Текст книги "О мальчике, который умел летать, или путь к свободе"

Автор книги: Игорь Акимов

Соавторы: Виктор Клименко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 35 страниц)

            ВОТ ПОЧЕМУ МЫ ТАКИЕ

            Кстати, существует серьезная научная работа, в которой доказывается, что славянский характер с его типическими чертами: послушанием, терпеливостью, медлительностью, инерционностью, тугодумием, мечтательностью и т.д. – сложился как следствие традиции пеленать детей. А ведь прежде, в дохристианскую пору, этой традиции у славян не было, и нрав славянских народов был иным – живым, дерзким, предприимчивым. Оно не могло уйти далеко, историческая память сидит в нас прочно. Так, может быть, есть смысл поверить умному человеку? – глядишь, и вернемся на круги своя.

            ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОМФОРТ!

            Итак, мы уже знаем, что пеленание 1) душит энергопотенциал, 2) тормозит развитие психомоторики.

            Но есть и третий вывод; может, не третий, может, это обобщение первых двух. Судите сами: пеленание вынуждает организм ребенка переориентировать жизненную доминанту с развития на самосохранение.

            Иначе говоря, пеленание – это первое прокрустово ложе, на которое попадает человек. Потом, уже в зрелом возрасте, попадая на очередное прокрустово ложе, он тоже будет получать травмы, шрамы от которых остаются на всю жизнь, но те травмы поболят – и заживут, остановят на минуту, на день, на год – а потом боец снова бросится в схватку. Если он истинный боец, шрамы – это знаки его доблести, они украшают его, они утверждают его в собственных глазах.

            Но самое первое прокрустово ложе травмирует не только тело и душу; куда страшнее, что оно насилует генотип. Значит – будущую личность в целом. Вместо того чтобы свободно расти и свободно развиваться, организм ребенка с первого же дня вынужден большую часть своих сил тратить на борьбу за существование. Практически лишенный движения – главного инструмента развития и регулятора энергообмена – он спасается криком и частым мочеиспусканием.

            Но сколько можно кричать и мочиться? Ни того, ни другого организм долго не выдерживает, и тогда – саморегулируясь – идет на радикальные меры: зажимает генотип. Эту мощную пружину, которая стремится раскрыть организм и личность ребенка, как цветок, раскрыть как можно скорей и пышнее, – эту пружину сам организм зажимает как бы тормозными колодками, переводит ее работу в такой режим, чтоб конфликт с прокрустовым ложем – с пеленками – был сведен до минимума.

            Заметили? – речь опять идет о золотой середине. О комфорте. Значит, комфорт – это состояние равновесия между внутренней и внешней средой, состояние оптимальной жизнедеятельности.

            Подчеркнем: равновесия, а не покоя.

            Малыш с первого дня своей жизни способен сам регулировать свое состояние. Он знает два полюса комфорта: один – деятельный, когда он своими движениями расходует энергопотенциал и наслаждается этим; второй – отдыха, когда он переваривает полученную двигательную и эмоциональную информацию и наслаждается этим, ощущая прилив энергопотенциала.

            Пеленки ломают этот механизм. Но критерий-то у него остался прежним! – и малыш ищет комфорт. А что будешь делать, если тебя лишили естественного регулятора? Выход один: спасая себя, настроиться на самый низкий, самый примитивный уровень энергообмена. Выжить! только выжить! – другой задачи теперь у него нет, и когда ребенок приспосабливается – "успокаивается" – создается впечатление, что цель достигнута. Увы, в этом мире за любое удовольствие приходится платить, за комфорт – тоже. Комфорт, который построен на предельно малом энергопотенциале, – это комфорт дома из папиросной бумаги. Помните, в главе об энергопотенциале мы писали, что люди с мощной и подвижной энергетикой не болеют вообще?

            Теперь представляете, в каком положении оказался малыш, чей энергопотенциал еле теплится? Все болезни – его. Он открыт для них, и никакие пеленки от них не заслонят. Для инфекции пеленка вообще не преграда, в то время как от нормального энергопотенциала она отскакивает, как мяч от стены.

            ЧТО ГРОЗИЛО СЫНУ "ПИАНИСТКИ" ШТИРЛИЦА?

