Текст книги "О мальчике, который умел летать, или путь к свободе"

Автор книги: Игорь Акимов

Соавторы: Виктор Клименко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 35 страниц)

            Вот почему длительные ухаживания вышли из практики. Только платоническая любовь способна выдержать испытание временем, что и неудивительно: ведь это, по сути, обожание себя, любимого, обожание созданного в душе идеала; это счастливая роль Пигмалиона, который чем дольше любуется своей Галатеей, тем более замечательной ее находит.

            А истинная взаимная любовь не терпит сроков: две половинки одного целого сближаются стремительно ради взрыва, энергию для которого они копили в себе всю предшествующую жизнь.

            То же и при половой связи. Все, что предшествует ей, все, что сопровождает ее и ей последует, не имеет значения. Важен сам ее факт, ее функция, ее способность вырвать на миг из-под пресса и дать возможность свободно глотнуть воздуха.

            Наконец, третьи находят себя в хобби. Хобби вошли в моду, получили широчайшее распространение не случайно. Коллекционируя, вырезая по дереву, плетя макраме, разводя рыбок, содержа комнатных животных, человек расширяет свою территорию. Хобби – безотказный источник положительных эмоций, поэтому – и спасительная раковина, и аккумулятор. Пастуху не требуется хобби, мир перед ним распахнут, а для горожанина это способ ускользнуть из-под пресса, потому что хобби на минуту, на час, на два переносит его в мир чувств – уровень, о котором, таща свою повозку, он не смеет мечтать.

            ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО К ЧИТАТЕЛЯМ "Ст. М"

            Наша книга о таланте, о сущности таланта, о его механизме, о механизмах его движения к саморастрате (к бездарности) и к самовоплощению (творец). Это не популяризация известных знаний; это совершенно самостоятельное исследование, в результате которого создана рабочая – и до сим пор безотказно действовавшая – модель таланта. Модель, которая позволяет практически каждому из вас, вырваться на уровень тех кумиров, на которых сегодня вы смотрите снизу вверх как на избранников судьбы и удачи. Наша система дает вам шанс. Реальный шанс. Повторяем – каждому. Ну, если не врать – практически каждому. Ничего подобного ни мировая наука, ни мировая практика пока не знали. Это – открытая дверь в комнату, о которой до сих пор знали только по догадкам и результатам визитов в нее тех, у кого от этой комнаты был ключ. Никто из этих избранников не хотел делиться своим ключом; напротив, стараясь подчеркнуть и сохранить свою исключительность, его владельцы всячески внушали остальной толпе, что никакого ключа нет. Мы решились нарушить этот тысячелетний сговор. Мы сделали этот ключ таким, чтобы он пришелся по руке каждому из вас. Сделали – и протянули его: нате! берите!

            И никто не взял.

            Ни одна рука не протянулась за ним.

            Может быть – это не так?

            Может быть, есть единицы, десятки, тысячи читателей, которые решили испытать свой шанс и ждут с нетерпением каждого очередного номера журнала, догадываясь, что ответ в конце? Может быть. Мы этого пока не знаем. Опубликовано только начало книги – первые главы; впереди еще пять глав – все еще впереди! – но и опубликованного достаточно, чтобы вызвать у любого живого человека тысячи вопросов, сожаление в медлительности и дробности публикации, желание скорей узнать ответ и самому – на себе! сейчас! – испытать, как работает эта модель. А что, если не врут? А что, если и в самом деле помогут раскрыть в себе талант?..

            О реакции читателей редакция (не мы – мы-то уверены, что достучимся до живых) судит по почте. И вот уже в четырех номерах журнал говорит о самом сокровенном в душе каждого человека, о его шансе быть счастливым и свободным (только творец истинно свободен), – и не один человек не откликнулся. Ни одни!.. Можно подумать, что авторы говорят или 1) с дураками, или 2) с патологическими лентяями, или 3) с мудрецами, которые уже решили все проблемы, и для них эта новая наука давным-давно очевидна, как дважды два.

            Теперь о том, почему мы написали это письмо.

            Редакция сделала перерыв в публикации; куда ей спешить! Рукопись есть; она уже пролежала до этого без движения 12 лет, и оттого, что пролежит еще несколько месяцев, как уже всем ясно, не постареет; напротив, ее актуальность станет только ярче. Редакция все-таки хочет дождаться реакции читателя – это ее право. А наше право – заявить, что она это делает за ваш счет. Почему?

            Все хронические процессы в природе и обществе развиваются синусоидально. Как уже признано; последние два десятилетия синусоида нашего общества была в отрицательном периоде. Вам не повезло. Вы формировались в атмосфере лицемерия, безверия и бездуховности. Вы – дети своего времени, и хотя каждый из вас думает: я лучше, я не такой, – многие, увы, такие. Это в вашей крови. Это заштамповало ваши мозги, сделало вас послушными роботами, обслуживающими некий усредненный процесс. И хотя из каждого из вас рвется наружу желание самовыражения, вы позволяете себе это только на уровне барахла, балдежа, агрессии и нигилизма, то есть выбираете самый легкий, самый примитивный путь, линию наименьшего сопротивления. И хотя вы не отдаете себе в этом отчета, талант вас страшит. Еще бы! – ведь талант требует ответственности, талант требует, чтобы человек действовал, имел мужество пойти наперекор течению, был самим собой, а не таким, как все.

            Вы – трусы. Больно говорить. В этом не ваша вина, это беда ваша, но это – очевидно, – это – реальность, это – правда. Хотите знать, что будет с вами через 5 – 10 лет? Поостыв, угомонившись, еще более разочаровавшись, опустившись и устав от собственной никчемности, вы превратитесь в обыкновенных обывателей, безразлично – с дипломами или без. И ваша безрадостная жизнь будет крутиться в беличьем колесе: работа – ТV (детектив, равнодушный балдеж) – постель – опять работа, – без просвета, без перспективы. Маленькая жизнь, маленькие радости; каждый день – как сто дней – никакой разницы.

            Но за вами уже идет новое поколение. Это волна, которая прокатит поверх вашего болота – и всех вас оставит под и позади. Им повезло – они попали в положительную фазу синусоиды. Отвага для них естественна, как для вас естественно равнодушие. Время требует талантов – и оно выдаст эти таланты с избытком: свято место не бывает пусто. Тем боле что у них под рукой, на столе под подушкой будет наша книга – руководство, как себя воплотить. Они пройдут мимо вас, переступят – и уйдут своим путем, не понимая, как вы добровольно согласились жить скучно мелко и пошло.

            Вот и все.

            Мы не могли молчать – и только потому появилось это письмо. Чтобы потом не принимать от вас упреков, что мы поленились отхлестать вас по щекам – очевидно, иначе вас не разбудишь.

            Повторяем: время дает вам шанс. Каждому. Почти каждому. Помните, калитка удачи открывается один раз. Но в нее никто вас не внесет – в нее надо войти, прорваться, а уж там вас никто не остановит. Мы вам предлагаем зеркало, чтоб вы до мельчайших черточек разглядели свое лицо, и руководство к действию – как увидеть калитку и ворваться в нее.

            Повторяем: сегодня ваши часы стучат все громче, каждый ваш день идет в счет. Это уже никогда не повторится. Никогда! Теперь у вас нет оснований утверждать, что вас не разбудили и не прокричали в лицо правду о том, что вы собой представляете. А отважитесь ли вы взглянуть в зеркало – правде в глаза – это уже вам выбирать.

            ПРОСТРАНСТВО ДУШИ (продолжение)

            И все таки остается вопрос: откуда эта тяга прочь, стремление вырваться? Откуда в нас потребность приращивать свою территорию? Ведь экономичность (а природа экономна) подсказывает обратное решение. Но нам мало жизненного пространства – почему? Почему мы рвемся на природу, спасаемся в сексе, цепляемся за хобби, используем крайние средства – алкоголь и наркотики – почему?..

            Дело в том, что мы запрограммированы на другую жизнь. В наших генах спят почки огромных возможностей. Мы даже не подозреваем о них, но организм-то знает, что они в нем есть! – и сигналы о них прорываются в сознание в форме желаний. Вспомните Гете, который говорил, что желания детей – предвестники их способностей. Мы живем, ограниченные своим жалким энергопотенциалом (не объективными обстоятельствами – их нет, если энергопотенциал достаточно велик; нет таких камней, нет таких алмазов, которые не растолчет в пыль эта созданная природой идеальная камнедробилка), который уцелел после материнских забот, болезней и хронического утомления. Но ведь почки-то в нас целы! И организм знает об этом! И чтобы подсказать нам правильный путь (а для себя – выйти на оптимальный режим, начать работать на всю заложенную в него программу), он снова и снова напоминает нам, кем мы можем быть, кем мы должны быть.

