Текст книги "Компромат"

Автор книги: Ирина Зарубина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

Пятница. 2.41–4.19

– Ты хочешь сказать, наша Лена якшается с каким-то негодяем? – возмущенно выпалил Федор Иванович, на глазах багровея.

– Не с каким-то, а с очень даже определенным, – поправила Клавдия, – давненько мне с подобными экземплярами общаться не приходилось. Кажется, даже у меня в СИЗО такой типаж – большая редкость. Абсолютно бессовестный, циничный, злобный, лживый, наглый… Посмотрел бы ты в его глаза.

– Мне и смотреть не надо, – кипятился Дежкин. – Если моя дочь выбрала его в приятели, значит, это хороший и порядочный парень.

– Этот порядочный парень бросил твою дочь в беде, – сказала Клавдия. – Мало того, я подозреваю, что все было подстроено заранее. Ему заплатили, чтобы он привел Лену в назначенное время в назначенное место.

– Ерунда!

– Я видела, как он подал знак Носику. Если б не этот знак, Носик, возможно, был ты теперь жив.

Федор Иванович не хотел ей верить.

– Конечно, ужасная история. Но при чем здесь молодой человек? Бомж пытался улизнуть от тебя и свалился под колеса поезда. Ты же не хочешь сказать, что этот парень… как его?.. Пучков помог Носику отправиться в мир иной?

Клавдия с досадой отвела взгляд. Дело в том, что именно это она и пыталась объяснить упрямому супругу.

Она вернулась домой полчаса назад, измочаленная до предела.

Станция метро была перекрыта; на место происшествия прибыла следственная бригада.

Обезглавленный труп Носика опустили в полиэтиленовый мешок; голову завернули в полотенце и положили туда же.

Клавдия опрашивала свидетелей, и вот странность: все они, как один, утверждали, что Носик двигался к выходу среди толпы, то есть примерно по центру платформы, – а для того чтобы упасть под колеса поезда, необходимо было оказаться на самом ее краю.

Как ни крути, получалось, что перед самым эскалатором бомж сделал неожиданный рывок в сторону, будто специально для того, чтобы свести счеты с жизнью.

Однако по прыти, с которой Носик пытался ускользнуть от Клавдии, никак нельзя было предположить о его суицидальных намерениях.

Оставался единственный вариант, самый невероятный, но и самый определенный: бомжу помогли очутиться на рельсах метро.

Старушка, которая двигалась чуть позади Носика, утверждала, что видела, как из толпы вдруг возникла сильная рука и, ухватив бомжа за воротник, потянула на себя, в сторону путей.

– На запястье были вот такущие часы, – повторяла старушка, для убедительности складывая в кольцо указательные и большие пальцы обеих рук.

– Видишь, что ты натворил, подонок?! – кричала Клавдия Пучкову, стиснувшему губы и ненавидяще глядевшему из-под бровей на следователя. – Зачем ты его спугнул?

Пучков молчал.

Его отправили в отделение. В конце концов, рассудила Клавдия, после того, что она узнала о роде занятий молодого негодяя, она просто не имеет права отпустить его восвояси.

– За что? – мрачно поинтересовался Пучков.

– Догадайся сам, – посоветовала Дежкина.

Итак, что ей принес прошедший день? Новые вопросы, вопросы, вопросы… И ни одного ответа.

Похищение Лены было тщательно спланировано – теперь Клавдия окончательно убедилась в этом.

Некто, неизвестный и могущественный, смог манипулировать столь разными людьми, как Пучков и Носик, заставить их под страхом смерти держать язык за зубами. Кто?

Одной с этой ситуацией не справиться, решила Дежкина.

Она направилась к телефону и набрала номер Чубаристова, совсем забыв, что на часах половина четвертого ночи. Ей казалась дикой сама мысль, что кто-то может спать, когда такое творится.

На другом конце провода долго не отвечали, а затем что-то щелкнуло и знакомый голос сказал:

– Алло, кто говорит?

– Виктор, это я, Клавдия, – начала было Дежкина, но голос ее перебил и, рассмеявшись, задорно сообщил:

– Это вы мне все напрасно наговорили, ребята, потому что с вами разговаривает автоответчик. А теперь дождитесь сигнала и скажите мне что-нибудь более содержательное.

– Дурак! – сказала после длинного гудка Клавдия и бросила трубку.

– Что ты собираешься делать? – сурово поинтересовался Федор Иванович.

Дежкина пожала плечами:

– Не знаю, Федя… Мне кажется, что с каждым шагом я не приближаюсь, а удаляюсь от разгадки.

– Верните мне дочь, а там делайте что хотите! – заорал Федор.

– Прекрати истерику. Давай лучше подумаем, как действовать дальше.

Дежкин отвернулся и сквозь зубы пробурчал:

– Кажется, я знаю, как…

– Ну? – нетерпеливо произнесла Клавдия.

– Это мое дело.

Она сдалась. Пусть делает что хочет. Не желает говорить – не надо. Обойдемся.

И вновь набрала номер Чубаристова. Еще раз выслушала знакомый хохоток.

– Дважды дурак! – рявкнула Клавдия после сигнала и бросила трубку.

Взрослый мужик, а развлекается как недоумок.

Потом Клавдия мыла посуду и прокручивала в памяти имеющиеся факты, составляла новые цепочки.

Увы, все новые версии не выдерживали никакой критики.

Тупик.

Одно Клавдия знала точно – никакой ХРЮКАЛОНЫ она похитителям не выдаст. В противном случае жизнь ее дочери не будет стоить и гроша. Эти гады уберут свидетельницу. В таких делах промашки быть не может. В таких делах идут до конца. Клавдии надо самой разыскать этих сволочей.

Но не за что зацепиться.

Она уже домыла посуду, когда неожиданная идея пронзила ее.

Есть зацепка, есть! – сказала себе Дежкина.

Чубаристов ясно выразился, что четверо с фотоснимка, сделанного фотографом Веней на демонстрации, люди из МВД.

Если происходящее с Клавдией каким-то образом связано с ними, то, надо полагать, и похищение Лены – тоже.

Иными словами, необходимо разыскать хотя бы кого-то из этой четверки – наверняка он что-нибудь да расскажет о судьбе дочери.

А что? Вполне возможная версия для следственно-оперативной разработки.

Тем более что никакой другой у нее нет.

Пятница. 2.18–9.50

На протяжении всей ночи Чубаристов не сомкнул глаз. Он ждал звонка. По его расчетам, шофер служебной «Волги» должен был связаться с ним около семи-восьми утра. Но время шло, а телефон молчал. Правда, пару раз ночью звонила Клавдия, но Чубаристов не ответил. Ему было не до нее.

Чем только Виктор не занимался, чтобы хоть как-то развлечь себя, – и смотрел порнушку ужасающего качества, купленную в подземном переходе у какого-то хлыща, и отжимался от пола, и играл сам с собой в шахматы. Наконец в начале десятого утра по квартире разнесся мелодичный зуммер. Так и есть, это был Николай.

– Виктор Сергеевич, простите, что так поздно… – еле ворочая языком, погасшим голосом проговорил шофер. – Просто я обязан был вас предупредить о том… В общем, я не смогу сегодня выйти на работу.

– Что у тебя стряслось? – У Чубаристова очень хорошо получилась искренняя взволнованность.

– Сам не знаю, – чуть не плакал Николай. – Срачка замучила. Вроде ничего такого не жрал, а как вернулся домой, так и понесло… Сил уже нет, в глазах туман. Виктор Сергеевич, может, перенесем поездку?

– Нельзя, Коленька.

– А что же делать? Я пытался со сменщиком договориться, так он на дачу умотал.

– Поступим таким образом… – Виктор немного помолчал, размышляя, как лучше выкрутиться из этой щекотливой ситуации. – Ты лежи, отдыхай, поправляйся, а я съезжу сам. Ключи от машины у тебя?

– Да.

– Я к тебе заскочу через часок-другой.

– Виктор Сергеевич, спасибо вам огромное, – рассыпался в благодарностях водитель. – Только уж вы никому ни слова…

– За кого ты меня принимаешь? – преувеличенно обиделся Чубаристов. – Кстати, ты откуда сейчас говоришь?

– Да все оттуда же… Из уборной.

За здоровье Николая можно было не волноваться – действие обезвоживающего человеческий организм порошка, подсыпанного Виктором в его стакан с чаем прошлым вечером, должно было закончиться с минуты на минуту.

О том, что Чубаристов сел за руль служебного автомобиля, шофер будет молчать, это в его интересах. В противном случае он может потерять свое рабочее место. Так, с этим разобрались. Поехали дальше.

В этот момент в дверь позвонили…

Пятница. 7.12–9.24

Под утро Клавдия вновь услыхала в телефонной трубке идиотский текст, что был записан Чубаристовым на автоответчик.

На этот раз она не удостоила машину ответом.

Сложила в сумку документы, косметичку, папку с бумагами и внимательно поглядела на себя в настенное зеркало.

Не очень молодая, но еще не утратившая былой привлекательности женщина.

Подполковник Редченко не однажды строил ей глазки в столовой прокуратуры.

Возможно, в порядке исключения он пойдет навстречу ее просьбе.

Архивная служба МВД размещалась в левом крыле огромного, на полквартала раскинувшегося здания, занимая второй этаж.

Перед кабинетом Редченко Клавдия поправила прическу и высоко запрокинула голову.

Подполковник был известным бабником, слава о его приключениях распространилась далеко за пределы МВД.

Притчей во языцех стала история про то, как Редченко, пытаясь охмурить новенькую повариху Розиту, спрятался в огромной кастрюле, а кастрюлю отправили в холодильник и закрыли на выходные дни.

Подполковник спасся от голодной и холодной смерти единственно тем, что двое суток без устали перетаскивал из одного угла холодильника в другой и обратно обмороженные телячьи туши, время от времени перекусывая сырым мороженым мясом.

Когда утром в понедельник ни о чем не подозревающая Розита отперла дверь холодильной камеры, она застала полуголого, в мыле подполковника, падающего с ног от усталости, но вполне собою довольного. От Редченко пахло потом и валил густой пар.

Легенда гласила, что бастионы Розиты после этого происшествия не устояли перед таким натиском стареющего донжуана.

Впрочем, Клавдия вовсе не была уверена, что эту историю не сочинил сам подполковник исключительно для поддержания своей рисковой репутации.

– Клавдия Васильевна! – восхищенно пропел Редченко, поднимаясь из-за стола. Улыбка его прямо-таки источала мед. – Какими судьбами, драгоценная моя?

– Пришла на поклон, – не стала церемониться Дежкина, – хотите бейте, хотите нет, но только помогите!

– Все, что в моих силах, сделаю! – уверил подполковник, усаживая Клавдию в кресло и опускаясь в другое – напротив. – Разве я могу устоять перед просьбой такой женщины?

– Лев Валентинович, я пришла умолять вас нарушить… единственный раз нарушить служебные правила.

– О? – удивился Редченко.

– Мне нужно найти людей, изображенных на этой фотографии, – Клавдия извлекла из хозяйственной сумки Венин снимок. – Вот этих четверых. Вернее, троих, – поправилась она, – поскольку этот человек, мне наверняка известно, уже мертв. Что касается оставшихся, то у меня имеются сведения, что это сотрудники вашего ведомства.

По мере того как Дежкина излагала свою просьбу, лицо подполковника мрачнело.

Теперь уже трудно было поверить, что минуту назад оно излучало радушие.

– Пожалуйста, – прибавила Клавдия, от которой, разумеется, не укрылась эта перемена, – для меня это вопрос жизни и смерти. Поверьте, на карту поставлена судьба моей дочери. Больше я ничего объяснить не могу, просто умоляю оказать мне эту услугу.

Подполковник медленно извлек из кармана брюк массивный портсигар, раскрыл его, пустив мутноватый зайчик в лицо собеседницы, зарядил сигарету в мундштук.

– Однако, – сказал он, щелкая зажигалкой и глубоко затягиваясь, – странные у вас желания, доложу я… От вас, Клавдия Васильевна, я с куда большим удовольствием выслушал бы иные слова… – Он сделал огромную паузу, предоставляя гостье возможность потомиться в ожидании. – Я не призываю помнить мою доброту, – продолжал Редченко, – поскольку мой поступок продиктован исключительно эгоистическими чувствами. Если вы пообещаете, что еще не раз заглянете ко мне на огонек и не тогда, когда нужда припечет, а просто так, по-свойски, я пойду на это нарушение…

– Я обещаю, – поспешно согласилась Клавдия.

– Уговор дороже денег, – сказал как припечатал подполковник. – Посидите десять минут. Если хотите, могу заказать вам чаю.

– Нет-нет, не надо беспокоиться.

– Как знаете, – пожал плечами Редченко. – Впрочем, для чая у нас будет другое время…

И он удалился, прихватив с собой Венин снимок.

Клавдия откинулась в кресле и мучительно вздохнула. Господи, не хватало еще нахрапистых ухаживаний подполковника! На что только не пойдет человек ради своего ребенка…

Ждать пришлось долго, с добрый час.

– Соскучились? – игриво пророкотал Редченко, возникая наконец на пороге кабинета. – Я же говорил: закажу чаю – напрасно отказались.

– Ну? – нетерпеливо произнесла Дежкина.

Подполковник шумно опустился в кресло и швырнул фотографию на журнальный столик.

– Ничем не могу порадовать, Клавдия Васильевна, – сообщил он, вытирая испарину со лба. – Откуда у вас сведения, что эти люди – наши сотрудники?

– То есть? – не поняла Дежкина.

– Такие личности у нас не числятся.

Клавдии понадобилось несколько мгновений, чтобы осмыслить его слова.

– Не числятся? – для верности переспросила она. – А здесь нет ошибки?

– Разве только ошиблись вы, – развел руками Редченко.

Покинув здание, Клавдия проголосовала на перекрестке и остановила такси.

– Куда едем? – весело поинтересовался водитель.

– Вперед.

Пятница. 7.19–9.38

Когда дверь за женой закрылась, Федор Иванович взял швабру и поплелся на кухню.

Все разбежались – и Максим, и Клавдия, – оставив его в одиночестве со своими тяжелыми мыслями.

Федор Иванович разжег на плите огонь, наполнил чайник водой из-под крана и задумался.

Еще вчера ему в голову пришла отчаянная мысль, и теперь он решал, стоит ли приводить ее в исполнение.

Из кипящего чайника повалил пар, но Дежкин не замечал этого.

Он сидел с мрачным видом, уперев подбородок в тяжелые кулаки, и лицо его принимало все более и более суровое выражение.

Наконец Федор Иванович встал, отбросил в сторону швабру и, сильно прихрамывая, направился в комнату сына.

Порывшись в книжном шкафу, он извлек рулон ватмана, гуашь и толстые, из жесткой щетины кисти, а из-под кровати вытащил метровую линейку для черчения.

Улегшись животом на пол, Дежкин принялся выводить на ватмане аршинные буквы.

Пятница. 9.48–11.14

Полчаса спустя Клавдия поднималась по знакомой полутемной лестнице.

Давненько ей не приходилось бывать здесь.

Она нашла кнопку звонка и стала ждать, когда откроют.

– Я знаю, что ты дома, – заявила она, сделав паузу в трезвоне. – До утра буду звонить – не уйду!

Наконец за дверью завозились и щелкнул замок.

– Здрасьте! – прозвучал знакомый голос.

– Привет, – Клавдия без приглашения переступила через порог, – хорошо, что я тебя застала…

– А ты меня не застала, – возразил Чубаристов, – меня нет дома. Это какое-то недоразумение.

– В этом доме единственное недоразумение – ты сам, – отозвалась Дежкина.

Чубаристов невозмутимо пожал плечами.

– Ну вот, – усмехнулся он, – всегда вы так, женщины: врываетесь в чужую квартиру и еще осыпаете ругательствами…

– Это не ругательства, а чистая правда, – возразила Клавдия.

– Как будто правда не может быть ругательством, – в свою очередь возразил Чубаристов.

Дежкина прошла на кухню.

– Ну и грязища! Что, прибраться не можешь?

– Могу. Но не хочу. Ты явилась, чтобы учить меня житью-бытью?

– Не паясничай! – рявкнула Клавдия. Она присела к столу, порылась в сумке и достала фотографию. – Узнаешь?

– Ну?

– Без «ну», пожалуйста, – официальным тоном, как на допросе, потребовала Клавдия. – Я спрашиваю: ты узнаешь эту фотографию?

– Разумеется, дорогая моя, – расплылся в улыбке Чубаристов. Попытался обратить происходящее в шутку.

Однако Дежкина оставалась неумолима.

– Я была в архиве МВД, – сообщила она.

– Рад за тебя…

– Никакой Карапетян там не числится. И остальные тоже… как, ты сказал, их фамилии?

– Я не говорил, – хмуро ответил Чубаристов, уже понимая, что разговор принимает серьезный оборот.

Он с размаху опустил чайник на электрическую плиту.

– Что это значит, Витя? – наступала Клавдия. – Ты даже мне стал лгать? Смотри мне в глаза. За кого ты меня принимаешь. За круглую дуру?

– Клавочка… – начал было Чубаристов, но Дежкина перебила:

– Нет, дай-ка я скажу! Давно за тобой наблюдаю… Странный ты тип, Витюша, скользкий какой-то. Почему вокруг тебя смерть витает, а? До сих пор вижу перед глазами лицо того парня… сибиряка. Как его звали?

– Понятия не имею, – соврал Чубаристов.

– Неважно, – не настаивала Клавдия. – Зачем запоминать имена тех, кого все равно сводишь в могилу! Это ведь ты его пришил, верно, Витя?

– С ума сошла! – всплеснул он руками Впрочем, искреннего негодования не получилось.

– Ты, – подтвердила Дежкина. – Допрашивал, выслеживал, а потом и отправил «туда, откуда не возвращаются». Интересно, а как ты умудрился расправиться с Долишвили?

– Ты соображаешь, что говоришь?

– Соображаю, – уверила Клавдия. – Я специально интересовалась. Уж больно опытен был убийца. Ни следа не оставил, ни пятнышка. Так не бывает. Я лишь потом поняла, что следы ты сам и уничтожил, когда выехал с бригадой на место убийства. Самый надежный способ никогда не раскрыть преступление – расследовать его тому, кто все и совершил. Это не моя мысль, это истина.

– Не сомневаюсь, – криво усмехнулся Чубаристов. – Ты бы вряд ли до такого додумалась.

– Удивительная история получается, – продолжала, не обращая внимания на его слова, Дежкина, – за какое бы ты дело ни взялся, каждое трупами, как ракушками, обрастает. Мистер Смерть, да и только. А как ты умудрился до спортсменов-олимпийцев дотянуться? Они-то чем тебе мешали?

Чубаристов лишь сокрушенно качал головой, не находя, что ответить.

– Что с тобой стало, Витя? – прошептала Клавдия, пытаясь заглянуть ему в глаза. – Следователь тире преступник… Убийца. Ну, опровергни мои слова… пожалуйста. Опровергни!

– Ничего ты не понимаешь, Клава.

– Возможно. Но я могу отличить расследование преступления от собственно преступления…

– Лучше бы ты мне ничего не говорила… Лучше бы молчала и даже не думала на эти темы. Мало неприятностей на твою голову? – Виктор устало провел ладонью по лицу. – Ничего я не должен тебе объяснять и не стану. Думай обо мне, что хочешь. Но раз уж ты умеешь отличать расследование от преступления, то попытайся также обнаружить разницу между убийством и возмездием…

– Громкие пустые слова.

– Пустые? – вскинулся Чубаристов. – Когда речь идет о твоей собственной семье, ты так не считаешь! Когда пасует официальное правосудие, на сцену выступают иные силы. Кто-то ведь должен восстанавливать справедливость.

– Но ведь не такими же методами.

– А какими? Что ж ты сама, следователь городской прокуратуры, трепыхаешься как рыба в сети, пытаясь разобраться в собственных злоключениях, и не можешь найти похищенную дочь? Где твои всесильные защищающие инстанции? Что же тебя швырнули на растерзание волкам?

– Что ты хочешь этим сказать? – растерялась Клавдия.

– Да! Именно это… ты правильно поняла. Ты влезла в политику, а это не шутки!

– Значит… – Она не договорила, осеклась.

Чубаристов распахнул створки навесного шкафчика и извлек початую бутылку водки.

– Будешь? – спросил он.

Гостья кивнула.

Чубаристов молча разлил водку в граненые стаканы.

– Выпей – и выслушай меня, – сказал он.

Клавдия сделала глоток, поморщилась, ухватила сухарик из вазочки.

– В наше время любопытство – вещь смертельно опасная, – сказал Чубаристов, наблюдая, как она машинально грызет сухарь. – Забудь про то, что ты мне только что говорила. Не твоего это ума дело. Ты всего не знаешь… И не надо тебе знать.

– Витя, – взмолилась Клавдия, – помоги мне найти дочь!

Он одним глотком опустошил свой стакан.

– Чем я могу помочь?

– Не знаю…

– И я не знаю, – признался Чубаристов. – Ломаю голову и ничего не могу придумать. Одно мне известно: ты серьезно влипла. Это тебе не шушера какая-нибудь, с ней бы мы одним махом разделались. Это даже не мафия. Это – ВЛАСТЬ!

– Что ты хочешь этим сказать? – прошептала Дежкина.

– Только то, что сказал. Судя по всему, речь идет о разборках на государственном уровне. Я на днях в газете читал, – сообщил он, не подозревая, что почти дословно цитирует Федора Ивановича, – мол, существует «партия войны», которой выгодно, чтобы то здесь, то там в стране вспыхивали локальные военные конфликты. Нам с тобой не понять, но они из каждого выстрела, из каждого столкновения, из каждого погибшего выжимают деньги… много денег. Миллиарды. Все повязаны – сверху донизу. Я с этой публикой время от времени сталкиваюсь. Их иначе не возьмешь, кроме как… – Он помолчал, не стал договаривать. – А ты мне, Клава: преступник, убийца! Скажи: те, кто похитили твою Ленку, они преступники или нет? Но, уверяю тебя, каждый занимает солидный пост. Каждый!

– Кто они? – взмолилась Клавдия.

Чубаристов пожал плечами.

– Не знаю. Откуда мне знать.

Она схватила ладонями его голову, повернула лицо на себя:

– Не лги мне! Зачем ты придумал, что эти трое, – она глазами указала на фотоснимок, – что они из МВД?

– Чтобы тебе голову не открутили! – заорал Виктор. – Ты же сумасшедшая, ты бы в кипящий котел сунулась, не задумавшись!

– Кто они? – в свою очередь крикнула Дежкина. – Хватит юлить, говори всю правду!

– Ты все равно ничего не сможешь сделать.

– Это мои проблемы.

– Лучше оставаться в неведении.

– Говори!

Чубаристов тяжело вздохнул и прикрыл глаза.

– Вот что, Клава, – раздельно проговорил он, – эти парни – секретные агенты Федеральной службы безопасности. Как я уже сказал, один из них, вот этот, – он ткнул указательным пальцем в лицо Карапетяна, – погиб в тот же вечер. По документам – несчастный случай. Но можешь не сомневаться, что парню помогли отправиться на тот свет. У меня нет никаких доказательств… Но в некоторых ситуациях интуиция профессионала весомее любых фактов. Он не погиб. Его убили.

Дежкина с ужасом глядела на своего собеседника.

– Да, – ответил он на немой вопрос, – дело и впрямь пахнет керосином. Если они решились убрать собственного агента, то вряд ли будут церемониться с ребенком. На карту поставлено слишком многое для того, чтобы считаться с жизнью одного человека… или двоих. Для них это семечки.

– Что мне делать, Витя? – простонала Клавдия. Она даже не замечала, как слезы градом катятся из глаз, смывая тушь.

– Прежде всего – достать платок и высморкаться, – посоветовал Чубаристов. – Затем – успокоиться. А дальше – оценить ситуацию, найти зацепки и – действовать.

– Вчера на моих глазах погиб человек, – сообщила Дежкина, – упал под колеса поезда метро. С его помощью, насколько мне известно, и была похищена Лена.

– Сам упал? – спросил Чубаристов. – Ты собственными глазами видела?

– Я видела, как катилась голова по рельсам, – сказала Клавдия.

Виктор посмотрел на нее пристально.

– Вероятно, ему помогли. Он слишком много знал… Хотя, как ты догадываешься, не больше, чем ты. Это чудо, что после всего случившегося ты преспокойно разгуливаешь по городу и еще пытаешься вести собственное расследование.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что? – мрачно улыбнулся Чубаристов. – Всего лишь то, что тебя давным-давно должны были отправить следом за Карапетяном… Но почему-то медлят. Видать, ты и вправду заполучила какой-то весьма ценный секрет. Колись, мать!

– Да нет же! – воскликнула Дежкина. – Ничего я не знаю!

– Ну-ну, – не поверил Виктор, – не хочешь говорить, не надо. Может, ты и права. Чем меньше народу посвящено в эту историю, тем лучше. Я одно знаю: пока ты держишь эту тайну при себе, есть надежда. Выболтаешь – тогда крышка.

Он смотрел на нее серьезно и печально.

Клавдия опустила глаза.

– Витя, – прошептала она, – я совсем запуталась… Ты один мне можешь подсказать что-нибудь путное. На мужа надежды мало.

– В таком случае я должен знать все, – сказал Чубаристов.

– Хорошо, – решилась Дежкина, – слушай. На демонстрации, когда Веня снял вот эту компанию, – Клавдия указала на фотоснимок, – мне подсунули в карман клочок бумаги. На нем было написано слово… неважно какое, – но дурацкое, поверь. Честно говоря, я даже внимания не обратила, – это уж потом, задним числом, когда прокручивала в памяти все произошедшее, вспомнила. Слово это ничего не может означать – оно всего лишь код, некая шифрозапись. Использовать ее я не могу, потому что не представляю, каким образом…

– А вот каким, – перебил ее Чубаристов. На лбу его пролегла глубокая морщина. Она, Клавдия знала это, выдавала высшую степень сосредоточенности коллеги. – Первое: не вздумай докапываться до дна. Не надо тебе знать, как расшифровывается слово. Вполне возможно, что, разгадав загадку, ты будешь представлять серьезную угрозу для… сама знаешь, для кого. Они тебя в порошок сотрут. И тебя, и всю семью твою. А пока в их глазах ты являешься всего лишь шкафчиком, в котором хранится искомый ключ. Надо суметь вскрыть шкафчик, но уничтожать его необязательно. Существует единственный выход: ты должна обменять эту шифрограмму на дочь и заручиться всеми возможными гарантиями безопасности.

– Легко сказать, – откликнулась Дежкина, – а как сделать?

Чубаристов покачал головой:

– Вот уж это должна решить только ты сама. Никто не поможет… даже я. И не потому, что нет желания, а потому, что нет возможности.

– Успокоил…

– Если ты явилась ко мне за успокоением, то должен огорчить; пришла не по адресу, – резко произнес Виктор. И уже мягче добавил: – Чаю хочешь?

– Что вы все меня сегодня чаем напоить пытаетесь? – в сердцах воскликнула Клавдия, поднимаясь из-за стола и направляясь к двери.

Чубаристов поглядел ей вслед и вдогонку шутливо крикнул:

– А за дурака на автоответчике ты мне еще заплатишь!

Клавдия ничего не ответила.