Текст книги "Даже если вам немного за тридцать (СИ)"
Автор книги: Ирина Гринь
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)
Дашков напомнил ей, что в прошлый приезд "к старушкам" в Миргород, тетка Алена просила его подыскать место своей родственнице из села, полусиротке, Марусе, которая закончила учебу в техническом университете и не может найти работу.
– Отличная идея! Помогать сироткам будет сиротка! Везите мне Марусю, я на нее посмотрю и все решу. Николя, но если она мне не понравится – не обессудь, будешь ты ее у себя где-то устраивать. Бросить сиротку тоже ведь нельзя.
Дашков улыбнулся.
– Лиза, ты – удивительная женщина. Порядочная. За всех переживаешь...Умеешь разделить чужую радость, разделить, а не позавидовать. Ты так обрадовалась, когда я дарил автомобиль Нике и Уильяму...Ты так кричала и хлопала в ладоши, словно я тебе его подарил...Моя девочка...Я отдаю тебе в распоряжение белый "пежо" из моей фирмы и водителя Алексея.
– Урррааа! Мой самый любимый на свете! – пропела она голосом Светланы Лободы, обняла его и поцеловала.
Маруся оказалась преотличной девчонкой! Бойкая, быстрая, в меру языкатая, хваткая и смышленая. Она была очень хорошенькой брюнеткой с ясными серыми глазами и курчавой косой до пояса, настоящей украинской красавицей, и Лиза шутливо пригрозила мужу:
– Не дай Бог тебе завести с ней шашни!
– О, мадам, за кого вы меня принимаете? Я давно выучил, что "за совращение несовершеннолетних" – это статья, а не тост.
– Да ей уже двадцать два! Ничего себе, несовершеннолетняя!
Лиза вновь «втянулась» в трудовые будни. Правда, это были уже совсем другие будни. В десять утра ее привозили в офис, она проводила там время до полудня, потом ехала домой обедать, отвозила Костю на тренировку, сама шла на занятия языками, отвозила Костю домой или к маме, и возвращалась в офис где-то к 15-ти часам. Потом еще два часа работала и ехала в бассейн. К семи вечера, если она не встречалась с подругами или не шла на какой-нибудь концерт или выставку, Лиза обычно уже была дома.
Марусю Лизе очень быстро удалось "обтесать". Она велела ей брать уроки украинского и говорить без сельского акцента, купила ей пару-тройку приличных деловых костюмов, назначила высокую, как для Полтавы, зарплату, но главное, они с Дашковым нашли Марусе жилье – Николя впустил ее пожить в свою двухкомнатную квартиру из своей прошлой, холостяцкой жизни. Девчонка была без ума от счастья и очень-очень старалась.
Пару раз Лиза замечала, что Маруся, пожалуй, черезчур пытается понравиться Николаю Николаевичу, но она отгоняла неприятные мысли. "Никакая Маруся со мной не сравнится!"
Дела у Лизы сразу пошли хорошо. Ей совершенно не докучали никакие проверяющие. А все вопросы по налогообложению, она решила при встрече в ресторане с начальником юридического отдела налоговой, своей бывшей коллегой по райисполкому, Мариночкой Остапенко.
Разумеется, самый первый взнос в ее Фонд сделал концерн супруга, а дальше, пошло-поехало. Она не требовала у предпринимателей и директоров больших сумм, всегда – очень посильные, напечатала собственные буклеты, излагающие в доступной форме цели Фонда, сообщала об открытости и прозрачности работы своей бухгалтерии, и всегда предлагала спонсорам самим проверить работу Фонда. Разумеется, все отказывались.
Елизавета Васильевна Дашкова была так хороша собой, так весела, так умела обворожить собеседников, где-то моргнуть, где-то многозначительно промолчать, что деньги полились в Фонд рекой. Особенно, почему-то старались кавказские предприниматели. Причину Лиза узнала гораздо позже. Ведь она, со свойственной ей самонадеянностью, полагала, что причина – ее личное обаяние.
