Текст книги "Русский фронт Первой мировой войны"

Автор книги: Иван Ростунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)

Какой же выход из создавшегося положения предлагал Брусилов? На этот счет в его телеграмме говорилось: «Сознавая, что каждый потерянный момент дает противнику возможность оправиться и укрепиться на новых позициях, я, тем не менее, на основании вышеизложенных соображений полагал бы до 31 мая, т. е. до перехода в наступление 3-й армии, войскам 8-й армии продолжать развивать свой успех правым флангом на Кашовку и левым флангом в направлении на Демидовну, чтобы облегчить положение 11-й армии, заставив противника очистить Дуб-ненские Сады, в центре же впереди Луцка оставаться на месте, выслав вперед конные массы. 9-й, 7-й и 11-й армиям продолжать выполнение ранее поставленных задач» ⁷²¹. Следовательно, Брусилов отстаивал свое решение от 26 мая, по которому его войска вели наступательные действия. Относительно дальнейших планов он писал: «4 июня одновременно с переходом в наступление Западного фронта и с прибытием 23-го корпуса в состав вверенного мне фронта приступить к развитию решы-

Пиния фронта к 22 мая. . ■ Граница продвижения 8 и 9 армий к концу мая Линий фронта и 3 июня

^ Направление наступления по дирен-тнве Брусилова 12 июня ...... £> Контратака первых германских

подкреплений

0(^ Реэврйм

. Прибывающие ^асти

аппяяпд Линий фронта ■ началу июля

Itifiwm Линия фронта к началу сентября

ggC Направленна прорыко» армий по ***с плану операции

Наступление Юго-Западного фронта летом 1916 г,

тельных активных действий в направлении на Раву-Русскую всей 8-й армией» ⁷²².

Ставка согласилась с предложением Брусилова. Алексеев сообщал ему, что директива от 27 мая давала лишь общую идею предстоящих действий, начало выполнения которых, естественно, требовало решепия ряда промежуточных задач и согласования их по времени с операцией Западного фронта. Следовательно, она никак не нарушала, по его мнепию, ближайших предположений Брусилова о развитии частных ударов на Кашовку и Де-иидовку. Оп писал: «Общее операционпое направление Луцк, Рава-Русская при осуществлении потребует предварительного занятия линии Ковель, Владимир-Волыпский. Задержка в несколько дней в развитии вашей операции не окажет неблагоприятного влияния в общем ходе нашей большой операции» ⁷²³.

Получив одобрение своих действий, Брусилов 29 мая потребовал от войск выполнения ранее отданных указаний. Наступление Юго-Западного фронта продолжалось. На правом фланге 8-й армии атаки 46-го армейского и 4-го кавалерийского корпусов, предпринятые 26, 27 и 28 мая, вновь пе увенчались успехом. Было решено дальнейшие попытки прорвать укрепленную полосу противника на этом направлении прекратить. В центре отмечалось некоторое продвижение русских войск. Наибольшие результаты были достигнуты на левом фланге, где действовал 32-й корпус. Ударом на юго-запад он прорвал оборону противника. Неприятель начал отход. Между 4-й и 1-й австрийскими армиями образовался разрыв до 35—40 км.

Левый фланг 1-й армии Пухкалло в составе 46-й ландверной и частей 25-й пехотной дивизии прочно стоял фронтом на северо-восток, прикрываясь Иквой. Все увеличивавшийся разрыв между флангами 4-й и 1-й армий обеспечивался 7-й пехотной дивизией, которая понесла крупные потери в предыдущих боях и отходила на Стоянов. Совершенно неожиданно для противника русские красивым и быстрым маневром, отбросив 7-ю дивизию, обошли левый фланг 46-й дивизии, и австрийцам пе оставалось ничего другого, как быстро отходить на юго-запад. «Поспешное, почти паническое отступление по бездорожным Дубпенским Садам, – сказано в оперативной сводке 8-й армпи, – заставило австрийцев бросить все, что задерживало их отход. Плепные всех частей показывали, что растерянность командования не поддается пикакому описанию, многие части прямо бежали...» ⁷²⁴ Прорыв на левом фланге 8-й армии облегчил положение Сапа-иовской группировки 11-й армии (17-й корпус и Заамурская конная дивизия). Она получила возможность отразить контратаки превосходящих сил австрийцев.

