Текст книги "Гончая свора (СИ)"

Автор книги: Иван Граборов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 35 страниц)

Глава 9

"…И привёл идущих он к подземному леднику, что, так глубоко под землёй находясь, всё же свет сам собой испускал. И был там великан, о многих головах, ногах, глазах и руках и свиреп был в силе своей как здешние же ветра. Но не трогал великан тех слабых и меньших, что жили много выше, хоть и знал к ним дорогу. И подошли они к одной из его ног, падавшей на них громадной тенью. И спросил тогда идущих мудрый Нугхири, да на посох свой опираясь:

– Кто из вас скажет, в этом месте, что есть для нас понимание?

И долго давали ему ответы и не были они верны. И просили его открыться. И сказал им мудрый Нугхири:

– О мире мыслящий, жизни иной всегда в нём место отыщет. И не станет он попрекать от себя отличных и браниться с ними, но примет их существование как принял близких. Лишь не познавшие граней мира и не принимающие самих себя, принять откажутся и то, что сразу не смогут понять. И вместо того, чтобы стремиться к знанию о мире и всячески проявляющееся в нём сберегать, решат они идти против него войной, земли взрыхляя, но только собственные выроют могилы. И не будет ни мира ни самих их. Ибо всё живое от него часть и нет тому живому конца и края. И потому высшим мерилом всякого разумного, из подобных нам, является понимание. И, как и стремление к правде, важно нам оно с ней на ровне. И так достигнем мы истины.

Так сказал им мудрый Нугхири и повёл за собой идущих в другие места и из мест разных собранных. И пошли они вслед за ним и восхваляли его в песне. И навсегда в памяти сохранили они сей мир, ибо, пока говорил им Нугхири, ни одного не тронул обитавший там великан…".

Зумтиад от Кохта – «Нугхири: Из наставлений. Столп пятый».

Присаживает тело моё Жар на трон.

Отвешивают лицемеры поклон.

Я прихожу в сознание, вдыхаю глубоко и власть над мыслями своими, единственная подлинная власть, вновь возвращается ко мне. И сразу же к нему я обращаюсь, не помня как в иных местах неслась. Мне то не в сласть совсем…

– Благодарю.

Кивает. Ему теперь неловко предо мной, но Жара взгляд живее стал. Теперь побольше прочих правды знает. Мой лик, сокрытый в темени от всех, он увидал.

Смотрю вокруг. Вновь ночь. Неужто долго так продлилось забытьё? Хороший сон – плохим поэтам. А впрочем полно дум об этом. Мы к важной части подошли.

– Готов? – устраиваясь лучше, спрашиваю я.

– Готов. – колени преклоняет как и раньше. Жар не отходит от меня ни дня.

Скорей хочу произнести слова, пока надрывный возмущенья хор, из-за его поступка, опять не подняла толпа. Не спрашивает, почему и как, не тормошит меня, не донимает. Пылать рождённый понимает. Прекрасно понимает боль мою и смерть, крадётся что за ней. О, Жар…

Когда оковы снова надевают на него, я погружаюсь в мир теней…

***

Лэрд вновь попытался подняться, облокачиваясь о земляную стенку, но получил сильный удар латным ботинком по животу и с хрипом перекатился на другой бок.

После пары часов непрерывных побоев, пинков, тумаков и ночи проведённой в холодной землянке, служившей погребом для невысоких существ, вставших лагерем у взвитого стеной выхода горной породы, чувствовал он себя относительно сносно и намеревался продолжать сопротивление, хотя голод уже начинал сказываться. Сбивчивую речь этих гуманоидов он легко понимал, но как? Лэрд не помнил, чтобы в последний год пробовал повторить ту вечеринку с впрыском, да и для галлюцинаций это очень сложная структура иллюзии.

Темнело здесь быстро. Свет костра становился ярче и ярче, в то время как солнце почти скрылось за горным хребтом, оставив свой след лишь на дальней краюшке светящихся листьев, шумевших в верхах.

Какое-то время Лэрд внимательно разглядывал конусовидную иглу, которая ранее была извлечена из нарывавшего голенища. Слишком маленькая, чтобы заколоть кого-либо, но достаточно хорошо выполненная, чтобы порождать новые и новые вопросы взамен старых, также нерешённых.

Его надзиратель отошёл к костру, привалив сколоченный из толстых брёвен лаз массивным валуном. Силы схватившим его было не занимать, равно как и жестокости.

Других пленных, лежавших теперь где-то дальше в лесу, терзали довольно долго. В ход шли гнутые крюки, раскалённый металл, обугленные головёшки, какие-то синие стручки и грубая физическая сила. От самого процесса его чуть не вывернуло наизнанку: им со смехом ломали конечности, выжигали глазницы, вырывали дроблёные четвертинками языки, отрезали уши и пальцы, нескольких взятых в плен женщин жестоко изнасиловали, после того как ребёнка одной из них, на их же глазах разрубили пополам. А конец известен – восемь бездыханных тел оттащили подальше в высокие заросли, с глаз долой. Прах к праху.

Дрянное это дело. Лэрду в своей жизни не единожды довелось пытать людей и видеть нечто подобное со стороны. Ещё во время службы, этим вблизи линий непосредственного соприкосновения с противником промышляли многие ретивые офицеры, не так давно покинувшие академию в Сандхерсте. Да, мозги у многих тогда напрочь выгорели.

Поразительно, как быстро все забыли горький опыт наших предыдущих войн.

Слабаки. Операция "Вой мертвецов", что должна была учесть уроки кампании в Арктике, попросту сломала об колено хребет чопорного офицерского джентльменства без всякой к тому жалости. Напыщенные болваны, думающие, что раз они перечитали уйму весьма неглупых книг по теории войны, пробежались лёгкой трусцой по Пенимюнду, покатались на танках по полигону, то и грызня с восточными ничего им не стоит. Кто как не они должны навалять им, подобно героям рыцарских баллад? Реальность, мягко говоря, не встретила вторую волну призыва развесёлой улыбкой и они быстро озлобились после первых стычек с штурмовиками арм-пехоты восточных, намотавших кишки их друзей на пудовые кулаки из стали. Полно впитав в себя те образы врага, кои до того клялись искоренить, в тылу эти офицеры устраивали даже специальные загоны по типу вольеров для животных, где выпускали десятерых пленных биться против одного роботизированного солдата за раз. Победить в таких боях, естественно, пленным было невозможно.

Тюфяки и размазни в придачу. Лэрд, в отличие от них, не переходил черты. Его пытки, в общем-то, сводились к сильному психологическому давлению и прямым избиениям с разной долей очерёдностей. Методы флотских крыс и сухопутных червей, которые любили поизмываться, были ему противны. Он убивал без сожалений и сомнений правых и неправых, признавал боль и кровь, по отношению к себе и к остальным людям, но подобного не понимал никогда. Жестокости тупого мясника не находилось в его сознании никакого оправдания и Лэрд всей душой таковую презирал. Погано было видеть что-то из данного рода снова, да ещё и чёрт пойми где.

Клыкачи, завертев тройными и двойными суставами, ожили. Один из тех, что сидели около костра, демонстративно встал, обнажив взгляду своё одеяние, больше походившее на фрагментарный доспех из тугой мятой кожи и массивных, не полированных металлических пластин, неровно выгнутых сморщенными лепестками увядшей розы. В руке клыкач потрясал карабин и, ухмыляясь, глядел на Лэрда, тешась его беспомощностью.

Палец весельчака в момент соскочил на спусковой крючок и карабин издал глухой щелчок, эхом прокатившийся по лесу. Карабин бесцеремонно полетел к копьям, выброшенный подобно сломанной детской игрушке, а сборище только и рассмеялось.

– Тупые твари. – Лэрд отодвинулся от перекрытий своей темницы и упёрся спиной о песчаную стенку.

Чёрный жилет до сих пор не просох от ливня, встретившего его после схватки на техническом уровне, и постоянно издавал хлюпающие звуки, стоило сделать хоть какое-нибудь движение. Он проверил карманы: пять стержней химического света, набитые патронами запасные обоймы для карабина, зажигательная граната и пара командирских коммуникаторов не заинтересовали их, зато единственное огнестрельное оружие, уж слишком выделявшееся среди прочего, теперь служило поводом для оживлённых споров между желающими им обладать. Граната могла выручить, но пространства для броска не хватало. В ином случае можно было сгореть заживо по собственной глупости.

Послышался хруст сминаемых веток. Неожиданно, выйдя из сплошной поросли плотного кустарника, в проходе между двух поваленных друг на друга деревьев показался силуэт, закрытый тканевыми лоскутами до самой травяной полянки.

Силуэт какое-то время не шевелился. Хозяин его вымахал ростом сантиметров на пять ниже Лэрда. Голова и часть спины его покрывались красивым светло-зелёным платком, гармонировавшим с цветом кожи и расшитым по контуру полосой великолепного синего кобальта из повторяющегося орнамента, который закрученными сплетениями природного мотива нисходил до более скромного трёхцветного одеяния из серых, белёсых и карминовых лоскутов тонкой ткани, свободно облегавших стройное женское тело по всем граням очертания. Красно-сиреневый корсет от груди до талии стягивал фигуру довольно крепко. Отсвечивающие огнём глаза были подведены чёрными разводами, а бархатная кожа, вспотевшая на длительном лесном переходе, блестела десятком тусклых пятнышек, симметрично расходящихся по чуть приоткрытому за корсетом животу и босым ступням, украшенным парой обручей из лиственных колец. Без сомнений, так эффектно могла выглядеть только женщина.

Он получше присмотрелся к деталям. В её ладони качался средней величины серый мешок.

– Вукар ди`луум. – произнесла она.

Тон был сугубо деловой, но мелодичную напевность голоса, если она того и хотела, скрыть не удалось.

Несколько уродливых гуманоидов повскакивали с мест, но остановились под отрывистым жестом главаря, вышедшего вперёд и вставшего от женщины в шести-семи ярдах.

– Этот грохот слышно было и за вечными горами. – голос её по-прежнему был намного мелодичнее отвратного чварканья клыкачей, но так же изобиловал странностями.

Лэрд уловил различия. Некоторые слова произносились медленнее, чем нужно, другие быстрее. Не выдерживалась и единая громкость, словно говорящему вдруг требовалось набрать воздуха.

– Вам нужно снимать лагерь. Вокруг и так уже в достатке различных падальщиков. – здесь интонации отыграли жестче, а второе дно сказанного недвусмысленно передали зеленоватые радужки глаз, сверкнувшие в ночи.

– Не тебе указывать нам что делать, юбб. – плюнул под ноги другой клыкач, ошивавшийся позади.

– Ты смеешь называть грязью меня, отродье пещер?! – рыкнула травница.

– Вольные земли на то и зовутся вольными, юбб. – впередистоящий смачно усмехнулся, обращаясь к остальным.

"Ищет поддержки с одобрением, значит именно он у них и вожак. Умрёт первым". Лэрд примечал всё вокруг не переставая, с того момента, когда от какой-то горы его стащили по мокрому бурелому.

– Я принесла то, что обещала. – ловко подброшенный мешок упал в футе от разгоревшегося костра, оттягивая на себя внимание девяти сгорбившихся существ. – Ваша очередь держать данное слово.

Гуманоид, потрясавший армейский карабин, покривился, встал и, распахнув мешок, вывалил на траву целую груду обвязанных плотной плетёнкой склянок, сделанных, будто из горного хрусталя. Присев, чваркающий клыкач принялся разглядывать содержимое.

– Ты обещала нам карты, а здесь только образцы настоя Лагри. Больше ничего! Ничего! – он с нескрываемым отвращением пережёвывал каждое слово.

Лэрд прекрасно понимал причину, из-за которой шайка вызывающе скалилась в сторону подобия древесной арки. В свете этой травницы, её великолепной, кошачьей грации движений, они казались ещё более безобразными, чем прежде.

– А вы обещали, что разведчики Мулга не будут пересекать перевал Ном`тиг и что не потревожат деревни в вольных землях. – выставленные белые зубы выражали полною непреклонность. – Как видно, никто из нас не выполнил в полной мере обязательства. Теперь уходите за перевал, туда откуда явились. До следующей партии ещё два Эшту.

– Хорошо, когда встретим свой второй отряд, то непременно повернём севернее. Ты ведь не против, если мы пойдём назад длинной дорогой? – выходцы из Мулга одарили её потуги похабными усмешками.

Обернувшись к лесу и собиравшись скорее скрыться меж бурной поросли, она боковым зрением заметила на себе изучающий взгляд больших карих глаз, прячущихся около небольшого дровяного настила.

– С каких пор Мулг отлавливает жителей лесов?! – она яростно вскричала и ткнула пальцем в сторону импровизированной клети. – Я требую немедленно отпустить его, без промедлений и без условий. Если этого не будет сделано, то можете забыть про обмен. Навсегда.

"А она с характером" – оценил Лэрд.

– Не в твоём положении угрожать нам разрывом, травница. Предложи нам обмен и тогда мы продолжим говорить. – в всполохе огня вновь высветились усмешки на мерзких лицах горных обитателей. – Что ты можешь дать за этого пленника сверх содержимого мешка?

Некоторое время травница помешкала, словно взвешивая свой выбор, но потом решилась.

– Это. – она извлекла из под одежды мелко расписанный мифологическими сюжетами металлический обруч, украшенный тонкими переплетениями линий алого камея, которые мягко светились в темноте.

– Красивый камушек… – процедил Лэрд из-за бревенчатой клети.

– Ха! – чваркнул клыкач, до того перевернувший мешок. – Не думал, что во Фракхе хоть кто-то делает предметы из металла, да ещё и такие диковинные!

– Никто и не делает. – холодные интонации звонкого голоса смешались с открыто пышущей враждебностью, призванной склонить диалог к завершению.

– Рикташ оценит подобный подарок. Рикташ знает подобному цену. Понимает в таких вещах. – взгляд главаря, до того застывший на браслете, заметно оживился и охватил нескольких подчинённых. – А ну живо, откройте вторую клетку, да выпустите этого жалкого сопляка! – он снова повернулся к ней, демонстрируя оскал. – Сегодня ты купила для Фракхи мир.

Лэрд сдвинулся в угол, чтобы лучше видеть, как его выводят.

Высоковат и худощав. В нём было не меньше шести футов. Весит килограмм под семьдесят. Лицо как у существа повидавшего голод, светло-серая кожа, такая же как у травницы, слежавшиеся короткие тёмные волосы, тканевая одежда из каких-то лент от ступней до щёк. Тело под одеждой в размытых кровяных подтёках – рукава просвечивают. Обессилившие ноги, которыми тот едва перебирал, довершали нелицеприятную картину полного бессилия. Несмотря на всё это, среди своих он наверняка слыл красивым юношей – с лицом травницы было много общего. Впрочем, Лэрд вообще не сильно их отличал.

– Ну и цирк уродов… – буркнул он.

Но что-то было не так. Его доводило навязчивое ощущение, словно он уже видел подобное или что даже видел именно его в другой ситуации. Впрочем никакой точности: голова гудела с тех пор как древком копья ему засадили по и без того болевшему виску. Возможно обознался. Только сейчас он заметил, что ко всем прочим его несчастьям прибавилась ещё и ангина, которая свела бы любые попытки позвать на помощь к нулю. Впрочем, он бы и не стал звать. Лэрд никогда никого ни о чём не просил, пытаясь со всем справиться сам. Слабые сами всегда первыми просили его о помощи. И даже оказавшись здесь, среди всех этих странных существ, запертый в клетке посреди наверное бесконечного, невозможного леса, обессиливший, выжатый досуха, он всё равно сильнее их всех. Как и тогда, под Тунгаваном. Девятнадцатого октября.

Лэрд вынул на свет потёртый католический крест, с подросткового возраста болтавшийся у него на груди и принялся вертеть в коченевших пальцах. Если тот, кем он был до Филиппин, и верил в какие-то высшие силы, то новый Лэрд, полный недоверия к миру, смотрел на постулаты веры, как на обременяющий людей пережиток. И, тем не менее, от этого креста, как чего-то напоминавшего об отобранном прошлом, он не избавился. К тому же кусочек плоской меди, крутящийся сейчас между суставов, здорово помогал им согреться.

– Ваша плата. – травница протянула браслет подошедшему клыкачу. – Сдержите слово и в следующий раз я добуду те карты о которых мы говорили с посланником Рикташа. – браслет тут же, без слов отняли от её руки, одарив при этом брезгливым, уничижительным взглядом.

Это значило, что сделка окончена – так они всегда заканчивались и до того.

Травница подхватила бывшего пленника под правую руку и повела мимо синеватого кустарника, под огромную арку, образованную упавшими древами старого леса.

– Спасибо… спасибо… – освобождённый невнятно мямлил одно и тоже слово.

– Откуда ты? Из дальнего предела? – её взгляд пытался найти проторенную дорожку средь густых зарослей.

– Ла… Лату… С кричащих болот… Кайгарл… – он закашлялся так надрывно, что ещё немного и выплюнул бы собственные лёгкие. – Спасибо…

Идущая рядом травница опустила голову, в уголках глаз блеснула прозрачная влага.

– Ты не представляешь чего мне … – звонкий, но в то же время мягкий голос упал отзвуком надорванной струны. Она была близка к тому, чтобы упасть под весом своего спутника на исходящую грязными разводами землю. – Чего мне стоило твоё спасение.

Лату затих, пропав в бессознательном головокружении, и они в скором времени растворились во тьме леса. Больше Лэрд ничего не видел, а гомон от укладывающихся отродий заглушал ещё и звуки. Ему долго не спалось.

Размышления как по щелчку прервались истошными воплями, переходящими в подобие львиного рыка, только гораздо более громкого. Что бы это ни было, глотка у существа была явно лужёная. И очень большая.

Разведчики, уже успевшие улечься около догорающего костра, повскакивали с нагретых лежанок и испуганно навострили уши в сторону бесконечно тянущегося тёмного леса, из которого стали выбегать разномастные местные обитатели, до селе скрытые от глаз.

Сначала мимо его клетки проскакало существо, издалека напоминавшее помесь оленя, собаки и выдры с перламутровой гривой, затем, быстро перебирая ногами, трёхфутовый усатый рак с подранным салатовым панцирем скрылся под корнями. Самое разнообразное зверьё, не поддающееся адекватному описанию, буквально едва не смело лагерь и самих разведчиков, что как могли уклонялись от взбесившихся животных и их лап.

На секунду лес стих. Послышалась поступь чего-то настолько огромного, что землю усыпали валящиеся ветви деревьев, размерами не уступавшие добрым сосновым брёвнам.

Главарь поднял руку и что-то крикнул. Уродцы заметались по пригорку, судорожно стаскивая в кучу съестные припасы.

Лэрд воспользовался замешательством, пленившим внимание солдат, и теперь изо всех сил пытался дотянуться до слегка накренившегося копья, упёртого в покачивающееся деревцо. Ещё топот и вновь земля отозвалась ритмичными вибрациями. Деревце, на сей раз, покачнулось сильнее и копьё наконец-то ткнулось остриём в край толстой решётки. Лэрд втащил его внутрь, немного радуясь малой победе, но тут же сник до совершенно удручающего состояния, так как заметил отсутствие разведчиков и наличие, невдалеке от его клети, приоткрытой скатерти, полной разлитой похлёбки и иных местных явств. Они удирали со всех ног.

Что-то со всей силы ударило по земляной насыпи над ним. В ушах зазвенело, а снаружи послышалось громкое сопение. Лэрд замер и совсем не шевелился. Старался даже не дышать. Земля стала ссыпаться интенсивнее. Огромное меховое туловище, длинной никак не менее пятнадцати метров, перевалилось через обустроенный в небольшом холме погреб, а после замерло, издав новый рык, от которого в ушах зазвенело ещё громче чем если бы ему на голову надели ведро и толпой стали барабанить по нему металлическими штырями. Четыре массивных восьмипалых конечности топтались вокруг затухающего кострища и разбросанных спальных подстилок, выскребая раздвоенными, острыми как самый острый клинок, когтями целые площадки с землёй, там где раньше находилась еда, пока кольца жёлто-голубых ободков не повстречались с потерявшим дар речи Лэрдом. Морда этого хтонического монстра была размером с небольшую машину. Четыре двадцатисантиметровых глаза с интересом рассматривали человека, вжимавшегося всё ближе к задней стенке. Размеры пасти и частоколом выглядывавшие клыки заставили бы любого усомниться в вымышленности историй про драконов. Трёхцветный, салатово-красно-серый меховой хвост, каждый волосок которого блестел в свете потускневшего костра словно стальная шпага, как и когти, раздваивался у основания и периодически сплетался в гигантское подобие косички.

Существо резко втянуло голову в массивную тушу и, размахнув смердящую пасть, при помощи одной лишь гортани издало нечто похожее на брачное клёканье жаворонков, только намного более громкое, а после ринулось к Лэрду, который пытался вылезти через земляной навес, потолком укрывавший его от внешнего мира.

От жёсткого удара об балки Лэрд полуденной тенью перелетел к дальней стене, которая заметно осыпалась под натиском его спины. Чудище с равной периодичностью терзало своими клыками то балки, то пыталось запустить лапу внутрь.

На очередной выпад Лэрд ответил ударом копья по пальцу, который, как он думал, заставит это озверевшее создание поумерить пыл.

Но нет. Гибрид кошки-переростка, гравюрного дракона, амазонского крокодила, матёрого вьетнамского паука и басистого полевого жаворонка, у которого наступил брачный сезон, взвыл словно разогревающийся ракетный двигатель, поджал проткнутую лапу и со всей силы саданул другой по деревянной загородке. Когти-кирки в один мах перемолотили всю преграждавшую выход конструкцию, тяжело опустившись на полог у ног Лэрда.

Пыль в перемешку с подобием золы взметнулась вверх, открыв его взгляду украшенную диковинными письменами каменную плиту, которая скрывалась под земляной посыпкой. Пытаться прочесть что-либо и вообще концентрировать на плите внимание в суматохе происходящего было бы весьма изощрённым способом самоубийства.

Тем временем существо сделало два коротких шажка назад, встало на задние лапы, выдавило из себя ещё несколько секунд протяжного клёканья, а после с грохотом опустилось на землю, ударной волной покачнув ближайшее деревце. Упавший ему на спину сучок, не менее трёх метров ширины и десяти метров длины, с треском сломался на пополам.

Плита треснула, и трещина начала расползаться к углам.

Ещё удар по земле. От страха руки всё сделали сами, рефлекторно выставив копьё поперёк проёма в плите, что рассыпалась под мощной земной вибрацией. Чёрный карабин с помятым прикладом скользнул вниз, вылетев из под лапы. Вспотевшие ладони, собирая занозы, скользили по гладкому древку. В довершении ко всему, разметав остатки бывшей темницы, над цеплявшимся за жизнь Лэрдом нависла игривая, щерящаяся морда невообразимо страшного человеческому глазу, любопытствующего создания.

Не желая продлевать некомфортный зрительный контакт, Лэрд разжал кисти и по склизкому туннелю, простиравшемуся за пологом плиты, быстро съехал к ровной платформе, завершавшей спуск, которая больше напоминала часть недостроенного моста. Лэрд попытался затормозить, несомый неумолимой силой инерции, но не удержался и провалился в зияющий проём.

Откуда-то далеко сверху ушей Лэрда коснулся раздосадованный рёв и тьма глубокого колодца в пару ярдов шириной, мощённого ровным эбонитовым камнем, сомкнулась над его головой.

***

Минуты, час иль дни минули с момента его падения?

Отхаркивающий, надрывный кашель гулким эхом отразился в сводах простых, сделанных без всякого эстетического изыска закруглённых колонн, уходящих в бесконечную высь. Повсюду витала пыль, настолько едкая и тяжёлая, что буквально заполняла собой лёгкие. Его ощущения приблизились к тем, что испытывает тонущий человек, жадно хватающий ртом воздух в предсмертной агонии, пока вода окончательно не захлёстывает его и не уносит на дно. Глаза, донельзя напряжённые, ничего не видели, да и что можно увидеть среди тьмы окутывающей всё окружающее пространство непроницаемой пеленой?

Неловкими движениями Лэрд попытался подняться, лелея хрупкую надежду на то, что выше воздух будет чище, но лишь сменил кашель, раздиравший гортань, на подавленный вскрик, пронёсшийся меж сводов пустующего зала. Левая рука, на которую он упал, сильно дёрнула на сгибе всеми нервными узлами. Напрягшись, он кое-как перевернулся через спину, упёрся коленом и, наконец, смог встать.

Чувствовалось, что пол ровный. Вместе с тем, его застилала какая-то хрупкая субстанция, амортизировавшая тяжесть тела каждый раз как он на неё наступал. Дышать всё так же невыносимо тяжело.

Шёл он осторожно, пытаясь на ощупь отыскать своё оружие, ранее выпавшее сквозь разверзшийся проём. Затёкшая рука ныла, а плечо, с которого она безвольно свисала, слегка подёргивалось в такт биению колотившегося сердца. Если бы не защищавшие ноги ботинки, с высоким обхватом голеня, то наверняка к перечню повреждений добавился бы ещё и перелом ступни. Спустя довольно продолжительное время пришло понимание того, что поиск чёрного карабина в тёмной комнате дело изначально безнадёжное.

Шаги обитых стальными вкладышами ботинок протяжным эхом раздавались средь темноты, сообщая Лэрду о масштабе места. Он, опираясь на военный опыт, мог легко определить расстояние до стены или иной границы. Проблема была в том, что начавшись, эхо не обрывалось, а пропадало, удаляясь в безмерную ночь.

Он двинулся наугад. Внезапно под ногой что-то хрустнуло и в радиусе пары ярдов от него разлился приятный глазам оранжевый свет.

– Хоть так… – усмехнулся Лэрд.

Смотреть на свет ему было даже больно, пока роговицы привыкали к резкому контрасту, возникшему среди темноты.

Лэрд аккуратно наклонился, чтобы взять химический источник света, выпавший среди прочих вещей из кармана его жилета, но в мгновение остановил руку у самого пола. То, что словно губка впитывало его шаги, было не очередным видом местной растительности или земли, как он наивно полагал. Тёплый оранжевый свет оголил мрак: Истлевшие в труху конечности, маленькие скелеты, средние, большие, огромные, прямые кости, гнутые кости, закрученные кости, пористые кости, сломанные кости, деформированные и суженные будто под давлением черепа. Они лежали всюду куда доставал свет. И то, что заполняло его лёгкие, не было пылью. То было трупным прахом. Он стоял посреди гигантского склепа.

Докончив начатое движение, Лэрд всё же схватил светящийся пластиковый стержень. Воротом жилета Лэрд, как мог. закрылся от пыли. Держа стержень света на расстоянии вытянутой руки, он отскочил от останков и придвинулся к выступавшей среди тьмы колонне, после чего быстро огляделся. Ещё два неактивных стержня химического света лежало чуть поодаль. Разметав возле них труху, он обнаружил вычерченную в рисунке гладкого пола линию, образуемую из композиции переплетающихся рисунков. Ориентир удалялся в глубины зала, скрываемый телами павших.

Лэрд двинулся вперёд, снедаемый противоречивыми чувствами по поводу своего текущего положения. Это было похоже на наваждение или пустынный мираж, как тот, что он видел у Тадрарт-Акакус во время Ливийской командировки. Пустота бесконечного зала утопала в грудах переломанных костей и тьме, словно показывая Лэрду его пройденный жизненный путь.

Он готов был поклясться всем во что верил, что прошёл никак не менее трёх миль по океану разлагающейся гнили. Если и есть некое подобие библейского чистилища, думал он, то без сомнения оно выглядит именно так.

Пройдя вдоль ориентира ещё около сотни футов он, испугавшись, остановился. Что-то мелькнуло среди океана чёрной субстанции. Лэрд приметил движение боковым зрением и не придал этому значения первый раз, так как не услышал совершенно никакого звука, но теперь, и с другой стороны глаза так же уловили заметное шевеление. Тяжело и часто дыша Лэрд поднял случайную кость, задвинув источник света под свисающую с подвязки кисть. Часто оборачиваясь и направляя оружие в темноту, он медленно продвигался дальше.

Не видя всего напрямую, Лэрд ощущал чье-то безмолвное присутствие, словно бы кто-то играл с ним зрительными колебаниями отражавшимися в отблеске оранжевого сияния. Быть может это лишь испарения, трупная пыль витавшая в воздухе?

Он продолжал идти вдоль указателя, что поблёскивал то тут то там, петляя, закругляясь и путая. Скопившаяся усталость требовала соблюдать её права, но Лэрд, проглатывавший облака трупной пыли, не останавливался.

Прямо перед ним, из темноты, возник ещё скелет, но не из тех истлевших, что беспорядочно лежали кругом, нет, этот, накренившись вперёд изогнутым в трёх плоскостях немыслимым черепом с десятком пустых глазниц, стоял на множественности сдвоенных суставов. В протянутых руках, словно подношение языческим богам, он держал обшарпанный, но на вид целый карабин.

Лэрд был не из пугливых, но озноб, колотивший его тело, теперь усилился.

"Как это возможно, ведь не могло же оружие само по себе проделать такой путь от проёма, не оставив никаких следов на полу и забраться в руки к этому… к этому… Да к кому "этому"?

Картина, вырисовавшаяся в его сознании, являлась бы полным абсурдом, только если не предположение, что кто-то взял оружие до того как Лэрд проснулся и не вложил в лапы существа. Или оно ещё было живо не так давно?

Он втянул воздух сквозь ткань и отшатнулся прочь. Лэрд не хотел и думать о том как при жизни выглядело столь большое создание, скелет коего титаном возвышался над источником оранжевого света, играя с ним тенями множества пустующих глазниц. Со страхом было тяжело найти общий язык, но ему всё ещё нужно было своё оружие.

Поровнявшись перед останками, Лэрд выдохнул и попытался сдёрнуть вожделенный предмет. Едва он сомкнул на нём ладони, как тут же ощутил дикое в них жжение и отпустил карабин, сжимая кисти в кулаки к подкосившимся коленям.

Волны вскипевшей крови прокатились через тело, ворвались во все органы и напитали собой сердечную мышцу. Невольно он простонал сквозь зубы, сжавшиеся от боли, потом почувствовал невероятный прилив сил и тут же ощутил их полнейший упадок. Не зная как это остановить, он побежал, словно действительно горел и так старался сбить пламя.

В агонии терзаемого тела, Лэрд долго нёсся среди тьмы и костей, которым не было конца, пока не зарылся коленями в тлеющий океан, подобно тому существу. Боль ушла с плеча, но полыхала адским пламенем в его груди.

Не останавливаясь, он поднял руку, сжимающую спасительный свет, и посмотрел на свои вены. Они взбухли так сильно, слово плазму в них пропустили под большим давлением. От плеча и до кисти прокатывались колющие волны. Его сильно сжигало изнутри в перемешку с ознобом. Если ранее Лэрд был готов поверить, что лицезреет чистилище, то теперь совершенно не сомневался в том, что находится на свидании с самой преисподней. Тунгаван, девятнадцатого октября.

– Всё повторяется… – нервные импульсы заплясали вальс под взмокшей кожей. – Всё повторяется…