Текст книги "Даже если вам немного за тридцать (СИ)"

– Мадам, на Крещение я везу Вас к своим друзьям. Мне не простят, что я так долго скрывал такое сокровище.

– Ты собрался окунаться в проруби?

– Да. Я делаю так каждый год.

– Ух ты! Какой молодец! Потому ты и полон сил! – она подмигнула ему, – Я давно хотела поинтересоваться: каким спортом ты занимаешься? Вижу по фигуре, что ты не тот человек, который все время сидит в кресле.

Он довольно улыбнулся.

– Немного занимаюсь на тренажерах. У нас спортзал прямо в офисе, на втором этаже. С нами работает тренер. Немного бокса. Бегал раньше по утрам.

– Какой молодец! – опять похвалила она.

Дашков расцвел.

– Лиза, я вчера позвонил одному другу... Только не смейся. Я хочу купить тебе еще одну шубу. Серебристый соболь. Очень дорогая вещь. Ее надо заказывать в Киеве.

Лиза слушала очень внимательно, изо всех сил сдерживая улыбку.

– Николя, – осторожно сказала она, – А...без этой шубы... твои друзья не воспримут меня серьезно?

– Лиза, речь не о друзьях. В этой шубе ты будешь приезжать на встречи и совещания. В некоторых случаях тебе обязательно нужно будет сопровождать меня.

– Понятно. Ну, надо – так надо. Будем считать, что это – моя спецовка!

– Лиза, ты уморишь меня!

Утром они немного поболтали, и пока Николя умывался, Лиза перевернулась на живот и опять задремала. Он подкрался на цыпочках к кровати и поинтересовался:

– Мадам, можно поцеловать Вашу спинку, или Вы будете еще спать?

– Нельзя, – сонно пробормотала она, отвернув от него голову, – Буду еще спать!

Он медленно стянул с нее одеяло и впился губами в нежную кожу между лопатками.

– Дашков, вот зачем спрашивать, если ты все равно не слушаешься?

Его губы двинулись вниз, к соблазнительным ямочкам на поясничке, он нежно поцеловал их и укусил ее за ягодицу.

– Дашков, это – не спинка! У тебя, вообще, как в школе было с анатомией? Дашков, ты что творишь! О, надеюсь, ты счастлив, что у твоей жены никогда не болит голова? – улыбнулась она, поворачиваясь к нему.

– Господи, какая у тебя кожа! Я просто съем тебя!

– Оставь Господа в покое, грешник!

Крещение в этом году выпало на воскресенье. На реке выдолбили огромную крестообразную лунку. Большой ледяной крест, опоясанный вышитым рушником, красовался рядом. После праздничного Богослужения толпы людей вышли из храмов и пошли к реке.

Было достаточно холодно, около 10 градусов мороза. Полтавские моржи уже вовсю плескались в большой проруби. Многие женщины и дети в купальниках и плавках, тоже спешили окунуться. Лиза в черных джинсах, черной вязаной тунике с розой из бусинок и своей новой дубленке ждала Дашкова возле ледяного креста. Он скинул свою куртку и босиком по снегу пошлепал к реке. Он был хорош! Лиза помахала ему рукой.

В машине их ждал новый пожилой водитель Дашкова, Алексей. Водителя Андрея перевели на другую работу. Он слишком засматривался на Елизавету Васильевну...

Дашков окунулся с головой, подхватил полотенце и пошел в один из шатров, установленных на берегу для обогрева. Он вышел оттуда уже одетым и направился к машине, где его ждала Лиза. Она налила в пластиковый стакан недавно освященной воды и пила ее небольшими глотками. Вода была холодной.

К машине направился от реки высокий интересный мужчина с кудрявыми светлыми волосами. Он был весел, доволен и, как показалось Лизе, не очень трезв. Они обнялись с Дашковым. Николя подвел к ней мужчину и представил их друг другу.

– Павел Петрович Колодич, мой старинный приятель и товарищ по рыбалке. Охотник за женщинами и прочими приключениями. Елизавета Васильевна – моя супруга.

Лиза слегка улыбнулась. Они пожали друг другу руки. Павел Петрович не сводил с нее бледно-голубых насмешливых глаз.

