Текст книги "Даже если вам немного за тридцать (СИ)"

Автор книги: Ирина Гринь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

– Можно к Вам?

Лиза кивнула на стул:

– Присаживайтесь, пожалуйста.

Женщина была как-то чересчур смущена. Она нервно оглянулась на Светку, невозмутимо шлепавшую по клавиатуре компьютера, и, словно решившись на что-то, громко зашептала, близко наклонившись к Лизе:

– Елизавета Васильевна, я к Вам по очень конфиденциальному вопросу. Меня зовут Лариса. Лариса Сильничая, я – одноклассница Вашей кумы Ольги Корниенко.

– Очень приятно, – ответствовала Лиза, заинтригованная необычной посетительницей.

– Видите ли, дело в том, что совсем недавно у нас была встреча выпускников. И...Ваша кума сказала мне, что беременна. Она сказала, что много лет ждала этого, очень хотела второго ребенка, но долго ничего не получалось. Вот. А потом получилось. На подаренном Вами постельном наборе!

Лиза смотрела на посетительницу во все глаза. Сегодня, что, выходной в сумасшедшем доме?

– Ну, – спросила Лиза, – И что Вы от меня хотите?

Лариса сразу засуетилась и вытащила из пакета запакованный постельный набор – точно такой, какой Лиза подарила своим кумовьям на годовщину свадьбы. Волнуясь и запинаясь, она зашептала:

– Мы с мужем двенадцать лет боремся за то, чтобы стать родителями! Я Вас очень прошу – подержите его, пожалуйста, в руках! Тогда и я на нем забеременею!

Лиза поднялась, и захотела немедленно положить конец этому безобразию. Но тут посмотрела в горящие надеждой глаза посетительницы и просто устыдилась. Вспомнила, как сама восемь лет ждала беременности. Она прокашлялась, вздохнула, решила, что с нее не убудет, схватила постельный набор, прижала его к груди и отчеканила:

– Прошу тебя, Всевышний, подари, пожалуйста, ребенка этой замечательной женщине! Пусть они с мужем станут родителями. Аминь!

Женщина вскочила, крепко обняла ее, выхватила постельный набор, и, не прощаясь, убежала.

"Ну и денек – подумала Лиза,– Вечером выпью как следует. Надо снять стресс". Она хотела позвонить Оле, "поблагодарить" за рекламу, но потом решила, что нельзя волновать беременную женщину.

Светка с любопытством уставилась на нее:

–Что она тебе там шептала?

– Да так. Обсуждали новое Постановление Кабинета министров.

Светка заржала, как лошадь.

– А постельный набор чего достала?

– Хотела, чтоб я его купила. Это торговый агент.

Ровно в пять на райисполкомовскую остановку приехал водитель Алексей. Девчата шумно уселись в машину, впереди посадили Кудрявцеву. Почти сразу позвонил Дашков:

– Моя дорогая, я отменил все вечерние встречи и весь в ожидании. Вы скоро?

– Да, мой любимый! Мы уже выехали.

Дом, да и весь поселок, произвели впечатление на Лизочкиных коллег. Хоть Лиза и запретила девчонкам покупать что-либо, те выудили из прихваченного с собою пакета большую коробку конфет, бутылку шампанского "Шабо" и красивый каравай хлеба. Валентина Николаевна сказала Дашкову:

– Это старинный украинский обычай. Нельзя приходить первый раз в дом без хлеба.

Лиза удивилась. Будучи этнической россиянкой, Валентина Николаевна, лучше любой украинки знала и обычаи, и украинский язык.

Светка, на правах старой знакомой, расцеловалась с Дашковым, Валентину же Николаевну ему представили по всем правилам. Дашков внимательно наблюдал за женщиной, которую "так обожала" его ненаглядная женушка. Ему понравилась Кудрявцева – остроумная, воспитанная, и, явно, очень много повидавшая в жизни дама. Он улыбнулся, вспомнив про "четвертую часть полупопия".

Девчата обошли дом и обосновались в Лизиной комнатушке. С ними была и Маркиза, которая привела в восторг обеих гостий. Пару минут спустя в двери опять позвонили, и минут через пять Дашков пригласил девочек вниз. В холле он представил дамам своего харьковского коллегу, Дмитрия Евстафьева. Лиза вежливо поздоровалась с молодым красавцем, подумав "Какие интересные мужчины живут в славном городе Харькове!" Светка же чуть не потеряла сознание! Дмитрий Евгеньевич тоже не сводил со Светки глаз. Лиза подмигнула Дашкову: "Смотри-ка, с первого взгляда!"

Стол накрыли прямо в холле, он был очень шикарно сервирован; жаркое из индейки дозревало в духовке. Оксану Ивановну опять отпустили домой. Дашков не любил лишних ушей. Особенно на отдыхе. Тут можно услышать больше полезной информации, чем на рабочем совещании.

Лиза заметила, как Николя устал. В последнее время участились его командировки, да еще неделю назад, он учинил страшный кадровый разгром в своей конторе, уволив с работы главного инженера и начальника юридического отдела. Благодаря наблюдательности Елизаветы Васильевны, его служба безопасности раскрыла целый заговор, касавшийся не только интересов его фирмы, но и энергетической судьбы всего региона. Это был уже прямо политический вопрос.

Дашков жутко психовал. Он пообещал своим уволенным без выходного пособия работникам, что теперь их ждет самое большее – карьера дворника и уборщицы, ибо с такой репутацией, их не возьмут больше ни в одно приличное предприятие!

А тут еще Елизавета Васильевна вздумала штурмовать государственные учреждения... В общем, он устал. Их венчание и последующее свадебное путешествие отодвигалось на совершенно неопределенные сроки, и он с нетерпением ждал апреля, когда они, в любом случае, поедут, наконец, в Великобританию, в славное восточное графство Линкольншир, на свадьбу Вероники и Вильяма.

Лиза, под предлогом присмотра за жарким, отвела Светку на кухню и наставительно зашептала ей:

– Не вздумай брякнуть что-нибудь матом при харьковчанине. Ты, пока рот не откроешь – вполне похожа на даму. Но как откроешь рот – мама дорогая! Следи за речью! Акцент свой дурацкий убери! Говори чисто – или по-украински, или по-русски, но не с этим твоим кошмарным выговором! И никаких перекуров! Терпи! Дашков сказал, он не выносит курящих женщин. Первое впечатление – самое сильное!

Вечер прошел замечательно. Все понравились всем. Это бывает нечасто. Дмитрий Евгеньевич прибыл на машине с водителем и, прощаясь, любезно предложил Лизочкиным колежанкам свои транспортные услуги. Лиза подумала, что сегодня вечером, Светлана Анатольевна, которая нынче была сущим ангелом, очевидно, получит и другие, весьма интересные предложения.

Лиза позвонила матушке, поболтала с Костиком и сказала, что заберет его завтра вечером, уж очень она соскучилась. Переодевшись в спортивный костюм, Лиза быстро убрала со стола и перемыла всю посуду. Дашков все говорил по телефону, показал ей жестами: "Оставь посуду!" Лиза замотала головой: ему пора бы и запомнить – она не оставляет на ночь грязной посуды!

Как тогда, он тихо подошел сзади и поцеловал ее в шею.

– Завтра же купим посудомоечную машину.

Лиза развернулась и обхватила его за плечи:

– Солнышко, ты самый лучший мужчина на свете! Николя, ты так устаешь, нельзя столько работать! Всех денег все равно не заработаешь! Да еще в стране такое творится. Зайчик мой, поехали куда-нибудь в санаторий, вот хоть в Миргород, тут совсем рядом, с матушкой будешь общаться. И мне пора познакомиться с ее двоюродной сестрой. Николя, нужно поберечься, тебе не двадцать лет!

– Мадам, Вы очень любезны, что напомнили мне о возрасте.

– Николя, кстати о возрасте. Я тут прочитала статью британских ученых, что после пятидесяти, мужчине нужно крайне осторожно регламентировать сексуальные отношения. Это колоссальная нагрузка на сердце и сосуды! А ты у меня такой безудержный! Во всем.

Он абсолютно без усилий подхватил ее на руки:

– К черту английских ученых! У них нет таких красивых женщин, легко им говорить!

В эту ночь ей так и не удалось строго регламентировать сексуальную жизнь своего супруга...

Утром они спешно завтракали, оба немного опаздывали.

– А ты заметила, как наша Светочка понравилась Диме? Между прочим, он уже два года, как разведен.

– Очень хорошо. Светка – классная баба, но ее немедленно надо пристроить в хорошие руки. Она – и умница, и хозяйка, и отличная мать, но уже вкусила прелести свободной жизни. Еще пару лет – и она совершенно распадлючится и не захочет ни в чьи руки! Это я у тебя – домашняя киса, Светка – совсем другая.

Зазвонил Лизин телефон, допивая кофе, она схватила трубку:

– Привет! Да ты что? Вчера вечером? Да ты что? Нет, не включала. У меня вчера гости были. Не может быть! Розами? Обалдеть! Посмотрю сегодня обязательно! Ну, все, я очень спешу!

Дашков прислушивался. "Что там еще стряслось?".

– Дашков, Олька звонила, мы с тобой вчера пропустили интереснейшие события! Наш губернатор выступил перед гражданами, сказал, что не желает кровопролития и разрешил повстанцам занять половину здания областной администрации! Спецназ вышел из здания без оружия, под возгласы и аплодисменты прекрасных полтавских студенток! Как гладиаторы! Девушки аплодировали спецназовцам, кричали "Молодцы!" и забрасывали их лепестками роз! Что тебе древний Рим! Ай да Змий! Ай да красавец! Ну, хитер! Чувствует, что Яныку конец, держит нос по ветру и сам командует всеми силовиками. Вчера, все в прямом эфире показывали, по областному, а мы и не включали телек. Блин, у нас в стране час времени пропустишь – уже ситуация поменялась. Во – бурная жизнь пошла!

На работе все только и говорили о вечерних событиях. Теперь все правое крыло здания ОА заняли революционеры. Они находились в помещении круглосуточно. Фасад укрепили снаружи мешками с песком, и облили водой, моментально превыратившейся в лед. Затем проделали это еще несколько раз, и вокруг их крыла здания образовалась пятиметровая, непробиваемая баррикада из мешков с песком и льда.

"Что ж, пока не потеплеет – они выдержат атаку даже БТРов" – сказал Лизе муж.

В левом крыле, по-прежнему, шла обычная повседневная работа. Сотрудники аппарата уже привыкли к огромному количеству ВВшников, разделявших обе стороны. В крыле повстанцев кипела культурная жизнь. Полтавские фоторепортеры устраивали там свои выставки, частенько ночью к революционерам приезжали музыканты областной филармонии, давать концерты. Лиза, которая как-то ночью, во время очередной командировки Дашкова, привезла повстанцам бутерброды, попала на один из таких концертов.

В два часа, холодной февральской ночью, вооружившись кастетом (нападения властей ждали постоянно, и зачем тогда кастет? Поможет? Но с ним, все-таки спокойнее), она сидела в Красном актовом зале здания ОГА и слушала замечательную игру молоденькой скрипачки местной филармонии.

Лиза любовалась худенькой девичьей фигуркой на сцене и размышляла о том, что революционные события, как лакмусовая бумажка, проявляют чувства и сущность человека. Кто-то забился по норам, кто-то насмешливо ожидал, чем же все закончится, кто-то сражался по одну сторону баррикад, кто-то – по другую, кто-то просто оказывал поддержку, одной из сторон, а кто-то, очень дальновидный – и обеим сторонам.

Девушка заиграла "Кантуччи" Паганини. В зале было холодно, Лиза вообще не раздевалась. Девушка же была в концертном платье. Лизу вдруг охватило чувство ирреальности происходящего. Как в фильмах Луиса Бунюэля. Мороз. Ночь. Революционеры. Хрупкая девичья фигурка со скрипкой. Волшебные звуки. Странное освещение.

Завибрировал телефон в кармане. Лиза прекрасно знала, кто звонит, блин, донесли уже. Шепотом она ответила мужу:

– Хорошо – хорошо, я уже выхожу. Я помню – помню, с квадратной челюстью.

Все тот же, бывший мент Анатолий, поздоровался, усадил ее в "Жигуль" с заляпанными грязью номерами и быстро увез в "Шотландию". В этот раз она не успела раньше. Дашков уже был дома, черный, как грозовая туча. Он с размаху заехал своим огромным боксерским кулаком по широкой дубовой панели, отделяющей холл от столовой. Надо сказать, он постоянно лупил несчастную панель, всякий раз, когда ему хотелось стукнуть свою дражайшую блондинку. В последнее время панели доставалось очень изрядно.

– Я кому сказал, больше туда не ходить? Мои просьбы для тебя просто пустой звук? Ты ни во что меня не ставишь? – рычал ее Лев.

"Ничего себе – просьбы, да это – приказы!" – подумала Лиза.

– О, мой повелитель, – она была в удачном, облегающем платье, и, скинув дубленку, сразу пошла в наступление, – Я ездила послушать скрипачку. Поверь, там совсем безопасно, там дают концерты! Я думала, что эти бедняги голодные, а им там столько еды навезли! Но, надеюсь, и мои бутербродики пригодятся. Николя, они сражаются за будущее страны! Даже если мы все ошибаемся и произойдет очередная рокировка олигархов, как ты говоришь, все равно, они достойны уважения. Мой любимый, ты значишь для меня все! Ну как ты можешь говорить такое?

Она прижалась к нему бюстом и обхватила его голову своими волшебными пальцами. Он попытался отстраниться, но Лиза уже гладила его виски и нежно целовала упрямую складку злых твердых губ. Незаметным движением она расстегнула пуговичку платья и застежку бюстгальтера. Зная пристрастие супруга к своему бюсту, она предусмотрительно поменяла все свои бюстгальтеры на "Анжелики" – те, что застегиваются спереди. "Сейчас все будет хорошо, – думала она. – Женская грудь успокаивает мальчиков любого возраста. Это тысячелетний инстинкт".

Инстинкт сработал. Через каких-то пол-часа, она была полностью прощена...

– Ты крутишь из меня веревки, ты делаешь со мной все, что хочешь!

– Николя, это ты делаешь со мной все, что захочешь. Я шагу не могу ступить без твоего высочайшего соизволения! Я так не привыкла, я всегда сама была себе хозяйкой!

– Теперь я твой хозяин!

– Николя! Ты – страшный человек! – это опять, целуя складки в уголках его губ.

– Это вопрос вкуса, Елизавета Васильевна. Многие находят меня интересным мужчиной, а некоторые, даже – неотразимым.

Она расхохоталась, и они отправились ужинать. Из-за его участившихся командировок, ночные пиршества уже становились их семейной традицией, и Лиза переживала, как бы это не отразилось на ее фигуре. Впрочем, с ним она тратила столько калорий...

Ситуация на Майдане в Киеве обострилась. Лиза чувствовала, что наступает завершающая стадия всех событий и очень боялась, что Майдан проиграет. А было похоже на то. Люди устали. Неимоверное нервное и физическое напряжение и очень морозная погода доводили Людей до изнеможения. Толпа, вооруженная палками и коктейлями Молотова против полностью контролируемого и подчиненного криминалом государства – это даже не смешно. Было ясно, что Майдан, увы, проиграет. Самое страшное – у них не было оружия. Лиза, вместе с многими миллионами украинцев во всем мире, каждый вечер молилась за Майдан. И Господь услышал. Но сначала...

18 февраля майдановцев страшно избили. Они лежали по всему центру Киева, страшные и окровавленные. Ночью подожгли Дом Профсоюзов, для того, чтобы сжечь протестующих заживо. Дом был подожжен сразу в двадцати местах, и сомнений в случайностях быть не могло.

В страшный для Украины день, 20 февраля, по протестующим, вооруженным палками, начали стрелять снайперы. Киевская улица Институтская, в буквальном смысле слова, покрылась кровью. Сколько же еще крови надо пролить на священную Киевскую землю, чтобы насытить ненасытного Молоха?!

Лиза, с ужасом, смотрела новости и вдруг вскочила с дивана! Именно этот кусок улицы, именно эту брусчатку, сплошь залитую кровью, она видела во сне! Она вскрикнула от удивления. Из столовой прибежал Дашков:

– О Боже великий! Лиза, не смотри этот ужас! Лиза, немедленно выключи!

– Николя! Я видела это во сне!

– Что видела?

– Эту брусчатку, эту улицу и эту кровь! – Лиза содрогнулась.

Дашков быстро выключил телевизор, схватил ее за руку, привел на кухню и налил полный стакан домашней вишневой наливки.

–Лиза, выпей.

Она моментально махнула весь стакан, не почувствовав ни вкуса, ни аромата, вообще не разобрав, что выпила.

– Лиза, что и когда ты видела во сне?

Она рассказала. Вспомнила, что это было той ночью, когда они рассорились, и Лиза убегала из этого дома. Дашков задумался. Лиза вскочила и сказала:

– Все, Дашков. Это – конец. Им не победить без оружия. Их перестреляют, как собак. Господи, не допусти!!!

Она зарыдала.

18-21 февраля были самыми страшными за всю историю противостояния Майдана. Число расстреляннх перевалило за сотню, которую сразу нарекли "Небесной сотней". Лиза смотрела на фотографии убиенных и поражалась красоте их лиц. И впрямь "Небесные"! Так не бывает! Но так было...

Ночь 21 февраля должна была стать последней в истории Майдана. Киевляне узнали, что в город въехали БТРы. Жители столицы, не жалея ни жизней, ни имущества, перегораживали дорогу в центр города своими машинами, автобусами и созданными на ходу баррикадами. Лиза опять смотрела прямой репортаж с Майдана, у нее не было сил отойти от телевизора. Дашкова снова не было дома.

В три часа ночи на Майдане осталось чуть больше тысячи Людей, которые обнимались, прощались друг с другом и готовились к своему последнему бою. Там было довольно много женщин, которые не пожелали уйти. Их отогнали к центру, к концертной площадке, чтобы хоть как-то защитить. Горели шины и два, уничтоженых майданщиками, БТРа. Лиза оцепенела от ужаса, но смотрела не отрываясь. У людей, оставшихся на Майдане, были отрешенные, перешедшие в другое измерение лица. Они перешли свою черту. У них больше не было ни страха, ни других чувств. Лиза подумала, что так, должно быть, выглядели первые христиане, которых бросали на съедение львам в Римском Колизее.

Странно, но именно в эту ночь, и сама она перешла некую черту...Какой-то щелчок раздался в голове. Больше не было страшно. Совсем. И именно в эту минуту осознала: сейчас рождается Новый Рим! Не зря тетка Мария говорила, что украинцев боятся итальянцы, боится вся Европа, потому что считают, что им нет равных по силе духа! "Да нам нет равных во всем мире! – подумала Лиза, – Киев, если выиграет, и если повезет с Правителем, как тысячу лет назад, будет столицей Новой Европы! Но, блин, нам так редко везет с Правителем! А если повезет – будет у нас новый Ярослав – тесть всей Европы. Правда написана в Библии: И кто был последним – тот станет первым..." Вот что она поняла в эти часы! Лиза упала на колени перед иконами:

– Господи, спаси этих Людей! Господи, спаси этих Людей!

"Нет, они не могут проиграть! Мне же снилась Победа! Неужели я ошиблась? Этого не может быть! Я же никогда не ошибаюсь".

В четыре часа утра зачистка Майдана "беркутом" почти подошла к концу. У революционеров остался небольшой кусочек земли в центре возле сцены. Опухшая от слез Лиза, выключила телевизор и поднялась в спальню, собирать чемоданы. Ее шатало. Она позвонила Дашкову:

– Николя, они проиграли. Ничего не понимаю. Мне же снилось другое. Николя, я собираю вещи, мы уезжаем в Польшу...или в Великобританию. Я ни минуты не останусь в этой кошмарной стране! Что паковать из твоей одежды?

Он велел ей выпить успокоительного и дождаться его возвращения.

– Я уже еду, моя девочка, часа через три буду. Постарайся заснуть. Мы все решим. Лиза, я люблю тебя!

Ей стало легче. Ей всегда становилось спокойнее, когда она слышала его голос, даже когда он орал на нее. Она взяла на руки котенка и стала гладить шикарную кремовую шерстку. Сразу же пришло успокоение. Прошлась по дому, открыла дверь комнаты Костика. Малыш сладко посапывал на своем диванчике. Она вздохнула и перекрестила его.

Это был не сон, а какое-то оцепенение. Она открыла глаза, было семь утра. "Боже, ведь мне еще два дня надо отработать. Я же обещала Кате Ивановне". Лиза с трудом поднялась, умылась и начала собираться на работу. Позвонила мужу. Тот сказал:

– Еще минут пятнадцать, я уже в черте города. Лиза, Майдан выстоял! Им привезли оружие.

Она аж подпрыгнула:

– Как выстоял? Кто привез?

– Лиза, там такая пальба была! Но милиция не стала поддерживать власть. Это решило все. На чью сторону станут силовики – тот и победитель. Сейчас из Киева массово выходит "беркут". Лиза, все, я сейчас буду дома, поговорим. Костю не буди, пусть сегодня дома побудет, со мной и Оксаной Ивановной.

Лиза включила прямую трансляцию с Майдана. Майдан стоял! Это было Чудо! Все было затянуто дымом от горящих шин и БТРов. К центру города уже шли толпы киевлян. Ночью Янукович с любовницей бежали из Киева. Лиза крепко усвоила для себя: больше у меня никогда не будет праздника 23 февраля. Только Праздник 22 Февраля!

Все решила провинция. Ночью группы украинских граждан (Лиза подозревала, из какой они партии), с боем и жертвами захватывали здания милиции и служб безопасности. Захваченные ящики с оружием грузили в автобусы и машины, и ехали на Киев. По дороге отстреливались, их пытались остановить. Похожие события произошли в Тернополе, Львове. Страшные бои шли в Черкассах, на дамбе. Людей, прорывавшихся в столицу, не выпускали из города. Горожане достали охотничьи ружья – и пошла бойня. В Черкассах было много раненых и убитых, тамошний губернатор – зверюга, коллега Яныка, родом из Луганской области, не жалел ни женщин, ни детей.

Лиза в который раз порадовалась, что Полтавский губернатор – местный. Он виртуозно и грамотно вышел из сложнейшей ситуации, не пролив крови и не противопоставив одну часть населения другой.

Дашков неимоверно устал. Он ввалился в дом, обнял ее и сразу повалился в кресло. Он был весь какой-то серый, осунувшийся и страшно замотанный. Лиза приняла любимую позу украинки: руки в боки и заявила:

– Так, Дашков. Это я посажу тебя на цепь! Нельзя так издеваться над своим организмом! Ты едешь отдыхать! Даже если небо упадет на землю – ты едешь отдыхать, ты меня понял!?

– Лизочка, малыш, я сейчас в душ, потом поем и спать. Оксана Ивановна пусть развлечет Костю. Лиза, сколько еще дней тебе работать?

– Сегодня и понедельник. Понедельник – последний день.

– Хорошо, моя маленькая, Алексей уже подъехал, довезет тебя, до вечера, – он поцеловал ее и пошел в душ.

Лиза ехала по утренним улицам и поражалась, как они пусты. Город притих. Вся Украина затихла, победившая, но обессиленная и окровавленная. Даже в обычно многолюдных коридорах райисполкома было совершенно пусто. Они со Светкой заварили кофе и тихонько обсуждали прошедшую ночь. Было так необыкновенно тихо. Посетителей не было совсем. В другое время, Лиза уже набросилась бы на Светку с вопросами об ее новом харьковском поклоннике, но сейчас было не до мужчин. Сейчас было затишье, которое пугало.

В городе невозможно было найти ни одного милиционера. "Куда они все подевались?" – думала Лиза. Только ГАИшники несли службу. Прежде, чем выехать на вызов, они вешали на машину сине-желтый флажок. Лиза решила, что таким образом, теперь демонстрируют лояльность к победившему Майдану. Она вспомнила слова украинского военного психолога и эксперта, красавчика и любимчика украинских женщин, Алексея Арестовича: "Если национальный Флаг и национальный Гимн становятся символами сопротивления – значит, страна реально оккупирована".

В центре, возле здания областной Администрации, начали собираться люди, это были бывшие "афганцы", военные, десантники, просто активные граждане и, конечно, майдановцы. Договорились, что круглосуточно будут патрулировать стратегически важные городские объекты и дороги. В те дни Лиза впервые узнала, что такое блок-посты. На заваленных бетонными глыбами и мешками с песком узких частях дорог, вооруженные люди постоянно проверяли документы и машины. Больше всего охраняли Харьковскую трассу.

В отличие от всех украинских областей, где свержение губернаторов выросли в целые шоу, с кричащими толпами и извинениями на коленях перед гражданами, в Полтаве все прошло спокойно. Полтавскому губернатору не в чем было каяться перед своей общественностью, он спокойно выслушал посланников революционного комитета, вошедших к нему в кабинет и потребовавших его отставки. Лиза смотрела в прямом эфире это его последнее выступление в качестве губернатора, и восхищалась! "Красава – мужик! Как держится, как говорит! Что значит, человек из госслужбы!" Честно говоря, даже весьма неглупые революционеры, смотрелись на фоне уходящего губернатора несколько бледно. Тот еще раз заявил, что до последнего дня выполнял свой долг, не допустил беспорядка и кровопролития, что представляет здесь своих полуторамиллионных избирателей и что теперь, в связи со свержением действующего президента, он подает в отставку.

Он вышел из здания спокойно, грозная толпа почтительно расступилась перед ним и пропустила. Он шел медленно, с гордой осанкой, без охраны, абсолютно никого не боясь, очевидно и впрямь, его совесть была чиста. "Ох, каков красавец, Змий!" – в который раз подумала Лиза и выключила телевизор. – Жаль, что уходит. Он отличный хозяйственник. А революционеры – не больно-то умеют экономикой руководить. Они только в баталиях хороши!"

Когда Лиза вернулась вечером домой, Дашков, уже посвежевший и отдохнувший, вместе с Костей сидели за телевизором и уплетали что-то вкусное с большого подноса, лежащего на полу у камина.

– Лиза, присоединяйся! Оксана Ивановна запекла нам домашней буженины, – сказал Дашков.

Лиза расцеловала подбежавшего Костика и, вымыв руки, с удовольствием присоединилась к славной компании. Кошка тоже участвовала в трапезе. Госпожа Маркиза изволили откушать домашней буженинки в компании своих хозяев. На подносе лежала уйма вкусной мясной нарезки, овощи и пампушки с чесноком.

– Лизочка, а давай винца выпьем. За Победу, как говорится! И, даст Бог, за Новую Украину!

Дашков принес из столовой три фужера, бутылку грузинского вина и сок для Кости. Лизе всегда очень нравилось его внимание к ребенку. Втроем, они чокнулись бокалами и выпили.

– Николя, – сказала Лиза, – в городе такая тишина...Звонила однокурснице, у нее муж – большая шишка в милиции, говорит, сегодня на телефон 02 вообще не поступало звонков. Даже преступления перестали совершаться, все замерли. Ни одного мента нигде. Представляешь?

– Да уж. Мы тут с жильцами провели совещание днем, и решили усилить охрану в поселке. Теперь нас будут охранять по восемь человек одновременно. Конечно, это затраты, но все хотят спать спокойно.

– Ты думаешь, революция двинется дальше? Мир – хижинам, война – дворцам? Нет, не думаю, Николя. Все, что люди хотели – это убрать Яныка.

– Лучше, как лучше. Пусть я потрачусь на сотню-другую, но буду знать, что в нашем поселке – порядок.

Лиза пожала плечами. Из всех соседей, она знала только симпатичную пару из соседнего дома – Тамару и Руслана, хозяев Вебера. Их дети, парни-близнецы, учились в Польше, и Лиза видела их только один раз, когда те приезжали на Рождественские каникулы. Практически ни с кем другим из соседей она не была знакома. Дашков сказал ей, что здесь это не принято. Она здоровалась со всеми – но и только.

– Николя, все будет хорошо. Просто, люди еще не вздохнули полной грудью после пережитого шока. Николя, иди отдыхать, я сейчас заварю тебе один хитромудрый чай, а ты все выпей до дна.

– Это ты, небось, зельем приворотным меня опоить хочешь?

– А в этом есть необходимость? – улыбнулась Лиза, – По-моему, тебе уже впору давать отворотное.

Она переоделась в халат и прошлепала на кухню. Услышала, как Костя расспрашивает Дашкова "про революцию". "Ну вот, даже пятилетние дети уже политизированы, такая жизнь"– подумала она.

Лиза достала свой сундучок, сплетенный из лозы, и набросала в небольшую кастрюльку по щепотке травы, из полотняных мешочков, хранившихся в нем. Она регулярно пополняла свои запасы трав и старалась лечиться, преимущественно, ими. Залила кипятком и размешивала минуты три на водяной бане. Потом процедила и сразу отнесла мужу:

– Пей.

Дашков выпил все мелкими глотками, и она отправила его спать. Тот возмущался, что еще рано, что он хочет еще поиграть с Костей, но Лиза была непреклонна.

Они с Костей еще часик поиграли в домино, забрали с собой на второй этаж кошку, и тоже отправились спать. Все были вымотаны происходящим.

Лиза уложила Костика, расцеловала, пообнимала, включила ему ночник и ушла в спальню. Дашков крепко спал, полностью закутавшись в одеяло. Лиза подошла, осторожно пощупала его лоб. Температуры не было. Она залюбовалась мужем. Во сне его азиатскость проявлялась особенно сильно – широкие скулы, восточный разрез глаз, длинные черные ресницы. У него был орлиный нос, высокий лоб и очень красивые, хоть и немного узкие губы. Она наклонилась и легонько поцеловала так любимые ею уголки его губ. Он пошевелился, но не проснулся. Лиза выключила ночник, разделась и тихонько легла в постель.

В последнее время, она начала перечитывать дневники прабабушки Краснецкой. С тех пор, как она читала их прежде, в двадцатилетнем возрасте, ее впечатления от прочитанного очень поменялись. В своих дневниках Эльжбета советовала всегда ложиться спать с мужем, в чем мать родила. Никаких пижам, никаких ночных сорочек. Раньше этот совет шокировал Лизу. Теперь же, она с удовольствием ему следовала.

Дневники были очень занимательны. Но это была чисто женская епархия, на них, предусмотрительной Эльжбетой, так и было написано: "Моим потомкам женского пола". Все три дневника были на русском языке. Нигде – ни одной ошибки. Да, умели раньше писать...Лиза решила, что надо будет заламинировать странички. Мало ли, может и у меня будут потомки женского пола, надо сохранить для истории, – засыпая, подумала она.

Лиза проснулась от его поцелуев, очень не целомудренных.

– Николя, – сонно пробормотала она, – Я смотрю, ты проснулся бодрячком.

– Лиззи, твой чай – просто чудо! Малыш, мы так и не успели вчера поговорить, а сегодня мне срочно надо на работу.

– Сегодня же суббота!

– Я собираю все Правление. Лиза, дела очень серьезны. Каждая новая власть приостанавливает лицензию на добычу нефти и газа и все приходится начинать сначала.

Лиза рывком села на постели:

– Хорошенькое дело! Ты им помогал, кормил, поил, а они тебя еще и лицензии лишат!

– Боюсь, так и будет, дорогая.

– Будь осторожен. Не езди один, возьми с собой охранника.

– Лиза, наш Алексей – мастер спорта по вольной борьбе. Да и сам я умею за себя постоять. А вот ты, дорогая, пообещай мне, что вы с Костиком не будете сегодня выходить из дому вообще. Завтра уже все прояснится, и я вас выпущу. А сегодня – от греха подальше, побудьте дома.

– Ладно, мой пупсик, но это только ради тебя, чтобы ты не тревожился. У нас все спокойно, поверь. И в Андреевке все спокойно, мама звонила. Ну, ходят патрули по улицам. Так они даже с бейджиками! Ты видел?

– Видел, видел.

Лиза посмотрела новости, успокоилась, и, радостно напевая, отправилась проверять холодильник. Она скинула Дашкову смс со списком необходимых покупок и замесила тесто. Через час, они вместе с Костей, испекли чудеснейшие, воздушные марципаны с арахисом и отправились на прогулку. Как и обещали, гуляли только по участку. Они еще не зашли в дом, а джип Дашкова уже въехал в ворота. Костик побежал к папе. Тот поднял его в воздух и закружил: