355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Иван Граборов » Гончая свора (СИ) » Текст книги (страница 8)
Гончая свора (СИ)
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 18:03

Текст книги "Гончая свора (СИ)"


Автор книги: Иван Граборов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц)

– Тебе очень повезло, что эта планета насыщена кислородом на целых девятнадцать процентов, но вот из-за слабой прочности верхних слоёв атмосферы слизистой придётся не сладко в дневное время. – он оглянулся в сторону словно стеной вставшего позади них леса. – К тому же, судя по всему, местные формы жизни образовались на основе белково-водородных элементов. Проблем с пищей твоего подкласса не должно возникнуть.

– Я почти счастлив. Так что со второй группой?

– С ней всё иначе. Оставшиеся две категории представляют собой нечто особенное. – Валлур вытянулся, выпрямив спину. – Существа пятой, те которых все привыкли уважительно называть "Клахар", Творящими, были некогда могущественной общностью в обозримом поле вселенной, оставившей после себя различного рода предметы, вроде Киртани. – едва заметным движением он извлёк октеракт из-за спины и повертел в свете преломившихся солнечных лучей. – Как выяснилось в дальнейшем, функционал предметов был крайне ограничен и абсолютно не понятен, даже для самых одарённых из нас. Некоторые испускали энергию и их пытались использовать во благо те цивилизации, что первыми обнаруживали нечто подобное. Безуспешно. Что бы с ними ни делали, от них не было никакого реального проку. Мотивы и стремления их создателей для нас так и остались загадкой.

Переваривать сказанное оказалась сложнее, чем он надеялся. Как забавно, подсознательно порывался сказать Аттвуд, пришелец предложил присесть, выражая некую формальную, поверхностную заботу о теле, но, словно гигантский каток, раздавил своим массивным валом информации тлеющие остатки понимания происходящего.

– Ты говорил о пяти категориях, но помянул о шести. Что с последней? – он снова отпил. Тревога понемногу уходила.

– Шестая – Нолгвур.

Мурашки, на контрасте противоречивых ощущений, пробежали по телу человека, словно свежие ездовые по стоптанному ипподрому, но он сдержал в себе неприятные позывы. Аттвуду было совсем неважно от всего того, что в одночасье свалилось на его плечи. Собеседник отклонился, чтобы лучше видеть сияющие сквозь утреннюю дымку созвездия.

– Зилдраанцы, – продолжал рассказ Валлур, не обращая на чувства человека никакого внимания. – полагали, что Киртани это оружие. Настолько мощное, что способно обращать целые системы в сгустки космической пыли. Кто, если он, конечно, не выжил из ума, откажется от такой силы? Не отказались от её поисков и мы. Скомканные упоминания о Киртани встречались повсюду, где бы ни находили остатки цивилизации Клахар. Большей частью смутные и расплывчатые указания, похожие на забытые, выброшенные хозяевами инструкции. Они не давали прямых ответов, лишь скупые намёки. Меня и ещё нескольких адептов отправили в самые удалённые концы исследованного космоса, дабы отыскать способ определить её местоположение, но мы нашли лишь новые руины и те же повторяющиеся записи, коими были исписаны стены строений, бесконечно высоко вьющихся узкими ходами вокруг горы или искусственной колонны.

– Как змея, сжимающая телом жертву? – после того как вещание с африканского континента отрубили, Аттвуд пересел на австралийский "Клуб охотников". В охоте он и правда смыслил – спасибо брату-зоологу.

– Верно, как Земная змея сжимающая жертву. Основной мотив их забытой архитектуры. – Валлур то и дело поглядывал наверх. Гора никуда ни делась, но теперь казалась огромной замершей волной камня, готового обрушиться на них в любую секунду. – И вот тогда, наших знающих осенило. Учёные свели все части в систему и построили заново звёздную карту на основании положения тех мест, где руины удалось найти. Получилось что-то вроде изогнутой сети паутины, а её нити пересекались лишь в одной точке.

– На Земле.

