Текст книги "Брат-зверь (СИ)"

Автор книги: Игорь Дроздов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)

Алексей посмотрел в указанном направлении. Сначала он ничего не разглядел, о чем тут же сообщил жене. Юлия только хмыкнула.

– Посмотри внимательнее. Ночью, конечно, виднее, но и ты у меня не слепой.

Алексей снова начал смотреть, напрягая до боли глаза.

– Кажется точки какие-то, – наконец сказал он.

– Не точки. Шатры кочевников.

Она сказала это таким голосом, что Алексей обернулся. Глаза у Юлии были страшные. Полные одновременно ненависти и отчаяния.

X X X

Они обитают в южной области того, что когда-то называлось Европой. Наводят ужас на население. Живут разбоем. Часто берут дань женщинами и особенно детьми. Из них воспитывают солдат. Они звери. Но сами себя считают хозяевами, а остальных людей – домашними животными, дающими им мясо, молоко, шкуры. Теперь они решили прийти сюда, и навести здесь те же порядки.

– И что ты хочешь?

– Я хочу их остановить. Пусть они убираются на свой юг. Живут там, как хотят. Но здесь им не место.

– И как ты это сделаешь?

Юлия вздрогнула.

– Я не знаю.

Алексей посмотрел ей в лицо. Милое и нежное. Перевел взгляд на руку, вздохнул тяжело. Посмотрел в горизонт. Перед глазами промелькнули лица. Сильвестерн Джон, Поль, Рейсон, Рита, другие. Все реальные. Совсем не придуманные. И умирали они реально.

– Я что-нибудь придумаю.

Они столкнулись взглядами. Юлия чуть приподняла уголки губ. Алексей медленно кивнул. Во взгляде отразилось любопытство.

– Радость моя, – сказал он. – Так ты мне не объяснила, почему при нашей встрече запретила мне дотрагиваться до тебя? Ты же еще не знала про возвращение.

Юлия потупила взор.

– Но я почувствовала, – проговорила она. – Я сразу почувствовала. И уже тогда решила. Уходя в мир иной, вернее из мира иного, надо заканчивать все свои дела.

– Но этот мир придуман.

– Знаю. Но он все равно для меня важен. Пойми.

X X X

Стоя на крыше следующей ночью, Алексей наблюдал за россыпью огней. Кочевники приблизились. Еще дня четыре – и они будут здесь. Кочевники. Вернее назвать их разбойниками. Идущие завоевывать новые сферы влияния. Хотят войны? Что ж, будет им война. Кто к нам с мечом придет тот от меча и… Алексей усмехнулся. Поговорка в тему. Здесь воевали мечами. Резко посерьезнел.

Барбос (на самом деле его звали Тимур) всматривался в горизонт, шевелил губами.

– Четырнадцать костров, – сказал он. – Как же их много.

Алексей усмехнулся. Он воспитывался в мире, где армии насчитывающие полтыщи солдат, считались маленькими армиями. Он ожидал как минимум с сотню огней.

– Четырнадцать говоришь. А в поселке народу сколько?

– Ну… значит, Семен, – Барбос начал загибать пальцы. – Соседи… Айратовы… и… – Барбос по имени Тимур снова зашевелил губами – Тридцать четыре, – выдал он наконец.

– Сколько? – Алексей вытаращил глаза. Настроение резко упало. Каширцев совсем не подумал, что и защитники тоже могут сотнями не исчисляться.

– Тридцать четыре, – повторил Тимур. – А разве мало?

– А против нас?

– Ну, я думаю, у костров минимум человек по шесть. Получается…

– Восемьдесят четыре, – посчитал в уме Алексей. – Полста лишних, и совсем нам не нужных. Пошли, насмотрелись.

Осмотр средств обороны окончательно выбил его из равновесия.

– И это что, больше ничего нет?

Барбос непонимающе смотрел на него, пытаясь понять, что от него хотят. Он, то смотрел на того, кому Мать велела подчиняться без возражений, то переводил взгляд на разложенные на столе мечи, в количестве пяти десятков, и горку ножей.

Алексей закатил глаза. Отвернулся, чтобы глаза его на это убожество не смотрели.

– Значит, говоришь, трубят в рог? После чего защитники выходят из укрытия и бьются с врагом грудь в грудь?

– Конечно.

– На мечах?

– А разве можно еще на чем-то?

– Можно, еще как можно. Есть топоры, копья, вилы и это только для рукопашной. А еще есть пращи, луки, арбалеты, винтовки, установки “Град”. И для гостинца бревно скинуть, котел смолы расплавленной или масла кипящего плеснуть. Да на худой конец, кирпич потяжелее с добрыми пожеланиями отправить. Ты мне объясни, какого черта вы вообще из-за стен выходите?

– А почему не надо выходить?

– Да потому что обороняющиеся имеют преимущество. Они в убежище, а противник на открытом месте. Да пока они на абордаж будут идти, фу ты, на приступ… Или приступ это у болезни… Черт, запутал ты меня. В общем, как в гости кто полезет, сверху вниз легче кинуть, чем снизу вверх. Законы природы на нашей стороне.

– Какие законы?

– Гравитации.

– Чего?

– Отстань, а то я тебе по шее дам.

– Да за что?

Алексей уставился на него тяжелым взглядом. Мысленно размазал Барбоса по ближайшей стене. Шкуру постелил под ноги.

Тимур поежился, словно понял, какую участь готовит для него Каширцев. Несколько секунд прошли в тягостном молчании.

– В общем… – начал Алексей.

– Что “в общем”?

– Ты издеваешься?

– Нет.

Алексей выдохнул с облегчением.

– А как это издеваться?

– Черт, – Алексей чуть не закричал. – Ты прекратишь издеваться? Хватит задавать вопросы!

Барбос смотрел на него непонимающе. Со щелчком закрыл рот. Через секунду попробовал было его приоткрыть.

– Нет! – угрожающе сказал Алексей.

Тимур решил не рисковать.

– Да… – Алексей тяжко вздохнул, – тут еще работать и работать. Надеюсь с запасами у вас хоть все нормально. Пошли, покажешь мне, а я поужасаюсь.

Увиденное подействовало на него очень сильно. Темные сумерки. В ней, словно привидения, ходят люди. Собирают огромные, размером с подушки, грибы. С потолков снимают свисающие лохмы мха. В середине широкое озеро. В нем острогами бьют рыбу. Поднятая на поверхность она широко открывает и закрывает рот. Сама бледная, глаза отсутствуют. Потому что не нужны в темноте глаза.

Алексей окинул восхищенным взглядом своды пещеры. В свете факелов видны зеленоватые стены. Блестят белые нити.

– Это вы сами сделали?

– Не-а, – замотал головой Тимур. – Пещеры здесь всегда были. Поселок вырос после. Вообще-то их довольно сложно отыскивать и опасно. Их живоглоты облюбовывают. Но любой нашедший поймал свою удачу зашиворот при любом раскладе. Что он сам выгонит живоглота и построит поселок. Что загонит пещерку каким переселенцам.

– И много таких поселков? С пещерами?

– Ты что, глупой? – Барбос удивился настолько искренне, что Каширцев просто не мог на него обидеться. – Они все с пещерами. По другому не выжить

– Понятно.

Они пошли параллельно цепочке людей передающих корзины с рыбой и мхом, и грибы ближе ко входу. Алексей смотрел на царящее вокруг изобилие. Ну, хоть в этом не было проблем. Теперь при желании, да при должной подготовке поселок мог простоять вечно.

– Кочевники, – начал Алексей, – если вникнуть в смысл этого слова, своего поселка не имеют.

– Ага. Они говорят, что должны быть свободными, ни от чего не зависящими.

– Ясно.

– Только считают, что другие должны оплачивать их свободу.

Алексей удивленно посмотрел на Барбоса Тимуровича. Не ожидал от него таких слов.

X X X

Ночь принесла с собой новые неприятные новости. Костров прибавилось. Теперь их стало тридцать семь.

– Может, это военная хитрость? – блеснул эрудицией Барбос.

– Надеюсь, – с сомнением проговорил Алексей. Но здравый смысл упрямо твердил, что все без обмана. Лучше б с обманом. Откуда они взяли подкрепление? Причем больше половины… какое половины. Почти две трети прибавилось.

Юлия все так же сидела за столом в своей комнате-кабинете. Тимур войти вместе с ним не решился. Благоговейно проводил взглядом Алексея, допущенного в святая святых.

– У нас проблемы, – начал Алексей сразу.

– К кочевникам пришло подкрепление.

– Уже сообщили?

– Не перебивай. И мои люди отказываются принимать реформы. Считают их низостью и трусостью.

– Да… но… откуда ты узнала?

– Не забывай, этот мир придуман мною. И если верить тебе, то я лежу сейчас опутанная проводами и воображаю, и придумываю, и фантазирую. Выбирай, что хочешь. А это значит, что без моего ведома здесь и травинка не шелохнется. Так что я просто знаю.

– Просто знаешь, значит. Ну, если просто знаешь, может, подскажешь, как мне поступить?

Юлия водила пальцами по столешнице, словно ворожила.

– Нужно искать что-то необычное, – сказала она.

– Спасибо, – Алексей ернически улыбнулся. – Случаем не подскажешь, что именно?

– Подскажу.

Каширцев поднял бровь, уж больно не походило это на всяких предсказателей, но промолчал.

– На восток от поселка есть развалины, – продолжала Юлия. – Раньше там было что-то наподобие школы. Впоследствии в ней группировались остатки спецназа и ОМОНА, где и были на голову разбиты. Посмотри там. Может, найдешь что-нибудь интересное.

– А может…

– Нет, – перебила Юлия. – Даже не думай.

– Но я не договорил.

– Я и так поняла. Не собираюсь я возвращаться. Пока. Не делай такие страшные глаза. Рукопожатиями займемся потом.

– Но логика…

– Женщины пользуются интуицией. Спинным мозгом как говорят мужчины.

– Но чего ты боишься?

– Я не боюсь. Просто мне не нужны кочевники в моем поселке.

– Вот черт. Ну, пойми ты Юля. Как только мы выйдем отсюда, Большой Щит исчезнет. И будет уже все равно, поселились ли здесь кочевники или их отогнали. С точки зрения гуманизма будет даже лучше, если ты уйдешь. Никто не пострадает, никто не умрет.

Юлия посмотрела ему прямо в глаза. Ему даже стало как-то неуютно. Потом опустила лицо.

– Откуда ты знаешь? – проговорила она тихим голосом и снова посмотрела на него. – А вдруг останется. Может мы, дав толчок, породили мир, который останется и после нас.

– Ничего не останется! – высказался Алексей. Резко замолчал. Глаза уставились в пустоту. Вернее в ворох собственных воспоминаний.

– Что случилось? – встревожилась Юлия. Алексей, не отвечая отвернулся. Пошел к стене.

– Почему ты молчишь? – настаивала Юлия – Тебе что-то известно? Что?

– Ничего. Все нормально. Все хорошо.

На душе не было ничего хорошего. Перед глазами предстал падающий звездолет. Мечущиеся в панике люди. Лицо Риты с вырванной щекой. Так, что видны кости челюсти, зубы. И все произошло уже после его ухода. А уж про ДУГАТ и говорить нечего. Откуда он явился?

– Ситуация… – проговорил он.

Юля подошла к нему, хотела потрясти за плечо. На полдороге рука отдернулась. Юля даже прижала ее к груди и накрыла ладошкой. Наверное, для надежности.

– O’key, – сказал Алексей, не заметив ее промашки. – Я постараюсь помочь. Хорошо?

– Хорошо, – закивала Юлия.

– Только после того, как я все сделаю, мы сразу уйдем. У нас своя жизнь. И ты должна это понять.

– Хорошо, – снова кивнула Юлия. Вдруг лицо ее изменилось. – Как там дети? – спросила она.

– У Сергея все хорошо. Олю я тоже вытащил, – Алексей натянул на лицо улыбку, стараясь, чтобы это не выглядело неестественно. Рассказывая о своих приключениях, он не хотел лишний раз тревожить жену, и умолчал о том, что случилось с Олей, о ее руке. По глазам Юлии было видно, что она что-то заподозрила, но расспрашивать не стала. – Ваня пока еще… там.

– Бесчеловечные, – тихо проговорила Юлия. И заплакала. Каширцев сразу почувствовал себя неуютно. Смотреть – смотрит, а помочь ничем не может.

Х Х Х

Взяв с собой Барбоса Тимуровича, ну приглянулся ему парень, приглянулся, Алексей сначала отправился поесть. Грибы оказались просто сногсшибательно вкусными. А потом потащил байкера на наблюдательную вышку.

– Показывай, – велел он.

– Чего? – не понял Тимур.

– Мне нужны развалины старой школы. Там еще какие-то бойцы окапывались, да там и полегли.

– А, так школа? Сразу бы и сказал. Она там, – Тимур ткнул пальцем куда-то себе за спину, за костры кочевников. Алексей несколько секунд всматривался в сгущающиеся сумерки.

– Так где? – снова спросил он.

– Не видно? – удивился Тимур – Че, не видно что ли? Ну, так это понятно. Туда столько переться надо.

Каширцев закусил губу, силясь сдержать рычание.

– Вот и отведешь, – немного спустя сказал он.

– А что, не сложно. Можно и отвести, – весело сказал Барбос.

Костры кочевников светились гораздо ближе. Примерно в половину от того, где они видели их в первый раз. Алексей пристально посмотрел на них. Казалось, что он видит тени, то закрывающие, то открывающие костры. Но с такого расстояния было невозможно что-либо рассмотреть, а значит, это просто игра воображения. Как и весь мир. В смысле этот.

Я думаю, и к кочевникам неплохо будет заглянуть, – сказал он.

– Ты что? – Барбос побледнел так, что даже в темноте это было видно. – Они же звери. Поймают и хана. Любят они мучать. Бывает день так, два, неделю мучают. Пытают часов пять и на отдых, значит, отправляют. Человек отойдет немного, а они его снова.

“Правильно, – невольно подумал Каширцев. – чтобы жертва не истекла кровью, не впала в шоковое состояние, когда хоть что уже с нею твори, ничего не почувствует. Скоты. Захотелось, очень захотелось, что бы летели они колбаской. Желательно в зубастой пасти волка-оборотня, да чтоб волк позверистее, позверистее”.

– Тем более, заглянем.

– Крутой, – Барбос Тимурович едва удержался, чтобы не покрутить пальцем у виска. Это открытым текстом было видно в его глазах.

“Крутой? Да сюда бы Рейсона, или Амана”, – сердце защемило.

– Дай-ка меч, – сказал он.

Тимур хмыкнул, но меч дал. Алексей взвесил в руке оружие. Покрутил, сделал несколько взмахов.

– Нет, – Алексей протянул меч обратно. – Не по мне это. Вот нож бы хороший. Э-эй, ты куда?

Барбос вернулся минут через десять. Принес сверток. Каширцев развернул, ахнул.

– Ваа… – выдохнул он. – Класс. Где добыл?

Тимур Барбосович выдал что-то неопределенное наподобие того, что кому-то досталось от деда, а тот там-то, да у того-то, но Алексей даже не обратил на его слова внимания. Любовался настоящим десантным ножом. Конечно не новеньким, но отлично сохранившимся, наточенным. Он встал в стойку. Сделал несколько коротких точных взмахов. Лезвие со свистом резало воздух.

– Самый раз.

ГЛАВА 18

– Жить, как говориться хорошо, – вспомнилась присказка телегероя. От себя добавил: – Только хорошо жить не всегда выходит.

Алексей осторожно спускался по стене скалистого оврага. На последнем метре спрыгнул. Барбос спустился рядом, проворный как ящерица. Трое его напарников уже ждали внизу. Каширцев поймал их насмешливые взгляды. Как же, по горам ходить не умеет.

Не умеет, да не умеет. А возможно ли уметь все?

Алексей с тоской посмотрел на возвышающуюся стенку, по которой им предстояло еще подняться. Захотелось взвыть в голос.

Странно даже, откуда взялся этот овраг. Ни с башен, ни даже вблизи видно его не было. Возник буквально под ногами, словно из ниоткуда. Наверное, что-нибудь в воздухе искажает перспективу.

Широкая трещина пересекла дорогу и уходила в обе стороны на сколько хватало глаз. Мостика тоже нигде не было видно. Даже бревнышка никто перекинуть не догадался. Хотя, какие здесь бревна? Пришлось оставлять мотоциклы, ребята привязали к ним флаг ярко красного цвета, на длинной палке, чтобы с поселка заметили и забрали технику, и полезли к черту в гости. Одно утешение – кочевникам, по дороге в Большой Щит, тоже придется пересекать его.

Вниз, теперь вверх. Пустое небо заглядывало в щель, и края этой щели приближались так медленно, словно издевались над ним. Наконец когда Алексей высунул голову над землей, он понял, что подтянуться это сверх его сил. Алексей судорожно вцепился пальцами в щели асфальта чувствуя, что начинает сползать. С каждой секундой все быстрее. Сердце забилось в испуге. Хотелось крикнуть, но воздуха в груди не хватало.

Руку сжали около локтя. Алексей поднял глаза. Тимурик, родной, как же ты вовремя.

Барбос тянул его. Позвал напарников и Алексея, как известную всем репку, быстро вытянули на надежную поверхность. Алексей с радостью повалился на асфальт и тут же подскочил как ужаленный. Легче на раскаленной сковороде посидеть, чем на таком асфальте. Напарники Барбоса смотрели на него. Улыбки их делались все шире и шире. Тимур даже прикрикнул на них, чтобы прекратили насмешки. Конечно, они же не дрались с этим таинственным человеком из ниоткуда. Не знали, на что он способен.

Идти далее по пышущей жаром дороге, под палящим солнцем казалось невозможным. Алексей пошел.

– Ни че, босс, – неожиданно подбодрил его Барбос Тимурович. – Через часик будет землянка, отдохнем.

“Часик, всего часик и отдых. В подземной прохладе. На влажной земле. ХОЧУ”.

Через полчаса идти стало легче. Наверное, открылось пресловутое второе дыхание. Шаг стал шире, спина прямее. Алексею хватило сил даже улыбнуться. Тут же рот пришлось закрыть. Солнце ожгло десны. Дышать и то приходилось маленькими порциями, чтобы не высушить слизистую рта. А он тут как лиса на сыр раззявился.

Алексею все равно хотелось сделать что-нибудь веселое, чтобы все вокруг рассмеялись. Он прикрыл рот ладонью.

– Хотите, анекдот расскажу? – спросил он.

– Анекдот? А что это? – спросил Тимур.

– Э-э-э? – Не понял Алексей. Оказывается, это сильно выводит из равновесия, когда кто-то не знает общепринятых вещей. – Ну, как это тебе объяснить? – а вы сами попробуйте, и не придурковатому дураку, а искреннему. – Ну, скажем так, это смешная история.

– Ха, смешная история, – хохотнул Барбос. – Я знаю одну, – он кашлянул так, что звякнули все нашивки на его одежде, сделал круглые глаза и начал.

– Вороне как-то Бог послал кусочек сыра. На ель ворона взгромоздясь, поужинать совсем уж собралась. Да призадумалась. На ту беду лиса близехонько бежала. Лисица видит сыр, лисицу сыр…

– Знаю, знаю, – перебил Тимура Каширцев. – Только это поучительная история, а не смешная.

– А разница?

– Хм, разница.

Объясни. Ведь даже в реальном мире, совсем недавно анекдот означал просто рассказ. Из жизни ваших знакомых, факты истории. Что-то просто интересное, а не ржачка в которую анекдот превратился в наше время.

– Послушай, тогда, может, поймешь.

– Давай.

Ого. Оказывается, остальные трое давно вслушиваются в их разговор. Алексей через силу хмыкнул.

– Идет, значит, мужик по пустыне…

– А это кто – “мужик”?

– Что? – Алексей секунду подождал, ожидая вопроса, и лишь потом до него дошло, что именно про мужика и был вопрос. – Кто такой мужик? Ты мужик, я мужик…

– Какое то слово противное, – вмешался один из троих, загорелый до черноты так, что издали его можно была принять за негра. Звали его Башир. – Не, я не мужик, я мужчина. Это звучит благороднее, а так как ты сказал, просто быдло какое-то.

Каширцев растянул рот в широкой улыбке.

– Жара, – продолжил он. – Воды нет. И мужик этот вот-вот значит загнется. И тут глядь, а из песка бутылка торчит. Вот…

– Эй, эй, стой, – перебил его следующий попутчик. Был он сухой как щепка. Одни кожа да мышцы. Ни капли жира. Казалось, дотронься до него и почувствуешь под пальцем не теплую плоть, а деревянную кору. Особенно отличительной чертой у него было это выкрашенные в малиновый цвет волосы. – А что такое песок? – спросил он.

Алексей чуть не подавился слюной от удивления. Огляделся. Их окружало целое море серого песка.

– Вот песок, – указал он пальцем.

– Пальцем тыкать не прилично, – ответил Малиновые волосы. Он наклонился и зачерпнул серую горсточку. – Это пыль, – изрек он с таким видом, будто провозгласил истину, которую веками искали величайшие мудрецы и не могли найти. А вот он…

Алексей тоже набрал немного, пропустил между пальцами. Действительно пыль.

– Это почти песок, – сказал он. – Песок чуть крупнее. Мелкие такие камешки.

– Какими с рогатки стреляют? – вметался Башир.

– Нет, мельче. Гораздо мельче. Но крупнее пыли.

– Понятно, – сказал малиновый. – Продолжай.

– Вот спасибо, – хмыкнул Алексей. – Значит, увидел мужик бутылку. Вот, думает, сейчас напьюсь. Хвать ее, пробку срывает, а из бутылки джинн вылезает.

– Эй, эй, стоп… – начал малиновый.

– В общем, так. Джинн – это придуманное существо. Главная его обязанность – сидеть в бутылке, и любому, кто его освободит, исполнять три желания.

– Любых? – спросил Башир

– Любых. Вплоть до самых невероятных.

– Классно. Вот бы мне так, – на лице Башира появилось мечтательное выражение. – То, да се, да еще раз се.

– Размечтался! – перебил его малинововолосый, кстати, звали его Югоса. – Тебе бы все на халявку, на халявку.

– Точно, Башир, неправ ты, – сказал Барбос.

Третий их попутчик до сих пор не обращавший на себя никакого внимания закивал. Начал делать руками всевозможные пассы. Барбос ответил ему. Тот еще начал плести пальцами знаки.

– Джаф говорит, – начал переводить Тимур Барбосович, – что неправ ты, Башир. Мужчина всего должен добиваться своими руками. Сам. Все правильно? – Это уже к Джафу. Тот кивнул.

Алексею показалась, что кивнула массивная глыба. Джаф не был ни высок, ни квадратен плечами. Но почему-то при взгляде на него возникало впечатление чего-то нависшего над тобой. И если уж сорвется, то размажет в лепешку. Так что лучше не злить его.

Башир тоже так подумал.

– Да, верно ты говоришь, – сказал он. – Нельзя так.

– Всё? Все выговорились? – поинтересовался Алексей – Можно дальше рассказывать? – получил в ответ кивки. – Где я там? А, джинн… Так вот, из бутылки джинн вылетает и говорит: “Ты меня спас, загадывай желания”.

Башир снова мечтательно закатил глаза. Получил чувствительный толчок в бок от Югосы. Скривился.

– “Пить хочу!”, кричит мужик.

– Во, вот это по нашему! – Барбос посмотрел на Джафа, мол, не перебивай. – Конечно, не правильно с желаниями, но все равно самое нужное попросил. Не ерунду какую.

– Мужик попросил пить, – с нажимом продолжил Каширцев. Он уже пожалел, что вообще затеял с анекдотом. Настроение стремительно падало, как уровень жидкости в организме. – А джинн говорит: “Ну тогда пошли”. Мужик: “Да нет, мне бы побыстрее”. А джинн говорит: “Ну тогда побежали”.

Сбоку грохнуло так, что Алексей подумал что-то рухнуло. Нет, это хохотал Джаф. Пальцем тыкал в Башира. Потом попытался что-то сплести. Не получилось. Вторая попытка вышла более успешной.

– А Башир говорит, желания, – перевел Барбос. – Ножками надо работать, ножками.

Теперь уже хохотали все.

Х Х Х

Резкая, боль вспыхнула под коленкой. Алексей дернулся. Смех оборвался. Вдоль дороги поднимались фигуры. С них сухими ручейками стекает серая пыль. Во рту зажаты трубочки для дыхания. Следующий камень просвистел в воздухе, но в этот раз они ожидали и увернулись.

– Хватит играть, – сказала одна из фигур, – оружие к бою.

– Кочевники, – просипел Башир.

– И так уже ясно, – Алексей потянулся к ножу.

Кочевники шагнули на дорогу. Их было по двое на каждого из них. Алексей присмотрелся и увидел, что эти люди, скажем так, не совсем люди. Например, у одного левый глаз оказался чуть ли не развернутым на бок, да и вдобавок находился почти у самого уха. А у другого на рукояти меча лежало семь пальцев. У остальных тоже были какие-либо уродства, или несуразные добавления. Алексей принюхался. Он где-то читал, что при радиации выделяется запах озона. Или чего-то там еще.

– Спиной к спине, – тихо приказал Барбос.

– Становитесь, – сказал ему Алексей. – Мне же нужен простор.

Он выдвинулся вперед, прикрывая ребят. Те за спиной занимали выученную, вытренированную позицию.

Кочевник, который вел себя как командир, усмехнулся. Махнул рукой. Двое двинулись на Алексея. Остальные пошли на ребят. Только чтобы пройти, им надо было обогнуть Алексея. Он не дал им этого сделать.

Алексей хорошо помнил заповедь инструктора, что б его черти съели. Давка твой союзник. Одному против группы легче, чем группе против одного. Тебе не надо беспокоиться, чтобы не попасть в своих. А вот им…

Заповедь подтвердилась на сто процентов. К тому же кочевники вообще оказались неумелыми бойцами. Могли держаться за один конец меча и размахивать им. Против поселенцев, умеющих драться точно так же, это еще шло, но когда Каширцев, в армейские времена слывший в своем отряде лучшим бойцом, оказался прямо посреди них и начал колоть, резать и рубить по сторонам, кочевники опешили. Потом попробовали задавить Алексея массой. Не сработало. Передние, неожиданно осознав, что победа достанется им через их собственный труп, попытались вырваться из рядов. Получившийся было строй, развалился. Началась давка. Алексей без угрызений совести спокойно добил половину из них ударами в спину.

Трудности начались – опять все так, как и сказал инструктор – когда противников осталось только трое. Давку при всем своем желании они устроить уже не могли. А вот хоть малость грамотный бой – запросто. Создав вокруг Каширцева треугольник, они одновременно обрушили на него мечи. Вернее, им казалось, что обрушили. Ответить не было возможности, и Алексей, сделав несколько уходов в стороны, кубарем вылетел в кювет. Позади раздался усиленный звон. Алексей поднялся. Серая пыль поглотила его ноги почти до колен, но при этом она была настолько сухой и мелкой, что почти не создавала препятствий для движения. Алексей на секунду представил, что где-то здесь может быть яма, глубиной этак метра три. И тогда все. Со стороны ее не заметишь, а наступишь – уйдешь, и пикнуть не успеешь. А самое страшное, ведь и следов наверху не останется, и будут искать тебя до скончания дней: куда это ты подевался? Он поклялся, что никогда не сойдет с твердой поверхности на эту предательскую.

На дороге тем временем развивались события. Друзья Алексея, не сделавшие за весь скоротечный бой ни одного удара решили наверстать упущенное и налетели на оставшихся кочевников. Минуты три Алексей наблюдал за красивыми маханиями, поэтическими хаканьями. Слушал музыкальный звон.

Югоса и Башир вдвоем напали на главаря кочевников, а может и не главаря, а просто командира развед-отряда. Оказалось, что для этого мира он боец довольно хороший. Кочевник не просто держался против двоих, но и ухитрялся делать короткие выпады. На запястье Югосы уже кровоточила глубокая ссадина.

Джаф схлестнулся с семипалым, а Барбос медленно, но верно теснил того, у которого глаз пошел в гости к уху. Внезапно семипалый дернулся в сторону. Джаф за ним. И в этот момент Югоса, чтобы не попасть под удар главаря шагнул назад. Он столкнулся с Джафом. Они даже вцепились друг в друга, чтобы не упасть. Главарь сразу насел на Башира. Тот увлекся и семипалый спокойно вогнал ему меч под левую лопатку.

Алексей задохнулся. Мысленно проклиная себя, что не влез вовремя, влетел в драку, подобно волку в стадо овец. Короткий удар. Нож вошел семипалому под подбородок. Тот дернулся. На мгновение застыл. Даже не успел начать заваливаться, как Каширцев выдернул клинок и сделал разворот. Главарь схватился за распоротое горло. Последний кочевник закричал перед тем как нож с хрястом вошел ему в живот и рванулся вверх, распарывая, но широкая ладонь тот час зажала ему рот. Бережно, словно беременную женщину, Алексей опустил его на дорогу. Посмотрел на рану, покачал головой. Умирать кочевник будет долго и мучительно. Сначала думал так и оставить, но злость начала отходить. Тогда Алексей сильно надавил ему на рот. Перехватил нос. Кочевник нашел в себе силы задергаться. Пытался вырваться. Каширцев не дал ему и шанса. Вскоре дерганья стали вялыми, а потом и вовсе прекратились. Алексей оставил кочевника и бросился к Баширу.

Под Баширом натекла огромная лужа крови. Он лежал на боку, кровь хлестала из раны. Красные струи били также ключом изо рта. Алексей оттолкнул склонившегося над умирающим Джафа. Тот рыкнул нечленораздельно. Не поймешь, то ли ругнул, то ли пожаловался. Как только Каширцев приклонился к Баширу, тот захрипел и запрокинул голову к спине. Хрип оборвался.

– Черт, – выругался Алексей, ударил кулаком в асфальт, содрал костяшки до крови.

– Он мертв, – это подошел Барбос. Настойчиво оттеснил его в сторону. Джаф и Югоса подняли Башира. Отнесли его на обочину. Быстро раскопали яму, а точнее углубили одну из ниш, в которых маскировались кочевники. Положили тело. Засыпали.

– Пошли, – сказал Тимур.

– Э-э? – не понял Алексей. – Но?..

– Что?

– Но, – повторил Алексей, – его же надо отнести в поселок.

– Зачем?

– Ну, как… – Алексей на секунду стушевался, придумывая как объяснить прописную истину. – Ну, чтобы его похоронить. Чтобы с ним родственники попрощались. Да, наконец, церемонию погребения провести.

– Мы его уже похоронили, – довольно резко обрубил Тимур. – А что касается всего остального, то он уже мертв и ему все равно. А родственникам, как и всему поселку, будет лучше, если мы вернемся обратно, а не погибнем, таща мертвеца на собственном горбу.

Алексей замолчал. Возразить было нечего. Вернее было, но возражения настолько мелкие, что даже сам почувствовал их натянутость. Сам же возмущался, когда в одном фильме солдат в худых сапогах отказался снять сапоги с погибшего. В результате простудился, да так и умер. Не принеся пользы ни себе, ни обществу. А отбросил бы глупые традиции, жил бы дальше, давил фашистов. “Вот так, Алексей. Сам говорил: мертвому-то что, все для живых. Ну?” Осталось сделать последний шаг. Но что-то в душе, оставшееся от древних языческих предков, держало. То, что мертвого надо отправлять в тот мир с определенными церемониями. Обутым, одетым. С оружием в руках. Или как у египтян. Любым способом сохранить тело, иначе душа, ка или ба, как там у них, потерпит урон. Толи бяку заработает, то ли вообще загнется в своем посмертном существовании.

Каширцев тяжко вздохнул. Прав Барбос, хоть и в ошейнике. Тяжеловато такую правду принять. Но НАДО.

– Пошли, – повторил Тимур, нервно потеребил белобрысые волосы. Алексею стало легче. Все-таки не один нервничает.

Х Х Х

Впереди показались развалины школы. Алексей сразу догадался об этом. Не потому что в этом месте это единственные развалины. А потому что было в них нечто особое, угадывающееся. Как смотришь на здание и по его форме видишь, вот это колхозный хлев. Это завод, это церковь. А здесь сразу чувствовалась школа.

Состояние развалин, даже для развалин было ужасающим. Полностью сохранилась только одна стена, где раньше был центральный вход. От остального осталось, где фундамент, где половина стены первого этажа. От крыши и следов не было. А битого кирпича целые груды. Покрывают весь пол несколькими слоями.

Помещение вызвало у Алексея удручающее впечатление. Словно шел в ресторан, а попал в морг.

Позади раздался грохот. Алексей обернулся. Югоса барахтался под только что осыпавшейся грудой кирпичей. Джаф подал ему руку. Тот вцепился, как утопающий в спасателя. Поднялся весь белый от силикатной пыли. Злой, как черт. Тут же окинул всех взглядом. Ожидает подколки.

– Будь осторожней, – буднично проговорил Барбос даже не обернувшись.

– Надо здесь все осмотреть, – сказал Алексей и посмотрел на горы кирпича, оценивая будущий фронт работы.

– Что искать? – голос у Барбоса был безразличный. Как у человека выполнявшего нужную, но надоевшую работу.

– Да, что искать? – раздраженно просипел Югоса. – Только время зря грохнем.