355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ирина Зарубина » Компромат » Текст книги (страница 11)
Компромат
  • Текст добавлен: 22 мая 2017, 00:00

Текст книги "Компромат"


Автор книги: Ирина Зарубина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

– Да, кстати, – вдруг остановилась на пороге Клавдия. Она покидала помещение «Дружка» последней, и так получилось, что оказалась один на один со строптивой хозяйкой, – кстати, не в службу, а в дружбу: может, вы шепнете мне по секрету, что за «крыша» у вашей фирмы?

– Какая еще крыша? – буркнула хозяйка, растерявшись от доверительно-вкрадчивой интонации Дежкиной.

– Ну, мы же с вами взрослые люди. Чтобы получить помещение на этой площади, да еще держать его закрытым и ничего не бояться – для этого нужна серьезная защита. Кем, вы сказали, работает ваш муж?

– Ничего такого я вам не говорила, – отрезала Ираида Петровна, – и никакой «крыши» у меня нет. А если бы и была, – прибавила она, не сдержавшись, – то вам до нее бы в жизни не добраться.

Клавдия загадочно улыбнулась. Честно сказать, неприятная была улыбочка. Хозяйку даже передернуло.

Понедельник. 19.57–20.51

Клавдия успела заскочить в булочную перед самым ее закрытием. Купила черствого хлеба (продавщица назвала его «ночным») и приблизилась к маленькому круглому окошечку букмекерской конторы.

– Скажите, пожалуйста, а как сыграл «Сиэтл Суперсоникс»? – робко спросила она парня-клерка, который, видимо, уже собирался уходить и суматошно перекладывал на своем столике какие-то тетради.

– Там! – парень небрежно указал рукой на стену.

Дежкина обернулась и действительно обнаружила на стене длинные списки результатов сыгранных накануне футбольных, хоккейных и баскетбольных матчей. Она долго искала название «своей» команды и нашла ее в самом левом столбце, пятой снизу. «Суперсоникс» выиграл. Значит, та первая ставка была сделана правильно, и, если бы не грабители, вероломно отобравшие у нее счастливый купон, она получила бы сейчас целую тысячу.

Поднявшись по лестнице на свой этаж (лифт опять не работал), Клавдия пыталась при свете тусклой лампочки отыскать в необъятной сумке связку ключей. Спустя несколько минут поиски так и не увенчались успехом (не иначе как ключики покоились на самом дне), и Дежкина надавила бляшку электрического звонка. В ответ тишина. Она позвонила еще раз и прислушалась. Откуда-то из глубины квартиры доносилось: «Я на тебе никогда не женюсь. Я лучше съем возле загса свой паспорт!» Опять Ленка врубила «мофон», и все члены семьи оказались оглушенными.

«Укупник, – Клавдия без труда узнала голос певца. – Концерт по заявкам следователей городской прокуратуры. Станцевать, что ли?»

– Откгойте хто-нибудь! – шепеляво завопил Федор (видно, из своей комнатушки). – Васа мать приела, козлятуски!

Затем последовала небольшая пауза, после чего Федор от души выругался и его босые пятки зашлепали по коридорному паркету.

– Федя, лежи! – крикнула в замочную скважину Дежкина. – Что доктор тебе сказал?

– Так и помрес под дверями, а никто не откгоет… – Федор открыл дверь и без разведки повел наступление на жену, как бы в продолжение вчерашнего неоконченного монолога. – Это все твое воспитание! Нарозала дураков, воспитала их по-уродски и получаес теперь благодарность! Хоть обзвонись – им по фигу!

Он выглядел значительно лучше, нежели утром (опухоль на лице спала, кровоподтеки побледнели, заплывший глаз уже мог открываться и с укором поглядывать из-под нависшей брови). Но до полного выздоровления было еще далековато – правую ногу при ходьбе он волочил.

Клавдия почуяла, что ее муженек настроен по-боевому и явно нарывается на очередной скандал, вот только не может пока найти подходящего повода. И это обстоятельство больше всего раздражало Федора. А еще Клавдия уловила исходивший от благоверного неприятный запах спиртного. То-то болеутоляющие таблетки, оставленные ею утром на тумбочке в прихожей, остались нетронутыми.

– Отправляйся в постель, – приказала Клавдия.

– Сам разберусь! – рявкнул супруг. – Нагулялась? Как там нас хахаль позивает?

«Только не отвечать, – сцепила зубы Клавдия. – Только не поддаваться на провокации…»

– Молчис? Ну молци, молци, сказать-то тебе нецего… – опираясь на швабру, чрезвычайно удачно заменявшую костыль, Федор подпрыгивал на одной ноге. – От тебя опять пахнет музскими духами! Несет за километр!

– Температуру мерил? – Клавдия быстро сбросила сапоги, повесила на вешалку свое пальтишко и, не дожидаясь ответа, направилась в конец коридора к стенному шкафу.

Федор поковылял за ней, продолжая упрямо гнуть свое.

– У тебя на плеце седой волос! – шипел он. – Интересно было бы узнать, цей это волосок? Ты сто, с лысым загуляла?

– Макс давно пришел? – Дежкина распахнула створки шкафа, обвела быстрым взглядом скудный ассортимент семейного гардероба и ужаснулась. Плаща не было!

Она кинулась в комнату дочери, по дороге чуть не сбив с ног Федора.

– Ленка, я же тебя просила! Почему хотя бы один раз в жизни нельзя выполнить мою просьбу?

Дочь лежала на диване, задрав длинные ноги на стену, и пребывала, видимо, в состоянии блаженства. Появление матери явилось для нее полнейшей неожиданностью.

– Не надо, ма! – заканючила девчонка, когда Клавдия вырубила грохочущий магнитофон. – Весь кайф обломала!

– Почему ты не забрала из химчистки плащ? – уперев руки в бока, Дежкина склонилась над дочерью. Вид у нее был воинственный и не предвещал ничего хорошего.

– Че ты на меня орешь? – В последнее время Ленка взяла на вооружение безотказно действующий приемчик – как только на нее повышали голос (даже если она и в самом деле сильно провинилась), она сразу же переходила в стремительную контратаку. После этого «противник» обычно начинал теряться и постепенно умолкал. – Ты на мужа своего ори!

– Встань, хамка! – вскипела Клавдия. – Ишь, разлеглась!

– Хочу и лежу! – не осталась в долгу дочка.

– Бить тебя некому!

– Да я сама кого хочешь ударю!

«Остановись! – скомандовала себе Дежкина. – Нужно взять себя в руки и успокоиться. Неприятности на службе – это одно, а отношения внутри семьи – совсем другое. Не стоит их путать и смешивать…»

– Мир? – она протянула дочери вытянутый мизинец.

– Мир! – весело ответила Лена и коснулась пальца матери своим мизинцем. – Мирись, мирись, мирись и больше не дерись!

– А если будешь драться, я буду кусаться!.. – закончила детскую считалочку Дежкина, крепко прижимая к себе Ленку.

Победила дружба. Все-таки хорошо, когда родные люди не зацикливаются на обидах, а находят общий язык, сознавая, что во всем мире нет никого ближе, что все ссоры и связанные с ними переживания не стоят и выеденного яйца.

– Ты хоть ела что-нибудь?

– Да. Макс сосисок сварил.

– А отца кормили?

– Да пошел он! Весь вечер покоя не дает, нудила…

– Тих-тих-тих, – приголубила дочку Клавдия. – Вы уж не ссорьтесь тут без меня. А кто будет ругаться…

– Ты будешь кусаться.

– Нет, я вас всех в тюрьму посажу.

– Ну и шуточки у тебя ментовские, – укоризненно покачала головой Ленка. – Правильно говорят: с кем поведешься, от того и неберешься. Слава Богу, еще по фене не заговорила… Мамуль, обещай, что не набросишься на меня с кулаками. Я тебе сейчас кое-что покажу, но ты обещай.

В голосе Лены появилась какая-то медовая елейность, какие-то заискивающие интонации. Дежкина отметила это, но не придала большого значения.

– Обещаю.

– Поклянись, – потребовала Ленка. – А то я тебя знаю. Сначала пообещаешь, а потом…

– Клянусь, – Клавдия театрально приложила руку к груди.

– Закрой глаза, – заговорщицки подмигнула ей дочка. – Закрой, закрой.

Клавдия покорно выполнила эту просьбу, прикрыла веки и в следующее мгновение почувствовала, как ее потянуло в сон. Все-таки намоталась она за прошедший денек, врагу не пожелаешь…

– Можно открывать!

Ленка стояла перед ней, стройненькая, фигуристая и необычайно красивая (Дежкина вынуждена была признать, что ее кроха будет красивой женщиной. Неужели она не сбережет себя и в недалеком будущем сообщит: «Мама, я беременна»? Ведь у нынешней молодежи сплошной секс на уме… Нет, лучше об этом не задумываться). Клавдия с удовольствием смотрела на дочь.

– Ну как тебе? – Ленка вдруг по-детски начала жеманничать. – Полный улет, да?

– Спасайся кто может, – сказала Клавдия, разглядывая ее новую юбочку. – За что же я должна была тебя ругать, глупыха? Сколько же с меня причитается за эту обновку?

– Ты что? Неужели материальчик не узнаешь?

Дежкина присмотрелась к юбочке повнимательней, и у нее потемнело в глазах. Как же она могла не узнать материальчик, если проносила его на себе и в дождь, и в слякоть целых четыре года?

– Чертовка! – она бросилась к Ленке и обязательно поддала бы ей, если бы та вовремя не успела увернуться. – Что ж ты наделала?

– Ты же обещала! – Девчонка в испуге металась по комнате. – Ты же поклялась! Не прикасайся ко мне!

– Как ты посмела, бессовестная? – Клавдия не стала продолжать погоню. – Дурная голова рукам покоя не дает? Так?

– Что, жалко стало? – ерепенилась Лепка. – А то, что мне ходить не в чем, – об этом ты подумала? Будто мне больше делать нечего, кроме как старые тряпки перешивать. Тоже мне, Золушку себе нашла. Хорошо устроилась, мамаша!

– Миленькая, ты даже представить себе не можешь, что ты наделала! – заголосила Клавдия, чувствуя, как к ее горлу подступает горький ком. – Все пропало! Все!

– Что тут у вас происходит? – в комнату заглянул Федор.

– Дверь закрой! – рявкнули на него в один голос мать и дочка.

Удивительно, но Дежкин-старший не стал лезть на рожон, а тихонько ретировался.

– Ma, я, правда, не ожидала, что ты так расстроишься… – виновато потупилась Ленка. – Прости, ма… Хочешь, я у Макса денег возьму и завтра же тебе новый плащ куплю?

– Да разве дело в плаще?

– А в чем?

– В том, что лежало в кармане.

– А что лежало в кармане?

– Я не знаю! – Клавдии хотелось завыть волком от досады. – Но что-то должно было лежать, какой-то важный документ.

– Лично я заметила только кусочек шоколадной обертки, совсем не похожий на документ, а уж тем более важный.

– Кусочек обертки? – встрепенулась Дежкина. – В кармане лежал кусочек шоколадной обертки?

– Не-a, не в кармане, а за подкладкой. У тебя в кармане вот такущая дыра была.

– Где он?

– Выбросила…

– Куда?

– В окно…

Понедельник. 23.01–00.00

Уже второй час под окнами, выходившими во двор, при вялом свете уличного фонаря велись отчаянные поиски. Вернее, Ленка стояла поодаль и, сгорая от стыда (прохожие оборачивались в их сторону), наблюдала, как ее мать, пригнув голову к земле, ползает на коленях под кустами.

– Ма, сдалась тебе эта бумажка!.. – поеживаясь от холода, ныла девчонка. – Хватит, ма, пошли домой. Все равно ни черта не видно.

– Много ты понимаешь, – отозвалась Дежкина. – Ты иди, а я еще здесь чуток поищу. Иди-иди, спать пора.

– Да нет уж, буду группой поддержки. Только не понятно, зачем ради какой-то хрюкалоны все колени себе стирать?

– Следи за дикцией, – наставительно произнесла из кустов Клавдия. – У тебя во рту каша.

– Ничего не каша…

– Я, например, абсолютно ничего не расслышала. Хрю… что?

– Хрюкалона, – повторила Ленка.

– Это что? Новое неприличное словечко?

– Уж не знаю, приличное или неприличное, тебе видней.

– Мне?

– На бумажке было написано – «Хрюкалона». Я и запомнила, потому что это – маразм. У меня память хорошая на всякие маразмы.

Кусты зашевелились. Сначала над голыми ветками появилась голова Дежкиной, а вслед за головой и сама она. Все ее движения были замедленны, как в кино, когда бег лошадей красиво показывают. Она несколько раз безмолвно открыла и закрыла рот, прежде чем потрясенно произнесла:

– Ты прочитала написанный на бумажке текст, запомнила его и до сих пор молчала? Я как каторжанка ползаю тут на карачках, а ты смотришь на меня и молчишь?

– Ma, откуда мне было знать? – Лепка была потрясена не меньше матери. – Ты ж нормально не объяснила…

– Ну-ка повтори!

– Ты ж нормально не объяснила…

– Слово повтори, бестолочь!

– Хрюкалона.

– Точно? Ничего не напутала?

– Чтоб мне провалиться!

«Хрюкалона… Хрюкалона… – судорожно соображала Клавдия. – Что бы это могло быть? Город? Деревня? Поселок? Река? Гора? Озеро? Имя? Фамилия? И какое эта Хрюкалона имеет отношение ко всему тому, что начало происходить два дня назад?»

Вернувшись домой, Дежкина первым делом отыскала на книжной полке энциклопедический словарь и раскрыла его на букве «X».

Хрусталь, Хруцкий, Хрущаки, Хрущев, Хрущи, Хрущов, Хрюкин… Дальше следовало – «Хряк». О Хрюкалоне никаких упоминаний не было.

«Завтра же сбегаю в библиотеку, в справочниках покопаюсь, вот только читательский билет нужно отыскать», – решила Клавдия, но тут же вспомнила, что до сих пор еще не вернула сборник стихов Маршака, взятый ею несколько лет назад, когда Ленка ходила в четвертый класс. Теперь книжку вряд ли дадут.

А в это время Федор сидел на кухне и умиленно наблюдал за тем, как его сын колдует над компьютером. Максима немного стесняло присутствие отца, но внешне это никак не выражалось. Не прогонять же его, в самом деле. Пусть торчит, лишь бы не мешал.

– В наше время таких штуковин не было, – Федор украдкой оглянулся на дверь и мгновенно опрокинул в себя очередную рюмашку.

Как ни странно, от выпитого шепелявость Федора куда-то пропала.

– Не было… – не отрывая взгляда от мерцающего монитора и увлеченно перебирая пальцами по клавиатуре, согласился с отцом Макс.

– Мы все больше голубей гоняли по крышам да в подкидного с дворовыми ребятами до одури, – у Дежкина-старшего обычно увлажнялись глаза, когда он начинал вспоминать босоногое детство. – Прибегали после школы и сразу на чердак, в подкидного. Нет, не на деньги. На щелбаны. Вот так, зажимаешь в руке колоду и по кончику носа р-р-раз, р-р-раз! Знаешь, как больно?

– Знаю-знаю, – автоматически отвечал Максим, вынужденный выслушивать эту историю в тысячный раз.

– Родители, конечно, ругались, но разве нас, пацанов, загонишь домой. – Федор опять потянулся к спиртному, но сын опередил его, отодвинув бутылку на другой, недосягаемый для отца угол стола. – Это теперь молодежь закрывается в своих каморках, совсем воздухом не дышит. Вот тебе, родной, почему бы в футбол со сверстниками не погонять, а? Гляди какой момон себе отрастил! Стыдись!

– Стыжусь…

– А что толку, что стыдишься? Жиру от этого не убавится и мускулов не прибавится. Я в твоем возрасте шестнадцатикилограммовую гирю пятьдесят раз отжать мог. А ты можешь?

– Могу, могу…

– А давай докажи прям щас! – оживился папашка. – Вон она, гиря-то, на балконе пылится!

– Батя, отстань, а? – Макс хмуро взглянул на Дежкина-старшего. – Тебе поговорить не с кем, а я зашиваюсь…

– Зашивается он, – обиженно прогундосил Федор. – При желании и обезьяну можно научить на кнопки нажимать. Ты только скажи, какая от этого польза? Объясни папке, а то он отсталый, не понимает.

– Польза? – Макс поднял на Федора воспаленные глаза. – Я деньги в дом приношу, вот какая польза.

– Ну да, ну да… – вынужден был согласиться с ним отец. – Но деньги – это результат. А в чем заключается сам процесс? Вот что ты сейчас делаешь?

Максим понял, что ему будет не так-то просто отделаться от папаши. Тот явно был расположен к долгой душевной беседе. Бороться с этим можно было только одним способом – наглядно показать Федору всю его несостоятельность в области компьютерных технологий, после чего его дилетантский интерес исчезнет сам собой. Если бы только парень знал, как сильно он ошибался.

– Процесс заключается в том, чтобы разработать новую вирусную программу, от которой не сможет избавиться ни один диск-доктор.

– Че? – с глуповатой улыбкой спросил Федор. – Какой доктор?

– Диск-доктор – это тоже программа, но иного свойства. Она должна проверять винчестер на наличие в нем зараженных директорий и, если таковые имеются, лечить их или уничтожать.

– Эка! – крякнул Дежкин-старший. – Надо же, что только эти япошки не придумают! – И вдруг лицо его сделалось сумрачным. – Погоди-погоди… Не понял…

– И не поймешь, нечего стараться, – строго сказал Макс.

– Погоди-погоди… – Брови Федора сошлись на переносице забавным клинышком. – Ты сейчас делаешь вирусную программу?

– Совершенно верно.

– Чтобы потом ее уничтожил доктор?

– Наоборот. Чтобы НЕ уничтожил.

– Значит, если в компьютер попадает вирус – это хорошо?

– Для меня хорошо…

– А для компьютера?

– Смотря какой вирус. Если он проникает в оперативную память, то весь системный блок можно выкидывать на помойку.

– Зачем выкидывать?

– Для того, чтобы купить новый.

– Погоди-погоди… Предположим, ты написал свою вирусную программу и что потом?

– Потом я вгоняю ее в компьютер.

– И компьютер ломается?

– Скажем, выходит из строя.

– Чертовщина какая-то… – задумчиво почесал затылок Федор. – Какой дурак позволит тебе ломать его компьютер?

– А дурак ни о чем не подозревает. Он думает, что я провожу профилактику.

Какое-то время Дежкин-старший молчал, раздувая ноздри. Затем поднял на сына тяжелый взгляд и угрожающе пробасил:

– Я все понял! Все! Сначала ты запускаешь вирус в компьютер, а потом говоришь его хозяину: «Так, мол, и так, нужно менять детали, полетел подшипник, придется раскошелиться!»

– Подшипник – совсем из другой области, – Максим был поражен отцовской проницательностью. – Но сама идея верна.

– Подонок! Ты пользуешься доверчивостью людей и мерзким, бессовестным обманом выкачиваешь из их карманов деньги!

– Допустим, – насупился Макс. – Что из этого?

– А то, что так жить нельзя! – заревел Федор. – Немедленно прекрати этим заниматься! Я приказываю тебе!

– Как-нибудь сам разберусь, – ощерился парень. – Занимайся своими делами, а в мои не лезь!

– Зло никогда не остается безнаказанным! – Дежкин-старший потрясал в воздухе кулаком. – Вспомни своих тараканов! Вспомни, как тебя отлупили! Все жильцы дома сговорились, подкараулили тебя и отлупили. Опять нарваться захотел? И ведь нарвешься! Обязательно нарвешься, ребрышки тебе пересчитают!

– Тебе, я гляжу, уже пересчитали, – ехидно ухмыльнулся Макс.

Задетый за самое больное, Федор не смог стерпеть этой издевательской насмешки. Он распрямился во весь рост и, схватив швабру-костыль, уже было занес ее над головой, как в кухню ворвалась Клавдия. Если бы не она, ее благоверный обязательно свершил бы отцовский самосуд, покарал бы своего отпрыска.

В семье Дежкиных опять воцарился зыбкий покой. Ленка плескалась в ванне, Макс продолжал возиться с компьютером, а Федор, почитав газеты, наконец-то вырубился, и теперь его клокочущий храп был слышен даже на улице.

Клавдию сморило мгновенно, едва она села в кресло-качалку перед телевизором, намереваясь взглянуть на «Эротические шоу мира». Трель телефонного звонка разбудила ее, когда на экране уже мелькали полосы, а из динамика доносилось шипение. Настенные часы показывали начало третьего.

– Клавдия Васильевна, умоляю, простите! – на другом конце провода был Подколзин. – Разбудил, да?

– Я еще не ложилась, – Дежкина попыталась придать своему голосу свежесть.

– Клавдия Васильевна, нам нужно срочно встретиться.

– Что произошло?

– Это не телефонный разговор. Жду вас завтра в десять ноль-ноль у главного входа в телецентр.

– Хорошо, – в душе Клавдии начало зарождаться нехорошее предчувствие. – Приду.

– Это очень важно, – повторил Михаил. – Прошу вас, не опаздывайте. Ровно в десять ноль-ноль.

И в трубке зазвучали короткие гудки.

ДЕНЬ ПЯТЫЙ

Вторник. 9.43–10.25

Клавдия явилась на встречу с Подколзиным минут за десять до оговоренного срока – на троллейбусной остановке было столпотворение, и пришлось добираться от «Алексеевской» на маршрутке. Дороговато, зато быстро.

Она стояла посреди огромного холла и с нескрываемым любопытством разглядывала эстрадных знаменитостей. В этот ранний час их скопилось у проходной большое количество. Наверное, пришли на съемку какого-нибудь концерта или молодежной передачи. Странно, но в обыденной обстановке, без грима, без париков, без идиотских лохмотьев (которые почему-то принято называть костюмом) «звезды» не представляли собой ничего особенного. Люди как люди. Только усталые немножко, а некоторые уже с утра пьяненькие.

– Простите, вы Клавдия Васильевна? – Дежкину тронул за плечо парень в застиранном джинсовом комбинезоне и в бейсбольной кепке, козырек которой был перевернут на затылок. – Мишу неожиданно начальство вызвало, и он попросил, чтобы я вас встретил.

– А когда он освободится? – насторожилась Дежкина.

– Чего не знаю, того не знаю.

– А вы его друг?

– Скорее, товарищ по работе. Работаем вместе.

Клавдию вдруг кольнуло в сердце. С первого взгляда не понравился ей этот паренек, что-то смущало в его облике. Быть может, быстро бегающие карие глазки-пуговки? Или небрежная щетина на его впалых щеках? (Дежкиной всегда казалось, что на телевидении должны работать опрятные, следящие за своим внешним видом люди.) А еще ей вдруг показался знакомым его голос с едва заметной шепелявостью…

– Можно спуститься в бар, там сегодня пирожные вкусные, – предложил парень, когда они благополучно миновали пропускной пункт. – А можно по магазинчикам прошвырнуться, если желаете. Например, на втором этаже открылся недорогой супермаркет. Там и продукты, и шмотки на любой вкус.

Точно. Дежкина уже где-то слышала этот голос. Совсем недавно, буквально несколько дней назад. Но где? Где? Уж не в сером ли «Жигуленке», когда ей на голову набросили мешок? У сидевшего слева от нее налетчика был точно такой же голос…

– Вы случайно не знаете, как сыграл «Сиэтл Суперсоникс»? – наивно спросила Клавдия.

– Простите, кто сыграл? – то ли не понял, то ли не расслышал парень. Или якобы не расслышал.

– Это я так… Неважно… – От нарастающего страха и подозрений у Дежкиной начали подкашиваться ноги. У нее всегда так бывало в критических ситуациях – внешне испуг никак не выражается, а ноги перестают слушаться, будто к земле прирастают. – Где здесь туалет?

– Этого добра хватает, – улыбнулся парень, обнажив кривые желтые зубы. – Давайте я вас провожу.

Они поднялись по лестнице на второй этаж, повернули за угол и, очутившись в мрачном коридоре, двинулись вдоль нескончаемого ряда пронумерованных дверей.

«Куда он меня ведет? – лихорадочно соображала Клавдия. – Как назло, ни одной души… Не у кого даже помощи попросить… Что они сделали с Михаилом? Убили? А если закричать во все горло? Интересно, кто-нибудь услышит?»

– Прошу вас, – «сослуживец» Подколзина остановился у двери с табличкой, на которой была изображена треугольная тетенька. – Я вас здесь подожду, если не возражаете.

И опять он улыбнулся, и улыбка эта была какая-то натянутая, неестественная, лживая. Последнее, что успела заметить Дежкина перед тем, как захлопнуть за собой дверь, – парень сунул руку в карман своего комбинезона, после чего раздался тихий щелчок, похожий на звук, издаваемый выкидным ножом.

Туалетная комната была пуста. Клавдия приблизилась к раковине, невольно взглянула на себя в большое настенное зеркало и, пустив холодную воду, ополоснула лицо. Учащенное дыхание чуть-чуть успокоилось, сердце стихло.

Потом она распахнула вертикальную форточку окна и глянула вниз. Прямо под ней, на расстоянии полуметра, раскинулся гигантский козырек, покрывавший главный вход в телецентр. Клавдия подобрала полы юбки и, зажав в зубах свою сумку, перешагнула через подоконник. Теперь нужно было немного пройти по козырьку и попытаться проникнуть в любое другое открытое окно. Что она и сделала.

Судя по тому, что кабинет был уставлен дорогущей кожаной мебелью, его хозяин наверняка занимал какую-нибудь начальственную должность. За Т-образным столом сидели люди в цивильных костюмах и чинно, не повышая голосов, вели обсуждение какого-то проекта, готовящегося в производство. Не иначе как здесь проходило важное совещание. В воздухе стоял терпкий аромат английских сигарет и мужских одеколонов.

– Проштите за бешпокойство, – придерживаясь рукой за фрамугу, Дежкина спустилась на пол и, обогнув стол, направилась к выходу. При этом большая хозяйственная сумка продолжала раскачиваться в ее сомкнутых зубах, сильно мешая правильному произношению слов.

Обсуждение разом смолкло, и в установившейся тишине только моргали десятки глаз. Кто-то из присутствующих выронил изо рта сигарету, и она покатилась по столу.

– Еще раз простите… – Клавдия все-таки догадалась взять сумку в руку. Теперь она пятилась к двери, кланяясь по сторонам. – Сидите спокойно, я ухожу, ухожу…

– Кто эта баба? – спустя несколько мгновений громогласно спросил сидевший во главе стола мужчина, но Дежкина его уже не слышала.

Осторожно выглянув в коридор, она вынуждена была удостовериться в том, что «джинсовый» парень все еще караулил ее у дамской комнаты. К счастью, он стоял к ней спиной. Теперь ей нужно было срочно поменять место дислокации, не теряя времени искать путь к спасению. Не дожидаясь, пока парень оглянется, Дежкина быстро юркнула в большую железную дверь и, к своему удивлению, оказалась в студии, где происходило нечто бестолковое и веселое одновременно. То все как безумные хохотали, то вдруг начинали ссориться, невзирая на множество зрителей.

Это снималась какая-то развлекательная игра. Кажется, Дежкина видела ее как-то по «ящику». Во всяком случае, размахивающий руками ведущий показался ей знакомым.

Точного названия игры Клавдия не вспомнила (что-то вроде «Назови мотивчик» или «Угадай куплетик»), а вот ее условия припомнить смогла – нужно было нажать на красную кнопку и назвать несколько слов из песни. И кажется, за победу игрокам полагался большой денежный приз.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю