогало не сойти с ума в долгой дороге меж звёздами.

Часть пассажиров наслаждалась весельем. Другая часть, шепчась меж собой, на них смотрела.

– Лим, мы уже давно в пути. – ворочалась на коленях Рмун, подавляя озноб. – Скоро прилетим?

– Граница империи осталась позади. – не переставая поглаживать её шею, ответил он, глядя в полосу иллюминаторной заслонки. Неизвестный ему газовый гигант танцевал со своими пятьюдесятью спутниками и двумя десятками меер-буёв презабавный, но отчего-то очень неторопливый танец, навевающий грусть.

– Какой из империй? – словно засыпая, спросила она.

– Ты ведь знаешь, милая. – он осторожно потянулся, боясь доставить ей неудобство, и плотнее придвинул входную дверь. – Тал`Окад. – земли сурву. Быть может старый враг, боровшийся с Клуссом за первенство духовного влияния от начала времён, сможет стать им временным союзником? – Корабль идёт к святыне Тал`Иид. Там мы и попытаем счастья. Если хотя бы половина россказней про эту полумёртвую планету правда, то мы найдём выход. Я найду выход, Рмун, обещаю.

– Сколько их ещё будет, Лим?

– Границ? – недоумённо посмотрел он на неё.

– Империй и несчастных, вроде нас… – нервы забились на плече, перекидываясь к кисти. Медицинские импланты показали скачёк волнения.

– Тише, тише. – шептал Лим и укрыл её накидкой, как можно лучше при том укутав.

– Мне страшно, Лим. Никто не заслужил такого, никто… – отчётливо проговорила она, сильнее сворачиваясь на его коленях, будто замёрзший кот.

– Мне тоже Рмун. – беззвучно шевелил он в ответ губами, вспомнив последний бой Кослу. – Мне тоже.

Она немного приподнялась, застыв на уровне его груди.

– Люблю тебя, мой стражник страшных снов.

– Как любят музыку прудов чистейших и их даров.

Выдуманное ими признание в высоком чувстве. Лим помнил, как они сочинили это у её прошлого дома, при ортосе слышащих, готовясь к его одиннадцатому награждению. Что толку теперь от славы?

Рмун приподнялась ещё выше, хоть то и стоило больших сил. Она улыбнулась скупой улыбкой страдающего, но такой до бесконечности живой, такой понимающей, что Лим на мгновение просиял. Он поцеловал её как в первый раз, прижав, и отдав без остатка всё своё тепло. Тепло – возможно оно было всем, что осталось им, двум огонькам, затерянным во тьме холодного космоса.

Фантомная стихия, бушевавшая за пределами их сборной каюты, освещённой лишь вечными звёздами, продолжала начатую игру, под аккомпанемент детской речи, смеха случайных прохожих, гуляющих вдоль палуб, молчаливого одобрения стариков и тихого кашля тех немногих заболевших, кому уже не суждено было дожить до посадки.