В полосе 7-й армии части 2-го корпуса прорвали вторую оборонительную полосу противника, овладели городом Бучач и вели энергичное преследование отходящих . австро-венгерских войск. 9-я армия с 25 по 28 мая закреплялась на достигнутом рубеже и отражала контратаки неприятеля. 28 мая она возобновила наступление и нанесла повое крупное поражение 7-й австрийской армии Пфлянцер-Балтина. Захватив большое количество пленпых и различного военпого имущества, войска Ло-чицкого отбросили врага за р. Прут.

Итак, к концу мая войска Юго-Западного фронта добились новых значительных успехов. В бой был введен 5-й Сибирский корпус, переброшепный с Северного фронта. Подошел и 23-й армейский корпус. 31 мая (13 июня) Брусилов отдал директиву, согласно которой армии фронта должны были I (14) июня продолжать наступление с целью довершить поражение противостоящих австро-германскпх войск⁷²⁵. Главная роль в нем, как и раньше, отводилась 8-й армии. Ей ставилась задача выйти на рубеж Ковель, Владимир-Волынский, Порицк, Милятин. Это должно было создать условия для последующего наступления в направлении Равы-Русской. Еще 29 мая (11 июня) Клембов-ский указал Каледину: «Дальнейшее общее направленно нашего наступления будет на Рава-Русская» ⁷²⁶°.

Намеченпое Брусиловым наступление должно было означать начало осуществления задачи, предусмотренной директивой Ставки от 27 мая (9 июня). Его успех во многом зависел не только от действий войск этого фронта, но и от того, насколько своевременной и реальной будет помощь им со стороны Западного фронта. Это хорошо понимали в Ставке. 29 мая (11 июня) Алексеев телеграммой сообщал Брусилову, Эверту и Куропат-кипу о том, что для более прочного обеспечения операции Юго-Западного фропта справа и более надежного нанесения удара противнику в районе Пинска решено немедленно перебросить в этот район из состава Северного фронта один дивизион тяжелой артиллерии и один армейский корпус. «Операцию у Пинска начать – говорилось в телеграмме, – не ожидая подвоза корпуса, лишь по прибытии 27-й дивизии, что вызывается положением дел на Юго-Западном фронте» ⁷²⁷. Брусилов считал очень важной поддержку, которую должен был оказать его войскам Западный фронт. Предвидя возможное нарушение Эвертом установленного срока начала общего наступления, он 30 мая (12 июня) направил телеграмму непосредственно командующему 3-й армией генералу от инфантерии Л. П. Лешу: «Обращаюсь к вам с совершенно частной личной просьбой в качестве вашего старого боевого сослуживца: помощь вашей армии крайне эпергичным наступлением, особенно 31-го корпуса, по обстановке чрезвычайно необходима, чтобы продвинуть правый фланг 8-й армии вперед. Убедительно, сердечно прошу быстрей и сильней выполнить эту задачу» ⁷²⁸.

Однако и на этот раз согласованные действия Юго-Западного и Западного фронтов были сорваны по вине Эверта. Ссылаясь па возможность дождливой погоды в ближайшие два дня и незаконченность сосредоточения 27-й дивизии с тяжелой батареей, он приказал командующему 3-й армией отсрочить наступление на пинском направлении до 4 (17) июня. Телеграфируя 1 (14) июня о припятом решении Алексееву, Эверт указывал, что вообще будто бы исчезла «острота необходимости немедленного наступления войск Юго-Западного фронта» ⁷²⁹. Алексеев согласился с отсрочкой атаки на Западном фронте ⁷³⁰.

