Текст книги "О мальчике, который умел летать, или путь к свободе"

Автор книги: Игорь Акимов

Соавторы: Виктор Клименко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 35 страниц)

            (Мы не берем в расчет сотворение тверди и вод и света, и всяких тварей земных и небесных, поскольку ясно, что ничего ниоткуда не берется, и если где-то нечто материализовалось, значит, в другом месте на столько же убавилось. То есть все эти дела и нам доступны – в меньших размерах, разумеется.)

            Итак, творец выше нас на Слово.

            Но ведь и мудрец владеет этим Словом! Именно Словом он возвращает целостность страждущей душе...

            У них один инструмент, но работа разная: творец создает целостность, мудрец ее восстанавливает.

            Трудно представить кого-то выше творца, поэтому предлагаем в качестве компромисса другое определение: дальше. Мудрец – наилучший ученик творца; как всякий хороший ученик учителя-творца, он овладевает всей территорией, которой владеет учитель, и в какой-то момент выходит за ее пределы, чтоб идти дальше. Не секрет: сотворенный Богом Адам был далек от идеала (от образца самого Бога). И мы видим: сам по себе человек лучше не становится. Следовательно, Господь забросил это дело: что получилось – то и получилось; видать у него появились дела поинтересней. Но – мы где-то уже говорили это – талант (созидатель) делает свое дело только хорошо. Поэтому, чтобы не переделывать не возвращаться к уже пережитому процессу, Бог и запрограммировал возможность появления мудреца, который способен продолжить начатое им дело.

            (Надеемся, вас не смущает скала Истины, у подножия которой трудится мудрец? Это для тех, кому важен результат. Истина представляется последней инстанцией – тупиком. А для нас с вами Истина – это процесс. Значит, дорога без конца.)

            Эту главку, дорогие наши читатели, можете пока что смело пропустить. Она – только для талантов, гениев и творцов; и написана с единственной целью: помочь им разобраться, кто из них есть кто.

            У них один общий признак: они действуют. (Напомним: раб избегает действий; потребитель – всю жизнь собирается действовать и эти сборы – его заслонка от настоящей работы.)

            Различие между ними – в существе той работы, которую они выполняют. Талант решает задачи.

            Задача – это дискомфорт, который обладает достаточным энергопотенциалом, чтобы заставить заниматься собой.

            Задача банальна по своей сути. Это шаблон. Прокрустово ложе, в котором таланту неудобно, – и он переделывает это ложе в соответствии с 1) "золотым сечением", 2) пропорцией и 3) своей ЭПК.

            Гений и творец решают все задачи подряд – походя, не замечая. ЭПК таланта лимитирует его возможности, поэтому от слабых задачек он отмахивается (зачем работать, если работы можно избежать?), большие обходит сторонкой (чтобы не надорваться, не рухнуть на дно, к рабам), зато от соразмерных ему задач его невозможно оторвать. Он может решать одну задачу сколь угодно долго, хоть всю жизнь (лишь бы видел, что дело движется – значит, прибавляется его территория. Силы для этого ему не нужно копить: он решает задачу за счет ее энергии, повышая тем самым свой энергопотенциал.

            (Напомним, что раб штампует за счет собственного энергопотенциала, а потребитель умудряется работать, тратя ровно столько, сколько может тут же приобрести.)

            Гений решает проблемы.

            Проблема – это состояние ЭПК, которой вынуждает материализовывать свою гармонию.

            Задача – всегда вне; проблема – внутри гения. Это состояние души, когда растущий энергопотенциал полностью заполняет совершенную психомоторику гения. В этот момент внутренней гармонии происходит самоосознание (работа критичности).

            Состояние души – это чувство.

            Совершенное чувство умирает в идее.

            Идея – это мысль, вынуждающая к действию.

            Чувство – это процесс; пока чувство остается чувством, оно не приедается, длись оно хоть всю жизнь. Идея – это результат; это продукт в форме мысли; и поскольку любой результат ограничен, он вызывает новое чувство – теперь уже дискомфорта.

            Обычную мысль можно думать и тем устранять дискомфорт. С идеей такой номер не проходит. За идеей – гармония совершенной психомоторики и энергопотенциала. Идею додумать нельзя, поскольку, повторяем, она уже результат. Освободиться от нее можно единственным способом – если ее воплотить.

