Текст книги "Компромат"

Автор книги: Ирина Зарубина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

Понедельник. 8.27–11.25

Остаток субботы и все воскресенье, попутно проворачивая массу хозяйственных, медицинских и даже сиделкиных дел (Федор был как дитя), Клавдия ни на минуту не оставляла увлекательную умственную игру.

Итак, по меньшей мере одно предположение оказалось верным.

Клавдия тряслась на заднем сиденье троллейбуса и размышляла о том, насколько же все-таки бывает полезным в следовательском деле раскладывать, как в пасьянсе, факты.

Пасьянсом фактов Павел Иванович Дальский называл бесконечную перестановку имеющейся в распоряжении следователя информации в новые цепочки.

– В нашей профессии никогда не бывает полного нуля, – нравоучительно произносил он, вставляя папиросину в пожелтевший мундштук. – Преступник все равно что-нибудь да оставит. Это как буквы в слове… Если я вижу перед собой рассыпанную мозаичную абракадабру, это еще не означает, что из нее нельзя восстановить цельной картины. Вот, к примеру, – говорил Павел Иванович, рассыпая на столе под абажуром аккуратненькие квадратики с цветными буквами, – о чем вам может сказать вот такой набор?

Он выхватывал из пригоршни цепкими пальцами отдельные квадратики и клал перед Клавдией: E, Т, У, П, H, Р, Л и еще одно Е.

– Мало ли… – улыбалась Клавдия.

– Не ленитесь! Складывайте слово. И в конце концов выявите нужную комбинацию букв.

В течение добрых полутора часов Клавдия прилежно переставляла квадратики, а потом, смеясь, поднимала руки кверху:

– Сдаюсь!

– ПРЕ… ТУ… Л… H… Е, – быстро слагал Павел Иванович.

– Ну-с, а теперь? – вскидывал он на собеседницу лукавые глаза. – Вот видите, – говорил он, когда Клавдия угадывала слово «преступление», – все это на деле не так уж и сложно. Просто надо уметь анализировать. Преступник ведь тоже пытается запутать вас, вынуть из связанной цепи отдельные факты… и тогда стороннему глазу общая картина события кажется настоящей абракадаброй. Но вы-то – профессионал, и ваша задача – не дать задурить себе голову, из разрозненных кубиков сложить верный рисунок и вписать недостающие буквы. Так-то, дружочек!

И Дальский, откинувшись на фигурную спинку венского стула, с удовольствием затягивался папиросой.

Пожалуй, Павел Иванович был бы сегодня доволен своей ученицей.

Она все-таки ухватила конец веревочки, за которую стоило тянуть. Авось распутается.

Итак, неизвестный человек из толпы подсунул ей на демонстрации НЕЧТО в карман плаща. Как удачно получилось, что в этот самый момент Подколзин отвел объектив камеры в сторону Клавдии!

Неизвестного, судя по всему, кто-то преследовал. Надо понимать, что плащ Клавдии в этот момент просто оказался единственным местом, куда можно было спрятать важную вещь.

Странно, что сама Клавдия этого не почувствовала. Видимо, ее внимание полностью было поглощено развитием потасовки между оператором и демонстрантами.

Либо – этого тоже нельзя исключать – подброшенная незнакомцем вещь была настолько легка, что совершенно не оттянула карман.

Значит, это действительно мог быть какой-нибудь ключик.

С другой стороны, сама себе возразила Клавдия, с какой стати устраивать настоящую охоту из-за какого-то ключа, пусть даже и отворяющего важную дверцу.

Ведь с любого ключа можно сделать дубликат или взломать замок, наконец!

Следовательно, подброшенный в ее карман ключик – не простой, а… Какой именно, этого Клавдия сказать пока не могла.

– Золотой, – лезло в голову. – Главное, я на верном пути, – удовлетворенно говорила она себе, не замечая троллейбусной толчеи вокруг, – а там будь что будет!

– Здрасьте, Клавдия Васильевна, – это окликнула ее в вестибюле прокуратуры вездесущая Люся, – а вами, между прочим, опять шеф интересовался.

– Вот как? – отозвалась Дежкина.

– Да-да, чуть ли не справки наводил: и сколько вам лет, и какой у вас стаж, и какие дела вели, и справлялись ли… Просто весь послужной список выспросил.

– Зачем?

Люся дернула плечиком.

– Мне откуда знать? – Она тяжело вздохнула и, приблизив лицо к уху Клавдии, обиженно зашептала: – Сил моих никаких нету, так замучил. Позавчера дал отпечатать рукопись…

– Новый рассказ? – догадалась Дежкина.

– Если бы! Целый роман. Я вот все думаю: и откуда у человека время берется на всю эту ерунду? Если бы я была прокурором…

– То что? – спросила Клавдия, не дождавшись продолжения.

– Ох, – вздохнула Люся, – уж я знаю, что бы я сделала.

И, высоко подняв голову, она удалилась прочь.

– Привет, Венечка, – снисходительно кивнула она, проходя мимо фотографа.

Веня, с большой папкой под мышкой и вдохновенным выражением лица, спешил навстречу Дежкиной.

– Как здорово, что я вас нашел! – воскликнул он еще издали. – Три раза в кабинет тыкался – заперто. Я уж думал, разминемся…

– Да-да, – кивнула Клавдия, – мне тоже надо было с тобой повидаться. Скажи, пожалуйста, – осторожно поинтересовалась Клавдия, когда они поднимались по лестнице, – ты не заметил чего-нибудь странного в прошлый раз?

– Когда это?

– Ну… – Клавдия тянула с ответом, чтобы не давать фотографу более четких установок. Она надеялась, что при слове «странного» у него возникнут собственные ассоциации. Но Веня молчал, и Дежкиной не оставалось ничего другого, как уточнить: – Там, на демонстрации.

– Заметил. Все было странное. Это мягко говоря.

– Нет, ты не понял, – сказала Дежкина, отворяя дверь своего кабинета. – Я не про политические пристрастия…

– Я понимаю! – пылко возразил Веня. – Я про физиономии говорю. Ну и рожи! Давно я такие не видел. Как на подбор. Фактура из ряда вон – феллиниевские типажи!

– Чай будешь? – Дежкина не стала продолжать разговор.

От фотографа ничего не добьешься. Он глядел на митинговую круговерть со своей точки зрения. И кто упрекнет его в этом?

– Покрепче, – не стал отказываться от чая Веня, – а сахарок у вас найдется?

Клавдия развела руками.

– Чего нет – того нет. Мы с Чубаристовым решили на диету сесть. В нашем возрасте, знаешь ли, это полезно.

– Какие ваши годы! – фальшиво возмутился Веня.

Конечно, ему-то, с его двадцатью с небольшим, сорокалетние кажутся настоящими стариками, ровесниками уходящего века.

– Ладно-ладно, – усмехнулась Клавдия, – я ведь не Люся, своих лет не стесняюсь и скрывать не хочу. Ну, рассказывай, – перевела она разговор в новое русло, – чем порадуешь?

Веня вспыхнул от смущения. Это был верный знак того, что он хочет продемонстрировать новые фотоработы.

– Это еще не совсем готово, – объяснил он, торжественно открывая папку, – но я хотел вам показать… посоветоваться.

– Показывай. Только мне один звоночек по телефону сделать надо, я мигом.

Пока Веня благоговейно раскладывал на столе огромные снимки, Клавдия позвонила домой.

Длинные гудки, и никакого ответа.

По-видимому, Ленка до сих пор не вернулась из школы, Максим тоже учится, а Федор спит.

Дежкина поглядела на часы и вздохнула: н-да, придется подождать.

– Как ты думаешь, Веня, – спросила она, если сдаешь вещь в химчистку, кто-нибудь проверяет содержимое карманов?

– Нет ли там денег? – в свою очередь спросил он.

– Денег или каких-нибудь безделушек… мало ли чего.

– Понятия не имею. Вы же знаете наши химчистки. Им закон не писан. А что, – заинтересовался он, – сдали в чистку что-нибудь ценное?

– Плащ.

– Нет, я про то, что лежало в кармане.

– Похоже, да, – задумчиво проговорила Клавдия. – Сама-то я упустила из виду, но, может, дочь проверила… это она плащ относила.

– Не расстраивайтесь, – у Вени было явно хорошее настроение, – что-то теряешь, а что-то находишь.

