Текст книги "О мальчике, который умел летать, или путь к свободе"

Автор книги: Игорь Акимов

Соавторы: Виктор Клименко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)

            1) не спешит, 2) не разрушает, 3) не переделывает.

            (Между прочим, это – обязательные принципы созидательного труда.)

            Он имеет дело с огромнейшим количеством информации, охватить которую умом невозможно. И никакая самая наиновейшая электронная машина с этим не справится. Только интуиция способна эту информацию охватить и подсказать ответ. Который может оказаться достаточно точным. По крайней мере – мало-мальски приемлемым.

            И тут мы видим еще одно его отличие и от раба, и от исполнителя. Раба устраивает любой ответ; исполнитель предпочитает красивый; а творец сколько раз задается вопросом – столько раз дает новый ответ. Не от забывчивости и не от сложности характера. Суть дела – в смысле ответов. Для раба он – шаг к комфорту, для исполнителя – шаг к удовольствию, для творца – шаг к новой задаче. Однажды ответив, он продвинулся вперед, и повторный вопрос – вроде бы тот же самый – он воспринимает уже в новых условиях, хотя мы и не подозреваем об этом.

            Каждым своим ответом он расширяет свою территорию. Запахи, свет, тепло, холод, внутреннее чувство – голоса природы говорят с ним все более внятным языком. Он все лучше понимает землю, все лучше чувствует зерно. Он знает: сейчас нужно сделать то-то. Откуда знает? почему так? – неизвестно; он и сам толком не сможет это объяснить. Но он делает, как подсказывает ему интуиция, – и получается и своевременно, и точно, и хорошо.

            Внутреннее чувство подсказывает ему тот единственный ритм (в десятый раз повторим – сам он не задумывается об этом!), при котором в процессе работы расходуется столько сил, сколько в это же время успевает восстановиться. Эта одновременность обоих процессов – траты и накопления энергопотенциала – доступна только человеку, который:

            1) находится в норме и,

            2) в своих действиях руководствуется интуицией.

            Поэтому работа ему не в тягость – ведь она как минимум поддерживает в норме его энергопотенциал. Поэтому он счастлив (иначе, почему же он не хочет другой жизни, даже не думает о ней, его эта – потная, беспросветная, творческая – вполне устраивает) – ведь каждый день, на каждом шагу он вынужден решать все новые задачи – и тем, словно снежный ком, неотвратимо приращивает свою территорию.

            Ему трудно? Да. Очень. На него давят? Конечно. Отовсюду: начальство, обстоятельства, семья. Его понимают? Нет. (Максимум, на что он может рассчитывать, что ему отдадут должное; а понять его может только другой творец.) Но перед ним весь мир. Хлебороб ощущает слияние с ним, ощущает, как силы этого мира вливаются в него живительными соками. И потому он не променяет эту жизнь ни на что иное. Ведь каждый день он действует, он решает задачи – он творит.

            И он счастлив – потому что свободен.

            ТРИ СВЯТЫХ ПРОФЕССИИ

            Не можем пройти мимо, не отдав должного учителю, врачу и хлеборобу.

            Человек рождается рабом. В отличие почти от всех других живых существ, которые рождаются с готовыми механизмами поддержания жизни, человеческий детеныш совершенно беспомощен. Его рабство – в абсолютной зависимости от окружающего мира. Ни одной степени свободы ему не дано! Вся его психомоторика – несколько инстинктов; критичности нет вообще; только энергопотенциал максимален. Единственная ставка! И надо сыграть ее так, чтоб и психомоторика развилась в инструмент, при любых обстоятельствах обеспечивающий ему свободу, и чтоб критичность научилась отважно извлекать из любого хаоса гармонию.

            Представляете? – это существо, которое сейчас ничего не понимает, подает голос, только когда проголодается или обмочится, судорожно сучит ручками и ножками и не способно даже на бок повернуться, – через считанные годы оно будет в уверенном прыжке крутить в воздухе любые сальто и пируэты, концентрировать в словах величайшую энергию человеческого духа, равную 66-иу сонету Шекспира, читать, как открытую книгу, изображения в электронном микроскопе.

            Как пройти этот путь от рабства к свободе, от полного отсутствия собственной территории (нет свободного места в мире!) до овладения всем миром, во всех его проявлениях?

            Спасибо учителю! Он принимает малыша с неистощимым энергопотенциалом, с совершенной психомоторикой (возрастная психология называет эти годы периодом граций: никогда больше движения этого тела не будут столь близки к эталонам красоты; и спортивные тренеры этим пользуются – ловят момент), со сформированной критичностью, которая уже обозначила необщее выражение его замечательного лица. Он не обучает (обучение подразумевает роли ваятеля, дрессировщика и начинщика), он не воспитывает (воспитание – это приучение жить, примирившись с прокрустовым ложем). Его задача – так построить свои отношения с учеником, чтобы тот:

            1) верил себе, 2) все делал сам и 3) получал от этого удовольствие.

            Иначе говоря, переходя на нашу терминологию, он учит мудро использовать энергопотенциал, учит разумно приращивать территорию – учит, как быть свободным.

            Спасибо врачу! Он принимает человека жалкого, раздавленного, отчаявшегося. Энергопотенциал больного едва поддерживает чуть теплящуюся жизнь, его психомоторика искажена и примитивна, его критичность искажена и замкнута на свое тело: он ощущает каждую клеточку, но уже не способен дать этим ощущениям разумную трактовку.

            Как поступает в этой ситуации участковый врач, специалист в областной больнице и даже знаменитое светило на медицинском небосводе – профессор, чей приговор окончателен и обсуждению не подлежит? Они лечат. Их задача:

            1) обнаружив поврежденные жизненные процессы,

            2) активно вторгнуться в ник химией, ножом и т. п., чтобы

            3) устранить болезнетворный фактор.

            Благородно? Еще бы! Но истинный врач не лечит. Он знает, что лечит природа, а врач ей только помогает. Как? Для этого у него есть одно, зато универсальное средство: всеми доступными ему способами он повышает энергопотенциал больного. А тот излечивается сам.

            Спасибо врачу! Помогая больному восстановить свой энергопотенциал (который, наполнив психомоторику, возвратит ее к жизни, и она на крепнущих крыльях оторвет это тело от земли и будет с каждым днем поднимать все выше и выше, до былых высот, и все, что охватит глаз – все-все! – опять будет принадлежать ему; он увидит – потому что вновь возрожденная критичность откроет человеку глаза), врач высвобождает его территориальный императив из темницы тела. Прежнюю территорию не возвратить – время утекло, поезд ушел, но новая будет понятна лучше и даст более щедрые плоды, если болезнь научила:

            1) разумно распоряжаться энергопотенциалом,

            2) постоянно совершенствовать психомоторику и

            3) верить критичности.

            Эта дружная триада освободит вчерашнего больного, а там уже только от него самого будет зависеть, какое пространство завтра охватит его возрожденная душа. Спасибо врачу, который возвращает нам свободу...

            Спасибо хлеборобу! – он дарит нам идеал. Его труд – это образец умелого пользования энергопотенциалом, который тратится, восстанавливается и приращивается одновременно.

            Его труд – это образец оптимального использования психомоторики, при котором физический и умственный труд нераздельны, вытекают один из другого, дополняют один другого, помогают один другому, порождают один другого.

            Его труд – это образец доверии себе, своей критичности. Он ищет гармонию природы и свою гармонию с природой, и гармонию своего труда с жизнью природы. Он не переделывает природу, не улучшает ее, даже не помогает ей. Он просто пытается понять ее, понять себя в ней; старается не помешать ей. Поэтому он не берет от нее – это она одаривает его. Своего мудрого, неторопливого, неутомимого любимца. Спасибо хлеборобу, который дарит нам ключ к свободе.

            Как жаль, что ни этого Учителя, ни этого Врача, ни этого Хлебороба нет среди нас.

            ПОЧЕМУ ОНИ ЭТО ДЕЛАЮТ

            И в самом деле – почему?

            Почему учитель учит быть свободным, врач – возвращает свободу, хлебороб – дает к ней ключ? Им-то самим что за прок от этого? Ведь мы материалисты, мы знаем, что ничего не делается просто так, ради чистой идеи; даже святой имеет тайную мечту: попаду в рай. Оно и понятно: если энергия не обращается, если ее поток направлен в одну сторону, то очень быстро любой источник иссякнет. И когда мы внушаем вам снова и снова: энергию надо тратить, отдавать, отдавать и отдавать, – то за этим стоит все тот же закон энергетического круговорота в живой природе: чем больше отдашь, тем больше получишь. Отдаем, чтобы вернулось с процентами. Логично.

            Какой же навар имеет истинный учитель? врач? хлебороб?

            Вопрос поставлен корректно, а это значит, что ответ уже есть. И вам он тоже известен, просто отдельные его составляющие были разбросаны по тексту, а здесь мы их соберем в одно место.

            Итак, истинные учитель, врач и хлебороб делают свое дело хорошо, потому что:

            1. Они не могут иначе.

            Они – талантливы, и они – свободны. А талант, который имеет возможность свободно самовыражаться, сам выбирает цель и метод и путь.

            2. Это обеспечивает смысл их жизни.

            Почему Герострат поджег храм Артемиды? Почему студент вырезает на столе свое имя? Почему Петя лезет на скалу и оставляет свой аршинный автограф специально привезенными из пермской губернии несмываемыми красками?

            Потому что жизнь человека – любого человека! – отравлена идеей бессмертия. Исключительность нашего существования и конечность нашего существования – два лезвия ножниц, которые рассекают наш покой в любой момент, когда мы останавливаемся и, оглянувшись вокруг, задаемся вопросом: зачем все это? Круговорот живой природы, который мы наблюдаем каждый год, утешает нас, но не примиряет со смертью.

            Memento mori толкает нас на человеческие действия, то есть на действия, продиктованные сознанием. И материалисты, и идеалисты в этом деле стоят на одной доске – каждый стремится зафиксировать факт своего пребывания в этом мире какими-то материальными знаками. Запечатлеть себя каким-то действием, которое может в любой момент подтвердить: "Я есмь", на которое можно опереться в минуту сомнения, которое, наконец, – в идеале! – пронесет частицу нашего "я" (а может, и всю нашу душу) за пределы нашей жизни.

            Теперь понятно, почему деятельность наших героев и порождает, и обеспечивает смысл их жизни:

            учитель продлевает себя, свою жизнь в ученике;

            врач, спасая больного, побеждает саму смерть;

            хлебороб каждым своим действием приближается к природе; сливаясь с нею, он участвует в ее круговороте и тем как бы приобщается к бессмертию.

            Итак, смысл (в том числе и жизни) – это материализованный территориальный императив.

            3. Они счастливы.

            НЕЗРИМЫЙ ГИГАНТ В РЕАЛЬНЫХ ЦЕПЯХ

            Напомним: ученик имеет все.

            Его энергопотенциал близок к максимальному (отчего бы не допустить, что ребенку дали развиваться свободно?). Его психомоторика, недавно пережив вершину гармонии "период граций" (5 – 7 лет), – еще не растратила очарования. Его критичность стремительно расправляет крылья: познавая мир, овладевая им, он щелкает задачи, даже не подозревая об этом.

            Но если так, если его ЭПК близко к максимальному, то и территория ученика – страшно подумать! – должна быть максимально возможной?..

            Вот именно.

            А иначе откуда взяться вундеркиндам? Ведь инструмент пятилетнего вундеркинда гармония (предмет, линия, звук нравятся ему, когда гармоничны, остальные он не приемлет; наш же эталон гармонии разрушен и засыпан "благоприобретенной" информацией – знаниями, умениями и навыками), энергии ему не занимать, а от сверстников его отличает лишь то, что они решают задачи, обычные для этого возраста, а он – те, которые ему подбрасывают взрослые.

            Вот и проблема обозначилась: ученик имеет все, но не подозревает об этом.

            Иначе говоря, его территория – это tera incognita, которая не имеет границ; его территориальный императив ограничен культурой, которую он освоил.

            Трагедии в этом нет; это нормально, растет человек – растут и его территориальные притязания. Но вот если культурная среда, в которой он развивается, подавляет его энергопотенциал, вместо гармонии приучает к шаблону, а круг задач ограничивает самосохранением, выживанием, воспроизводством, репродуцированием – вот это уже беда.

            Значит, мы можем уточнить проблему: ученик имеет все, но никто не подозревает об этом, – ни он сам, ни родители, ни учителя.

            Вопрос: что изменится в жизни ученика, если ему сказать, что он имеет все?

            Ничего не изменится.

            Во-первых, потому, что для него это не новость; он и сам это чувствует, хотя и не дает себе в том отчета. Во-вторых, потому, что его мышление практично, конкретно, привязано к настоящему – поэтому душа пока не способна взлететь, чтобы заглянуть в будущее. В-третьих, реализация программы "я могу все" требует труда, прежде всего труда, а ученик везде и во всем ищет прежде всего игру (вместо которой ему навязывают обучение; либо обучение как труд).

            Что изменится в жизни ученика, если его родители узнают, что он имеет все?

            Ничего не изменится, Потому что мы не можем самовольно, по собственному желанию – от ума – изменить программу своего поведения (уклад, привычки, стереотипы). Даже изменение социального статуса не может изменить нашей души – если психофизическое состояние осталось прежним. Вы уже поняли, к чему мы ведем? Еще один маленький закон: программа нашего поведения изменяется только тогда, когда изменяется наше эпк. Вторая молодость, "седина в бороду, бес в ребро", творческое пробуждение человека – в любом возрасте, внезапная любовь – в любом возрасте...

            И вот представьте, что родителям, которые живут на уровне эмоций, сказали, что их ребенок имеет все, способен на любой полет. Какой идеал откроется перед ними? К каким ларцам станет ключиком талант их ребенка? Много денег. Дорогих вещей. Комфортабельная квартира. Социальная программа: мы на виду. Возможность мало делать (в идеале – не делать ничего) и много получать. Вот максимум, на который они нацелят своего ребенка. Они воспитают из него раба: раба вещей, раба денег, раба условностей. Значит, он никогда не поднимется выше уровня эмоций, разве что случай вырвет его из родительской колеи. То есть он сможет реализоваться только вопреки родительской воле.

            Следующий случай: родители находятся на уровне чувств. Какова будет их программа, когда они узнают, что их ребенок может все? Они станут пичкать свое чадо теми же лакомствами, которыми сами наслаждались всю жизнь: музыкой, литературой, пластическими искусствами, вышиванием, моделированием, разговорами о высоких материях, любованием природой; в нем будут развивать эрудицию, всезнайство, быстроту мысли. Все это будет нагнетаться в ребенка под огромным давлением, гигантскими порциями, в надежде, что, переварив больше, чем они, он и пойдет дальше, сможет сделать – самобытное, свое. Всю жизнь они будут ждать этого – и не дождутся, потому что их ребенок, воспитанный по их образу и подобию, окажется обыкновенным потребителем – потребителем идей, потребителем гармонии, потребителем информации. И у этого ребенка единственный шанс реализоваться – пойти вопреки родительской воле.

            Третий случай: родители находятся на уровне интуиции – обыкновенные талантливые люди. Известие, что в их ребенке есть все, подтвердит их собственное впечатление. И ничего не изменит в воспитательной программе: как до этого они давали ребенку свободно развиваться, так и теперь не станут ему мешать.

            Мораль: если сами родители находятся на нижних уровнях ЭПК(а таких родителей 99 процентов), но хотят, чтоб их дети выросли талантливыми людьми, необходимо, чтобы прежде они самих себя вывели на оптимальный уровень ЭПК – уровень действующего таланта.

            УЧИТЕЛЬ ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ

            УЧИТЕЛЬ ПЕРЕД ЗЕРКАЛОМ

            Сам ученик не знает о своих возможностях – это понятно; не знают родители – простительно. Но ведь и учитель не знает, даже не подозревает, что в его ученике есть все, а если ему сказать об этом – не поверит.

            Это легко объяснимо. Что в глазах учителя является критерием оценки личности ученика? Знания, умения и навыки. И, разумеется, воспитанность. Воспитанный ребенок – значит

            1) дисциплинированный (не мешает работать учителю, не мотает ему нервы, не заставляет думать – работа, которой учитель изобретательно избегает, иначе окружающие сразу поймут, что король-то голый);

            2) прилежный (тратит максимум времени и сил на усвоение знаний, умений и навыков);

            3) послушный (не имеющий собственного мнения, все принимающий на веру, точно выполняющий любое указание учителя, – то есть принявший школьный хомут не как неизбежное зло, а как благо, как необходимый и полезный тренинг перед тем, жестоким хомутом, в котором придется тащить свою повозку всю последующую жизнь).

            Как работает сегодняшний учитель? По какому принципу?

            Мы распространили анкету. Не поленились – разослали почти тысячу штук. Вопросов было немного – на одну страничку; были среди них и забавные, и ни одного очевидно трудного – чтоб не вызвать немедленной реакции отторжения. Но все это была маскировка, нас же интересовал только один вопрос: по какому принципу они работают. Спасибо – ответили почти все. Как сейчас сами убедитесь, классифицировать ответы оказалось несложно.

            Принцип первый: гранильщик.

            Каждый ученик – алмаз. Но это ничем не видный камень, вроде кварцевой гальки. Учитель-гранильщик находит для камня единственную форму, обтачивает его, чтобы камень заиграл, заискрился, залучился, чтобы в нем проявилась глубина, чтоб каждый сразу мог понять, что перед ним драгоценный бриллиант.

            Принцип второй: скульптор.

            Вы правильно догадались – он родной брат гранильщика. Скульптор берет каменную глыбу – и скалывает все лишнее. Правда, у скульптора больше свободы, поэтому результат зависит не только от его мастерства, но и от склонностей, и от воображения. Из одной и той же глыбы один вытешет расправляющего крылья орла, другой – мадонну с младенцем, третий – фаллос, четвертый – надгробную плиту, пятый – просто куб, да так и озаглавит – "куб", чтобы у зрителей не было никаких сомнений относительно его мировидения и отношения и ним.

            Принцип третий: ваятель.

            Ученик – это глина, пластилин, воск. Значит, дети всегда таковы, какими были последние руки, которые с ними работали. У ваятеля еще больше свободы, чем у скульптора (он может бесконечно перебирать варианты, размеры, форму, фактуры), а детище – это воистину слепок с его души. Мало того, на материале остаются дактилоскопические отпечатки мастера – подтверждение его авторства, подтверждение единственности произведения; знак, что изваяние – как бы продолжение самого творца. Хочешь увидеть себя – гляди на своих учеников.

            Принцип четвертый: садовник.

            Для этого учителя каждый ученик – дичок. С мощной корневой системой, морозоустойчивый, не подверженный болезням, полный жизненных сил. Плодов дает много, но – мелких и кислых. Поэтому задача – постепенно перепривить все плодоносящие ветви, прищепив замечательные сортовые привои, остальные же ветви вырезать. И с первого же дня не забывать вовремя поливать и подкармливать, белить ствол, опрыскивать хлорофосом, формировать крону, – чтобы в конце концов получить желанные плоды. Именно те, что были задуманы.

            Принцип пятый: сеятель.

            Ученик – поле. И вот все школьные годы сеятели-учителя день за днем выходят на это поле и засевают его – старательно, добросовестно, терпеливо. Засевают тем, что засыпает им в лукошки школьная программа. А ведь там не только сортовые зерна, но и плевелы, и мусор, и камни. Душа болит у сеятеля, когда он видит, что порою летит в почву из-под его руки, иногда и руки ранятся в кровь, если в горсть захватывается стекло. Что поделаешь! – у каждого своя роль и своя судьба. Судьба сеятеля – каждое утро выходить в поле и сеять, сеять, сеять, а что взойдет, какой урожай получится – откуда ему знать?

            Принцип шестой: наполнитель.

            Ученик – сосуд. Он попадает в школу почти пустой, с крохотным кристалликом души на дне. И вот задача учителя – наполнить этот сосуд раствором знаний, чтоб кристаллик стал расти, чтоб этот процесс был необратим, чтоб у него (идеал!) образовалась инерция роста – на всю жизнь. Значит, надо знать формулу души, чтобы раствор стал для нее животворной средой, и раствор создавать щедро, перенасыщенным, иначе кристалл не сможет расти.

            Принцип седьмой: факельщик.

            Ученик – факел, учитель – хранитель огня. Учитель зажигает ученика жаждой знаний; тот начинает гореть – и для него из тьмы выступает некоторая территория. А если запылает ярко – то и территорию осветит большую, и лучше сможет разглядеть на ней любую деталь. Какие ассоциации! – один – Прометей, другой – Данко: "Что сделаю я для людей!.." Прекрасная роль, да и с нашей концепцией вроде бы нет противоречия: оба отдают, отдают, отдают – и получают от этого удовольствие. А как же! – чем больше отдаешь, тем больше остается...

            Все так.

            Но вы уловили лукавство в нашей похвале – и уже смекаете: хорошо-то хорошо, да, видать, не совсем, раз эти умельцы что-то явно недоговаривают, чего-то ждут от меня, хотят, чтоб я сам сделал следующий шаг...

            Правильно – хотим.

            Остановитесь и подумайте, в чем методологическая ошибка у этих, таких знакомых вам учителей.

            ОН ЗАНЯТ ТОЛЬКО СОБОЙ

            1. Во всех семи случаях учитель и ученик – два отдельных предмета, два космоса, две сущности. И как бы глубоко ни зашел учебно– воспитательный процесс они так и остаются отделенными, неслиянными, различными.

            2. Во всех семи случаях учебно-воспитательный процесс происходит при контакте, соприкосновении этих сущностей. Подразумевается, что учитель – более совершенная, значит – и более твердая сущность; поэтому при контакте его роль активна: он скалывает лишнее, снимает стружку, обтачивает, полирует – "выявляет сущность" ученика.

            Но здесь возникает сомнение: а можно ли достичь положительных результатов отрицательным воздействием? Посудите сами: в первых шести случаях учебно-воспитательный процесс идет явно на фоне отрицательных эмоций. Какими бы красивыми образами (ваятель, садовник и пр.) мы ни прикрывались, принцип везде один: насилие, насилие, насилие. Только в седьмом случае насилия нет, значит, и эмоции положительны. Не правда ли, напрашивается вывод: вот она, истина, вот он – единственно правильный педагогический метод?..

            Не спешите с выводами, потерпите еще чуток.

            3. В первых шести случаях мы имеем дело с вкусовой работой. Учитель учит тому, что знает сам. Воспитывает по своему образу и подобию. Внушает свой идеал жизни.

            Как бы ни был искусен гранильщик, он все-таки работает по шаблону, а форма бриллианта всецело зависит от его прихоти.

            Со скульптором и ваятелем тоже ясно. Для них материал – только средство самовыражения. Они думают о материале с единственной целью – чтобы лучше воспользоваться им. Для них материал – средство, чтоб воплотить, выразить, выплеснуть свое мировоззрение, мысль, даже настроение. Утром жена попортила нервы – и на портрете вместо улыбки появилась желчная, жесткая складка.

            И садовник – чем не самодур? Захочет – вырастит из нормальной яблони карликовое дерево, захочет – с плоской кроной, захочет – привьет кандиль-китайку и белый налив, а если ему больше нравится антоновка и Джонатан – привьет их. При чем здесь само дерево, его сущность, единственность, неповторимость?..

            И сеятель далеко от него не ушел. "Сеет разумное, доброе, вечное", но мы почему-то забываем, что критерий этих замечательных вещей – он сам. Представляете, в какие формы отольется и разумное, и доброе, и вечное, если наш сеятель – вполне неплохой человек! – находится на уровне эмоций? А ведь таких – огромное большинство...

            Наполнитель... Разве он думает о том, чтобы подбирать раствор, в точности соответствующий формуле души ученика? Он сливает реактивы по своему вкусу, по своему желанию. Захочет – в растворе будет доминировать кальций, захочет – натрий, захочет – окрасит его железом, раздумает – добавит меди или кадмия. Для него кристаллик души ученика – только повод, порождающее начало интересного ему процесса. С тем же успехом он мог бы бросить в свой раствор другой кристаллик или обычный камушек; еще проще – вспомните опыт из учебника химии – сунуть в перенасыщенный раствор ветку. Во всех случаях результат был бы один и тот же.

            Наконец – факельщик... Подождите еще немного, время ответа еще не пришло.

            4. Как известно, на сегодняшний день педагогика располагает 276 методами. Причем все они пользуются двумя основополагающими принципами: вбивание знаний (обучение) и выбивание дури (воспитание). Процесс движения информации происходит в одну сторону – от учителя к ученику. За счет воспринимаемой информации территория ученика должна увеличиваться; значит, и происходить это должно на фоне положительных эмоций. Простейший (идеальный) случай: учитель лепит и печет лепешки (получая от этих действий положительные эмоции), ученик их поглощает (ему тоже хорошо). Назовем это передачей знаний.

            Ситуация осложнилась: ученик сыт. Или лепешки невкусные. Важно одно – он не хочет есть. Но ведь ученик не имеет права остановиться. Как ему быть? Методиками и это предусмотрено. Он выбирает один из так называемых активных методов обучения и начинает накачивать информацию в ученика – как через трубу – под давлением. Назовем это нагнетанием знаний.

            Как реагирует ученик, которого лишают свободы, насилуют и вгоняют в состояние хронического утомления? Он сопротивляется. Потом, спасаясь, начинает противодействовать. О процессе обучения нет уже и речи. Теперь важно одно: кто – кого. Кто кого сломит. Подключаются родители, педсовет, общественность. Задача ставится просто: из свободного человека сделать раба. Разумеется, победа всегда отдается учителю. Ученик либо ломается (часто на всю жизнь!), либо идет на компромисс с совестью (и за что ему придется всю жизнь платить), либо переходит в другую школу. Назовем это разрушением знанием.

            Почему все это не только возможно, но и происходит каждый день?

            Потому что порочна система. Раз у педагогики 276 методов, значит, среди них нет истинного. Когда появится один, истинный, остальные отпадут за ненадобностью.

            ЕГО ЦЕЛЬ – УДОВОЛЬСТВИЕ!

            Ну, вот и пришла пора отдать должное факельщику.

            Чтобы разобраться с ним, чтобы определить его особые педагогические координаты, мы должны ответить на два вопроса:

            1) что у него общего с шестью его коллегами?

            2) что отличает его от них?

            На первый вопрос наш внимательный читатель ответит легко: факельщик, как и шестеро его коллег, находится на уровне чувств. Они работают с предметом (алмазом, глиной, деревом, факелом); воздействуя на предмет, они получают от этого процесса положительные эмоции.

            Они видят, как точно работает их инструмент, – и получают от этого удовольствие. Они видят, как в материале происходят запланированные изменения, – и получают от этого удовольствие.

            Они видят, как воплощается задуманное ими, – и понимают, что трудились и жили не зря: вот они, реальные следы их пребывания на этой земле, плоды их служения призванию и Родине, – их ученики, изготовленные их руками детали государственной машины, завтрашние граждане их страны...

            Увы, приходится поставить им в вину очевидный эгоизм. Ведь они даже не задумываются о том, что их работа причиняет ученику страдания. Они заваливают ученика домашними заданиями, а, вызвав к доске, спрашивают "по черному", но попробуйте им доказать, что выбранная ими роль и метод служат только одному: самоутверждению. Самоутверждению за счет ученика. Он теряет – они обретают.

            Ах, если б их инструментом была гармония!.. Но гармония – это следующий, более высокий уровень, им (при их энергопотенциале) недоступный. Поэтому они пользуются эрзацами:

            1) эталоном, 2) шаблоном, 3) схемой.

            Они укладывают ученика в свое личное прокрустово ложе – и разрушают гармонию, которую в каждого из нас заложила природа. Разрушают, не ведая, что творят.

            Уже доказано: младшие школьники так устают к концу уроков, еще больше – к концу недели, и вовсе гаснут – к концу четверти, что ни осенних, ни зимних каникул им не хватает, чтобы восстановиться. Только летние каникулы дают им возможность (да и то не всем) продолжать учебу. Про средних и старших школьников говорить не приходится: все они (те, кто учится) находятся в состоянии хронического утомления, и только "сачки" (их инстинкт самосохранения сильней пресса обстоятельств) сохраняют свою целостность.

            Где выход?

            Он напрашивается: нужно, чтобы ученики отдыхали не один, а два дня в неделю, и чтоб на эти дни они могли забыть об уроках. Кстати, и учителям это даст возможность разогнуться и не только отдохнуть, но и повысить свой энергопотенциал. Тогда те из них, кто находится на уровне эмоций, получат шанс подняться на уровень чувств; а те, кто пока на уровне чувств (семеро наших умельцев), вдруг обнаружат, что они не на вершине, что выше – над ними – есть еще этаж.

            Мы проговорились о тех, кто находится ниже нашей семерки. Об учителях, живущих на уровне эмоций. И теперь уже не отступить. Следует отдать им должное.

            Знаменательно: ни в одной анкете они не были упомянуты! – а ведь каждого мы просили писать именно о себе, и этих – живущих на уровне эмоций – было более чем достаточно. Почему же, отвечая на анкету, они поместили себя на более высокий этаж? Неужели не знали истинной себе цены? Знали. И именно потому, что знали, назвали не свой истинный уровень, а уровень своих притязаний. Тот образец, на который бы они равнялись, если бы сделали попытку работать этажом выше.