            Материализовать.

            Себя – вовне.

            Это вовсе не страшный труд, как может показаться. Мы судим по изумительному результату, недоступному для наших скромных сил, и думаем: сколько ж ему нужно было попотеть, чтобы смочь такое и так!.. И ошибаемся. Потому что гений работает легко. Потому что главный инструмент, которым обрабатывается материал, – это не он сам, а идея. Энергопотенциал, на гребне которого она рождалась лег в нее весь, как в аккумулятор. И теперь вся суть созидательного процесса в том, чтобы этот энергопотенциал перетек из идеи в материал с минимальными потерями.

            Отсюда вывод: если гений работает трудно, мучается, сомневается, заходит в тупики, – он пытается воплотить не созревшую идею, а лишь предчувствие ее.

            Вывод второй: если у гения продукт получился сложным по форме – значит, в основе его была не идея, а чувство.

            Вывод третий: если гений работал трудно и продукт получился сложным по форме – значит, это была не проблема, а большая задача, и гений не смог решить ее сразу, легко и просто лишь потому, что его ЭПК была далека от необходимой гармонии. Необходимой – чтобы родилась (сама! только сама! – спелое яблоко падает само) идея.

            Еще раз повторим: гений работает легко, как птичка поет. Потому что по мере воплощения идеи (по мере перетекания в материал энергопотенциала) гению становится все легче. Он освобождается! – и за счет падения давления пара, и за счет прибавления территории.

            Необходимо уточнить, чем при этом занята критичность.

            1) Это она находит материал;

            2) Контролирует процесс;

            3) Дает оценку, добиваясь от психомоторики и энергопотенциала такого результата, чтобы он соответствовал посильной этому гению меры

            1) точности, 2) ясности и 3) простоты.

            Здесь будет уместно напомнить уже известную вам аксиому: проблема рождает проблему. Почему так – понять несложно. Ведь любая решенная проблема увеличивает территорию гения, и за счет расширившихся границ с незнанием он выходит на новые проблемы. (Задачи соразмерные таланту, при их решении увеличивают его территорию; но эта территория всегда в пределах знания и никогда не соприкасается с неведомым – даже случайно. Следовательно, талант только культивирует известное.)

            Чтобы лучше понимать различие между гением и талантом, рассмотрим это на примере Моцарта и Сальери (по маленькой трагедии Пушкина). С Моцартом все ясно; как говорят, в музыке он бог (значит – творец), но поскольку до сих пор творцов и гениев не различали, не будем отступать от текста – пусть будет гений.

            Что мы знаем о Сальери? Вот его самохарактеристика (творческая): "Звуки умертвив, музыку я разъял, как труп. Поверил я алгеброй гармонию". Говорит ли это о таланте? Нет. Зато дальше читаем: "Два, три дня, позабыв и сон и пищу, вкусив восторг и слезы вдохновенья, я жег мой труд и холодно смотрел, как мысль моя и звуки, мной рожденны, пылая, с легким дымом исчезали". Из этого видно, что 1) он смело шел навстречу дискомфорту и преодолевал его; 2) познал вдохновение; 3) его интересовал не результат, а процесс – сжечь рукопись для него ничего не стоило.

            Значит, бесспорно, талант.

            Но, может быть, выше? Быть может, все же гений? Ведь не зря же в разговоре о Бомарше Моцарт ему говорит: "Он же гений, как ты да я". А гений не ошибается! И льстить Сальери ему было ни к чему. Так где же истина?

            Она и там – и там. Сальери трудился на уровне таланта – и тут правы мы; но Моцарт в его музыке гораздо больше, чем сам Сальери, музыка друга рождала в Моцарте проблемы – вот почему он их адресовал источнику. Здесь нет противоречия, как нет перегородки между талантом и гением. Они в одном диапазоне – вот почему Моцарт видит в Сальери ровню.

            Кстати, по той же причине Моцарт приводит с собою из трактира старого слепого музыканта. Если б старик играл просто плохо – Моцарт бы не остановился: дискомфорт внешний, дискомфорт, рождающий задачи, – гений решает походя. А Моцарт привел старика с собою: "Из Моцарта нам что-нибудь!" Значит, в этих обломках своей – давно завершенной и всемирно знаменитой музыки ("Свадьба Фигаро"!) – он ощутил проблему. Иначе говоря: потребность музыку писать.