2

Только в пачале июня Ставка убедилась в необходимости использовать благоприятную обстановку, созданную успехами Юго-Западного фронта. 3 (16) июня она отдала новую директиву. Наступление на вилепском направлении, которое должно было состояться 4 (17) июня, отменялось. Вместо этого Западному фронту ставилась задача не позднее, чем через 12—16 дней, начиная с вечера 3 (16) июня, главный удар нанести из района Барановичи на участке Новогрудок, Слоним с целью выхода на рубеж Лида, Гродно. Одновременно частью войск фронт должен был не позже 6 (19) июня начать атаку для овладения Пинским районом и развития дальнейшего наступления на Кобрин, Пру-жаны. Северному фронту было приказано улучшать свои позиции и привлекать к себе подкрепления противника.

Ближайшей задачей Юго-Западного фропта являлось нанесение удара на Ковель. В то же время фронту было приказано обеспечить от атак противника войска своего левого крыла и подготавливать дальнейшую операцию для овладения линий рек Сана и Днестра. В этой новой операции главный удар должен был наноситься также правым крылом, чтобы по возможности отрезать противника от Сана и разъединить германскую и австрийскую армии. Директивой предусматривалась немедленная перевозка двух армейских корпусов⁷³¹ и двух тяжелых артиллерийских дивизионов с Северного и Западного фронтов на ко-вельское направление ⁷³².

Ознакомившись с директивой, Брусилов в разговоре с Алексеевым по прямому проводу 4 (17) июня, а затем в письме от 5 (18) июня изложил свой взгляд на обстановку. Он сообщал, что отказ Эверта атаковать противника 4 (17) июня поставил Юго-Западный фронт в чрезвычайно опасное положение, ибо в районе Ковеля сосредоточивалась крупная вражеская группировка, а со стороны Владимир-Волынского уже действовала другая группировка неприятельских войск. По мнению Брусилова, противодействовать натиску этих сил ему будет трудно, так как силы недостаточны, а обещанные два корпуса прибудут слишком поздно. Кроме того, как писал он, отсрочка наступления Западного фронта подрывала моральное состояние его войск. Стали поговаривать об измене. Это могло отрицательно сказаться на настроениях в тылу, где, как выразился Брусилов, «также начнут указывать на измену» ⁷³³.

А. А. Брусилов выражал тревогу по поводу тяжелого положения со снарядами. Он отмечал, что огнестрельные припасы, подготовленные для наступления, за две недели боев израсходованы, п во фронте, кроме легких снарядов, ничего не осталось. Поэтому в его письме содержалась настоятельная просьба в связи с началом трудной борьбы с подошедшими резервами противника прислать боеприпасы с Северного и отчасти Западного фронта. «Во всяком случае, – писал он, – было бы жестоко остаться без ружейных патронов, и это грозило бы уже катастрофой. Пока припасы в изобилии, есть все-таки надежда, что отобьемся, а тогда о такой надежде и мечтать нельзя будет» ⁷³⁴.

О своих настроениях в тот период Брусилов писал так: «Я не о себе забочусь, ничего не ищу и для себя никогда ничего не просил и не прошу, но мне горестно, что такими разрозненными усилиями компрометируется выигрыш войны, что весьма чревато последствиями, и жаль воинов, которые с таким самоотвержением дерутся, да и жаль, просто академически, возможности проигрыша операции, которая была, как мне кажется, хорошо продумана, подготовлена и выполнена и не докончена по вине Западного фронта ни за что, ни про что» ⁷³⁵.

Беспокойство Брусилова было вполне обоснованным, ибо обстановка па Юго-Западном фронте действительно складывалась неблагоприятно для русских. Австро-германское командование сначала не придавало особого значения наступлению этого фронта, считая его демонстративным и полагая, что к серьезным последствиям оно не приведет. Однако прорыв русских в районе Луцка заставил изменить это мнение. Особую тревогу вызвала опасность потери Ковеля – круппого узла железных дорог. Выход войск Брусилова в этот район отразился бы на устойчивости

всего германского фронта к северу от Припяти. Авторы труда Рейхсархива сравнивали брусиловское наступление со сверканием молнии. «То, что, по образу мыслей генерала Фалькенгайна, считалось почти невозможным, свершилось с неожиданностью и очевидностью опустошительного явления природы. Русское войско явило столь развительное доказательство живущей в нем наступательной мощи, что внезапно и непосредственно все тяжелые, казалось бы, давно уже преодоленные опасности войны па нескольких фронтах всплыли во всей их прежней силе и остроте» ⁷³⁶.

26 мая (8 июня) в Берлине состоялось совещание начальников генеральных штабов Центральных держав. На нем было решено срочно сосредоточить у Ковеля ударную группировку под общим командованием генерала Липзингепа с задачей вырвать инициативу действий у русских. В указанный район перебрасывались с Западного фронта 10-й армейский корпус в составе 19-й и 20-й пехотных дивизий, с итальянского фронта – 29-я и 61-я пехотные дивизии, а также соединения с различных направлений восточноевропейского театра. «Ковельская дыра, – писал генерал-квартирмейстер 8-й армии H. Н. Стогов, – стала постепенно заполняться свежими германскими войсками, собранными чуть ли не побатальонно с разных мест русского фронта» ⁷³⁷.

3 (16) июня австро-германцы нанесли контрудар. Они намеревались путем концентрического наступления в общем направлении на Луцк ликвидировать успех русских и отбросить их в исходное положение. Войска 8-й армии и часть сил правого фланга 11-й армии вынуждены были отражать атаки врага. Контрудар не получил развития. Упорным сопротивлением русские сорвали замысел вражеского командования.

В то время как па правом крыле фронта русские войска отражали контрудар австро-венгров, левофланговая 9-я армия успешно развивала наступление. Ее войска 4 (17) июня форсировали Прут, а 5 (18) июня овладели Черновицами. Преследуя отступавшего противника, они 6 (19) июня вышли на реку Серет.

К 12 (25) июня на Юго-Западном фронте наступило некоторое затишье. Лишь на отдельных его участках велись боевые действия местного значения. Командование на основе директивы Ставки от 3 (16) июня приступило к подготовке нового общего наступления. В телеграмме начальника штаба фронта В. Н. Клем-бовского командующим армиям от 12 (25) июня говорилось: «... Настоящий перерыв в наступлении надлежит использовать для пополнения частей людьми, накопления огнестрельных припасов, перегруппировок и для подготовки атаки. Эту подготовку надлежит вести па тех же основаниях, как подготавливалось наступление 22 мая, и точности выполняя указания, данные глав-коюз в предписании 5 апреля... Хотя противник расстроен и позиции ого слабее уже взятых нами, однако тщательность и продуманность подготовки атаки настоятельно необходимы для успеха и уменьшения жертв с пашен стороны» ^{738 739}.

В предстоявшем наступлении должны были участвовать все четыре армии фронта. Кроме того, с 11 (24) июня Брусилову передавались 3-я армия и 78-я пехотная дивизия Западного фронта ^из. 3-ю армию он усилил 4-м кавалерийским и 46-м армейским корпусами 8-й армии. На нее возлагалась задача овладеть районом Галузия, Городок и одновременно нанести вспомогательный удар на Озаричи (35 км северо-западнее Пинска) для оказания содействия войскам 4-й армии Западного фронта, которые должны были наступать на барановичском направлении. 8-я армия наносила два удара: один, главный, на Ковель, а другой, вспомогательный, на Владимир-Волынский. 11-я армия наступала на Броды u частью сил – на Порицк. 7-й армии было приказано выйти на рубеж Бреззканы, Подгайцы, Монастержиска, а 9-й армии – на рубеж Галич, Станислав ^{740 741}. Во фронтовом резерве находились 5-й армейский корпус и 78-я пехотная дивизия.