Клавдия не стала ему возражать и повернулась к снимкам.

– Интересный ракурс, – оценила она.

Веня гордо выпятил грудь.

На фотографии была изображена огромная лужа с торчащими из воды сучковатыми палками; по поверхности шла легкая рябь.

– Это мы выезжали на место обнаружения утопленника, – пояснил Веня. – Пока его на носилки укладывали, я щелкнул пару снимков для себя. А вот это… узнаете?

Смешная шляпка с петушиным пером… маленькие глазки… что-то очень знакомое.

– Постой-постой, – сморщила лоб Клавдия, – я ее где-то видела, это точно.

– «Купите Ильича, не пожалеете!» – передразнил фотограф голос тетки в фиолетовой шляпке.

– Ах, да, конечно, – засмеялась Дежкина, – та самая пожилая мадам, которая пыталась мне всучить значок на демонстрации. Ловко ты ее…

Вене удалось поймать выражение лица, азартное и умоляющее одновременно. В этом портрете проступило нечто типическое, характерное уже не только для данного лица, а для целого социального слоя.

– Молодец, – одобрила Клавдия. – Эту фотографию ты смело можешь послать на какой-нибудь конкурс.

– Вы думаете? – с надеждой встрепенулся Веня.

– Убеждена. Слушай-ка, а это кто?

– Понятия не имею, – пожал плечами Веня. – Какой-то тип из толпы.

Фотография изображала группу людей, некую синусоиду состояний. Были тут парни, небрежно хлещущие пиво из бутылок, и женщины с устремленными вверх взглядами, и спорящие меж собою старики, и зевающий подросток, прислонившийся к древку поникшего транспаранта. И еще было на этом снимке некое движение из глубины кадра, которое создавалось за счет фигуры спешащего к первому плану мужчины и нескольких фигур за его спиной.

Эта компания и привлекла внимание Клавдии.

Было от чего! На фотографии Вени запечатлелся, во-первых, тот самый человек, который налетел на Дежкину в момент стычки старикана с оператором Подколзиным, а во-вторых, люди, которые его преследовали.

О том, что преследователи существовали, можно было догадаться по повадке кавказца, резко взглянувшего на ходу куда-то назад. Клавдия отчетливо видела выражение испуга на его лице на пленке Подколзина.

Она могла теперь поздравить себя с кое-какими выводами.

Фотография Вени не только подтверждала правильность догадки, но и давала возможность рассмотреть физиономии преследователей.

Лица были простые, ничем не примечательные, «русопятые», как сказал бы Чубаристов.

Их отделяло от толпы и объединяло общее выражение решимости и сосредоточенности в заострившихся чертах.

Дежкина поежилась.

– Нравится? – вновь зарделся фотограф, приняв реакцию Клавдии за восхищение его искусством.

Дежкина кивнула.

– Послушай, ты не мог бы презентовать мне эту фотографию? – спросила она.

– Что за вопрос!

– Спасибо. Это очень ценный подарок.

– Шутите! – расплылся в улыбке Веня.

– Ничуть, Веня. А ты случайно не вспомнишь, что делали в толпе вот эти четверо? – осторожно поинтересовалась она.

– Которые? – Фотограф скользнул взглядом по снимку и пожал плечами: – Да я их вообще не видел, можно сказать. Мало ли кто в кадр попадает.

– Да-да, конечно. Я вот их тоже не видела… а напрасно.

– Всем привет, огромный и пламенный! – Дверь распахнулась, и на пороге возник собственной персоной Чубаристов Виктор Сергеевич. – Все в делах, все в заботах, госпожа следователь. Все пьют чай, а почему без меня?

– Ох, и шумный же ты, Виктор, – поморщилась Клавдия.

– На том стоим. Здорово, художник света и тени! – Чубаристов протянул Вене свою руку-лопату. – Как настроение? Что нового наваял?

Не спрашивая разрешения, Чубаристов принялся ворошить снимки, прищелкивать языком и хмыкать.

Его внимание привлекла дамочка с зонтиком, кокетливо улыбавшаяся в объектив тоненькими накрашенными губками.

– Кто такая? Почему не знаю? – оживился он. – Познакомь, дружище!

– Ну вот всегда вы так, Виктор Сергеевич, – пуще прежнего раскраснелся Веня, не соображая, радоваться ему на столь бурную реакцию следователя или же обижаться. – Мы тут с Клавдией Васильевной посекретничать собрались, а вы…

– Какие еще могут быть секреты от друзей?! – возмутился Чубаристов, схватил Венину чашку с чаем, глотнул и рассердился: – Почему без сахара?

– Мы на диете, – сказала Клавдия.

– Чепуха! Лучшая диета, дорогие мои, это свежий воздух, положительные эмоции и обильный секс!

– Опять за свое, – возмутилась Клавдия. – Витя, не сбивай молодежь с пути истинного.

– Ладно, не буду, – смилостивился Чубаристов. – А ну-ка покажи, что за фотографию ты заныкала.

– Витя!

– Да ладно тебе, святоша, – усмехнулся Виктор, – а то наш друг Вениамин Батькович не слышал такого слова – «заныкать»! Показывай снимок, не жмись!

И он выхватил из рук Дежкиной изображение с четырьмя подозрительными типами.

– Ого, – брови Чубаристова поползли вверх, – Клавдия Васильевна заинтересовалась лицами кавказской национальности?

– Положим, здесь всего один кавказец, – возразила Дежкина, – остальные, по-моему, очень даже русские. Что касается интереса, то, чем иронизировать, лучше бы помог мне их отыскать.

– «Ищут пожарные, ищет милиция, ищут прохожие нашей столицы!» – продекламировал Чубаристов. – Какой тебе от них прок, красавица! Обрати-ка лучше свой взор на тех, кто подостойнее.

Клавдия устало вздохнула.

– Ну не могу, – пожаловалась она Вене, – добьет он меня сегодня, это точно. Витя, ты можешь быть хоть чуточку серьезнее?

– По субботам после бани, – немедленно откликнулся тот.

– Убью его сейчас, ей-богу! Уйди с глаз моих! – затопала она ногами.

– Виноват, кругом виноват, – Чубаристов по-шутовски наклонил голову, – не вели казнить, вели миловать. Ладно, – перешел он на серьезный тон, – так уж и быть, попробую тебе помочь. Пропущу-ка я эти физиономии через компьютер. Хотя они мне откровенно несимпатичны. Все четверо, заметь. Но ради такой женщины, как ты, госпожа следователь, я готов пойти на все.

Он прихлебнул чайку из Вениной чашки и добавил:

– Даже на то, чтобы пить такую гадость без единой крупинки сахара!

Клавдия вновь покачала головой и схватилась за телефонную трубку.

Домашний телефон и сейчас молчал.

– Кстати, я только что столкнулся с твоим воздыхателем, – сообщил Чубаристов. – Он обещался заглянуть на огонек, сказал, что есть важное дело.

Дежкина вспыхнула.

Веня стремительно сгреб в папку свои бесценные снимки и, наскоро попрощавшись, скрылся за дверью.

Клавдия проводила его долгим взглядом.

– Ну, – повернулась она к Виктору с не предвещающим ничего хорошего выражением лица, – и не стыдно тебе? Совсем с ума сошел на старости лет.

– Это кто на старости лет? – возмутился Чубаристов. – Это я – на старости лет?! Да я молод и полон сил! Да я любому двадцатилетнему пацану сто очков форы дам!

– Ты соображаешь, что несешь, или нет? – наступала Дежкина. – Какой еще воздыхатель? Тебе что, наплевать, что обо мне могут люди подумать? Веня, например?

– Честно говоря, да, – с невинным видом отвечал Чубаристов, – для меня важно, что я о тебе думаю. А я думаю, что… – Он мечтательно закатил глаза к потолку.

В этом положении и застал его Игорь Порогин.

Он удивленно переводил взгляд с Дежкиной на ее собеседника, будто пытался отгадать, что у них тут происходит.

– Входи-входи, дружище, – подбодрил его Чубаристов, – мы как раз о тебе вели речь…

– Обо мне? – удивился Игорь.

– О ком же еще? Я сказал Клавдии Васильевне, что мы столкнулись с тобой в коридоре и ты обещал заглянуть на огонек, а она почему-то рассердилась.

– Может, я некстати? – смутился парень.

– Не слушайте его, Игорек, – вступила в разговор Дежкина, – проходите, присаживайтесь. Чаем могу угостить, правда, без сахара.

– С удовольствием, – расплылся в улыбке Порогин. – У вас самый вкусный чай на свете.

Чубаристов усмехнулся уголками губ – так, чтобы видела Клавдия, но, не дай Бог, не заметил Игорь.

Ну-с, что я говорил, явствовало из этой ухмылки, воздыхатель он и есть воздыхатель.

– Как дела, Игорь? – интересовалась между тем Клавдия, заливая заварку крутым кипятком. – Что-то давно от тебя никаких новостей не слышно.

Порогин обхватил ладонями горячий стакан, точно пытался согреть замерзшие руки.

– «И вечный бой, покой нам только снится!» – процитировал он. – Заботы, круговерть, бумажная канитель… На днях вот оружейный склад обнаружили.

– Да ну? – поразилась Дежкина. – Это где же?

– Представьте себе, в самой обычной квартире. Долго выслеживали, откуда в столице столько огнестрельного оружия… Вышли на один занятный канал. – Игорь прихлебнул из стакана и даже крякнул от удовольствия – вкусно! – На Маяковке живет такой скромный парень, – продолжал он, – по фамилии Ганиев. А имечко у него и не выговоришь с первого раза. Имя у него Мамурджан, в честь дедушки. Дедушка в двадцатые годы был басмачом, рубал красных на Востоке. Видать, до сих пор дедушкина кровь в парнишке кипит, не дает покоя.

– Бандитствует отрок? – подал голос Чубаристов.

– А вот и нет! Трудится дворником в местном жэке или как оно там называется… Улицы метет. А когда на него вышли, он долго обижался: «На свою зарплату живу, на кровным трудом заработанные денежки. Вот этими мозолями заработанные!» Мозоли у него и вправду рабочие, это верно. А вот насчет зарплаты… приработок у парня имеется.

– Это какой же? – спросил Виктор.

– Зашли мы в его квартирку, – сообщил Порогин, – и ахнули. Оружейный склад. Там разве что бронебойных снарядов не было, да и то, если поискать, нашлись бы, наверное. Я впервые столько оружия в одном месте увидел, ей-богу!

– Ну и… – поторопил его Чубаристов, – парня за решетку, оружейный склад в плавильню, так, что ли?

Игорь тяжело вздохнул.

– В том-то и закавыка. Оружия на квартире видимо-невидимо, но оно все разобрано на части. Автоматы – отдельно ствол, отдельно затвор, отдельно цевье, приклад… И с пистолетами то же самое. И с остальным. А по закону, как вы знаете, разобранный пистолет пистолетом не считается. Кроме того, нигде нет его отпечатков. Вообще, говорит, первый раз вижу – друзья, видимо, оставили. Бред, конечно, но мы ничего не можем сделать ни с этим Ганиевым, ни с его военной базой. Хоть плачь.

– Плакать не надо, – сказал Чубаристов. – Не мужское это дело – слезы лить. Лучше шевели извилиной, как выкручиваться из такого положения.

– Я шевелю, – признался Игорь, – но что-то она шевелиться не желает. Я ведь за тем к вам и пришел, – повернулся он к внимательно слушающей Клавдии, – может, вы мне посоветуете, как быть в подобной ситуации.

Дежкина с сомнением покачала головой.

– Даже не знаю, что и сказать тебе, Игорек. Закон не обойдешь. Да и что будет, если еще и мы начнем его обходить. Пусть даже ради какой-то высокой цели. Мне кажется, надо ждать. Если он занимается торговлей оружием, этот твой внук басмача, то рано или поздно все равно себя выдаст.

– Ага, – ехидно откликнулся Чубаристов, – а пока что пусть наш друг раздает направо и налево автоматы, пушки, пулеметы! Железная у вас логика, Клавдия Васильевна.

– Это логика закона: не пойман – не вор.

– Красивые слова! Если вы находите в кармане у человека отмычку, нужны ли доказательства, что он взломщик? – наступал Виктор.

– А может, эту отмычку ему подбросили? – возразила Дежкина. – Может, человека подставили, а вы его засудите ни за что ни про что.

– Что-то мне не приходилось слышать, чтобы честным гражданам в карманы отмычки подпихивали, – отбивался Чубаристов.

– Ничего-то вы не понимаете, Виктор Сергеевич, – в сердцах отмахнулась от него Клавдия, переходя на официальное «вы» и имя-отчество, как всегда, когда она бывала серьезно уязвлена. – Все, делайте что хотите, но… без меня!

Она нервно схватила телефонную трубку и вновь принялась накручивать домашний номер.

Игорь растерянно переводил взгляд с одного спорщика на другого, не зная, как реагировать на эту стремительную и жаркую схватку.

На сей раз Клавдия не пыталась помочь ему выйти из затруднительного положения. Взрослый уже – сам выпутается.

Длинные, нескончаемые гудки наконец-то прервал короткий щелчок, и Дежкина услыхала голос дочери.

– Леночка? Слава Богу! – Она перевела дух. – Я уже волноваться начала: звоню-звоню, а никто не отвечает. Ты где была?

– В школе, естественно, – ответила дочь. Судя по тону, она вовсе не была расположена к долгому разговору.

– Хорошо… Я вот что спросить хотела: ты плащ из химчистки забрала?

На другом конце провода зависла пауза.

– Алло! – удивленная молчанием воскликнула Клавдия.

– Да, я слышу, – деревянным голосом отозвалась Лена.

– Я спрашиваю: плащ забрала из химчистки?

– Плащ?

– Ну да. Мой плащ, который я в прошлое воскресенье испачкала на демонстрации.

– Мам, слушай, ты давай возвращайся, дома и поговорим.

– Что-нибудь случилось? – обеспокоилась Клавдия.

– Все в порядке. Только не надо меня сейчас ни о чем спрашивать, ладно? Ты скоро вернешься? – последний вопрос был задан явно для отвода глаз.

– Постараюсь побыстрее, – упавшим голосом сказала Дежкина.

Домашние проблемы вновь заслонили все остальные.

Клавдия подумала: как же все-таки важно, чтобы дома человека ждали тепло и уют, чтобы было спокойно и хорошо, как надоела эта непрекращающаяся война и на работе, и в собственном семействе.

В том, что по возвращении ее ожидает сюрприз (не сказать чтобы приятный), она не сомневалась.

– Ну что – пока?.. – спросила дочь.

– Пока, – хмуро откликнулась мать.

Разговор был закончен.

– Вернемся к нашим баранам, – предложил Чубаристов, едва Клавдия опустила трубку на рычаг. Как видно, он не утратил свой воинственный пыл и вовсе не собирался сдаваться. – Если молодое поколение явилось к нам за советом и помощью, – он кивнул в сторону Порогина, – мы просто обязаны откликнуться на призыв.

– Как же ты меня сегодня замучил! – воскликнула Дежкина. – Хватит. Откликайся сам, если уж так хочется. А я пошла к шефу. У меня еще своих дел по горло.

Она направилась к двери, но на пороге обернулась, чтобы обратиться к Игорю:

– На твоем месте, Игорек, я бы его не слушала. У Виктора Сергеевича сегодня развеселое настроение, но боюсь, работе оно может только повредить. Счастливо!

Когда шаги Дежкиной стихли в коридоре, Чубаристов выразительно развел руками.

– Только безумный сможет понять женщину! Мне, во всяком случае, этого не дано.

– Спасибо за чай, – пробормотал Порогин, рассчитывая свернуть затянувшийся бесплодный разговор.

– Клавдию Васильевну надо было благодарить, а не меня, – возразил Виктор. – А что насчет совета…

– Да? – заинтересовался Игорь.

– Попробуй-ка ты обвести своего узбека вокруг пальца. Восток – дело тонкое, но ведь и мы тоже не стамеской деланные. Обдури его, спровоцируй на необдуманный шаг, – глаза Чубаристова превратились в узкие злые щелки, – иногда в нашем деле это очень даже полезно. Понимаешь, о чем это я?

– Кажется, да, – кивнул Порогин.

На лице его расплывалась довольная улыбка.

Надо думать, слова Чубаристова попали на благодатную почву…