            А что же Сальери? Ведь они в одном диапазоне; отчего же он смотрит на Моцарта снизу вверх – "Священный дар", "Бессмертный гений"?

            Его беда была в том, что, поверив алгеброй гармонию, он целостность гармонии разложил на элементы. Каждый из этих элементов был совершенен (например, "золотое сечение"), но, вырванные из целого, они становились шаблонами. Совершенными, но шаблонами. Следовательно, Сальери (кстати, он этого и не отрицал) именно шаблонами работал.

            Напомним, что такое шаблон. Это материализованная мысль. Либо число, либо мерка – неизменные, независимые от обстоятельств (не зря ведь по ступенькам шаблонов Сальери намеревался подняться к вечности!).

            Целостность гармонии разложить на элементы можно (правда, при этом исчезнет объединяющая их жизнь). Но вот обратное действие – получение целостной гармонии из элементов – еще не удавалось никому. И в этом был просчет Сальери. Утверждая: "музыку я разъял, как труп", – он имел в виду только материю музыки, ее ткань, звуки, мелодии, ритмы, тембры, темпы. При этом он надеялся, что, имея идею, он соберет вокруг нее эти элементы – и вновь получит музыку...

            Не вышло.

            Потому что, соединив все элементы гармонии, он получил труп.

            Что разъял – то и получил.

            Жизнь он не учел. Но даже если б и учитывал – мог ли бы он ею оживить совершенный труп?

            Нет.

            Потому что выбранный им инструмент исключил жизнь. Мысль ее исключает. Потому что мысль – это фиксация. Это конец. А жизнь текуча; она – процесс. И чтобы она жила в музыке, музыка должна строиться на материале не мысли, а чувства. Чувство, которое есть гармоническая целостность и которое целостная гармония и может материализовать.

            Вот почему Сальери не мог постичь секрета Моцарта. Чувства, материализованные Моцартом, бесконечны, а мысли, на которые рассчитывал Сальери, – ограниченны.

            1.

            Талант обнаруживает – и называет – неизвестное в известности.

            Гений ощущает в себе дискомфорт, рожденный совершенной гармонией, и материализует ее в веществе природы.

            Творец пользуется всем веществом природы, материализуя в нем свою душу.

            2.

            Талант культивирует природу?

            Гений работает как сама природа.

            Творец создает вторую природу. Духовную.

            3.

            Человек обладает двумя видами памяти: родовой и видовой.

            Родовая – это память генотипа. Она содержит информацию о развитии нашего тела и животном поведении. Души в ней нет.

            Видовая – это память человечества. Она содержит информацию о всем опыте человечества – положительном и отрицательном; о правилах игры в жизнь; о смысле самой жизни. Душа материализуется из этой памяти.

            Если бы не было второй природы, каждое поколение проходило бы путь от нуля до некой высоты – и прогресса бы не было. Благодаря второй природе мы воспринимаем опыт предыдущих поколений и имеем возможность идти дальше.

            Но не всегда и не все.

            Каждый из нас, родив ребенка, получает шанс стать творцом.

            Если ребенок вырастет среди второй природы, но рабом – он будет владеть словом, но это будет всего лишь говорящее животное.

            Если ребенок будет воспитан на идеях Истины, Добра и Красоты и слово, которое он усвоит, будет наполнено смыслом, – это будет человек.

            Значит, мы творим не когда зачинаем, кормим и защищаем, – творим, когда воспитываем.

            4.

            Мы привели пример с творением человека, во-первых, для того, чтобы вы поняли принцип этой работы, и, во-вторых – чтоб вы знали, какая высокая миссия на вас возлагается, когда вы становитесь родителем.

            Не для утешения, а так оно и есть: если вы воспитали в ребенке жажду смысла, жажду созидания – вы прожили свою жизнь не зря. Она наполнена смыслом. Вы выполнили предназначение природы.

            5.

            Родитель творит человека.

            Созидатель на вершине своих возможностей творит вторую природу. И любой творец – в этом главная его особенность – создает антиэнтропийный процесс.

            Повторяем: он одухотворяет продукт своей работы, материализует в нем свою душу.

            Творец – это идеальное сочетание ЭПК при максимальном энергопотенциале.

            И чтоб совсем коротко:

            Творец – это человек, одухотворяющий природу.

            ТАЛАНТ НЕ ИМЕЕТ ВОЗРАСТА

            С первой страницы этой книги мы утверждали, что талант не элитарен; что механизм, способный выполнять талантливую работу, заложен в каждого из нас. Просто этот механизм начинает работать, писали мы, когда ЭПК поднимается до нормы. (В юности ему не нужно никуда подниматься. Достаточно, чтобы молодого человека не испытывали прокрустовым ложем, чтобы он развивался свободно – и ЭПК сформируется в наилучшей пропорции.)

            Мало того, мы все время подчеркивали, что механизм таланта включается самопроизвольно. Пока ЭПК ущербна – ничего не происходит; вышли на норму – откуда ни возьмись! – пошла талантливая работа.

            У тех, кто лишь следит за текстом, кто лишь идет за нами шаг в шаг, эти рассуждения не должны вызвать неприятия. Но если ваша ЭПК в норме (если вы талантливы) – вы должны заметить, что в этих рассуждениях вроде бы игнорируются законы природы.

            Посудите сами.

            Известно: так не бывает, чтобы какой-то механизм в живом организме годами простаивал без дела – и с ним бы ничего не случалось. Если мышца не работает хотя бы две недели – она теряет три четверти силы; если она не работает два месяца – она атрофируется. Если сустав зафиксировать неподвижно на достаточно продолжительное время (из-за болезни, тяжелой травмы) – он закостеневает и перестает работать как сустав.

            То же и с талантом. Логика подсказывает, что если механизм таланта простоит хотя бы год без дела, для запуска его в работу потребуется не просто нормальная ЭПК, а ЭПК грандиозная, идеальная, ЭПК неодолимой силы. Ведь потребуется влить жизнь в мертвое, восстановить связи в глухом и немом, преодолеть ржавчину – и при этом ничего не сломать!..

            А если этот механизм простоял без работы три, а то и тридцать лет?

            Гиблое дело.

            Что-то тут не так.

            Чтобы какой-то живой механизм мог включиться в работу в любой момент – он должен быть активным постоянно. Не просто быть в рабочем состоянии – именно работать.

            Следовательно, он работает не только у таланта, но и у потребителя? И даже у раба?

            Конечно.

            Механизм таланта – это саморегулируемая информационно– энергетическая машина. Здесь энергетика обеспечивается энергопотенциалом, информационное обеспечение – психомоторикой, саморегуляция (настройка, организация и развитие) – критичностью.

            Раб – это энергетическая машина. Информацией он пользуется минимальной: чтобы организовать энергию и не сломать шаблон. Саморегуляция – реактивного типа – самая примитивная: да – нет.

            И все же это тот самый механизм, который при совершенной ЭПК может из безжизненного мрамора произвести Венеру Милосскую.

            Потребитель – это информационная машина. Она сама настраивается на источники энергии, самоорганизуется под них и автоматически отключается, когда достигает комфорта.

            Если у раба работает только энергопотенциал, а психомоторика ходит в прислугах (критичности практически нет, но когда возникает угроза раковине – ее хватает, чтобы писком предупредить об опасности), то у потребителя работает только психомоторика, которой прислуживает критичность. Энергопотенциал здесь – слуга слуги: он прислуживает критичности.

            Почему потребитель ощущает себя невостребованным талантом?

            Потому что механизм ЭПК работает в нем свободно и естественно, но при этом ограничен предохранителем: "золотым сечением". Этот предохранитель блокирует одну из функций критичности – развитие. В результате потребитель всю жизнь крутится в ограниченном пространстве, как белка в колесе. И только если жизнь сломает эту золотую клетку – его критичность станет полноценной, а значит, и энергопотенциал теперь уже ничто не будет лимитировать, и он тут же начнет расти, как снежный ком – ведь это естественное следствие работы антиэнтропийной машины – таланта.

            Значит, только тогда, когда в механизме таланта все составляющие ЭПК работают на равных, мы получаем новый продукт: 1) решенную задачу, 2) открытую тайну природы, 3) одухотворенный предмет.

            Напомним уже знакомую вам мысль:

            у раба механизм ЭПК (механизм таланта!) работает на самосохранение;

            у потребителя – на самообслуживание;

            у созидателя – на самовоплощение.

            Но везде это один и тот же механизм.

            И только от вас самих – от вашей мудрости и вашего мужества – зависит, в каком режиме он будет работать. Кем вы будете жить. Какую жизнь вести.

            Нашу правоту подтверждают те, еще вчера неведомые миру таланты и гении, которые вдруг распрямляются – одни в середине, другие уже в конце своей жизни, – и начинают создавать нечто небывалое, необычайное. Десятки лет человек жил сереньким и неприметным, но вот позволили обстоятельства – и он становится самим собой, таким, каким на роду ему было написано стать. Либо давление пара достигает таких атмосфер, что уже никакая раковина не выдерживает – и все прошлое отметается, и уже все равно, что люди скажут и какая погода на дворе. Проблема, которая выносила в своем чреве идею – это, знаете ли, штука почище ядерной бомбы.

            Что тут можно посоветовать?

            Рабу – понять, что его свобода только от него зависит.

            Потребителю – прикинуть еще раз, что все-таки прекрасней: чирикать в золоченой клетке или протиснуться между прутьев и – была не была! – рвануть со своей песней в поднебесье, чтобы почувствовать, как свежий воздух распирает грудь, чтобы узнать, какой он – его настоящий голос.

            А таланту ничего советовать не будем – все равно ведь сделает по– своему.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. КРИТИЧНОСТЬ

            Признаемся: чтобы понять критичность, нам потребовалось много лет.

            С психомоторикой у нас проблем не было: мы продолжали могучую отечественную традицию, корни ее были надежны. Но ветви на стволе были повернуты в одну сторону – к моторике: о душе вспоминали как бы между прочим. Нам оставалось осветить это дерево с другой стороны. Душа раскрылась – и психомоторика, выпрямившись, из кособокой золушки превратилась в чудную принцессу.

            С энергопотенциалом было посложней. Эзотерические трактовки нас не устраивали: мы любим сказки, но – как образы, как меру, а не как научную истину в последней инстанции. А современная наука перед энергопотенциалом робеет. Признает: есть! старательно накапливает информацию; придет время – начнет обобщать. А мы ждать не могли, нам энергопотенциал был нужен уже вчера, поэтому пришлось возвратиться к Аристотелю, пришлось во многих местах самим торить первопуток, постигать сущность энергопотенциала и открывать законы, по которым он живет. Вроде бы неплохо получилось.

            Упоминание Аристотеля не случайно. Сколь бы ни были оригинальны наши разработки в области энергетики тела и души человека, об этих проблемах думали и писали еще до нас. А вот о критичности – ничего. Нигде. Ни у кого. Мы-то чувствовали: она есть! Не может не быть, потому что иначе человек оказывался в пустоте, сам по себе, в воображаемом мире. А это не так. Если я ударился локтем о стол, то боль мне подсказывает, что стол – реален, он в чем-то ограничивает мои притязания, а какое-то мое чувство явно дефективно, иначе я бы не допустил испытания себя такой острой болью. И если троллейбус забит до отказа, а я все же пытаюсь в него влезть, пока от хорошего пинка не оказываюсь на асфальте, – это тоже мне подсказывает, что какое-то чувство в моей душе утратило меру.

            И когда – придумав велосипед – в своей гордыне мы воображаем себя сверхчеловеком (изобретатель велосипеда – не осознавая того – пользуется материалом ноосферы, а это не творческий процесс), либо – в еще большей гордыне – сознательно опускаемся до уровня травы, счастливой своим растительным существованием, – это тоже явные знаки, что какой-то заложенный в нас инструмент сломался, и мы утратили представление о своем месте в природе, о своем человеческом предназначении – творить.

            Короче говоря, мы понимали, что несомненно есть какой-то механизм, инструмент, процесс, описывающий и разрабатывающий наши отношения с 1) природой, 2) обществом и 3) Богом.

            Инструмент, без которого жизнь превращалась в кошмар из блужданий в лабиринте, набивания шишек и утраты какой бы то ни было перспективы. Мы решили: раз без него невозможно, значит – он есть.

            И нарекли его критичностью.

            Критичность – это способность души находить гармонию с миром (природой, обществом и Богом).

            Эта формулировка описывает наше сегодняшнее понимание критичности, тот уровень, на котором мы сегодня находимся.

            Четверть века назад в нашей триаде ЭПК на месте третьей составляющей был "икс". Его заполняло нечто неведомое, без которого человек действующий был невозможен. Но и разглядеть этот инструмент (тем более – понять, как он работает) мы еще не могли. Мы знали одно: чтобы действовать – человек должен различать: "вот сюда я могу ступить, а здесь провалюсь", "эту стену я могу проломить, а к этой пока не стоит подступаться", "все полагают, что здесь тупик, а моя интуиция подсказывает, что здесь ход в огромный новый мир."

            Как назвать эту способность словно локатором ощупывать окружающий мир? Как назвать способность не верить очевидности? Как назвать способность мерить все собою?

            Так появилось словечко "критичность".

            Пока только словечко – на большее оно не тянуло. Нас устраивало, что оно знакомо каждому грамотному человеку. Устраивало, что по первому впечатлению его будут трактовать, как способность критически относиться к миру, – и к тому, который вне, и к тому, который внутри нас. В этой трактовке нет ошибки; другое дело, что она простовата, если не сказать резче – примитивна.

            Но именно с этого мы начинали: с фиксации разницы потенциалов положительных и отрицательных эмоций, гармонии и стереотипа, с обнаружения дисгармонии, которая суть дверь к задаче или проблеме.

            Словечко "критичность" заполнялось смыслом, наливалось сутью, теряло индивидуальные черты, обретая всеобщность. И вот наконец мы можем сказать, что в результате наших терпеливых трудов "критичность" развилась из слова в понятие. Слово только называет – вещь, состояние, процесс. Понятие описывает сущность вещи, состояния, процесса – и потому позволяет их 1) понимать, 2) направлять и 3) созидать по собственной мерке.

            Если психомоторика описывает целостность души и тела, если энергопотенциал дает этому механизму жизнь и возможность действовать, – то критичность описывает условия, при которых эти действия совершаются в пределах дозволенного.

            Критичность – столь же всеобщая функция живого, как и душа. Она неотрывна от души – и соответствует ей. У примитивной души – примитивная критичность; у развитой – развитая. Сколько видов души – столько и видов критичности.

            Именно критичность -

            1) определяет число степеней свободы данного живого (душа – ощущает дискомфорт; критичность нужна душе, чтобы дискомфорт разглядеть и понять – назвать; примитивная душа имеет лишь одну степень свободы, позволяющую закрыться от дискомфорта; более совершенная душа – имеющая две степени свободы – позволяет перестроиться, приспосабливаясь к дискомфорту; человеческая душа имеет три и более степеней свободы, что позволяет ей утилизировать дискомфорт, превращая его в комфорт, и значит – в часть себя),

            2) описывает сферу жизни данного живого (критичность стоит на страже жизни, работая с дискомфортом, она ищет компромисс со средой, с другими жизнями, с другими душами – чтобы сохранить свою жизнь; с ее помощью живое охраняет свою территорию, и в зависимости от энергопотенциала программирует аппетит, который по-ученому называется территориальным императивом),

            3) формирует цель – доминанту жизни данного живого (цель – это реализованный в душе территориальный императив; растение тянется к солнцу, животное ищет комфорт, человек – Бога).

            Мы рассмотрим семь видов критичности:

            1) критичность растительной души, 2) критичность животной души, 3) критичность раба, 4) критичность потребителя, 5) критичность таланта, 6) критичность гения, 7) критичность творца.

            КРИТИЧНОСТЬ РАСТИТЕЛЬНОЙ ДУШИ

            Рассмотрим критичность живой клетки. Этого достаточно, чтобы понять проблему, потому что огромный баобаб отличается от микроскопической клетки только размерами.

            В чем предназначение живой клетки? Она сохраняет жизнь.

            В частности – свою; а если взять в глобальном масштабе – жизнь на Земле.

            Когда это началось, каким образом случилось: возникла жизнь! – нам не дано узнать. Мы привычно употребляем слово "случилось", говорим: "произошла жизнь", – но как близки к истине или как далеки от нее эти слова – мы не знаем. Стереотипное представление: "однажды жизнь началась", – всего лишь наш компромисс с огромным, бесконечным неведомым. Мы не могли бы спокойно, уютно жить рядом с провалом в бездну, и потому отгородились от него заслонкой, на которой написано: "однажды жизнь началась!"

            Мы не знаем моста между живой и неживой природой. Вероятно, он где-то есть, но пока что огромный самовлюбленный монстр по имени Наука, преобразующий лик Земли, своевольно лепящий мировоззрение, психику и образ жизни целых поколений землян, – когда дело доходит до секрета маленькой живой клеточки, – теряет свой гонор, теряет голос, становится таким неприметным, что невольно возникает вопрос: а есть ли она вообще, эта Наука, если она не может ответить на самый первый вопрос: как возникла жизнь?

            Обратите внимание: мы поставили глагол "возникла" в прошедшем времени, потому что убеждены: жизнь появилась на Земле лишь однажды. Все же остальное время она боролась за свое существование. А это было возможно лишь посредством

            1) накопления жизненной энергии (энергопотенциала), который обеспечивал ее автономность, и

            2) развития форм жизни (совершенствования психомоторики) для самого экономного и пластичного воплощения территориального императива.

            А как же критичность живой клетки?

            1. Критичность – как свойство живого – ищет компромисс с окружающим неживым.

            2. Опираясь на гармонию жизни, критичность ищет в окружающем неживом недостающие элементы для построения гармонии клетки.

            3. Обнаруживая в окружающем неживом дисгармонии, критичность прогнозирует возможность реализации территориального императива, – утилизует их, делая их частью себя.

            Прежде, чем продолжать разговор о видах критичности, необходимо разобраться, как работает важнейший ее прибор – территориальный императив.

            Расшифровать его несложно. Он означает, что живому (клетке, растению, животному, человеку) для нормального существования необходим некий пространственный минимум (моя территория). И живое – чтобы выжить – старается сохранить эту территорию (консервативная функция императива); либо – если позволяют обстоятельства – увеличить ее (радикальная функция).

            Как проявляется территориальный императив растительной души?

            Если клетка находится в равновесии с окружающей средой – ее территориальный императив стоит на страже этого равновесия, чем способствует выполнению клеткой ее основной функции – сохранения родовой программы.

            Если в клетке накапливается энергопотенциал, превышающий энергопотенциал окружающей территории, она начинает оказывать давление на эту территорию. Дальнейшее развитие сюжета зависит от того, что на этой территории находится.

            1. Если там нет живого, клетка, делясь, будет стремиться захватить столько территории, насколько хватит избыточного энергопотенциала.

            2. Если на сопредельной территории находится чужеродное живое, клетка, пользуясь своим энергетическим превосходством, стремится это живое с территории вытеснить.

            3. Если же там находятся родственные клетки – возникает кризис.

            Территориальный императив – это закон, запрещающий подавлять себе подобных. Обойти закон нельзя – если оставить все как есть – от избытка энергопотенциала клетка "перегреется" и погибнет. Чтобы спастись – есть единственная возможность: измениться самой, и тогда окружающие родственные клетки окажутся как бы чужеродными, и с ними можно будет разговаривать с позиции силы.

            Что значит измениться самой?

            Это значит – изменить свою растительную душу. Изменить сенсомоторику. Мутировать.

            Клетка так и поступает: перерождается – и начинает давить окружающих вчерашних родичей почем зря.

            (Широко известна теория мутаций, вызванных сильным облучением, например, радиационным. Но ведь это, по сути, то же самое. Клетка при облучении получает колоссальный энергетический импульс – это ли не знакомое вам появление избыточного энергопотенциала?)

            КРИТИЧНОСТЬ ЖИВОТНОЙ ДУШИ

            Территория улитки – не только ее хрупкий домик, но и тот, скажем квадратный метр земли, с которого она кормится и на который ее соседи, обнаружив ее след, не посягают.