По замыслу Брусилова Юго-Западный фронт, как и прежде, свои основные усилия сосредоточивал на ковельском направлении. Нанесение главного удара вновь возлагалось на 8-ю армию. Поэтому поступавшие подкрепления шли на ее усиление. Помимо ранее прибывших 5-го Сибирского и 23-го корпусов, в нее вошли 1-й Туркестанский и 1-й армейский корпуса. Исключая войска, переданные в 3-ю армию, и два корпуса (8-й и 32-й) – в 11-ю армию, армия Каледина накануне наступления имела 5-й кавалерийский, 5-й Сибирский, 1-й Туркестанский, 30-й, 1 -й, 39-й, 23-й и 40-й армейские корпуса, а всего – восемь корпусов. Она продолжала оставаться самой мощной армией фронта. Ее командующий решил главную атаку вести силами 1-го Туркестанского корпуса совместно с частями 5-го кавалерийского корпуса, а вспомогательную – 30-м корпусом. В своем резерве он имел 5-й Сибирский кориус. Остальным войскам (1-й, 39-й, 23-й и 40-й корпуса) было приказано с начала операции, не ввязываясь в серьезные бои, сковать противника на своих участках и быть готовыми перейти в энергичное наступление ^,45.

Подготовка наступлении проходила в обстановке лишь относительного затишья. С 9 (22) июня австро-германцы еще продолжали атаки на ковельском и владимир-волыпском направлениях, но их действия не были настойчивыми и велись разрозненно. В Буковине противник поспешно отступал к горным проходам. На остальных участках фронта войска стояли в обороне. Но вот

– 321 -

16 (29) июня неприятель усилил свой нажим со стороны Кове i т, а 17 (30) июня – от Владимира-Волынского. Войска 8-й армии отразили новые атаки врага. Сложнее обстояло дело в полосе

11-й армии, где австрийцы возобновили атаки также 16 (29) июня. Их цель состояла в том, чтобы прорвать оборону, заставить русские войска отойти к реке Стырь, создать угрозу левому флангу 8-й армии и тем сорвать готовившееся наступление Юго-Западного фронта. Многодневные атаки противника не увенчались успехом. Они были отражены с большим уроном для неприятеля. К 21 июня (4 июля) войска 11-й армии остановили наступление австрийцев и вынудили их перейти к обороне. Но и силы русских были истощены. Вследствие этого Брусилов разрешил командующему 11-й армией держаться пока оборонительных действий и не участвовать в запланированном наступлении войск фронта.

Если на Юго-Западном фронте в трудных условиях шла энергичная подготовка к наступлению, предусмотренному директивой Ставки от 3 (16) июня, то иная картина наблюдалась на Северном и Западном фронтах. В разговоре по прямому проводу с Алексеевым 9 (22) нюня А. Н. Куропаткин выражал недовольство тем, что из состава войск Северного фронта предполагалось две дивизии перебросить на фронт Брусилова. Он опасался возможного усиления противнпка перед его фронтом примерно на четыре дивизии с целью последующего наступления. «... Вот почему, – сказал Куропаткин, – продолжаю признавать, что наиболее надежный способ защиты линии Двины – ото переход с этой линии в наступление. Дайте нам еще один корпус, и вероятность успеха очень увеличится. Если же возьмете еще две дивизии, то не только лишите весь фронт активности, но и сделаете сомнительным даже успех оборонительных действий» ^{742 743}. Куропаткин особо подчеркивал: «Очень прошу в ваших соображениях не придавать превосходству в числе штыков преувеличенного значения» ^М7.

Позиция Куропаткина столь но соответствовала общему замыслу Ставки, что вызвала крайпоо раздражение Алексеева, который в довольно резкой форме ответил Куропаткину, что тот не понимает обстановки, смотрит на нее с точки зрения личных интересов. Охарактеризовав положение на Юго-Западном фронте, Алексеев подчеркнул насущную необходимость сосредоточения всех усилий именно на этом фронте, поскольку там решалась участь кампании. «Нужно забывать все частные интересы ради общего успеха, – сказал он. – Как же можно не принимать в расчет количество штыков? На чем же тогда базировать свои соображения? В данную минуту у вас 420 000 штыков против 192000. Ведь эти цифры что-нибудь говорят! Нельзя же мне не

руководствоваться ими и оставить Юго-Западный фронт погибать, утрачивать достигнутое ценою трудов, тяжких жертв только в предположении, весьма гадательном, о возможности сбора противником где-то четырех дивизий на вашем фронте, с которыми он может произвести прорыв» ^{744 745}. После таких слов начальника штаба верховного главнокомандующего Куропаткину ничего не оставалось, как согласиться с ними. Неохотно, но он вынужден был заявить, что исполнит приказание ^иэ.

Аналогичную позицию занял и Эверт. От него стали посту пать жалобы на трудности, которые возникали в связи с необходимостью переброски войск из состава его фронта на фронт Брусилова. Эти жалобы порой вызывали недовольство в Ставке, о чем можно судить, например, по следующей телеграмме ему Алексеева от 6 (19) июня: «Общая обстановка и положение Юго-Западного фронта не допускают, чтобы фронт этот до 20 июня был предоставлен своим силам; равно недопустимо отсутствие поддержки удару в районе Пинска, при успешном выполнении его в течение двух недель. Этим могут быть разрушены результаты, достигнутые ныне. Поэтому главный ваш удар должен последовать не позже 16 или 17 июня... Этого требуют общие интересы, и к ним должны быть приурочены расчеты и выполнение» ⁷⁴⁶°. Вынужденный подчиниться, Эверт отдал распоряжение готовить наступление. Противник хорошо знал об этом и сосредоточил на направлении запланированной русскими атаки крупные резервы. При таких условиях Барановичская операция Западного фронта не обещала успеха. 19 июня (2 июля) началась артиллерийская подготовка. На рассвете следующего дня ударная группа 4-й армии пошла в атаку, которая, как и следовало ожидать, окончилась неудачей.

3

Тем временем подготовка операции на Юго-Западном фронте завершилась. Еще 15 (28) июня телеграммой Клембовского командующие армиями были извещены, что Брусилов приказал общее наступление начать 21 июня (3 июля). Накануне этого срока последовала телеграмма главнокомандующего такого содержания: «Завтра, 21 июня, с рассветом армиям фронта атаковать противника согласно представленным и мной утвержденным планам» ⁷⁴⁷.

Наступление Юго-Западного фронта возобновилось в назначенный срок. Оно велось всеми армиями, кроме 11-й. Наиболее значительные события, как и раньше, произошли на правом крыле

– 3Q3 -

фронта. В результате трехдневных боев соединения 3-й и 8-й армий прорвали оборону противника и нанесли ему поражение. Австро-германские войска в беспорядке стали отступать. 24 июня (7 июля) Брусилов отдал директиву, которая предусматривала овладение Ковелем совместными усилиями войск 3-й и 8-й армий. Директива гласила:

«1. 3-й армии, неотступно преследуя разбитого противника, прочно утвердиться на Стоходе и для содействия 8-й армии в овладении Ковелем атаковать этот пункт с севера и востока. Обеспечить правый фланг своих наступающих частей заслоном в северном направлении...

2. Правому флангу и центру 8-й армии, по утверждении на Стоходе, овладеть Ковелем. На владимир-волынском направлении держаться оборонительно.

3. Прочим армиям – выполнять ранее указанные им задачи» ⁷⁴⁸.

Нопоо наступление русских крайне осложнило положение австрийских войск. Австро-германское командование находилось в большой тревоге. «... Это был, – писал Людендорф, – один из наисильнейших кризисов на Восточном фронте. Надежды на то, что австро-венгерские войска удержат неукрепленную линию Стохода, было мало. Протекали очень тревожные дни. Мы отдавали все, что могли, и знали, что если противник нас атакует, то нам неоткуда ждать помощи» ⁷⁴⁹. Однако попытка форсировать реку Стоход на плечах отступавшего противника успеха не имела. Австро-германцы сумели заблаговременно разрушить переправы и своими контратаками мешали русским переправиться па западный берег реки. Преодоление Стохода требовало подготовки атаки сильным артиллерийским огпем и сосредоточения свежих резервов.

26 июня (9 июля) последовала директива Ставки, которая ближайшей задачей правофланговых армий Юго-Западного фронта ставила форсирование Стохода и овладение Ковельским районом. Одновременно они должны были действовать в тыл пинской группировке неприятеля, чтобы принудить ее к отступлению. Русское верховное командование решило немедленно начать перевозку войск гвардии в район Луцка с целью образовать уступом за левым флангом 3-й армии новую армию для совместного с пей глубокого обхода германских войск в направлении па Брест, Кобрин, Пружапы. Западный фронт получил задачу удерживать находившиеся перед ним силы противника путем угрозы энергичной атаки или продолжения операции на барановичском направлении. Выбор способа рошепия этой задачи предоставлялся на усмотрение главнокомандующего фронтом. Ему же вменялось в обязанность с началом маневра на Брест, Кобрин, Пружапы усилить :ta счет других армии поиска гвардии и 3 ii армии, дабы придать решительность, силу и энергию намеченному удару. Северному фронту было приказано также перейти н наступление ^,54.

В начале июля войска гвардии вместе с 5-м кавалерийским, 1-м и 30-м армейским корпусами составили Особую армию под начальством генерала В. М. Безобразова. Она получила полосу для наступления между 3-й и 8-й армиями. Ее задача заключалась в том, чтобы атаковать Ковель с юга. С севера и востока атаку этого города должна была вести 3-я армия, которой одновременно ставилась задача наступать в тыл пинской группировке противника. На 8-ю армию возлагалось овладение Владимир-Во-лынским, на 11-го армию – наступление на Броды, Львов, на 7-ю и 9-ю армии – овладение рубежом Галич, Станислав.

Общее наступление Юго-Западного фронта возобновилось 15 (28) июля. Войскам 3 ir, Особой и 8-й армий удалось добиться лишь частичных успехов. Противник сосредоточил крупные резервы и оказывал русским ожесточенное сопротивление. К этому времени Брусилов окончательно потерял надежду на активные боевые действия Северного и Западного фронтов. Рассчитывать же одним своим фроптом достигнуть ощутимых стратегических результатов было бесполезно. «Поэтому, – писал он, – я продолжал бои на фронте уже не с прежней интенсивностью, стараясь возможно более сберегать людей, а лишь в той мере, которая оказывалась необходимой для сковывапия возможпо большего количества войск противника, косвенпо помогая этим нашим союзникам – итальянцам и французам» ^,55.

Боевые действия приняли затяжной характер на рубеже рекп Стоход. Некоторый успех имел место лишь в центре и на левом крыле, где былп освобождены города Броды, Галич, Станислав. Австро-венгерские войска оставили Буковину. К началу сентября фронт стабилизировался на линии река Стоход, Киселин, Злочев, Брезжаны, Галич, Станислав, Делатынь, Ворохта, Селетин. Операция русских войск под командованием А. А. Брусилова закончилась.

*

Наступательная операция Юго-Западного фронта летом 1916 г. имела большое военно-политическое значение. Она привела к поражению австро-венгерских войск в Галиции и Буковине. Противник потерял убитыми, ранеными и пленными до 1,5 млн. человек, 581 орудие, 1795 пулеметов, 448 бомбометов и минометов ^,56. Потери русских составили около 500 тыс. человек^{750 751 752 753}.

Чтобы ликвидировать прорыв, военное командование Центральных держав вынуждено было снять с Западного и итальянского фронтов 30,5 пехотных и 3,5 кавалерийских дивизий ⁷⁵⁴. Это облегчило положение французов под Верденом. Легко вздохнула и Италия, так как австрийские войска вынуждены были прекратить свои атаки в Трентино. «Россия пожертвовала собой ради своих союзников, – пишет английский военный историк, – и несправедливо забывать, что союзники являются за зто неоплатными должниками России» ^{755 756}. Итак, в 1916 г. русская армия вновь пришла на помощь союзным войскам, но уже в более грандиозном масштабе, развернув крупное наступление на юго-западном стратегическом направлении.

Важным последствием Брусиловского прорыва было и то, что он оказал решающее влияние на изменение позиции Румынии в войне. До того времени правящие круги этой страны проводили политику нейтралитета. Они колебались, выжидая наиболее подходящего момента, который позволил бы им выгоднее примкнуть к той или иной коалиции. Победы русского Юго-Западного фронта летом 1916 г. полошили конец этим колебаниям. 4 (17) августа между державами Антанты и Румынией были подписаны политическая и военная конвенции. 14 (27) августа Румыния объявила войну Австро-Венгрии. На следующий день ей объявили войну Германия и Турция, а 19 августа (1 сентября) —Болгария.

Ставка направила в помощь румынам 35 пехотных и 11 кавалерийских дивизий и удлинила боевой фронт своих армий на 500 км. Левее Юго-Западного фронта вплоть до побережья Черного моря было развернуто новое оперативное объединение – Румынский фронт, в состав которого вошли войска русских и румын. Главнокомандующим фронтом номинально считался румынский король Карл. Фактически руководство войсками было сосредоточено в руках его заместителя – русского генерала Д. Г. Щербачева.

Вступление Румынии в войну на стороне Антанты серьезно осложнило положение Центральных держав. Необходимо было создавать новый стратегический фронт борьбы. А это неизбежно влекло за собой ослабление и без того ограниченных сил на главных фронтах – Западном и Восточном. «Брусиловское наступление, – отмечали германские военные историки, – оказалось самым тяжелым потрясением, которое выпадало до того на долю австро-венгерского войска. Скованное почти на всем своем фронте русским наступлением, оно очутилось теперь лицом к лицу с новым противником – Румынией, который, казалось, был готов, наступая через Трансильванию и дальше в сердце Венгрии, нанести империи Габсбургов смертельный удар» ¹⁶°.

Наступление русского Юго-Западного фронта летом 1916 г. принадлежит к числу наиболее ярких и поучительных операций первой мировой войны. Ее огромного значения в истории военного искусства не отрицают и инострапные авторы. Они воздают должное полководческому таланту Брусилова. Высоко оцениваются и боевые качества русского солдата, который показал себя способным при крайней бедности в технических средствах борьбы прорвать па пескольких участках германо-австрийский фронт, отбросить противника на десятки километров. И это произошло в то время, когда на Западном фронте войска той и другой стороны, обильно снабженные многочисленной военной техникой, в ходе своих наступательных операций продвигались буквально метрами, так и не сумев решить проблемы прорыва. Связанный с именем русского полководца термин «Брусиловское наступление» («offensive de Broussilov», «the Brusilov offensive», «Brussilowan-griffe») прочпо вошел в научные труды и справочные издания.

Несмотря па свою незавершенность, наступательная операция Юго-Западного фронта летом 1916 г. представляет собой выдающееся достижение военного искусства. Она открыла новую форму прорыва укрепленного фронта, которая для того времени была одной из наилучших. Опыт операции широко использовался советской военной наукой при разработке теории прорыва укреплеп-ных полос ^,61. Брусиловские идеи нашли свое конкретное воплощение и дальнейшее развитие в крупнейших стратегических операциях Советских Вооруженных Сил периода второй мировой войны.

Кампания 1916 г. не оправдала в полной мере стратегических предположений, заложенных в едином плане союзного командования. Одновременного наступления не получилось. Союзники нарушили свои обязательства, принятые в Шантильи, и своевременно не поддержали наступление на русском фронте. Лишь в конце июня они начали операцию на р. Сомме. Как писал Эрих фон Фалькенгайн, «в Галиции опаснейший момент русского наступления был уже пережит, когда раздался первый выстрел на Сомме»^,62. Империалистические противоречия между странами Антанты серьезно препятствовали единству действий в военной области. Тем не менее общий итог кампании был в пользу союзников. Они вырвали стратегическую инициативу из рук австро-германского командования. Решающую роль в этом сыграли два события – Брусиловское наступление и операция на р. Сомме. ^{757 758}