Текст книги "О мальчике, который умел летать, или путь к свободе"

Автор книги: Игорь Акимов

Соавторы: Виктор Клименко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 35 страниц)

            Как целостный механизм – уже у сформировавшегося таланта. Но его росток проклюнулся в тот момент, когда ребенок в первый раз заявил всему миру: "Я сам!"

            Самостоятельность – это выражение культуры мышления.

            Ребенок сам выбирает цель, сам размышляет, как ее достичь, сам берет на себя ответственность за результат.

            Если взрослые пресекают его запретами (дисциплина) – они затаптывают хрупкий росток культуры мышления; то, что в детстве происходит естественно, без усилий, само собой, – взрослому будет стоить длительного и огромного напряжения всех жизненных сил.

            Если взрослые стараются опережать желание ребенка, делать все за него – они обрекают его на приятный, но бесплодный удел потребителя.

            Если ребенок никогда не заявляет "я сам", если он изначально послушен, если действует только по указке – он уже раб, и виновны в этом только родители.

            Поощряемое "я сам", поощряемая самостоятельность приучают получать удовольствие от действия. От процесса. От процесса расширения своей территории.

            Чем закрепляется территория?

            Оригиналами. Продуктами талантливой работы.

            У потребителя их нет – вот почему территория, на которую он претендует (помимо собственного тела), – мнимая.

            Еще и еще раз подчеркнем: талант трудится не ради продуктов, не ради оригиналов; его привлекает только процесс, значит – работа культуры мышления. (Работа матрицы тоже приятна, но не более. Ведь при этом нет преодоления. Соответственно и положительные эмоции кратковременны и почти неуловимы.)

            Первый из рассматриваемых нами самоучек – умелец.

            Умелец с детства привыкает "думать руками".

            Его материал – конкретный, вещный, предметный мир.

            Снова и снова он испытывает себя, охотно берясь за любую подвернувшуюся задачу, и получает удовлетворение от того, что убеждается: могу! И это могу! И это!..

            С каждым действием его культура мышления совершенствуется, с каждой решенной задачей его территория увеличивается, он это чувствует – и переживает восторг. Повторяем: не от результата, не от полученного продукта – только от ощущения расширившейся территории, только от овладения еще вчера неведомыми ему законами природы. Он наслаждается участием в пиршестве его культуры мышления, которой покоряется любой материал, и любая задача послушно реализуется в небывалый доселе в природе механизм.

            Из этого ясно, что в принципе книги ему не нужны. Он ими пользуется – но только как справочным материалом: чтобы избежать рутинной работы. Но если справочные издания ему недоступны – тоже не беда: любую необходимую информацию он может создать сам. Например, при необходимости он может создать теорию дифференциального и интегрального исчисления – и ничуть не огорчится, узнав, что ее до него открывали уже не раз. Он получил свое в процессе ее создания, и если б ему потребовалось – пошел бы и дальше. Но конкретная задача решена, дальше идти не требуется – и он бросает это дело и копает в другом месте – там, где ему интересней.

            Каков умелец – таков и его инструмент. Потому что в его инструменте материализованы все его знания, все открытые им законы природы. Работая своим инструментом, он материализует процесс своего мышления. Точнейше снятая стружка – это реально расширенная им территория.

            Никакой его труд не бывает зряшным. Если он сегодня придумал и сделал велосипед – порадуемся вместе с ним и втайне обнадежимся: ведь завтра он может придумать – и сделает! – золотой ключик. Непременно сделает! Ведь единственное условие, необходимое, чтобы эта задача была решена, – ему это должно быть интересно.

            Теперь разберемся с мудрецом.

            Мудрец с детства привыкает "думать словами".

            Его главная способность – непосредственность.

            Значит, в любом предмете, явлении, действии он сразу видит самое существенное (корень, пружину, смысл) – и называет его абсолютно точным, единственно верным словом. Дает ему имя. Это получается у него без труда, само собой, естественно. Он просто не может иначе. И не хочет иначе! Ведь, давая предмету точное имя, он получает удовольствие. Потому что эту точность он осознает – и именно осознание точности доставляет ему удовольствие.

            Он наслаждается качеством мысли.

            Значит, опять награждает не результат, а процесс – процесс обнаружения и называния истины.

            Непосредственность – счастливое достояние всех здоровых, нормально развитых детей. Не зря говорят: устами младенца глаголет истина. Куда она девается потом? – Падает энергопотенциал, разрушается гармония эпк – и как следствие нарабатывается привычка к пользованию спасительными клише и стереотипами.

            Если человек умудряется сохранить свою непосредственность, он становится служителем муз (для поэта, художника, музыканта, архитектора непосредственность – самое ценное достояние) либо зачисляется обществом в категорию чудаков. Непосредственный человек удивляется всему, а поскольку что у него на уме, то и на языке – он создает беспокойство окружающим рабам, которые оказываются перед неприятным выбором: либо отказываться от расколотых его непосредственностью привычных клише, либо вышвырнуть его из своей среды, а если это почему-либо невозможно – задавить его энергопотенциал, пока он не станет таким же, как они.

            Мудрец проносит непосредственность через всю жизнь. Она для него – как палочка для слепца. И поскольку этим инструментом мудрец пользуется постоянно – он владеет им виртуозно. Не правда ли, удобный случай, чтобы повторить столь любимый нами закон: функция творит орган.

            Ребенок видит только поверхность – и дает имя образу. Мудрец видит на полную глубину – и дает имя смыслу.

            Он воспринимает слово как ключ к тайне. Как решение задачи.

            Заветное слово, вещее слово, волшебное слово ("сезам") – их открывали и ими одаривали мудрецы.

            Само по себе, вне определенных обстоятельств это слово немного стоит. Но в единственной ситуации – именно той, когда оно работает, – оно становится ключом, запускающим в действие огромный энергопотенциал.

            И он получает удовольствие не от результата, а от процесса нахождения этого слова.

            От работы своей культуры мышления.

            Она – главный механизм.

            Продукт – смысл.

            А что же вначале? на входе? с чего начинается?

            С вопроса. С вопроса, который задает природа или другой человек.

            Мудрец начинается в детстве, но собственно мудрецом становится не скоро и не сразу. Вначале это всего лишь непосредственный человек, затем (когда наработанная культура мышления становится заметна окружающим сразу) – очень умный человек. И с самого начала – талантливый.

            Но до мудреца еще далеко. Гусенице еще только предстоит пройти через смерть и превратиться в бабочку.

            Культура мышления не может не работать – и наш герой без устали решает: сперва – только задачи, затем – задачи (уже почти не замечая – передоверив их матрице) и проблемы. Его территория уже улетела за дальние горизонты и там продолжает приращиваться, его энергопотенциал неудержимо нарастает, его ЭПК едва успевает перестраивать структуру, чтобы энергия не разрушила гармоничный механизм. Кажется – чего же больше? Иди вперед, продолжай!..

            А он вдруг останавливается.

            Механизм, столь успешно расправлявшийся со всеми задачами и проблемами подряд, перестает их пускать в себя.

            Но ведь он не может не работать! – воскликнете вы, и мы с удовольствием признаем: – Конечно. – Что же? – Истину...

            И произошло вот что. В какой-то момент очередной энергетический всплеск, очередная волна поднимает его на новый уровень – и оттуда вся его предыдущая работа, все решенные задачи и проблемы – все это вдруг представляется ему необязательным и мелким. И те проблемы, что еще вчера теснились вокруг и ждут своей очереди и сегодня, – и они, хотя и не решенные, кажутся ему едва ли не пошлыми. И все лишь потому, что прилив энергопотенциала поднял его над ними. А энергию нужно тратить. Ей нужна достойная цель. Он поднимает голову – и видит, что перед ним высоко и далеко (но уже доступная!) громоздится твердыня Истины. Сила есть – он ничего не боится. Он раздвигает – не спрашивая имен – цепляющиеся за его стремена все нерешенные проблемы, дает шпоры своему коню, подлетает к сверкающему щиту Истины и смело наносит звонкий удар копьем. Он посылает вызов самому Богу!

            Он выбирает одиночество.

            Одни это делают буквально – уходят в скиты, в отшельничество, мало того – на годы принимают обет молчания; другие внешне ничем не меняют своего образа жизни, но сущность ее становится принципиально иной – публичное одиночество не менее тяжкий груз, чем самая строгая схима.

            Это всегда сознательный шаг. И толкают на него не обстоятельства жизни, а осознанная потребность.

            Потребность понять себя до конца. Потребность увидеть в себе Бога. Именно в этом слиянии своей души с Богом и есть Истина.

            Для чего при этом необходимо одиночество?

            Чтобы стать самим собой.

            Вообще отрезать себя от мира нельзя – это смерть. Верен противоположный ход – слиться с миром, со Вселенной, с Богом. А для этого необходимо освободиться от суеты, которая забила и облепила нашу жизнь настолько, что мы ни себя, ни своей жизни уже не видим – только суету. Вот почему мы сказали, что публичное одиночество, одиночество в привычных житейских обстоятельствах стократ трудней одиночества отшельника.

            Любое одиночество – это подвиг.

            Любое одиночество – это колоссальная работа.

            (Внимание! Несчастные одинокие – это не про вас. Одинокий человек стремится к другим людям, к суете, к забвению. К добровольному рабству. Одиночество – это освобождение от всех пут, это – рывок к свободе.)

            Любое одиночество – это счастье, потому что это жизнь по законам природы, потому что это каждодневное неуклонное приближение к себе.

            Напомним: цель – слияние. Слияние с природой. Слияние во имя познания в себе – Бога, и в Боге – себя.

            Слияние: я – в природе; природа – во мне; и я живу по ее законам.

            И когда оно наступает, когда исчезает трение, когда созревает целостность – возникает одно, – тогда одиночество растворяется и перестает быть как осознанное действие, оставаясь навсегда состоянием души.

            Через искус одиночества прошли все великие философы и мудрецы. Наши учителя – предтечи нашей концепции ЭПК– Сеченов психомоторика), Ухтомский (доминанта) и Бернштейн (физиология активности) – чтобы набраться сил перед этими вершинными взлетами своего духа, прошли через эту пустыню.

            Одиночество – это величайшее испытание культуры мышления, которая отважилась решать неразрешимую проблему.

            Интересный вопрос: а как же наш герой – будущий мудрец – относится к книгам? Ведь одиночество уже самой ситуацией как будто бы предрасполагает к чтению.

            Вы судите по себе, дорогой читатель, и потому не правы. Потому что при этом проходите только половину пути. Вы оглядываетесь на себя, заглядываете в свою душу – и даете ответ. Но ведь ответ не в нас, а в том человеке, о котором вы судите. Значит, заглянув в себя, мы только достаем свой эталон, свою мерку, но еще нужно с нею дойти до чужой души – и там сделать все (по возможности – объективные) замеры.

            Так вот – о книгах: он их не читает. Вообще.

            Едва открыв литературный ширпотреб (детектив, социально-бытовой роман), он с первых же строк определяет: дисгармония, искусственность, энергодефицит – и закрывает книгу.

            Открыв прекрасный литературный текст и прочитав одно-два стихотворения или страницу прозы, он говорит: как хорошо! – и тоже закрывает книгу. Потому что любое общение с прекрасным – это ход к Истине; но не дорога – только открытая калитка. Он знает об этом, знает, что любую истинную дорогу можно одолеть лишь самому, поэтому, войдя в калитку, – дальше идет сам. Сколько хватает его сил.

            То же и с классикой науки. Он может по случаю – или из любопытства – открыть знаменитый труд, но просматривать его будет лишь до тех пор (вначале или наугад в середине, страницу или несколько строк – не имеет значения), пока не увидит, что стоит перед открытой калиткой. Его не нужно приглашать дважды; он помнит, что калитка удачи открывается лишь один раз, поэтому он смело входит в нее. А это значит, что книга уже закрыта.

            Ну а учебники он не открывает вовсе. У него к ним идиосинкразия.

            Откуда же он берет информацию, если к нему с вопросом обращается специалист? Он пользуется информацией, которой владеет специалист. С него довольно.

            Так неужели он вовсе ничего не читает?

            Конечно – читает! Каждый день. Каждый час. Он читает книгу природы.

            Самые внимательные из вас уже поняли, что одиночество кандидата в мудрецы – шутка относительная. По сути, он ни на миг не бывает один, ведь он всегда вдвоем – с природой. Эта связь имеющая целью соитие, слияние – не может начинаться с адюльтера, то есть родиться от минутного настроения, тем более – от ума. Она начинается сразу с любви. И любимая – природа – вот она, рядом, такая доступная и ко всем щедрая; она дает без счету: бери, сколько унесешь!.. И большинство – почти все берут... Берут, хотя в любви (смотрите, как поступает природа!) нужно отдавать. Отдавать без счету. Отдавать себя. Отдавать до тех пор, пока не станешь ощущать другого – любимого – как себя.

            От природы берет раб, укрепляя свою раковину; берет потребитель – получая всю гамму удовольствий; берет талант – в виде материала для создания гармоний. Природа так богата, так огромна! Неужели столь ничтожная малость, как человек, может ей что-то отдать, чем-то ее дополнить? Ведь, во-первых, в системе сообщающихся сосудов течет от большего – к меньшему; во-вторых, он сам – часть природы; так не будут ли любые его действия перекладыванием из одного ее кармана в другой?

            Из малого потечь в огромное может лишь то, что в малом есть, а в огромном именно этого нет.

            Что же это такое? Чем таким особенным владеет наш герой, чего нет у бесконечно разнообразной природы?

            Культурой мышления.

            Ее у природы нет. Поэтому осмыслить себя она может лишь через посредство человека. С помощью его культуры мышления.

            Она делает это с помощью всех, кто поднялся на уровень интуиции. Она одаривает их – и они платят ей за это своею работой. Вот и определилось принципиальное отличие от них кандидата в мудрецы: он выбирает свой особый путь – выбирает одиночество, когда привычная плата уже не удовлетворяет его. Просто платить – ему мало. Он хочет отдать. Отдать природе все, что имеет.

            Повторяем: единственное, что он может действительно, реально отдать, – это работу своей культуры мышления.

            Но ведь она не может работать абстрактно, ей нужен для обработки конкретный материал. Где же в своем космическом одиночестве наш герой берет этот материал? Этот материал – он сам. Его душа.

            Он сам – как часть природы.

            Надеемся, вы поняли – и запомнили, – что на эту стезю можно выйти не любому человеку и не в любой момент. Только

            1) находясь в диапазоне уровня интуиции;

            2) на гребне энергетической волны;

            3) при гармоничном ЭПК (что непросто, когда энергопотенциал – стремительно нарастает – все время меняется).

            Значит, если одиночество выбирает раб – для него это лишь простейшая, самая доступная форма раковины. Если одиночество выбирает потребитель – для него это тоже раковина, где он останется наедине с избранными гармониями, а при дефиците их – наедине с собою, прекрасным и любимым. Сами понимаете, оба эти случая – результат катастрофического падения энергопотенциала. Наконец, если одиночество выбирает обыкновенный талант – для него это способ дать загнанному, переутомленному организму передышку; то есть опять же случай энергодефицита.

            Следовательно, ни один из этих случаев одиночеством назвать нельзя. Это уход, отстранение, заползание в раковину – что угодно, только не одиночество, потому что истинное одиночество подразумевает 1) полную самоотдачу и 2) колоссальную работу, а уход – это поиск такой позы, чтобы 1) побольше взять (ведь нужно восстановиться!) и 2) необходимость действовать свести к минимуму.

            Еще раз объясним, откуда в нашем герое жажда Истины и выбор одиночества – как пути к ней.

            Он на вершине. На своей вершине. На вершине не абсолютной, а отмеренной современным ему уровнем культуры. (Будьте внимательны: мы говорим о культуре, а не о знании!) Он полон. Значит, уже не способен воспринимать что-то новое извне. (Помните, как он вдруг охладел к приятному – обладающему огромным зарядом самоутверждения – занятию решения проблем?) А энергия подходит, поднимает его над, ее необходимо тратить. Но как прежде, как вчера, он уже не может ее тратить, потому что поколотые дрова нужно куда-то складывать, а его сарай уже наполнен доверху.

            Если рука полна – она лишена способности брать. Чтобы что-то получить – нужно от чего-то отказаться. Всегда. Во всех случаях жизни. У этого правила нет исключений.

            Так он оказывается перед необходимостью отказаться от всего, что имел. От освоенной им культуры. Этот отказ – он и есть уход в одиночество.

            Но почему – ради Истины?

            Культура – это дорога к Истине. Мы это знаем, но вспоминаем редко, поскольку не любим делать ревизию прожитой жизни и делам: уж больно мелким все оказывается, коли приложить безжалостную мерку Истины. Что же заслоняет эту абсолютную цель? Культура и заслоняет. Она самодостаточна; она предлагает нам свои мелкие, доступные ступени, и мы с удовольствием шагаем по ним, находя высокий смысл в самом процессе подъема. Получается подмена цели: не имея сил посягнуть на Истину, мы с комфортом постигаем культуру.

            Эта игра заканчивается, когда кандидат в мудрецы оказывается на вершине. С его глаз как бы падает пелена. Он должен идти вперед, он может идти вперед, а там больше нет торной, хоженой дороги; там – целина; но и цель – Истина, уже ничем не заслоняемая, близкая и доступная, уже влечет к себе неудержимо.

            Человек, оказавшийся перед необходимостью одиночества, не может отступить. Не может остановиться на черте. Ведь нас ведет не сознание, а законы природы. Ах, если б он мог сказать себе: здесь хорошо; дальше не пойду!.. Сказать-то он может, но энергетическая волна все равно выбросит его на новый берег. Правда, вы можете возразить: а воля на что? Неужто при таком энергопотенциале он не может себе приказать – и остаться, задержаться на этой вершине?.. Может. Но это будет вроде попытки самоубийства. Потому что пару, разрывающему котел, нужно дать работу. Вы можете дать котлу временное послабление, направив пар в свисток, но это будет только отсрочка самоубийства. Как эмоции не могут быть нейтральными (они либо положительные, либо отрицательные), как энергопотенциал нельзя зафиксировать на необходимом уровне (он либо прибывает, либо убывает), так и наше состояние не может быть статичным.

            Если кандидат в мудрецы затратит свою избыточную энергию не на естественное движение вперед – в одиночество, а на усилие удержаться на месте, на достигнутом (семья, предрассудки, оглядка на "что скажут люди"), – он потерпит ужасающую катастрофу, потому что зафиксированная волевым решением психомоторика и ослепленная критичность утратят свой динамизм и будут разорваны неуправляемым теперь энергопотенциалом. И чтобы не видеть этой трагедии – броситься в загул: "пей! гуляй! – однова живем!.."

            Сколько гениев убивали себя таким образом! Не общество их – сами себя.

            Но единицы выживали. Те, чья критичность уцелела. И вот в какой-то момент, оказавшись перед зеркалом (Человеком, словом, ситуацией – называем по убывающей), они вдруг обнаруживали, что вместо прекрасного лика обращены к миру страшной мордой. Если потрясение этим открытием вызывает катарсис – энергетический взрыв в одно мгновение выносит нашего героя к черте, от которой он однажды малодушно отвернул. И теперь уже никакая сила, никакие уговоры, никакие соображения не могут его остановить. Он видит Истину, только ее; только в ней теперь и спасение, и смысл...

            Он поднимает свое копье и дает шпоры скакуну. Чтобы рука стала пустой – и готовой к новой работе – нужно выбросить из нее все.

            Он уходит в одиночество, оставив позади все, что имел.

            Что значит "все"? Это стереотипы.

            Отшельник отказывается не только от имущества, контактов и семьи, – он отказывается даже от имени. Он принимает новое имя, потому что знает: одиночество – это внутриутробное развитие, в результате которого родится новый человек.

            Он отдает себя природе – и начинает жить единой жизнью с нею. Он встает вместе с птицами и засыпает вместе с ними. Он идет в поле, когда этого требует земля, и наблюдает цветы, росу, животных и небо, когда есть досуг. Он неустанно учится действовать вопреки природе и даже в мыслях старается не обособиться от нее.

            Его идеал – раствориться в природе.

            Пройти через жизнь не оставляя следов.

            Если поглядеть со стороны – все предельно просто, даже примитивно. Любая бабка Матрена, доживающая в покосившейся избушке свой век, коротающая время между колодцем, огородными грядками, козой, завалинкой и лежанкой на печи, четко следует этой программе. Живет, растворившись в природе. Так что же, жизнь вот этой Матрены – идеал? Путь к высшей мудрости?

            Чепуха, конечно.

            Потому что бабка Матрена – это говорящее растение, а наш герой уже оставил где-то позади и внизу уровень гениальной работы – и рвется вперед и выше. Его энергопотенциал огромен, его ЭПК гармонична, его культура мышления готова разгрызть любую загадку природы. Так что же – с этим энергопотенциалом, с этой ЭПК с этой культурой мышления – сидеть на завалинке и, подремывая, слушать, как квакают лягушки, как птички на заре прочищают горло?..

            Следовательно, у него должно быть дело, к которому только с такими тремя богатырями и возможно подступиться.

            И такое дело у него есть: он работает над собой. Над своей душой.

            Прежде чем двигаться дальше, мы должны разбить один стереотип. Нам, авторам, он не мешает; для нас его просто не существует. Но читатель – если этот стереотип оставить целым – несомненно, каждый раз будет об него спотыкаться, и хорошо, если дело обойдется разбитым носом.

            Речь идет о стереотипе "работа над собой".

            Он всем знаком; каждый знает, что он означает. Это 1) физическое самосовершенствование (закалка, развитие силы, исправление фигуры), 2) умственное самосовершенствование (чтение книг, изучение искусств, языков, компьютерных игр), 3) преодоление вредных привычек.

            Так вот – к истинной работе над собой (в смысле работы над своею душой) все эти действия не имеют никакого отношения. Потому что это 1) развитие тела, 2) развитие памяти и 3) развитие воли. Мы не пытаемся вас убедить, что это плохо; но это другое.

            Теперь – что означает выражение "работа над собой" для нас.

            Мы не случайно уточнили: над своею душой. Потому что именно душа отличает человека от растений и животных. И когда он занимается истинным самосовершенствованием, когда он стремится к вершинам духа – к тому максимуму, который доступен человеку, – перед ним одна цель – дать свободу своей душе.

            Свободу от чего?

            1) От стереотипов, 2) от ложной морали (облагораживание зла и уродства), 3) от дезинформации (ведь мы живем в мире, где у каждого – своя правда).

            Почему так тяжела, порою трагична и, по сути, представляет собою цепь ошибок и неудач жизнь каждого из нас? Потому что формула, с которой мы подступаемся к любой ситуации, формула, ориентируясь на которую мы действуем, – это уравнение с тремя неизвестными:

            1) Истина, 2) Добро и 3) Красота.

            По сути, мы понятия не имеем, что в действительности они собою представляют, но жить без этих ориентиров нельзя – и каждый из нас выдумывает их для себя, некие фантомы (когда мы говорим: у каждого своя правда, – мы имеем в виду именно это), суррогаты (вы правы – стереотипы), которые позволяют нам жить с максимально доступными (при наших ограниченных возможностях) удобствами.

            Значит, мы решаем свои житейские задачи, пользуясь уравнением с тремя неизвестными. А поскольку такое уравнение и неразрешимо и недееспособно, мы 1) пожинаем нескончаемые ошибки, 2) наша жизнь не имеет цели, 3) даже творя благо, мы сеем вокруг себя зло.

            Ощущает ли это раб? Нет. Ведь он сам – эталон, воплощение истины, добра и красоты. Мир, окружающий его, уродлив, жизнь – жестокая штука, но что поделаешь! – нужно терпеть, нужно быть мужественным, чтобы сберечь то зерно идеала, которое ему посчастливилось разглядеть в своей душе.

            Понимает ли это потребитель? Нет. Ведь он сам – воплощенное Добро; вокруг столько Красоты! И, двигаясь от одной гармонии к другой, он этим прекрасным маршрутом неуклонно приближается к Истине. Неудачи? Огорчения? Удары судьбы? – это удел тех, кто живет не по средствам и лишен счастливого дара видеть окружающий мир глазами философа.

            И только человек на уровне интуиции чувствует весь трагизм положения. Он видит, что все вокруг призрачно. Он знает, что опереться не на что. И что-либо изменить он практически не в силах. Но каждая задача, которую он решил, это соломинка, за которую уже можно держаться. И он решает эти задачи одну за другой, решает без устали, собирает соломинки в сноп – создает свою собственную реальность, про которую точно знает – она есть; которую можно принять за меру, начать от нее отсчет; на которую можно опереться, чтобы поднять голову и посмотреть вокруг: в какой стороне Истина?..

            Его душа – чувствительнейший локатор. Перегруженный сигналами об окружающей его боли. Единственная возможность уйти от этого крика и стона – это работа. Пока он решает задачу, пока занят делом – благодаря сосредоточенности он как бы отгорожен от мира. Но едва задача решена – стон мира врывается в его душу. И если он отваживается взглянуть вокруг себя, он видит вокруг сплошную рану, в его представлении – слепленную из мириад задач одну сплошную задачу, поскольку, как вы понимаете, в его глазах любая несправедливость – это задача, которая требует немедленного решения.

            Напоминаем: мы исследуем путь, которым талант поднимается до вершины, где он оказывается мудрецом.

            Иначе говоря: каким образом наш герой уравнение с тремя неизвестными превращает в уравнение с одним неизвестным.

            Зачем?

            Уравнение с одним неизвестным 1) решается автоматически, выдавая при этом 2) достоверный результат. Вы подставляете на место единственного неизвестного любую задачу или проблему – и получаете ответ, сколь угодно близкий к истинному. Вот она – работа мудреца! Остается понять самую малость: каким образом отшельник умудряется убрать из уравнения остальные два неизвестных.

            С какими неизвестными он должен расправиться – понятно сразу. Отшельник стремится к Истине – это неизвестное остается. Следовательно, задача сводится к тому, чтоб каким-то образом из уравнения ушли – как неизвестные – Добро и Красота.

            (Выбросить их вовсе нельзя. Они – объективная реальность, существующая помимо нашего желания. Следовательно, каждую из них нужно заменить аксиомой, но не обычной, а способной в любой момент развернуться до размеров ее матери – до Добра или Красоты. Следовательно, эти аксиомы должны свободно пользоваться всей энергией первородных Добра и Красоты. Следовательно, эти аксиомы должны быть символами).

            Если вы это поняли – вы поняли смысл работы души отшельника.

            Для чего он выбирает одиночество?

            Чтобы внешние задачи и проблемы – суета сует – не отвлекали на себя его культуру мышления. Вы же помните – она доминантна. Любая внешняя проблема отвлекает от внутренних (если болит душа – достаточно найти внешний стимул – и душевная боль затихает). Отшельник ставит себя в обстоятельства, когда для контакта с внешним миром достаточно самых простых действий, – и его культура мышления оказывается свободной. Не работать она не может. Тем более – заряженная огромным энергопотенциалом. Поэтому она сама находит в душе отшельника достойные цели. И какие бы имена этим целям отшельник ни давал, всегда это будут Добро и Красота.

            Почему именно они?

            Напоминаем: он работает над своею душой. Над душой, материя которой рождена сплавом мысли, совести и памяти.

            Мысль (в своей наивысшей форме – культуре мышления) – его инструмент. Сейчас – и уже навсегда, до конца его жизни.

            Что же в таком случае совесть и память?

            Ими и отмерено то поле, которое отшельник обрабатывает своею мыслью.

            Совесть и память – Добро и Красота.

            Его цель: так обработать поле совести и памяти, чтобы на нем для его культуры мышления не осталось работы.

            "Как! – воскликнете вы. – Но ведь если так обработать свою совесть, чтоб она уже не чувствовала ничего, мы получим апсию!.. А если так обработаем свою память, что будем жить лишь данным мгновением, – это амнезия, весьма, кстати, неприятная болезнь; еще не маразм, но очень на него похоже..."

            Разумеется, и апсия, и амнезия здесь упомянуты лишь для того, чтобы вы лучше понимали цель работы над собой отшельника.

            Ведь апсия – это система, при которой облагораживание зла становится принципом, а разрушение гармоний – средством и смыслом существования "черного человека". Что же до отшельника, то он до тех пор трудится над своей совестью (напомним, что совесть – это чувство, возникающее при контакте с предметом, человеком, обстоятельствами), пока практически не выйдет из контакта с окружающими людьми. А это возможно лишь в единственном случае: если он сумеет сфокусировать свою совесть в точку, которую упрячет, скажем, на дно своего сердца.