Текст книги "Компромат"

Автор книги: Ирина Зарубина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Субъект то и дело оборачивался и улыбался Лене хитренькой улыбочкой, обнажая неровный ряд мелких потемневших зубов.

Поэтому, вероятно, он и прозевал появление у подножия эскалатора высокого тучного милиционера с сердитым морщинистым лицом.

– Ну-ка, Вася, – поманил его пальцем милиционер, – подойди сюда.

– Вы мне? – фальшиво удивился провожатый.

– Тебе, тебе, – подтвердил офицер милиции не предвещающим ничего хорошего тоном. – И подружку свою прихвати, не забудь.

– Я его не знаю, – попыталась возразить Лена, но милиционер кивнул: мол, все вы так говорите – и жестом приказал: следуйте за мной. – Мы случайно познакомились, – бормотала Лена, пока милиционер вел их к неприметной дверце в глубине зала. – Я его вообще первый раз вижу!..

Это было совсем некстати. События принимали какой-то идиотский оборот – пошла на свидание, а попала в милицию. Ленка умоляюще поглядывала на тяжелый, бритый затылок стража порядка. Милиционер возвышался над толпой будто утес.

Затылок его не реагировал на Ленкины взгляды.

«Ничего, – приободрила себя Ленка, – в милиции разберутся. В крайнем случае, позвоню маме…»

В конце концов они оказались в небольшой комнате с плакатами по стенам, живописующими опасность ядерной угрозы. Там были и советы, как спасаться при ядерном ударе.

Милиционер указал Лене на стул в дальнем углу, а субъекту приказал войти в другую, смежную комнату.

– Гражданин начальник, – заискивающе твердил Ленкин провожатый, – вы нас с кем-то перепутали. Мы законопослушные граждане, никого не обижаем, честное слово.

– Иди-иди, – с ухмылкой произнес милиционер и довольно-таки невежливо подтолкнул задержанного в нужном направлении.

Субъект обреченно вздохнул и исчез за дверью в сопровождении грозного конвоира.

Лена осталась одна.

Она растерянно оглядывалась по сторонам и ощущала себя крохотной мышкой, ненароком очутившейся в стеклянной банке. Воля – вот она, рядом, за стеклом, – а не сбежишь.

«Нет, маме звонить не стоит – шум подымет такой!»

Напротив висела картинка, на которой двое – темноволосый юноша и хорошенькая русая девушка – в обнимку бежали от вспучивающегося на горизонте атомного взрыва.

«Боже мой, – с тоской подумала Лена, – а ведь Вовка Пучков наверняка уже ждет меня на прежнем месте и не может взять в толк, куда я подевалась».

Вместо того чтобы потягивать коктейль в полутьме уютного бара, изображая из себя светскую львицу, она сидит где-то под землей на фоне инструкций по гражданской обороне.

Глупо.

Внезапно дверь – не та, за которой скрылись милиционер и Ленкин спутник, а входная – распахнулась, и на пороге возникла полная тетка с метлой в руках, в оранжевой жилетке.

Она удивленно воззрилась на Лену и выпалила:

– Батюшки, а ты кто такая будешь?

– Я – Лена Дежкина, – растерявшись, отвечала девочка.

– Что ты здесь делаешь, Лена Дежкина?

– Меня сюда привели… милиционер.

– Зачем?

– Не знаю.

Тетка поглядела на затворенную дверь и громким шепотом произнесла:

– Беги-ка ты отсюда, девонька. Делать тебе тут нечего. Беги от беды подальше…

– То есть как – беги? – удивилась Лена. – А разве можно?

– Все можно, если осторожно. Идем, я тебя выведу… А то сейчас начнут тебя пытать, протоколы составлять, родителей вызывать…

Напуганная нарисованной теткой перспективой (вызов родителей, пожалуй, пострашнее ядерной войны будет), Лена поднялась со стула и на цыпочках двинулась к выходу.

В этот момент ручка закрытой двери повернулась и дверь стала отворяться.

Лена испугалась.

Тогда тетка без лишних слов схватила ее за рукав и вытолкнула наружу.

Держа перед собой метлу, тетка неслась по платформе метро, расталкивая пассажиров и волоча за собой Лену.

Обернувшись, Лена заметила, что суровый милиционер быстрым шагом движется за ними следом, но не видит их, а только пытается высмотреть в толпе.

Тетка тоже увидела преследователя.

– Дело капут, – оценила она ситуацию и, прикрыв собой девочку, стала толкать ее к эскалатору.

До спасительной лестницы оставались каких-нибудь десять метров, когда словно из-под земли вынырнул еще один страж порядка.

Его форменная фуражка вспыхнула багровым околышем, будто сигнал опасности.

– Наплодились тут, – процедила сквозь зубы тетка, давая задний ход. – Ну, что будем делать?

– Не знаю, – пробормотала Лена, явственно ощущая, как у нее леденеют кисти рук. Все это было похоже на дикий сон, но только не такой красивый, как утром.

Она обернулась – и встретилась взглядом с суровым милиционером. Он прищурился и решительно направился к ней сквозь людской поток.

– Ой, мамочки! – прошептала Лена. К глазам сами собой подступили слезы. Вот-вот – и она расплачется.

– Давай сюда! – тетка толкнула ее в боковой проход.

Не осознавая, что делает, Лена повиновалась.

Она услышала за спиной резкий милицейский свисток, и он словно пришпорил ее.

Тетка неслась по узкой дорожке, отгороженной от темного пустого пространства ветхой решеткой. Под ногами гулко грохотало – пол, как видимо, был сложен из металлических ребристых плит, подвешенных на неизвестно какой высоте.

Внезапно темноту прорезал резкий сноп света, вокруг все затряслось, и – Лена не сразу поняла, что происходит, и едва не задохнулась от ужаса – мимо, обдав волной холодного воздуха, пронесся, лязгая металлом, на полном ходу поезд метро.

Лена ухватилась за решетку и остановилась как вкопанная. Пусть – милиция, протоколы, допросы, пусть – разбирательство с родителями… Только не этот страх.

Она слышала приближающийся шум погони, голоса переговаривавшихся меж собой милиционеров.

– Сюда, – крикнула тетка и вновь рукой направила Лену в какое-то ответвление от прохода, низкое и тесное, будто звериный лаз.

Делать было нечего, – Лена покорно побрела в кромешную темноту.

Внезапно она услыхала, что звук собственных шагов изменился.

Она не успела понять, что к чему, когда за спиной у нее вдруг с шумом захлопнулись двери. Вспыхнул свет. И Лена обнаружила, что стоит в одиночестве в вагоне метро, причем вагон этот, набирая скорость и стуча на стыках рельсов, мчится в неизвестном направлении.

Сквозь заднее стекло был виден убегающий вдаль тоннель, редкие мелькающие фонари, казалось, находились внутри гигантского червя.

Лена обреченно опустилась на сиденье и, положив руки на колени, стала ждать.

Голова гудела.

Ей почему-то вспомнилось, что она обещала купить хлеб к обеду, наверное, мама рассердится. А еще она вспомнила красивые глаза Вовки Пучкова: должно быть, он тоже разозлится, хотя она ни в чем не виновата. Наверное, станет искать, пойдет к Лариске Шевелевой, а та – паразитка – начнет с ним заигрывать с места в карьер…

Вот всегда так: если назначит свидание стоящий пацан, обязательно что-нибудь плохое да произойдет, и никакого тебе свидания…

На какое-то время она забыла о том, что в результате странных случайностей оказалась в весьма непонятной и, быть может, опасной ситуации.

Ведь прекрасной девственнице Мишель тоже угрожала изнасилованием банда пахнущих потом и кислым пивом подонков, но, во-первых, девственница успела кастрировать их спрятанным в волосах электроножом, а, во-вторых, на помощь подоспел Сирилл, и они тут же занялись любовью.

Так как электроножа у Лены не было, оставалось уповать на помощь Вовки Пучкова.

В конце концов, это было бы очень романтично, если бы Вовка ее спас – девчонки из класса позеленели бы от зависти.

Придя к такому выводу, Лена приободрилась и стала ждать, чем закончится подземное путешествие.

Вагон, между тем, несся все дальше и дальше и, казалось, вовсе не собирался делать остановку. Очень странно – обычно перегоны между станциями метро бывают куда короче.

Тусклые огни, освещавшие тоннель, уносились вдаль, дорога изгибалась, уходила ниже, а затем словно бы подымалась в гору – это видно было через заднее стекло вагона.

Наконец Лена услыхала, что перестук колес становится реже.

Вагон останавливался.

За окном блеснул свет и открылся небольшой перрон – совершенно пустой и абсолютно не похожий на те, какие привыкла видеть Лена в вестибюлях метро.

Пол был устлан цветной плиткой, под потолком горели лампы дневного света, забранные в решетчатые колпаки, а в дальнем углу стоял в кадке старый разлапистый фикус.

Двери вагона отворились, и Лене не осталось ничего другого, как выйти на платформу.

Она вздрогнула, когда вагон тронулся и исчез в темном тоннеле, помаячив на прощанье красным огоньком.

Она стояла в одиночестве на пустой платформе и растерянно оглядывалась по сторонам.

Эта станция метро была ей совсем незнакома.

Пожалуй, долго придется Вовке Пучкову искать свою прекрасную девственницу, с искренним вздохом подумала Лена.

– Иди за мной! – вдруг услыхала она скрипучий голос и вскрикнула от неожиданности.

За спиной у нее стояло странное морщинистое существо с носом-кнопкой, короткими ручками и массивными, непропорционально крупными плечами.

Это была карлица – эдакий ребенок с лицом старушки.

– Здрасьте, – пробормотала Лена, которую с детства учили здороваться со старшими.

Карлица хмыкнула и на толстеньких ножках засеменила в глубь помещения. Лена поплелась за нею.

Они свернули в какой-то полутемный коридор, затем спустились по лесенке с сырыми ступенями вниз и пошли вдоль глухой стены с редкими, плотно прикрытыми дверьми.

– Где это мы? – как бы из простого любопытства поинтересовалась Лена.

– Где-где! На трубе! – ворчливо отозвалась карлица, и Лена сочла за благо не продолжать разговор.

Они двигались долго, плутали в переплетениях коридоров и в ведущих в никуда лестницах. Лене чудилось, что они заблудились и уже никогда отсюда не выберутся.

В тот момент, когда она собиралась вновь нарушить молчание и спросить, сколько им еще блуждать в подземном лабиринте, за ее спиной с лязгом распахнулась дверь и чьи-то сильные руки впихнули ее в темное и сырое помещение.

– Эй! – только и успела возмущенно крикнуть девочка, как дверь захлопнулась.

Много ли, мало ли прошло времени, Лена не знала.

Она сидела на каком-то топчане в кромешной темноте и для поддержания духа напевала под нос песенку про шляпу, которая упала на пол.

Внезапно она услыхала приближающиеся шаги, загремели засовы и узкая полоса света упала из коридора на пол ее темницы.

– Подойди к двери, – распорядился низкий мужской голос. – Встань у порога.

Жмурясь от света, Лена приблизилась к выходу.

– Будь паинькой, – произнес голос, – и не делай глупостей, тебе же будет хуже. И остальным тоже.

Она увидала протянутую ей телефонную трубку.

– Говори.

– А что говорить? – спросила девочка, приблизив ухо к трубке, и в этот момент услыхала короткое слово «алло». Она узнала бы это «алло» из тысячи, а может, и миллиона других таких же.

– Мама! – отчаянно закричала она, позабыв про всю свою напускную взрослость, про желание быть похожей на красивую Мишель и мечтая только об одном, как ей поскорее очутиться в материнских теплых объятиях.

– Доченька, с тобой все в порядке? – прозвучал далекий голос, в котором слышалась тревога.

– Да, мамочка… – заплакала Лена.

– Не беспокойся, скоро мы будем вместе…

– Мамочка, забери меня отсюда! – крикнула дочь.

– Хорошо, Леночка. Послушай меня…

Лена уловила знакомую интонацию в голосе матери и приготовилась. Она знала, что сейчас услышит нечто очень важное.

– Да? – по-взрослому спросила она.

– Главное, не волнуйся и ничего никому не говори… – раздельно произнес мамин голос на другом конце провода. – Молчи, веди себя, как тебе велят, и все будет в порядке. За мой распоротый плащ я больше не сержусь и не хрюкаю… слышишь, я не хрюкаю. Ты меня поняла?

Лена нахмурилась.

Ей на что-то намекали – но на что?

Бывало ли раньше, чтобы мама просто так, за здорово живешь сообщала, что она не хрюкает? Ничего себе дела…

И тут Лену осенило.

Распоротый плащ… хрюканье… – ХРЮКАЛОНА!

Конечно, мама пытается сказать ей, что она должна молчать и ни при каких обстоятельствах не произносить это идиотское слово.

Вот тебе и ХРЮКАЛОНА, если из-за этого слова людей средь бела дня запирают в подземелье.

– Ты меня поняла?.. – переспросила мать на другом конце провода.

– Да, мамочка.

Лена услышала облегченный вздох.

– Ну и слава Богу! Будь умницей, а мы сделаем все, что надо. Ты больше ничего не хочешь мне сказать?

Лена напряглась. Она чувствовала, что мама пытается каким-то образом разузнать, где она находится и как ее искать. Однако девочка понимала, что ей и слова не дадут вымолвить – сразу же отберут телефонную трубку.

– Передай привет Пучкову! – выпалила она, обрадованная внезапно пришедшей мысли.

Вовка – вот кто сможет все объяснить и рассказать родителям.

– Кому? – удивилась мать.

– Вовке Пучкову. Он… – в этот момент в трубке щелкнуло, и Лена поняла, что их разъединили.

Дверь захлопнулась.

Несовершеннолетняя узница вновь уселась на топчан, уже не чувствуя прежнего уныния.

Родители знают, что с нею стряслась беда.

Они найдут Вовку Пучкова.

Они помогут!

«Вот это приключение, – подумала Лена, – девчонки не только умрут от зависти, они поглядят на меня другими глазами, станут меня уважать!»

ДЕНЬ СЕДЬМОЙ

Четверг. 9.03–10.20

С утра пошел дождь.

Это было совсем некстати.

Выглядывая из окна кабинета, Клавдия видела серое низкое небо, свинцовое брюхо туч и протянувшуюся сверху вниз пелену дождя.

Капли бежали по стеклу, прокладывая узорные дорожки.

А за стеклом бежали прохожие, укрывшись кто зонтом, кто полиэтиленовой сумкой, перепрыгивали через лужи и старались спрятаться в подъездах домов.

– А может, все-таки стоит туда сходить? – нарушил молчание Игорь Порогин.

У Дежкиной с утра все валилось из рук. Еще бы, всю ночь она не спала. Впрочем, Макс, Федор и даже Игорь – тоже. Ждали новых известий. Но известий не было.

Утром, как и обычно, она отправилась на работу. В это утро вместе с ней туда направился и Порогин.

Бессмысленно перелистывая какое-то старое дело (Клавдия и сама не могла бы сказать, какое именно: буквы и строчки плыли перед глазами), Клавдия размышляла, что следует предпринять в сложившейся ситуации.

Она не однажды за последнее время слышала о киднеппинге, однако никак не думала, что это может коснуться ее семьи.

Обычно преступники похищали детей «новых русских», скоробогатеньких предпринимателей, банкиров – словом, тех, кто мог бы серьезно раскошелиться на свое похищенное чадо.

Но с киднеппингом как средством шантажа – с подобным Дежкина сталкивалась впервые.

Тем более что на сей раз дело касалось ее дочери. Такого вообразить себе она не смогла бы даже в самом кошмарном сне.

Сообщать в органы милиции было опасно – шантажисты могли пойти на любой шаг. В прокуратуре об этом тоже никто не должен был знать. Клавдия, вмиг забыв о том, что всегда в подобных случаях советовала сразу обращаться в органы правопорядка, теперь поняла родителей, которые всем переставали доверять.

Сидеть и ничего не делать для спасения дочери было мучительно.

Клавдия с тоской думала о том, сколь беззащитен человек перед лицом огромного, неуловимого и торжествующего зла.

В ушах по-прежнему звучал металлический, лишенный каких-либо примет голос, и эта незримость его обладателя против воли внушала мысль о некоей мистической силе, которой невозможно противостоять, от которой не скрыться, не спастись.

Игорь Порогин не знал, чем ей помочь, и тщетно пытался завести хоть какой-нибудь отвлекающий разговор.

Но кроме материнских страхов Клавдией владело и желание разобраться в происходящем. Профессиональное желание. В какую же гадость она попала? Клавдия была следователем до мозга костей. Так просто ХРЮКАЛОНУ она подонкам не отдаст.

– На прошлой неделе показывали старый фильм… английский, по-моему, – сказал Порогин. – Там муж и жена случайно узнали о готовящемся политическом заговоре. Тогда у них похитили девочку, чтобы родители молчали и не сорвали планы. Знаете, как они поступили?

– Как? – вяло откликнулась Дежкина.

– Они повели расследование сами. Это наиболее надежный способ. Что толку сидеть у моря и ждать погоды. Пока Максим расшифровывает ХРЮКАЛОНУ, можно попытаться раскрутить дело с другого конца.

– Да? – скептически глянула на него Клавдия. – Позволь узнать, с какого именно?

– Давайте еще раз проанализируем ситуацию. Какие у нас есть зацепки?

– Никаких, – последовал мрачный ответ.

– Ну нет! – возразил Порогин. – Идеальных преступлений не бывает, вы же сами меня этому учили, – бывают нерадивые детективы. Итак, что мы имеем? Первое: «Бобров» и «Соколов», которые наведывались на квартиру к вашему знакомому телеоператору…

– Ищи ветра в поле, – сказала Дежкина, – он их даже описать внятно не может.

– Допустим, – согласился Игорь. – Тогда есть другое: приметы людей, которые избили Федора Ивановича.

– Ты что, моего мужа не знаешь? – в сердцах заметила Клавдия. – Он же ничего не видит, кроме своих газет. Вот если бы у кого-нибудь из кармана «Правда» выглядывала, это уж он бы точно запомнил… А так… И потом: ему ведь натянули на голову мешок, он даже если бы и хотел, все равно ничего не успел бы разглядеть.

Порогин нахмурился.

– Значит, тех, кто похитил вас из троллейбуса, вы тоже не видели?

– Я даже не сразу поняла, что меня похитили.

– Что же остается? Может, снова эту собачню прочесать?

Клавдия горестно покачала головой.

– Ничего ты там не начешешь, кроме собачьей шерсти. Поверь моему опыту. Эту дамочку, Ираиду Петровну, голыми руками не возьмешь.

– Неужели невозможно узнать, кто за нею стоит?

– Каким образом?

– Слушайте, – внезапно оживился Порогин, – а как же бабуля? Вы говорили, что к обменному пункту вас бабуля провела… по задворкам.

– Ну и что?

– Может, она ИХ человек?

– Глупости. Бабулька как бабулька. Стоит возле булочной, собирает милостыню. Ей дай пять тысяч, она кого угодно и куда угодно поведет.

– Вполне возможно, – не стал спорить Игорь, – однако КТО-ТО должен же был дать ей эти деньги! Она может описать этого человека!

Действительно, это был шанс.

Клавдия решительно поднялась с места.

– Я должна сходить к булочной. Может, действительно узнаю что-нибудь новое…

Четверг. 10.42–11.18

Уже через пять минут Дежкина мчалась по тротуару, натянув на голову полиэтиленовый кулек – единственную защиту от дождя.

По Смоленскому переулку струились потоки воды и торопились мокрые прохожие.

Как и в прошлый раз, Клавдия сначала прошла мимо булочной по противоположной стороне улицы.

Крыльцо было пусто.

Она перешла проезжую часть и поднялась по ступеням.

На этот раз в помещений булочной никого не было.

За прилавком скучала продавщица с пережженными перекисью волосами.

Она зевала во весь рот, не давая себе труда прикрыть его ладонью.

– Здравствуйте, – сказала Клавдия.

– Хлеб вчерашний, – сообщила продавщица.

– Черствый, значит?

– До завтра не долежит. А так – есть можно. Будете брать?

– Пожалуй, нет. Спасибо.

Продавщица равнодушно пожала плечами и отвернулась к окну.

– Простите, пожалуйста, – вновь обратилась к ней Дежкина, – вы не подскажете… Тут у вас одна бабулька постоянно дежурит у крыльца, подаяние собирает… Такая сухонькая, энергичная.

Продавщица глядела на Клавдию рыбьими глазами.

– Не знаете, как ее можно найти? – спросила Дежкина.

– Мало ли их ошивается, – вновь зевнула продавщица, – откуда мне знать.

– В стареньком плащике, седая, волосы сзади в пучок собраны, а лицо такое сморщенное, будто печеное яблоко…

– Сказано же – не знаю, – огрызнулась продавщица, раздраженная, что ее отрывают от ничегонеделанья. – Я вам не справочное бюро.

– Мне она очень нужна, – мягко настаивала Клавдия, – очень.

– Если не отстанете, счас грузчика позову, он с тобой живо разделается, – рявкнула продавщица, переходя на «ты».

Дежкина хлопнула на прилавок удостоверение.

У продавщицы мигом вытянулось лицо и голос стал елейным.

– Вам, наверное, бабка Варвара нужна, да?

– Наверное.

– Что ж вы раньше-то не сказали, откуда вы? Я бы сразу все объяснила. Варвара в доме на площади живет, в тридцать восьмом, по-моему, а вот номер квартиры-то я и не знаю. Но вы там спросите, во дворе каждый объяснит.

Четверг. 11.31–12.49

Дом тридцать восемь фасадом выходил на площадь, а подъездами во двор.

Про себя Дежкина отметила, что окна тридцать восьмого находятся как раз напротив двери с вывеской «Дружок».

Разумеется, сам по себе этот факт ни о чем не говорил. Но не слишком ли много совпадений?

У подъездов было пустынно.

Тяжелые капли дробно колотили по скамейкам с облупившейся краской и ржавым детским качелям.

Клавдия растерянно огляделась.

Поди найди эту самую бабку Варвару, если в доме четыре входа и чуть ли не сотня квартир!

Дежкина решила ждать. В конце концов хоть кто-нибудь должен выйти из какого-нибудь подъезда.

Даст Бог, он подскажет, где искать старуху.

Терпение следователя было вознаграждено неожиданно быстро.

Гулко хлопнула подъездная дверь, и на дорожке показался прыщеватый подросток с ярко-оранжевым крашеным пуком волос на макушке.

Лицо его выражало недовольство.

Со злостью он дергал за поводок крохотную белую болонку.

– Чего тянешь, дура! – рявкнул он, и болонка покорно поджала хвост. – Давай, ссы скорей!

«Хороший мальчик, сразу видно», – с ехидством сказала сама себе Дежкина.

– Послушай, – обратилась она к нему, – ты здесь живешь, верно?

Подросток послал ей подозрительный взгляд.

– А че?

– Ищу я одного человека. Бабушку Варвару. Не знаю номер квартиры. Ты не подскажешь?

– Вот еще! – пожал плечами подросток. – Ну, будешь ты ссать или нет? – зарычал он на несчастную собачонку.

– Я вижу, ты не очень любишь свою собачку, – сказала Клавдия.

– А че ее любить? Она и не моя вовсе! Мать завела, а Вовка давай, козел, выгуливай… Прибил бы!

Болонка словно поняла, что речь о ней, и прижала к голове уши.

Вид у нее по-прежнему был несчастный.

– Вова, ты всегда так разговариваешь?

– А че, не нравится? Так не слушайте, – и, развернувшись, он направился прочь, норовя завести болонку в самую глубокую лужу.

– Ты мне не сказал насчет бабушки Варвары, – в спину ему крикнула Клавдия.

– Дадите пять тысяч, скажу, – смилостивился подросток.

– Дам.

– Деньги вперед, – выставил условие пацан.

Дежкина выудила из кармана кошелек.

– А ты хоть знаешь, о ком я говорю?

– Кто ж не знает! Эта бабка всему дому глаза намозолила. За всеми шпионит.

– И за тобой?

– Ага…

«Вовка, домо-о-ой!..» – раздался сверху хриплый голос.

Подросток задрал голову и крикнул:

– Иду! Деньги давайте, – заторопился он, – а то ничего не скажу. Во втором подъезде она живет, ваша Варвара, – он протянул руку к пятитысячной купюре, – на третьем этаже справа. А номера квартиры не помню.

– Когда-нибудь слышал, что слово дороже денег? – спросила Дежкина, пряча купюру обратно в кошелек.

– Ага… – оторопело ответил недоросль.

– Так вот – спасибо тебе, мальчик.

И Клавдия быстро пошла к указанному подъезду.

– Ссы давай! – заорал на болонку одураченный подросток, и та обмочилась на месте – не иначе как от страха.

Нужную квартиру Клавдия обнаружила без труда.

Поверх обшарпанной двери был приклеен листок, на котором крупными буквами было выведено: СТУЧАЦА ДОЛГО А ТО НЕ СЛЫШУ.

Дежкина постучалась.

Никакой реакции.

Еще раз.

Тот же результат.

Тогда она кулаком забарабанила по двери.

Зазвенели цепочки, звякнули запоры – и дверь приотворилась.

Из проема на Дежкину глянула пара маленьких проницательных глазок.

Хорошо, что у следователя с годами выработалась быстрая реакция – в противном случае диалога бы не получилось.

Глазки распахнулись, и в следующее мгновение Варвара захлопнула бы дверь, но Клавдия успела вставить в проем носок сапога.

– Караул, – деловито сказала старушка, – счас кричать буду. Громко. Милицию позову.

– Я и есть милиция, – ответила Дежкина, – вот удостоверение. Открывайте, а то вызову наряд, арестуем.

Варвара сосредоточенно изучила удостоверение, губами по слогам прочитав фамилию и должность, а потом расплылась в медовой улыбке.

– За что же меня заарестовывать? Никому плохого не сделала. А что возле булочной стою, так это сейчас по закону не запрещается…

– Открывайте дверь, бабушка, – приказала Клавдия.

– Счас, милая, счас. – Старушка споро сбросила цепочку и распахнула перед нежданной гостьей двери. – Заходи, гостьей будешь. Вот только угощать тебя нечем, пенсия у бабки совсем нищая.

– Не нужно мне ваше угощение, – отрезала Клавдия, оглядывая небольшую, но с высокими потолками прихожую, – не за тем я к вам пришла. Поглядите на меня внимательно, – вспоминаете?

– Чего вспоминаю? – переспросила бабуля, но уж больно ненатурально. Сразу видно, что придуривается.

– Меня помните?

– Вроде нет.

– Вот что, бабушка. Я с вами шутить не стану. Не хотите по-доброму вспоминать, придется проехать в милицию, там у вас мигом память восстановится. Так что?

– Ой, милая, – испуганно замахала руками старушка, – что ты меня, бабку, обижаешь? Старая я, вот и запамятовала, а теперь вот вспомнила. Ты меня по закоулкам водила…

– Я – вас? – поразилась столь неслыханной наглости Клавдия.

– Ну да. Я прям запыхалась вся.

– Где у вас телефон? – Дежки на решительно направилась в комнату.

– Ой, у меня не прибрано, – перепуганно засуетилась Варвара, – а зачем он тебе, телефон етот?

– Вызову машину. Поедем с вами в милицию…

– Не надо машину! – заверещала Варвара. – Не надо, я уже все вспомнила! Я тебя к дверце провела. Точно!

– Очень хорошо, – сказала Дежкина. – А зачем вы меня туда провели?

– Ето уж тебе видней…

Клавдия схватила телефонную трубку и стала накручивать диск.

– Ой, милая, вспомнила! – крикнула бабуля. – Мне сказали, чтоб я тебя провела, – я и провела…

– Кто сказал?

– Человек один…

– Какой человек? – настаивала Дежкина.

– Не знаю… Вот Христом Богом клянуся, не знаю я его. Подошел ко мне на улице и говорит: «А что, бабка Варвара, не хочешь доброе дело сделать?» Как, говорю, не хотеть, конечно, хочу. Он и велел мне тебя дворами к етой дверце провести. Я и провела…

– Так, – проговорила Клавдия. – Что еще?

– Ничего больше, – пробормотала Варвара, пряча глаза.

Следователь вновь схватилась за телефонную трубку.

– Ой, не звони, милая, не звони! Все скажу! К едрене фене – что он мне, отец родной? Денег он мне дал. У меня пенсия маленькая, еле бабушке на хлебушек хватает. Он говорит: «Хочешь денежку, бабка Варвара?» Хочу, говорю, как не хотеть. «Подойдет к тебе женщина – ето, значит, он мне говорит – подойдет такая интересная из себя, видная, а ты ее к дверце-то и проведи. А за ето тебе моя благодарность…

– Все? – спросила Клавдия.

Варвара, как видно, хотела соврать, но побоялась и сказала:

– Телефончик он мне свой оставил. Чтоб звонила, ежели чего. Я и позвонила…

– Вот как? Когда?

– А когда ты дверь взламывать хотела. Я тебя из окна видела и приятелей твоих. Вы ходили по ексченджям етим, где доллары меняют, а потом дверь ломать хотела. Я ему и позвонила.

– Телефон, – Клавдия требовательно протянула руку.

– Ой, не звони, милая, все тебе сказала как на духу, вот те крест!

– Я говорю: дайте мне этот номер телефона, – настаивала Дежкина.

– Номер? – спросила Варвара. – Счас, милая, сию минуточку!

Она принялась рыться в старенькой шкатулке, вынимая на свет божий полинявшие врачебные рецепты, желтые от времени фотографии, мотки ниток и еще много чего.

Она внимательно осматривала каждую бумажку, и по мере того как опустошалась шкатулка, сморщенное личико ее принимало все более и более обескураженное выражение.

– Ну! – поторопила ее Клавдия.

– Вот те крест, милая… – растерянно пробормотала старушка. – Где-то здесь он был, телефон етот… а где, не знаю.

– Может, вы его наизусть помните? – предположила Клавдия. Кажется, еще одна ниточка ускользнула из ее рук.

– Ой, милая… для тебя б выучила, – ответила Варвара, – но память у бабки дырявая, не вспомню…

– А имя?

– Которое?

– Ну, имя человека, которому вы звонили.

Старушка наморщила лоб, пытаясь восстановить в памяти имя.

– То ли Василь Васильич… То ли Петр Петрович… – а точно не скажу.

Клавдия тяжело вздохнула.

– А приметы? Может, вы запомнили, какой он из себя?

– Из себя видный, – вспомнила Варвара. – Пинджак на ем новый и ботинки лаковые. Одно слово: красавец мужчина.

– А лет ему сколько?

– Сколько годков-то? Молодой! То ли пятьдесят, а то ли тридцать, рази поймешь! Шрамик у него на брови, вот тута… такой беленький.

– Шрам? – оживилась Клавдия. – Точно помните?

– Как не помнить, – обиделась старушка, – помню. Был шрам. Вот сюда загинался, – она пальцем провела от брови к виску. – Сказал бабке, что он из важного учреждения, а из какого, не знаю…

– Интересные дела, – заметила Клавдия.

– Ты на меня, милая, не серчай, я бабка старая, много чего не понимаю. Теперича вижу, что ты женщина хорошая, а етот Василь Васильич… или как там его… больно мне подозрительным сразу показался. Чуяла моя душа – подозрительный человек. Ежели б знала, ни за что бы ему не стала помогать и даже копеечку от него не взяла бы.

– Понятно, – сказала Клавдия. – Вот вам, бабушка, мой номер телефона. Смотрите не потеряйте. Если объявится этот ваш Василий Васильевич, сразу звоните. Договорились?

– Договорились, милая, как не договориться, – пролепетала старушка, провожая незваную гостью к входной двери, – сразу позвоню. А ты на меня не серчай, ежели я чего не так…

Она плотно прикрыла за Клавдией дверь, повертела в руках бумажку с номером телефона и быстренько шмыгнула в комнату.

Из-под перины она извлекла промасленный старый конверт, а из конверта – листок с другим телефонным номером, под которым размашистым почерком было написано: Сергей Сергеевич.

Варвара поглядела на листок, приложила к нему второй, который оставила Клавдия, а потом изорвала оба в мелкие клочки и отправила в унитаз.

Она долго и с удовольствием наблюдала, как вода вертит и уносит с собой обрывки бумаги.

Теперь ее совесть была чиста.

Номера телефона Сергея Сергеевича у нее с этой минуты и в самом деле не было.