Текст книги "Мелкая река (ЛП)"

Автор книги: Х.Д. Карлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

Я стараюсь не касаться никаких поверхностей, если это возможно. Я не знаю, какие болезни я могу подхватить. Райан убьет меня, если это случится.

– Ты думаешь, что раз ты встречаешься с богатым мужчиной, то тебе все сойдет с рук, – прошипела она, ее остекленевшие глаза сузились до щелей. – Шэллоу Хилл у тебя в костях, девочка. Ты никогда не будешь лучше меня, так что перестань вести себя так.

– Ты говоришь с горечью, Барби, – со скукой констатирую я. – Это не отменяет того факта, что этот дом принадлежит мне, а ты должна мне за аренду.

Этот дом был продан, когда я училась на первом курсе колледжа. К тому моменту я вкалывала с шестнадцати лет, работала в фастфуде в соседнем городе, а когда мне исполнилось восемнадцать, подрабатывала в колл-центре. Я экономила каждую копейку, завела кредитную карту и наращивала свой кредит с самого низа. Когда на дом обратили взыскание, я купила его у банка по безумно дешевой цене. Это было почти оскорбительно. Эти деньги ушли в яму. Я, конечно, никогда не получу прибыль от его перепродажи – никто не хочет жить в Шэллоу-Хилл, – но оно того стоило. Держать мою мать под своим началом стоит каждого. блядь. Пенни.

Ее руки дрожат, когда она затягивается сигаретой.

– Я расскажу Билли, – угрожает она, выпуская облако дыма. Я поднимаю бровь. Она говорит это каждый раз, когда опаздывает с арендой. А это, заметьте, каждый месяц.

– Билли на тебя наплевать, Барби.

– Ему есть дело, когда он глубоко во мне, – огрызается она в ответ. Я закатываю глаза от ее незрелости. Билли плевать на всех, даже когда он глубоко в них погружен.

Мы с Барби на собственном опыте убедились, что происходит, когда Билли на кого-то злится. Мы также видели, что происходит, когда ему становится скучно с ними. Одинаково ужасающие перспективы. Никто из нас не ищет встречи с ним, если это возможно.

– Он скажет тебе все, что ты захочешь услышать, а как только он придет, он уже забудет о тебе.

Рука в гневе стучит по столу. Я понятия не имею, чего она хотела этим добиться. Напугать меня? Я никогда ее не боялась. Не тогда, когда ее клиенты всегда поступали гораздо хуже, чем она могла бы поступить.

Билли всегда был худшим из них, и тот, кто чаще всего ошивался рядом. Он держит мою мать под наркотиками, а она взамен дает ему информацию и плохой секс.

Он наркобарон и имеет безумные связи. А Барби трахается со всеми подряд. И с мужчинами, и с женщинами. Это дает ей компромат на всех в городе. Барби обматывает петлю вокруг их яиц, а Билли нанизывает их на веревку. Он владеет всем этим дерьмовым городом.

Я никогда не признаюсь ей в этом, но Билли пугает меня до смерти. Он способен заставить любого исчезнуть без следа. Барби знает это в глубине души, но, думаю, какая-то ее часть не готова отдать свою дочь в руки самого Сатаны. Кроме того, Билли всегда больше нравилась я, и Барби это тоже знает.

Он причинил достаточно вреда, чтобы перенести его, по крайней мере, на три мои следующие жизни. Он забрал мою невинность и все мое детство. И то, и другое невосполнимо. И то, и другое я никогда не верну.

– Я хочу получить деньги к следующей неделе. Трахайся побольше, я уверена, что ты справишься.

Я выхожу за дверь, а ее крики и проклятия еще долго преследуют меня.

Четыре

Мако

– Время смерти – чуть более двух дней назад, судя по разложению тела. Судя по брызгам крови, в него стреляли с расстояния около десяти футов, – замечает криминалист Редд, делая еще несколько снимков трупа.

В голове небольшое отверстие. Похоже на входное отверстие от пистолета 22-го калибра. На голой груди вырезано слово "Призрак".

– Резьба похожа на работу охотничьего ножа. По узорам видно, что тот, кто это делал, не торопился. Не похоже на небрежность или спешку, – продолжает Редд.

– Был ли он жив, когда эта надпись была вырезана на его груди? – спрашиваю я, внимательно разглядывая неровные буквы. Кровь на груди уже засохла и покрылась коркой.

–Да, – говорит Редд. – Очень живой. Есть следы борьбы, но они не соответствуют такому виду пыток – слишком тонко. Я предполагаю, что его удерживали по крайней мере двое. Не может быть, чтобы он действовал один.

Я качаю головой: сцена, представшая передо мной, чертовски нелепа. За свою карьеру я повидал немало дерьма, но "Призрачный убийца" – не самое отвратительное из того, что я видел. Просто он умнее многих.

Мой напарник, Амар, стоит рядом со мной, засунув руки в карманы, и изучает жертву.

– Призрачный убийца наносит новый удар, – пробормотал он про себя.

Грег "Фрогги" Барбер. Судимость за наркотики больше, чем за последнюю симфонию Бетховена, сидел и выходил из тюрьмы с тринадцати лет. Парень вырос в трущобах с матерью-бездельницей и пропавшим без вести отцом. Торговля наркотиками была, пожалуй, единственным способом выживания.

Его мать даже не заявила о его пропаже.

– И как обычно, он весь в ДНК, – вздыхает Редд, разочарованно качая головой.

Обычно найти ДНК на месте преступления – это удача. Но в данном случае это ничего не значит. Все жертвы, которых мы находили убитыми Призрачным Убийцей, покрыты ДНК случайных людей. В основном секс-работниц, но нам попадались ДНК убийц и насильников, которые сидели в тюрьме годами, и мы вешали эти преступления на людей, не имеющих никакого отношения к жертвам.

Ни хрена не понимаю, как он это делает.

У него должны быть связи где-то внутри. Проблема в том, что осужденные находятся в случайных тюрьмах по всей стране, и между ними нет никакой очевидной связи. Кем бы ни был этот Призрачный Убийца, он могущественен.

– Давай вернемся в участок и посмотрим, сможем ли мы найти какие-нибудь связи с жертвой, – говорю я своему напарнику, разочарованный этим ублюдком. Я гоняюсь за ним уже добрый год, и это были самые длинные триста шестьдесят пять дней в моей жизни.

Амар кивает головой, он никогда не говорит больше, чем требуется. Именно это делает его чертовски хорошим напарником. Он видит то, чего не вижу я, в то время как мне удается собрать все кусочки головоломки воедино.

Я окидываю его взглядом, замечая, как он с грустью смотрит на тело Грега. У этого парня впереди было целое будущее, которое, я надеялся, будет искуплением. Может быть, Грег в конце концов прозрел бы и постарался выпутаться из плохой ситуации. Самое ужасное, что мы этого никогда не узнаем. Бедный парень погиб из-за больного человека.

Амар – добрая душа, возможно, слишком добрая. Он переехал в Америку из Индии, когда ему было десять лет. Его ждал суровый прием, когда его отец был убит, выходя из продуктового магазина, из-за цвета кожи. Это и породило в Амаре потребность добиваться справедливости для всех невинных душ, чья жизнь оборвалась раньше времени.

Только я сел в машину, как зазвонил телефон.

– Привет, пап, – приветствую я.

– Я заказал обед. Приезжай, отдохни. Возьми с собой Амара, – говорит он. Папа умеет принимать людей как своих детей, к большому сожалению моего брата. Он относится к Амару как к сыну, и это очень злит Райана.

Я провожу рукой по волосам, когда головная боль начинает колотить меня по черепу. Я очень голоден. Честно говоря, не знаю, когда я в последний раз ел. Не мешает и то, что мое присутствие обычно портит Райану весь день, и я буду лжецом, если скажу, что не получаю удовольствия от этого знания.

Мысли о Ривер приходят вместе с этой мыслью, разрушая удовлетворение. Когда у Райана плохой день, от этого страдают все. Особенно его девушки. На долю секунды я думаю о том, чтобы рассказать Райану о ней, но сразу же отбрасываю эту мысль, как только она приходит мне в голову. Я не стану использовать ее как приманку, чтобы вывести его из себя.

Не тогда, когда она сама будет страдать от последствий.

– Хорошо, – уступаю я. – Буду там через 15 минут.

– Где Райан? – бесстрастно спрашиваю я, откусывая свой сэндвич с мясом.

– Он уже час сидит в своем кабинете, – отвечает папа, пожимая плечами. Он не выглядит обеспокоенным. Типичная жизнь адвоката, я полагаю. Мне не в диковинку, когда отец запирался в своем кабинете, занимаясь особо тяжелым делом. В те дни свет в его глазах всегда был тусклее, но каким-то образом ему удавалось выстоять и улыбаться нам с Райаном. Даже когда он был по уши в стрессе, он все равно находил время, чтобы поиграть с нами в мяч на улице или научить кататься на велосипеде.

Он самый стойкий человек из всех, кого я знаю.

– Ну что, Амар, как поживает Клара? -. спрашивает папа, его ярко-голубые глаза сверкают и блестят. Он всегда был влюбчивым. Трудно не быть таким, когда ты счастлив в браке со своей половинкой уже более тридцати лет.

Клара – жена Амара. Они женаты уже пятнадцать лет, и, если не считать моих родителей, я никогда не видел пары, более идеально подходящей друг другу. Если Амар тихий и спокойный, то Клара шумная и непоседливая. Они дают мне реальную надежду найти ту единственную, или как там сейчас говорят дети.

В моей жизни было много хороших примеров для подражания, когда дело касалось отношений. Не знаю, каким образом Райан оказался таким нездоровым.

Я откусываю последний кусочек от своего сэндвича, пока Амар отвечает моему отцу. Это единственный раз, когда я вижу, как загораются глаза Амара.

– Сейчас вернусь, – бормочу я. Никто из них не обращает на меня внимания.

Я направляюсь прямо в кабинет Райана. Я уже готовлюсь к какой-то стычке. Не знаю, зачем я вообще к нему хожу. Райан не способен относиться ко мне иначе, чем к дерьму, и это всегда заканчивается тем, что я его подстрекаю, а он потом меня выгоняет.

Не то чтобы я не пытался сблизиться с Райаном, он просто сделал это чертовски невозможным. Этот засранец только и делал, что мучил меня все детство. Не то чтобы я когда-либо прогибался под Райана и принимал его дерьмо, но никакие побои в задницу не заставили Райана ненавидеть меня меньше. С годами его враждебность только усилилась, и мне на него наплевать, чтобы пытаться что-то исправить. Я уже пробовал это сделать много лет назад и никогда не повторю своей ошибки.

У чувака с тех пор, как я себя помню, был свой пунктик. Я больше и старше, но Райана это никогда не волновало. Он как чертова чихуахуа – маленькая дрянь, которая ведет себя так, будто у нее громкий лай, и пытается властвовать над всеми, кто крупнее ее. Большую часть жизни Райана это тоже срабатывало.

Только не со мной. Никогда со мной.

Вся передняя часть офиса Райана – это окно, только сейчас жалюзи закрыты. Я на мгновение замираю перед его дверью, раздумывая, быть ли мне просто придурком и ворваться внутрь или постучать. В любом случае, он меня не ждет. Я очень редко навещаю Райана, когда обедаю с папой.

И так часто, что Райан стал закрывать жалюзи примерно в это время. Мелкий засранец.

Краем глаза я замечаю, что одна из жалюзи зацепилась за подоконник, что позволяет заглянуть в его кабинет через небольшое окошко. Я подхожу ближе, покачиваясь вправо-влево, пока не удается взять хороший угол. Я никогда не говорил, что не буду шпионить за ним. В конце концов, я чертов детектив. Быть любопытным входит в мои должностные обязанности, а мой брат-засранец ежедневно совершает достаточно преступлений, чтобы это оправдать.

Рычание едва не вырвалось из моего горла, когда я, наконец, получил хороший ракурс. На его столе сидит его секретарша. Между ее ног – его голова, крепко зажатая в ее вишнево-красных когтях. Ее голова откинута назад, ее горло издает стоны, когда он набрасывается на ее киску.

У меня выпрямляется позвоночник, и я намереваюсь ворваться в это место.

У него дома прекрасная девушка, которая относится к нему гораздо лучше, чем он того заслуживает, а он все равно трахает всех подряд. Не могу сказать, что я удивлен. Если кто и будет относиться к девушке как к дерьму, так это Райан. Он годами обращался с Эллисон как с грязью, нет причин, чтобы он обращался с Ривер по-другому.

Я не могу сосчитать, сколько раз Эллисон плакала у меня на плече, когда солнцезащитные очки закрывали ее потемневшие глаза, а руки были в синяках. Ради всего святого, он заразил ее хламидиозом после того, как они встречались уже два года. Я каждый раз хотел посадить его за домашнее насилие, но Эллисон всегда отказывалась выдвигать обвинения. Она была слишком напугана. Я был готов пойти дальше ради нее и все равно выдвинуть обвинение, но она умоляла и просила меня не делать этого. Она еще не была готова расстаться с Райаном, и если до него дойдет, что его обвиняют в домашнем насилии, мы оба боялись, что он заставит ее исчезнуть. Навсегда. Если у кого-то есть связи, чтобы сделать это, я бы с уверенностью предположил, что Райан – один из них.

Я столько раз советовал Эллисон хотя бы уйти от него, найти кого-то получше. Того, кто не будет ей изменять и издеваться над ней. В какой-то момент она спросила, не могу ли я стать этим кем-то лучшим. Я ответил, что нет. Она была милой девушкой, но я не чувствовал к ней ничего, кроме искренней заботы и дружбы.

Но чем больше я вмешивался, тем хуже Райан обращался с ней. Издевательства становились все более жестокими, синяки превращались в переломы костей. У нее всегда было готово оправдание на кончике языка, но она пыталась придумывать его только для своих очень заинтересованных друзей. В конце концов, я понял, что если я хочу помочь ей, то не могу сделать это прямо у него на глазах. В тот день, когда она наконец сбежала от него, я почувствовал, что с моих плеч свалился целый груз.

Так было до тех пор, пока не появилась Ривер. Теперь он кажется тяжелее, чем когда-либо.

– Мако! – Амар окликнул меня сзади. Я обернулся, ярость все еще была написана на моем лице. Я стою перед его окном уже целую минуту, глядя на стекло витрины, кипя от ярости из-за этого гребаного мудака. Я уверен, что выгляжу как проклятый сумасшедший, но мне все равно.

– Ты готов к полету? – спросил Амар, подойдя к тому месту, где я стою. Он смотрит на меня с опаской, как будто я медведь, а он – рыба, которую я в две секунды готов загрызть.

Я тяжело сглатываю и киваю головой.

Наверное, к лучшему, что Амар поймал меня именно тогда. И снова я чувствую знакомую тягу помочь еще одной жертве Райана. Но на этот раз это личное, и я даже не хочу выяснять, почему.

Я уже несколько часов сижу в участке, изучая дело. Нога в течение последнего часа дергается – явный признак того, что я начинаю беспокоиться. Я в миллионный раз перебираю руками волосы, до предела раздраженный этим делом. Если я буду продолжать в том же духе, то к сорока годам облысею.

Каждая зацепка, которую я получаю, приводит меня к другой связи, которая не сходится. Разгадывать головоломки – вот в чем я преуспел. В детстве отец всегда покупал мне головоломки из тысячи деталей, удивляясь тому, как быстро я их собираю. Мозговые головоломки меня расслабляют. Соединять точки – это естественно. Но в данном случае ничего не соединяется.

Призрачный убийца заставляет меня пускаться в погоню за дикими гусями, заводит меня в самые разные тупики. Он намеренно издевается надо мной, нанизывая меня на ниточку, как марионетку, а я – тупица, который продолжает попадаться в ловушку.

Мне нужно посмотреть на это дело с другой стороны. Вместо того чтобы следовать за подсказками, которые он мне подбрасывает, я должен искать те, которые он пытается скрыть.

Я опускаю руки к шее, осторожно массируя ее. Женщины правильно говорят. Мне нужно как можно скорее записаться в спа-салон. Мне плевать, что людей пугает, что мужчина ростом метр восемьдесят пять прохлаждается в грязевой ванне, мне это чертовски нужно.

Я бросаю взгляд на часы в углу экрана компьютера и замечаю, что уже почти одиннадцать вечера.

Черт. Мне тоже нужно поспать. Но я уже чувствую, что мой мозг не отключится. Не после того, как я весь день копался в жизни Грега одной половиной своего мозга, и уж точно не тогда, когда Ривер владеет второй половиной.

Я хочу помочь ей. Я должен, но не обязан.

Она не такая, как Эллисон. Жестче. Злее. Упрямая, как черт. И преданная, как собака. Эллисон хотела моей помощи, тогда как Ривер точно не захочет. В смысле, черт, во время ужина она уставилась на меня так, будто я ее чем-то обидел. Она защищает Райана, хотя я могу гарантировать, что она понятия не имеет, от чего она его защищает. Когда кто-то ненавидит своего брата так сильно, как Райан ненавидит меня, любой может предположить, что у него есть на то веские причины. На самом же деле у него нет ни одной причины, кроме той, что он считает, что я украл у него любовь и привязанность наших родителей.

Он избалованный засранец, который большую часть своей жизни устраивает одну длинную истерику. Меня до сих пор шокирует, как два самых любящих и заботливых человека, которых я когда-либо встречала, создали социопатичное чудовище.

Мои пальцы набирают имя Ривер, прежде чем я успеваю остановить себя. После знакомства с ней я немного отошел от дел и проверил ее биографию. Ривер МакАлистер, родилась и выросла в дерьмовом Шэллоу-Хилле. Больше о ней ничего не известно, кроме того, что пару лет назад она купила дом в Шэллоу-Хилл. Понятия не имею, зачем ей это понадобилось.

На этом я прекратил свои поиски, чувствуя себя в разных смыслах жутковато. И вот я снова здесь, заглядываю в ее жизнь, когда у меня нет на это никаких оснований. Но я не могу смотреть, как еще одна невинная девушка страдает от рук этого урода. Я не считаю себя хорошим парнем, но я и не монстр. Я не издеваюсь над девушками. Я не насилую девушек. Я не делаю с ними ничего, чего они не хотят. Спрашиваю согласия и получаю. Это элементарная мораль, мать ее.

После нескольких минут поисков я выяснил, что она учится в университете. У нее три занятия в неделю, одно из них на южной стороне кампуса. Там есть укромный уголок с небольшим движением. Идеальное место, чтобы завязать с кем-нибудь разговор без посторонних глаз.

Черт. Я стукнул кулаком по столу, досадуя на самого себя. Вмешательство в очередные отношения Райана может привести – и, скорее всего, приведет – к полному краху. В конце концов, я не могу заставить ни одну девушку бросить Райана. Я не могу заставить их увидеть правду в Райане. Это то, с чем они должны столкнуться сами. Но, черт бы меня побрал, если я собираюсь стоять и смотреть, как девушка страдает от домашнего насилия, не попытавшись хотя бы помочь ей.

Появление в университете должно быть худшей и лучшей идеей в моей жизни. И все же я поднимаю голову и смотрю, что это за класс.

У профессора Трамблинга урок психологии 101.

Забавно, она говорила, что умеет читать людей, но при этом ослепла, не замечая дьявола прямо перед собой.

Я вернулся к преследованию, блядь. Наверное, я мог бы сказать, что преследование тоже входит в должностные обязанности, но Ривер не преступница, насколько я знаю, и это не слежка. Это нельзя оправдать. К черту, это ради высшего блага и все такое, если я смогу убедить ее упрямую задницу увидеть свет. Вернее, тьму в Райане.

Уже почти два часа дня, когда она выходит из здания в черных "Чаксах" и джинсах с манжетами, которые обтягивают ее задницу так, что это должно быть чертовски незаконно. Не говоря уже о белой рубашке с маленькими пуговицами на груди – пуговицы полностью расстегнуты, дразня блуждающие взгляды своим обширным декольте, которое почти сжирает золотую цепочку, висящую между ее грудей.

Ее длинные черные волосы поглощают весь свет, локоны подпрыгивают, когда она идет по парковке. Ривер обладает поразительной красотой, какой я еще не видел. Ее золотистые глаза и загорелая кожа неземные, но дело не только в чертах лица, но и в манере держаться. Она ходит с прямым позвоночником и высоко поднятым подбородком. Она говорит, слегка наклонив голову вниз, глядя на вас сквозь изогнутые брови и длинные ресницы, и вам кажется, что она смотрит не на вас, а в вас.

Она прекрасна. И абсолютно, абсолютно, абсолютно, абсолютно, блядь, соблазнительна.

Черт побери. Я провожу рукой по лицу, уже разочарованный тем, как все происходит. Я трясу головой, ерошу рукой волосы и заставляю себя собраться. Последнее, что мне нужно, это чтобы она подумала, что я пытаюсь сделать шаг к ней. Я не должен так смотреть на нее, так думать о ней. Но всплеск ревности, которая, как масло, течет по моим венам, трудно игнорировать. Красивая девушка, превращенная психованным куском дерьма в грушу для битья, – какой позор.

Она меня пока не видит. Я прячусь за сосной, наблюдая, как покачивается ее задница, пока она идет к своей машине, вспоминая ее сладкий запах корицы, когда она познакомилась с моими родителями. Она идет так, словно кто-то наступает ей на пятки, но упорно отказывается бежать. Торопливая и напряженная, но уверенная в себе, с гордо поднятым подбородком.

Ее родной город прослеживается в каждом ее движении. Это говорит о том, что она выросла в нестабильной и опасной среде, но с каждым шагом она преодолевает свое прошлое с такой мстительностью, какой я никогда не видел.

Она не отступает от своих корней, но при этом сгибается, как розовый куст, ради моего брата. Ее шипы могут кусаться, но в конечном счете он будет подрезать их, пока у нее не останется слабый хребет, который легко сломается под его руками. Все, что когда-то делало ее яркой и красивой, увянет, и в конце концов он отбросит ее в сторону, когда от нее ничего не останется.

Я делаю шаг в ее сторону, но меня останавливают, когда к Ривер подбегает невысокая девушка со светлыми волосами, цепляет ее за руку и тащит прочь от машины.

Девушка что-то говорит Ривер, отчего та со смехом откидывает голову назад. Что-то в моей груди сжимается и злобно скручивается. Что-то, чему я не хочу давать названия. Мне нужно привести свою чертову голову в порядок.

Если у меня все в порядке с головой, я ни за что не смогу добиться ее расположения и помочь ей убраться подальше от Райана. Пока он не сломал ее окончательно. Пока он не сделал что-то вроде убийства. Бывали дни, когда я был уверен, что Эллисон мертва. Будь я проклят, если позволю еще одной невинной девушке оказаться в таком положении, когда есть вероятность, что ее убили.

Не знаю, почему я не занялся профессией личного телохранителя, раз уж так сложилась моя жизнь.

Преследовать ее – мой единственный выход. А что еще, черт возьми, я могу сделать? Написать ей смс? Этот психопат, более чем вероятно, синхронизирован с ее "Облаком" и читает все ее сообщения без ее ведома.

Райан просто дает ей иллюзию того, что у нее есть хоть какое-то подобие приватности и независимости. Не удивлюсь, если он начнет давать ей телефон в качестве гребаной привилегии и отбирать его в качестве наказания – именно это происходило с Эллисон.

Мой телефон зажужжал в заднем кармане. Я рассеянно достаю его, наблюдая за тем, как Ривер и ее подруга уходят все дальше и дальше. Я решаю больше не следить за ней сегодня. Подойти к Ривер – все равно что подойти к испуганной собаке. Она укусит, и укусит очень сильно. Лучше не ставить ее в такое положение на глазах у других людей. Или, скорее, не ставить себя в такое положение на глазах у других людей.

Я смотрю на телефон, и у меня замирает сердце. Как будто я призвал ее к себе, имя Эллисон мелькает на экране моего телефона.

Она никогда не звонит мне. По крайней мере, больше не звонит. Мы расстались в тот же день, когда она и Райан официально разошлись. Каким бы мудаком я ни был, я чувствовал себя ответственным только за то, чтобы доставить ее в безопасное место, а не за то, чтобы собирать за нее осколки.

– Мако, – отвечаю я, сохраняя профессиональный тон.

– Привет..., – неловко произносит она. – Прости, что беспокою тебя. Но я немного встревожена. Насчет новой девушки Райана, Ривер? – задает она вопрос, не будучи уверенной, что я с ней уже знаком или нет.

– Да, я с ней сталкивался, – говорю я. Время и причина звонка от Эллисон только укрепляют мою решимость. Чувствуется, что это почти судьба.

Эллисон делает паузу, а затем прочищает горло. – Я пыталась с ней поговорить. Она... она не очень приятный человек. – Я улыбаюсь. Как по мне, так это чертовски неубедительное заявление. Она продолжает: – Райан держит ее в своей власти, и хотя я вышла из-под этого тумана, я не знаю, как, черт возьми, заставить кого-то сделать то же самое.

Приятно осознавать, что я не единственный, кто хочет попытаться помочь Ривер выбраться. Эллисон добрая по своей сути. Она не из тех девушек, которые впадают в ярость от ревности, когда ее школьный возлюбленный уходит к другой. Нет, я уверен, что какая-то часть Эллисон рада, что это уже не она. Но это не значит, что она может позволить новой девушке страдать, когда она более чем осведомлена о том, что происходит с ней за закрытыми дверями.

Я жду. Я уже знаю, чего она хочет. Она еще не знает, что я уже сунул свой нос в то, во что, возможно, не следовало бы совать свой гребаный нос.

– Ты можешь поговорить с ней, Мако? Может быть, попытаться убедить ее, что она ввязалась во что-то довольно... довольно жестокое? Я выжила в тех отношениях только благодаря тебе. Ты вытащил меня. Ты спас меня. Мне нужно, чтобы ты спас и ее.

Я вздохнул. Ненавижу, когда она говорит подобные вещи.

– Ты спасла сама себя, Эллисон, не я. Я только поддержал тебя. Ты была единственной в этих отношениях, кто смог выкарабкаться из них. Это все ты.

– Даже если она это сделает, Эли, это не поможет. Он чертов адвокат, черт побери, и я знаю, что это мерзкое дерьмо уже имеет связи с плохими людьми. Он грязный. И даже если бы это было не так, Райан очень хорошо умеет манипулировать людьми – особенно нашим отцом. Если Райан не уберется сам, это сделает наш отец... И тогда Ривер окажется в еще большей опасности, чем раньше.

Еще одна волна разочарования захлестывает меня. Мне хочется ударить кулаком по рулю. Меня никогда не перестанет удивлять, как хорошо Райан держит наших родителей под контролем. Они считают его идеальным сыном – конечно, после меня, потому что наши родители никогда бы не стали выбирать любимчиков. Но, черт побери, они действительно должны это делать, учитывая, что один из их сыновей – абсолютный кусок дерьма. Райан расскажет какую-нибудь историю о том, что Ривер манипулирует, лжет и просто пытается урвать кусок семейного состояния. И мама с папой в это поверят.

Девушка сильнее, чем ей кажется. Эллисон прошла через слишком многое, чтобы она могла отдать эту заслугу кому-то другому. Ни за что на свете я не соглашусь с этим.

Она рычит, задыхаясь. Мой рот приоткрывается, звук, исходящий от нее, кажется милым. – Ты знаешь, что я имею в виду, Мако. У меня никогда бы не хватило сил уйти, если бы ты не помог. Я знаю, я сама это сделала. Но ты все равно стал для меня опорой.

Разочарованный, я поворачиваюсь и начинаю идти обратно к своей машине. Я задерживаюсь в кампусе, где мне не место, где меня может увидеть любой. И меньше всего мне нужно, чтобы кто-то меня узнал. Райан, может, и закончил школу, но он оставил здесь свой след. И многие люди знают, кто я и что он ко мне чувствует. И эти же люди – чертовски преданные псы.

– Я собирался помочь ей, Эли, – говорю я наконец, возвращаясь к теме разговора. Меня тошнит, когда она становится такой сентиментальной.

Она вздыхает с облегчением, и от этого ответственность, которую я чувствую, становится еще более удушающей. Теперь на меня рассчитывает и Эллисон.

Я открываю дверь машины, почти бросаюсь в нее и захлопываю дверь. Жара стоит удушающая, но я пока не завожу машину.

– Но я не могу делать это вечно, – вздыхаю я, признавая мысль, которая преследует меня с тех пор, как я узнал, что Райан делал с ней. – Я не знаю, смогу ли я вечно спасать от него всех его подружек. Может быть, Ривер в конце концов и уйдет, но мы оба знаем, что будет еще одна. Райан не из тех, кто остается один. Ему нужен кто-то, кого можно контролировать и ломать, и если это не ты или Ривер, то это будет другая девушка. Как я проведу остаток своей гребаной жизни, следя за ним и пытаясь убедить его подружек уйти?

Это убивает меня, вот что я не говорю. Стресс от этого изматывает, но когда я представляю, через что проходят они, мой стресс кажется таким ничтожным, и у меня не хватает силы воли, чтобы уйти.

Эллисон насмехается. – Вот почему мы убедим Ривер выдвинуть обвинение. Я... я была слишком напугана. Но если Ривер выступит, то и я тоже. Я буду свидетельствовать против него или что-то еще. Мы покончим с ним вместе с Ривер. – Убежденность в ее тоне была бы милой, но бедная Эллисон еще и очень наивна. Я знаю это, потому что уже пытался убедить их в том, что он избивал Эллисон. Я показывал им фотографии ее травм и его угрожающие сообщения, и когда Райан убедил их, что это фотошоп, я обратился к своим коллегам. Я пошел к своему начальнику. Лейтенант Шарп поверил мне, но когда он начал расследование, оно было немедленно прекращено его руководством. У Райана был слишком широкий круг общения – он завел слишком много ценных связей. Мои претензии были похоронены, и родители посоветовали мне отказаться от этой затеи. Эллисон лгала, вот и все. Райан никогда бы не поступил так с девушкой, тем более с девушкой, в которую он влюблен.

Это, пожалуй, единственный недостаток наших родителей, но этот недостаток ставит под угрозу жизни людей. Они слишком сильно любят Райана, а Райан слишком хорошо умеет манипулировать людьми. Обидчики манипулируют не только своими жертвами, но и другими людьми, заставляя их поверить в то, что они достойные люди.

Они убеждают их в том, что те и мухи не обидят, а когда обвинения всплывают на поверхность, их считают возмутительными. Эти люди знают Райана и знают, что он никогда не стал бы жестоко обращаться с женщиной.

И я уже не знаю, как это исправить. Я не знаю, как заставить моих родителей – или кого-либо еще – увидеть истину, если они считают, что уже видят ее.

Райан никогда не понесет наказания за свои преступления, если только одна из его жертв не выдвинет обвинения. А учитывая связи Райана, вероятность того, что он действительно понесет хоть какое-то наказание, невелика. Райан достаточно умен, чтобы не бить их публично, и знает, как запугать их, чтобы они замолчали. Он больше заботится о своей репутации, чем о женщине, над которой издевается.

Я умолял Эллисон выдвинуть обвинение – попытаться. И неважно, что я обещал ей защиту, она все равно боялась выступить против него. В итоге ничего не вышло, и я посеял раскол в семье. Мама и папа ничего не имеют против меня, твердо веря, что я был наивен и попал в коварную паутину Эллисон.

Но во время семейных ужинов в воздухе витает скрытое напряжение. В глубине души они знают, что я все еще верю ей, и это их беспокоит.

– Тогда что ты предлагаешь нам делать, Мако? – огрызается Эллисон, возвращая меня к разговору. – Позволить ему издеваться над девушками, как он считает нужным? А если он кого-нибудь убьет? Мы ведь знаем, что он делает, и ничего не предпринимаем. Это чертовски неправильно, и ты это знаешь! – Она заканчивает фразу почти в истерике.