Текст книги "Даже если вам немного за тридцать (СИ)"

Автор книги: Ирина Гринь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

Вечером Дашков вернулся с работы необыкновенно задумчивым. Он несколько раз внимательно и изучающе посмотрел на Лизу. Она заметила эти взгляды и спросила:

– И что сие означает? Мон шер, почему Вы смотрите на меня, словно на незнакомку?

– Думаю, ты еще долго будешь для меня незнакомкой.

– Николя, прекрати разговаривать загадками! Что еще стряслось?

Дашков помолчал. Потом предложил выпить чаю в беседке, в саду.

– Дашков, ну не томи! Ты смотришь на меня, как на инопланетянку!

– Мадам, я сегодня заключил один интересный контракт с бизнесменом из Донецка. Он – ловкий парень и успел эвакуировать свой бизнес в Днепр и Полтаву еще до ДНР, когда все только начиналось. Кстати, он приедет к тебе и выделит деньги в твой Фонд, он тоже очень переживает за донецких детей.

Лиза поблагодарила и дальше внимательно слушала мужа.

– Он рассказал мне вкратце историю своей жизни, жена бросила его еще два года назад, и он, в одиночку, растит трехлетнего сынишку. Ему повезло снять тут нормальное жилье и сразу же устроить сына в садик...

Лиза не перебивала, ждала.

– Ну так вот...В садике он познакомился с воспитательницей группы, в которую ходит его сын и попросил ее более чутко и внимательно относиться к малышу, так как тот бежал от войны... растет в неполной семье, без мамы. Воспитательница обещала быть внимательной и чуткой и пожаловалась, что и ее сынишка растет в неполной семье, без отца, и уж она-то прекрасно знает, что это такое. В общем, сошелся Виталий с воспитательницей, да так сошелся, что предложение ей сделал! Потом заявил, что не стоит ей и дальше работать в садике, а лучше завести свой бизнес...

Лиза не выдержала:

– Дашков, это прекрасная и трогательная история! Но скажи, пожалуйста, какое отношение это имеет ко мне?

– В качестве свадебного подарка, Виталий купил будущей жене магазин. Знаешь, как зовут воспитательницу? Вера Блажко. И знаешь, какой магазин ей купил Виталик? Обувной, на Леваневского. Там сейчас идет ремонт, а потом...там будет меховой салон. Лиза, ты...умеешь видеть будущее?

Лиза молчала.

– Николя, я клянусь тебе, я тогда, зимой, просто брякнула первое, что пришло в голову! Ну, сам подумай. Да откуда я могла знать, что будет война на Донбассе, что этот Виталик приедет сюда, что они с Верочкой познакомятся и поженятся... Дашков, а хочешь, я тебя еще больше перепугаю? Помнишь, когда я увольнялась из райисполкома, ко мне приходил туда Колодич? Так вот, в тот день у меня еще одна чудачка была, очень забеременеть хотела, я тебе рассказывала.

– Да, помню. Одноклассница Оли.

– Ага...Ну, так вот...Оля мне сегодня позвонила и сказала, что Лариса беременна. Все ее лечащие врачи в шоке.

Они сидели и молчали.

– Дашков, я девчонкам, Оле с Лариской, строго-настрого запретила болтать об этом. Представь, какие очереди страждущих выстроятся сюда, если вдруг узнают...о таких моих способностях...

Лиза помолчала.

– Знаешь, когда я родилась, мама говорила, весь персонал роддома сбежался на меня посмотреть. Она рассказывала, что когда меня отмыли от крови и смазки, я вдруг перестала орать, открыла глаза и внимательно на всех посмотрела.

– Ну и что тут такого? Ты же не слепая родилась.

– Дашков, дети до месячного возраста видят изображение в перевернутом виде. У них мутный, рассредоточенный, не умеющий фокусироваться взгляд. А я посмотрела на всех ясным, четким взглядом своих синих глаз. Медперсонал был в большом перепуге и еще долго обо мне перешептывался.

Они опять помолчали.

– Знаешь, что я думаю, Николя? Ты ведь слышал о теории Вернадского? Ну, что, повсюду, вокруг нас, некое информационное пространство, поле, и абсолютно все, что было, есть и будет на земле, отображается в этом самом пространстве. Что время – категория субъективная и относительная, ну и так далее. Это, конечно, спорная истина. Но все же. Может, у меня просто способность выхватывать какие-то слайды из этого информационного поля? Эх, жаль, я не вижу картину целиком...Могла бы будущее предсказывать! Хотя, зачем? Тогда будет неинтересно. Понимаешь, я вроде бы просто ляпаю языком, а на самом деле...описываю то, что я успела выхватить из этого информационного поля. Но, не осознаю этого...

Дашков помолчал.

– Ладно, Лиза, поговорим об этом позже. Я сегодня общался с Джеймсом. Глоустеры передают тебе большой привет. Во-первых, он уже ждет в гости Богдана. А во-вторых, очень просил встретить и всячески посодействовать в работе его другу, мистеру Роутеру. Он прилетает в Киев буквально через два дня. А в Полтаве он будет 23-го июня.

– О, это же День госслужбы Украины! Я собиралась поздравить бывших коллег! А теперь придется ублажать вашего министра.

– Лиза, я очень тебя прошу. Присутствие такой женщины сгладит любые неловкости и неприятности. Ты же знакома с ним. Он был с вами в компании на второй день свадьбы. Мы будем сопровождать его в поездке по области. Лиза, будь патриоткой! Ты понимаешь, как много зависит от такого человека?

– Хорошо, дорогой. Так может, в порыве патриотизма, забацать ему восточный танец, а? Вечером... в гостинице?

– Я тебе забацаю! – пригрозил он ей кулаком.

Лиза улыбнулась.

22 июня Лизе позвонила киевская подружка, Лилия Сарабаджи. Поболтав о том, о сем, Лиля тихонько сказала:

– Лиза, ты знаешь, весь Киев на ушах!

– А что стряслось? – так же тихонько спросила Лиза.

– Сегодня, ровно в четыре утра, засветилась мистическим светом наша главная статуя, Родина-Мать. Она вся светилась и переливалась. Ты ведь помнишь, какой сегодня день? И ровно в четыре утра! Лиза, будет война. Полномасштабная война с Россией.

– Офигеть! – сказала Лиза, – А как это засветилась? Ну, должно же быть какое-то физическое объяснение этому явлению!

– Это было в преддверии грозы, немного сверкали молнии. Все, кто был рядом, выскакивали из машин и фотографировали, и на видео снимали. Думаю, сегодня эти видео уже появятся в соцсетях. Мне подружка рассказала, они так рано возвращались с мужем с дачи, потому что сегодня уезжают за кордон. Говорит, выскочили из машины и глаз оторвать не могли. Никогда такого не видели.

– Да, много всего мистического, и много предупреждений и знаков нам было. А помнишь, как еще прошлой осенью массово замироточили и закровоточили иконы, и в Украине и в России? Тоже знак. Плачет Боженька, что брат на брата пошел.

– Да какие они нам, на фиг, братья? Чудь, меря да татарва! Орда! Ты на рожи их посмотри! Тоже мне, славяне. Пусть приедут в Киев и хоть посмотрят, как выглядят славяне!

– Лиля, ты становишься фашисткой, – поддразнила ее Лиза.

– Да мы тут, скоро, вааще озвереем. Лично я уже освоила медицинские курсы и стрельбу из автомата.

– Я тоже весной рукопашный бой изучала, и из пистолета палила...Лилька, я ножи кидаю бесподобно, хоть с левой, хоть с правой. Меня чеченец один учит. М-да...жизнь пошла...А знаешь, Лиль, вряд ли мы станем фашистами. Уж больно мы веселая нация!

Лиля расхохоталась:

– Это точно!

Девчонки поболтали еще немного и попрощались. Лиза рассказала мужу о странном явлении сегодня утром в столице.

– Дашков, ведь именно в этот день, 22 июня 1941 года, в четыре утра, Гитлер начал бомбить Киев...И тоже было воскресенье...Совпадение? Не думаю, – произнесла она, подражая тону Киселева, три последних слова.

Дашков улыбнулся. Обнял ее.

– Все будет хорошо, малыш. Полномасштабной войны не будет.

– Твоими бы устами да мед пить, дорогой! Дашков, вот почему, ты русский, и у тебя есть мозги, а у восьмидесяти пяти процентов твоих соотечественников, мозги включаться не хотят?

– Лиз, ты не думай, что они такие чудовища, просто люди привыкли верить телевизору. И потом, Путин – достаточно обаятельная личность.

– Ну, так и наслаждайтесь своим обаятельным Путиным! Раз у вас такой напряг с обаянием. Бедные московиты! У вас теперь, когда Украина вас разлюбила, со всем будет напряг: с военными, с учеными, с юмором, с эстрадой, с духовниками, с хорошей кухней, с красивыми женщинами. Вы еще не понимаете, что потеряли – вы корни свои потеряли, вы душу свою потеряли! Не думаю, что Крым того стоил!

Дашков вздохнул.

– Знаешь, Николя, истории известны подобные случаи. Немцы – тоже вполне адекватная нация, но снесло же у них у всех крышу от Гитлера, в 33-м. Вот, и у русских сносит. Потом придет похмелье. И будет очень стыдно. Но наше расположение россияне уже не вернут.

– Поляки же вернули?

– Через 400 лет? Может быть...Может быть...

На встречу с английским министром Лиза, разумеется, приготовила наряд в национальном стиле. Теперь она не боялась затмить кого-то, как весной в Англии, потому и цвета выбрала исконно украинские – ярко синий, красный, желтый.

Дашков аж остолбенел, когда она утром вышла из своей комнаты. Белая вышиванка держалась на бретельках. Его взгляду предстали божественные, античные плечи, и шикарная, только слегка запрятанная грудь. Он сглотнул. От ее приподнятого корсажем бюста, кокетливо спрятавшегося в кружевах и вышитых васильках, невозможно было оторвать глаз. Наряд был длинным, до середины икр, но впереди – повыше колена. Ярко-алая юбка, скроенная по косой, подчеркивала бедра. Талию опоясывал вышитый красными маками синий пояс. Вроде бы и ничего сложного и мудреного, в целом, все смотрелось восхитительно! Ярко-алый мак в поднятых волосах, красные летние туфли и тканная, дорогая сумка с ручной вышивкой, тоже маки и васильки. Синий и красный были доминирующими цветами. Она лишь слегка подкрасилась, стояла несусветная жара. Блеск на губах тоже был алым.

– Лиза, если так выглядели дочери Ярослава Мудрого, не удивительно, что к ним сватались женихи со всей Европы.

– Ха! Это были просто охотники за приданым! Европа вся насквозь фальшивая! Я признаю только англо-саксонский мир! Мы едем? Николя, подожди, галстук поправлю.

Он был в белой рубашке и красном галстуке с вышитым васильком. Странно, но Лиза совершенно успокоилась по поводу встречи с министром. Он больше не волновал ее. Плейбои никогда не были ее категорией мужчин.

Министра и его сопровождающих, прямо на въезде в город, встречали все новоназначенные шишки из областной и городской администраций. Лиза сморщила хорошенький носик: "Подлизы! Вы еще ключи от города ему на блюде преподнесите!"

Дашков за руку здоровался со всем официальным бомондом, и Лиза в который раз задумалась: "Он уже и этих всех знает, майдановских...Да и предыдущих всех знал, януковичских... Кто он?"

Подъехал кортеж из четырех дорогих автомобилей, в сопровождении двух милицейских авто с мигалками, к нему суетливо побежали встречающие, девушки в национальных костюмах с караваем, два переводчика, фото– и телекорреспонденты. Лиза вздернула нос и осталась стоять на месте, с небольшой группкой людей.

Все здоровались, улыбались, пожимали друг другу руки и кивали. Министр был невероятным обаяшкой, все стремились встать к нему поближе и пообщаться. Но он, непрестанно улыбаясь и пожимая руки, нетерпеливо высматривал в толпе только двух людей: мистера Дашкофф и его жену, Элизабет.

Справедливости ради, надо сказать, что не заметить в этот день Элизабет, было довольно сложно, даже человеку с плохим зрением. Она, как спелая ягода-вишня, красовалась среди черно-белого официоза.

Знакомая дама из мэрии толкнула Лизу локтем:

– А молодой-то какой! Не то, что наши старперы. И высокий. Красавчик, что и говорить!

Дашков, прихватив министра под локоток, подвел его к жене. Роутер жадно всматривался в ее глаза, он пожал ее руку, потом наклонился и поцеловал ее пальцы. Лизе страшно захотелось вновь щелкнуть его по носу, аж палец зачесался! Она невероятным усилием воли сдержала этот порыв, ведь его могли заметить, на них смотрели десятки глаз.

– What was your road? (Какова была ваша дорога?) – спросила она на английском, и с удовлетворением заметила его удивление. Ха! Она приготовилась к его приезду! Да и вопрос был риторическим. Разницу между украинскими и английскими дорогами, задница милорда, уж точно должна была ощутить!

– Дякую, добре (Укр. – Спасибо, хорошо.) – ответил он по-украински.

Все вокруг захлопали и загалдели. "Блииин, 1:1", – подумала Лиза.

Бонни в несколько секунд охватил взглядом и ее стройные ножки в красных туфельках, и тонкую талию, и, конечно же, бюст. Она заметила, как блеснули его глаза, и поняла, кому предназначался этот блеск. Ее нос задрался еще выше. "Ну, пожалуй, и хватит, а то голова перевернется назад".

Переводчик бойко переводил речь губернатора:

– ...Прямо сейчас, сразу после обеда, нас ждет встреча с фермерами и ведущими сельскохозяйственными производителями области...

Именно в этот момент, светлую Лизину голову посетила еще одна светлая мысль: "А с какой стати я буду тратить 500 евро на билет Богдану до Лондона? Почему бы господину плейбою, любителю итальянских гравюр, не подвести его на своем самолете? Это не по правилам? Противоречит этикету и правилам безопасности? Пустяки! Зато это не противоречит здравому смыслу!"

Обед проходил в ресторанном комплексе "Козаки", интерьер, блюда, все было подлинно украинским, ведь Полтава – сердце Украины, ее Центр. Хлебосольные и щедрые полтавчане закормили бедного министра чуть ли не до икоты. Под конец обеда, бедняга был не в состоянии попробовать хотя бы ложечку очередного украинского блюда, которое ему настоятельно рекомендовали угощающие. Лиза заметила, что Бонни несколько раз проигнорировал любимый прохладительный напиток украинцев – охлажденный узвар, и предпочел ему кока-колу.

Она сидела за столом, прямо напротив мистера Роутера, и позволяла его ненасытным глазам без конца пастись в ее декольте. Улыбаясь, оперлась на руку, сексуально облизала пухлыми губками деревянную ложку и слегка подмигнула Бонни: "Мы и в сексе такие! Не удержишь!" – говорил ее взгляд. Он понял, что она хотела ему сказать.

Слава Богу, ее выходки не заметил Дашков. Он уже ревновал ее к министру, уловив некоторые его взгляды.

Выступление мистера Роутера перед ведущими сельскохозяйственными производителями области чрезвычайно заинтересовало Елизавету Васильевну. Проходило оно в Красном актовом зале областной администрации, где еще зимой все двери и окна были завалены мешками с песком и где Лиза, морозной ночью, слушала игру скрипачки. Она и теперь слушала внимательнейшим образом, ведь один из ее родственников занимался сельским хозяйством! Сидела Елизавета Васильевна в первом ряду. Необходимо было позволить министру внимательно рассмотреть ее ноги.

Бонни выступал без бумажки, остроумно отвечал на вопросы репортеров, вежливо давал время переводчику, не перебивал порой нетерпеливые вопросы и комментарии, и вообще, вел себя, как истинный джентльмен. Лиза сделала несколько выводов: он – не дурак, профессионал высокого класса. (И как это лорды могут разбираться в сельском хозяйстве? Удивительная страна – Британия!), у него отличная память, он не выглядит ловеласом, вряд ли, он постоянно таскается по бабам, интернет может и ошибаться.

Лиза улыбнулась. Она решила, что не нужно врать хотя бы самой себе: ей льстило внимание этого человека.

Часто общаясь с Богданом, и неплохо разбираясь в вопросах сельского хозяйства, она сделала министру несколько дельных предложений. Переводчик бойко перевел ответ Роутера:

– Мисс, Элиза, а у Вас ясный и трезвый ум, – заявил Роутер.

– Это потому, что я не пью кока-колы, – с улыбкой ответила ему мисс Элиза.

Сразу после встречи, которая длилась более трех часов, официоз, четыре машины кортежа, две машины милиции и машина Дашковых, должны были выехать в Михайловский район – ведущий район Полтавской области по выращиванию подсолнечника, жуткую глухомань, и уже потом министр собирался выехать в Кировоградскую область, откровенно говоря, еще большую глухомань.

Дашков предупредил Лизу, что, возможно, им придется заночевать в какой-нибудь замухрышной гостиничке, и в их багажнике лежала сумка со всем необходимым.

Переговорив с Роутером на английском, Дашков скомандовал двум сопровождавшим министра людям пересесть в свой джип, а сам, вместе с женой Элизабет, переместился в машину министра. Охранники поначалу смутились, но Бонни прикрикнул на них, и они потопали к джипу Дашкова. Получилось так, что Бонни и Лиза оказались рядом, на заднем сидении машины министра. Дашков сидел впереди, рядом с водителем и постоянно в пол-оборота к ним.

Сзади и спереди машины министра разместились автомобили милиции. Лиза заметила, что еще один автомобиль – личная охрана Дашкова, которую возглавлял чеченец, Шамиль Далматов, куда-то исчез. Шамиль появился в охране Николя всего три месяца назад, неожиданно, как чертик из табакерки. Лизе не удалось узнать, как давно Шамиль знаком с Николя и почему Николя так безгранично ему доверяет. Ей нравился Шамиль, он воплощал в себе лучшие черты кавказских народов, относился к ней с большим уважением, и, главное, учил ее кидать ножи! У Лизы был сказочной красоты клинок, подаренный ей Шамилем на 8 Марта. Вдвоем они часто говорили о Коране и пророке Мухаммеде. Лиза начала лучше понимать мусульман. Все-таки они были такие лапочки!

Ехали не слишком быстро. Дороги были, прямо скажем, не в лучшем состоянии. Тем более теперь, когда навстречу постоянно попадались колонны танков и БТРов, идущих на Восток. Лиза подумала, что Бонни – явно не робкого десятка: приехать в страну, где вовсю разворачивается война с Россией...

Она машинально отметила, что все попадавшиеся им навстречу колонны техники были новенькими, с конвейера. "Почему так бессовестно врет наше телевидение? Что у нас ничего нет, все ржавое, разрушенное...Чтобы разжалобить публику и качать деньги с народа на армию? Какое там ржавое? Они на трассы, вообще, выезжали?"

Бонни, объясняя что-то водителю, коснулся Лизиной ножки. Она улыбнулась, отвернулась от него и уставилась в окно. Колонны техники исчезли, они свернули с главной, Киевской трассы на Михайловку.

Их ожидала еще одна процедура встречи официоза, на сей раз районного масштаба. Все было скромнее, однако и переводчик, и девушки в национальных костюмах с караваем, и репортеры и здесь имелись в наличии.

Бонни, с шутливым ужасом, признался Дашкову, что не выдержит еще одной трапезы. Тот успокоил его, что здесь все будет гораздо скромнее. Лиза удивилась, что поняла суть разговора, хотя и не знала отдельных слов.

После встречи с местными фермерами, она записала координаты местных чиновников и хозяйственников, на случай, если это может пригодиться Богдану. Их отвезли ночевать в двухэтажную гостиницу на окраине городка. Охрана министра расположилась в холле.

Распрощавшись с Бонни после ужина, Лиза предпочла не заметить его тоскливых взглядов, и отправилась в свою комнату. Дашкова нигде не было видно. Она переоделась в белый шелковый халатик, отобрала вещи для душа, и тут же узнала от горничной пренеприятнейшую новость: душ и туалет имеются только в комнате гостя "з Янглии". А в их номерах – все удобства – на этаже, в конце коридора. "Великолепно – раздраженно подумала она, – мы отстали от Европы не на сто лет, а на все сто пятьдесят!"

Она набрала Дашкова:

– Николя, куда ты пропал? Скоро будешь? А как скоро? Ну, в общем, мне не звони, я телефон с собой брать не буду. Пошла искать душ. Прикинь, он тут где-то на этаже спрятан. Пока.

Однако, когда Лиза обнаружила "комнату с удобствами" в конце коридора, ее настроение несколько поднялось. Совмещенный с санузлом душ, был очень чистеньким, современным и просторным, все стены были выложены розовым кафелем, сантехника – новейшей, а на полочках имелось все, что только душа пожелает. Лиза побрезговала пользоваться гостиничными принадлежностями, и порадовалась, что взяла с собой полотенце, мыло, шампунь, и все прочее.

Она замотала голову полотенцем, в виде чалмы и, громко стуча своими мокрыми шлепанцами, зашагала по темному коридору обратно в свой номер. На повороте коридора, чьи-то очень сильные руки буквально оторвали ее от земли и с силой впихнули в нишу возле горшков с цветами. Лиза страшно возмутилась таким обращением, и только хотела было закричать изо всех сил, как увидела сумасшедшие глаза мистера Роутера.

– What are you doing?(англ. – Что Вы делаете?) – вскричала она.

Но он не дал ей договорить, впился в губы, обхватив ее голову руками.

Черт возьми, он умел целоваться! Она не знала, то ли стукнуть его мыльницей по голове, то ли вылить на него шампунь, то ли расслабиться и наслаждаться. Натиск усилился. Так, его срочно надо было как-то отрезвить! Все осложнялось тем, что у нее были заняты руки, зубная паста, зубная щетка, расческа...Ну, почему нельзя было сложить все это в пакет и не таскать в руках? Лиза попыталась вырваться, но ее держали мертвой хваткой. "А он явно частенько проводит время в спортзалах...Господи, ну о чем я опять думаю!"

Бонни наклонился к ее груди, и прямо сквозь шелковую ткань халата, обхватил ее сосок губами и страстно потянул в рот. Потом второй. Он сдвинул влажную ткань и прижался к ее груди губами. Они оба замерли. Это было полным сумасшествием. Она все-таки оттолкнула его. Он понял смысл ее ругательств: "Are you crazy?!" (англ. Вы сумасшедший?!")

"Yes, yes, yes!" – страстно согласился он.

Бонни не выпускал ее рук и смотрел на нее совершенно безумными глазами. "Господи, они что, все употребляют что-то, или это я с ними такое творю? Стукнуть его мыльницей по голове? А если это будет не патриотично?"

Но поскольку он снова приник к ее груди, а его руки уже гладили ее бедра, ей пришлось все-таки совершить ужасно не патриотичный поступок и садануть его по голове. Мыльница была крепкая, из белого полистирола, и удар получился ощутимый. Он удивленно отпрянул на секунду, и ей хватило этого времени, чтобы вырвать вторую руку. Когда она изучала рукопашный бой, то запомнила, что руку надо вырывать резким движением, в сторону большого пальца. "Надо же, я собиралась воевать с русскими, а умения пригодились с англичанином. М-дааа, не бывает лишних знаний" – мелькнуло в голове.

Лиза быстро промчалась в свою комнату, закрыла дверь на ключ и прижалась к ней спиной. Сердце выскакивало из груди, а соски просто горели. Она подошла к зеркалу, провела ладонью по лбу и вгляделась в свое отражение:

"О Боже, блудница вавилонская! Кажется, я начинаю понимать, почему на исповедях, батюшки начинают всегда с одного и того же вопроса".

В дверь постучался Дашков:

– Лиза, ты чего закрылась? Ты переодеваешься?

– Сейчас открою.

Она постаралась прийти в себя, и на счет "три" и пошла открывать.

– Дашков, где тебя носит? – несколько нервно поинтересовалась она.

– Да...дела, дорогая. Ты такая взвинченная. Случилось чего?

– Просто усталость. Я не каждый день общаюсь с английскими министрами! И я беременна!

– Лиза, ну что случилось, малыш? Все хорошо, завтра утречком попрощаемся, небольшой завтрак, проводим его до трассы и поедем домой. Ну, чего ты нервничаешь? Я уже общался с Джеймсом, он ему звонил. Поездка – продуктивная и насыщенная. Все прошло хорошо, он доволен.

"Ха! Ты даже не представляешь, до какой степени эта поездка для него насыщенная!"

– Дашков, пошли спать. И не вздумай лезть ко мне!

– Боже мой, какая мадам нынче вредная и капризная! Отдыхай, моя сладкая.

Он поцеловал ее в щечку и пошел собираться в душ.

Странно, но она уснула почти моментально. Даже не слышала, как Дашков вернулся.

Утро всегда мудренее вечера. Права русская пословица. Лиза проснулась отдохнувшей, выспавшейся, спокойной и умиротворенной. Она потянулась, накинула халат, и вдруг, передумала одна идти в душ.

– Дашков, просыпайся! Я пойду в душ, а ты постой под дверью. Хорошо?

Дашков куда-то позвонил и сказал Лизе, что она должна быть готова через пол-часа.

– Ты и сегодня наденешь что-нибудь украинское?

– Нет. Концерт окончен. Сегодня – попроще.

Лиза облачилась в голубые джинсы, белые сандалии без каблука и хорошенькую, батистовую белую блузочку с достаточно большим вырезом. Подкрасилась, распустила волосы и чуть подчесала их на затылке. Потом подкрутила кончики. Брызнулась "Ля Жордин" и взяла небольшую белую сумочку и солнезащитные очки. Она позвонила маме и Косте, и как раз, когда уже заканчивала разговор, их позвали к завтраку.

Его накрыли прямо в кафетерии гостиницы, и, конечно, скромным, его никак нельзя было назвать. Чета Дашковых спустилась к столу практически одновременно с мистером Роутером. Все поздоровались, Бонни поцеловал Элизе руку, она ловко щелкнула его по носу пальцем. Он поднял на нее веселые глаза и сильно прижал ее средний палец. Элиза, усмехаясь, отвернулась в сторону, и немедленно забрала свои пальчики из его лапы. Она опять оказалась за столом прямо напротив него.

Он уставился на ее грудь и, демонстративно громко втягивая губами чай, отхлебнул из чашки. От такой наглости и нарушения этикета, миссис Дашкофф чуть не подавилась круассаном с клубничным джемом. Разумеется, все это происходило во время общей, приятной беседы, улыбок, комплиментов, и обсуждений планов на сегодняшний день.

Элиза подвинула к себе порционное блюдо с мясом и гарниром из цветной капусты в соусе, подаваемое в высоком, прямоугольном, с большими бортиками белом блюде, напоминающим по форме ее мыльницу, и демонстративно громко стукнула им об стол. Она с легкой улыбкой, вызывающе глянула в глаза Бонни.

Тот приложил немало усилий, чтобы не рассмеяться ее выходке. Она видела, как дернулись его губы и засветились глаза.

По окончании завтрака, им предстояло расстаться. Ей польстило, что у Бонни заметно испортилось настроение. Все тем же кортежем они выехали на Киевскую трассу, но Дашковы уже не сидели с министром в одной машине, как по дороге сюда. По правилам безопасности, останавливаться на трассе без причины, кортежу было запрещено. Тем не менее, машина министра и две машины охраны остановились, Роутер пожелал попрощаться с друзьями еще раз. Они втроем отошли в сторону.

Элиза попросила мужа перевести ее слова, сама она только начала изучать английский.

– Мистер Роутер, у меня есть родственник, фермер, он простой, но очень надежный человек. Я хочу, чтобы он вылетел Вашим самолетом в Лондон. Там его встретит Джеймс. Видите ли, мой родственник – небогатый человек, а поехать к Джеймсу на стажировку ему крайне необходимо.

Лиза вопросительно и насмешливо, словно бросая вызов, посмотрела мистеру Роутеру в глаза. "Ну что, министр, не сдрейфишь?" Разумеется, это было вопиюще. Так не делается. Так вообще не принято, ни просить, ни, тем более, соглашаться. Даже Дашков почувствовал неловкость ситуации, пока переводил. Однако, он забыл, что дочерям Юпитера всегда все сходит с рук, даже то, что никому не сходит!

К величайшему удивлению Дашкова, мистер Роутер согласился, взял номер телефона "мистер Бохдан Приходко" и велел тому сегодня вечером быть в аэропорту Жуляны. "К нему подойдет моя охрана" – сказал он.

Затем все церемонно попрощались, и даже обнялись. Обнимая Элизу, Бонни шепнул по-украински: "За умови, що ти будеш мен╕ писати" (Укр. "При условии, что ты будешь мне писать"). Лиза едва заметно кивнула.

Как только они оказались в машине Дашкова, Лиза немедленно начала звонить Богдану и рассказывать о ситуации. Тот не стал долго удивляться и засобирался на маршрутку, сначала до Полтавы, потом – до Киева.

– Бодик, заедешь ко мне в офис перед поездкой. Я тебе специально отложила полторы штуки евро, тебе хватит на жизнь и на обратную дорогу! Все, жду! – она отключилась, – Ах, Дашков, какая я у тебя проныра, однако. Все успеваю! Остап Бендер отдыхает.

Он поцеловал ее в губы.

– Ты сегодня прекрасно выглядишь. Лиза, ты так похорошела! Знаешь, министр просто не отрывал от тебя взгляд. Тебе очень идет быть беременной.

– Дашков, это идет любой женщине.

– Не скромничай. Ты у меня редкостная красавица!

Он велел водителю сразу завести Лизу на работу, и затем поехал к себе.

Она чуть не споткнулась о высокий бордюр цветочной клумбы у входа в свой офис и раздраженно крикнула отъезжавшему мужу:

– Дашков, ну сколько я буду просить! Пообтесывайте этот бордюр на фиг, на него все натыкаются!

– Хорошо, хорошо, дорогая, я пришлю строителей.

Кажется, в Киевском аэропорту Жуляны был небольшой дипломатический скандал. Или...просто недоразумение, когда на воздушный борт министра Соединенного Королевства поднялся какой-то украинский крестьянин. Впрочем, виза у крестьянина была в полном порядке, министр быстро все уладил и отбыл восвояси.

А у Лизы этот день был напряженным, прибыло два автобуса детей из Донбасса, в Полтаве они должны были заночевать и отправиться дальше, в какой-то санаторий на Западной Украине, где местные бандеровцы полностью оплатили им двухмесячный отдых в Карпатах. Лиза, подсчитав, что ужинов в ее столовой на всех не хватит, недолго раздумывая, набрала Эллочку Зайченко, и «Людоедка», надо отдать ей должное, быстро организовала недостающую еду. Дети были ужасно милыми и очень похвалили вкусный ужин «тети Лизы и тети Эллы».

На ночь разместили малых, вместе с воспитательницами, в санатории "Псел". Лиза, минут пятнадцать пообщавшись с сопровождающими женщинами, стала очень задумчива. Ей понравились обе тетки, и она с удивлением обнаружила, что, оказывается на Донбассе живут не только пьяные горлопаны-люмпены, но и вполне симпатичные, интеллигентные, веселые и адекватные люди.

"Почему мы все так настроены друг против друга? Кто все это разжигает? Кому это выгодно? Ведь они признались, что тоже нас боялись, а уж как западенцев боятся! Тем больше будет их удивление. Западенцы – прелесть!"

Вечером Лиза полезла в свой прежний электронный ящик. Сообщений от него было немного. Но последнее было очень агрессивным. Оно было датировано серединой июня.

"Мисс Элиза! Я догадываюсь, почему Вы так резко прекратили переписку со мной. Такая разумная дама, я полагаю, не должна черпать свои сведения из интернета. Там нет почти ни слова правды! Я увижу Вас уже через неделю. Элиза, я очень упрямый и целеустремленный человек. И, поверьте, я всегда получаю от жизни то, что я хочу!"

Лиза читала и улыбалась. Она ответила:

"Всегда? В таком случае, знакомство со мной сулит Вам массу неожиданностей!"

В конце июня, к Дашкову приехал родственник из России, Егор Матвеев. Дашков заранее предупредил Лизу, что Егор – неплохой парень, но страшно настроен против Украины, ненавидит бандеровцев и свято верит только двум людям – Путину и Киселеву. Лиза велела Оксане Ивановне приготовить комнату для гостя, хороший, чисто украинский обед, да и сама решила не разочаровывать россиянина.

Пока Дашков ездил на вокзал, вернувшись назад уже с Егором, в холле, на видном месте, над диваном, появился большой плакат, нарисованный на ватмане:

"График бандеровки" – гласило название. Справа был нарисован угрожающий красно-черный флажок и эмблема "Правого сектора".