Текст книги "Мелкая река (ЛП)"

Автор книги: Х.Д. Карлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

Три

Ривер

Я врезаюсь головой в стену, когда рука обхватывает мою челюсть. Зубы Райана впиваются в мою шею, пока я не стискиваю челюсти от боли и удовольствия. Я выгибаю спину и стону, пока его острые зубы пускают кровь.

– Никаких засосов, – предупреждаю я, слегка надавливая на его голую грудь. Он только сильнее вжимается в меня и предупреждающе рычит.

– Ты моя. Я буду делать все, что захочу, – рычит он, переключаясь на другую сторону моей шеи.

Он кусает меня особенно сильно, вызывая резкий вздох между моих губ. Больно. Но я не останавливаю его. Я хочу этого. Очень хочу. Хочу, хочу, хочу.

Я терплю свою боль, впиваясь ногтями в его грудь. Бедро проникает между моими бедрами, и я бесстыдно трусь о него, получая удовольствие. Еще больше стонов вырывается из моего горла, когда его руки сжимают мою обнаженную грудь. У меня не такие уж огромные сиськи, но они все равно переполняют руки Райана. Ему это нравится.

Зажав сосок между пальцами, он наконец-то отрывает рот от моей шеи и врывается в мои губы, просовывая язык между зубами. Я жадно глотаю его, посылая стоны, кружащиеся вокруг наших языков. Я сжимаю его сильнее, чувствуя, как зарождается оргазм.

Но мне нужно больше.

– Трахни меня, – умоляю я между поцелуями.

Он отшатывается назад, пристально глядя на меня. Его голубые глаза потемнели и стали похожи на глубокие океанские воды. Меня немного раздражает то, что я не могу понять, от чего это происходит – от похоти или от гнева. А может быть, и от того, и от другого.

– Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? Или ты хочешь, чтобы вместо меня был Мако? – рычит он, обхватывая мою шею руками и снова грубо ударяя меня головой о стену. Не настолько сильно, чтобы причинить боль, но его агрессия сбивает с толку.

Я замираю, и мои брови нахмуриваются. Лед сковывает мое тело, отделяясь от всего тепла, излучаемого моими жилами.

– Что? – спрашиваю я, совершенно обескураженная его вопросом. У меня кровь стынет в жилах, когда Райан продолжает смотреть на меня. Теперь уже нет вопроса, от чего он смотрит – от похоти или от злости. Мой парень в полной ярости, и я понятия не имею, почему. Я ни разу не вспомнила о Мако с тех пор, как мы переступили порог дома и он сорвал с меня одежду.

– Не прикидывайся дурочкой, Ривер.

Мой рот открывается и закрывается, я не знаю, что, черт возьми, сказать. Я ошарашена его вопросом. Он принимает это за чувство вины. Он резко отталкивается от меня, в третий раз грубо впечатывая меня в стену. На этот раз достаточно сильно, чтобы я упала. При этом я ударяюсь локтем об пол, боль пронзает руку.

– Я, блядь, так и знал, – рычит он, обвиняюще глядя на меня.

Я в шоке смотрю на него, меня охватывает паника. Как он мог такое подумать? Почему он не может понять, как сильно я его люблю?

– Райан, я понятия не имею, о чем ты говоришь. Я не хочу Мако, я хочу только тебя, – умоляю я, отчаянно желая, чтобы он понял правду. Потому что я не хочу Мако. Я вскакиваю с пола и делаю шаг к нему, умиротворяюще подняв руки.

Он делает еще лучше и бросается на меня. Инстинктивно я упираюсь в стену. Мы с этой стеной никогда не были так хорошо знакомы, и это начинает действовать мне на нервы. Он прижимается грудью к моей и наклоняется вперед, пока его дыхание не щекочет мне ухо.

– Если ты будешь мне лгать, я сделаю тебе больно, Ривер.

От этой угрозы по моему позвоночнику пробежали холодные мурашки. Он никогда не угрожал мне раньше, по крайней мере, физическим насилием. Всего минуту назад я была на вершине мира, готовая кончить ему на бедро, прежде чем он грубо трахнет меня. А теперь я чувствую себя опустошенной.

Пустой, неудовлетворенной и совершенно охреневшей.

– Я не буду, – говорю я. Это звучит слабо. Жалко и отчаянно.

В этот момент он надувается, как бык, и уходит, оставляя после себя лишь джинсы. Я смотрю вниз на свое собственное обнаженное тело. На бедре остался отпечаток руки, оставленный во время ужина.

Наклонив голову в сторону, я изучаю его.

В моих книгах по психологии это считалось бы жестоким обращением. Но чувствую ли я себя оскорбленной?

Слеза, скатившаяся по моей щеке, отвечает на мой вопрос. Я вытираю ее, пока Райан не увидел.

Мудак.

– Итак, как прошло знакомство с родителями? – спрашивает Амелия, ее карие ожидающие глаза излучают волнение. Мы больше не соседки по комнате, но мы никогда не расставались друг с другом, даже сейчас, когда мы учимся в колледже и живем в разных домах.

Я заставляю себя широко улыбнуться. Знакомство с родителями прошло замечательно, пока мы не вернулись домой, а потом все пошло прахом. Я до сих пор не могу понять, что произошло, и с тех пор в моем животе поселилась холодная, глубокая яма.

– Его родители очень милые. Думаю, я им понравилась.

Ухмылка Амелии растет, и она пару раз подпрыгивает от возбуждения. Моя лучшая подруга ниже меня на целых шесть дюймов, так что это все равно что наблюдать за танцем лепрекона, который нашел золото на конце радуги.

– Я чертовски рада за тебя, девочка. Я знаю, как важна встреча с родителями.

Она так и сделала. Они с мужем Дэвидом вместе уже пять лет, причем один из них в браке. Вначале родители-католики Дэвида не одобряли атеистические убеждения Амелии. Прошло несколько лет, прежде чем они прониклись к ней симпатией, и теперь они даже приглашают ее на ужин. Они прекрасная пара, как снаружи, так и внутри. Я никогда не встречала более искреннего человека, чем Дэвид. Не мешает и то, что он похож на дровосека из эротических романов, которые я тайком читала в библиотеке, когда была маленькой девочкой. Наверное, это работает, учитывая, что Амелия выглядит так, будто вышла из журнала Vogue, несмотря на свой малый рост.

Я пожимаю плечами. – Честно говоря, они такие родители, что, наверное, полюбят любого, лишь бы он не был сатанопоклонником или кем-то в этом роде. Они довольно спокойные люди.

Амелия махнула рукой. – Какова бы ни была причина, я рада. Вы трахались в его детской постели? – спрашивает она, многозначительно покачивая бровями. Сейчас она похожа на лепрекона, заманивающего маленького ребенка съесть талисман.

Я хихикаю. – На этот раз ничего подобного.

Она издает звук отвращения. – Ты меня разочаровываешь.

Мы направляемся в местное кафе-мороженое, где продается лучшее мороженое в радиусе пятидесяти миль. Это просто маленькая лачуга со скамейками на улице. Это позволяет ощутить всю полноту вкуса – вы не едите мороженое по-настоящему, если не гонитесь за солнцем и не пытаетесь съесть его до того, как оно растает у вас на руках.

– У него есть брат. Я даже не знала об этом, пока не приехала, – небрежно упоминаю я. Когда Амелия останавливается и хмуро смотрит на меня, я прикусываю губу. – Это странно, не так ли?

– Как, никогда, никогда не упоминал о нем? Никогда?

– Никогда. Он вообще-то специально сказал, что он единственный ребенок.

Ее хмурый взгляд становится все глубже, вместе с зубами, впивающимися в мою губу. Я останавливаюсь только тогда, когда начинаю чувствовать вкус меди. Ее светлые волосы развеваются на ветру, когда она разворачивается и идет назад, пряди прилипают к ее лицу, когда она, кажется, размышляет об этом. Ее непринужденная красота вызывает у меня желание размазать ее косметику или что-то в этом роде. Я просто жду, когда она споткнется, но она никогда не спотыкается.

Грациозная сучка.

– Ты уверена, что он действительно их сын?

Я пожимаю плечами. – Его мама говорила об этом несколько раз.

– Хм, – говорит она. – Интересно, почему.

Я фыркнула. – Ну, это стало немного понятно, когда я увидела их вместе. Они ненавидят друг друга.

– Может быть, у них какое-то странное соперничество между собой, – небрежно говорит она.

Мы приехали в кафе-мороженое, и меню привлекло ее внимание. Я решаю оставить все как есть. Я слышала, что братья и сестры ненавидят друг друга. Такое бывает. Обычно они не ведут себя так, будто брата или сестры не существует, если только не происходит что-то серьезное.

Что ты скрываешь, милый Райан?

– Привет, – раздается голос у меня за спиной. От этого звука мое сердце замирает. Я поворачиваюсь и вижу своего заклятого врага. Бывшую девушку Райана.

Амелия поворачивается, и ее лицо опускается. Ей никогда не представляли Эллисон официально, но она прекрасно знает, кто она такая. И она также знает, что эта стерва пыталась сорвать мои отношения.

Светло-каштановые волосы, ореховые глаза, которые меняют цвет в зависимости от освещения, и тело-бомба. Она прекрасна, и я ненавидела ее с первого взгляда. Еще больше я возненавидела ее, когда заговорила с ней.

– Привет, Эллисон, – холодно отвечаю я. Она имеет наглость выглядеть нервной.

– Извини, если я тебя беспокою. Я просто хотела узнать, как у тебя дела?

Я стараюсь не краснеть, но все равно краснею. Брови Амелии в замешательстве сдвигаются. Я прочищаю горло.

– Я в порядке.

Ее плечи опускаются, а вместе с ними и голос: – Мне бы очень хотелось, чтобы ты меня выслушала.

Гнев сжимает мои внутренности так сильно, что у меня запершило в горле. Амелия знает, что она пыталась саботировать мои отношения, но я никогда не говорила ей, как именно. И я не собираюсь посвящать ее в это.

– Сейчас не время и не место, – шиплю я на одном дыхании, чтобы слышала только она.

Пухлые, лживые губы Эллисон сжимаются в жесткую линию. На ее щеках появляются ямочки, и я ненавижу ее за это. Мои ямочки спрятаны в морщинах смеха. Ее ямочки милее.

Наконец, она кивает головой. Она бросает взгляд на Амелию, а затем проходит мимо меня. Ее рука коротко касается моего локтя, и она шепчет: – Будь осторожна.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не вырвать свою руку из ее хватки. Вместо этого я смотрю прямо перед собой и пропускаю ее вперед.

Амелия медленно протягивает мне мороженое, растерянно глядя на то место, откуда исчезла Эллисон.

– Она была... милой, – нерешительно заканчивает она.

– Она – змея.

Амелия не выглядит убежденной. И это немного разбивает мне сердце.

– Что она сказала?

– Ничего такого, чего бы я уже не слышала. Она ревнует и хочет, чтобы я ушла от него.

Я не делюсь причинами. Об этом я должна подумать сама.

На лице Амелии появляется гримаса отвращения. – Ну и стерва.

Она такая и есть, не так ли? Я размышляю об этом, облизывая свое мятное мороженое с шоколадной крошкой.

– Где ты была? – спрашивает Райан, как только я переступаю порог. Я делаю паузу, и, черт возьми, это заставило меня выглядеть виноватой. Он сидит на диване, положив одну ногу на колено, и смотрит ESPN. В доме все чисто, а наш кот Билби дремлет на подголовнике за его спиной.

– После занятий я ела мороженое с Амелией.

– Да, я не сомневаюсь, – ехидно говорит он, ни на секунду не отрываясь от экрана. – Она ведет себя как шлюха, так что я уверен, что там были и парни.

Я тихонько вздыхаю. – Малыш, это были только мы двое, я клянусь. Никаких парней. И она счастлива в браке с Дэвидом.

Он катает язык во рту. Он излучает гнев. В воздухе пахнет его плохим настроением. – Тогда дай мне посмотреть твой телефон. – Я колеблюсь. Зачем ему мой телефон?

Он выжидающе протягивает руку. С неохотой я отдаю его. Не потому, что мне есть что скрывать, а потому, что он мне не доверяет, и я хочу это исправить. Райан – мои первые отношения, так что не то чтобы я была отъявленной мошенницей и имела прошлое. Не поймите меня неправильно, я спала с несколькими парнями, и Райан это знает, но я была одинока и не привязана к нему. Райан делал то же самое, поэтому несправедливо обвинять меня в прошлом. Его недоверие совершенно необоснованно. Я никогда не давала Райану повода думать, что мне нужен кто-то другой.

Я вижу, как он открывает мои сообщения, пролистывает их, затем открывает каждый чат и проверяет их. Затем он открывает мои социальные сети и, наконец, мои фотографии. Он кладет телефон и кивает головой в знак согласия.

– Значит ли это, что я тоже могу просматривать твой телефон? – говорю я с ноткой горечи. Он поднимает на меня глаза и тупо смотрит на меня. Смущение захлестывает меня. Я принимаю это как "нет".

– Как работа? – Я пытаюсь сменить тему и стараюсь говорить бодро. Ненавижу, когда он злится.

Он переводит взгляд на меня. – Мой отец нанял новую секретаршу. Такого же возраста, как и я. Не могла держать свои распутные руки при себе.

Моя кровь стынет в жилах, и беспокойство бурлит в желудке, бурлит, как кислота. Она красивее меня? Он ее трахал? А что, если она лучше меня?

– Лучше бы она так и делала, – огрызаюсь я, мое все более дремлющее отношение поднимается на поверхность.

Наконец, улыбка. Вернее, ухмылка. Его нога начинает подпрыгивать на колене.

– Не волнуйся, детка. Мне никто не нужен, кроме тебя, – уверяет он с приторной сладостью. Что-то темное разгорается в моей груди, разрушая всякое подобие хорошего настроения. Эллисон и так испортила мне весь день, а теперь еще и странное отношение Райана окончательно его разрушило.

– Иди сюда, детка. Я просто соскучился по тебе, вот и все. Я просто несчастен и хочу, чтобы ты всегда была рядом, – говорит он, похлопывая по дивану рядом с собой. Его тон кажется искренним, хотя я все еще колеблюсь. Медленно разжимаю кулаки и расслабляю плечи. Маленькие красные полумесяцы отпечатались на моей ладони, и она горит. Я даже не заметила, как сжала их.

На мою реакцию его улыбка расширяется. – Иди сюда. Я скучал по тебе.

Я иду к нему, благодарная за то, что у него улучшилось настроение. Я все еще немного злюсь из-за этой женщины, но когда он смотрит на меня с такой гордостью, как сейчас, трудно не забыть о ней.

Я прижимаюсь к его боку, и он обнимает меня. Легкий поцелуй ложится на мой висок, и я испытываю искушение начать мурлыкать, как Билби.

Палец загибается под моей челюстью, и он осторожно приподнимает мой подбородок, пока я не смотрю в его выцветшие голубые глаза. – Пожалуйста, никогда не оставляй меня. Я не смогу жить без тебя.

– Я никогда тебя не брошу, – обещаю я.

Он качает головой, и по его лицу пробегает гримаса, похожая на муку. – Хорошо. Я не думаю, что переживу это. Я бы, наверное, покончил с собой.

Между моими бровями образуется складка. Его слова звучат сладко и тревожно на одном дыхании. – Не говори так, Райан, – мягко требую я. – Ты не покончишь с собой.

– Я бы это сделал, – твердо говорит он, его глаза буравят меня.

– Почему? – недоверчиво спрашиваю я.

– Я никогда не найду никого, кто сделает меня таким же счастливым, как ты, – тихо говорит он. – Я никогда не найду никого, кто был бы так совершенен, как ты.

Я таю. Как то гребаное мороженое, которое я ела недавно.

– А я и не ищу. Ты идеален для меня.

Он улыбается, демонстрируя свою прекрасную улыбку. – Да?

Я прикусываю губу и киваю. Он хватает мою руку и проводит ею по своему твердому члену, напряженному в шортах.

– Почему бы тебе не показать мне, насколько я идеален для тебя.

И я показываю. Он засыпает через минуту после того, как кончил. У меня нет сил даже на то, чтобы снять с себя напряжение после такого странного дня.

Сегодня воскресенье, и у нас с Райаном ничего не запланировано. Я просыпаюсь с улыбкой на лице, предвкушая, как буду валяться весь день со своим парнем. Он позволил мне переехать в этот дом всего несколько месяцев назад, и до сих пор у нас не было ни одного дня, чтобы просто расслабиться.

Я потягиваюсь, наслаждаясь тем, как разминаются все мышцы. Кровать Райана – это настоящий рай, идеальная смесь упругости и ощущения, что лежишь на облаке. До переезда мое тело не лежало ни на чем, кроме полов и жестких кроватей. Прошел не один месяц, прежде чем я перестала просыпаться с невероятной болью – мое тело не привыкло ни к чему столь роскошному. Теперь я с трудом могу оторвать себя от кровати.

Место Райана рядом со мной пусто. Погладив его место, я обнаруживаю, что оно прохладное. Он уже давно не спит. Улыбка медленно исчезает с моего лица, пока моя рука блуждает по месту, которое он занимал всю ночь. Мы часто просыпались вместе по выходным и прижимались друг к другу в постели, прежде чем нам нужно было вставать и заниматься своими делами. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как он в последний раз оставался здесь утром.

В последнее время Райан вел себя странно. Агрессивный, недоверчивый, отстраненный и откровенно злой. Райан всегда был немного раздражительным, но никогда раньше он не вносил столько сумятицы в наши отношения. До недавнего времени он всегда делал все возможное, чтобы я чувствовала себя особенной, любимой и заботливой.

Столько воспоминаний о чудесных свиданиях, которые заканчивались страстным сексом. Моменты, когда мы просто смеялись вместе, иногда без всякой причины. Он ухаживал за мной, признавался мне в любви самыми милыми способами и всегда удивлял меня сентиментальными подарками. Не знаю, когда эти воспоминания стали смешиваться с гораздо более мрачными. Сентиментальность и забота исчезли. Исчезли все те мелочи, которые он делал для меня, например, заботился о том, чтобы у меня утром был кофе, держал в запасе мою любимую воду или приходил домой с цветами после работы. Теперь Райан требует, чтобы он копался в моем телефоне, называет меня шлюхой за слишком яркую косметику или откровенную одежду, а теперь еще и прижимается ко мне почти насильно.

В последнее время его напрягает работа, может быть, поэтому. Он все еще пытается сделать себе имя, не связанное с именем его отца. Я могу отнестись к этому с пониманием и оставить эти мелочи, они мне все равно от него не нужны. Пока мы с Райаном счастливы, это все, что имеет значение.

Вскочив на ноги, я быстро провела руками по волосам. Зубы я почищу после завтрака. Хотя пока я не чувствую запаха готовящейся пищи.

Когда я захожу в гостиную, Райан лежит на диване без рубашки, на коленях у него ноутбук, а на носу очки для чтения. Он выглядит так чертовски сексуально, что мне хочется наброситься на него. Билби лежит на своем обычном месте на спинке дивана и громко дрыхнет.

Я взяла его из приюта несколько месяцев назад, и с тех пор он стал моей маленькой тенью. Райан не обращает на него особого внимания и часто недовольно косится на разбросанную повсюду кошачью шерсть, но в остальном не слишком жалуется. Райан попросил меня уйти с работы, когда я переехала к нему, поэтому мне было одиноко в доме, пока он работал. Наличие компаньона облегчило большую часть моего одиночества.

– Доброе утро, – щебечу я.

Он бросает на меня взгляд, но ничего не говорит.

Я останавливаюсь на последней ступеньке. Хм. Ну ладно.

– Хочешь позавтракать? – спрашиваю я.

– А чего, по-твоему, я ждал? – холодно спрашивает он, не поднимая глаз от экрана. Моя улыбка падает, и все счастье медленно сдувается.

– Черт! – неожиданно кричит он, со злостью захлопывая ноутбук на диване. Я подпрыгиваю от неожиданности, рука летит к груди, как будто я удерживаю ее от выпрыгивания из грудной клетки.

– Что случилось? – задыхаясь, спрашиваю я, пытаясь вернуть сердцебиение в нормальное русло.

– Опять этот чертов Интернет, – бормочет он, направляясь в свой кабинет, где стоит роутер. Я стою в замешательстве, глядя на то место, откуда он скрылся. Последние несколько месяцев он ругается с нашей кабельной компанией по этому поводу, но никогда раньше он не был так взволнован. Через несколько секунд он врывается обратно, садится на диван и снова начинает работать на своем ноутбуке.

– Что-то еще не так? – нерешительно спрашиваю я. Еще один взгляд, на этот раз полный раздражения.

– Нет.

Решив пока оставить все как есть, я тут же начинаю готовить завтрак. Французские тосты, бекон и яйца. Может быть, он просто голоден и поэтому так себя ведет. Было бы лицемерием делать вид, что я тоже иногда не испытываю голода. Когда все готово, я накрываю его тарелку и даже добавляю несколько ягод свежей клубники со сливками на его французский тост.

Он берет тарелку и копается в ней. В полной тишине. Даже спасибо не сказал.

Конечно, блядь, нет.

Медленно сажусь рядом с ним и ем. Я сделала что-то не так? Я не хочу злить его еще больше. Я смотрю на него, наблюдая за его реакцией на еду. Будет только хуже, если я не приготовлю для него хороший завтрак.

– Тебе нравится? – спрашиваю я с тревогой. Он смотрит на меня, слизывая с уголка рта капельку крема.

– Я ведь ем это, не так ли?

Я хмурюсь. Это не совсем ответ.

Я не могу понять, в чем дело, но вокруг него какая-то стена. Как будто если я заговорю, он сорвется. Я держу рот закрытым. Я держу его закрытым во время завтрака, во время обеда и даже во время ужина. Единственный источник моего развлечения – игра с Билби до прихода Мэри и Эвы.

Они – уборщицы, которых Райан нанимает каждое воскресенье. В большинстве случаев я настаиваю на помощи. Я взрослая женщина и вполне способна убирать за собой сама, поэтому мне всегда странно, что девочки убирают за нами.

Мэри – женщина в возрасте, с волосами цвета соли с перцем, морщинками вокруг глаз и рта, слегка сгорбленной спиной. Ее бабушка создала их клининговую компанию с нуля, и Мэри, которой уже за 60, продолжает вести бизнес. Она очень строгая женщина, но в ней есть мягкость, которую она бережет только для нас с Эвой. Эва, внучка Мэри, идет по стопам семьи. Ей всего шестнадцать лет, у нее гладкие черные волосы, большие ланьи глаза и застенчивая улыбка. Они обе всегда были так добры к нам с Райаном. И хотя Мэри терпеть не может, когда я помогаю, в итоге она всегда уступает, поскольку Эва сосредотачивается на уборке лучше, когда я рядом.

Даже после того, как Мэри и Эва уходят, Райан все еще не разговаривает со мной в течение всего дня, и я начинаю злиться. Он разговаривает с несколькими людьми по телефону, бурно и весело смеется вместе с ними. Он энергично размахивает руками, он более оживлен, чем труп, разбуженный некромантом.

Почему он не говорит так со мной? Как только он кладет трубку, в доме снова поселяется ледяной холод, пропитывая своей энергией весь дом. Я обычно не мелочный человек, но сейчас я готова сжечь шалфей по всему дому, чтобы изгнать его негативные вибрации.

Несколько раз я пыталась спросить, почему он со мной не разговаривает. Он даже не посмотрел на меня, когда сказал: – Ты тоже молчишь.

Да, потому что ты меня достал, козел.

Ему больше нечего было сказать, а если я настаивала, он просто вставал и уходил в другую комнату в доме. Даже Билби не смог вылечить меня от одиночества сегодня. Как два человека могут жить в одном доме, а я чувствую себя одинокой? Я не оставляю попыток и к вечеру тихо сгораю от нетерпения.

Вчера вечером мы легли спать совершенно нормально. Он улыбнулся мне сонной улыбкой, и я проснулась, встав с дивана. Я помогла ему лечь в постель, и он пробормотал, как сильно он меня любит. Он обнимал меня всю ночь, вплоть до раннего утра, когда проснулся раньше меня.

И вот теперь это. У нас все было хорошо. Мы были в полном порядке. Что случилось?

Я поставила фильм, не спросив его, хочет ли он его смотреть. Мне, блядь, все равно, хочет он или нет. Я устраиваюсь на диване, черная кожа с маслянистой пропиткой успокаивает меня, и я закутываюсь в мягкий плед. Гостиная большая: три больших дивана, массивный телевизор с плоским экраном и игровыми приставками Райана под ним, искусно расставленные по стенам предметы декора и семейные фотографии. Вкус Райана более современный и стерильный, много оттенков черного, серого и белого. Это красивый дом, но ему явно не хватает домашнего уюта и атмосферы, присущей дому Джули и Мэтта.

Я уже на полпути к просмотру фильма, когда Райан закрывает ноутбук и игриво тычет меня в бедро. Этот жест раздражает меня, но я бы солгала, если бы он не поселил во мне снова это чувство безнадежности. Надежда. Надежда безнадежна.

– Иди обними меня, – добродушно скулит он. У него даже хватает наглости смотреть на меня щенячьими глазами.

Простите, что? Я смотрю на него со смесью шока и гнева. Какая наглость.

– О, теперь ты хочешь поговорить со мной? – язвительно спрашиваю я.

Он насмехается и качает головой, как будто это я неразумна. Как будто я сумасшедшая и он не понимает, о чем я говорю.

– Ладно, тогда не надо. Я просто хотел пообниматься. – Этот холодный, жесткий голос вернулся, только на этот раз он смотрит на меня так, будто не может поверить в мое отношение. Он отстраняется и скрещивает руки, снова воздвигая стену. То небольшое количество внимания, которое он мне уделял, исчезло, и теперь я снова чувствую себя одинокой.

Меня охватывает грусть. Он игнорировал меня весь день, и вот, наконец, он уделяет мне внимание, а я его отвергаю.

– Скажи мне, почему ты игнорировал меня весь день, – требую я, не желая снова погружаться в молчание. Он бросает на меня странный взгляд, как будто я только что спросила, покрасит ли он для меня свои соски в зеленый цвет.

– Ты тоже молчала, Ривер. Ты всегда так делаешь. Ты превращаешь все в большую проблему, когда мы просто сидели в уютной тишине и расслаблялись. Почему ты пытаешься поссориться со мной без причины?

Мои губы задрожали. Неужели это то, что я делала? Все это время я думала, что он меня игнорирует, а на самом деле он просто наслаждался моим обществом в уютной тишине. Я чувствую себя так глупо.

– Ты хочешь обниматься или нет? – огрызается он. Он бросает мне последнюю кость, и я хватаю ее, как голодная собака. Стыдясь, я заползаю к нему на колени. Он широко улыбается и обхватывает меня руками, устраиваясь поудобнее, чтобы мы оба могли смотреть фильм.

Он периодически целует меня в затылок и проводит кончиками пальцев по моей коже. Мы ложимся спать так же, как и накануне. Он улыбается и обнимает меня всю ночь, а я лежу без сна и ругаю себя за испорченный день.

В следующий раз я сделаю это лучше.

Шэллоу-Хилл – черная дыра в этом штате. Обычно все, что попадает туда, никогда не выходит обратно. Я была одним из немногих исключений. В некоторые дни я до сих пор не знаю, как мне это удалось. В такие дни мне все еще кажется, что я застряла здесь, в этом пустынном месте, где гибнут невинные души.

Я иду вдоль реки, в которой родилась. Но даже река мертва. Мутная, неподвижная, лишенная жизни. И, откровенно говоря, от нее воняет. Как я не заразилась какой-нибудь болезнью от этой реки – ума не приложу.

По другую сторону от меня стоят разрушенные дома. Окна, которые не пострадали, заколочены щепками и гниющей древесиной. На большинстве домов отсутствует отделка, обнажая деревянные остовы. Из каждого дома выходят и входят в него взлохмаченные мужчины и женщины. Кому-то из них здесь самое место, кому-то нет.

Вдалеке слышны слабые крики. Я продолжаю идти, пока не дохожу до дома Барби. Раньше ее дом был белым, а теперь он стал тошнотворно серым, с разбитыми панелями и ржавчиной. Чем ближе я подхожу, тем громче становятся крики, пока не становится ясно, что Барби опять подралась с наркоманом. Скорее всего, потому, что она выкурила и вколола все наркотики после того, как трахнула их до потери сознания.

Медленно я иду к задней двери. Она ржавая и скрипит, когда я ее открываю. Барби и жирный мужчина, оба кричат так сильно, что плюют друг другу в лицо. Они стоят на кухне с пожелтевшим, потрескавшимся линолеумом на полу, заросшим плесенью холодильником и кухонным столом, заваленным окурками, пустыми бутылками из-под спиртного и использованными шприцами.

Все это выглядит точно так же, как и каждый день в течение восемнадцати лет моего пребывания в этой дыре.

– Ты, сука, блядь! Это было мое! – кричит мужчина, ударяя Барби по лицу. Я даже не вздрогнула. Она в шоке хватается за щеку – я до сих пор не могу понять, почему она в шоке, – отступает назад и бьет его по носу.

Хруст раздается за секунду до того, как мужчина начинает реветь, держась за окровавленный нос.

– Ты сломала мне нос! – Отличный способ указать на очевидное.

– Ты это заслужил, кусок поганого дерьма!

– Пошел вон, – негромко требую я. Они оба замирают и поворачиваются ко мне. Никто из них даже не заметил, что я здесь. Было бы так просто убить их обоих. Никому не будет дела до них, чтобы выяснить, кто это сделал.

Глаза-бусинки мужчины изучают меня со злобой и извращением, его рука все еще сжимает нос.

– Кто ты, мать твою, такая? – требует он, его голос стал гнусавым и наполненным кровью.

– Хозяйка этого дома. А теперь уходи, мать твою.

Он хмыкает и поворачивается, чтобы выйти через парадную дверь, бормоча под нос непристойности и обещания отомстить.

Барби поворачивается ко мне и одаривает меня желтой улыбкой. – Спасибо, детка.

Честно говоря, это одно из семи чудес света – как я докатилась до жизни подобной. Когда-то в молодости Барби была красивой, но, глядя на нее, этого не скажешь. Я поняла это, только когда нашла старую фотографию Барби и Билли в их двадцатилетнем возрасте, как раз тогда, когда Барби начала подсаживаться на наркотики. Я – точная копия ее прежней личности. Длинные, вьющиеся черные волосы, золотые глаза и широкая улыбка. Сейчас ее волосы едва доходят до плеч, сальные пряди тонкие и неаккуратные. Ее кожа покрыта язвами и морщинами и потрескалась, как дешевая кожа. Она худа как палка, хотя и сохранила некоторую мышечную массу от постоянных стычек с мужчинами и женщинами.

Пожалуй, это единственное, что я могу сказать о Барби. Кроме Билли, она не терпит ничьего дерьма. Это может подтвердить человек, который сейчас лечит свой сломанный нос.

– Я сделала это не для тебя, – промолвила я. Ее фальшивая улыбка стирается, обнажая настоящее лицо.

– Сука, – пробормотала она. Ничего такого, чего бы я не слышала раньше. – Зачем ты вообще здесь?

– Ты прекрасно знаешь зачем, Барби. Пришла за арендной платой.

Ее плечи напрягаются. Ей не нужно это говорить – я и так знаю. У нее нет денег. Она все это выкурила, вколола или вынюхала. Возможно, и пила.

– Что ты украла на этот раз? – небрежно спрашиваю я, обращаясь к мужчине со сломанным носом.

Она рычит, ее расширенные глаза пылают от ярости: – Ничего я не крала! Я трахалась с ним за это дерьмо. Я это заслужила, и оно мое.

Я вздыхаю и щиплю себя за переносицу. – Если ты собираешься продать свое тело, то хотя бы получи за него деньги. Иначе как ты собираешься есть и платить за квартиру? – Это как разговаривать с кирпичной стеной. Не знаю, почему эти слова вообще вышли из моего рта. Они все равно никогда не проникнут в ее одурманенный наркотиками мозг.

Она опускается на стул и закуривает сигарету, не удосужившись ответить. Типично. Она скорее сделает вид, что я ничего не говорила, чем признает тот факт, что она должна мне деньги.

– Этот дом принадлежит мне. Я могу выселить тебя в любой момент. Все, что мне нужно сделать, – это пойти в суд, вручить тебе документы, и максимум через месяц твоя задница будет на улице, – угрожаю я, садясь в кресло напротив нее.