            Ну, хорошо, скажете вы, малыш не может развиваться без свободы (а кто может? не выжить, не существовать – развиваться – кто?) – дадим ему свободу. Накинем на него легкую распашонку, пусть болтает ручками– ножками, пусть осваивается в этом мире. А как же быть с неразвитой терморегуляцией, о которой упоминалось в начале этой главы?

            Мы считаем, что это такой же миф, как и остальные, из которых сколочено прокрустово ложе нашего быта.

            (Кстати, "наука", вскормленная этим бытом, строит из таких мифов теории, и что самое удивительное – умудряется "доказывать" их.)

            Нелепо думать, что ребенок, едва родившись, как и всякое живое, имеет чувствительность, возбудимость и реактивность (то есть способность к энергообмену), а вот к теплообмену почему-то не приспособлен. Нам его жалко! он нам кажется беспомощным! – и в этом все дело. Его теплообмен с первого же дня тренируем – точно так же, как тренируемы мышечная сила, выносливость, координация.

            Двигательная активность – важнейший регулятор теплообмена. Когда мышца работает – температура тела повышается (ведь мышца выделяет тепло). Значит, наш малыш, ориентируясь на свое чувство комфорта, будет двигательно активен настолько, чтобы находиться в равновесии с внешней средой.

            Как видите – опять движение. Оно развивает энергопотенциал и координацию, пашет борозды, пробивает тропки в нашем мозгу, оно же помогает поддерживать равновесие между внутренней и внешней средой. Иначе говоря, движение – это золотой ключик в комнату, где живет комфорт.

            Вперед к Спинозе!

            В давние времена с психомоторикой не было проблем. Человек был целостным; все в нем было мудро увязано; дополняло друг друга и поддерживало; конец одного был началом другого. Но пришла мода копаться в секретах природы. Ньютон рассек мироздание, Гарвей рассек тело мертвого человека, Декарт – живого: отделил душу от плоти. И психомоторики не стало. Что же получилось?

            1) бестелесная душа,

            2) бездушное тело: что душа прикажет, то тело и делает.

            Две самостоятельных субстанции.

            Это приняли все – кроме Спинозы. В отличие от Декарта, который был увлечен анализом, Спиноза имел холодную голову и во всем искал знаки целостности. Анализ без синтеза он не принимал. Тело без души – это мертвец.

            Живой же человек – не просто одухотворенная плоть; он – вершина природы, ее инструмент, которым она себя осознает и преобразует. Значит, мышление как свойство души и движение как свойство тела – это не две разные субстанции (по Декарту), а два модуса (по Спинозе) мыслящего тела человека. То есть, в любом живом движении мышление и движение слиты воедино.

            Потом Сеченов назовет это психомоторикой.

            И выскажет гипотезу, что в движениях детей коренятся все элементы мысли; анализ, синтез, обобщение, индукция, суждение и прочее. Для вас это уже знакомая идея, а ведь до Сеченова никому не приходило в голову, что нет бездумных движений, что перемещение в пространстве – это овладение им, что перемещение во времени – это овладение временем, – и все эти физические действия сопровождаются, переплетаются, упреждаются, подтверждаются элементами мысли.

            Все, все! – жизнь, здоровье, талант, судьба – все начинается с движения.

            Значит, пеленанием мы убиваем себя.

            ВВЕРХ ПО ЛЕСТНИЦЕ, ВЕДУЩЕЙ ВНИЗ

            Мы всю жизнь не выбираемся из пеленок; для каждого возраста есть свои; а поскольку человек раскрывается не весь сразу, а как бы поэтапно, слоями, то и пеленки видоизменяются соответственно. Ликуйте, любители систематики! Сейчас мы вам предложим небольшую схему последовательного удушения творческих возможностей человека.

            Первое пеленание вам известно – это пеленание тела.

            Напомним: вынудив организм малыша перейти на самый низкий уровень энергопотенциала (уровень самосохранения), мы сдерживаем его двигательное развитие (а значит и мыслительное) в период, когда он должен набрать максимальную скорость. Так спринтер начинает стометровку с падения. Представляете, как он отстанет от остальных, если весь забег длится 10 сек.?

            Второе пеленание – пеленание движений.

            Малыш пошел. От первого самостоятельного шага и до дороги в школу он должен пройти три этапа:

            1) установить связь с предметами (вилка, мяч, лопатка, машина, кукла);

            2) овладеть предметами (самостоятельно играть, одеваться, помогать по дому – при этом инициатива действия должна непременно идти от самого ребенка);

            3) воспроизводить предметы (словами, рисованием, лепкой, ролевой игрой).

            А что мы видим? Вилку не дают – глаза выколет, ножом можно и вовсе убиться, мячом – выбить окна, разбить телевизор... Нельзя, нельзя, нельзя. Чем спокойней и тише ребенок – тем он лучше. Чтобы не бил посуду, ему не дают носить чашки и тарелки, тем более – мыть их. И лучше не давать ему веник – иначе в комнате не продохнешь. Чтобы ел быстрее и аккуратнее, его кормят с ложечки до пяти лет. Помогают – одеваться до семи, до восьми, до девяти. Стоят над душой, когда он берется за карандаши: ведь он хочет марать не только в своем альбоме, но и в наших книжках, и на стене. Пластилин – кто его придумал? Ребенок возится с ним пять минут, а потом неделю приходится очищать мебель и паркет. Наконец, прочитав малышу сказочку, где взять терпение (где ты, наш энергопотенциал?! нет его – нет и терпения), чтобы выслушать, как он лепечет, пересказывая ее нам? .. А ведь не пересказанная сказочка в одно ухо вошла – в другое вышла. Только то, что он смог пересказать, усвоено, осталось в нем, обогатило его на всю жизнь.

            (Так студент, просматривая перед экзаменом учебник, видит: знаю, и это знаю, и это. А приходит на экзамен – и проваливается: оказывается – не помнит ничего. В чем дело? Секрет прост: материал ему известен на уровне узнавания. Знать и узнавать – принципиально разные вещи. Знание – это плод такого усвоения материала, когда его можно использовать в деле, применить. Узнавание – функция памяти, которая работает только при наличии оригинала; следовательно, это способность сличать – и не более того. В то время как знание – это способность действовать. Так и у детей способность слушать и способность рассказывать выявляет не только интеллектуальную дистанцию между ними, но и различие в их творческом потенциале.)

            Вывод. На втором этапе развития личности (психомоторика – ее инструмент) происходит формирование известной вам целостности: диполя мысль-движение. Движения обретают точность (значит, зарождается критичность, речь о которой пойдет в следующей главе), они становятся инструментом познания мира и источником мысли. Здесь формируется матрица, которую принято называть образом мышления. Это та самая мельница, которая на протяжении всей последующей жизни будет перемалывать любой материал, который вы бросите под ее жернова. А "пеленанием", ограничением самостоятельности и пресечением инициативы детей мы лишаем их культуры мышления и сводим практически на нет потребность в творческом самовыражении.

            Третье пеленание – пеленание мысли.

            Какова главная задача школы (вуза)?

            Как мы понимаем – учить творчеству.

            Воздушный шар, который у новорожденного лежал бесформенной грудой, к школе обрел форму, в школе – подъемную силу, в вузе он сбрасывает балласт и устремляется в определенном направлении.

            Человек постоянно меняется; молодой человек проходит фазы развития, заметные невооруженным глазом. В этом разделе мы рассмотрим революцию в мышлении, происходящую у подростков в 12 – 13 лет.

            1

            До этого в его мышлении доминирует память. Память двигательная (потому-то и берут пятилеток в гимнастику и фигурное катание – эти клопы гениально владеют своим телом; мастера спринта завидуют свободному, раскрепощенному бегу дошколят), память словесная (они легко изучают одновременно несколько иностранных языков – только вот некому их учить), память слуховая (легко запоминают ритмы и мелодии все! нормально развитые дети), память зрительная (они непроизвольно запоминают все картинки в учебнике – но не смысл), память... И преподавание в наших школах (в вузах, кстати, тоже) построено исключительно на этом. На запоминании. Кто у нас отличник? – ребята с отличной памятью или зубрилы, которые железобетонным задом компенсируют неразвитость мыслительных процессов. "Чтобы запоминание шло лучше и глубже, материал должен быть эмоционально окрашен" – таков популярный рецепт для педагогов. Иначе говоря, им рекомендуют интерпретировать материал в набор анекдотов, а еще лучше – освоить актерские уроки Станиславского.

            Что из этого выйдет?

            Возможно, ребята будут ходить на такие уроки без отвращения, как сейчас чаще всего бывает, а педагога даже полюбят. Но знаний – того, ради чего все затевалось – у них не будет. Потому что истинное знание добывается только собственным трудом, собственными руками, только преодолением, собственным открытием тропы, которая была пройдена до тебя другими, но которая только теперь, когда ты на ней изранил свои ноги, стала твоей. Преподаватель – только проводник, а идти по ней – если хочешь ее пройти – нужно самостоятельно. Иначе знания не добудешь.

            Кстати, раз уж так упорно талдычим о знании, надо разобраться в багаже, которым нас нагружают школа и вуз.

            Педагогика молится на триединого бога: знания – умения – навыки. И педагогику можно понять: похоже, что эта триада охватывает все. Но если так – почему наша школа находится в глубочайшем кризисе? Почему наши вузы выпускают "специалистов", которые несколько лет кладут на получение диплома, а начинают изучать специальность только попав на производство?

            Потому что и в школе, и в вузе триада знания – умения – навыки подразумевает только память, память и память. Использование уже известной вам генетически обусловленной способности к запоминанию. Только накапливание. Наполнение закромов.

            А ведь должно быть совсем другое! Человеку, который начинает свой жизненный путь, нужно только одному научиться: как переваривать любую информацию. Ему нужен метод. Способ. Культура мышления. Своя собственная, индивидуальная культура мышления. Чтобы – когда он встретится с задачей, которая станет смыслом его жизни на определенном отрезке, – у него был инструмент, как к ней подступиться – и раскусить.

            Почему раздуваются школьные и вузовские программы? Потому что ими пытаются охватить все. Ну, во-первых, это невозможно, во-вторых, не нужно. Потому что – если человек выработал культуру мышления, – он освоит знания – умения – навыки, которые необходимы в каждом конкретном случае для решения задачи.

            Теперь уже и вы, конечно, поняли, к чему мы ведем: и школа, и вуз учат чужому знанию, знанию, которое мы не пережили, а потому не можем сделать своим. Учиться только ради того, чтоб учиться? Невозможно представить, чтоб семилетний, десятилетний, даже пятнадцатилетний добровольно вступили на эту мученическую стезю. По принуждению – да. Но не иначе! Ведь они не видят в этом смысла! Это не им – это родителям, учителям, государству нужно, а им – нет.

            Но ведь они не ленивы. Они любознательны, они рвутся к действию, зажигаются, если им встречается достойная задача, и чем сложней задача, тем ярче они горят, тем больше сил в нее вкладывают. Каждый день, в любом действии они ищут возможности самовыражения. Нет – они не ленивы! Просто мы предлагаем им работу, в которой они не видят смысла, и их интуиция права – смысла в ней нет!

            Эрудит утверждается феноменальной памятью. Человек, овладевший в совершенстве любым навыком (портной, математик, футболист), способен только к репродуктивной работе. И лишь умелец имеет творческий шанс. Потому что его знания и навыки получены благодаря каждодневной работе.

            Значит, с нашей точки зрения, идеальным образованием можно считать такое, когда в результате учебы выработана собственная культура мышления. Как видите, здесь нет места знаниям – умениям – навыкам. Повторяем: когда появится задача, она потянет на себя весь необходимый материал (знаний – умений – навыков), а культура мышления организует его в целостность, которая в решенной задаче выкристаллизуется в новую ценность.

            2

            Ну, хорошо, скажет внимательный читатель, с революцией в образовании все понятно; а где революция в мышлении подростков 12 – 13 лет? в чем она выражается? Вроде бы в ней должна быть соль этого раздела, но пока об этом – ни полслова.

            Получите революцию.

            С первого дня нашей жизни в нас формируется образ мира. Первые инструменты этого процесса – эмоции, ощущения, восприятия; затем подключается память; наконец – мышление. Память и мышление развиваются стремительно, пока не вырастают в огромный айсберг. Вначале, как вы знаете, память в нем доминирует. Дошкольник и младший школьник набирают всю поступающую информацию почти без размышлений. Они идут за родителями и учителями, движутся в проторенной колее – и память вполне обеспечивает это движение. Но мы растем, растут и контакты с миром, и наступает момент, когда количество внешних помех превышает возможности памяти. Она справлялась с вопросами "что? где? когда?", – но сакраментальное "для чего?" памяти уже не по зубам, оно требует самостоятельного осмысления. Это – кризис. И айсберг переворачивается. Теперь – и до самой старости – и в формировании нашего образа мира будет доминировать мысль (попытка ответить на вопрос "для чего?"), а память будет только на подхвате – помощником, кладовщиком, справочником.

            (Потом, в старости, когда человек утрачивает способность находить задачи, которые ведут его вперед, – значит, все доступные цели достигнуты, – айсберг переворачивается снова, и память опять становится главным содержанием жизни. Впрочем, это может случиться и в 20 лет, и случается не так уж редко, например, у тех, кто с малолетства посвятил себя большому спорту, а когда результаты пошли на спад, оказывается, что жить дальше нечем, разве что только памятью. Кстати, те выпускники вузов, которые после получения дипломов рубят на рынках мясо, принимают макулатуру и стеклотару, работают сторожами и котельщиками – это тоже люди, у которых все лучшее в прошлом. Они не осознают этого, они могут быть довольными своей жизнью – "у меня есть все!" – пока однажды не встретят однокашника, и только тогда, увидав в зеркально чистых, радужно переливчатых гранях его айсберга отражение своей грязно-бурой, покрытой засохшими водорослями массы, поймут, как давно перевернулся их айсберг, что они имели и что получили взамен.)

            Итак, айсберг перевернулся, память уступила приоритет (значит, меньше обеспечивается энергией), доминирует критическое отношение к миру, – а программы как были рассчитаны на запоминание – такими и остались. И в старших классах, и в техникумах, и в вузах. Знания, которые должны входить естественно, усваиваться как бы сами собой, теперь приходится нагнетать под давлением. Принуждение, насилие, надо, надо – вместо "хочу". Естественно, кпд ничтожен. Вот почему число отличников в старших классах стремительно уменьшается.

            А ведь должно быть наоборот! Потому что запоминание, как ни крути, само по себе скучновато, а блуждания в лабиринтах мысли, поиски истины, неожиданные самостоятельные открытия (пусть это известно всем! пусть! важно, что это сделал ты сам) – что может быть увлекательней? Вот почему старшеклассники любят интимные беседы с другом. Они говорят часами. О чем? Да какое это имеет значение! Хоть о любви, хоть о смысле жизни (кстати, это одно и то же). Главное, что тренируется мысль – компенсируется то, что недополучено в школе. А знаменитый студенческий треп – в коридорах, в общежитиях (треп подразумевает группу; инструмент, выкованный в интимной обстановке, здесь проходит первое испытание и доводку)? Да такой треп стоит больше, чем десяток хорошо прочитанных лекций! – и это не только наше мнение и опыт, так считали и лучшие ученые.

            Значит, кто в этом возрасте главный враг мышления?

            Книга. Учебник.

            Возвращаясь к нашему давнему примеру, можно сказать, что учебник поставляет рафинированную пищу. Это удобно и четко, да вот беда: как при рафинированных продуктах атрофируется желудок, так при преобладании книжной учебы атрофируется мысль.

            Дошкольники имеют огромное преимущество перед школьниками и студентами: они все время в движении. Школьник шесть часов сидит за партой, еще два – когда готовит уроки, а если учение дается ему с трудом, то он урывает у отдыха еще пару часов. Следовательно, 8 – 10 часов ежедневно моторика бездействует, то есть бездействует и мышление. Понимаете парадокс? – он учится, и добросовестно учится – а мысль спит.

            Маленькое отступление

            Желаете знать, отчего у нынешней молодежи секс и рок-культура занимают столь непомерно большое место в жизни? Почему это распространилось повсеместно? почему это из двадцатилетней давности моды стало нормой жизни каждого поколения молодежи? почему для молодежи это естественно?

            Потому что они не могут иначе. Это их спасательный круг. Семья, школа, вуз и телевизор отгородили их от мысли. Спорт – удел избранных, физкультура – скучна и неубедительна, потому что не приносит удовлетворения. Дела, которым стоить жить, которым можно гореть годами – нет... Но ведь психомоторику не зачеркнешь! Можно сколько угодно делать вид, что ее нет (ну не знаю я о ней! – и все тут; но это тот самый случай, когда незнание закона не освобождает от ответственности), да только от себя никуда не денешься. Чтобы жить – выжить! – мы должны делать некий минимум движений, мы должны переживать положительные эмоции, мы должны испытывать мышечную радость. Все это обязана – и может – давать школа. Но не дает. А секс и рок-культура – это самый простой, даже примитивный выход из тупика. Только в этом смысл их нынешнего взрыва. Так что не обольщайтесь на счет своей "смелости" и "раскованности". Это не вы выбрали, это обстоятельства нынешней жизни задвинули вас в этот угол. Жизнь изменится, школа изменится – и это само по себе уйдет, станет нелепым, смешным и ненужным.

            Нормальный учебный процесс в самых общих чертах мы представляем так:

            1) физкультура (спортивные игры – только они!) должна начинать уроки и завершать их; это позволит поддерживать тонус тела на оптимальном уровне;

            2) гуманитарные дисциплины должны изучаться в дискуссиях;

            3) естественные науки должны изучаться в практическом деле. Например, чтобы сконструировать наручные часы, нужно знать 400 законов; чтобы сконструировать двигатель внутреннего сгорания, нужно знать столько же. Так их надо расшифровать! И все это должны сделать сами ученики – разумеется, под контролем учителя и заглядывая в книгу.

            Вот где ее место! Она должна быть: 1) справочником-путеводителем и 2) катализатором, благодаря которому добытые собственным трудом знания кристаллизуются и становятся частью нашего образа мышления. Или мудрости, если вам так удобней.

            (Мы уверены, что вы уже привыкли к нашей терминологии и не путаетесь, но, чтобы снять последние сомнения, отметим: культура мышления – это инструмент, образ мышления – эталон.)

            Вывод. Когда айсберг перевернулся, происходит переключение энергопотенциала на новый режим. Чтобы обеспечивать память, была нужна обычная жизненная активность. Теперь ее не хватает, поскольку мысль необычайно энергоемка (шахматы по энергозатратам опережают все без исключения виды спорта!), и чтобы поддерживать энергопотенциал на прежнем уровне, необходимо резко увеличить количество движений. Спортивная игра и интересное дело (задача!) – вот их источники. Но муштра в исполнении легче, чем порядок (фундамент свободы), зубрежка – просто и понятно, не то, что размышление (путь к свободе). Поэтому учеников и студентов пеленают по рукам и ногам тем, что в обиходе называется дисциплиной, а по сути это гвозди в крышке гроба, в котором похоронен талант.

            Итак, память – основа развития, мысль – основа творчества. Между ними – пропасть. Нельзя даже сказать, что одно выше другого на порядок – это просто совершенно разные вещи.

            Пеленание четвертое – пеленание чувств.

            Прежде всего – что есть чувство?

            Это наше отношение к чему-то, находящемуся вне нас. Значит, чувство всегда конкретно, всегда имеет адрес – в отличие от эмоции, которая указывает направление движения нашей энергетики – минус или плюс – и ее режим: грущу – плачу – страдаю, приятно – радуюсь – ликую.

            Вот опять появилась диполь: я и предмет, с которым меня связывает в систему, в целостность некая сила, называемая чувством. Вспомнили? – ведь и мысль рождалась по этой же схеме! Значит, мысль = чувству? Разумеется, нет. Просто оба эти понятия рождены одной ситуацией. Как? Вспомните элементарную физику. Есть два заряда; они сблизились настолько, что вступили во взаимодействие. Как это происходит? – 1) вначале возникает объединяющее их поле (чувство), и только затем в этом объединенном облаке диполя – 2) происходит разряд (мысль).

            1

            Почему в главе о психомоторике понадобилось говорить о чувствах? Потому что именно чувства, понимание их роли и места в жизни нашего мыслящего тела позволяют понять сущность уровней психомоторики.

            Этих уровней три.

            Первый – самый низкий: жизнь на уровне эмоций. Это жизнь по стереотипу, движение по набитой колее, изо дня в день – одно и то же: те же лица, те же движения, те же желания, те же проблемы, те же тычки, уколы и заботы. Эта жизнь – как сон: вроде бы что-то все время происходит, а проснулся – и вспомнить нечего. Впрочем, вспоминается: отдельными яркими пятнами (самым дорогим из всего, что было) вспоминаются моменты, когда возникало чувство. Оно могло быть сколь угодно мимолетным, но не заметить его было нельзя, забыть – невозможно. Потом, много позже, понимаешь, что только эти моменты и оправдывают твою жизнь.

            Увы, по такой схеме живут по меньшей мере восемь из десяти людей. Если представить такого человека ежом, этот еж будет робким, пугливым, уже топтаным и битым. Он забился в норку, в ямку, под листья, чтоб его никто не заметил, не задел, дал спокойно жить растительной жизнью. Вот этот уровень, который даже нельзя назвать уровнем притязаний, поскольку их нет. Значит, уровень покоя.

            Второй – жизнь на уровне чувств.

            Этот человек живет, как в тайге: в любой ситуации он остается самим собой. Он верит себе, своему внутреннему чувству, ощущению своей правоты – и в любой ситуации поступает так, как считает правильным. Разумеется, любой, даже самый маленький коллектив (например, семья) – это не тайга; значит, рядом с таким человеком не очень-то уютно; ведь он играет в свою игру, по своим правилам, так что трудно предсказать, что он придумает на следующем ходу. Зато с ним интересно! Живя наполненной жизнью, он дает как бы образец и надежду тем, кто рядом с ним, но пока находится на уровне покоя. Мало того, он настолько энергетически наполнен и щедр, что окружающие заряжаются от его энергопотенциала.

            Заряжаются все, а вот заражаются немногие: чтобы выбраться с уровня эмоций на уровень чувств, нужна немалая целеустремленная работа.

            Уровень чувств – значит, уровень мыслей. Уровень жизни в атмосфере анализа и синтеза. Означает ли это, что уровень чувств – уровень творчества? Нет. Но человек на этом уровне хочет задачу, ждет ее, а если осознает ее необходимость – то и ищет. И судьба иногда одаривает его задачами, борьба за решение которых и становится самым ярким в его жизни, памятными вехами ее.

            Надеемся, вы уже поняли, почему человек, находящийся на втором уровне психомоторики (ах, чувства! это же так прелестно...) столь неуютен в общении? Ведь чувство – это живая, колышущаяся, переходная форма. Оно живет – пока не осознано. Но едва в его тумане – в сгустке, в концентрате, электрическим разрядом – родилась мысль, – чувство исчезает. Ничто не берется ниоткуда. Мысль родилась из чувства – и тем убила его. Правда, остается след от чувства – память о нем; но это уже лирика. Вот почему так неуютен человек на этом уровне: он интересен, потому что прежде всего мы видим излучаемый им красочный ореол чувств, но едва приблизившись к нему, мы натыкаемся на жесткий пучок мыслей-игл – и уже ничего другого, кроме боли, не ощущаем.

            Каким же теперь будет наш еж?

            Теперь он сильный и смелый. Пусть даже и битый – теперь это не имеет значения. Он выставил иголки – сам черт ему не брат, – попробуй, подступись!

            Значит, уровень чувств – это уровень готовности.

            Щедрой рукой мы отдаем оставшиеся два места счастливым обладателям этого нелегкого жребия.

            Тут внимательный читатель решит, что схватил нас за руку. Вроде бы неувязочка получается: восемь из десяти мест отдали людям на уровне покоя, оставшиеся два – тем, кто в готовности... а как же с третьим уровнем психомоторики? – неужто там никого нет?

            Третий уровень – уровень действий.

            Еж пополз!

            И тут не имеет значения, торчат его иголки или прилегают. Важно, одно: у него появилась задача – и – он ее решает. Он действует!

            Это уровень, на котором человек – человек в полном смысле слова: вершина природы, ее зеркало и тончайший инструмент ее самопознания.

            Как доказать, что жить на этом уровне имеет смысл? что эта жизнь – сам ее процесс – так прекрасна, что все остальные ценности по сравнению с нею не стоят ничего?..

            Если человек работает на приемке макулатуры и живет только, подсчетами барышей: в этом месяце куплю новый холодильник, в – следующем – выкуплю из комиссионки павловский сервант, и это при том, что на книжку регулярно капает круглая сумма и "жигуленок" меняется каждые два-три года, и дача обустраивается, и дети с ног до головы в штатовском новье, – как объяснить такому счастливцу, что есть другая жизнь, которая одаривает впечатлениями, несопоставимыми с его накопительскими эмоциями? Ведь он даже не знает, что такое истинное чувство – ни за какие деньги его не купишь! для чувства нужно созреть, способность к нему нужно вырабатывать в себе, – а ведь мы говорим об уровне еще порядком выше...