Уже через две недели, мадам Дашкова перезнакомилась действительно, чуть ли не со всем городом, включая педагогический состав двух детских домов. Она сразу пришлась там всем по душе, благодаря тому, что представилась "дочерью профессора Сологуба". Здесь все чтили память покойного Василия Андреевича, широко известного в преподавательских кругах города, и Лиза моментально и там стала "своей".
Однако, она сразу показала характер, заявила, что все деньги, выделяемые Фондом, будет контролировать лично, и первым делом, занялась питанием воспитанников. Скудный рацион детей изрядно пополнился мясом, рыбой и фруктами. Вскоре, она выделила деньги на ремонт хозяйственных помещений, и строго контролировала их расход. В связи с аварийным состоянием хозстроений, она добилась через суд разрешения не проходить громоздкую процедуру тендерного отбора. Иск в суд, ей тайно подготовил молодой прокурор Надригайло, так как у самой Лизы еще не хватало достаточного юридического опыта для составления подобных документов, а нанимать собственного юриста было дороговато. Занималась ремонтом строительная фирма Игоря Корниенко.
К середине июня в обоих детских домах появилось по два новых компьютера. Лиза провела пол-дня в их бухгалтерии, пока, в ее присутствии, компьютеры оприходовали и присвоили им инвентарные номера.
Все бы было ничего, но в город массово хлынули беженцы из Донбасса. Лиза не любила жителей восточного региона, считала их тупыми пролетариями, виновными в этой непонятной войне, уносящей жизни цвета нации, но ей было безумно жаль детей. И Лиза переключилась на них.
Каждый день приходили новости с фронта. Враги презрительно дразнили украинских солдат «укропами». Украинцы, с присущим им чувством юмора, не только не обижались проискам противников, но даже взяли себе эту кличку на вооружение. Моментально появились шевроны с надписью «Укроп» и изображением пучка укропа. Их носили не только военные, но и студенты и школьники. В среде волонтерского движения, эти шевроны тоже были в большой моде. И даже в России, по слухам, появился "Ресторан здорового питания «Укроп».
В начале июня, привезли очередную партию беженцев, это были подростки из Донецкой области. Одному из них здорово досталось, его выгреб из-под обломков здания Лизин знакомый, польский волонтер Лешек Ольховский. Пареньку было лет пятнадцать, худенький, взъерошенный, и еще не пришедший в себя после пережитой бомбежки русскими "градами". У него не было документов, и Лиза посоветовала ему восстановить их. После осмотра медиков и ужина в добровольческом батальоне "Полтава", мальчишка подошел к Лизе и негромко сказал:
– Можно с Вами поговорить?
Она вышла с ним на улицу.
– Мне кажется, Вам можно доверять, – сказал парень, – Я сбежал от отца. Я не хочу воевать с Украиной. Моя фамилия Виноградов, Саша Виноградов, но я очень Вас прошу, помочь мне получить новые документы. Старые я сжег. Хочу жить и учиться в Киеве.
Лиза, конечно, удивилась.
– Так твой отец – Андрей Виноградов? – тихо спросила она.
– Да. Но с отцом у меня нет ничего общего. Он просто не понимает, что идет вникуда.
Лиза задумалась. "Ни фига себе! Андрей Виноградов – один из лидеров донецкого "ополчения"! Правая рука Захарченко! Если мальчишка не врет – он может стать разменной монетой больших дядей в их больших играх, на свежем воздухе. Нельзя допустить такое".
– Где твоя мать? – спросила Лиза.
– Я никогда ее не видел. Она умерла, когда мне было три месяца.
Лизе стало ужасно жаль пацана.
– Шпионить против Украины не будешь? – впилась она взглядом в глаза мальчишки.
– Вы что, не буду! Я хочу учиться в Киеве. Я – отличник, в олимпиадах по математике и физике выигрывал, хочу быть инженером, строить, а не разрушать страну.
Она раздумывала недолго. Почему-то поверила мальчишке.
– Есть у меня тут возможность... Тебе пятнадцать или шестнадцать уже?
– Пятнадцать.
– Ну, тогда еще проще. Тебе не паспорт, а свидетельство о рождении нужно. Какое имя себе выберешь? А фамилию возьми: "Поляк". Тебя польский волонтер из обломков вытащил. Считай, что ты в тот день и родился.
Лиза обратилась за помощью к своему квартиранту, профессору Худойкулову, разумеется, не назвав фамилию мальчика. Тот созвонился с коллегами из Киева, и уже через два дня, пятнадцатилетний беженец из Донбасса, Алексей Поляк, выехал автобусом с сопровождающим его сотрудником Красного Креста, в Киев. Там его должны были поселить в общежитии Технического лицея и назначить пособие. Худойкулов договорился, чтоб мальчишку не отдавали в детский дом, а взяли на учебу и содержание, как круглого сироту, в лицей.
На прощание, Алеша крепко, совсем по-взрослому, пожал Лизе руку и прочувственно сказал:
– Я всю жизнь за Вас молиться буду!
– Спасибо, дорогой, – тоже, растрогавшись, ответила Лиза, – Удачи тебе! Запомни мой телефон, если что...Но, не записывай! Запоминай!
Дашков сидел в своем офисе, и просматривал смету будущей столовой для беженцев, которую надумала организовать его жена.
В кабинет вошла секретарша, Наталья Александровна, и, молча, положила перед ним запечатанный конверт. На нем не было никаких адресов, только подпись: "Ошатна пан╕". Он улыбнулся, распечатал. Красивым, кудрявым почерком его жены там было написано:
"Алекс – Юстасу.
Сообщаю, что агент Брижитт, сегодня в 19-00 собирается посетить парикмахерскую на Ляховской. Агент соскучилась по однокласснице, заодно она подстрижет челку и сделает ногти. Девочки попробуют также домашнее закарпатское вино. Агент просит прислать за ней в 23-00 машину пошикарнее. Надо произвести впечатление на парикмахерш, они уважают богатых клиентов".
Дашков опять улыбнулся.
Запиликал телефон. Пришла смс от Лизы:
"Дашков!!! Ты – лучший!!!"
И, сразу же, еще одна:
"Я не сравниваю! Я бухаю!"
Он опять улыбнулся. "Господи, как я раньше жил без нее?"
Лиза действительно задержалась у Юльки надолго. Они отдали должное вину, фруктам, шоколаду, курице – гриль и горячим бутербродам. Причем, именно в такой последовательности, так как поначалу, собирались ограничиться только фруктами и сладостями. В одиннадцать вечера под окнами парикмахерской посигналила машина.
– О, это, наверное, мой лягушонок...прислал за мной свою коробчонку,– компетентно сообщила Лиза.
– Ни фига себе! – крикнула Ленка, подружка Юльки, выглянув на
улицу, – Девки, там белый лимузин!!! Лиза, это что, за тобой?
Лиза выглянула на улицу и расхохоталась. Да, этот мужчина был ей под стать! Только с ним она могла быть счастлива.
– Да, девочки, это за мной, – она встала, и, стараясь не терять равновесия, двинулась к дверям. Леди не бывают пьяными! Леди бывают навеселе!
За рулем белоснежного красавца-лимузина сидела молодая женщина лет тридцати. Она вышла, поздоровалась.
Лиза восхитилась:
– Какое авто!!! Это Ваше?
Они, конечно же, познакомились. Женщину звали Женей и она рассказала, что, в свое время, потратила на покупку машины все свои сбережения. Зато теперь у нее любимая работа: она возит свадьбы и приезжих звезд.
– Лиза, мне клиент заплатил за два часа работы. Так что, если хотите, я еще покатаю вас по городу.
– О, конечно хотим!
Девочки живенько закрыли парикмахерскую и сели в шикарное авто. Они проехались пару раз по центру и вдоль Каштановой аллеи. Листва молодых деревьев мягко светилась в свете старинных фонарей. Лиза очень любила аллею. Должно быть, здесь был какой-то энергетический родник. Ведь это Полтава, господа...
Женя всю дорогу травила байки про прикольные случаи с заезжими знаменитостями, и Лиза вволю нахохоталась. Всех развезли по домам; последней Женя отвезла домой ее. Их движение по ночному городу порой сопровождалось аплодисментами и улюлюканьем встречных молодежных компаний. Лиза любезно высовывалась из окошка и махала всем ручкой. Аплодисменты и улюлюканье усиливались. Она была в одном градусе с компаниями, и они хорошо понимали друг друга.
Во втором часу ночи, мадам Дашкова прибыла, наконец, в свой загородный дом. Она весело попрощалась с Женей, открыла ключом калитку и пошла к парадному входу. В саду горело несколько фонарей. Дашков вышел на крыльцо. Ухмыльнулся:
– Парикмахерши впечатлены?
Лиза подбежала к нему и повисла у него на шее:
– О, как я тебя люблю! Ты – совершенно бесподобный мужчина! А где Костик?
– Лиза, уже второй час ночи! Костик спит, вообще-то.
– Мой дорогой, ты ведь не сердишься, что я немного задержалась на девичнике? Я испеку тебе завтра тортик, "Пьяную вишню"!
– О Господи. Опять пьяную?
Она засмеялась и потянула его в дом. Нужно было поскорее лечь спать, потому что наутро Лиза собиралась посетить утреннюю службу в храме.
В отношениях Лизы с церковью произошли странные изменения. Она вспомнила, как недолюбливал клан священников ее покойный отец. На упреки мамы, почему он не посещает храм, папа всегда отшучивался: «Аннушка, я очень люблю Бога, но терпеть не могу клуб его фанатов на земле!»
"Похоже, я становлюсь похожей на папу, – думала Лиза. – И что мне делать? В церкви Московского патриархата я больше не хочу ходить. А церкви Киевского патриархата – какие-то, вроде, не очень каноничные. Не подумать ли о католиках? У них такие красивые обряды..."
Лиза позвонила своему духовнику, отцу Павлу, и сказала, что хотела бы поговорить с ним. Она подошла к храму, но не вошла внутрь, дождалась окончания службы и пригласила батюшку выпить кофе в ближайшей кафешке. Посетители кафетерия с интересом наблюдали за необычной парой: хорошенькой блондинкой и высоким бородатым мужчиной в черной рясе, расположившимися за столиком. Лиза улыбнулась, представив, какие интересные фотографии лягут сегодня вечером на стол ее мужу.
– Лиза, я вижу, ты сегодня в отличном настроении, – сказал отец Павел.
– Да, отец Павел. Вы не представляете, как я устала грустить. Мне это вообще раньше было не свойственно. Я устала от войн и революций. От несчастных глаз беженцев. От ужаса, застывшего в глазах наших ребят, переживших сражения. От подлости и вранья "старшего брата". От хитрого коварства западных европейцев и американцев. Знаете, отец Павел, нас никогда не возьмут в "золотой миллиард"! Хоть мы умны, красивы и работоспособны. Но у нас колоссальный недостаток: мы непредсказуемы, плохо прогнозируемы и слишком воинственны. Не вписываемся в масонскую картину мира. Вот так! Мы остались одни на поле боя, дорогой отче, и рассчитывать можем только на себя! Нас предали все. Ну, разве что, поляки, грузины, прибалты и сенатор Маккейн за нас. Отличный парень! Я его еще с Майдана заприметила. Но, знаете, у меня нет претензий к Богу. Никто ведь и не обещал нам, что наше поколение не увидит войны. И никто не обязывался дарить безоблачное небо.
– Лиза, с тобой всегда так интересно беседовать. Ты необычна, как твой отец.
– Я сегодня тоже о нем постоянно вспоминаю. Надо будет съездить на кладбище. А можно, я Вам службу закажу, панихиду? Я давно его не поминала.
– Конечно, Лиза.
– Отец Павел, Вы хорошо знали отца, скажите... Вам не кажется, что папа был... масоном?
Отец Павел странно дернулся на своем стуле, пролив немного кофе на колени. Лиза поняла, что она на правильном пути. Батюшка неторопливо вытащил из подставки салфетку и тщательно вытер кофейное пятно.
– Это почему же ты так решила?
– Интуиция. Я так чувствую! И, потом...Вы знаете многих людей, которые не являясь членами коммунистической партии, спокойно возглавляли кафедры в советских институтах? Для него всегда были исключения... Знаете, он знал столько удивительных вещей...В последний год жизни он научил меня очень интересным приемам. Например, как управлять погодой. О, не смотрите на меня с таким упреком! Я никогда не злоупотребляю своими способностями!
– Лиза, это разговор не для кафе. Скажи, почему ты перестала приходить ко мне на исповеди?
Лиза честно призналась, какое смятение царило в ее душе, и как она никак не могла разобраться, к какой же конфессии ей теперь принадлежать и какие храмы посещать.
– Так что, отец Павел, – вернулась она на прощание к волнующей ее теме, – Вы ничего не хотите рассказать мне о папе?
Повисло молчание.
– Ну, как хотите. Это Ваше право. Храните свои тайны. Но и меня Вы знаете тоже! Я обязательно докопаюсь до истины!
Они договорились встретиться через два дня, после церковной службы. Лиза попрощалась, но не попросила благословения, как раньше. Они вышли из кафе вместе.
Через два дня, одевшись в простое, черное в белый цветочек длинное платье и белую косынку, Лиза приехала в храм, прямо к началу службы. Отец Павел заметил ее и слегка кивнул.
После службы она подошла к нему:
– Я готова к исповеди. Но не к причастию.
– Хорошо. Мне будет очень больно, если ты уйдешь к католикам, – грустно признался ее духовник.
– Правда? Не уйду. Я хорошо подумала. Все-таки, католицизм чужд мне, я – православная душа. Полагаю, свою религию надо любить. И своего мужа надо любить. Иначе, какой смысл тогда веровать, и какой смысл жить с нелюбимым мужчиной?
– Лиза, ты уморишь меня!
– Вы знаете, мне и муж всегда так говорит.
– Ты изменяла мужу?
Лиза вдруг разозлилась. Вот почему, буквально все священники, начиная разговор с нею, всегда задают один и тот же вопрос! "Неужели я выгляжу такой б....дью?"
– Нет, отец Павел, не изменяла! – с вызовом ответила Лиза, – Я не изменяла своему первому мужу, не изменяю своему второму мужу, и, если Господь пошлет мне третьего мужа, то, уверяю, я и ему не буду изменять!
Она очень дерзко посмотрела в глаза священнику.
– Лиза, ты не готова к исповеди. В тебе нет ни необходимого для этого смирения, ни почтения.
– Извините, отец Павел. Вы правы. Но, боюсь, у меня уже никогда не будет смирения! Пока идет это противостояние с Россией!
– Лиза, – вздохнул отец Павел, – подожди меня, тут еще три человека на исповедь стоят, и, потом пойдем с тобой лучше кофе попьем.
– Хорошо.
Они долго прогуливались в скверике возле кофейни, и им обоим было что сказать друг другу, и что послушать. Лиза была довольна беседой. Она многое выяснила и многое поняла.
– Мне кажется, отец Павел, что очень скоро православные церкви Украины объединятся, не будет больше отдельно Московского и Киевского патриархатов, будет единая Украинская православная церковь. Как когда-то...В стольном граде Киеве... Время пришло.
Отец Павел загадочно улыбнулся.
– Знаешь, Лиза, интересные новости пришли со Святого Афона... Святые старцы считают, что разбужен дух Древнего Киева. И быть Киеву прежним!
Лиза улыбнулась:
– О, еще как разбужен! Ух, и других разбудим! Отец Павел, а Вы слышали о предполагаемом новом политическом союзе, Балто-Черноморском? Нет? Да Вы что! Сейчас, в определенных кругах, только об этом и говорят! Нам, центру Европы, надо противостоять не только России, но и Западной Европе! Новая Речь Посполитая! Объединение стран Прибалтики, Украины, Польши... Те страны, что в старину охватывали весь путь из варяг в греки! А потом, если все пойдет хорошо, пригласим Белоруссию, Болгарию, Турцию, может, кого еще... Ну и что, что Турция – мусульманская страна? Это очень неплохо...Это даже удачно! Греция? Нет, Греция – не подходит, она полностью под российским протекторатом...
Они говорили больше часа. Когда прощались, Лиза попросила благословения и, приложившись к руке батюшки, поцеловала вышитый на его рукаве крест. Она осталась в православии.
Неделей позже, погожим июньским днем, в обед, чета Дашковых посетила интересное мероприятие – съезд волонтеров области. Лиза надела простое, но дорогое льняное платье с решетиловской вышивкой: белым по белому и босоножки на довольно высоких каблуках, волосы она подобрала, стояла тридцатиградусная жара. Дашков был в легких льняных бежевых брюках и белой рубашке с коротким рукавом.
Он отпустил водителя и сказал, что тот понадобится ему не раньше, чем через два часа. Заседание проходило в актовом зале крупного сельскохозяйственного комбината. Войдя в зал, где работало два кондиционера и было достаточно прохладно, Дашковы почти сразу увидели знакомых: чету Надригайло, Юрия Одарича – хозяина одной из местных сети аптек, и, конечно же, бизнес-вумен – Эллочку Зайченко, с которой познакомились совсем недавно, на благотворительном детском балу 1 июня, в честь Дня защиты детей.
Эллочка, удивительно недалекая особа, в отличие от своей знаменитой тезки Эллочки – Людоедки, имела, тем не менее, несравненно больший словарный запас, никак не меньше двух тысяч слов, что, впрочем, отнюдь не мешало ей удачно вести свой бизнес: ей принадлежало три небольших ресторанчика в черте города. Она долго "выстраивала глазки" Дашкову, упорно пытаясь привлечь его внимание. Николя никак не реагировал. Наконец, порядочно устав и, по-видимому, исчерпав весь свой наступательный потенциал, она шепнула Лизе:
– Какой интересный мужчина! Где ты его откопала?
Лиза вздохнула:
– Во глубине Сибирских руд...
– Че? Че? Где-где?
Лиза опять вздохнула:
– Не заморачивайся, Эллочка.
К их столику приближался господин Колодич.
– Здравствуйте, Елизавета Васильевна. Здравствуйте, Элла Валерьевна. Очень приятно видеть в этом собрании таких очаровательных дам.
– Здравствуйте, – спокойно ответила Лиза, – А как я удивлена – встретить Вас на таком мероприятии. Вы вызвали во мне чувство когнитивного диссонанса! Неужели и Вы занялись благотворительностью? Определенно, война меняет людей!
– Возможно. Но мне кажется, что Вы, Елизавета Васильевна, первоначально составили обо мне неправильное представление. Отсюда и все недоразумения между нами.
– Может быть, может быть, – ответствовала Лиза, – Я и не претендую, знаете ли, на истину последней инстанции. Понятно, что мое мнение – вещь субъективная. Ведь нашла же что-то в Вас Ваша бывшая жена. Да и Дашков с Вами дружил, тоже, знаете ли, показатель...
Эллочка внимательно прислушивалась, но, поскольку, большинство слов из этого разговора были ей явно незнакомы, она вскоре переключила свое внимание на ведущего – молодого, очень привлекательного актера областного драматического театра. Приглашенные рассаживались за небольшими столиками с прохладительными напитками. Больше здесь ничего не подавали.
Колодич присел рядом с дамами, и этот его маневр был немедленно замечен Дашковым. Николя подошел к их столику, поздоровался с Колодичем, но руки ему не подал. Колодич наклонил голову в знак приветствия и заговорил с Эллочкой.
– Элла Валерьевна, а поделитесь тайной, какой первый взнос в наше движение собираетесь сделать Вы?
– Паша, я как сюда шла, так сразу всем и сказала: денег у меня нет, я продуктами помогать буду. Даже могу готовые обеды поставлять, волонтерам на дорожку, или даже самим солдатикам. Можно даже цех консервировочный открыть, чтоб продукты не портились.
Колодич прислушался, Эллочка говорила дело. На такой жаре – обычные продукты – никак не довести, только консервы.
Обаятельный ведущий закончил произносить свою несколько пафосную речь, и спросил, не хочет ли кто из присутствующих взять слово.
Поднялся Дашков, прошел на сцену, взял микрофон:
– Я буду говорить по-русски, мне так удобнее. Уважаемые господа, вельмишановне панство! Представлюсь тем, кто меня не знает, меня зовут Николай Николаевич Дашков, я возглавляю концерн "Нефтегаз-Полтава".
Очень примечательно, что сегодня, на первое организованное заседание волонтеров города и области, приехало столько людей, что даже этот огромный зал едва вместил их. Примечательно и то, что я не увидел здесь сегодня ни одного представителя властей – ни города, ни области. Видимо, война, которая идет на Востоке, кажется им чем-то очень далеким и несущественным. Люди же, собравшиеся здесь, безусловно, понимают всю серьезность событий, которые в последние месяцы происходят на Украине. Мы не будем называть войну этим странным термином нашего правительства – антитеррористическая операция. Идет война, и давайте называть вещи своими именами! Враг уже забрал у нас Крым. Теперь, его загребущие руки тянутся к нашему Востоку и Югу. Наш Харьков, наш город-герой Одесса, дали врагу достойный ответ! Но, к сожалению, многие жители Донбасса, в силу своего исторического развития, преимущественно, промышленного состава населения его районов, а также благодаря умело построенной российской пропаганде, запугивающей их насильственной украинизацией, проявили себя несознательными гражданами, и своими призывами Путина, на самом деле – призвали на свою землю войну.
В этой ситуации, в стране, которая двадцать три года не воевала, где все национальные богатства разворованы, где полностью развалена армия и разрушена сама система обороны, нам приходится всему учиться на ходу. Так же, на ходу, возникло и наше волонтерское движение, которое существует вот уже несколько месяцев. И вот, только теперь, мы наконец-то, смогли собраться вместе и, посмотреть, так сказать, друг другу в глаза. Почему так важна эта встреча? Нам необходимо четко скоординировать свои действия и впредь действовать слаженно. На тренировочной базе добровольческого батальона "Полтава", я предлагаю создать единый координационный центр волонтерского движения области. Центр должен насчитывать не менее пяти сотрудников, каждый из которых будет курировать определенное направление нашей деятельности. Первое – это помощь бойцам Украинской армии и добровольческим батальонам, воюющим на Донбассе; второе – и это не менее важный участок – помощь беженцам из оккупированных территорий. Вы видите сами, что люди, бежавшие от бомбежек и обстрелов, порой, не только не успевали схватить сумку с документами, но и даже самую необходимую одежду. Вот, в частности, вчера, была группа детей из Краматорского детского дома, которых привезли босыми, они не успели даже обуться! Русские начали обстрел, когда у них был "тихий час". Спасибо вот Юрию Алексеевичу, – Дашков кивнул на аптечного магната Одарича, – он отвез их своим автобусом в санаторий "Лесные Поляны" и там их, по крайней мере, накормили, одели-обули и спать уложили. Значит так, я хочу четко определить основные линии нашей дальнейшей работы и кураторов, ответственных за данные направления деятельности.
Дашков заглянул в листок: первое – питание и медикаменты для украинских бойцов, а также доставка всей гуманитарки в зону боевых действий; второе – посильная помощь раненым, прибывающим на лечение в госпиталь, опять таки питание, медикаменты, протезы; третье – помощь беженцам из Донбасса и Крыма, последних у нас в области, к счастью, только несколько сотен; четвертое – тесное сотрудничество и совместные действия с Обществом Красного Креста, вот у меня тут есть их координаты; пятое – психологическая помощь военным, пришедшим с войны и отдельно – помощь детских психологов детям Донбасса. Я вчера видел их, поверьте, это необходимо. У многих детей до сих пор шок. Разумеется, вся эта деятельность не будет оплачиваться, но, полагаю, желающих итак будет масса. И последнее: связи с представителями различных религиозных общин и церквей, которые собираются помочь своей стране в эту лихую годину, а таких, я знаю, немало. Они могут помогать также и в розыске пропавших или потерявшихся в этой ситуации родственников.
Зал одобрительно загудел.
– Так, теперь делаю рекламу собственной супруге. В микрорайоне "Алмазный", расположен бывший ресторанный комплекс "Зарница", он у нас находится в коммунальной собственности и пустует в настоящее время, так что мэрия города любезно согласилась сдать его в аренду Елизавете Васильевне. Так вот, там открывается столовая для беженцев. Она так и будет называться, "Зарница", мы все тут в войнушки заигрались, но что поделаешь. Не мы все это начали. Пожалуйста, все, кто может оказать посильную помощь – посудой, продуктами, поварами, посудомойщиками, официантами – обращайтесь в приемную детского благотворительного фонда "Наше майбутн╓". Два больших холодильника туда уже завезли. Вот визитки и контактные телефоны. То есть, хозяева ресторанов и кафе могут на один-два дня в неделю попросить своих работников поработать в "Зарнице", а зарплату им выплачивать, как обычно, по месту основной работы. Это и будет вашей благотворительностью. Накормить голодных детей, лишившихся своих домов и бежавших от обстрелов – святое дело.
Зал опять загудел.
– Ну, и самое главное, то, без чего не обойтись. Нам нужен пиар. Да-да! Реклама, как способ привлечения новых инвесторов в наше движение. У кого есть опыт подобной работы? Это сейчас очень пригодится!
Спустя два часа, познакомившись с огромным количеством людей и обменявшись с ними телефонами, чета Дашковых покинула заседание актива волонтеров области. Машину Дашков решил пока не вызывать. Лиза ужасно проголодалась, жара никогда не действовала отрицательно на ее аппетит, и Дашков повел ее обедать в "Крещендо".
За обедом, они очень активно обсуждали прошедшее собрание. Лизе и возглавляемому ею детскому благотворительному фонду "Наше майбутн╓", поручили кураторство над одним из важнейших направлений – помощь детям беженцев. Она живо обсуждала с мужем все свои дальнейшие действия, как вдруг заметила, что он не очень внимательно ее слушает. Это было неожиданно. Они всегда очень внимательно выслушивали друг друга. Возможно, умение слушать и слышать, и были главным секретом их счастливого союза.
– Николя, – тихо, участливо спросила Лиза, – Что с тобой происходит в последнее время? Ты рассеян и задумчив. И, мне кажется, тебя гложет какая-то печаль.
Дашков вздохнул.
– Лизочка, пошли после обеда, погуляем по парку, мне, действительно, нужно кое-что тебе рассказать.
Они гуляли в самом центре, в Корпусном саду, Лиза ждала. Наконец, еще раз вздохнув, Дашков сказал:
– Лиза, три дня назад мне позвонил Богдан. Он сказал...он сказал, что объявился Олег и даже в скором времени появится тут, в Полтаве.
Лиза очень удивилась. Потом спросила:
– Ну и что? Почему это тебя должен так волновать приезд моего бывшего? Слава Богу, что объявился. Он пять лет свою родную мать не видел, мерзавец! Прости, дорогой! Не буду ругаться. На счет "три" опять становлюсь леди. Раз, два, три. Ну? И почему ты так расстроен?
– Лиза! А вдруг он захочет встретиться с тобой? Или с Костей.
– Ну, уж дудки! Травмировать психику Кости я ему не позволю! Не нужны мы ему были – ну и не нужны! Костя привык к другому папе. А если он захочет встретиться со мной – ради Бога. Дашков, надеюсь, хотя бы к бывшему, ты меня не ревнуешь?
– Ревную, – тихо буркнул Дашков, – он красивый у тебя был, я видел фотографии. И ваши свадебные видел.
– Это тещенька любимая тебе показывала?
– Да, я ее попросил.
– Дашков, я, видишь ли, стала уже довольно взрослой девочкой, как-никак 35-ть зимой будет. И давно не оцениваю мужчин по внешности. Да, Олежек недурен, высокий, широкоплечий. Кстати, ты похож по фигуре. Должно быть, это мой типаж. Но, как ты понимаешь, тебя отбирали уже по совсем другим признакам.
– И по каким же?
– Ты – порядочный, надежный, умный, благородный, красивый, и, главное, я тебя люблю!
– Я могу успокоиться?
– Дашков, с тобой не сравнится ни один мужчина! Ни в каком смысле. Откуда, вдруг, такая низкая самооценка у такого, всегда высокомерного человека?
