Текст книги "Русский фронт Первой мировой войны"

Автор книги: Иван Ростунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 32 страниц)

Итого

1781

1339

5950

66

79

11

* ЦГВИА, ф. 2000, on. 1, Д. 6659, л. 19.

J i'(jio Они оказывались прикопанными к крепостям, откуда HS-с трудом можно было вывести для действии в полевых условиях.

При затрате больших средств на содержание в мирное время войск резервных и крепостных достигалось слишком малое приращение живой силы в военное время за счет этой категории вооруженных сил. В то время как это приращение но отношению к пехоте достигало в Германии 99%, во Франции – 74 % и в Японии – 93%, в России развертывание резервных и крепостных войск усиливало армию всего на 35% ^1Ш.

Военный министр В. Л. Сухомлинов в своей записке о государственной обороне выдвинул проект реорганизации армии, который покоился па двух осповных началах: а) нс усугублять намечепными мероприятиями тяготы населения но отбыванию воинской повинности п с этой целью не увеличивать временно общей численности армии в мирный период; б) не отягощать государственный бюджет новыми постоянными расходами. При таких условиях реформа не могла быть достаточно полной. Главнейшей целью ставилось удовлетворить насущнейшие потребности армии путем удешевления существующей организации. Разработанные предложения были представлены на рассмотрение Николаю II и носле одобрения подлежали проведению в жизнь в течение второй половины 1910 г. Они распадались на две категории мероприятий: возможные сокращения в составе армии, направленные на то, чтобы высвободить часть личного состава и денежпых средств; усовершенствование организации армии, осуществляемое за счет произведенных сокращений.

Основные недостатки резервных и крепостных войск заключались в дороговизне содержания их в мирное время, слабой боевой подготовке. В связи с этим было признано целесообразным этн войска упразднить. Вместо резервных войск по примеру армий главнейших государств в мирное время содержались особые «скрытые кадры», т. е. некоторый запас офицеров и нижних чинов, влитых в соответствующие полевые части и не образующих, как было, отдельных войсковых единиц. Этот кадр выделялся из полевой части лишь при мобилизации и формировал на общих основаниях – призывом людей из запаса – соответствующую резервную часть. Состав этого кадра – 19 офицеров, 1 классный чин, 262 солдата и унтер-офицера на резервный полк. Это позволяло иметь в военное время вместо существовавших 531 резервного батальона 560 таких батальонов, которые образовывали 35 резервных дивизий. Увеличение выражалось в 29 батальонов, пли 5%. Так возпиклп те 35 второочередпых дивизий (от 53-й до 84-й и 12-я, 13-я, 14-я Сибирские). Они являлись органической частью вооруженных сил, составив 7з всей действующей армии, которую выставила Россия в 1914 г. Эти дивизии задолго до войны принимались в расчет Генеральным шта-

Сом при состаилении оперативных соображений. Что касается крепостных войск, то пх решили в мирное время не иметь вовсе, а в период войны иметь гарнизоны крепостей, смотря по обстановке, из полевых илп резервных частей. Полагали, что к борьбе за крепости будут пригодны всякие войска, лишь бы они успели достаточно ознакомиться с местностью. В общей сложности эти сокращения приводили к высвобождению 12 331 офицера, 1277 классных чинов, 334434 солдат и унтер-офицеров, 58 830 лошадей. Стоимость содержания их составляла 86 656 442 рубля¹³⁵.

Проведение в жнзнь указанного мероприятия значительно удешевляло содержание армии, пбо отпадала необходимость иметь в мирное время отдельные войсковые единицы резервных и крепостных войск, которые обходились весьма дорого казне. Новая организация резервной пехоты требовала в мирпое время на 2575 офицеров меньше и давала экономию в 18 977 828 руб. Наряду с этим повышался уровень обучепия и воспитания войск, ибо «скрытый кадр» составлялся из чинов с лучшей подготовкой и выучкой, чем в существовавших резервных войсках, перегруженных всякими хозяйственными заботами и лишенных возможности вести занятия в полном объеме, доступном лишь для частей полевых. Улучшалась подготовка запаса, ибо все лица, зачисляемые в пего, должны были проходить службу в полевых частях. Наконец, считали, что число формируемых в военное время резервных частей на основе «скрытых кадров» труднее будет учесть неприятелю. В целом это мероприятие было направлено на решение важнейшей задачи – развитие и усовершенствование полевых войск. Именно им предстояло принять на себя первые наиболее грозпые удары врага и выдержать начальный этап борьбы, от исхода которой зависел успех всей кампании.

Военное министерство получило возможность сформировать за счет резервных и крепостных войск 7 новых полевых дивизий и одну стрелковую бригаду (3-ю Финляпдскую), а также довести все существовавшие стрелковые бригады до 8-батальонного состава. Вместо содержавшихся 63 полевых дивизий и 18 стрелковых бригад, заключавших в себе 1110 батальонов, стало возможным иметь 70 дивизий и 17 стрелковых бригад, т. е. 1252 батальона. В результате полевая пехота увеличилась на 13%. Увеличение численности полевых войск, а также необходимость достичь более равномерного распределения войск по корпусам с целью лучшего управления ими вызвали необходимость сформирования 6 новых корпусных управлений: трех – для Европейской России, одного – для Кавказа и двух – для Сибири. Всего корпусов становилось 37, из которых находилось: в Европейской России – 27, на Кавказе – 3, в Туркестане – 2, в районе Западной и Восточной Сибири – 5.

В результате проведенных мероприятий стало возможным иметь в мирное время 1252 батальона с большим числом офицеров и унтер-офицеров, что позволяло поставить обучение и воспитание личного состава на прочную основу. В военное время путем выделения «скрытых кадров» и развертывания резервных частей число батальонов возрастало до 1812, т. е. увеличивалось почти на 45%. По старой организации в мирное время содержалось несколько больше батальонов, а именно 1306. Но из них основная масса была слабого состава. Кроме того, в это число входили 152 резервных и 44 крепостных батальона, которые по уровню своей подготовки намного уступали полевым. Наконец, несмотря на значительные денежные затраты на содержание всех этих батальонов в мирное время, общее число батальонов в военное время достигало лишь 1781, т. е. увеличивалось по сравнению с мирным времепем на 35%, и было меньше на 35 батальонов, чем предполагалось иметь по повой организации. Все мероприятия осуществлялись исключительно за счет удешевления существовавшей тогда организации и получаемых вследствие этого сокращений. К тому же в результате преобразований оставались еще свободными для других надобпостей 879 офицеров, 5750 унтер-офицеров и солдат, 2123 лошади. Сбережения в постоянных расходах составляли 2 646 143 рубля "².

С упразднением отдельных резервных и крепостных частей пехоты и переформированием стрелковых батальонов в двухбатальонные полки вся пехота стала иметь части только двух типов: 4-батальонный пехотный или стрелковый полк и 2-батальонный стрелковый полк. Удалось также сократить число штатов пехот-пых частей: вместо 18 их свели только к 4 типам. Одновременно и составы рот по числу рядов сократили с 11 до 7 категорий. Признавалось весьма желательным идти и далее в этом направлении, чтобы установить лишь два состава рядов: обыкновенный – в 60 рядов в роте (вместо бывшего тогда 48-рядного) и усиленный – в 80 рядов. Но перейти к проведению этого положения в жизнь не представлялось возможным по недостатку как личного состава, так и денежных средств.

С целью избежать ослабления в военное время строевого состава рот, вызываемого выделением людей в различные команды, формируемые при полку, и обеспечить более интенсивное обучение старослужащих штат полков был увелпчеп добавлением к ним соответствующих чипов для сформирования команд: пулеметной (из 8 пулеметов) и связи, а также кадров команд – учебной и разведчиков. Одновременно с топ же целью к штату рот добавлялось некоторое число рядовых для назначения в денщики и выполнения хозяйственных работ. Наконец, в состав полков были включены, сверх прежнего штата, кадры для формирования в военное время запасных батальонов и этапных полурот. Этнмп мероприятиями удалось в значительной степени усилить нормальный состав полевого пехотного полка. Такой полк, при условии содержания при нем кадров для резервного полка и запасного батальона (огромное большинство полков), превосходил существовавший ранее на 20 офицеров, 6 классных чинов (чиновников), 377 унтер-офицеров и рядовых. Следовательно, в строевой роте приходилось по одному офицеру па 20 нижних чинов. Тем самым устранялось одно из наиболее слабых мест мирной жизни войск – недостаток инструкторов и постоянное отсутствие людей для правильного ведения занятий.

Наряду с реорганизацией пехоты был проведен ряд мероприятий по улучшению организации других родов войск. Так, было решено каждую полевую и резервную дивизию обеспечить артиллерийской бригадой из шести 8-орудийных батарей и каждую стрелковую бригаду – артиллерийским дивизионом из трех 8-орудийных батарей. Это потребовало сформирования 9 новых полевых артиллерийских бригад и 9 артиллерийских дивизионов, а также переформирования некоторых артиллерийских частей для приведения их в однообразный состав. Намечалось иметь также полевой тяжелой артиллерии в мирное время 21 батарею, а в военное время – 57 батарей и тяжелой армейской артиллерии – 620 орудий.

Итоги реорганизации армии приведены в таблице 6. Из этой таблицы видпо, что в мирное время предусматривалось произвести некоторое сокращение числа частей пехоты и пешей артиллерии: в пехоте – на 4%, в пешей артиллерии – па 10%; в других видах артиллерии и в инженерных войсках достигалось существенное увеличение: в горной артиллерии – на 20%, в мортирной (гаубичной) артиллерии – на 186 %, в инженерных войсках– на 7%. В военное время новая организация открывала большие возможности для самого широкого развития вооруженных сил. Число подразделений увеличивалось по родам войск: в пехоте – почти на 2 %, артиллерии – на 12 %, инженерных войсках – на 21%. Кроме того, особо формировалась полевая тяжелая п тяжелая армейская артиллерия. Общая численность солдат и унтер-офицеров, не считая тыловых и местных учреждений, а также ополчения, возрастала с 2959 тыс. человек до 3268 тыс., т. е. на 309 тыс., или 10% ^из.

Реорганизация 1910 г. сыграла большую роль в деле повышения боеспособности русской армии. Новым шагом явилось принятие Большой программы. 22 октября (4 ноября) 1913 г. Николай II одобрил подготовленный Генеральным штабом ее проект. Окончательное утверждение императором программа получила 24 июня (7 июля) 1914 г. после рассмотрения Государственной думой. Большая программа предусматривала мероприятия организационного характера, направленные к увеличению состава ¹³⁶

Организация до 1909 г.

Категориявойск

артиллерийские батареи

роты

батальоны

пешие

горные

мортирные

инженерные

железнодорожные

В мирное время

Полевые

шо

436

31

27

176

Резервные

196

54

4

1

31

Итого

1306

490

35

28

207

В военное время

Полевые

1110

436

31

27

176

Резервные

671

191

10

2

55

Итого

1781

627

41

29

231

Таблица 6 (продолжение)

Организация с 1910 г.

Категориявойск

арти л л ер ийские батареи

рогы

батальоны

пешне

горные

мортирные

инженерные

железнодорожные

В мирное время

Половые

1252

442

42

74

221

Резервные

–

–

–

–

–

Итого

1252

442

42

74

221

В военное время

Полевые

1252

442

42

74

221

522274

Резервные

560

210

1

9

66

Итого

1812

652

43

83

287

* ЦГВИА, ф. 2000, on. 1, д. 6659, л. 55.

программы, русская армия имела бы с своем составе 51830 офп церов и 1611422 нюкппх чипа¹³⁷.

Предусматривалось установлеппс единообразия в организации войсковых частей. До утверждения Большой программы пехотпые полки содержались по семи различным составам, пмея соответственно число рядов в ротах: 48, 60, 68, 72, 80, 84 п 100. Списочпый состав полков колебался в пределах от 1928 до 3832 нижних чинов. По предположениям Большой программы имелось в виду ввести три штата для полков мирного времени с тем, чтобы иметь в ротах по 60, 84 и 100 рядов.

Программой предусматривались реформы в организации всех родов войск: пехоты, артиллерии, кавалерии, инженерных и технических войск, обозных войск. Выполнение памеченпых мероприятий значительно повысило бы боевую мощь русской армии. Германия, зная об этом, ускорила развязывание первой мировой войны. В. И. Ленин указывал, что «немецкая буржуазия, распространяя сказки об оборонительной войне с ее стороны, на деле выбрала наиболее удобный, с ее точки зрения, момент для войны, используя свои последние усовершенствования в военной технике и предупреждая новые вооружения, уже намеченные и предрешенные Россией и Францией» ¹³⁸.

*

Процесс строительства вооруженпых сил России паканупе первой мировой войны был сложным и противоречивым. Необходимость развития армии и флота диктовалась политикой самодержавия, проводимой впутри страны и на международной арепе. Немаловажную роль играли воепно-стратегические интересы. Россия как великая держава нуждалась в мощных вооруженпых силах. Тогда происходили острые дискуссии о путях военного строительства.

Время между русско-япопской и мировой войнами было использовано для выполнения различного рода военных и воспно-морских программ. Большие перемены произошли во всех областях воепного дела: организации высших органов военного управления, структуре вооруженпых сил, техническом оснащении армии, боевой подготовке и многих других. Они способствовали повышению боеспособности армии и флота, укреплению обороны государства. Но осуществление памечаемых мероприятий сдерживалось недостаточными экономическими возможностями страны. Большой помехой был царизм, стоявший на пути действительно прогрессивных реформ в военном деле.

Глава вторая

ПЛАНИРОВАНИЕ ВОЙНЫ

ЭВОЛЮЦИЯ РУССКОГО ПЛАНА войны

1

Планирование вооруженной борьбы является одпой из наиболее сложных и ответственных задач военного искусства. Опыт истории учит, что правильно составленный план войны является важным условием достижения победы над врагом. И паоборот, всякие ошибки в вопросе стратегического планирования обычно влекут к тяжким последствиям, передко приводя к проигрышу сражений, операций и целых кампаний. Особепно сильно возросла роль планирования военных действий с конца XIX в., когда на основе бурпого развития производительных сил стало возможным появление многомиллионных армий, оснагценпых новейшими средствами борьбы, а сам процесс ведения войны необычайно усложнился. Генеральные штабы учитывали это обстоятельство. Разработка стратегическпх планов была в центре всей их деятельности по подготовке к будущей войне. Очень большое внимание решению данной проблемы уделял и русский Генеральный штаб.

Основной предпосылкой успешного планирования будущей войны является правильное определение ее общего характера по продолжительности и размаху. Русский Генеральный штаб, как и генеральные штабы других стран, считал, что предстоящая война будет вестись массовыми армиями с применением технических средств и отличаться большой разрушительностью. Но он исходил из ошибочного предположения, что такая война не может быть длительной. Полагали, что она займет не более шести месяцев. Военный министр В. А. Сухомлинов в своей записке о мероприятиях по государственной обороне 1909 г. писал: «Современные политические и экономические условия жизни наших главных соседей почти не допускают для них возможности ведения длительной борьбы. Нельзя забывать, что каждый лишний день войны обходится правительству не мепее 3 млн. рублей. В соответствии с сим вся воепная система их направлена к обеспечению возможности нанесения быстрых и решительных ударов, при помощи которых предполагается окончить войпу в возможно короткое время» Г

Союз с Францией и договоренность с Англией, казалось, создавали уверенность, что Россия не останется одна в предстоящей войне. Но росло число возможных противников. Главные из них – Германия и Австро-Венгрия непрерывно увеличивали свои армии, которые по численности превосходили русскую армию. Существование царизма подрывало фундамепт военпого могущества страны. Составители планов пе могли не отдавать себе отчет в крупных недостатках, которые были в военной системе России. Это сдерживало их военное творчество, толкало к осторожности и осмотрительности.

Большое влияние на разработку плана войны оказывали особенности восточноевропейского театра военных действий, где позднее разверпулись операции русской армии. Театр охватывал всю пограничную полосу территории России и прилегавших к ней восточных областей Германии (Восточная Пруссия), Австро-Венгрии (Галиция) и Румынии. Условно его можно разделить на пять оперативных районов: 1) центральный, или Привислин-ский – территория Царства Польского; 2) северный – между Балтийским морем и северной границей Полесья; 3) юго-запад-пый – между южной границей Полесья и Карпатами; 4) Полесье – местность между северным и юго-западным районами; 5) южный – между Карпатами и Черным морем. По своим географическим свойствам театр носил равнинный и лишь отчасти всхолмленный, лесисто-болотистый характер. Это позволяло вести на нем маневренные операции широкого масштаба. К естественным преградам, имевшим стратегическое значепие, относились: линия Мазурских озер в Восточной Пруссии, Карпатский горный хребет, линия рек Немана, Бобра, Нарева и Вислы, лесисто-болотистый район Полесья.

Гусский Генеральный штаб, составляя планы стратегического развертывания и первых операций, вынужден был принимать во внимание два обстоятельства. Одно из них заключалось в том, что государственная граница почти на всем протяжении не совпадала с естественными преградами, которые могли бы облегчить организацию ее обороны. Пролегавшая в приграничной полосе водная линия Немана, Бобра, Буго Нарева и Вислы пи по своим размерам, ни по общему направлению не отвечала указанным целям. Но еще большее значение имело своеобразное начертание границы в ее центральной части, где она представляла гигантскую выпуклую дугу, огибавшую Привислинский оперативный район. Это привело к образованию огромного выступа, который у Торна, Калиша и Кракова глубоко вдавался на запад. Выступ имел протяженность с севера «а юг в 420 верст, а с востока на запад – 390, т. е. был почти квадратной формы. В стратегическом отношении он должен был бы считаться естественным плацдармом русской армии для борьбы с австро-германскими войсками. Сосредоточив на нем свои войска, русские ставили их в центральное положенпе относительно противника и наиболее приближали их к его жизнснни важным районам. 13 то же время этп войска, оказавшись по окончании сосредоточения в наименьшем удалении от неприятеля, в случае благоприятного исхода первых столкновений получили бы наивыгодпойшее исходное положение для нанесения окончательного удара врагу.

Однако Привислинский край приобретал для русских выгодное стратегическое значение лишь при условии актнвно-иасту-иательного образа действий с их стороны, что, в свою очередь, покоится па возможности собрать превосходящие по численности массы войск н в срок, не уступающий времени сосредоточения па границе армий противника. Если эти важнейшие условия не могли быть выполнены Россией, в особенности если по общему состоянию вооруженных сил и всех имевшихся средств борьбы она не в состоянии была начать войну вторжением в неприятельские пределы, то основное свойство Привислинского выступа, как естественного плацдарма, теряло свое значение. Сосредоточение там войск пе только не предоставляло ей никаких выгод, ио, наоборот, делалось опасным. И наличие этого выступа отя гощало стратегические соображения заботами о защите его самого от пепрнятельских попыток начать войну запятием При-виелпнекого края.

Принятие русскими оборонительного образа действий в пределах указанного выступа было сопряжепо для пих с чрезвычайными трудностями. Чтобы обеспечить окончание полного сосредоточения своих сил, их передовым корпусам пришлось бы в таком случае сдерживать напор австрийских и немецких войск. Выполнение этой задачи можно было облегчить путем использования оборонительных свойств местности и инженерного искусства. Наибольшие выгоды для возведения мощной системы обо-ропы предоставлял впутрепппй район Привислипского края, обрамленный Буго-Наревом с Бобром, Средней Вислой и Вепр-жем с Тысмепицей. Однако вся оборонительная система на этом рубеже могла быть легко поставлена в крайне опасное положение обходпыми движениями неприятеля по северному направлению от Лыка на Белосток, Гродно и по южному – от Сокаля в тыл Бресту. Именно в возможности и выполнимости таких обходов заключалась слабая сторона упомянутых водных линий, которые имели, можно сказать, лишь местное значение собственно для Прнвислииского выступа, по пе для всего западного пограничного пространства империи.

Обходные движения пеприятеля от Лыка и Сокаля, направленные на то, чтобы отрезать передовые русские корпуса на Нареве, Висле и Вепрже, угрожали бы пеокопченному еще сосредоточению армий и могли подвергнуть риску весь план стратегического развертывания. В этом заключалась обратная, невыгодная сторона копфнгурацип западной грапицы, образующей, в свою очередь, два входящих клина со стороны территорий Гер мании и Австро-Венгрии в пределы России: юго-восточный угол

Восточной Пруссии и Восточная Галиция к северо-востоку от Карпат. Оба участка образовывали плацдармы для неприятельских армий, плацдармы, которые по своей форме как бы стремились охватить Привислипский выступ с севера и юга, оторвать, отрезать последний от прилегающих к нему с востока русских владений.

Большое влияние на разработку плана войпы оказывали железные дороги. От них зависели мобилизация и сосредоточение вооруженных сил. Все оперативные расчеты приходилось делать, учитывая общую протяженность и направленность железнодорожных линий. Для России это имело особое значение. При ее пеобъятных просторах железные дороги являлись неоценимым средством, чтобы собрать и быстро подвезти к границам массы вооруженных людей, обеспечить их всем необходимым.

Следует иметь в виду известпую условность понятия «план войны». В документах русского Генерального штаба того времени упоминаются два термипа: 1) «общий план обороны государства», обнимающий собой мероприятия правительственных и отчасти общественных органов по созданию и развитию вооруженных сил; 2) «плап войны», в котором должны были содержаться чисто стратегические соображения, предусматривающие оперативное употребление вооруженных сил при той нли другой политической комбинации. 2 (15) марта 1908 г. Николай II замо-тпл: «Общий план обороны государства должен быть выработай короткий и яспый, на одно или два десятилетия. По его утверждении он должен быть неуклонно и последовательно проводим в исполнение»¹³⁹. Такого плана правительству составить не удалось. Что касается плана войны, идентичного понятию плана первых операций, то в этом отношении творческая деятельность русского Генерального штаба продолжалась на протяжении полувека. Она нашла свое копкретное выражение в соответствующих стратегических мероприятиях, определивших подготовку России к вонпе.

2

Вопрос о необходимости разработки плана стратегического развертывания на западпой границе империи впервые встал перед русским Генеральным штабом вскоре после австро-прусской войны 1866 г. и особенно франко-прусской войны 1870—1871 гг. Опыт этих войп указывал на те громадные успехи, которые были достигнуты Пруссией путем заблаговременной пастойчивой и методической работы в области ускорения мобилизации армии п сосредоточения ее на театре военных действий. Другим обстоятельством было то, что образованная в результате этих войн Германская империя стала проявлять себя открыто мплнтарпст-

ским государством. Ее усилиями вскоре был создан Тройственный союз, направленный против России и Франции. Стало ясно, что при сложившихся условиях еще в мирное время должны быть составлены не только общие соображения об употреблении вооруженных сил в случае возникновения войны, но и тщательно разработанные расчеты о сроках и районах их сосредоточения. Впервые предложения о плане ведения войны с западными соседями России и соответственное с ними распределение сил были разработаны начальником Главного штаба генерал-адъютантом H. Н. Обручевым в 1879 г. 29 января (11 февраля) 1880 г. они были одобрены Александром II³.

H. Н. Обручев предлагал в зависимости от обстановки действовать или оборонительно или оборонительно-наступательно. Ввиду превосходства сил противника признавалось наименее рискованным держаться сосредоточенно в центре западных пределов России таким образом, чтобы расположение армий надежно защищало доступы внутрь империи и чтобы направляемые с разных сторон удары вражеских войск можпо было встретить по возможности наибольшей совокупностью своих сил. Соответственно этому намечалось иметь армии: 1) Неманскую, или Северную, для защиты Прибалтийского края и путей па Петербург; 2) Западпую для обороны Царства Польского; 3) Волынскую, или Южную, для прикрытия Волыни, Подолпи и южных областей России и 4) Главную в районе Гродно, Белосток, Вельск, Влодава, Ковель, Пинск, Слоним. Последняя армия должна была не только служить общим резервом для первых трех армий, но и обеспечивать связь между ними, упрощая тем самым решение возложенных на них задач. Кроме того, планировалось образовать особые части с целью охраны морских побережий и использования их в качестве дополнительных резервов.

Предположения о снособах действий армий определялись возможными действиями противника. Если бы он направил свой главный удар против Западпой армии, то последняя должна была до последней возможности оборонять центр Царства Польского между Буго-Наревом, Вислой и Вепржем. В крайнем случае она, обеспечив крепости на Висле сильными гарнизопами, должна была отходить остальными войсками на Главную армию. В этом случае Главная армия поспешила бы на выручку при-вислинских войск и, приняв их на себя, могла бы дать отпор на линии Вельск, Брест или р. Щары. Если бы неприятель направил решительный удар на Неман, Главная армия, оставив в тылу Царства Польского часть сил, двинулась бы на помощь Северной армии. Если бы противник сосредоточил свои основные усилия против Волынской армии, Главпая армия, пользуясь разъединением неприятельских сил, могла бы попытаться на-пестн им поражение в Царстве Польском и ударить затем в тыл австрийцам, двигающимся к Киеву.

Подобное распределение и назначение сил, основанное на сосредочении их главной массы в центре и на выжидапии действий неприятеля для решения вопроса, где именно нанести ему поражение, отвечало бы, как указывал Обручев, всем теоретическим требованиям наименее рискованной, последовательной п даже энергичной обороны. «Но, – продолжал свою мысль автор, – при разности в быстроте мобилизации и сосредоточения австро-германских войск сравнительно с нашими и при отсутствии в нашем центральном районе дорог, которые обеспечивали бы быстрое маневрирование больших собранных здесь масс, являлось сомнение: оправдаются ли вышеприведенные теоретические расчеты действительными ожидаемыми от них результатами. Уступая повсюду инициативу действий быстро наступающему противнику, мы могли бы очутиться в очепь невыгодном положении, если б он, разбив Привислинскую нашу армию и отбросив передовые наши войска за Неман и Стырь, приостановил бы временно свое движение и принялся бы прежде всего за реорганизацию Царства Польского и создание польской армии. Переход наш в наступление, вовсе не благоприятствуемый топографическими условиями, был бы тогда крайне затруднен, и успешный исход борьбы сделался бы еще более сомнительным, чем вначале» ¹⁴⁰.

Изложив все невыгоды предоставления полной инициативы действий противникам, генерал Обручев делал такой вывод: «... Мы должны решиться, невзирая даже па значительное превосходство их сил, быть где-нибудь сравнительно слабыми... но зато быть где-нибудь и сравнительно сильными, чтобы сохранить за собой хотя отчасти инициативу действий и отвечать на неприятельское вторжение тоже вторжением»¹⁴¹. Он отмечал, что при обширности пределов Российской империи, требующих в случае вооруженного столкновения с коалицией держав громадного развития сил не только в Европе, но и в Азии, все выжидательные, медленные способы действий обещали только неуспех и разорение. Обручев указывал, что пассивность, бездействие являлись одной из причин поражения России в Крымской войне 1853—1856 гг., несмотря па наличие огромной армии в 2,5 млн. человек. Он писал: «Рассчитывая одолеть неприятеля исключительно отступлением во впутрь страпы, как при Карле XII и Наполеоне I, мы рискуем лишь потерять наши западные области и быть уже навсегда отодвинутыми за Двину и Днепр; ибо Европа твердо знает, что сокрушить Россию можпо не одним стремительным ударом, а вернее всего – систематическим отторжением еще не сроднившихся с ней западных окраин

И продолжительным истощением финансовых n материальных ее средств» ®.

В Европейской России располагалась тогда армия численностью в 2 млн. человек. Уже в первые 12 дней по объявлении мобилизации был бы готов к походу миллион отличного войска. И Обручев спрашивал: «... Можем ли мы безусловно признать себя обреченными только на пассивную оборону и лишенными возможности энергического наступления против той или другой части союзных неприятельских сил, хотя бы и превосходящих нас в числе, но вынужденных, как и мы, развертываться па весьма обширном фронте протяжением в 1000—1200 верст»⁷.

Анализируя возможные направления для наступательпых действий, он считал, что по топографическим условиям театра северный оперативный район создавал большие затруднения для быстрого неприятельского вторжения. Поэтому рекомендовалось несколько ослабить выставляемую там группировку войск, по зато увеличить соответственно численность войск, развертываемых в юго-западном оперативном районе. Тем самым обеспечивалось достижение необходимого превосходства над противником для наступления.

■ Приведенные автором доклада доводы дали ему осповапие предложить второй вариант плана стратегического развертывания, который был по своему характеру оборопительно-паступа-тельным. В случае его принятия войска должпы были образовать армии: 1) Неманскую для обороны Прибалтики и направления па Петербург; 2) Привислинскую для защиты Царства Польского; 3) Волынскую для прикрытия юго-западпых пределов империи, наблюдения за границей с Румынией и вторжения в Галицию. С целью обеспечения связи между Неманской и Привислинской армиями создавался особый Белостокский отряд. Одновременно должны были быть сформированы отряды для охраны морских побережий и образованы резервы у Бреста, Минска и Киева.