            Вот где конфликт: территориальный императив обеспечивает только жизненное пространство (значит, самый примитивный уровень психомоторики – пространство на расстоянии вытянутой руки), а в нас заложены возможности психомоторики, способной охватить весь мир. Мы можем не знать об этом, но не чувствовать – не можем. И в минуты просветления (прилива энергопотенциала) мы со сладостным ужасом догадываемся, что ничем не хуже светочей мира, самых великих гениев; что в нас та же начинка, что и в них, только их почки брызнули мощными ветвями, усыпанными – у кого однажды, у кого каждый сезон – чудным цветом, а наши похоронены в нас, но не умерли, прогрызаются наружу, гложут и без того слабосильное тело.

            Значит, нас томит, не дает смириться со своим ярмом, со своим ничтожеством вторая природа территориального империтива – зажатое, затурканное, забытое пространство нашей души. То, что отличает нас от животных. То, что отличает нас от машин.

            + + +

            Пространство души человека на уровне эмоций зажато в пределы его жизненного пространства. Не будь души – как просто бы ему жилось! Пристойный комфорт, сносная еда, спокойный сон, непыльная работа, приличное здоровье и маленькие удовольствия – ну чем не жизнь? Но душа все портит. И когда не выдерживает пресса отрицательных эмоций – вырывается наружу (на природу, в чужую постель, в алкогольный и наркотический дурман, в хобби, безотказно вырабатывающие суррогаты чувств), как младенец вырывается из пеленок, чтоб на несколько мгновений ощутить себя живым.

            Пространство души человека на уровне чувств ограничено его энергопотенциалом. И такое ограничение позволяет нам понять этого человека. Помните? – он потребитель; потребитель культуры; потребитель культуры, которая вошла в него с детства, и, как ни странно, выше этой планки он, как правило, не способен прыгнуть. Все, что ниже этой планки, он понимает, ценит – ведь оно доставляет ему удовольствие. Все, что выше, – недоступно его пониманию (его энергопотенциала недостает, чтобы переварить это явление) и потому оставляет его равнодушным.

            Но и доступное удовольствие для него не может быть продолжительным. Почему? По той же причине: энергетический кошелек человека на уровне чувств мал. Чтобы наполнить его, нужно совсем немного: свежатинка, новизна, яркое впечатление. Чувство возникает легко, положительные эмоции пошли, пошли... и переполнили. Одних быстро, почти сразу, других – через полчаса, через час; различие не принципиально. Важно, что насыщение наступает быстро, чувство, как говорят, притупляется. Вы уже помните, что при этом происходит: поскольку нейтральных эмоций нет, то момент равнодушия означает, что эмоции уже переключились, поменяли знак. Через полминуты человек почувствует усталость, еще через минуту – раздражение.

            Например, каждому из нас хоть раз в жизни пришлось побывать в музее или картинной галерее. Помните? – только вначале мы были внимательны, разглядывали экспонаты и полотна, значит, энергетически наполнялись. Потом наш взгляд начинал скользить по ним, следя лишь за сюжетами (информация эмоционально нейтральна, значит, насыщение уже произошло, и мы стали терять энергопотенциал). Последние залы мы проходили насквозь, почти ничего не замечая – инстинктивно защищаясь от нарастающих энергетических затрат.

            Вспомнили? – после посещения музея мы обычно чувствуем себя разбитыми (а должны бы испытывать подъем!). Может быть, вы слышали: истинные любители ходят в музей посмотреть одну-две картины. По этой же причине выставки, которые к нам привозят из-за рубежа, невелики по размерам. Зато увиденное там запомнится на всю жизнь! И какой подъем, какое воодушевление вы испытываете, посетив эту маленькую выставку!..

            Из этого процесса (наполнения-опустошения за счет эмоций и чувств) мы можем сделать необычайной важности выводы.

            1. Энергопотенциал, получаемый за счет положительных эмоций, не увеличивает наш основной энергетический фонд, наш энергетический фундамент. Эта энергия идет только на упорядочение нашей внутренней среды, на снятие внутренних напряжений, и как только эта работа закончена – наступает насыщение.

            2. Отрицательные эмоции – разрушая нашу внутреннюю среду – стремятся сжечь весь доступный им энергопотенциал. Значит, если их не пресечь (волей, переключением внимания, делом), организм может потерять весь энергопотенциал – и погибнуть. Так можно умереть от пореза мизинца, если лишить кровь возможности свертываться.

            3. Наш основной энергетический фонд увеличивается только в двух случаях:

            а) когда энергия расходуется в творческом труде;

            б) когда энергия расходуется на физические упражнения, результатом которых является приятная усталость.

            4. Следовательно, увеличение потребления количества культуры (книг, музеев, концертов) и работа над собой – это два, принципиально разных процесса.

            Первый, как уже сказано, – это только потребление, которое, сколько ни увеличивай, не поднимет планку доступной нам высоты ни на один сантиметр.

            Второй (см. Предыдущий пункт) – созидание. Повышая свой основной энергопотенциал, мы поднимаем планку своих возможностей, значит, и способность оценить те явления культуры, которые еще вчера были для нас неприемлемы.

            5. Пространство души человека на уровне чувств отмеряет свою территорию в детстве. Это его предел. Этими впечатлениями – возвращаясь к ним снова и снова – он будет жить всю жизнь. И останется доволен своей жизнью – если удержится на уровне чувств. Если же случай (любовь, интересная работа, удачное подключение к физической культуре) резко увеличит его энергопотенциал – привычный императив разорвется, и жизнь откроется новая, освещенная страстями и идеями – понятия, о которых до сих пор он знал только понаслышке.

            + + +

            Разорвав привычный императив, человек с уровня чувств поднимается на уровень интуиции. Значит, мы смело можем говорить о признаках, по которым всегда узнаем этого человека:

            1. Он постоянно приращивает свою территорию;

            2. Он счастлив.

            Второе не столь очевидно, и мы понимаем, как трудно представить это неизвестное вам состояние. Но пока поверьте на слово, что это так. Позже, надеемся, вы оставите свои сомнения. Но сперва мы должны отбиться от того остроумного читателя, который уже потирает руки, уверенный, что подловил нас на слове. Еще бы! – скупой рыцарь, копя золото, разве не приращивал свою территорию? Разве, пересчитывая золотые и переживая в воображении даруемую ему власть, он не был счастлив? А кулак, который год за годом приращивает свое хозяйство, – разве он не счастлив, любуясь принадлежащим ему молодым поросячьим стадом или тысячами гвоздик, алым морем захлестнувших новую его теплицу? Да что там денежные мешки! Разве средний обыватель, купив новую обувку, не идет в ней этаким чертом, став сразу на пять вершков выше? Разве девушка, впервые надушившись французскими духами, не царица мира? не счастлива? не на пределе своих чувств?..

            Вынуждены разочаровать мы все-таки правы, а эти примеры только подтверждают нашу правоту. Каким образом? Во-первых, ни в одном из этих примеров нет приращения территории – есть только укрепление, упрочнение стенок раковины. У первых двух – реальное, в двух других – призрачное. Различие непринципиально, важна объединяющая всех их идея. Которая, кстати, позволяет вывести маленький закон: если человек самоутверждается вещами (ценность которых равна их товарной стоимости), значит, он не способен выйти за пределы своего жизненного пространства (то есть пространство души заточено в темницу территориального императива).

            Во-вторых, то, что они почитают за счастье, – это всего лишь положительные эмоции, вызванные инстинктами накопления и приобретения. Их рассуждения о счастье столь же лишены смысла (хотя словами убедить их невозможно – это мы понимаем), как рассуждение зайцев о возможностях слона. Для зайцев слон – это просто очень большой заяц. Увы, соберите их хоть тысячу, хоть сотню тысяч – одного слона все равно не получится. В психологии это звучит так: из тысячи ощущений не получишь одного восприятия; из тысячи эмоций – самых положительных! – не получится одного счастья. Потому что эмоции – внутри нас, а счастье – чувство! – вне. Как и любое чувство. Значит, чтобы добраться до счастья, нужно прежде всего перерасти свою раковину. Как бы ни была она уютна – сломать ее и выбраться на белый свет, дать пространство своей душе. И ощутить новизну.

            Вот и снова встречаемся мы с этим словом, пожалуй, ключевым в нашей книге; с принципом, без которого немыслим человек на уровне интуиции. Выходит, двух признаков (приращивание и счастье) мало, чтоб его узнать без ошибки. Выходит, нужен третий признак (опять триада!), чтобы наша система была прочна.

            Итак, 3. Он решает задачи.

            ОН УЖЕ НА УРОВНЕ ИНТУИЦИИ (окончание)

            Напомним: первым человеком на уровне интуиции, упомянутым в этой главе, был ученик. Преуспевающий ученик. Преуспевающий потому, что, познав однажды успех, он по достоинству оценил дарованные этим успехом переживания. Соревнуясь с отличником (а н идеале – как вы теперь знаете – с самим собой), он неспешно движется к пока неведомой ему цели. И в этой:

            1) неспешности движения, и...

            2) в удовольствии, которое это движение ему доставляет, залог восхождения на любую вершину, какую он себе выберет.

            Мы понимаем, что наш пример смахивает на частный случай. И правда – ему нелегко претендовать на обобщение. Во-первых, как вы помните по главе об энергопотенциале, учеников, чья энергетика удерживается в пределах нормы, очень мало; во-вторых, наш ученик явно не зубрила и, может быть, даже не отличник – просто ему нравится учиться (чего не бывает! – ну, повезло человеку с учителем, вот и все). И тех, и тех – мало...

            Мы это понимаем – и все же берем его за образец человека на уровне интуиции. Потому что так должно быть. Потому что для этого он должен быть всего лишь в норме. В той норме, в которой должен быть каждый из них. Почему так важно научить его приращивать свою территорию? Почему так важно научить его получать от этого удовольствие? Почему так важно научить его верить себе (а это чувство возникает как результат соревнования с самим собой, когда он и исполнитель, и зритель, и судья)?

            Потому что это – школа творчества.

            Помните? – первой школой творчества была игра. Значит, вторая школа творчеств – самопорождение.

            Это совершенно новый термин. Смысл его прост: из ученика может вырасти творец в том – и только в том – в единственном! – случае, когда ученик научается самостоятельно приращивать свою территорию, находя в этом самое большое и ничем не заменимое удовольствие. А как же иначе! Ведь каждый его шаг вперед – это шаг к свободе!

            Учиться не для папы, не для учителя, не потому, что так принято и так надо, – учиться, взращивая себя, как самый мудрый садовник, который неспешно – но все делая одновременно – рыхлит почву, поливает, сберегает от прямого солнца хрупкий стебелек, дает ему воздух, перспективу, чтобы наконец однажды утром на вершине стебля раскрылся чудесный цветок.

            Никто за вас не сделает эту работу. Все придется делать самому. Терпеливо, не спеша, но с необходимым напором, шаг за шагом, от задачи к задаче. Сперва ориентируясь на успехи других и оценки учителя, потом – только на собственную оценку. Ставя перед собой сначала маленькие, а затем все большие задачи, цели, ученик должен поймать игру в их преодолении, он должен запомнить это ощущение игры и ориентироваться всю последующую жизнь во всех своих делах на этот камертон.

            Второй пример – спортсмен.

            Опять же вы можете нас упрекнуть: не в этой ли книге уже было написано, что почти все спортсмены находятся в состоянии хронического утомления? Разве здесь уже не утверждалось, что все они живут на уровне эмоций? – куда им до интуиции:

            Все так. Но должно быть иначе. В нашем представлении спортсмен изо дня в день:

            1) решает сложнейшие творческие задачи (ищет идеальное движение);

            2) постоянно приращивает свою территорию (каждый шаг к гармонии дает ему сантиметр, секунду, грамм);

            3) ощущает при этом величайшее удовлетворение.

            Чем удобен этот пример?

            Тем, что раскрывает вторую важнейшую функцию физической культуры (первая, как вы знаете, – укрепление здоровья за счет приращения энергопотенциала): занимаясь спортом, человек учится соревноваться с самим собой.

            В учебе и труде это соревнование не так наглядно. В них трудней найти игру; трудней ощутить соревновательность, "пощупать" ее.

            А в спорте все наглядно, убедительно, поучительно. Делаешь все правильно – результат хоть и потихоньку, но постоянно растет. Стал нажимать, спешить, перебрал с нагрузками (ориентируясь не на себя, а на Петю, который тренируется рядом и имеет лучшие показатели), вместо поиска гармонии стал рассчитывать на силу – результаты перестали расти или даже упали.

            Спорт учит видеть задачи и не бояться их.

            Спорт учит, что успех – всегда в преодолении себя.

            Спорт учит верить себе.

            А как же иначе! – ведь без веры в себя не решить даже самой простой задачи, а если схитришь и передоверишь это решение другим, то проиграешь в главном: ведь счастье, которое дает решение задачи, получит тоже другой...

            ОН ЧИТАЕТ КНИГУ ПРИРОДЫ

            Третий пример – хлебороб.

            Профессия, в которой человеку нетворческому делать нечего.

            Посудите сами: что толку, если пошлете растить хлеб человека на уровне эмоций? Он и вспашет, и посеет, и пожнет, но все это будет из-под палки, и если выйдет из этой работы толк, так это случайно. Но ни сама работа, ни результат, не заденут его сердца, потому что сердца у него нет, есть только вынужденно – потребительская мораль (отдать поменьше, урвать побольше), продиктованная стремлением сохранить в неприкосновенности жалкий энергопотенциал. Его территория – это он сам; поле, на котором он вынужден трудиться, отделено от него незримой чертой; они оторваны друг от друга – ни он полю, ни поле ему ничего не могут дать. О счастье говорить не приходится: как вы уже знаете, эмоции, рожденные покоем, для него наиболее благостны. Значит, его идеал – безделье.

            Если человек на уровне эмоций – раб, то, поднявшись на уровень чувств, он становится исполнителем. Ему нравится все, что он делает: нравится пахать, нравится сеять, нравится жать. Но! – при обязательном условии: работать немножко. Либо – небольшими порциями. Немножко попахал – отдохнул – опять попахал, тоже немножко. Сколько? Вы правильно догадались: во второй раз меньше, потому что чувство притупилось уже в первом заходе, и чтобы заострить его, требуются какие-то внешние усилия, например, игра. Ну какая же, скажете, во время пахоты игра? Тогда – соревнование.

            Если рабу тошно от одной мысли о работе в поле, то исполнитель думает о ней с удовольствием. Ему нравится простор, нравится земля, ее запах, нравится жаворонок, и трактор, и блеск плуга... Но стоит ему поработать чуть больше, чем немножко, – и он превращается в раба.

            Отсюда напрашивается вывод, что территория, которой он владеет утром (все, что он может охватить органами чувств), на самом деле ему не принадлежит. Это мнимое, призрачное владение. А как же иначе! – скажет внимательный читатель. Раз этот тип всего лишь исполнитель, то и доказывать нечего: он арендатор на чужом поле. И ничего своего, кроме охочих до работы рук (органов чувств), у него нет.

            Приятно иметь дело с умным читателем. Разумеется, здесь говорить о счастье не приходится. Удовольствие – другое дело, это его уровень. Удовольствие от причастности к большому делу. Он понимает, что причастен, что делает нужное дело, – и от этого ему хорошо.

            Истинного хлебороба отличает творческий подход к делу. Значит, способность управлять ситуацией.

            Это чувствует, знает и понимает только он сам. Глядя, как он пропадает в поле от зари и до зари, раб не видит в его жизни ничего, кроме каторжного труда, Глядя, как он старается и все делает хорошо, исполнитель понимает, что ему это нужно, что он получает от этого удовольствие. У самого хлебороба мысли далеки и от того, и от другого. Свой труд он не может считать каторжным: свети солнце круглые сутки и имей он возможность обойтись без сна – он бы сутками пропадал в поле. И удовольствие – это тоже не его мера. Ведь удовольствие, как вы помните, это награда. Что-то сделал – получи; сделаешь больше – больше получишь: замечательная философия! Исполнитель пользуется ею артистично.

            Поняли? – способность жить на уровне чувств вырабатывает в нем потрясающее чутье на положительные эмоции. Он знает все способы, как их возбудить. Именно поэтому он никогда не поглядит вперед, чтоб обхватить взглядом, что ему еще предстоит сделать. Потому что огромность работы, несоразмерная его энергопотенциалу, испугает его и – мгновенно опустошив – лишит способности получать удовольствие. И работать тоже.

            У истинного хлебороба все иначе. Он не ищет удовлетворения (приходится подменять термин на более спокойный, более фундаментальный, более земной, поскольку "удовольствие" мимолетно и вкусово, как конфетка, а наш герой равнодушен к сладкому; и потом – плата, какой является "удовольствие", для нашего героя слишком ничтожна, хотя он никогда не задумывался об этом), потому что само удовлетворение ищет его.

            В чем его отличие от восторженного исполнителя – это вы знаете: его энергопотенциал в норме. Только и всего! Но оказывается, этого достаточно, чтобы человек жил совсем иной жизнью. Ведь энергопотенциал (простите, что напоминаем), накопив, нельзя держать про запас, втуне, впрок. Энергия – в том числе и биологическая – все время находится в движении: она или прибывает, или убывает. Если ничего не делать – убывает безвозвратно; если тратить с умом – прибывает. Чем больше отдаешь – тем больше остается! И энергопотенциал истинного хлебороба не дает ему сидеть сложа руки, ловить кайф, прохлаждаться, смаковать удовольствие. Он поднимает спозаранку и ведет в поле, и заставляет трудиться, трудиться, трудиться – трать меня! трать!.. Понимаете? – его облегчение не в отдыхе – в труде. Трудясь, он как бы сбрасывает пар – и этот процесс сопровождается положительными эмоциями. Затем затраченный энергопотенциал возвращается с избытком – и это опять половодье положительных эмоций. Значит, трудясь, он все время находится как бы в положительной фазе своей жизни.

            Но ведь и раб, и исполнитель – тоже тратят; и оба – истощаются; а этот – нет. В чем дело?

            Раб тратит неприкосновенный жизненный запас; исполнитель тратит больше, чем имеет в своем кошельке; и только человек на уровне интуиции тратит ровно столько, сколько способен восстановить. Восстановить в ходе самой работы. Как это у него так ловко получается? Он что – следит за своим энергопотенциалом, за своим состоянием? Знает какой-то секрет?

            Если вы уловили в этих вопросах иронию, значит, вы нас правильно поняли: ничего подобного за ним не водится. Он не калькулирует свои силы; мало того – он вовсе не прислушивается к себе, к своим ощущениям, даже к своим желаниям. Он просто живет. Он просто работает. Но если работа раба – это стремление любыми способами поскорей от нее освободиться, работа исполнителя – это любование собой в зеркале чувств (едва зеркало замутилось – пропадает удовольствие), то для творца (а истинный хлебороб всегда творец) работа – идеальная форма существования.

            А теперь вспомним, с чем он работает, что его поприще и материал? Природа.

            (Кстати, не только у хлебороба – у каждого творца, чем бы он ни был занят, материал один: природа.)

            Мир огромный, мудро устроенный, сбалансированный и неистощимый. Последнее, впрочем, справедливо лишь при одном обязательном условии: если открывать этот мир его собственными ключами, а не своей, сработанной наспех отмычкой.

            Для раба этот мир прост, как ясное июньское утро. Для исполнителя он увлекателен динамикой июньского полдня: пока жарко печет солнце, но с востока, охватывая полнеба, стеной надвигаются сизо-черные тучи, ветер рвет листву, и где-то за рекой дотлевают куски расколотой радуги. Для творца он полон тайн, как звездная, пахучая, шепчущая еле слышными голосами июньская ночь. И чем дольше он приглядывается, прислушивается, пытается понять – тем больше тайн называет ему этот мир. Только называет – разгадывать их, причем разгадывать снова и снова (ведь для природы нет окончательного ответа, ни одного! разве что 2х2 = 4, но и это математика раба; и если ею пользуется творец, так только потому, что ничего лучшего в данный момент не имеет) ему придется всю жизнь. И в конце этой жизни, счастливый, понимая, что прожил не зря, он с облегчением и благодарностью к жизни скажет: я знаю, что ничего не знаю. И в этом признании будет не уничижение, а гордость от ощущения и понимания своей слиянности с природой. Понимания, что он – ее неотрывная часть, значит, в нем – ее эталон, значит – она открыта ему, только читай!

            Вот откуда в нем мера – из самой природы. Вот почему он: