Текст книги "Мелкая река (ЛП)"

Автор книги: Х.Д. Карлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

– Ривер, мы можем просто... ты не могла бы вернуться домой, чтобы мы могли поговорить?

Я чувствую, что начинаю срываться. Он ударил меня. Он причинил мне боль. Он бросил меня. Он сделал мне так много плохого. Но я думаю о фотографии, где он держит пистолет у своей головы, о безумном блеске в его глазах. Ему тоже больно. И, может быть, на этот раз ему действительно чертовски жаль. Я никогда раньше его не бросала. Может быть, на этот раз он воспринял меня всерьез и изменится.

– Пожалуйста? – умоляет он, когда я все еще не отвечаю. – Я просто хочу поговорить с тобой. Узнать, как у тебя дела и все ли с тобой в порядке. Я обещаю, что мы просто поговорим. Я даже не прикоснусь к тебе, если ты не захочешь.

Я вздохнула. Нам действительно есть о чем поговорить. Я приложила к этим отношениям больше усилий, чем к любым другим. Все остальные мужчины, с которыми я встречалась, были просто развлечением. Я никогда не чувствовала того, что заставляет меня чувствовать Райан.

Совершенно очевидно, что у Райана есть проблемы, но, возможно, если он лучше откроется мне и мы выработаем здоровые механизмы преодоления его гнева, мы сможем все исправить. Это то, чему я научилась в процессе обучения. Механизмы совладания. Найти то, что вызывает его гнев, и научиться справляться с этим здоровым способом.

Кроме этого, все мои вещи на месте. В течение последней недели я носила одежду Мако больших размеров и несколько раз ловила на себе его горячие взгляды, когда он думал, что я не смотрю. От этих взглядов у меня по телу пробегала дрожь и одновременно возникало отвращение.

– Да ладно, всего пару недель назад мы были так счастливы. Как я заставлял тебя смеяться. Как сильно я заставлял тебя кончать...

– Ладно, – перебиваю я, уже чувствуя, как слабею от этих воспоминаний. Должна признать, что большая часть последних двух лет, проведенных вместе, была абсолютным блаженством. – Я приду домой. Но если мне станет страшно, я вызову полицию в срочном порядке.

Где-то в глубине души я понимаю, что это фраза, которую я никогда не должна говорить своему парню. Но мне не до разговоров. Посмотри, откуда я родом. У каждого есть демоны, и я люблю Райана настолько, что пытаюсь помочь ему бороться с этими демонами.

Он облегченно вздыхает, и я чувствую его улыбку через телефон. – Хорошо, детка. Я буду ждать тебя здесь. – Опять это слово. Детка. Из уст Райана оно звучит по-другому. Как будто знакомо и комфортно. С Мако оно кажется... волнующим. Как прикосновение к проводу под напряжением. Думаю, мне хватит острых ощущений на всю жизнь, теперь самое время успокоиться и насладиться комфортом.

Я кладу трубку и сразу же открываю приложение Uber. Мако на работе, так что мне не придется беспокоиться о том, чтобы улизнуть.

Я переодеваюсь в пижаму, которую Мако собрал для меня, собираю немногочисленные вещи, которые у меня были здесь, в пакет с продуктами и уже через пятнадцать минут скольжу на заднее сиденье Uber.

Всю обратную дорогу я молилась только о том, чтобы все не обернулось снова ужасно. На этот раз я могу и не выжить.

– Привет, детка. Я соскучился по тебе, – говорит Райан, вставая с дивана и подходя ко мне. Я делаю шаг назад, не совсем готовая к его прикосновениям. Он тут же останавливается, в его глазах мелькает обида. Но он все равно делает шаг назад. Это движение успокаивает меня.

– Прости. Могу я что-нибудь принести? Как ты себя чувствуешь?

– А как, по твоему, я себя чувствую? – Я все еще не отошла от своего гнева. То, что я здесь, еще не значит, что мне не страшно.

Его глаза следят за моим покрасневшим лицом, оттопыренным мизинцем и сгорбленным телом. Каждое движение причиняет мне боль в ребрах, и я все еще слегка прихрамываю.

Он выглядит подавленным, но в его голубых глазах закипает гнев. – Я злюсь, глядя на тебя, Ривер. Из-за того, что этот сукин сын сделал с тобой. Я хочу убить его.

И, видимо, меня тоже. Но это я оставлю при себе.

– Пожалуйста, садись. – Я смотрю на диван. Воспоминания о том, как я беспомощно лежала на диване в луже мочи, нахлынули на меня. Воспоминания о том, как я плакала и кричала, прося его о помощи, а он кричал на меня и бил меня по лицу.

Может быть, это была плохая идея.

Я делаю шаг назад.

– Ты не уйдешь, – говорит он. От этих слов меня пронзает страх, как от экспрессо, попавшего мне прямо в вены. Когда я снова смотрю на него, его обеспокоенная маска спадает, а на ее месте появляется более темная.

– Я... я не собиралась, – говорю я. Ненавижу, как слабо я это произнесла. Я поднимаю телефон, мои пальцы движутся к кнопке SOS. Телефон вырывается у меня из рук и в считанные секунды швыряется через весь зал. Я вздрагиваю от грохота и звука бьющегося стекла. Отлично, вот и еще один.

– Тебе это не нужно. Я просто хочу помочь тебе, Ривер. Ты никогда не позволяла мне помочь тебе.

Его мягкий тон резко контрастирует с агрессивными действиями. Это, честно говоря, чертовски страшно. Я прикусываю язык, чтобы не выдать своих слов, испытывая искушение напомнить ему, что мы оказались в этой ситуации из-за того, что в прошлый раз я попросила его о помощи.

Незаметно я оглядываю дом. Я знаю этот дом как свои пять пальцев. Я знаю, где все выходы.

Я знаю, где лежат ножи.

Я улыбаюсь ему. – Я буду рада, если ты мне поможешь. – я протягиваю руку – ту самую, без сломанного мизинца. – Ты поможешь мне дойти до дивана? Мне все еще больно.

Его плечи расслабляются, по лицу скользит улыбка, и он осторожно берет меня за руку.

– Видишь, детка? Это все, что я хочу сделать. Чтобы ты чувствовала себя лучше. Исправить свои прошлые ошибки.

Как только моя задница опускается на диван, я понимаю, что совершила огромную ошибку, вернувшись сюда.

– Итак, давай поговорим, – вздыхаю я. Я хватаю его руки и крепко сжимаю их в своих. Они холодные, но знакомые. Я ненадолго закрываю глаза и провожу большими пальцами по его коже.

Никаких мурашек. Никакого волнения. Просто ощущение знакомого. То, чего я всегда хотела в жизни. Комфорта, ощущения дома, довольства. Я так устала от прикосновений незнакомых рук, что мне было приятно, когда Райан прижимал меня к себе. Но до сих пор я не понимала, что привычное не означает безопасное.

Руки Билли стали знакомыми...

Это была ошибка.

– Думаю, сначала ты должна извиниться передо мной, – говорит он. Мои глаза распахиваются. Его тусклые голубые глаза смотрят в мои золотые. Он на сто процентов серьезен.

В отчаянии я пытаюсь найти человека, в которого я влюбилась, но все, что я вижу, – это лицо зла. Он даже не пытается это скрыть.

Я прочищаю горло.

– За что же ты хочешь, чтобы я извинилась?

За то, что любила тебя, несмотря на твои недостатки? Думала, что смогу тебя изменить? Здоровые способы решения проблем, черт возьми. Он так меня одурачил. Я обманывала себя, думая, что он просто человек, у которого есть проблемы с гневом и который слишком избалован. Теперь я понимаю, что ошибалась. Очень, очень ошибалась.

– За то, что поехала в Шэллоу-Хилл, поставила себя в опасную ситуацию и позволила другому мужчине прикоснуться к себе. – Моя рука дрожит от желания отдернуть ее от его руки. Я не хочу, чтобы его рука была на моей коже, она горит, как раскаленные угли, выкованные в аду.

Как я могу, если он думает, что я позволила Билли прикоснуться к себе? Как будто у меня был выбор, черт возьми.

– Я готов простить тебя, Ривер. Я знаю, – он сжимает челюсти, – Я знаю, что другой мужчина трахал тебя. Я готов все еще быть с тобой. Но я хочу извинений.

В голове проносится столько мыслей, что я не могу выделить какую-то одну и сосредоточиться на ней.

Мне жаль, что меня изнасиловали, Райан. Мне жаль, что меня избили до полусмерти, а моя мать смотрела и не сделала ни черта, чтобы спасти меня. Мне жаль, что я смотрела, как насилуют мою мать в ответ. Мне жаль, что ко мне привязался злой человек, который сделает все, чтобы причинить мне боль. И мне жаль, что ты такой же, как он.

– Мне жаль, Райан, – тихо говорю я. Если я буду говорить громче, он может уловить эмоции в моем голосе. Он услышит гнев. Отвращение. Абсолютный стыд за то, что я никогда не научусь. Я всегда возвращаюсь к нему ползком.

Его пальцы убирают прядь волос с моего лица и заправляют ее за ухо. Я дрожу от его прикосновений.

Он думает, что это потому, что он меня возбуждает. А я думаю, что это потому, что он мне противен.

– Я прощаю тебя, детка. Мы все совершаем ошибки. Но если я тебя прощаю, это не значит, что я когда-нибудь забуду. Ты это понимаешь? – спрашивает он, его голос тих и ровен. Зловещий и непрощающий.

– Понимаю.

Он улыбается, обнажая свои идеальные зубы. У него нет острых клыков, как у Мако. Два его передних зуба ничуть не длиннее остальных. Они выглядят как виниры. Как выглядели его зубы до того, как дантист сделал из них идеальные квадратики в его лживом рту?

– Прости, что ударил тебя, Ривер. Прости, что накричал на тебя. И мне жаль, что я не пришел за тобой до того, как ты опозорилась на моем диване. – Я почти покраснела, когда последние слова проскользнули сквозь его дурацкие фальшивые зубы. – И мне жаль, что я трахнул свою секретаршу.

Красный цвет переходит в ледяную синеву, а моя кровь холодеет. – Ты... ты трахался с кем-то еще?

Он насмехается. – А ты думала, что я не стану этого делать после того, как ты позволишь кому-то другому войти в тебя? Да ладно, Ривер. Было бы справедливо, если бы я поквитался. И теперь, когда я это сделал, мы снова можем быть счастливы. Ты больше не будешь ездить в Шэллоу Хилл, а я уволю эту шлюху.

О, милый Райан, да, уволишь.

– Хорошо, – шепчу я. Я смотрю ему в глаза и заставляю себя улыбнуться. – Это справедливо.

Улыбку, которую он возвращает, можно назвать только злой. Как и он сам.

Хорошо, что я тоже могу быть такой.

Меня испугал звонок телефона. Я роняю кружку с кофе, которую мою, и она вдребезги разбивается о раковину. Райану нравилась эта кружка. Тревога захлестывает меня, когда я пытаюсь придумать, как объяснить, что она разбилась. Может быть, он не заметит.

Глупости.

Он пользуется этой кружкой каждый день.

У меня трясутся руки, я быстро вытираю руки о полотенце для посуды и отвечаю на звонок, не глядя, кто это. – Алло?

Глупая, глупая, глупая.

– Где ты?

Я закрываю глаза и издаю тяжкий вздох. Прошло всего два дня с тех пор, как я вернулась к Райану. Мако звонил мне оба дня, и это был настоящий ад – пытаться скрыть их от Райана. Я также прогуливала занятия, чтобы он не смог найти меня там. Я прячусь от Мако, и он это знает. Он точно знает, где я.

– Ты не можешь просто так звонить мне, Мако.

Хорошо, что я не сохранила его номер в своем телефоне. Я удалила все свидетельства о нем. Удивительно, но Райан не спросил, где я остановилась за неделю разлуки. Я знаю, что он искал меня у Амелии. Она сказала мне, что он пришел, и захлопнула дверь перед его носом, не подтвердив и не опровергнув, была ли я там. Я думаю, он просто решил, что я там.

Вот куда бы я хотела пойти.

– Почему? Потому что ты вернулась к нему?

Звук воды, плещущейся на кафельном полу, проникает в мои беспорядочные мысли. Я поворачиваю голову и вижу, что раковина переполнена водой.

– Черт, – бормочу я, бросаясь перекрывать воду. Я хватаюсь за кухонное полотенце, чтобы вытереть воду на полу, и чуть не плачу, когда мои ребра протестуют. Мое сердце бешено колотится, и я даже не знаю, почему в этот момент.

– Ривер?

– Просто... просто подожди, хорошо? – огрызаюсь я. Я заканчиваю вытирать воду. К счастью, я успела заметить ее до того, как она превратилась в огромный беспорядок. Я зажимаю телефон между ухом и плечом и выжимаю полотенце для посуды в раковине.

Я сую руку в раковину, чтобы слить воду, и в тот момент, когда я хватаюсь за пробку, чувствую резкое жжение на пальце. Вздрогнув от боли, я прикусываю губу и вырываю пробку из раковины. Я порезалась об осколки стекла.

– Ривер? – говорит Мако, в голосе звучит нетерпение.

– Что? Что тебе нужно, Мако? – Я отвечаю на его нетерпение с удвоенной силой.

Мой палец кровоточит, руки все еще трясутся, и я на грани слез.

– Ты молча уехала и не отвечала на мои звонки последние два дня. Ты думала, я не буду волноваться?

– Да, вообще-то. Думала. Будь уверен, со мной все в порядке.

Он вздыхает. Я не обращаю на это внимания и бегу в ванную, чтобы найти перекись и пластырь. Я наливаю перекись и осматриваю рану. Она довольно тонкая, но достаточно глубокая, чтобы оставить шрам. Теперь мне точно не удастся скрыть свою ошибку от Райана.

Я смываю кровь и плотно заклеиваю рану пластырем.

– Похоже, ты не в порядке. – Я делаю паузу, наблюдая, как последняя капля крови стекает в канализацию.

– Я была в порядке, пока ты не позвонил. – Правда.

Райан снова стал прежним. Любящий. Милый. Вдумчивый. И мой страх перед ним неуверенно отступает. Он не показывал мне свою темную сторону с того дня, как я вернулась домой, и сейчас я сомневаюсь в себе – может быть, я просто слишком остро отреагировала. Мне трудно представить, что сейчас он такой любящий.

Он купил мне еще один новый телефон, уволил секретаршу, с которой мне изменял, и принес домой шампанское, чтобы отпраздновать это событие. Я чуть не выпила всю бутылку и позволила ему трахнуть меня в задницу в ту ночь, несмотря на мои синяки и переломы. Свои стыдливые слезы я прикрывала симфонией его храпа.

Несмотря ни на что, мы снова на пути к счастью. Или что-то в этом роде. Я еще не зажила, а он до сих пор хорошо заботится обо мне. Он дал мне понять, что если я буду хорошей девочкой и не буду совершать ошибок, то он и дальше будет заботиться обо мне. Он пообещал.

– Я просто беспокоюсь о тебе, Ривер, – говорит он негромко. Его глубокий голос отдается во мне.

– Ну так сделай нам обоим одолжение и прекрати. – Я вешаю трубку и сразу же удаляю звонок из журнала.

Затем я иду и беру суперклей. Может быть, он оценит мои усилия по исправлению ошибки.

Кружка напоминает неровные куски камней, скрепленные вместе, как кривые зубы; неровные края скреплены дерьмовым клеем, который расплавится в посудомоечной машине за несколько секунд. Она похожа на меня. Просто куча несочетаемых частей, которые едва держатся вместе.

Эта кружка больше никогда не попадет в посудомоечную машину. Зря я ее туда положила, но уборка помогает мне успокоиться. Протирать пыль с лопастей потолочного вентилятора было бы менее рискованно, но от пыли я чихаю, и, черт возьми, плевать, что я чихаю, потому что очень скоро я буду пытаться удержать кровь, вытекающую из моего носа.

И что хуже всего, теперь я обречена всю жизнь мыть её вручную. Это гарантия того, что я снова её разобью. Разбитые кусочки будут разлетаться на мелкие осколки снова и снова, пока в конце концов не окажется, что их уже не собрать обратно.

С таким же успехом я могу смотреть в хрустальный шар.

Я вздыхаю и осторожно ставлю кружку на обеденный стол. Рука трясется от беспокойства, зарождающегося внутри меня. Райан убьет меня. Если он попытается, я ударю по кружке, и она снова рассыплется, а потом проткну ему яремную вену его любимой кружкой. Поэтично.

Может быть, я просто позволю ему убить меня. Хотя этот ублюдок наверняка заставит меня сначала помучиться. Хуже того, что Билли уже сделал со мной, быть не может. И это тоже будут мои последние слова. Не он один сломал меня по-настоящему.

Дверь открывается, и я слышу шарканье ног Райана по серому паркету.

– Детка? – зовет он из гостиной.

Похоже, у него хорошее настроение. Может быть, он не будет сердиться.

Мое сердце понимает, что я обманываю себя, и тревога усиливается.

– Я здесь, – отвечаю я, и дрожь в моем голосе становится заметной. Черт побери.

С каждым шагом мои руки дрожат все сильнее и становятся все влажнее от пота. Я опираюсь на руки, чтобы унять дрожь.

Он входит в столовую, его лицо прищурено в замешательстве.

– Почему ты в..., – он останавливается, увидев передо мной мое преступление. А орудия убийства уютно расположились под моими щеками.

Его лицо застывает, превращаясь в совершенно невозмутимую маску. Самая страшная из всех.

– Что случилось? – спрашивает он, его голос лишен эмоций.

Я выдыхаю дрожащий вздох. – Я мыла ее и она выскользнула у меня из рук, – тихо объясняю я. По моему лицу пробегает неровная, шаткая улыбка. – Это придает ей новый шарм, ты не находишь?

Он смотрит на кружку. Мое сердце падает, когда на его лице появляется улыбка. Я не знаю, что эта улыбка означает.

– И тебе пришлось снова склеивать ее? – спрашивает он, поднимая свои потемневшие глаза и встречаясь с моими. Дрожь пробегает по моему телу.

– Да.

– И сколько времени это заняло? – спрашивает он.

А что, так долго ты будешь меня мучить, милый Райан?

Я пожимаю плечами. – Пару часов.

Он подходит ко мне и медленно наклоняется. Я чувствую, как его губы прижимаются к моей макушке. Я и не заметила, что мои плечи прижаты к ушам, пока не заставила их опустить. Лучше не показывать, как я нервничаю. Такие мужчины, как Райан, питаются страхом, как акулы в аквариуме, полном крови.

Его руки скользят по моей спине к плечам. Он начинает массировать их, и стон вырывается из моего горла прежде, чем я успеваю его остановить.

– Эй, – успокаивающе шепчет он. – Все в порядке. Случайности случаются. Я думаю, это мило, что ты приложила усилия, чтобы исправить это. – Он заканчивает фразу коротким смешком и проводит пальцами по зазубренным краям.

– Честно говоря, мне так приятно, что ты постаралась. Я не думал, что смогу полюбить тебя сильнее.

Мне хочется плакать. Я готовилась к избиению, была уверена, что он меня ударит. А вместо этого я просто драматизировала. Если он не злится из-за того, что его любимая кружка разбита, значит, я не придавала ему значения.

В глубине души я верю, что Райан действительно любит меня. Любовь – это нечто потустороннее. Что-то настолько сильное и мощное, что заставляет тебя совершать безумные поступки. Например, бить их. И оставаться, когда тебя ударили. Это эмоция, которую никто и никогда не сможет определить. Невозможно сказать, какой должна быть любовь. Один человек считает, что любить человека – значит принимать его недостатки, а другой может думать, что любить человека – значит пытаться помочь ему измениться к лучшему. Кто скажет, кто прав?

Во всех проблемах, которые у нас были, отчасти виновата я. Не только он виноват. Очевидно, что взгляд на стоящую передо мной пустую кружку доказывает это.

– Мне было так плохо, – говорю я, прижимаясь к его животу. Его позвоночник выпрямляется, и он поднимает руки с моих плеч на голову, крепко прижимая меня к себе.

– Так и должно быть, – шепчет он. У меня пересыхает в горле. – Но ты пыталась это исправить. Вот что важно.

Из моих глаз скатывается слеза. Я киваю головой и зажмуриваю глаза, чтобы не пропустить больше ни одной ошибки. Я не хочу, чтобы он видел меня такой слабой.

– Ужин готов? – спрашивает он.

Мои глаза распахиваются, превращаясь в круглые диски. Боже мой. Я так долго пыталась починить эту чертову кружку, что забыла про ужин. Он всегда приходит домой к ужину. Он с нетерпением ждет этого каждый вечер после целого дня работы в фирме.

Я прочищаю горло. – Я подумала, что сегодня мы можем поесть пиццу, раз уж я отвлеклась.

Рука Райана сжимает мои волосы, все сильнее и сильнее, пока пряди не начинают выбиваться из прически. По всей коже головы вспыхивают острые колющие боли. Я прикусываю губу, чтобы сдержать хныканье.

Так же внезапно он отпускает меня, и у меня кружится голова, а в животе завязываются узлы. – Звучит неплохо, детка. Дай мне знать, когда она будет здесь.

Он уходит, не оглядываясь, и его тело неторопливо движется из кухни, как будто он собирается на полуночную прогулку по пляжу.

Проскальзывает еще одна слеза. Я быстро вытираю ее и беру телефон.

Теперь я заказываю еще и гребаные палочки корицы.

Одиннадцать

Мако

– Вы собираетесь объяснить мне, как ваши волосы оказались намотанными на палец Грега Барбера? – спрашиваю я, крепко сцепив пальцы, наклоняясь к сидящей передо мной женщине. Женщина – слишком щедрое слово, учитывая, что она выглядит как труп.

– Кто? – фыркнула она, бросив на меня неприличный взгляд.

– Фрогги, – отвечаю я. В ее тусклых карих глазах загорается узнавание. Грустно говорить, что лишь тонкий слой жизни отделяет ее глаза от глаз Грега.

– Мои волосы намотались на... Он мертв? – ей понадобилось всего три секунды, чтобы понять, почему я спрашиваю. Я достаю фотографии с места преступления и раскладываю их перед ней в качестве ответа. Ее глаза расширяются, и на лице появляется ужас. Медленно, дрожащей рукой она берет фотографию, на которой изображена грудь Грега с вырезанным на ней словом Призрак. Картинка дребезжит в бледных пальцах, а другой рукой она прикрывает открытый рот. Красная краска на ногтях почти полностью содрана.

– Вы знаете, кто мог это сделать, мисс Франклин?

Кажется, ей стоило немалых усилий оторвать взгляд от фотографии и вернуть его к моему. Фотография падает на стол.

– Нет.

Всего одно слово. Две буквы. И большая, мать ее, ложь.

Это нормально, когда люди испытывают шок, ужас, даже отвращение от некоторых фотографий с места преступления.

Линда Франклин относится ко всем этим людям. Но она еще и напугана.

Это ненормально – бояться бугимена, если ты не думаешь, что он когда-нибудь придет за тобой. Мне кажется, что у секс-работницы, сидящей за столом в нашей уютной комнате для допросов, есть причины бояться.

Амар стоит позади меня, засунув руки в карманы, и наблюдает за Линдой.

– Не могли бы вы пояснить про ваши волосы, мисс Франклин? – спрашивает Амар. Водянистые глаза Линды смотрят на Амара, а затем снова опускаются на фотографии.

– Меня арестуют, если я скажу, что спала с ним? – спрашивает она с горечью в голосе.

– Нет, – обещаю я. Мы уже знаем, что эта женщина – работник секс-бизнеса, но мы здесь не для того, чтобы арестовывать ее за продажу секса за деньги.

Она вздыхает. – Я переспала с ним около месяца назад. Он заплатил мне. Я ушла.

– Вы помните дату и место?

– Я не знаю, – огрызается она. – Я не записываю в календаре, в какой день с кем трахалась.

– Значит, предполагаете? – Я настаиваю.

Она хмыкает. – Может быть, в последние выходные прошлого месяца. Около 25-го или что-то вроде того. В мотеле "Харперс".

Это означает, что до его смерти оставалось несколько дней, плюс-минус. Надо будет заглянуть в мотель, где они занимались сексом, и посмотреть, не попали ли они на камеры. Очень важно установить все места пребывания Грега до его убийства. Любая информация за это время может дать нам ключ к разгадке того, кто и почему его убил.

– Это последний раз, когда вы видели Фрогги? Он вел себя как-то не так? Вам показалось, что он нервничает? Он что-нибудь говорил?

На половине моего вопроса Линда начинает интенсивно качать головой.

– Нет, нет и нет, – раздраженно говорит она. – Я ничего не знаю ни о нем, ни о том, чем он занимается. Он мне ничего не сказал, кроме того, что он хочет, чтобы я с ним сделала. Вот и все.

– Мисс Франклин, ваши волосы были намотаны на палец Фрогги в тот день, когда его нашли мертвым. Судя по тому, что вы мне только что рассказали, вы занимались сексом с Фрогги незадолго до его смерти. Насколько я знаю, люди не хранят чужие ДНК. По крайней мере, без причины.

– Вы считаете, что это я его убила? – недоверчиво спрашивает она, глядя на меня как на полного идиота. Все мои силы уходят на то, чтобы не наброситься на нее в ответ. Я делаю глубокий вдох через нос, сдерживая свое разочарование.

– Я хочу сказать, мисс Франклин, что вы либо общались с Фрогги прямо перед его смертью, либо общались с его убийцей, который каким-то образом завладел вашей ДНК, – медленно объясняю я. – Оба сценария выглядят не очень хорошо для вас.

Она вызывающе скрещивает руки и огрызается: – Мне нужен адвокат, если вы собираетесь продолжать допрашивать меня, детектив Фитцджеральд.

Да, я это предвидел.

– Фицджеральд!

Я поворачиваю голову от компьютера и вижу, что Амар идет ко мне, его лицо каменное.

– Да?

– Пришел человек. Утверждает, что был свидетелем убийства Грега Барбера.

Я встаю так быстро, что стул, на котором я сидел, чуть не падает на пол. Не обращая на это внимания, Амар подводит меня к тому, что, возможно, станет нашей самой большой зацепкой. Если этот человек был свидетелем убийства Грега, то велика вероятность, что он сможет опознать Призрачного убийцу.

Свидетель стоит, засунув руки в карманы, с озабоченным выражением на обветренном лице. Он выглядит так, словно прошел через войну или две. Потрепанная, грязная одежда вся в дырах, от нее воняет несвежей мочой и канализационной водой.

Я отмечаю каждую черточку на его лице, задерживая взгляд на его глазах. Что-то в них заставляет меня задуматься. Он беспокойно переминается с ноги на ногу, оглядывая участок, словно ожидая появления Фредди Крюгера. Обычно так бывает, когда гражданские лица оказываются в здании, полном сотрудников правоохранительных органов.

Увидев меня, он замирает, вынимает руку из кармана и протягивает ее мне для рукопожатия. Я делаю паузу. Свидетели обычно не пытаются пожать мне руку. Нехотя я вложил свою руку в его руку, и от этого движения у меня по позвоночнику побежали мурашки, когда я посмотрел ему в глаза. Он сжимает мою руку, прежде чем отпустить.

– Бенедикт Дэвис, – представляется он, его голос выше, чем я мог предположить.

– Детектив Фитцджеральд. Следуйте за мной, – говорю я, кивая в сторону одной из наших комнат для допросов.

Бенедикт устраивается напротив меня за столом, свободно переплетая свои дрожащие пальцы. Амар, как обычно, занимает место позади меня. Что-то в сидении за столом заставляет его чувствовать себя беспокойно.

– Хорошо, мистер Дэвис, я слышал, что вы стали свидетелем убийства. Не могли бы вы рассказать мне об этом?

Он прочищает горло и снова устраивается поудобнее. – Я ехал на заправку за сигаретами на Третьей улице, когда услышал шум. Обычно я не люблю совать свой нос куда не следует, но истошные крики ребенка было трудно игнорировать. Под железнодорожными путями столпились четверо мужчин. Двое держали его, а еще один человек в капюшоне стоял перед ними с пистолетом в одной руке и окровавленным ножом в другой. Похоже, это был какой-то охотничий нож или что-то вроде того.

– Я плохо видел, но заметил, что кричащий парень был весь в крови и молил о пощаде. Человек в капюшоне сказал что-то, что я не расслышал, поднял пистолет и выстрелил ему в голову. Я побежал за ним, пока они не успели меня заметить.

Его трясущиеся руки нервно бегают по голове, что напоминает мой собственный тик, когда я расстроен. Его тело и руки постоянно двигаются, несколько раз он поднимает задницу со стула, как будто собирается встать, но затем нервно садится обратно. Этому человеку физически невозможно усидеть на месте.

– Почему вы так долго ждали, чтобы сообщить об этом, мистер Дэвис?

Он насмехается, по его голове стекает струйка пота. Если бы на нем не было легкого пиджака, я бы наверняка увидел пятна от пота на его футболке. – Потому что я был в ужасе, чувак. Я убежал к себе домой и, по сути, ждал, что кто-то найдет меня и убьет. У меня была такая паранойя, я не выходил из дома до сих пор. Я подумал, что если бы за мной пришли, то они бы меня уже кокнули. Поэтому я сразу пришел сюда.

Я на секунду задумался над его рассказом. Это соответствует тому, где мы нашли тело Грега, а также тому, как он был убит. Если свидетель видел тело Грега на земле и в крови, то он, должно быть, застал их сразу после того, как Призрачный Убийца вырезал слово на груди Грега.

– Можете ли вы рассказать мне что-нибудь о ком-нибудь из мужчин? Черты лица, во что они были одеты, татуировки, что-нибудь в этом роде?

Он провел тыльной стороной ладони по лбу, вытирая пот. – Э-э... э-э, да. Один парень, который держал... жертву, был лысый, с какой-то татуировкой на затылке, – он запнулся, его руки тряслись. – Я был слишком далеко, чтобы разглядеть, что именно, но это было похоже на какую-то птицу.

Я беру со стола ручку с блокнотом и делаю пометки.

– А человек в капюшоне? Что-нибудь о нем известно?

– Мне показалось, что на нем были серебряные часы. Но больше я ничего не помню. Он был одет во все черное, и капюшон закрывал его лицо.

Разочарование бурлит внутри меня. Никогда не может быть так просто увидеть убийцу и опознать его на следствии. Но возможность опознать его приспешников – это хотя бы начало. Лучше, чем ничего.

– Что-нибудь еще о других мужчинах? – спрашиваю я, глядя в блокнот, пока слова не расплываются.

– Второй парень был светловолосым, на шее у него была тяжелая золотая цепь. Как у члена банды. Он был..., – он замолчал, так как нервы, кажется, захлестнули его. Он крепко зажмуривает глаза и в панике проводит рукой взад-вперед по макушке своих седеющих волос.

– Эй, эй, мистер Дэвис. Расслабьтесь и не торопитесь. Вы здесь в безопасности, с вами ничего не случится.

Он смеется без юмора. – Да, все копы так говорят, мужик. Прямо перед тем, как тебя укокошат.

Я наклоняю голову еще ниже, чтобы попытаться поймать его взгляд. Когда я это делаю, я ищу любые признаки наркотиков. Его глаза слегка расширены, но это можно объяснить страхом. Похоже, что на его лице есть несколько болячек, но в целом его лицо выглядит так, как будто оно прошло через множество испытаний. В данный момент он не принимает наркотики, но я не исключаю полностью возможность их употребления.

– Мистер Дэвис, вы готовы дать показания против убийц, если их поймают?

Он перестает ерзать и смотрит на меня, его глаза еще больше расширяются.

– А если они пошлют кого-нибудь за мной?

Скорее всего, так и будет.

– Мы позаботимся о вашей безопасности. Поместим вас в программу защиты свидетелей.

Мужчина опускает взгляд, похоже, раздумывая над этим. – На свободе находится серьезный убийца, мистер Дэвис. А это значит, что он может напасть на кого угодно, – говорю я, подчеркивая свою мысль. Если Призрачного Убийцу не посадят, то могут убить и того, кто передо мной. Особенно если он связан с торговлей наркотиками.

– Хорошо, – соглашается он. – Но с адвокатом мне было бы спокойнее.

Как бы мне ни хотелось порекомендовать отца, я знаю, в чьих руках это дело неизбежно окажется. – Я знаю кое – кого, кто может тебе помочь.

Это с болью вылетает из моих уст.

Жертвы призрачного убийцы в основном происходят из Шэллоу-Хилла, хотя об этом мог догадаться любой. В Шэллоу Хилл живут худшие из худших. Это просто чудо, что кто-то вроде Ривер родился и вырос там и вышел на свет порядочным человеком.

Просто умопомрачительное дерьмо.

Мы с Амаром просмотрели видеозапись, на которой Грег Баркер и Линда Франклин вместе заходят в мотель "Харпер", а через двадцать минут выходят оттуда по отдельности.