– На Земле. – кивнул Валлур. – Это есть и была единственная разумная причина, для кого бы то ни было, лететь к вашему сектору.

– Киртани нашли, как я слышал, нашли где-то в глубинах атлантического океана, недалеко от Анголы. Как оно оказалось там?

– Ведомо лишь самим клахар. Мы так и не разузнали большего.

Растерянный и абсолютно потерявшийся в пространстве взгляд Аттвуда ничего не выражал, кроме крайнего напряжения и усталости.

– Данные походили на какой-то ребус или хитрую головоломку. Очень и очень сложную. На основе этих же записей знающие вывели код последовательности звуко-тактильных комбинаций, предназначения которого мы не знали до текущего момента. Набор знаков просто повторялся каждый раз при синхронизации потоковых изображений с рисунков. В конечном счёте родилась и теория неразделённости кода и объекта указаний. – пришелец слегка помедлил собираясь с мыслями. – Я готовился к операции некоторое время, адаптировал свой разум к восприятию вас и, благодаря сканерам нашего дальнего флота, узнал в точности, где находиться Киртани. Всё остальное ты видел сам.

– Итак… – сдержанно вышел из под информационной атаки начальник безопасности, осматривая вьющиеся кусты, полные колючек. – Где же мы?

– Не представляю. Но в этой ситуации нужно задавать вопрос не "где", а "как". – всполох рыжеватого свечения застыл над перчаткой Валлура – Мой позиционный индикатор утверждает, что мы преодолели расстояние в несколько сотен миллиардов световых лет менее чем за земную минуту. – он выждал паузу, повернулся к Аттвуду. – Понимаешь, что это значит?

Аттвуд понемногу приходил в себя благодаря разговору, собирался с духом, однако озноб, вызванный холодным дождём, не стихал даже под жаркими лучами местной звезды, волнами прокатываясь по его телу. Ни о чём другом думать было невозможно. Он понимал только то, что дела обстоят скверно.

– Ничто не может двигаться с подобной скоростью, да и такое расстояние невозможно. Хватит рассказывать небылицы! – Аттвуд не пытался в чём-то убедить его, лишь надеялся что пришелец предоставит иную версию случившегося.

– Это значит, – уверенно срезал стальной голос, а манипуляции пальцев раскрыли показатели траектории, обрывая всякую надежду на мнимую человеком иллюзорность вопиющего обмана. – что мы, а вернее наши частицы, сжатые до тысячных долей микрона, примерно сорок раз преодолели нулевой порог. Момент, когда время, за которое свет проходит минимальную единицу расстояния, перестаёт идти вперёд и, относительно "до порогового" состояния космоса, поворачивает назад. Чтобы тебе было проще понять – представь два конуса, находящихся в вертикальном положении и обращённых вершинами друг к другу: один с бесконечно быстрой скоростью вращается в одну сторону, а другой в противоположную. Конус здесь тождественен ощущаемому нами во времени-пространстве общему состоянию космоса, для которого, как и для нас, время в течении полёта двигалось вперёд. Другими словами, если кто-то на корабле с любой "допороговой" скоростью отправится на то же расстояние, на какое и мы, то по прибытии сможет связаться со своей планетой, время для которой, относительно его восприятия, двигалось бы сообразно пройденному кораблём расстоянию, в пределах допустимых временных разниц. Тоже самое касается и порталов: время растягивается, но не видоизменяется в пространстве при просто очень быстром перемещении частиц материи из точки "А" в точку "Б", так как эти частицы, образно говоря, используют "лифт", а не сами двигаются, физически преодолевая каждый миллиметр проходимого расстояния. Теперь непосредственно о нашей ситуации. То, что между вершинами "конусов" – нулевой порог. Чтобы пройти нулевой порог, нужно двигаться, как говорилось ранее, физически преодолевая каждый дакт расстояния, со скоростью примерно в миллиард раз выше скорости света. Только тогда пространство-время даёт возможность перейти из одного конуса в другой на стыке их вершин. Телепортацией, будь одобрены переходы для живых существ, либо шагом через подпространство, существуй для него рассчитываемый способ надёжной навигации, такого не достичь, в силу бесконтактной формы путешествия – материя находиться вне единого поля космического пространства-полотна. Все попытки сделать что-то подобное останавливались на стадии теоретического моделирования, однако было доказано, что если бы это и удалось, то время не просто бы пошло вспять, сокращая интервал временного разрыва выхода-прибытия как при существующих перелётах, а и ускорялось бы в своём движении, соразмерно увеличению скорости объекта, преодолевшего барьер. Это ответ на твой вопрос. Если теория верна, мы находимся в некой иной точке обще-космической реальности, отражённой в нашем покинутом настоящем пустотой. Мы находимся в другом пространстве-поле. Находимся в той точке, для которой свет некоторых звёзд ещё даже не начал своё движение, для которой знакомые нам звёзды ещё не родились и даже когда родятся, то нам их не отыскать в прежней координационной схеме. Мы с другой стороны зеркала.

Валлур уловил подотвисшую челюсть и вопрошающий взгляд Аттвуда, заёрзавшего на блейзере и словно желающего срочно что-то сделать, исходя из услышанного.

– Строго говоря, раз уж о том мы начали, как такового понятия "время" для космоса и нет. Оно – суть наше осознание своей эволюции роста и близости к смерти. Мы не измеряем космические расстояния скоростью чего-либо, но используем время, существующее до схода к средней просчитанной нулевого порога, как первичную величину космоса и, от неё же, выверяем совокупное значение для пройденного кораблями расстояния. Попутно сверяем значение с планируемой точкой прибытия и получаем корректируемое значение каждую тысячную секунды, каждый хаб-гезхор полёта. Эта система измерения, по единому принципу картографирования, называется "Тинб" и получила широкое распространение с пятой научной эволюцией…

– Мой мозг сейчас взорвётся, как воздушный пудинг под излучением мощной микроволновки… – перебил его Аттвуд и опёр приклад о земляной слепок обуви. Из-под него тут же вылезли и заегозили в траву два десятка крохотных жучков, с головой жука-оленя и телом мохнатой гусеницы. – Как-нибудь доступнее нельзя?

– Полагаю, человеку нужно время для осмысления.

– Времени, чувствую я, у нас нет, да и не вижу смысла ждать. – шмыгнул Аттвуд, раз за разом ощупывая полуотвалившийся пластырь. – Это ты меня втянул в свои игрища, из-за тебя я здесь, поэтому отвечай на вопросы, а то чёрта с два я куда двинусь с этого места. – угрожающе прихлопнул он о землю прикладом.

– И останешься навечно в этом лесу. – спокойно ответил Валлур.

– Будь я не важен для твоей… миссии, ты бы не тратил своё время.

– Напротив, будь ты критически значим для неё, то это мне бы пришлось задавать вопросы, а не отвечать на них. И я всё ещё решаю, стоит ли оно того.

Одно из древ рядом затрещало так громко, что могло показаться будто его выворачивают наизнанку. Трудно было вообразить силу гулявших в выси порывов ветра, гнувшего подобные громады.

– Два ствола лучше, чем один, не так ли? – тряхнул он дробовик.

– Четыре, если считать нас всех. – заметил Валлур. – Ты ещё хочешь объяснений?

Аттвуд задрал подбородок и скрестил руки на груди:

– Я само внимание.

– Представь дом. – опустился зилдраанец до аналогий. – И вот, в этом чудном доме живут люди. Много, много разных людей. Часы в доме всегда идут точно с шести до семи вечера, никогда не выходя за отведённые рамки. Изо дня в день. Всё что происходит в доме – происходит с шести до семи вечера. Вообрази, что напротив, через дорогу, стоит ещё один дом. Перевёрнутый наоборот в его временном цикле. Внешне он не отличим от нашего и порой, когда ты всматриваешься в него, то словно видишь свой собственный со стороны: того же цвета, окна его зашторены, ни один лучик света за них не пробивается. Ты уверен, что там кто-то есть, хоть дом и кажется нежилым. Все твердят тебе, что это не доказано, что это глупость, но ты веришь и совершенно прав – он не пустует. Только часы там идут с пяти до шести. Вы и живущие напротив таким образом никогда и ни за что не можете увидится. Можно конечно перейти дорогу и постучать, даже бить по окнам, заявляя о себе, но никто не откроет, никто не ответит, так как ваша разница – час. Он ваш рок, барьер, о существовании коего ты бы никогда не догадался, пока не нашёл способ постучать в дверь дома напротив между пятью и шестью. – зажатый длинными пальцами Киртани притягивал совершенностью божественных форм, отвлекал внимание.

– И мы, значит, при помощи Киртани, – показал на него Аттвуд. – единственного, что может прорвать описанный тобой барьер времени, попали в этот второй дом между пятью и шестью и не вернёмся обратно, если просто перейдём дорогу?

– Всё верно, кроме одного. Мы застряли в одном из тех домов, что находятся даже не в нашем дне, а существуют где-то в прошедшем месяце, начинающемся, в отличие от нашего, с конца, идущего к началу. К прочему, у нас, как видишь, нет панели навигации. Неизвестно ни как быстро идти, ни примерного направления.

Аттвуд понял, что ситуация тянет на безнадёжную и теперь просто прикидывал уровень случившейся невозможности.

– Мы очень далеко. – Валлур понизил голос и, казалось, погрузился в глубокий сон.

Аттвуд сорвался с места и теперь вытаптывал предгорье, беспорядочно мечась то в одну сторону, то в другую, но не отпуская из рук дробовик, который, при такой тяжёлой хватке, со временем вполне бы мог пустить в его ладони обильную поросль корней. То, что сказал Валлур, казалось ему слишком большим, слишком сложным для скорого восприятия этой информации как неотделимой части реальности. Он колебался. Может ли он, человек, вообще верить этому пришельцу хоть сколько-то? С другой стороны тому не было никакого смысла врать – зилдраанец уже час находился рядом и не предпринимал никаких попыток удалиться прочь или нанести своему спутнику вред. Он явно несколько дезориентирован и как и Аттвуд не знает куда идти.

Внезапно, Валлур, копавшийся до того в своём приборе, прервал коллективное молчание:

– Идеальный тайник.

– Чего? – Аттвуд резко прекратил патрулирование склона и обратил внимание на Валлура, наблюдающего за порывами ветра, игравшими с тонкими стеблями колючей травы.

– Идеальный тайник. – монотонно повторил Валлур. – Эту планету ни при каких иных условиях невозможно было бы отыскать. Она настолько удалена от всех известных очагов жизни, что только зная наверняка о том, что данный кусочек космической пыли и вправду существует, возможно скорректировать курс. К тому же, мы до сих пор живы, что полностью убирает вероятность случайности, ведь эта твёрдая земля могла быть, к примеру, гнойной жижей реликтовых отложений, воздух, которым ты дышишь, мог целиком состоять из азота, а лёгкий ветерок, обдувающий твой покрасневший лоб, мог ураганом прокатываться по поверхности. Нас могло разорвать или расплющить мгновенно по перемещении, но ничего из этого не произошло.

– Тоесть этот октеракт, Киртани, изначально был настроен только на это место?

– И ни на какое другое. Вероятно что-то на планете служит точкой выхода. – покачал он вытянутыми вперёд ладонями, словно с расстояния приминая колыхавшиеся заросли. – Как такое возможно? – сказал он выпрямившись и уставившись на вершину горы. – Не такой важный вопрос как его логическое продолжение.

– Почему именно сюда и как возможно было кому-либо настроить Киртани на эту планету и это время, если он, вероятно, жил во время совершенно иное.

– Ты задаёшь правильные вопросы, Аттвуд Гаррингтон.

– Вот только жаль, что твои ответы на них пространны или вовсе отсутствуют. Каким образом я причастен ко всему этому и почему я вообще сейчас здесь, Валлур?

– Твой дух откликнулся. Ты и другие твоего вида услышали священные слова, те слова, что дано слышать лишь ищущим. Теперь тебе с этим жить и хоть жизнь твоя по прежнему исключительно в твоих руках, но запомни, Аттвуд Гаррингтон: это обещание. Обязательство, данное не твоими устами, не убеждением прозревшего разума или воли, а самой твоей сутью, твоим настоящим существом, подобное коему таиться внутри каждого из нас.

– И к чему же тяготеет мой дух? – спросил Аттвуд так, будто пришёл на приём к гадалке.

– К правде. Он, как и прочие из нашего числа, желает отыскать причины событий и спасти то, что спасти ещё возможно.

– Единственное, что бы я стал, что хочу спасать, это Землю. Землю и всё то, что с ней связано.

– И в том теперь действительно возникла нужда. Потом, от меня ты услышал песнь.

– Песнь?

– Песнь ищущих душ. Клятва лишь её крупица.

Походило на какой-то философский абсурд, впрочем, Валлур говорил абсолютно серьёзно.

– Не понимаю. – помотал головой Аттвуд. – И на что же песнь похожа в целом виде?

– Ни на что из того, что ты знаешь. Она суть ощущение. Это как слышать великолепнейшую свирель и одновременно сверлящий уши скрип радиопомех, как видеть ужасающий погром и нежиться в релаксационных блоках орбитальных городов, как прикасаться к любимым и резаться о кромку тупого ножа. Мы не можем спрашивать у тех, чьи голоса различаем, можем лишь внимать им.

– Боже, хватит загадок! От того, что ты наговорил, голова кругом идёт. Отвечай прямо! – наконец встрепенулся Аттвуд, вставая перед ним. – Чьи это голоса, Валлур? Кто поёт песнь?

– Все кто вечно жив, все кто жил и все кто когда-либо будет жить. – лязгнула сталь.

Аттвуд, покраснев ещё более, отстранился, едва не упав.

– Ты издеваешься, правда? Загробный мир?

– Нет. Вернее, на самом деле мы не знаем. – поправился Валлур. – Есть три теории на этот счёт. Первая, наименее правдоподобная, предполагает, что слышимое адептами является своего рода сигналом от некой иной цивилизации, которая таким образом общается. Вторая, о чём ты уже сказал, причисляет улавливаемые образы к внематериальному провидению высших сил. Третья близка ко второй, но относит внематериальный источник к информационному следу. – Аттвуд метался туда-сюда, фырчал, пинал попавший под ногу камень, но ждал продолжения. – Это, как считают знающие, самый высший уровень неосознаваемого пространства, на который записываются и на котором хранятся такие данные материи как произошедшие события, души…

– Душа материальна?! – подскочил Аттвуд.

– Материальна, разумеется, но не она в своей материи делает тебя таким, какой ты есть и определяет твой путь, а исключительно опыт, будь-то жизненный или генный. Душа это оболочка, лишь заготовок, не могущий сознательно существовать в отрыве от своего носителя-тела.

Аттвуд совсем потерялся от свалившихся на него откровений. Если зилдраанец лгал, то лгал весьма складно и сразу обо всём.

– Информационный след… Хочешь сказать, в нём есть всё? От бактерий до существ, вроде нас? – нахмурил он брови.

Валлур выдержал паузу, словно тщательно анализируя что-то, а затем ответил:

– И даже большее чем кто-либо в состоянии вообразить.

– Но если это правда, если информационный след существует и мы каким-то образом воспринимаем сигнал от него, то можем ли мы с ним… общаться?

– Говорить? – словно усмехнулся Валлур. – А тебе есть, что сказать тем, кто вечно жив, жил и когда-либо будет жить, человек по имени Аттвуд Гаррингтон?

– Да, есть. – заметил он надменность. – Например, что риторические вопросы не предполагают ответ собеседника, Валлур от Яштира.

– Мы принимаем жизнь и живое всецело напрямую. Наблюдаем результат работы незримого чертога, – он рукой окинул окружающий их кустарник, словно желая этим жалким взмахом объять вселенную. – результат его песни, но не участвуем в процессе сотворения. Мироздание ясно выразилась на этот счёт, когда разделило фазы нашего существования. Включи воображение. Это как глубокое впечатление от чего-либо. Твой дух способен легко определить его пределы, правдивость и благо. Разум ведь не вопрошает над смыслами в момент впечатления, терзаясь, почему то таково, каковыми является? В какой-то момент тебя перестают заботить детали – так ты понимаешь, какой избран путь. Одни вещи тебе нравятся, другие нет. Дух говорит "да" или же говорит "нет".

– Должен признать, это весьма занятно. – Аттвуд пригладил скулы, покрывшиеся короткой щетиной. Он ненавидел свою щетину – она никогда не росла равномерно. – Кто ещё знает об этом?

– Любой желающий, захоти он, может узнать и даже сам найти внутри себя подобное знание.

Древа вновь протяжно затрещали чёрными корками, твёрдыми как сердцевина берёзы Шмидта. У корней активизировалось деловитое движение местной фауны.

– Но во многих неискушённых умах многие предрассудки и чем больше таких умов вовлечено в раздумья о высоком, тем выразительнее гнёт невежества. – словно с неким огорчением договорил Валлур.

С минуту они молчали, наблюдая за потасовкой двух салатовых раков, телами более походивших на креветок, которые при помощи клацанья двенадцати клешней делили мховый бугорок, выросший на треснувшем корне. Победил опыт. Рак с подранным панцирем попросту сбросил второго вниз и победно заурчал, укладывая свою метровую тушу на новое место.

– Должно быть, вам не просто доискиваться до тайн мироздания без всякой поддержки?

– "Нам". Теперь ты один из нас.

– Один из любителей сумасшедших ситуаций, витиеватых разговоров и седых тайн? Да, пожалуй, всё сходится.

– Мы орден, а тайны нам интересны постольку, поскольку мы порой сталкиваемся с вещами неординарными, неизученными и крайне необычными.

– И убийственными, вроде Нолгвура и Киртани, дело ясное. – добавил к списку Аттвуд и громко чихнул, да так, что сразу несколько кустов резво покачнулись от выбегавших из них зверей.

Валлур кивнул в подтверждение:

– Никакое новое явление не может быть игнорируемо. Поиск первопричин есть верный путь.

– Верный путь. – прозвучало от Аттвуда с интонацией детектива, обнаружившего новую зацепку. – Значит в конце следа из хлебных крошек, оставленных Клахар, вы ожидаете увидеть пряничный домик?

– Ты прозорлив. – вновь кивнул Валлур, обернувшись на далёкий хруст веток. – Да, в целом наши интересы сугубо практичны: мир, там где он возможен, изобилие благ, там где от них не будет вреда и защита, там где без неё наступит торжество бесчинства.

– Надо же, благородные материалисты с синдромом галактических заступников. – прорвался из Аттвуда недюжинный сарказм, который он впредь не собирался сдерживать. – Не боитесь ведьмы, что живёт внутри?

– Мы знаем об опасностях и знаем, что будет не просто. А для ведьмы есть это. – от сгиба локтя двинулась крышка. Разложившись из составных частей, в кисть Валлура угодил знакомый предмет.

Появление инопланетного оружия каждый раз производило на Аттвуда сильное впечатление.

– Таков завет вашей клятвы? – поднял он глаза на непроницаемый шлем. – Убить тех, кто хочет убить вас и поделить трофеи?

– Таков завет самой жизни, стремящейся сохранить себя и преумножить. – оружие убралось восвояси. – Клятва иная, раз уж ты спросил. Язык звёзд, язык первых кто произнёс слова клятвы, он старше всех планет и всего, что мы знаем. Он вплетён в саму основу ткани материи, того самого информационного следа. Потусторонний мир, Рай, Ад, круг перерождений – называй любым словом, каким будет тебе удобно. Суть от этого не измениться. – Валлур снова выдержал длительную паузу и, приблизившись к камнем застывшему Аттвуду, с небольшим усилием упёрся своим сжатым кулаком в его грудь.

Гарваг зар Думм, Ораг зар Ктуд, Улвар зар Раллед.

Чужой мыслительный посыл, совершенно ему не свойственный, тревожащий скоплением ускользающих смыслов, входил в привычку. Тот чистый образ праведности, возникший под сомкнутыми веками, то сияние, было настолько чисто и искренне, что он растворился в нём всецело. Тело снова, как и в первый раз, пробрала дрожь, но теперь не от судорог холода, а от воодушевления, воинствующего возбуждения согласия и принятия, которое, подобно чувству обретения верного друга, полностью захватило его дух. Страх с растерянностью словно испарились, исчезли, уступив место решимости и пробудившейся воле к жизни. Ему несказанно полегчало.

"Провались оно всё" – подумал Аттвуд. – "На сегодня с меня достаточно".

– Ладно. Приму твои объяснения на веру.

– Человек делает мне одолжение. – по несменяемой интонации походило на констатацию факта, но Аттвуд заподозрил скрытую насмешку.

– Не обольщайся. – с напором бросил он. – Клятва может и действительно работает как надо, что тоже предстоит доказать, но тебе я точно не доверяю. Мы временные союзники и ровно до тех пор, пока я не вернусь обратно.

– Справедливо. – холод голоса в одночасье стал могильным. – Доверять кому-то столь чужому сразу – глупость. А Аттвуд-глупец был бы достаточно слаб, чтобы внимать словам клятвы.

– Вот и отлично. Так что будем делать теперь? – с готовностью спросил Аттвуд, показывая на лес. – У тебя есть конкретный план или так и будем стоять, пока звёзды не упадут нам на головы?

– Что за глупость? – искренне не понял Валлур. – Звёзды не могут упасть.

– План, Валлур, – тормошил его Аттвуд, – какой у нас план?

– Пойдём за остальными.

– И всё? Это весь план?

– Нет. Сначала нужно провести диагностику.

В подробности он углубляться не стал, видимо решив, что разговоров с него пока хватило. Какое-то время Аттвуд, сгорбившись на камне, провёл в пространных размышлениях о прошедшем разговоре. Духота мешала собраться с мыслями и, к прочему, вынуждала его нещадно потеть. Голова закружилась. Местный климат начинал его понемногу раздражать.

Валлур тем временем тщательно проверил свой костюм на предмет возможных внешних повреждений или сколов на броне. После, он в очередной раз огляделся и выставил вперёд раскрытую ладонь. Рыжеватый свет, появившись из её центра и кончиков пальцев, устлал небольшое пространство объёмной картой местности.

– Магнитные полюса фактически идентичны вашим, тоесть земным. Смещение составляет не более шестнадцати дакту или почти тридцать пять дакт. – он перевёл взгляд с карты на недоумевающего представителя первой категории. – Не более ста двадцати двух километров. – карта свернулась клубком. – Учитывая то, что эта планета всего в три раза больше вашей, мы сможем ориентироваться по ним. Притяжение девяносто шесть сотых от земного или четыре млорт. Повезло, переломы тебе не грозят, – провёл зилдраанец своими синими линиями по взмокшему человеку, считающему патроны. – максимум головокружение. Продолжительность светлого времени – двадцать девять и три десятых часа. Порядка тридцати двух гезхоров. – снова перевёл он на зилдраандское счисление и обратил ладонь к низине. Изображение сфокусировалось на рельефе. – Судя по всему, к западу от нас начинается ещё более густой лес. Там же видно небольшую реку. Пополним у неё припасы и поищем где обустроить ночлег.

– Как это поможет найти остальных?

– Будем сигнализировать этим через каждую тысячу шагов. – Валлур поднял кусок коры и ударил им о ближайшее дерево.

Звякнуло металлом, и вибрации гула как от колокольного звона разошлись по округе.

– Четвёртая категория, говоришь… – потная ладонь Аттвуда смачным шлепком упала на не менее взмокшую лысину. – И это твой гениальный план по поиску пропавших?

– Они не могли перенестись слишком далеко от нас, должны услышать. Заодно, быть может, повстречаем местных обитателей. – карта свернулась без видимого воздействия. – Спускаться начнём севернее, как только минуем эти каменные поля.

– Местных обитателей? – автоматический дробовик по ремню взвился на плечо. Аттвуд машинально зарядил патрон. – Минуточку, эта планета обитаема кем-то разумным, помимо нас?

– И правда, кто-то разумный и вдруг не мы. Какой вздор. – Аттвуду, в безэмоциональном исполнении Валлура, это не показалось смешным. – Если передатчик для Киртани действительно существует, то его создатели могут быть неподалёку. Но если я ошибаюсь и их нет, то не стоит списывать со счетов и местные виды. – он ещё раз посмотрел на треснувший корень. Храбрый воитель с телом креветки громко храпел и ворочал во сне чешуйчатым хвостом. – Я не представляю, что ещё за звери или насекомые здесь водятся. Держись рядом, когда двинемся через лес. Не останавливайся. Средняя площадка от древа до древа – сорок восемь ярдов, частично перекрытых растениями поменьше, что совсем нам не помогает. Из-за столь большой скученности видимость крайне ограниченна.

На самом деле бывший начальник охраны и не думал противиться какому-либо плану, особенно имея ввиду отсутствие собственного. Для Аттвуда неотложным оставался только один вопрос, что с некоторых пор стал ему докучать.

Валлур двинулся чуть выше по склону, обходя камни стороной.

– Перед тем как мы отправимся в путь, – за плечо, догоняя, одёрнул его Аттвуд, – скажи мне… Сами слова клятвы, что они означают и означают ли что-то вообще?

Валлур понимающе остановился и, обернувшись к человеку, произнёс:

– Гарваг зар Думм, Ораг зар Ктуд, Улвар зар Раллед. Слова являют собой девиз, обещание и одновременно клятву. С языка первых, что услышали зов далёких звёзд, это переводят как…

***

– Силу на слабость, стойкость на страх, пламя на тьму…

Адайн смочила в холодной воде очередной лоскут ткани и положила на лоб Флойду, который, лёжа на типовой подпруге из толстенного пуха, исходил жаром, покрытый целой плеядой различных припарок и обильно намазанный соком с красных листов, теперь торчавших из небольшого вязаного кувшина, приставленного подле входа в уютное, наполненное светом жилище, занимавшее несколько корневых проходов массивного древа.

– Бредит. Будет тяжело привести его в сознание без всесильных трав Орно.

Вечно болевшая Нукум всегда всё знала про лекарственные растения и про то как лечить разные болячки. Девчонка рано осиротела и фактически жила в доме общинной знахарки с юных лет. Невысокая ростом, она с трудом доставала Адайн до плеча, зато будучи вдвое её младше, Нукум, разменявшая четырнадцать Эшту, обладала непропорционально большой головой. За это, а так же за природой обусловленную невозможность не совать свой нос в чужие дела, девчонка часто получала от посторонних и приобрела несколько глупых, по детскому жестоких прозвищ, преследовавших её с тех самых пор.

Охотница, бившаяся над пониманием физиологических особенностей Флойда, обернулась.

Щуплая, по мальчишечьи сложенная Нукум серьёзно смотрела на неё своими лиловыми кругляшками, но в следующий же миг залилась задорным детским хохотом. Не ответить на такое искреннее проявление чувств как минимум улыбкой было бы преступлением.

– Значит, из леса. Хм… – не стесняясь, девчушка ткнула его в пятку, выглядывающую из-под покрывала. Флойд к её выходке остался безучастным. – Но откуда оно вообще взялось там?

– Он… – поправила Адайн, слегка позеленев в районе щёк.

Нукум вновь звучно рассмеялась, а после бросилась на шею ничего не подозревающей охотнице, которая в этот самый момент рассматривала взбухшие вены на руке своей находки.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю