Текст книги "Мелкая река (ЛП)"
Автор книги: Х.Д. Карлтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)
– Я твоя пленница? – соблазнительно спрашивает она.
Я прикусываю губу, мне очень нравится, как выпячивается ее грудь и изгибается тело, чтобы зафиксировать наручники.
– Настолько, насколько ты хочешь, – пробормотал я.
– Ты выпустишь меня, как только я скажу, – говорит она мне, ее голос мягкий, но строгий. Я встречаюсь с ней взглядом, чтобы убедиться, что она видит правду в моих словах.
– Они исчезнут раньше, чем ты успеешь закончить фразу, – обещаю я. Она кивает головой и осторожно поворачивает запястья, проверяя наручники. Я сделал их довольно свободными, чтобы они не натирали ее нежную кожу.
Видя ее согласие, я не даю ей шанса выдвинуть еще какие-либо требования. Я еще больше раздвигаю бедра, опускаю руки под ее задницу, прижимаю ее к своему телу и трахаю ее по полной программе. Во второй раз глаза Ривер расширяются, превращаясь в круглые диски.
– О Боже! – задыхается она, уткнувшись лицом в изгиб моей шеи, а громкость ее стонов возрастает. Мой рот путешествует по ее плечу и вверх по нежной коже шеи, прокладывая дорожку на ходу. Я захватываю в кулак ее роскошные волосы и оттягиваю ее голову назад, вызывая очередной резкий стон из ее горла. Достигнув места прямо за ее ухом, я впиваюсь зубами в мягкую плоть, а мои бедра неудержимо вгрызаются в нее.
– Мако! – Она извивается на мне, наручники громко звенят от толчков наших тел. На лбу и груди выступили капельки пота, и я стараюсь держать себя в руках. Никогда в жизни я не испытывал такого охренительного наслаждения. Она лепится к моему члену, как мокрая глина.
– Это то, что тебе нужно? – прохрипел я, выделив слова резким толчком, от которого она слегка пискнула. "Тебе нужно было, чтобы я трахнул эту сладкую маленькую киску, не так ли?"
– О да! – промурлыкала она, кивая головой, как болванчик.
– Это то, о чем ты фантазировала каждый раз, когда трогала свою киску, мечтая, чтобы это был я?
Из ее горла вырывается еще одно невнятное "да". – Но это намного лучше, – задыхается она, белки ее глаз почти застилает пелена.
– Ты такая охренительно красивая, детка, – простонал я, несколько раз ударившись бедрами о ее бедра, когда она полностью насадилась на мой член. Я знаю, что ее клитор скользит по моему тазу, просто по ее громким вздохам при каждом толчке.
Она уже близко, я чувствую это. Я полностью обхватываю ее талию, стараясь не стеснять ее рук, и поднимаю ее еще выше, снова делая резкие толчки бедрами. Единственное, что удерживает меня на месте, – это моя потребность, чтобы она кончила первой. Я не желаю кончать ни на секунду раньше нее.
Словно прочитав мои мысли, она задыхается: – Мако, блядь, я сейчас кончу! – Ее ноги прижимаются к моим, а голова начинает откидываться назад. Проклятия срываются с моего языка, когда напряжение, создаваемое нашими телами, достигает своего пика. Мой темп нарастает, я толкаюсь и толкаюсь, влажные шлепки от соединения наших тел соперничают с нашими стонами.
Ривер замирает – так она обычно делает перед тем, как кончить, – прежде чем ее киска начинает пульсировать на моем члене, и она снова теряет рассудок. Она сжимается вокруг меня. Мое имя срывается с ее губ, как отчаянная молитва, окончательно теряя контроль над собой.
– Блядь! – Хриплый крик вырывается из глубины моей груди, когда я полностью опустошаю себя внутри нее, а ее киска высасывает из меня все до последней капли. Мое имя продолжает заполнять комнату, когда ее тело содрогается и бьется о мое, вместе переживая наши высокие точки, прежде чем мы неизбежно спустимся вниз.
Я еще больше опускаюсь на скамью, а ее тело становится мертвым грузом на мне, ее лицо уткнулось мне в шею. Мы оба дрожим и полностью выдохлись. Небольшие подергивания ее конечностей вызывают у меня легкую усмешку. Я хватаю ключи и быстро снимаю наручники с ее запястий. Я смеюсь, когда ее руки падают, ударяясь о мои бока.
– Я и не знала, что так бывает, – шепчет она. Я плотно закрываю глаза, в равной степени гордясь тем, что могу быть первым, кто дал ей это, и злясь на то, что каждый мужчина до меня имел наглость дать ей меньше, чем она заслуживает.
Несмотря на то, что они ощущаются как два мертвых бревна, я поднимаю руки и обхватываю ее тело, прижимая ее к себе так близко, как это только возможно.
– У нас так будет всегда, – обещаю я. – Общение очень важно для меня, Ривер. Я буду испытывать тебя на прочность и знакомить с новыми вещами, но я никогда не сделаю ничего, что могло бы причинить тебе настоящую боль. И как только тебе что-то не понравится, я остановлюсь, и это больше никогда не повторится. Я хочу показать тебе, каким должен быть секс между двумя людьми. Двумя людьми, которые уважают и понимают друг друга.
Она хранит гробовое молчание достаточно долго, чтобы я успел усомниться во всем, что только что вырвалось у меня изо рта. Но затем ее тело сотрясают рыдания, и слезы начинают скапливаться в ложбинке на моей шее и плече. В моей груди разрастается паника.
– Я что-то не так сказал? – спрашиваю я, поспешно отстраняя ее тело от себя, чтобы посмотреть ей в глаза. Она протестует, еще глубже прижимаясь ко мне и крепко обхватывая меня руками.
– Нет, – слабо говорит она. – Ты все сказал правильно. Ты великолепен. – Тревога ослабевает, но не отпускает меня полностью.
– Почему ты плачешь?
Она всхлипывает. – Потому что я всю жизнь ждала кого-то вроде тебя. И теперь, когда я наконец нашла его, я чертовски боюсь его потерять.
Я закрываю глаза, резкий выдох избавляет меня от затянувшейся паники. Я хватаю ее за затылок и мягко поднимаю голову, пока ее влажные глаза с красными ободками не посмотрят на меня. Мое сердце замирает и сжимается. Она так чертовски красива, что мне становится больно.
– Я понял. Это то, что я чувствую уже несколько месяцев. Но если я имею к этому отношение, Ривер, этого никогда не случится.
Ее глаза закрываются, длинные черные ресницы слипаются, по покрасневшим щекам текут слезы. Она смиряется и кивает головой.
– Хорошо. Я могу это принять.
– Мне не хотелось бы разрушать наш маленький уют, но... мне нужно сходить к Барби. – Не нам, а мне.
Не могу соврать и сказать, что эти слова не сдули мой настрой, как гребаный воздушный шарик.
– Прямо сейчас? – спрашиваю я.
– Да.
– Почему? – спрашиваю я, засовывая ногу в ботинок и зашнуровывая его. Ее запах сейчас повсюду, и если бы я был менее сильным человеком, я бы никогда не захотел снова принимать душ.
Она вздыхает. – Мне нужно получить арендную плату.
Я нахмурил брови. Я думал, что она перестала ходить туда по таким пустякам. Я очень сомневаюсь, что Барби платит Ривер сильно много за аренду. Но, возможно, она беспокоится о деньгах. Я полагаю, что без Райана ей придется снова начать обеспечивать себя.
– Мы оба знаем, что это небезопасно, Ривер, – спокойно говорю я, опираясь локтями на раздвинутые колени и переплетая пальцы рук. Я смотрю на нее, изучая ее пустое лицо. Она сидит на краю скамейки, ее позвоночник ровный, а пальцы крепко сцеплены. Она выглядит так, будто находится на грани побега.
– Я знаю, – соглашается она. Ее опущенные глаза смотрят на меня. Что-то таится в глубине ее медовых глаз – эмоция, которую я не могу определить. В моей груди поселился камень, а в животе забурлило, как будто я выпил испорченное молоко.
– Знаешь, – медленно произношу я. – А что, если Билли там? – Я спрашиваю, вспоминая бугимена из ее детства и человека, который избил ее до полусмерти. Человека, которого я так хочу заполучить в свои руки и подвергнуть пыткам. Если бы я не изучал ее, как археолог изучает иероглифы, я бы не заметил легкого вздрагивания при упоминании его имени. Эта реакция вызывает во мне самые разные чувства. Неважно, как Ривер пытается это скрыть – она боится Билли.
Поэтому тем более необходимо познакомиться с ним поближе.
– Он не будет, – твердо заявляет она, уверенная в себе. Я не знаю, откуда она могла это знать, но если я что-то знаю об этой упрямой женщине, то неважно, что я скажу, она все равно уйдет.
– Тогда я пойду с тобой. – Ее глаза расширяются и устремляются на меня. На языке у нее вертится протест, но я поджимаю губы и бросаю на нее резкий предупреждающий взгляд, один раз покачав головой. Ее плечи опускаются в знак поражения. Если она хоть что-то знает обо мне, то неважно, что она скажет, я все равно пойду.
Двадцать три
Ривер
Я облажалась..
Как только эти слова слетели с моих губ, я поняла, что облажалась. Я должна была догадаться, что лучше не говорить Мако, что я собираюсь встретиться с Барби. Но я не знала, как уйти после того, что между нами произошло... ну, то есть так, чтобы это не было неловко. Нельзя просто уйти, сказав "до встречи", когда кто-то трахает тебя так, как трахал меня Мако.
Мой живот сжимается от пьянящего желания и острого возбуждения, когда я в миллионный раз вспоминаю, чем мы занимались всего двадцать минут назад. Это чертовски жалко, что я уже хочу повторить это снова. И еще раз. И снова, блядь, снова.
Мне нужно увидеть Барби. Я слишком долго ждала, слишком была занята тем, что укрывалась в доме, подальше от посторонних глаз. Призрачный убийца – или Билли – все еще на свободе. Я надеялась получить от Барби больше информации, пока пыталась понять, как, черт возьми, я должна рассказать Мако, кто такой Призрачный Убийца. Он меня возненавидит, я это уже знаю. Он потратил столько времени и сил, чтобы найти его, а я знала об этом с того момента, как он рассказал мне об убийствах, и ни черта не сказала.
Но теперь Мако хочет поехать. Так что единственное, что я могу сделать, это собрать столь необходимую арендную плату и найти другое время для разговора с Барби. Если кто и может что-то знать, так это она. Раньше она не знала об убийствах Билли, но теперь, когда это дошло до ее сведения, она будет выпытывать любую информацию, которую сможет получить. Если Барби на что-то и годится, кроме продажи своего тела, так это на получение информации.
Ужас поселяется в моей груди, когда Мако открывает передо мной дверь своей машины и ждет, когда я заберусь внутрь. Тащить с собой Мако – плохая идея.
– Может, нам просто не стоит ехать, – говорю я, кривясь от того, насколько неловко и очень подозрительно звучат мои слова. Его глаза сужаются. Я отодвигаюсь, чувствуя дискомфорт от того, как он внимательно меня разглядывает.
– Мне будет лучше, если я буду с тобой, – наконец говорит он. Черт побери. Он слишком хорошо меня знает. Достаточно хорошо, чтобы понять, что я хочу пойти одна. И Мако ни за что не позволит этому случиться. Не после того, как я уже раскрыла свой болтливый рот и рассказала о том, через что мне пришлось пройти с Билли, и уж тем более не после того, как Билли чуть не избил меня до смерти.
Черт, черт, черт. Из этого нет выхода, и единственный человек, на которого я могу злиться, – это я сама. Дурацкий мозг, спровоцированный сексом. Секс с Мако опасен тем, что полностью лишает способности нормально мыслить.
Не психуй, Ривер. Просто зайди, возьми деньги и уйди. Все просто.
В Шэллоу Хилл никогда ничего не бывает просто.
Все время, пока я объясняю Мако дорогу, у меня возникает желание заставить его просто заехать в случайный пустой дом и сказать, что ее нет дома. В Шэллоу Хилл много заброшенных домов. Это было бы просто. Но что-то мне кажется неправильным в том, чтобы лгать Мако еще больше, чем я уже лгу.
Он подъезжает к ветхому дому моего детства. Как и все остальные дома в этом унылом городке, белые панели едва-едва держатся на волоске. Заколоченные окна от взрывоопасных драк между Барби и ее клиентами. Шатающееся деревянное крыльцо с обвалившейся ступенькой и дырой от того, что кто-то провалился.
Это, мягко говоря, чертовски стыдно.
– Ты можешь не заходить, Мако."
Он уже открывает дверь и огибает машину, чтобы открыть мне мою. У меня замирает сердце, когда я вижу маленькие глазки Барби, проглядывающие сквозь рваные занавески.
Ужас застывает в моей груди. Мне понадобится отбойный молоток, чтобы выбить ее оттуда, когда все будет сказано и сделано.
Я тяжело ступаю в дом, Мако идет за мной по пятам. Его присутствие подавляет и душит, а я всего лишь хочу выгнать его из этого дома.
– Ну и кто у нас тут, блядь, такой? – говорит Барби со стороны кухни, скрестив руки на своем хрупком теле. Ее глаза пожирают Мако, явно наслаждаясь видом, судя по нескрываемому возбуждению в ее глазах. "О, это новый вариант, дорогая. Намного лучше, чем тот, которого ты принесла в последний раз. Тот выглядел так, будто трахал себя палкой для удовольствия".
Я ничего не могу с собой поделать. Я фыркаю в ответ. Иногда я могу оценить честность, исходящую из уст Барби, даже если яд, который она извергает, в основном направлен на меня.
– Барби, это Мако. Не спугни его, – предупреждаю я.
На ее лице расплывается зловещая ухмылка. Это Барби в действии, хотя она знает, что Мако никогда не уделит ей времени. Мако, как и подобает джентльмену, отрывисто говорит: – Здравствуй, Барби. – Ее глаза расширяются, когда она чувствует его голос. Глубокий, чертовски глубокий, особенно когда он говорит тебе на ухо самые грязные вещи, находясь в тебе на глубине не менее девяти дюймов. Я содрогаюсь от воспоминаний.
Даже когда Мако поймет, что ненавидит меня, а не любит, я буду лелеять это воспоминание до самой смерти.
– Что вам нужно? – спрашивает Барби, заставляя себя отвести взгляд от магнетического мужчины, стоящего позади меня. Это требует серьезных усилий с ее стороны, я знаю это по опыту. Обычный яд в ее голосе отсутствует. Наверное, она слишком увлечена Мако.
– Время аренды, – щебечу я. Она опускает лицо, драматично закатывает глаза и поворачивается, чтобы пройти на кухню. Когда Барби не трахается в своей комнате, она на кухне курит, делает уколы или нюхает. Когда я была здесь в прошлый раз, мне понадобилось четыре сигареты, чтобы удержаться на этой кухне – той самой, где Билли подарил мне новые кошмары. Курить в присутствии Мако как-то неправильно.
Единственное, что отрывает мои ноги от земли, – это напоминание о том, что Мако здесь, рядом со мной. Его сила безмолвно вливается в меня, придавая мне мужества, необходимого для того, чтобы вернуться в мой личный ад.
Кухня в том же состоянии, что и в прошлый раз, когда я здесь была. И все предыдущие разы, сколько я себя помню. Я наблюдаю, как глаза Мако вбирают в себя каждую деталь. Непреодолимое желание завязать ему глаза становится почти невыносимым. Я ненавижу, что он видит место, где я выросла. Мне не нравилось, что Райан тоже видел это, но что-то в том, что Мако узнает, откуда я родом, ощущается иначе.
С Райаном я чувствовала, что должна произвести на него впечатление. Доказать ему что-то. А у этого убогого дома нет никаких оснований для того, чтобы произвести впечатление на своего парня. Райан усмехался и смотрел свысока на этот дом и Барби. Мне стало неловко, во рту остался неприятный привкус, и я почти уверена, что это заставило Райана смотреть на меня с меньшим благоговением.
Что касается Мако, то я просто хочу оградить его от такой жизни. Не потому, что мне нужно произвести на него впечатление, а потому, что я боюсь, что он будет меня жалеть. А мне меньше всего нужна жалость.
Но, конечно, Мако всегда удивляет меня. То, что потускнело в глазах Райана, сияет и в глазах Мако, когда он смотрит на меня. Благоговение. Ему не нужно произносить эти слова сейчас, он уже сказал их раньше. Он... гордится тем, что я вышла из такой дыры и стала той, кем являюсь сейчас. Даже если я убийца. Для Мако это не имеет значения. Не тогда, когда человек, которого я убила, заслужил все, что я с ним сделала.
– У тебя есть деньги? – нетерпеливо спрашиваю я. Барби сидит в своем обычном кресле, попыхивая сигаретой.
– Неужели ты не можешь хоть раз навестить свою мать? Ты приезжаешь сюда только за деньгами. Я начинаю чувствовать себя использованной.
Я бросаю на нее сухой взгляд. – Мило, Барби. Очень мило.
Чернота пляшет по краям моего зрения. Я ненавижу находиться на этой кухне.
– Ривер никогда не рассказывала тебе историю о том, как она получила свое имя? – спрашивает Барби, разглядывая Мако с ног до головы, как кусок мяса. Я бы поправила ее, если бы не была виновата в том, что делаю то же самое каждый раз, когда нахожусь рядом с ним.
– Нет. – Его ответ короткий и лаконичный. Я бы сказала, что мне это неинтересно, если бы не изгиб брови, направленный в мою сторону. Я вздыхаю, сожалея о том, что взяла Мако с собой в это место.
– У меня начались роды, когда я бежала со всех ног, – начинает Барби, сосредоточив свое внимание на потертом столе. – Я подумала, что меня будет труднее поймать, если я окажусь в реке. – Она кивает головой в сторону тихой, грязной реки. – Подумала, что так он меня не поймает. И вот я здесь, меня преследует один из самых страшных мужчин на свете, и тут Ривер решает, что она хочет появиться. Я кричу, плачу, умоляю спасти меня, но при этом активно пытаюсь удержать ребенка, чтобы он не вышел из моего тела. – Сухая усмешка сползает с ее потрескавшихся губ. – Но Ривер это не понравилось. Она хотела выйти прямо там и тогда. Итак, вода мне по грудь, Билли не видит, что происходит. Он подходит ко мне сзади, пистолет в руке, уже поднят к голове, и замирает, когда я поднимаю Ривер, и он слышит первые крики маленького ребенка. – Она делает паузу и обращает ко мне свои усталые, пустые глаза. – Ривер – это то, что в конечном итоге спасло мне жизнь в тот день. Как только Билли услышал ее крик, он решил, что ему это нравится. А потом сделал миссией своей жизни слышать ее плач до того дня, когда она сбежит из Шэллоу Хилл.
Зловещая тишина воцаряется над нами, когда последние слова Барби звучат, а затем исчезают в прохладном воздухе. Я вздрагиваю, несмотря на то, что в этом доме чертовски жарко.
Я всегда ненавидела эту историю. Историю о моем рождении и о том, как я появилась на свет. Билли готовился убить беременную женщину и пустить ее и ее мертвого ребенка в плавание по реке. Неудивительно, что из реки вытащили не один труп. Все они были ничейными, без родных и близких, и ни одной живой души вокруг, которой было бы не наплевать. Барби, возможно, повезло, и она вызвала бы сочувствие, поскольку в момент убийства была беременна, но не настолько, чтобы по-настоящему искать убийцу.
Столько ночей я мечтала, чтобы все так и было. Я ненавидела себя за то, что родилась, потому что, если бы я подождала еще минуту, меня бы никогда не было. Я бы не перенесла пыток и издевательств, которые так и не закончились, даже спустя двадцать два года. Мне был бы открыт доступ в рай без необходимости сначала пройти через ад. Я была бы свободна.
– Может быть, твоя жизнь и была спасена, но моя закончилась в тот день, – говорю я, заставляя себя быть спокойной. Она ухмыляется, как будто знает, как сильно меня задевает эта история. Мако ничего не говорит, но уголки его глаз немного смягчились.
– Деньги, Барби, – напоминаю я, нетерпеливо щелкая пальцами. Напоминание о Билли разожгло новый огонь под моей задницей.
– У меня их нет, – коротко отвечает она.
Мако встает рядом со мной, скрещивает руки на широкой груди и смотрит на Барби, нахмурив брови. Он не смотрит на нее сверху вниз, как будто он лучше ее – он смотрит на нее сверху вниз, чтобы запугать ее.
Для меня.
Шок ударяет меня по лицу, когда я вижу, как Барби краснеет от пристального взгляда Мако. Никогда в своей гребаной жизни я не видела, чтобы Барби краснела.
Единственное, что выводит меня из шокового состояния, – это пачка чистых купюр, шлепнувшаяся на грязный стол. При виде купюр у меня замирает сердце. Чистые купюры не проходят через руки Барби. Этого просто не бывает. Этот город грязный, а деньги еще грязнее.
– Откуда ты это взяла? – шепчу я, глядя на купюры, как на живых змей, готовых укусить.
Барби опускает взгляд на купюры, а затем снова на меня, в ее глазах читается непередаваемая эмоция. Это почти похоже на трепет, но это слово ассоциируется с Барби только тогда, когда речь идет о Билли.
– Ты знаешь ответ на этот вопрос, Ривер.
– Почему он дает тебе деньги? – процедила я сквозь стиснутые зубы.
– Потому что он знает, что ты приходишь за арендной платой каждый месяц. Говорит, что хочет позаботиться о своих любимых девочках, поэтому дает мне деньги, чтобы я отдала их тебе. Он сказал, что так можно убить двух зайцев одним выстрелом.
В животе у меня бурлит, крутит и крутит, пока я не убеждаюсь, что меня сейчас стошнит. В горле поднимается рвота. Я делаю шаг в сторону от денег.
– Мне не нужны его деньги, – шиплю я. – А как же деньги, которые ты зарабатываешь?
– Это мои деньги! Кому какое дело, откуда они взялись, Ривер. Просто возьми их!
Не задумываясь, я хватаю деньги и швыряю их ей в лицо, десятки купюр бьют ее по лицу, а затем летят на грязный кафельный пол. Барби вскакивает, ее стул громко стучит за ней, и вцепляется мне в лицо.
– Что, теперь ты боишься принимать деньги от Призрачного Убийцы? Ты же много раз принимала его член в себя, что же плохого в его деньгах?
Весь воздух высасывается из комнаты, оставляя лишь застойную, леденящую душу тишину. Я зажмуриваюсь и закрываю глаза, на веках уже выступили слезы. Одна проскальзывает, когда я слышу, как Мако делает один шаг вперед.
– Что, черт возьми, ты только что сказала? – Час назад его низкий гравийный голос был наполнен желанием и потребностью. А теперь... Теперь в нем звучит презрение.
Проклятие срывается с моих губ, когда я поворачиваюсь лицом к Мако. Он уже смотрит на меня сверху вниз, на его красивом лице отражается шок. В сочетании с обидой. Глубокой, режущей обидой.
– Я собиралась тебе сказать, – стыдливо пробормотала я. Мне так хочется опустить глаза к ногам и спрятаться от гнева, наполняющего глаза Мако, как пустой бензобак, в который заливают бензин.
– Ты знала, кто такой Призрачный Убийца? Все это время?
Сзади меня раздается издевательский смех Барби. Мои плечи поднимаются к ушам, и смущение захлестывает меня. Я меньше всего хочу, чтобы Барби стала свидетелем этого. Я привела домой мужчину, которого хотела даже она, а теперь он расстается со мной прямо у нее на глазах, не прошло и получаса.
– Да, но... – Мако поворачивается и бросается вон из дома прежде, чем я успеваю закончить фразу – или, скорее, свое неубедительное оправдание.
Я разворачиваюсь и бегу за ним, несмотря на то, что слова Барби, останавливающие сердце, следуют за мной. – Подожди, пока он узнает, что Билли еще и твой отец.
Я почти останавливаюсь. Я чуть было не обернулась и не потребовала, что, черт возьми, Барби только что сказала. Но она, должно быть, лжет. Она просто подстрекает к драке, чтобы причинить мне боль. Не может быть, чтобы Билли был моим отцом. Кто-нибудь из них уже сказал бы мне об этом.
– Мако, подожди! – кричу я, не обращая внимания на то, что на крыльце дома, расположенного несколькими дверями ниже, собралась небольшая компания, которая сейчас затихает, наблюдая за тем, как Призрак Шэллоу Хилл гонится за неизвестным мужчиной. Человеком, которому явно не место в этом городе.
– Просто... черт! Садись в эту чертову машину, Ривер. – Он распахивает свою дверь, бросается внутрь и захлопывает за собой дверь. Не желая, чтобы он уезжал без меня, я забираюсь в машину и едва успеваю захлопнуть дверь, как он выезжает с подъездной дорожки, оставляя за собой следы заноса.
Оба кулака сжимают руль так крепко, что кожа проминается под его хваткой. Белые костяшки пальцев смотрят на меня в темноте, напоминая, что я облажалась.
Опять.
Его руки дрожат, а дыхание наполняет напряженную тишину короткими, сипловатыми всплесками.
– У тебя есть его фотография? – спрашивает он напряженно, в его тоне звучит злость.
– Да, – шепчу я, во рту у меня привкус пепла. Слезы застилают мне глаза, когда я достаю свой телефон и ищу единственную фотографию Билли, которая у меня есть. Я сделала ее много лет назад, перед тем как уехать. В ту ночь он был особенно диким, жестоко расправился со мной, разрывая на части душевно и физически. Я уже получила место в университете и знала, что уеду через неделю. Я до сих пор не знаю, зачем я это сделала, но я незаметно пронесла письмо, когда Билли смотрел на меня, все еще злясь за то, что я сделала той ночью. Причины гнева Билли от меня ускользают, остается только одно – издевательства, которым он меня подвергал из-за этого.
Яркий свет моего телефона освещает ожесточенное лицо Мако, когда я протягиваю ему дрожащий телефон. Как только его взгляд падает на фотографию, он резко жмет на тормоза и уводит машину на обочину. От силы рывка мое тело подается вперед, и, даже находясь в состоянии гнева, Мако все еще заботится обо мне настолько, что закрывает рукой мою грудь и толкает меня обратно на сиденье.
– Блядь! – рычит он.
Я подпрыгиваю так сильно, что ударяюсь головой о стекло окна. Мако сжимает кулак и бьет им по рулю, да так сильно, что машина взвывает от его удара по клаксону.
– Мако, остановись! Что случилось?! – кричу я, в моем голосе отчаяние и страх. Я не боюсь Мако как такового, но я боюсь того, что означает его реакция. Я не понимаю его реакции на фотографию.
Он наконец останавливается, на его костяшках пальцев уже появились синяки. Он терзает руками свои волосы, пытаясь отдышаться.
– Когда ты это поняла? – требует он, отворачивая от меня лицо и приклеиваясь к окну.
Горячие, не останавливающиеся потоки слез текут из моих глаз. – Когда ты рассказал мне о нем за ужином. Когда Билли напал на меня той ночью... он назвал меня призраком, как и он сам... В общем, это что-то такое, что часто встречается в Шэллоу-Хилл из-за Билли. Он говорит, что когда вырастаешь в таком месте, как Шэллоу Хилл, от этого никуда не деться. Поэтому, когда ты это делаешь, а потом возвращаешься... тебя считают призраком. Кто-то, кто просто бродит по улицам, когда ему вздумается, но в конце концов всегда исчезает. – Я вытираю сопли нижней частью футболки. Я продолжаю, мой голос дрожит, когда я признаюсь.
– Когда мне было шесть лет, Билли подсел на метамфетамин. Очень сильно. У него поехала крыша, и он начал убивать людей по неосторожности. Чудо, что мы с Барби выжили в то время. Он приходил в дом и бушевал, рассказывая о том, что все люди, работающие на него, предали его. То ли потому, что они, по его мнению, воровали у него, то ли потому, что испортили товар, то ли еще по какой причине. Он убивал их всех. Ничего не вышло, потому что он успел избавиться от всех тел. И, как это ни печально, всем наплевать на людей, которые умирают в Шэллоу Хилл.
– Когда ты рассказал мне об убийствах Призрака и о том, как они были убиты, я поняла, что это не совпадение. Я знала, что это был Билли. Я зашла к Барби, когда у меня появилась возможность уехать от Райана, и она подтвердила, что Билли снова на крючке. Вернулся к убийству всех своих людей и теперь называет их Призраками, потому что... они ими и являются.
Удушающая тишина заполняет машину, и я едва не задыхаюсь от гнева Мако. Он дрожит, его так сильно трясет от гнева, что кажется, будто его вот-вот ударит судорога. Я открываю рот, готовая рассказать Мако то, что сказала мне Барби, когда погналась за ним, но слова замирают у меня на языке. Нет смысла говорить ему то, в чем я еще не убедилась.
– Пожалуйста, скажи мне, что происходит, Мако, – умоляю я, когда разгневанный мужчина рядом со мной продолжает тушеваться. Я дрожу как лист на ветру, наблюдая за тем, как воплощается в жизнь мой самый страшный кошмар. Вот почему я плакала на груди Мако в библиотеке. Потому что я знала, что причиню Мако боль, когда он узнает правду. Но какая-то глупая часть меня надеялась, что он поймет, почему я так поступила. Тем не менее, я теряю его. Как я и думала.
Он тяжело вздыхает, постепенно возвращая себе контроль. – Это тот человек, который утверждал, что был свидетелем убийства Призрачного Убийцы. Это был клиент Райана – Бенедикт, мать его, Дэвис. Человек, который убил моего отца и которого я преследую уже больше года, был прямо перед моим лицом. Как и говорил Райан.
