355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Иван Граборов » Гончая свора (СИ) » Текст книги (страница 10)
Гончая свора (СИ)
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 18:03

Текст книги "Гончая свора (СИ)"


Автор книги: Иван Граборов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 35 страниц)

Глава 7

"…И оказались идущие в бесконечном лесу при двенадцати парящих озёрах, где не стояли ещё грады, и увидели они там горстку созданий, что силились построить корабль, достойный звёзд. И не было у них нечего кроме досок хлипких, рук своих, усталых в работе, да горстки скудной еды. Но, сколько бы их не уходило в старости или болезнях, всегда приходили на смену другие, продолжить дело отцов.

И спросил идущих мудрый Нугхири, да на посох свой опираясь:

– Кто из вас скажет, в этом месте, что есть для нас служение?

И долго давали ему ответы и не были они верны. И просили его открыться. И сказал им мудрый Нугхири:

Целью, идеей захваченные, весь труд направляют они к её воплощенью. А где цели трудней да сложнее идеи, там труд прорастает в служенье. В мечтах созидая, о будущем грезят они наяву и веруют в силу творенья. И сколько бы не уходило их, но если чиста и прекрасна идея и цель, то не будет конца и творцам приходящим, в силах своих лишённых сомненья. И чем стойче вытерпят препятствий они и снесут на пути, тем значимей будет свершенье, сколь не было бы оно для других малым. И потому будет несоизмеримо для ищущих большим, ибо не просто действуют они с целью, но служат ей. Так идёмте же дальше и сами послужим начатому. И так достигнем мы истины.

Так сказал им мудрый Нугхири и, восхитившись служеньем, не помог той горстке созданий и наказом иным запретил это делать. И пошли они за ним и многие от прочих рядом. И оставил Нугхири бесконечный лес, ведь тогда уже знал, сколь чудесным тот будет корабль…".

Зумтиад от Кохта – «Нугхири: Из наставлений. Столп четвёртый».

Смолкает песнь. Ко сну меня ведёт отдышка, хоть неподвижно я сидела. Слишком… Смотрю сквозь витражи, а там, как и всегда, один песок, блуждающий по веткам клиссовым вдали, что утеряли жизни цвет и скоро вовсе опадут. Обманут водоносный сток: теперь здесь нет ручьёв, река не подтопляет берега и не шумят моря воды кристальной. Лишь океан песка.

– Довольно на сегодня господам? – встаю я с трона.

Мой подобающий событию наряд, полами длинными вскрутился. Заметно гомон оживился. Ткань, велюрным блеском отдавая, вкруг хрупкого скелета вьётся. Как радостно, что разум мой, подобно телу, подобравшему наряд, о недовольство их не бьётся.

Барханы в свете тёмном оседают. Шестой закат. Как быстро время убегает… За днями дни скрываюсь я в тени. Песнь больше смыслов открывает, но что будет в конце? Никто, меня сюда включая, того не знает.

– Постой! Ответь мне на вопрос. – приподнимается. – Позволь мне обратиться. – бросается он ближе, срываясь с места, на удивление бушующей толпе с приставленной охраной.

На встречу Жару поспешивших, я разворачиваю резким жестом прочь.

– А он и вправду твой?

В ответ ведёт очами к отраженью своему на плитах-зеркалах – единственному скопищу узоров тела, что украшает этот зал, давно не видевший достойных.

– О чём же хочешь ты, чтоб я воспела? – мирюсь.

– Воспой про миг конца. – предвидела я это. – Ты обещала мне ответ и я всё жду. – мотаю головой ему в ответ. – О Эйр, прошу! Единственная ты среди песков, постылых трепетному к цвету, кто принял и увидел самим собой меня. Кто на мгновенье отдал радость… – моя вина и мига слабость.

– Не срок, не место для того.

– Когда же он придёт? – молчу. – Чего? – почти что наступает на ступени Жар. – Чего ты ждёшь?

– Песнь не услышать им, – указываю я на лизоблюдов и их господ, от нас намного отстоящих. – Но слышим мы. Считают чем-то нас совсем другим и правы. Ни звука не произношу, ведь образное то виденье – самой вселенной зов и пенье. Бога песнь. Подобно сим пескам, что впитывают свет, я впитываю столько же, сколь отдаю. Таков он, мой обет.

– Бога? – с волнением спрашивает Жар, немного отступая и тяжело дыша. – Не думаешь же ты, что свет, несомый от далёких звёзд, – вздымает руки к витражам. – его творенье?

– О, нет, мой милый Жар. – смеюсь. – Он словно мы – другой. Он озаренье. Чертог божественный не ввысь уходит, как думают слепцы. Разносятся его пределы вне, за грань миров, где дух наш бродит. Никто над волею живых не верховодит. Он не судья нам, не отец, не страж, не воздаянье. Не наш творец. Он испускает… Трепет.

– И только? Один лишь трепет? – старается понять, на место возвращаясь.

– Один, подобный радости. Как и сказание, она прекрасна… – кровь капает на пол, собою заполняя щели плит.

– И вместе с тем до содрогания опасна. – замечает. – Скажи, от этой "радости" и песнь исходит? – как никогда он удивлён. – И какова она, мелодия, что мучает тебя, что каждый день показывает сны и заставляет трепетать?

Немыслимо в объёме образов доступных мне всё это передать.

– Созвучна с каплями дождя и приближает мой финал, как дождевые капли приближают полноту сосуда. Сон вечный приближает эта трель. – читаю на лице его: "Не смей меня оставить. Не смей".

– Так значит, говоря с тобой, земной обителью прощенья нам глупцам, я говорю и с богом?

– Воспринимаешь от меня лишь то ты, что он желает показать. – я отступаю от престола и, нарушая правила под бурю воздыханий, вплотную приближаюсь к витражам, в пучине бури радугой блестящим, но так, чтоб не покинуть тени. – Он отстоит острогом. Общаться с ним нельзя, пойми. Он – это плеск воды и крыльев тихий взмах, дыханье свежее и шелест чешуи, песок под небом звёздным и огонь…

– Что шепчет тебе отзвуки – трепещет сердце, – былых погонь.

И опадаю к низу, как и роса спадала некогда от листьев длинных. Жар понял, наконец, и, наконец, спокойно мне.

– Что с ней?! – кричат истошно весомейшие голоса толпы, не приближаясь.

– Она во сне… – поймал меня он, справно отвернувшись, дабы лица не зреть.

Жар меня еле держит на руках, ведь он и сам уже внимает поэме Бога. В стихах…

***

Ночь прошла относительно спокойно, не считая утренних завываний странных птиц, обвивавших лианообразные древесные ветки тройными парами полутораметровых перепончатых шиферово-алых крыльев, растопыренных в разные стороны, на подобии размозжённых паучьих лап.

Из-за долгого перехода Аттвуд устало рухнул на будто позолоченный мховый настил, едва неугомонный спутник остановился, указуя место стоянки.

Приютивший их лес оказался богат на роскошные подарки, в виде сухих дров, тонкая плёнка лишайника на которых отсекала влагу, и различных мелких зверьков, напоминавших обликом земных крыс. Костёр разожгли спичками, удачно завалявшимися в кармане блейзера. Из сигаретных фильтров зилдраанец соорудил просев для воды. Аттвуд был против этого, но к вечеру жутко проголодался и, после тщательной проверки, не преминул отведать наловленных зверьков. Терпкий вкус, но оказалось вполне съедобно, хоть рот потом и пришлось тщательно прополоскать. Табачная зависимость, вопреки ожиданиям, залегла на самое дно в списке желаний, немедленных к исполнению.

Сам зилдраанец к еде не притронулся.

– Скафандр снабжён аварийной системой питания на случай попадания в условия агрессивной среды. – сказал он, когда любопытство Аттвуда перешло всякие границы. – Необходимые компоненты вводятся напрямую.

– Тоесть как это?

– Через фиррозный кожный покров у плечевого пояса, а потом наш организм самостоятельно переводит их до нужного органа. Технический прогресс в сочетании с биологическими особенностями.

Всю ночь Аттвуд не мог сомкнуть глаз. Темнота окружающего леса была слишком тёмной даже для самой темноты. Спать в незнакомом месте он ещё и по привычке инстинктивно побаивался, а потому сидел костра, вываливая на вынужденного собеседника массу вопросов, в качестве скупой компенсации за синеющие глаза.

– И ты совсем ничего не расскажешь про вселенную? Даже самую малость?

– Ты ненасытен, как добрый каттакул.

– А кто такой этот… А, не важно! Ты не ответил.

– Я рассказал бы тебе правду, коль знал бы её сам. Вы, люди, молоды, как вид, а потому не понимаете.

– Да куда нам, убогим. – хмыкнул Аттвуд,

– История одной планеты, даже исчисляйся она сотнями тысяч лет сознательного существования, дело одно, но окинуть взором всё событийное пространство космоса и попытаться при этом вывести так желанную тобой "общую картину" – безумство не имеющее практического смысла. Миры появляются, живут и исчезают. Они воюют, потом мирятся, совместно колонизируют космос, находят залежи редчайших материалов и воюют вновь и затем вновь мирятся. У каждого своя история, своя неповторимая судьба. Отчасти по этой причине все ваши попытки найти собственные копии вели в никуда, принося с собой разочарование.

– Попытки? – и тут до него дошёл смысл сказанного. – Так вы получили послания?! – восторженное лицо человека засветилось едва ли не ярче костра. – А мы то почти убедились в мысли, что совсем одни во вселенной, пока запускали эти зонды в никуда. Программы одна за одной стали сворачиваться к сороковым… но продолжай! Скажи, вы правда их получили?

Романтизм восприятия действительности, в эту секунду, пробил в сэре Аттвуде толстый нарост возрастной чёрствости.

– Не на прямую, но да, получили. С большим временным опозданием. – увесистое полешко взгромоздилось меж двух других, изошедших углями, и, вместе с ними, образовало подсвеченную пирамидку. Костёр приятно чадил ореховым дымом. – Первыми одно из ваших сообщений перехватила империя Тал`Окад. Морионты контактировали к тому времени уже по меньшей мере с пятью мирами, а потому попросту не придали важности столь примитивному типу сигнала и он свободно прошёл дальше.

– Морионты? – переспросил Аттвуд.

– Камнепоклонники. В империи Тал`Окад, чаяниями высших сурву, а к нашему времени и в ряде миров Монн, широко распространён довольно нетипичный, религиозно-подобный культ почитателей наследия Нугхири. Его сторонники стремятся отыскать Гирвулд – "всекамень", "дарующий знамение". Морионты верят, что он пробудит ото сна столпы мудрости, кружащие свои каменные диски-столбы из долерита у горы Йакшум, что украшает мёртвый мир Тал`Иид, и двадцать богов снизойдут до её подножий, дабы империя вняла благостному гласу спасения, а после вознесутся к звёздам, дабы и там нести своё слово. После этого вселенной обещан нескончаемый золотой век прозрения.

– А что всё-таки должно произойти? – повёл бровями Аттвуд. – Концовка больно абстрактная.

– Фанатики. – бесстрастно охарактеризовал Валлур, следя за движениями в кустах. – Мне не хватит и года, чтобы рассказать обо всех прочих подробностях этого поклонения и суеверий, что ему сродни.

– Ладно, оставим пока морионтов. – махнул Аттвуд, смело закусив сочную травинку. – Так, что случилось со спутниками дальней связи?

– В конце концов на одного их них наткнулась ещё не известная Монн, крайне воинственная общность, именовавшая себя Хадву, согласно самоназванию. С ними пришли и проблемы. – Валлур, последовав примеру собеседника, задумчиво потупился в костёр. – С молодыми общностями всегда много проблем.

– Какие могли быть проблемы из-за простого спутника связи? Мы же не ядерный заряд отправили в бесконечное путешествие.

Зилдраанец поковырялся заточенной палкой в сотообразных углях, подсветившихся зеленоватыми огоньками, опёрся локтями о колени и ответил:

– Те сведения, которые содержались в радиокапсулах, касались устройства человеческого организма, расположения Земли в Солнечной системе, они имели набор простейших данных о вашей речи, типе мышления и организации общества. Подобные данные были бы тщательно и всесторонне проанализированы, попади они в распоряжение одной из рас Монн, но у хадву, нашедших их раньше, собственное виденье вещей. Они расценили послание как агрессию и вызов. Как унижение, а потому кичливое приглашение придти и попытать свои силы. Несколько независимых групп из сорока кораблей, оснащённых вполне сносным оружием для второго технологического цикла, были готовы выступать по указанным координатам и начинать осаду вашей планеты. Вам повезло, что хадву могли тогда конструировать двигатели работавшие лишь на двадцати девяти сотых световой скорости. Исключительно благодаря этому обстоятельству их флот, во время движения, легко запеленговал один из дальних меер-буёв Монн и по тинбу передал данные на Фирим. После установления полноценных дипломатических связей, командование Фирима связалось с хадву и уладило вопрос в дипломатической проформе.

Аттвуд вновь вопросительно посмотрел на Валлура, приподняв брови и не переставая вертеть в руке обугленный тростничёк.

– Не спрашивай. – последовал ответ. – Землю не стёрли в порошок лишь по случайному стечению ряда обстоятельств.

– И ты вот так спокойно об этом рассказываешь, словно бы это какой пустяк?

– Одним населённым миром больше, одним меньше. Для вселенной это всё пустой звук. Мелодия вечной игры во тьме бездонного ничто. Ты и тебе подобные ведь не скорбите искренне над очередной смертью своих собратьев, с которыми небыли знакомы и о жизненном пути коих можете лишь догадываться, читая очередную газетную врезку? Точно так же и вселенная не замечает ещё один исчезнувший мир. Большинство просто бы никогда не узнало о катастрофе, а хадву, долети они до вашей планеты, совершенно не испытали бы угрызения совести, убивая миллиарды несчастных представителей мира, лежащего на отшибе крайнего рукава галактики. По своему это даже справедливо, ведь в их собственных представлениях они поступали бы как праведники, великие воины, дерзнувшие бросить вызов страшному врагу, не боящемуся полностью открыться перед ними. – соты угольков убаюкивающе пощёлкивали, бросая струи разгорячённой пены на каменную оградку небольшого костровища. – Таковы пути жизни.

Тени ветвей плясали под подёргивание пламени разгоревшегося костра, а окружающий их лес, своей древностью и физически ощущаемой монолитностью, нагнетал атмосферу отчаяния. Костёр подсвечивал древа, создавая уют для заплутавших чужаков, но в кустах, среди немногих деревцев, клонящихся спелыми плодами ниже и ниже к земле, то и дело проскакивали очертания высоких шестихвостых чудовищ. Возможно Аттвуду, от усталости, это лишь мерещилось, возможно слабела бдительность, но сейчас он не хотел ничего проверять. В раздумьях и разговорах с Валлуром на него вновь навалилась тяжесть воспоминаний о работе, доме и своей Мари. И он не знал почему, но от произошедшего печаль не скапливалась под сердцем.

И всё же. Он крепко сжал мощные скулы и мозолистые кулаки, напоминавшие ему о садике, что вместе они разбили за окном спальни. Мари… С приходом подобных воспоминаний можно было попрощаться со сном, но, вместе с острым эмоциональным напряжением, ему в голову пришёл довольно интересный вопрос:

– Сколько спутники связи летели от Земли, пока их не перехватили?

Валлур сверился с базой данных.

– Восемьсот шестьдесят один год, по совокупному удалению времени, затраченного от исходной нулевого порога. Они развили довольно большие скорости, но ваш "Ньютоновский старт" мог дорого обойтись системе внешних станций Монн или, что вероятнее при уровне кинетических щитов и оборонных платформ, самим спутникам.

– Восемьсот шестьдесят один год и никто не перехватил их раньше?

– Я понял, к чему ты клонишь, Аттвуд Гаррингтон. – распрямился Валлур в сухости жёсткой осанки странного вида. – Хочешь спросить о том, почему так долго.

– Да, да, хочу и очень. – в своей манере признался Аттвуд, перекидывая уставленный на землю дробовик и руки в руку. – Так почему?

– Клахар. Как я и говорил, раньше их мир покоился среди сотен, быть может тысяч звёзд, но потом они ушли. Империя, какой не видывала вселенная, пала. Возможно их общность состояла из разных народов, рассеянных по галактике и они погрязли в гражданских войнах меж собой. Возможно они убили всех непокорных и заняли их земли, а затем разросшийся спрут пожрал сам себя. Возможно их уничтожили неведомые нам "другие". Как бы то ни было, но космос теперь в большей мере пуст, чем населён. Наиболее вероятна новая версия, выдвинутая знающими Тал`Окад, воспроизведённая от реконструкции собственного пути развития.

– Что же она гласит?

– Клахар ушли из старых мест по собственной воле.

– Но куда они могли уйти? – изумился Аттвуд, останавливая хват на рычаге перезарядки. – Если их власть была столь огромна, если их было так много, то зачем вообще куда-то уходить?

– Адепты и ищут ответ на этот вопрос. Если бы мы знали наверняка, то избежали бы многих ошибок. Ошибок своего ищущего сознания. – с некоторым огорчением произнёс Валлур, хоть по интонациям о том догадаться было сложно.

– Случилось плохое?

– Определённо.

– Хватит, Валлур. – запустил Аттвуд стручком в огонь. – Нас всего двое, ночи здесь бесконечные, лес давит, а спать никто не собирается. Выкладывай.

– Дело в том, что в давние времена наш народ разделился во мнениях. Девятая, тогда ещё независимая колония, Кохт, известила метрополию Зилдраанского Малвергесиума о намерении глубже изучить клахарские руины, в связи с новой научной концепцией. Правительство колонии решило, что наконец-то заполучит для нас вожделенную правду.

– Разве это плохо, коль знание в вашем обществе всему мерило?

– Плохо было то, что усилия они хотели направить в сектор Юфам-VII. На крохотную, но чрезвычайно богатую внутренним наполнением планету, владения которой рьяно оспаривали меж собой мы – Зилдраан, Содружество Дис, Чинту и хиинцы, весьма своевременно провозгласившие эру колонизации.

– Закончилось надо думать скверно. – почесался Аттвуд.

– Войной. – хмуро произнёс Валлур. – За усмирение Кохта воевали двадцать восемь зилдраанцких стандартолет. Тридцать миллионов погибших с обеих сторон, утеряно четыреста восемьдесят два корабля. Инфраструктура Кохта, в среднем, сравнялась с первым технологическим уровнем, а столица Тардал, растянувшаяся на дне бездны Хаж, была сожжена дотла солнечным ливнем, впервые применённым с момента его создания. Правящая семья Куффас также погибла, вместе с богатейшими запасами иридиевых хранилищ. Ужасной бойней отвращена куда более страшная война.

Костёр потрескивал тем чаще, чем больше разгорался. Шестихвостые бестии перестали издавать клюкающие звуки, а шиферово-алые крылья повисли где-то у самых верхов громадных древ и теперь не так сильно пугали.

– Клахар загадка. – продолжал Валлур, возвращаясь к прежней теме и наблюдая за игрой огня. – Нет ни изображений их, ни сведений о их культуре, ни полноценной языковой матрицы, а постройки истлели. Артефакты незначительны в своём количестве и не могут быть использованы где-либо. Ничего. Только Киртани. – вынутый октеракт преломил свечение огня, отсылая его отражения по ближайшим кустам.

– А клятва? – сщурился Аттвуд. Искорка кольнула в глаз. – Разве она не "старше самых старых звёзд"?

– Её язык – зилдраанский вариант клусского наречия. Не язык Клахар.

– Или же это один и тот же язык. – спонтанно бросил Аттвуд.

– Вздор. Ты не понимаешь о чём говоришь. – на этот раз с места соскочил Валлур и, сделав несколько шагов, приблизился к границе густой чащи. – Анналы, насчитывающие тысячи лет, отдают нам первенство в её создании. Впрочем, – смягчился он. – возможно и у клахарцев были свои, особые сонмы волновых потоков для инициирования. Мы не знаем наверняка. Высокое надпространственное наречие расы с Клусса используется до сих пор в их своеобразных ритуалах самоочищения. В культурном плане мы многое от них переняли.

Аттвуд решил больше не давить в этом направлении. За адекватную, в человеческом смысле, реакцию пришельца с уверенностью поручится было нельзя.

– Ты говорил, что эту клятву слышат лишь истинные воины – несколько сменил он русло диалога, переходя к волнительному для себя моменту. – и что слова обращаются к нашей сути, так? Но как же так вышло, что тогда, в комплексе на Земле, трое услышали их? Каков принцип отбора?

– Рефлекс ищущих душ. – окатил его Валлур таинственным сочетанием из трёх слов и, продолжая смотреть в заросли, заложил руки за спину. – Клятву в действительности слышат многие. Каждый, чей дух способен, воспылав, стать истинным воином в подлинном значении этого слова. Но очень редко кто-то по собственному желанию решается следовать ей. Слишком много неизвестного, слишком пугающе. Только зилдраанцы, граждане Клусского Единения и пакмомму от Содружества Дис в достаточной степени подчинили разуму свои поступки и мысли, чтобы принять подобное служение как должное.

– И чтобы ничего не чувствовать переступая через волю других. У каждого из нас, из тех кого ты забрал с собой, там семьи, близкие. Целый родной мир, чёрт бы тебя побрал! – он был растерян, поражён, подавлен, но сожалений в действительности не испытывал, а потому лгал сам себе.

– Воля существующая в отрыве от чёткого понимания происходящего – обуза, которая не позволяет принимать верные решения на долгосрочную перспективу. – всё так же спокойно говорил зилдраанец, понимая веления долга этому человеку. – Я уже объяснял: твоей семьи, близких, друзей, всех кого ты когда-либо знал и даже тебя самого для этого времени не существует. На Земле, относительно нашего "сейчас", вероятно едва зарождаются простейшие организмы. То, что произошло, то произошло. Землю, как и всю солнечную систему, куда ты так желал бы вернуться, уже наверняка заполонили силы врага. Флотилию Нолгвура, составом в четыре сборных звена по четыреста кораблей дальней зоны, дроны Содружества Дис на протяжении звёздной недели фиксировали в вашем секторе Архион-II.

– Вы следили, но ничего не предприняли! – бросил Аттвуд, гневно взирая на зилдраанца. – У вас были возможности, вы могли предупредить наши правительства!

– И что тогда, человек? – эмоции Валлура, видимо как и его тело, укрывал непроницаемый доспех. – Как вы защитили бы свой крошечный мирок от единовременного, пятимиллиардного десанта, что градом усеял каждый уголок окраинной планеты-сада, не имеющей даже минимального представления о ведении активной обороны в масштабе поверхность-орбита?

– Мы бы организовались. Попытались биться, сковать их на земле. Не знаю, придумали что-нибудь!

– Опять иллюзия, Аттвуд Гаррингтон. Ошибка навеянная распалённым сознанием. Ты видел защищённый комплекс, сам был там. Видел хлынувшие орды их "машинок" – военных игрушек, коими набиты трюмы Нолгвурских кораблей. Никто их не остановил и ничто не остановит, если игру не выправят случайные переменные, позабытые прочими игроками. Мы.

Аттвуду было одновременно крайне неприятно и интересно всё это слушать. Странное сочетание. Он потупился в костёр. Валлур продолжил.

Стальной голос правды не щадил поверхностных заблуждений:

– Единственный способ изменить случившееся – это понять как задействовать Киртани по собственному усмотрению.

– Но ты ведь уже сделал это один раз, на Земле. – возразил Аттвуд.

– Не зная к чему действие меня приведёт. Кроме того, была формула знающих. Весьма маловероятно, что лишь желание кого-то из нас, направит энергию октеракта по назначению, а значит нужен другой набор знаков.

– Хорошо… – потирал затылок Аттвуд, в попытках придумать что-нибудь дельное. Хорошего было мало. Надёжности в плане чувствовалось ещё меньше. – Вот мы нашли способ и что дальше?

– Минуя нулевой барьер, мы перенесёмся в более раннее время прежнего пространства, доберёмся до Нолгвура, в его становлении, и уничтожим то, что породило чудовище, пока оно ещё не набрало силы.

Аттвуд насупил брови, рассчитывая, что Валлур проникнется его серьёзностью.

– А Земля? Я думал, ты отправишь нас домой. Там мы дадим сражение и…

– Чем давать сражение? Одним моим лакгрулом? – перебил Валлур, видимо не проникнувшись серьёзностью в должной мере. – Остановить Нолгувур – вот, что важно. Единственное, что важно.

– Ты им одержим. – заявил Аттвуд, покачав головой так, словно речь шла о неизлечимом случае. – Мне нужно вернуться на Землю, понимаешь?

– И ты, как было оговорено, на неё вернёшься. Сейчас же, нам нужно понять, почему Киртани отправила нас именно сюда, почему так далеко, понять какова цель. Это многое прояснит и создаст основу нашим дальнейшим шагам.

– А если нет никакой цели и мы не найдём ответов или если в процессе поисков кто-то из нас погибнет? – мощные сжатые скулы покрылись тенью в отсвете костра. – И что вообще за чёрт? Если я попаду на Землю ранее исходного времени отбытия, то ведь повстречаю сам себя, разве не так?

– Фантома. Проекционную копию твоих частиц. – зилдраанец повернулся, пошарив среди дров на предмет тонкого стручка. Нашёл. – В момент возвращения, его материальная сущность станет твоей, а твоя – его, ибо материя исходных клеток, перенёсших подобное путешествие, первична по отношению к их локальному заменителю. Ты – это ещё ты, а он – лишь твоя тень, след в минувшей истории, который, в твоё вневременное отсутствие, продолжает существовать. Таким образом скрадывается или должен скрадываться временной парадокс двойственности нераздельной материи. В теории, окружающие даже не заметят подмены. Но не ты. Ты или вернее твои клетки материи, будете помнить всё. Вот почему так важен Киртани – он нарушает своими возможностями любые грани допустимого.

– Фантом исчезнет, станет мной, так как он и есть я, только не настоящий… – представил себе Аттвуд, снова опускаясь на блейзер и потирая пятернёй лысину. – И это правда так работает?

– Вселенная сама избирает законы по которым существует. Мы ни на что не влияем. – развёл руками Валлур.

Аттвуд Гаррингтон только в ту ночь понял весь ужас своего положения и от того омрачился как сама смерть. "Нужно во что бы то ни было вернуться обратно" – назойливо вертелось в его мозгу. "Нужно вернуться".

– Нолгвур. – сконцентрировался он на главном, стараясь меньше думать о каком-то там фантоме, который вместо него сейчас в прошлом укладывает детишек в кровать и желает любимой супруге приятного дня. Бред. – Что неудача будет значить для вас, для остальных?

– Ты видел крохотную часть того, на что в действительности способен Нолгвур. Я же знаю то, чего не знает никто другой. Я видел настоящих их. Настоящих существ Нолгвура, а не тех марионеток без собственной воли, за которых они себя выдают. – не меняя интонации проговорила сама сталь. – Если следовать предыдущей траектории движения, то после Земли их флот обрушится на сопредельные миры второго порядка: Глан`Сур и Хиин. После этого экономический и культурно-религиозный коллапсы галактике гарантированны. К тому времени Монн уже примет решение начать полномасштабную войну на уничтожение и выставит против Нолгвура собственные восемь флотов. Лучшие из лучших сойдутся с безликой тьмой и потерпят поражение. Монн будет жертвовать миллионами на пути Нолгвура в надежде, что враг отступиться, а вероломные исчадия тёмных глубин космоса даже не сбавят темп, потому что пришли не колонизировать или порабощать нас, пришли не договариваться или вести высокопарные дебаты. Нет, они пришли нас уничтожить, похоронить и развеять в пустоте вакуумного ничто. – он перевёл дух. – И вот, лишь когда бесчисленные армады врага нависнут над курсирующей в секторе Туе-Глюм-IV главной боевой станцией Монн – Фиримом, когда флоты образуют своими обломками несколько искусственных метеоритных поясов вокруг дальних звёзд – только тогда конклав поймёт, что всё кончено. Следующим падёт и сам Дис, за ним Зилдраан, шесть наших колоний в домашнем секторе, а после Нолгвур сможет сделать с оставшимися мирами что сочтёт угодным. Мы этого уже не увидим. – охапка срубленных ветвей полетела в пылающий костёр.

– Но это ведь только твои предположения. Ты не знаешь на самом деле как обстоят дела.

– Считай это моим предчувствием.

Какое-то время Аттвуд раздумывая глядел в буйную пляску огненных языков.

– Итак. – подкинув вслед хвороста и устроившись на земле поудобнее, он принялся за дальнейшие расспросы, теперь больше заинтересованный, чем разбитый. – Допустим Монн выставит флоты, если станет жарко, будет бороться, но ты ни слова не сказал про адептов. Разве вы не собираетесь сражаться с врагом на прямую, раз он столь могущественен и полноценная встреча с ним неотвратима?

– Впервые я бился с врагом в пограничном Друомшету секторе Муш, на одном из безжизненных, скованных льдом планетоидов. Поиск места под платформу глубокой выемки для межпланетного концерна Еххиов-Гракх – простой дополнительный контракт, что мог бы помочь нашей организации и хорошее прикрытие для разведки руин Клахар. Я не ожидал нападения. Враг был один, всего один, но не такой как те, что ты видел в своём родном мире. Нет, нет, куда меньше, но намного сильнее. Верткий, осторожный, неосязаемый и неуязвимый будто утренняя дымка, он плавными движениями уклонялся от каждого моего выстрела, от каждого удара, стремительно исчезал из под руки и тут же появлялся позади, а смертельный укол не наносил, вопреки здравому смыслу войны, не раздирал меня на части при возможности. Бил лишь настолько сильно, чтобы я чувствовал нарастающую боль, но оставался на ногах. Когда же я обессилил – враг открылся, словно победивший в забаве, словно бой был для него не боем, а игрой, прелюдией. Четыре руки, много дополнительных отростков на уровне живота. Лицо закрыто. Укрытый каким-то контурным экраном, отражавшим свет и покрывавшим его с ног до головы, он просто прошёлся вокруг меня, внимательно оглядел со всех сторон, ощутимо дотронулся до шлема и удалился прочь, в тишине окружавшего снежную равнину ледяного пояса. Я не видел его глаз. Не чувствовал его напряжения в походке. Не было похоже даже что он дышит. Он прекрасно знал, где сел мой корабль, но не пытался отрезать путь к отступлению или задержать меня.

– Обычно это скверный знак. – Аттвуд оттянул просохшую обувь от костра и проверил сушившиеся рядом носки. – Когда я ходил в скаутах, нашим противником на сборах была команда Альфреда Фогта. Он как-то раз подобным образом завёл весь отряд в ловушку и за эту неосмотрительность с них сняли отметки об отличии.

– Почему не сняли с тебя?

– Перед самыми учениями я вовремя отлучился по неотложным делам. – вспомнил Аттвуд о жене.

– Что же, знак правда скверный. – подтвердил Валлур. – Перед активацией Киртани я получил печальное известие. Один из наших потенциальных союзников, мир Клусс, пал от рук элв, а сразу после этого Нолгвур активизировал движение в ряде секторов.

– В каких именно?

– Во всех кем-либо населённых, а для этого, как ты понимаешь, необходим многочисленный флот. Тогда мне стало понятно, что никто даже близко не догадывается с чем мы имеем дело.

– Но постой, при чём тут Клусс? – спросил Аттвуд. – Эти элв, о которых ты немного рассказал по дороге, конечно, судя по всему, жуткие твари, но и особым умом не блещут.

– Их дело не ум, а сила. Думаю они заключили союз с Нолгвуром. – предположил Валлур. – Хотят нас отвлечь от чего-то более важного.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю