Текст книги "Даже если вам немного за тридцать (СИ)"
Автор книги: Ирина Гринь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)
– Имя, благословляю тебя с любовью и отпускаю от себя.
В каждую свободную минуту она твердила и про себя и шепотом:
– Николя, благословляю тебя с любовью и отпускаю от себя.
Это реально работало. Злость и обида на него прошли. "Несчастный одинокий мужик. Бог с тобой. Ты итак наказан Судьбой по максимуму. Ведь в твоей жизни больше не будет меня" – так размышляла Лиза и, наконец, успокоилась окончательно.
Надо было подумать о предстоящем Дне рождения.
В этот знаменательный день она решила надеть на работу платье, которое ей связала мама. Платье было сшито из цветных кружев и небольшого количества подкладочной ткани, прикрывавшей самые интересные места. Невероятно сексуальное, оно открывало достаточно, чтобы свести с ума любого мужчину, но, безусловно, оставляло место воображению. Она обулась в черные сапоги-ботфорты на высоких каблуках; из украшений выбрала бусы из грубоограненных, цветных камней и такие же серьги. Странно, но эти, почти языческие, варварские украшения, удивительным образом сочетались с ее изысканным платьем.
С утра она забежала к парикмахерше Юлечке и та, в течение часа, соорудила у нее на голове настоящее произведение искусства из выложенных в виде розы волос. Лиза ахнула, когда Юля поднесла ей еще одно зеркало, чтобы показать прическу сзади. Парикмахерша Юлька тоже была подругой детства, Лиза рассчиталась и пообещала, что еще непременно забежит к ней с шампанским. На прощание Юля запечатлела ее прическу в нескольких ракурсах. Для рекламного каталога парикмахерской. Лиза была польщена послужить моделью.
Она забежала домой, еще раз расцеловала маму, похваставшись, что ее искусная работа, платье, восхитило всех парикмахерш, вызвала такси и начала выносить в коридор сумки с закусками. На работе предстоял грандиознейший фуршет. В обед все сотрудники придут поздравить ее. Так было заведено. Она аккуратно уложила в большой пакет огромный поднос со своим фирменным "Медовиком Жербо", на приготовление которого потратила весь предыдущий вечер.
– Мамуль, меня там Светка встретит, поможет с сумками, а тут ты, оденься, пожалуйста, донесешь до машины.
Во всей этой суматохе и суете ни она, ни мама не заметили черный джип, стоявший за углом, неподалеку от такси.
На работе ее, еще в коридоре, встретил программист Сашка, подхватил сумки, которые они тащили со Светкой, и донес до кабинета. Ровно в одиннадцать они должны были перенести прием в соседний кабинет и начать накрывать столы.
– Саш, зайдете еще с Ваней, столы нам поможете сдвинуть в одиннадцать – попросила она программиста.
– Без проблем, – ответил Саша.
Работать она сегодня не могла. Телефон звонил постоянно. Друзья, кумовья, родственники. Позвонили львовяне и пригласили на Рождество во Львов. Позвонила тетя Маша из Италии. Связь была такой хорошей, словно тетя Маша сидела в соседней комнате. Тетушка сообщила ей, что выслала очередную посылочку, но немного опоздала, так что пусть Лизочка ждет подарок чуть попозже.
Лиза долго "висела" на трубке с бабулей Ниной, благодарила за два чудесных, запеченных в печке гуся. Одного из них Лиза раскромсала на мелкие кусочки и взяла на работу. Из сумок так пахло, что запах поплыл уже и по коридору. В кабинет потянулись коллеги с поздравленьями, цветами и объятьями. Все восхищались ее платьем и прической.
Пришли любимые начальницы, расцеловали ее:
– Лизочка, мы тебе еще в обед скажем много теплых слов, а сейчас просто поздравим. Какая ты у нас красавица! Какая умница! Как ходищь величаво. Лебедь белая. Королева, – Раиса Петровна не успела закончить комплименты, а Лизин телефон уже опять зазвонил.
Она извинилась и схватила трубку:
– Да, Миша....спасибо, спасибо, я очень рада, что ты позвонил и не держишь на меня зла, спасибо.
В кабинет, с подарочным пакетом и огромным букетом роз, ворвалась кума Оля и повисла у Лизы на шее:
– Кумася моя любимая, поздравляюююю!
Игорь топтался в дверях.
Лиза позвала и его в кабинет, и бахнула с ними по коньячку. Они закусили лимоном и печеночным паштетом, попрощались и умчались по своим делам.
Фуршет удался на славу. Все было очень вкусным и в изрядном количестве.
– Ну, друзья, ще не вмерла Украина, раз мы такие поляны накрываем, – провозгласила Екатерина Ивановна.
Все захлопали и заулюлюкали. Было весело, сыпались шуточки, тосты и анекдоты. Украинки никогда не лезут в карман за словом. А тут еще праздник был у сотрудницы, которую все искренне любили.
Когда разрезали торт, в дверь постучали условным стуком.
– Это наши, – сказала Абдуллаева,– Открой, Вань.
В двери, извиняясь, вошел уже знакомый Лизе посыльный Саша. Он с улыбкой поздравил Лизу и вручил ей небольшую подарочную коробку. Светка бойко расписалась в квитанции вместо растерявшейся именинницы. Посыпались вопросы и намеки. Ох уж этот женский коллектив!
Но Лиза, загадочно улыбнувшись, отложила коробку к остальным подаркам и ничего не комментировала. Она быстро отвлекла внимание приглашенных новым, не очень приличным анекдотом, про чету украинских фермеров, взявших в банке большой кредит и переживших неурожайное лето. Лиза была артистичной дамой, и изобразила весь анекдот в лицах. Все хохотали так, что Чубач пришлось привстать с места и прикрикнуть, чтоб соблюдали тишину. В коридоре же посетители!
Ровно через час все разошлись.
Когда Лиза только пришла на работу в райисполком, ее безмерно восхищало умение госслужащих не только успеть поглотить, в течение часа, немыслимое количество еды и спиртного, но и сразу же, после банкета приступить вновь к обязанностям с совершенно трезвым лицом (максимум– жвачка за щекой), и работать еще четыре часа! Лизе было поначалу совсем невмоготу. Хотелось спать, или наоборот чудить и буянить. А иногда – просто банально тошнило. Но со временем, она втянулась в такой режим, и не только могла продолжать работу после фуршетов, но даже выполняла свои обязанности более качественно, чем в обычные дни.
Все управление знало: если Сологуб выпила – лучше не нести ей дела на проверку. Такие ошибки понаходит, и все дело перероет, до титульной страницы.
Однако в этот день ей не надо было продолжать работу. Всех именинников отпускали после обеда домой. Это тоже был негласный закон.
Пока Светка с секретаршей Оксаночкой носились с подносами и посудой, Лиза разорвала оберточную бумагу и открыла коробку от Дашкова. В ней лежало все, что она ему вернула и еще одна, продолговатая синяя бархатная коробочка. Она открыла ее и увидела длинные серьги с треугольными сапфирами и крошнечными фианитиками; они были сказочной красоты. Повинуясь порыву, она вытащила их из коробочки и примерила. Они визуально увеличивали ее высокую шейку и восхитительно ей подходили. Вздохнув, Лиза сняла серьги и обратно продела в уши свои, из каменьев.
"Усрамся, но не дамся!" – вспомнила она не очень благозвучную польскую поговорку, которую ей постоянно цитировала мама, когда Лиза излишне проявляла характер.
Вдруг она заметила в коробке маленькую открыточку. Он не менял привычек. Она взяла ее и прочла:
"До сих пор не могу понять, что на меня нашло. В свое оправдание могу только сказать, что я никогда себя так не вел и такое поведение вообще мне не свойственно. Я знаю, что ты не простишь, но очень прошу принять на прощание этот подарок. Здесь все покупалось для тебя и рассчитано на тебя. Я никогда не смогу подарить это другой женщине. Пусть это будет памятью обо мне. С Днем рождения! Все равно люблю тебя. Дашков".
Лиза откинулась на спинку стула. "Бедный Николя, – подумала она, – мне казалось, у тебя больше мозгов".
Лиза вызвала по мобильному такси, собрала подарки, выбрала два самых красивых букета цветов. Остальные велела Светке разложить в вазах по кабинету. Поцеловалась с ней, и, посоветовав и ей выбрать себе букет домой, величественно выплыла из кабинета. Идти величественно на каблуках по скользкой плитке, после выпитой за тридцать минут бутылки коньяка, с двумя букетами, сумочкой и кучей подарочных пакетов – это редкое умение. Лиза им обладала. Она помахала рукой улыбающейся консьержке и вышла из здания.
Дома отмечали только с сельской родней. Они приехали часам к двум после обеда, а в пять уже засобирались домой: надо было спешить управиться с большим хозяйством. О Дашкове ее никто не расспрашивал.
Она была им благодарна за это. А может это матушка провела с ними предварительную беседу?
Лиза упросила Надю оставить Катюшку с Дашкой. Одна райисполкомовская дама вручила сегодня Лизе три пригласительных билета на большой детский Новогодний бал мэра.
– Там будет много сюрпризов и подарков,– объявила Лиза родственникам.
Бал начинался в субботу в десять утра, и Богдан пообещал привезти дочкам из дому все их наряды. Он с серьезным видом записывал в блокнот все, что диктовали ему девчонки.
Весь вечер Лиза с мамой и детьми играли и дурачились. В настольный хоккей и бильярд, потом в жмурки. Они опробовали один из новых видов набора для детского творчества: заливали в формочки смесь из алебастра, потом прикрепляли к ним магнитики, выбивали их из формочек, высушивали фигурки и разрисовывали их гуашью. Хоп – и готов новый магнитик для холодильника!
Вечером они долго пели. Потом спустились с шампанским, тортом и вкусностями к соседке, бабе Клаве, посидели там минут пятнадцать. Спать легли за полночь, Анна Григорьевна просто разогнала расходившуюся "молодежь". Завтра же рабочий день!
Мама зашла к ней в спальню, присела на кровать, поблагодарила за букет. Лиза обняла ее:
– Спасибо тебе, родная, что меня родила! Сегодня.
– Лизочка, я знаешь, что тебе сказать хочу? Я сегодня твою одноклассницу Марину Звонаренко встретила. Честно – я просто ужаснулась. Она выглядит, ну как я, примерно. Я и не сразу ее узнала. Знаешь, Лиза, почему ты у меня до сих пор девушкой смотришься, и никто тебе твои года не дает? Потому что ты чистоту свою бережешь, и душевную и телесную. И дети тебя любят. Детей ведь не обманешь.
Господи, как же было здорово, засыпая, слушать все это.
Посыльный Саша опять получил заказ. Ему необходимо было доставить еще одну картонную коробку по уже известному адресу.
"Какая романтичная пара, – думал он, – Постоянно обмениваются подарками".
Дашков почти не удивился, когда в пятницу вечером ему опять привезли посылку. Он открыл коробку, уныло осмотрел подаренные им Лизе драгоценности и духи, как вдруг заметил в коробке листок бумаги и книгу. Он схватил листок. Уверенным, красиво изогнутым, кучерявым женским почерком там было написано:
"Дорогой Николя! Я никогда не храню о чем-либо воспоминаний, если воспоминания эти неприятны. Это главное правило бодрости и оптимизма здоровой женщины. Поэтому Ваши "подарки на память" совершенно неуместны.
Что касается того, что "Вы не знаете, что на Вас нашло" – сообщаю, что корни всех наших комплексов и недостатков характера, гнездятся в нашем детстве. Так считал Зигмунд Фрейд. Так полагает и Луиза Хэй. И многие другие уважаемые люди. От всей души, желаю Вам "вернуться в детство", полюбить себя и простить, разобраться, что именно мешает Вам жить и избавиться от Ваших недостатков. Ведь, прежде всего, они делают несчастным Вас самого, а уже потом окружающих. Желаю Вам стать гармоничным и здоровым человеком. Вот только, думаю, зайчиком, Вы уже не станете никогда. Мне от Вас ничего не надо. Очень надеюсь, что у Вас достанет такта впредь не обременять меня своим присутствием. Всего самого наилучшего! Лиза".
Он дрожащими руками вытащил из коробки книгу в простой мягкой обложке. Луиза Хэй "Целительные силы внутри нас. Помоги себе сам".
Задумчиво прошелся по холлу. Он интуитивно боялся женщин, которым от него "ничего не надо" – это значит, ей надо все! Поднялся в спальню, достал из шкафа ее бирюзовый халат, сел, уткнулся в него лицом. Он еще хранил ее запах – очень нежный и сладкий. У него спазмом перехватило горло.
Он представил ее обнаженную, такую красивую, такую нежную, с такой восхитительно-шелковистой белоснежной кожей. Он вспомнил ее танцующую, и вдруг представил, как ее ласкает другой мужчина.
Вскочил и забегал по комнате. Николай Николаевич Дашков, аристократ и предприниматель, умный и скептичный руководитель большого концерна, уважаемый человек, не побоявшийся в зрелом возрасте покинуть страну и начать все заново, в соседней, переживший взлеты и падения, "лихие 90-е", дефолт 1998-го, скоропостижную смерть жены и мужественно отстаивающий свой бизнес в нынешние нелегкие времена, вдруг понял, что есть мысли, которые перенести невозможно!
Он ее не отпустит! Нет, ни за что! Без нее – это уже не жизнь, пародия какая-то. Она одна такая на белом свете. Он слишком долго ее искал.
Он подумал было: "А не отвлечься ли? Да что за наваждение на меня нашло? Да мало ли женщин на свете? " Он уже взял телефон, чтоб позвонить бывшей подружке. Но отшвырнул его.
"Не хочу! Никого не хочу! Только ее хочу! Ведьма моя!"
В это самое время, ведьма Лиза со своей закадычной подругой, тоже ведьмой, Ольгой, качались в гамаке, подвешенном к двум старым абрикосовым деревьям. Лиза приехала на дачу к кумовьям скоротать вечерок. Вообще, нормальные люди вывешивают гамаки только летом. Но кто тут был нормальным? И кто когда тут слушался каких-то правил? Душа просит – значит покачаемся! И, потом, девочки уже приговорили одну бутылочку мартини. Жизнь заиграла в новом свете...
При каждом движении гамака раздавался жуткий скрип и с веток на них сыпался снег. Ольга прятала лицо, Лиза, напротив, подставляла его снегу.
– Олька, я, наверное, чекнутая, но я так люблю, когда снег в лицо сыпит. Я тогда специально гулять выхожу и лицо ветру подставляю! Только вот краситься нельзя в такую погоду.
Лиза рассказала Оле все о своем коротком романе с Дашковым.
– Олькааа, какая у него красивая спальняяяя! Там такой ремооонт. Там такая мебеееель. Я даже в каталогах такого чуда не видела!
– Так, может, вернешься в ту спальню?
– Ни за что! Меня всю передергивает до сих пор, как вспомню нашу последнюю встречу.
– Лизка, я, конечно, всегда на твоей стороне. Но Дашков – мужик-золото. Все говорят. Ну, выпил чуток, ну понесло мужика немного. С кем не бывает. Ты – вон какая красивая! Ну, воспылал. Так он же уже практически мужем твоим себя считал!
– Знаешь что, дорогая? Муж тем более не должен так вести себя с женой! Я своего избранника уважать должна! А не презирать.
– Лиз, ну ты ж, вроде как... отомстила за свою честь, у него вон, до сих пор шрам на виске. Лиз, а давайте мы вас помирим потихоньку. Скоро Новый год, Рождество. Ну, по-любому же, встречаться будете, он с Игорем сдружился очень. У них какой-то там общий проект.
Оля помолчала и опять начала:
– Лиз, ну как ты так могла, а? Не слишком сурово? Интеллигентная барышня, воспитанная – и тут раз – и кастетом по башке!
– Ах, простите великодушно! Веера под рукой не оказалось! Олька, я, наверное, не избегу встреч с ним. Ну не ссориться же мне с вами, Корниенки мои любимыееее. Но, я не вернусь.
– Я не вернууусь, в руууки твои... – запели они с Олей песенку "Виа-гры" и расхохотались.
Из домика-мазанки выбежали дети.
– Л╕за, я чула, що тв╕й телефон грав у сумочц╕. Принести тоб╕? ( Укр. – Лиза, я слышала, как твой телефон заиграл в сумочке. Принести тебе?) – спросила Софийка.
– А какая была мелодия?
– "Мамо, а ти ж мен╕ казала"....
– О,Сонечка, принеси, это моя мама звонила.
– Мамуль, мы скоро приедем. Ну вернее, Игорь нас привезет...и развезет...а то нас тут уже развезло. Мамуль, я шучу. Нет, ужинать не будем. И Костик не голодный. Мы курицу– гриль на четверых влупили. Неее, Игорь на работе. Он нас только привез и отвезет. Угу...Букет? – Лиза привстала на гамаке, – А он такой высокий, русоволосый, очень симпатичный? А, ну поняла, ну до вечера, мамуль, мы скоро.
– Олька, – уже немного протрезвев и уверившись, что дети в домике, весело сказала Лиза, – Мне мужчина, очень похожий по описанию на Мишу, букет только что притарабенил. Вот! Эх, была бы я сучкой знатной – развлеклась бы здорово! Столкнула бы лбами дорогих моих нефтяников! И крутила бы обоих по-крупному! Но! Воспитание не позволяееет! Мы же с тобой, Олечкаааа, лапочкииии! Мы же никогда не перейдем...эту тоненькую грань, что отделяет стерву от сучки. Мы – так, стервы, не, даже стервочкиии.
Приехал Игорь. София села в машину рядом с отцом. Оля, Лиза и Костя впихнулись сзади, и пели всю дорогу "Ой калина, ой калина – не верба". Софийка подпевала. Игорь просто улыбался. Он всегда был снисходителен к женщинам. Особенно – к своим. Особенно – к нетрезвым.
Букет, подаренный Мишей, был очень хорош. Лиза позвонила ему.
– Миша, это тебя я должна благодарить за такое чудо?
– Никакое не чудо. Просто поздравляю еще раз с прошедшим Днем рождения. Извини, в тот день был в командировке. Лиза, я хотел бы поговорить с тобой.
– В воскресенье. После восточных танцев. Тебя устроит?
В субботу утром Лиза начала в квартире генеральную предновогоднюю уборку. Костя старательно помогал, убирая в шкафчиках с игрушками и канцтоварами и вытирая пыль. Уже к вечеру все блестело и благоухало. Лиза включила стиралку и села за компьютер.
В социальных сетях творилось что-то невообразимое. В "Одноклассниках" Лиза рассорилась чуть ли не со всеми своими российскими друзьями и родственниками. Они писали такие гадости, и про Майдан, и про Украину. Она выбилась из сил, стараясь объяснить им настоящую ситуацию в стране. В конце концов, россияне заявили ей, что она – агент Госдепа, на что Лиза ответила, что она еще, по совместительству, и агент МОССАДа, ведь Елизавета – еврейское имя! Потом она просто послала их всех и сказала, что ей, тут, на Украине, как-то виднее, что у них на самом деле происходит!
В воскресенье она зашла в церковь, поставила свечку за упокой. Была годовщина смерти прабабушки Эльжбеты Краснецкой. Лиза положила на канун пачку печенья, пакет конфет и круглый белый хлеб. Прочла молитву, подумала, что прабабушка, возможно, была католичкой, но какая разница – Бог любит всех людей одинаково.
Вышла, раздала милостыню, и, не спеша, направилась пешком в торговый центр, на тренировку. В последнее время Лиза не пропускала ни одного занятия. Она готовила сюрприз друзьям: восточный танец на новогодней вечеринке. У нее уже был очень красивый костюм, его дала на время подружка, надо было только немного подогнать юбку по размеру. Она еще не знала, где и как исполнит этот танец, но ей очень хотелось, чтоб его увидел Дашков. Пусть еще помучается, мерзавец! Пусть видит, какое сокровище потерял!
После тренировки, уставшая, но довольная, она выбежала на улицу и сразу увидела Мишу. Он помахал ей рукой, они пошли друг другу навстречу.
Он не посмел ее поцеловать, просто пожал ее руки в перчатках.
– Лизочка, прекрасно выглядишь!
– Какое там прекрасно! Я всю предыдущую неделю пила! Каждый день! Как хороший поэт – ни дня без строчки! Декабрь-январь – это вообще страшные месяцы для славянской женщины. А у меня в семье еще и три дня рождения в декабре! Миша, где ты был в командировке?
– В Киеве, и в Кременчуге. Скоро в Днепр поеду. Но это не интересно. Лиза, попьем кофе здесь? – в центре открылась чудесная "Льв╕вська кав'ярня" и Михаил пригласил ее туда.
Они уселись в низенькие деревянные кресла на гнутых ножках и сделали заказ хорошенькой официантке в вышиванке.
– Лиза, я начну с главного. Я знаю, что ты ушла от Дашкова. Это, безусловно, правильное решение. Это не твой человек, он тебя не оценит. Лиза, я хочу, чтобы мы с тобой...попробовали жить вместе.
Вот так, значит. Без всяких экивоков. Король умер – да здравствует король! Лиза прокашлялась:
– Миша...Я не знаю, что и сказать тебе. Понимаешь, я – не переходящее красное знамя. Я – женщина. Мне, вообще, надо сейчас прийти в себя и немного отдышаться. Не злись, Миша. Просто я не хочу тебе врать.
– Понятно, – он помолчал, – Если Дашков начнет тебя доставать – скажи, я приму меры. Он не выпускает добычу. Он – Лев, я ведь тебе говорил.
– Пустяки! Я – Стрелец! И, поверь, мой колчан всегда полон стрел.
– Лиза, я просил бы тебя быть осторожнее. Я видел тебя на одном митинге. Ты что, ходишь на наш Майдан?
– Хожу. Частенько. Я живу рядом, ты не забыл?
– Лиза, у нас, вроде бы, конечно, все спокойно. И все-таки, надо быть осторожнее. Ты такая...заметная. Вычислят, где работаешь.
– Миша, запомни, я – дочь Юпитера! Даже если меня вычислят – мне всегда все сходит с рук! Даже то, что никому не сходит! Я очень благодарна тебе за заботу. Но мне пора, Спасибо за кофе.
Дашков тосковал. Он даже не предполагал, что ему будет настолько ее не хватать. Словно солнышко закатилось в его жизни. Лиза, всегда шутливая, энергичная и веселая, заряжала все вокруг своей солнечной энергетикой! Люди тянулись к ней. «Да, вот это и называют „харизмой“ – размышлял он. – И этого не купить за деньги. Она дарована человеку свыше. Вот был когда-то во Франции Король-Солнце... А меня, убогого, Бог сподобил встретить Женщину-Солнце. И я так тупо ее потерял».
Дашков пребывал в очень мрачном настроении. Сегодня утром, у себя в офисе, он случайно подслушал в туалете разговор двух своих программистов. Парни просто не заметили, что и третья кабинка была занята.
– Ты видел, каким чертом смотрит наш Лев? И премию в этом месяце урезал. Наверное, его шикарная блондинка больше ему не дает!
Второй, недавно взятый на работу программист, громко заржал:
– А ты что, ее видел?
– Да нет. Но Наталья говорила, сногсшибательная дама! Она встретила их в каком-то магазине.
Программисты еще посмеялись и вышли.
Дашков подождал немного, тщательно вымыл руки и тоже вышел из туалета, чернее тучи. Не хватало еще стать посмешищем среди своих же сотрудников! И надо немедленно приструнить эту старую сплетницу, секретаршу!
В обеденный перерыв, он занимался на тренажерах до дрожи в руках и ногах, пока не почувствовал, что сейчас просто упадет. Он принял душ и поехал на встречу с партнером. До встречи оставался еще час, и чтобы не тратить зря время, Дашков решил зайти в парикмахерскую на углу. Он никогда не стригся у чужих парикмахеров, только у своего. Но сегодня на него что-то нашло. Ему вдруг захотелось резко и немедленно поменять свой образ.
В мужском зале, девушка-мастер, заканчивавшая укладывать своего клиента, попросила Дашкова подождать пять минут. Он уселся в кресло в просторном холле, взял в руки какой-то каталог, перелистал. И вдруг пораженно замер: прямо со страницы на него насмешливо смотрели яркие сапфировые глаза его Королевы Лизы. Он дернулся и чуть не выронил каталог. Перевернул страницу, увидел еще две ее фотографии, в разных ракурсах. Она демонстрировала свою прическу – розу, искусно выложенную на затылке. Дашков вскочил, и, не отвечая на вежливые приглашения парикмахерши, пулей выскочил на улицу.
На Майдане, в Киеве, ситуация немного стабилизировалась. Стычек больше не было. Все стороны конфликта вели бесконечные переговоры. В те дни Лиза впервые услышала о «Правом секторе». Это была какая-то совершенно новая структура, которая возникла на базе националистических организаций, по слухам, западноукраинских. Однако, Лиза очень засомневалась в этом, когда узнала, что лидер «Правого сектора», Дмитрий Ярош – родом из Днепропетровской области. Она уже общалась с днепропетровцами, и знала, что там бандеровцев – хоть пруд пруди. Львов отдыхает.
На Полтавском Майдане была установлена военная палатка цвета хаки, огромных размеров, здесь тоже было много представителей "Правого сектора". Лизе они очень нравились – умные, дисциплинированные и очень юморные. Некоторых она уже знала по именам, они часто выступали на митингах. Преимущественно, это были молодые люди в возрасте до двадцати пяти лет, спортивного телосложения, очень разные по социальному статусу, но все, как один, на ходу разучивающие приемы и тактику ведения уличных боев. Полтавские студентки, с сине-желтыми ленточками, прикрепленными к сумкам, крутились вокруг них стайками. То кофе принесут, то медикаменты. Здесь стояла небольшая сцена, всегда играла музыка, и завязывалось немало романов. Сюда ходили погулять семьи с детьми. Было хорошо и спокойно. Проезжающие мимо автомобили и автобусы, громко сигналили протестующим в знак поддержки.
Лиза порадовалась, что у областных властей, в отличие от украинских в Киеве, и многих других по областям, хватило ума не трогать палатку и не разгонять людей. Губернатор Полтавщины, Иван Александрович Змиевский, в отличие от многих других призначенцев Яныка, был местным. Родом из простой семьи, живущей на Полтавщине, выходец из сельского комсомола, он всего в жизни добился своими усилиями. В госслужбе ему дали кличку Змий, ибо был Иван Александрович хваток, мудр и нетороплив, что не так часто встречалось в людях, назначенных действующим президентом.
Однажды вечером, на одном из митингов, Лиза встретила полностью закутанную в норковую шубку Иру Кондратенко.
– Ируся, привет!
Они поцеловались, начали обсуждать новости, и Лиза предложила Ире зайти к ней домой, так как жила буквально за один квартал от здания областной администрации.
– А я смотрю – революция вошла в высшие слои общества – дама в норке стоит – гляжу – а это ты! – Лиза разогревала на большой сковородке вермишель. Котлеты она бросила в микроволновку. В холодильнике нашлось и несколько кусков жареной рыбы. Они обе ужасно проголодались на митинге.
Пока Ира знакомилась с Костей, вручая ему сладости, Лиза накрыла скромный, но сытный ужин.
Они обсуждали новости. Ира пожаловалась:
– У меня сын в "Правом секторе", постоянно тут дежурит. На занятия в университет почти не ходит. Им ведь теперь можно.
Совсем недавно мощная волна студенческих протестов заставила действующего министра образования отменить драконовский указ про отчисление из ВУЗов студентов, которые пропустили занятия из-за участия "в массовых беспорядках". Это была маленькая, но очень важная победа в борьбе с действующим режимом.
Ира переживала не на шутку.
– Он у нас один. Все у него есть. Ни в чем отказа не было. А тут говорит: "Я не могу отсиживаться, мама. Украины может больше не стать, как государства. Там девочки из моего ВУЗа, я их не могу оставить без присмотра!"
– Какой молодец! – восхитилась Лиза. – Как его зовут? У тебя его фото есть? Я там уже многих в лицо знаю.
Ира, с гордостью, показала несколько фотографий сына на своем смартфоне.
– О, я его видела! – радостно сообщила Лиза.
Около девяти вечера Ира вызвала такси и, тепло попрощавшись, уехала домой.
И в это время позвонил Дашков. Лиза удивилась, но ответила.
– Добрый вечер, – голос звучал глухо, – я...не посмел бы беспокоить, но у меня появилась информация по интересующему тебя вопросу. Это касается гражданки, оформлявшей у тебя документы. Помнишь, ты дала мне задание?
Лиза очень удивилась. Недавно она общалась с Ольгой Михайловной Сарычевой. Ей удалось помочь той оформить субсидию на уплату коммунальных услуг и пособие на четверых детей. Ольга Михайловна была воодушевлена и весела, вручила смущенной Лизе огромную коробку конфет, поблагодарила за усилия, поздравила с наступающим Новым годом и сказала, что, не смотря на революцию, Украину ждет великое будущее!
Она была настолько не похожа на ту женщину, которая когда-то пришла к ней на прием, что Лиза поразилась! Казалось, словно Ольга Михайловна сбросила с себя какой-то вековой груз, но она не посмела ни о чем ее расспрашивать. Да, Дашков что-то откопал...
– Я так поняла, по телефону мне никто ничего объяснять не будет? – спросила она Дашкова.
– Разумеется. Я жду тебя в машине, под твоим подъездом.
– Я возьму с собой папино охотничье ружье, – пригрозила Лиза.
Он промолчал. Лиза поймала себя на мысли, что безумно рада его звонку. Она скучала по нему. Даже просто по их разговорам. Господи, неужели это еще не конец, а все только начинается? Она никак не могла определиться со своими чувствами.
– Хорошо, я уложу сына и выйду на минутку.
Костя смотрел "Смешарики" и спать отказался наотрез. Лиза сама поощряла его смотреть этот мультсериал и частенько составляла ему компанию в этом занятии. Эти мультфильмы были прикольными и несли в себе много познавательной информации.
– Костя, я сейчас отлучусь на несколько минут. Я тут, рядом с домом буду. А ты смотри телек, пока я не приду. Хорошо?
– Хорошо. А ты куда? На революцию?
– Нет. Просто надо встретиться с одним человеком.
– А почему ты к нам его не приведешь? – логично заметил Костя.
– Потому что он...малознаком. Все, Костик, будь умницей. И немедленно пособирай крошки от печенья! Сколько раз я говорила: не ешь в зале! Поросенок!
Дашков сразу выскочил из машины, чуть только она вышла из подъезда. Он был взволнован, ловил ее взгляд. Ей понравилось.
"Хочешь жениться на Королеве – поднатужься, дружок!" – подумала она. – Вслух сказала: -"Привет".
– Привет. Очень холодно, – ответил он, – Сядешь в машину?
– Угу, так что тебе удалось узнать? Заметь, я не спрашиваю, как?
– У меня есть служба безопасности, Лиза. Этой работой занимаются они. Так вот, Ольгу Михайловну Сарычеву зовут на самом деле Эльмира Ахматовна Кокоева и она – чеченка.
Если он намеревался поразить Лизу – у него это получилось отменно. Она открыла рот:
– Чеченка? Никогда бы не подумала! Она похожа...знаешь, на киевлянку! В Киеве много женщин такой породы. Потомки племени полян. Такие, знаешь, истинные арийцы среди славян. У нее чисто киевское лицо! А она что, скрывается от кого-то? Кто в нее стрелял? Ты знаешь, она повеселела очень в последнее время! Ей больше ничего не угрожает? – засыпала она вопросами Дашкова.
– Думаю, ей больше ничего не угрожает, – подтвердил он.
Не надо было им садиться в одну машину. Слишком маленькое пространство. Слишком большая энергия притяжения. Он безумно соскучился. По ее глазам, по ее волосам, по ее голосу, и по ее непосредственной порывистости. У него заныли руки – так хотелось обнять ее. Он крепко сжал руль.
Пожалуй, только теперь, в этот поздний час промозглого декабрьского вечера, он окончательно сообразил, что без этой женщины ему действительно не жить. И это не каприз и не причуда. Это – правда жизни.
Однако, она требовала ответов на свои вопросы и нетерпеливо схватила его за руки. Их будто током ударило – они оба замерли...И, уже в следующую секунду, целовались, как безумные. Лиза застонала. Это не было уловкой. Просто она так соскучилась, по его губам, по его рукам. Он накинулся на нее с новой силой, распахнул ее курточку, толстовку и с каким-то рычанием добрался до ее груди. Она выгнулась навстречу его безумным ласкам. Он говорил ей совершенно невозможные вещи, и даже неприличные. Но, она ни за что не позволила бы ему остановиться.