– Елизавета Васильевна...Очень приятно, – он все-таки наклонился и коснулся губами ее пальцев. – Впервые в жизни, слухи о чьей-то красоте не оказались преувеличены. Поздравляю тебя, Николаша.

Николаша был серьезен. Похоже, была бы его воля, он ни за что не познакомил бы Елизавету Васильевну с Павлом Петровичем.

– Елизавета Васильевна, – не отрывая от нее глаз, продолжал господин Колодич, – сегодня ...э-э-э... мы, небольшой компанией, собираемся отметить Крещение Господне. Столик заказан на шесть вечера, в "Глобусе". Коля, будут все наши. Очень надеемся, что и вы с супругой примете наше приглашение.

Лиза промолчала. Потом вопросительно посмотрела на мужа.

– Мы приедем – ответил Дашков.

– Елизавета Васильевна, а Вы не окунаетесь в воду в этот день?

– Нет. Никогда не пробовала. Но, думаю, у меня еще все впереди. Окунусь когда-нибудь. А Вы?

– Я обычно окунаюсь. Но сейчас, все еще борюсь с последствиями ангины. Врачи не разрешили.

– Ну и зря, ты, Паша, – вступил в разговор Дашков. Я слышал, что еще ни один человек не простудился от купаний в этот день.

Они распрощались с Павлом Петровичем до вечера. Когда Дашков усаживал Лизу в машину, она заметила, что господин Колодич по-прежнему не сводит с нее глаз.

"Глобус" – недавно открывшийся симпатичный ресторанчик, находился в спальном районе Полтавы со странным названием "Алмазный". В этом микрорайоне, в советские времена, работал огромный завод алмазных инструментов, который и дал жизнь всей инфраструктуре в округе. Завод давно стал недействующим и медленно приходил в упадок. Однако, название микрорайона прижилось и сохранилось. Лиза еще не была в "Глобусе", но слышала о нем неплохие отзывы от коллег. Одна ее сотрудница отмечала там юбилей мужа.

В самом центре ресторанчика располагался симпатичный цветной фонтанчик. Здесь была живая музыка, необычная мебель и колонны в античном стиле. Даже не подозревая об этом, Лиза сделала у Юльки высокую прическу, удлиненную на затылке, как у римлянок, и подобрала платье, похожее на тогу. Шея и одно плечо были обнажены. Это платье ниспадало волнами ткани до самого пола и скрывало фигуру, но было так хитро продумано и сшито, что и ноги, и талия, и бедра явно угадывались под многочисленными, красиво уложенными складками. Лиза надела только бриллиантовые серьги и одно кольцо, не считая обручального. На шее не было ничего, нельзя было портить линию. Идя под руку с мужем по залу, и рассматривая себя в бесчисленных зеркалах, она подумала, что римляне не зря держали целый штат прислуги, занимавшийся исключительно укладыванием складок на одежде. Это и впрямь была целая наука. Как же они назывались? Вестиплики? Она задумалась и вздрогнула, когда услышала свое имя. "Ну о чем я думаю!"

Из-за фонтанчика к ним устремилось не меньше полутора десятка людей; женщин было только три, Лиза – четвертая.

Она всегда плохо запоминала имена и была очень недовольна этим своим недостатком. Ведь во всем остальном ее память была отличной. "Ничего, если кого-нибудь забуду – Николя поможет".

Без ложной скромности, она сразу определила, что была самой привлекательной из присутствовавших здесь дам. Такое порой случалось, но не часто. Полтава славилась своими красавицами, и Лиза предпочла бы быть просто в числе других, чем так резко выделяться. Тем не менее, от нее в этом вопросе ничего не зависело, и она решила внимательнейшим образом изучить здешнюю публику и позабавляться наблюдением за ними. Однако, она совершенно напрасно полагала, что не встретит здесь своих знакомых.

Вся Полтава по-прежнему, спала под одним одеялом. Одна из женщин была ей знакома по работе в райисполкоме, это была сотрудница жилищно-эксплуатационного отдела мэрии и супруга одного из предпринимателей, Богдана Анатольевна. В дальнем углу у фонтана Лиза разглядела еще одного старого знакомого и очень ему обрадовалась – к ней с улыбкой подходил молодой прокурор Надригайло. Он взял обе ее руки в свои, с удовольствием пожал и поцеловал, по очереди, заявив, что очень рад поздравить ее с бракосочетанием. Игорь Владимирович был не только подающим надежды чиновником, но и сыном известного полтавского предпринимателя, хозяина сети аптек. Самая старшая супружеская пара, представленная Лизе первыми, и были его родителями. Лиза старательно запоминала имена. Что там советовала Луиза Хэй, чтобы лучше запомнить имена при знакомстве? Совершенно вылетело из головы...

Елизаветой Васильевной восхитились все без исключения. Она действительно была милой, веселой и добродушной девочкой. Однако, умела и показать зубки при случае. Один из новых знакомых "прошелся" по местным чиновникам, и Лиза, страшно ратовавшая за свою касту, немедленно и остроумно осадила его. Ее поддержала и дама из мэрии, а также Павел Петрович, вступивший в разговор и подначивший товарища:

– Ну что, Гриша, получил по башке? Наши девочки своих в обиду не дадут, правда, Богданочка? – и, уже, обращаясь к Дашкову: – Поздравляю, Николаша. Наш Лев, нашел-таки, свою Львицу.

Все засмеялись и начали рассаживаться за столом.

Павел Петрович был хозяином нескольких крупных продовольственных магазинов и познакомился с Дашковым на благотворительном детском балу в честь дня Святого Николая, лет восемь назад. В то время Павел Петрович еще был женат на одной из "Мисс" Полтавы и вице-"Мисс" Украины, но молодой красавице-жене вскоре надоели бесчисленные измены мужа и, разочаровавшись, она уехала покорять другие вершины. Получив второе высшее образование, она стала известной тележурналисткой и ведущей одного из центральных каналов страны. Все это Лиза узнала от Богданы Анатольевны, оказавшейся ее соседкой за столом.

Богдана Анатольевна, обнаружившая, что мама Лизы, как и сама она, была родом из Ивано-Франковской области, моментально прониклась к Лизе не только кастовой, но и земляческой симпатией. Сама Богдана Анатольевна родилась в живопистном Яремче, и вот уже 30 с лишним лет жила в Полтаве.

Павел Петрович сидел достаточно далеко от Лизы, но не спускал с нее глаз. Лизе он был неприятен. И сам по себе и потому, что она очень не любила бабников. Однако, в силу воспитания, она была вежлива с ним, равно как и с другими.

Час спустя, уже очень поддатый Павел Петрович вовсю расхваливал Дашкову его собственную жену:

– Николаша, посмотри, сколько в ней породы! Только слепой не заметит в ней кровь ее великих предков. Знаешь, она и впрямь похожа на римлянку. Очень удачное платье. А какая кожа...фарфор! И какой королевский поворот головы! Богиня! Где ты нашел ее?

Дашков тоже прилично выпил. Он испытывал двоякие чувства. Конечно, ему нравилось, что его женой восхищаются. Но, с другой стороны, ему было неприятно, что это говорил Паша – всеми признанный гуляка.

– Она – правнучка польской графини. Понял? Пашенька, – тихо сказал Дашков, – ты можешь полюбоваться моей девочкой...издалека. Но еще раз предупреждаю, чтоб я даже не видел тебя вблизи моей богини. Ты усек?

Павел Петрович протестующе поднял руки:

– Ну что ты, брат, никогда. Это же женщина друга, – он опять уставился на Лизу помутневшими пьяными глазами, – Я могу тебя понять. Ее надо оберегать. Сразу видно, что она – горячая штучка. Я знаю, почему ты с ней так носишься. Девочка волшебно трахается, да?

В следующую секунду Павел Петрович получил два хороших удара, в челюсть и в плечо. Дашков, с поистинне львиным рыком, рванул его с пола, на который тот свалился, и, поддев все за то же плечо, швырнул головой в фонтан. Все это произошло буквально за три секунды. К ним уже бежали другие приглашенные, официанты, охранник и метрдотель. Все наперебой спрашивали, что случилось, и только Лиза, находившаяся шагах в десяти от них, поняла, что случилось, по их лицам. Павла Петровича извлекли из фонтана, где тот немного протрезвел.

Все осуждающе смотрели на Дашкова. Он поднял глаза на свою королеву. Она улыбнулась и показала ему согнутой рукой, с сжатым кулаком, знак солидарности и поддержки: Но пасаран! Враг не пройдет! Он улыбнулся в ответ. Все-таки он встретил свою Львицу!

Вечер был испорчен. Господина Колодича увезла "скорая" с подозрением на вывих плеча. Дашковы извинились и быстро уехали на такси. Остальные тоже стали потихоньку расходиться. Таково было первое появление Елизаветы Васильевны Дашковой в кругу знакомых ее мужа.

Утром двадцатого января чета Дашковых отправилась в село, забрать Костика и Анну Григорьевну. Баба Нина сообщила Лизе по телефону, что оставила ей в морозилке два килограмма молозива.

– Когда у коровы рождается теленок, у нее доится не молоко, а молозиво – густое и полезное вещество, – просвещала Лиза по дороге своего супруга, – Теленку его давать нельзя, по крайней мере – неразбавленным, иначе у него будет несварение желудка. Молозиво смешивают с яйцами, сахаром и ванилью и запекают в печке, как пудинг. Это очень калорийное, но необычайно полезное и вкусное блюдо, содержащее в себе практически все витамины и микроэлементы, существующие на планете. Я обожаю молозиво, в таком виде, как его делают в Андреевке... Николя, а ты не задумывался, что благодаря нашей "отсталости", мы имеем возможность дышать чистейшим воздухом и питаться прекрасными натуральными продуктами. Мне один очень состоятельный питерец, сказал как-то, что у них в Петербурге даже миллионеры не могут себе позволить такие продукты. Потому что их просто нет. Ни за какие деньги.

Дашков согласился.

– А что за питерец?

– Да так...отдыхал у нас, в Полтаве. Какой-то родственник бабы Клавы. Классный мужик.

Они уже подъехали к воротам. Лиза очень соскучилась по сыну. Она выскочила из машины и побежала во двор бабы Нины.

Костик гулял на улице и тоже побежал ей навстречу:

– Моя любимочка приехала!

Они обнимались и целовались минут пять, не меньше. Потом Костик подбежал к Дашкову и обнимался с ним столько же. Лиза даже приревновала сына: "Вот я его рожала, растила. А тут пришел чужой дядька – и вот, пожалуйста: любит как маму!"

Анна Григорьевна выглянула в двери дома, поздоровалась и пригласила к столу. Они обедали, разговаривали, паковали сумки домой на Полтаву.

– Костя, поросенок, ты всю одежду перепачкал, – сказала Лиза, – все перестирать придется.

– Лиза, ну это ж село. Тут не так чисто, как у вас, -ответил Богдан, – зато посмотри какие он щеки наел, какой цвет лица! Молочко парное, сливки... Мы ему каждый день – то индюка, то гуся готовили – по заказу. Он мяско любит.

– А кто ж его не любит? Ох, и раскормили две бабушки внучонка, – отвечала Лиза, – он у нас итак не худенький. Костя, ты будешь ГАИшником, когда вырастешь – у тебя уже сейчас, пузо торчит над ремнем.

Они суетились, собирались, шутили. Анна Григорьевна была задумчива и взволнована. Лиза мельком отмечала это про себя и удивлялась. "Может Дашков прав? У нее здесь кто-то есть?"

Наконец все сельские гостинцы были запакованы в багажник, все расцеловались, распрощались и уехали.

Анну Григорьевну завезли домой, сами поехали к себе. Оксана Ивановна уже ушла, и Лиза три раза загружала стиралку, чтобы привести в порядок одежду Костика после сельских каникул. Они очень соскучились друг по другу, и весь вечер наперебой рассказывали свои новости. Дашков купил малышу новую игрушку – подъемный кран с автоматическим управлением и они несколько раз, по очереди, его запускали.

Потом очень вкусно поужинали котлетками из домашней индейки и солеными опятами и легли пораньше спать. Дашков уезжал в четыре утра в Киев. Лиза не захотела отпустить Костю в садик и обрадовала сына, что можно еще три дня пробыть дома, пока мама в отпуске, с новыми игрушками и мамочкой-любимочкой. Это сообщение было встречено бурей восторгов и прыганьем. Дашков улыбался. Он уже начал привыкать к такому эмоциональному проявлению чувств.

В этот вечер Костя несколько раз назвал его "папой". Дашков и Лиза только переглядывались и никак не реагировали на слова малыша. Такие вещи должны происходить незаметно для ребенка. Ведь никто не заставит его произнести такие слова. Только он сам. Дашков был счастлив.

Утром Лиза не провожала мужа, спала. Он тихонько поцеловал ее и вышел из спальни. Бутерброды она наготовила ему с вечера, но Дашков вспомнил о них только тогда, когда выехал на Киевскую трассу.

Днем Лиза позвонила маме и выведала у нее все! Мама призналась, что за ней уже давно ухаживает сосед бабы Нины – дядя Володя. А недавно он предложил ей пожениться.

– Вот это да! – сказала Лиза, ей очень нравился дядь Володя и она подумала, что женщина в любом возрасте имеет право попытаться быть счастливой.

– Лизочка, так ты не против? Я так боялась тебе сказать! Ты так любила папу!

– Мама, ну что ты говоришь! Папы нет уже шесть лет! Мама, одиночество – это страшная штука. Я так боялась, что оставляю тебя одну. А теперь буду спокойна. Я так рада, правда! Мааам? А какая боевая свекровь у тебя будет! Надеюсь, ты понравилась бабе Ульяне?

Они обе расхохотались. Лиза с Костиком провели весь день дома, играя, читая и дурачась. Вылепили очень красивого снеговика в саду и попросили у Оксаны Ивановны морковку, чтоб сделать ему нос. Снеговик получился очень красивым, Лиза запечатлела его на фото, вместе с румяным Костиком.

Потом они побегали наперегонки с Вебером. Вебер скучал по Косте и так радовался его приезду, что с разбегу разрушил снеговика. Лиза не стала ругать огромного, добродушного псину и вынесла ему две котлетки под осуждающим взглядом Оксаны Ивановны.

День промелькнул быстро. Оксану Ивановну отпустили в двенадцать. Лиза заскочила в дом и увидела два пропущенных звонка от мужа. Она набрала его:

– Склеротик мой любимый! Ты чего бутерброды забыл в холодильнике? Голодаешь?

– Нет, моя королева. Я позавтракал и даже пообедал в кафешках на трассе. Благо, это теперь не проблема. Лиза, я задержусь на пару дней. Остановился в мотеле на окраине Киева. В центре там теперь лучше не появляться... Ты там, смотри, береги себя и Костю.

– Да у нас все спокойно, Николя! Это ты там будь осторожнее! А почему ты так говоришь?

– Лиза, завтра – День Соборности Украины. Будет грандиознейшая потасовка и куча провокаций. Больше я по телефону тебе ничего сказать не могу.

– Понятно. Дашков, пожалуйста, будь умницей. Не лезь туда.

– Лиза, я тут по совсем другим делам. Но я не глухой и не слепой. Возможно все, что угодно.

Они попрощались. Настоение у Лизы пропало совсем. Что-то назревало. И Дашков знал об этом. Она посмотрела новости и огорчилась еще больше. Медовый месяц здорово отвлек ее от ситуации в стране, но теперь она опять постепенно возвращалась в реальность.

Праздники закончились, и Майдан пошел на второй круг протестов. К тому же бездарные депутаты приняли очередной идиотский закон, ущемляющий права демонстрантов, а именно: не собираться в компании больше трех, не ехать кортежем, превышающим пять автомобилей, не носить каски и т. д. Возмущенные киевлянки вышли на улицы с кастрюлями на головах, показывая свое отношение к происходящему.

Полтавчане прикалывались над Яныком и его законотворческими перлами. При встречах они говорили:

– Ого! А чего это порядок нарушаем? Собрались, понимаешь, втроем... Вам что, законы не писаны?

Эту власть уже никто ни во что не ставил. И Лиза поняла, что падение Яныка – это просто вопрос времени.

Полтавский Майдан оживился. Сюда приходило все больше людей и все более воинственно настроенных.

Дашков не ошибся. Утро Дня Соборности Украины началось убийством демонстрантов. Был убит двадцатилетний армянский парень, родом из Днепропетровской области, сын беженцев из Нагорного Карабаха. Потом застрелили еще двух молодых людей. Лиза вообще не выключала телевизор, постоянно перещелкивая каналы с «1+1» на «5-й канал». Повсюду шли страшные столкновения. Прекрасное, чистое, иконописное лицо убитого армянского парнишки так и стояло у Лизы перед глазами. Она проревела весь день.

В здание КМДА массово относили раненых. Врачи Майдана – героические медики со всей Украины – боролись за жизни демонстрантов. "Скорые" не всегда могли подъехать к Майдану и помочь раненым. К тому же, протестанты отказывались ехать в медучреждения, так как участились случаи похищения людей из больниц и дальнейших их пыток и убийств в киевских лесах. Беркутовцы пробивали людям головы, демонстранты кидали в них коктейли Молотова. Столкновенния стали очень серьезными. У беркута тоже появились жертвы.

Лиза опухла от слез и ужаса. Но не могла заставить себя выключить телевизор. Какой-то сумасшедший польский журналист носился по Грушевского, лез в самое пекло со своим микрофоном и вопрошал беркутовцев: "Разве ты не украинец? Тебе что, не жалко своих граждан?" Лиза заметила, что хорошо понимает польский язык.

Началась настоящая бойня. "Правый сектор", круто вооруженный коварным Западом деревянными щитами и палками, лез на "беркут" отбивать своих. И, самое интересное, отбивал. Вот что значит дух! Женщины Майдана, вооружившись кирками, лопатками и даже кухонными ножами, разбирали и расковыривали брусчатку. Их ногти с модным маникюром превратились в кровавое месиво. Булыжник – вечное оружие пролетариата...Киевские студенты и студентки посменно приходили на Майдан, делать коктейль Молотова. Бензин проносили всеми правдами и неправдами, даже в студенческих рюкзачках, в бутылочках из-под "Кока-колы". Много бензина тайком проносили через посты и киевские журналисты.

День и ночь протестанты на Майдане били палками в здоровенные железные бочки. Киевляне уже привыкли к этим звукам. Это был старый козацкий обычай, взятый у османов – идти в атаку под бой барабанов.

В ночь очередной зачистки Майдана, протестанты облили бензином шины и подожгли их. Господь был на стороне Майдана. Ветер был сильным и дул только в сторону беркутовцев. Атака провалилась. Дышать было просто невозможно. Это очень едкий и ядовитый дым.

Киев – настоящий город-герой! Сколько он вынес на своих плечах в эти дни! Поджоги и погромы. Вонь вечногорящих шин! Атаки "беркута". Кормежка многотысячного Майдана. Неудобства передвижения по городу. Банды титушек в лесах. Разграбленные магазины и рестораны. Каждую ночь, у особенно активных киевлян, сжигали автомобили. До двадцати в сутки. Но киевляне стояли и не сдавались!

"Какие у нас люди! – восхищалась Лиза – Да ни одна страна в мире не способна на такое! Кишка у них тонка! А киевляне – вааще крутые! Они ведь и князей своих убивали, случалось".

Скандал с российской "Альфой", пытавшей украинцев в лесах под Киевом, был колоссальным. Несколько человек с Майдана выжило и сообщило о странном, неукраинском акценте допрашивавших и пытавших их людей. Порядочные представители правоохранительных органов начали расследование, но очень быстро его прекратили. Следы вели в белокаменную, и ментов, пытавшихся что-то выяснить, быстро прикрыли.

Однако, поговорив с Николя, и поразмыслив, Лиза решила, что не стоит так уж слепо доверять телевидению. Не факт, совсем не факт, что это была "Альфа". В событиях, происходивших в Киеве, явно просматривалась третья сила, а, может, и четвертая, а то и еще больше. Она впервые задумалась, что колоссальный подъем народного духа в Украине, может быть запросто использован многими странами в своих, собственных интересах.

Лиза заболела. По-моему, это был бронхит...Хотя, она почти не кашляла. Она не очень хорошо помнила, что она ела, спала ли она. Время остановилось на экране телевизора. Кто-то звонил ей...Она что-то отвечала...

Анна Григорьевна привезла ей лекарства и забрала к себе Костика. Оксана Ивановна вызвала врача. Лизе дали больничный, и назначили антибиотики. Вроде бы она пила что-то....Или не пила?...Не важно.

Дашков вернулся двадцать седьмого, вечером и ужаснулся. Лиза похудела на четыре килограмма, ее волосы сбились в один непонятный колтун, их никто не мыл и не расчесывал, она ничего не ела, только без конца пила чай, спала плохо, почти не выключала прямую трансляцию с Майдана и вообще была в жутко депрессивном состоянии. Это его-то Лиза! Веселунья и хохотунья! Он немедленно отключил антенны и запретил ей смотреть телевизор. Потом повез к своему врачу.

Через три дня ей стало намного лучше. В последний день января Дашков привез ей корзинку с необыкновенно красивой персидской голубоглазой кошечкой. Впервые за эти дни, Лиза улыбнулась. Она очень любила кошек. И теперь, когда было совсем тошно, она звонила Костику или играла с Маркизой. Они с Дашковым, не сговариваясь, дали котенку такое имя.

Наконец Лиза вполне пришла в себя. Она дала себе слово: "Ни за что теперь не буду проявлять слабость! Надо быть сильной! Надо выжить и победить!" Она начала следить за своим питанием. И за дальнейшими событиями в стране.

А еще – провела эксперимент. Как-то вечером, посмотрела прекрасный польский фильм режиссера Ежи Гоффмана, "Огнем и мечом". Без перевода, на польском языке. И поняла абсолютно все!

В конце января, в ночь штурма Полтавской государственной Администрации, Лиза ночевала в своей квартире, в центре. Они с мамой, насмотревшись по телевизору, сколько людей простудилось и даже умерло в Киеве от переохлаждения, в результате обливания водой из брайнспойнтов, решили взять с собой одеяла, привести пострадавших к себе, обогреть и спасти хоть несколько человек.

А началось все с того, что еще с вечера по Полтаве поплыли тревожные слухи: спецназ, вооруженный помповыми ружьями, забаррикадировался в здании областной администрации. "Правый сектор" заявил, что не отступит, на помощь к нему ринулись студенты с палками и битами; все окрестные магазинчики немедленно закрылись и максимально укрепили окна и двери; ни один таксист не ехал дальше городского почтамта, ни за какие деньги; все автомобили исчезли со стоянок в центре города; две машины – брайнспойнта спрятались во дворе областной администрации...

Лиза с мамой, Анной Григорьевной, оделись в старые пуховые куртки, замотавшись платками и шарфами до неузнаваемости. И все равно им было холодно. Они осторожно подошли к зданию ОГА, держа в руках большие пакеты с одеялами.

Вдруг из здания выбежали спецназовцы, человек пятьдесят, с помповыми ружьями, раздались выстрелы. Лиза охнула и потащила маму за угол.

– Хлопцы, на штурм! – скомандовал молодой парень возле сцены. Толпа с палками и битами полезла на помповые ружья. Вперед вдруг вырвались полтавские студентки с развевающимися по ветру волосами. Лиза была потрясена. Идиотки! Куда лезут! Им еще жить и детей рожать!

– Девчонки! Вы что, с ума посходили? Куда лезете? В Черкассах вчера убили студентку! – пыталась она схватить за руку пробегавшую мимо черноволосую красотку. Та только отмахнулась. Лизу увлекло в толпу и оторвало от Анны Григорьевны.

Со стороны Администрации раздалось несколько выстрелов. Лизе было очень страшно. Одно дело смотреть это все по телевизору – и совсем другое дело, когда в двух шагах от тебя стреляют из помпового ружья.

– Бл@ть, – выругался один из спецназовцев, совсем рядом с Лизой, – Не буду я по девкам стрелять. Оце как хотите.

Грянуло еще несколько залпов. Толпа с криками отхлынула. Лиза бежала назад вместе со всеми и суматошно пыталась разыскать маму, но ее нигде не было видно.

Неожиданно стрельба прекратилась, и противники просто стали друг напротив друга, метрах в двадцати. Переговаривались. Возможно, именно вечное полтавское кумовство, знакомственность и семейственность и спасли ситуацию. Начались телефонные звонки...