Текст книги "Мелкая река (ЛП)"

Автор книги: Х.Д. Карлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Шестнадцать

Ривер

– Тебе нужно, чтобы я за тобой приехал? – приветствует меня баритональный голос из динамика телефона. Я закрываю глаза, искушение берет верх.

Скажи «да», Ривер. Скажи «да».

– Нет, – вздыхаю я. Моя губа оказывается между зубами, когда я готовлюсь к тому, о чем собираюсь его попросить. – Мне нужно, чтобы ты забрал Билби.

Мако молчит на другом конце, и мое сердце учащенно забилось. Что, если он откажется? Куда денется Билби? У Амелии сильная аллергия на кошек, а я ни за что не оставлю его в одном доме с Райаном. Не после прошлой ночи. Я не хочу подвергать своего кота опасности. Он значит для меня все, и я никогда не прощу себе, если он погибнет из-за моего неправильного выбора.

– Билби? – повторил он наконец, сбитый с толку.

– Мой кот.

Опять молчание.

– Райан обидел кота?

Я снова закрываю глаза, смущаясь от слов, которые вот-вот сорвутся с моих губ. – Да. Я не могу подвергать его жизнь опасности.

– Но свою-то ты можешь? – Я стиснула зубы. Неважно, что я подготовилась к этому еще до того, как он это сказал, это все равно выводит меня из себя.

– Мако, пожалуйста, – говорю я, и в моих словах проскальзывает то же отчаяние, что и вчера вечером. – Я звоню тебе не для того, чтобы поговорить о себе. Мне... мне просто нужно, чтобы Билби сейчас был в безопасности. Пожалуйста.

Он слабо вздохнул. – Мне нужно приехать за ним?

– Нет. Нет, я завезу его сегодня перед занятиями.

– Я буду там. – Мои губы кривятся, а слезы жгут глаза. Я даже не знаю, почему именно я плачу, но желание становится непреодолимым. Может быть, потому, что я должна временно отдать своего кота, потому что он больше не в безопасности в доме, куда я его принесла. Мне так стыдно. Этого я себе никогда не прощу.

– Мако?

– Да, Ривер?

– Спасибо. Огромное.

Два пристальных глаза осматривают меня с ног до головы.

– Похоже, ты наконец-то получила то, что заслужила, – комментирует Барби и затягивается сигаретой морщинистыми губами. Я игнорирую ее замечание, так как уже успела закутаться в броню, чтобы отразить ее неприятные комментарии и самодовольство. Только Барби может быть самодовольна тем, что ее дочь подвергается насилию. Особенно когда это та жизнь, которую она всегда хотела для меня, а я была настолько глупа, что верила, что получу то, чего она никогда не получала – безопасность.

Я смотрю на почти пустую пачку, лежащую на столе. Сейчас мне плевать на микробов.

– Дай мне одну, – говорю я и киваю головой в сторону сигарет. К моему удивлению, она протягивает мне пачку вместе с зажигалкой. От одной женщины, подвергшейся насилию, к другой: иногда нам нужна только сигарета.

Я вытаскиваю сигарету, прикуриваю и жадно затягиваюсь.

Я понятия не имею, действительно ли Райан подмешивал в мои напитки. Может быть, я беременна, но сейчас мне слишком больно, чтобы прекратить затягиваться сигаретой. Прошла неделя с тех пор, как он сделал мне предложение, чуть не убил моего кота, а затем снова избил меня до полусмерти – и до сегодняшнего вечера он ни разу не спускал с меня глаз. К счастью, у меня пока нет никаких признаков беременности, так что я начинаю сомневаться в его угрозе.

– Ты знала, что Билли убивал людей по всему городу? – начинаю я. Барби наполовину смеется, наполовину огрызается, звук наполняется хрипом.

– А почему у тебя сложилось впечатление, что он не убивает людей? – снисходительно спрашивает она.

Я качаю головой. – Это другое дело. Билли достаточно умен, чтобы скрывать свои убийства. Он намеренно оставляет их по всему городу, по-видимому, в течение последнего года. Он считается серийным убийцей – его даже прозвали Призрачным убийцей.

Барби смеется, в ее безжизненных глазах светится веселье. За свою жизнь Барби сталкивалась с несколькими трупами. В основном от передозировки, но могу поспорить, что она была свидетелем и убийств. Скорее всего, от наркоманов, у которых случаются психические срывы и психозы. И я уверена, что Билли привел в пример нескольких человек, чтобы Барби оставалась на своем месте.

– Это слишком смешно, – говорит она сквозь смех, ссыпая пепел с сигареты в пустую банку из-под пива. Раньше она держала у себя стеклянные пепельницы, пока не разбила их все об головы своих клиентов. Теперь проще использовать мусор. В конце концов, его здесь чертова куча.

Я закатываю глаза на ее высокомерие.

– Ты же знаешь, что для Билли это ненормально. Он под прицелом, Барби, и ты это знаешь. Зачем ему оставлять трупы по всему городу?

Ее взгляд меняется, и в ее глазах мелькает что-то похожее на страх. Но он исчезает прежде, чем я могу сказать наверняка.

– Он снова подсел на метамфетамин, – говорит она небрежно. Но это совсем не случайно, мы оба это знаем. Прошло более пятнадцати лет с тех пор, как Билли подсел на свой собственный продукт и начал убивать всех своих людей. Он врывался в дом, яростно заявляя, что у него не осталось никого, кому он мог бы доверять, потому что все они мертвы.

Барби хватило ума не задавать вопросов. Она не могла сказать, сколько будет восемь раз по девять, но она не жила так долго, имея дело с таким человеком, как Билли, просто по счастливой случайности. Она невероятно умна, даже когда находится под кайфом. Много раз я задумывалась о том, что Барби гораздо мудрее, чем кажется на первый взгляд.

Итак, Барби держала рот на замке, я подслушивала через дверь, а Билли выплескивал свое недовольство тем, что все его люди трахают маленьких девочек, которыми он торгует, и портят их ценность. Или они воруют у него наркотики или деньги для себя. Или они смотрели на него так, что ему это не нравилось.

Как бы то ни было, он убивал их всех. В результате Билли оказался в весьма затруднительном положении, когда ему практически некому было выполнять его просьбы. Он бросил наркотики, восстановил свою империю и с тех пор остается чистым.

– Я не понимаю. Он знает, что случилось в прошлый раз.

Барби поджимает губы, пожимает худым плечом и закуривает очередную сигарету. Я делаю то же самое. Она мне понадобится для этого разговора. Билли на метамфетамине – это... воплощение зла. Это расплата. Он – третий антихрист, предсказанный Нострадамусом.

– Я не знаю, что случилось, – наконец говорит она. – Это объясняет, почему он появился ни с того ни с сего и избил нас обеих.

Обе наши раны, полученные в ту ночь, затянулись, но на смену им пришли новые. Она, может быть, и смеется при виде меня, но выглядит она не лучше. Разница лишь в том, что у Барби никогда не было синяков. Это ее норма. На данный момент каждая часть меня пережила какую-то травму, и я уже не уверена, что умею чувствовать боль. Похоже, мы с ней похожи как две капли воды.

Я смотрю на свою руку с уродливым гипсом и еще более уродливым кольцом. Я даже не знаю, почему я до сих пор ношу эту чертову штуку.

– Он может вернуться в любой момент, – продолжает она, вырывая меня из мрачных размышлений. Ее взгляд скользит по мне с явным предупреждением. Барби никогда не предупреждает меня ни о чем, кроме Билли. Особенно о том, что Билли принимает наркотики. Я не допускаю мысли, что это происходит потому, что ей на самом деле не наплевать на меня. Но если я умру, этот дом будет выставлен на аукцион, а мы все знаем, что у Барби нет средств, чтобы его выкупить.

Как бы она ни ненавидела это, я оберегаю ее от улицы. Если кто и сможет это пережить, так это Барби. Она как чертов таракан, эта сука может пережить апокалипсис. Но это не значит, что она этого хочет.

– Он часто приходит? – спрашиваю я, хотя чувствую, как колотится мое сердце. Я не питаю иллюзий, что здесь я в безопасности. Что приход Билли больше не повторится. Но я надеялась, что он будет слишком занят, чтобы убивать своих людей, а не приходить посмотреть на замызганную задницу Барби.

Она затягивается сигаретой, оттягивая ответ, который мне очень хотелось бы знать. Если он приходит часто, значит, я в большей опасности, чем предполагала.

Наконец, она отвечает. – Примерно раз в неделю. Он был здесь только вчера вечером.

Внезапное желание убежать из этого дома почти искалечило меня. Я получила ответы. Или, по крайней мере, столько ответов, сколько я получу, когда дело дойдет до дьявола. Пора уходить.

– Тогда, наверное, пора мне уходить.

Барби ухмыляется. Я сказала это непринужденно, но, опять же, это не обычный разговор. Она наслаждается тем, что Билли меня пугает. Единственное, что хорошо в том, что Билли избивает меня до полусмерти, – это то, что он меньше времени уделяет Барби. Пока он воздерживается от полного убийства, Барби это не волнует.

– Развлекайся со своим Билли 2.0 дома, – говорит она, хихикая над своей сигаретой. Я встаю и смотрю на нее сверху вниз. Она выглядит и пахнет как просроченное молоко. Как ее слова могут задеть меня?

Но они все равно что-то во мне пробуждают. Не боль. Но что-то похожее на решимость.

– О, я буду.

– Что с тобой случилось, черт возьми? – Амелия рычит, ее лицо – идеальная картина ярости и шока. Я могла бы сфотографировать ее, и она была бы продана за миллионы. Количество эмоций, переданных на ее лице, на самом деле очень красиво.

– Ты поверишь мне, если я скажу, что упала?

– Он тебя ударил?! – кричит она, ее маленькие ручки тянутся вверх, чтобы обхватить мое лицо. Я на несколько дюймов выше Амелии, но благодаря материнскому инстинкту она всегда казалась больше меня. Она будет замечательной матерью.

– Что привело тебя к такому выводу? – Я отклоняюсь, ловко вынимая свое лицо из ее теплых рук и поворачиваясь, чтобы идти к своей машине.

– О, нет, как бы не так, – говорит она, пробегая мимо меня и останавливаясь прямо на моем пути. Она кладет руки на бедра, выпирающий живот подчеркивают ее маленькие руки, и смотрит на меня с нетерпением и едва сдерживаемой яростью. Я не могу ее винить. Я бы убила любого, кто так поступил с Амелией.

Я вздыхаю, мои плечи опускаются в знак поражения. – Ты не можешь ничего сказать, Амелия. Я... я с ним справлюсь.

Ее глаза расширяются, как воздушные шарики, переполненные гелием. Скоро они лопнут. Это не может быть хорошо для ребенка.

– Пожалуйста, не пойми меня неправильно, Ривер, но, черт возьми, это выглядит так, будто ты только и делаешь, что разбираешься с ним, – отвечает она, ее голос стал значительно мягче. Я киваю головой, потому что она права. Это не похоже на то, что со мной Райан вообще справляется.

– Я должна играть с умом, – говорю я. Она закусывает губу, похоже, что-то обдумывая.

– Я хочу, чтобы ты осталась со мной. Ты не можешь вернуться в тот дом.

Я очень хорошо избегала Райана с той ночи, когда он сделал мне предложение, угрожал убить моего кота и изнасиловал меня в течение нескольких часов подряд. То, что должно было стать самым счастливым днем в моей жизни, превратилось в самый мрачный далеко не сразу после того, как Райан встал на одно колено.

Держу пари, что сейчас он трахает свою секретаршу.

– И я планирую это сделать... в конце концов, – добавляю я с болезненным видом. – Это весьма непростая ситуация, и ее нужно решать именно так. Я не хочу втягивать тебя в это, Амелия. Я скорее умру, чем подвергну тебя и твоего нерожденного ребенка какой-либо опасности.

Амелия еще немного пожевала губами, с каждой секундой выглядя все более расстроенной.

Она качает головой. – Нет. Мне очень жаль, но я этого не допущу. Я ни за что на свете не позволю тебе и дальше подвергать свою жизнь опасности. Если ты вернешься, он убьет тебя. И тогда я буду беременна в тюрьме.

Я слегка улыбнулась.

– Он не убьет меня, – шепчу я. – Я не позволю ему. – На прошлой неделе Райану пришлось носить водолазку на работу из-за глубоких и красных следов на теле, оставшихся после его изнасилования. Когда они потускнеют, он просто спишет это на ночь дикого секса и оргазмов, с которыми я явно не справилась.

– Конечно, он этого не сделает. Я убью его первым, – раздается сзади меня глубокий голос. Я замираю, отчего все больные места в моем теле вспыхивают с новой силой. Мое дыхание учащается, и я клянусь, что это только потому, что на улице жарко, как в яйцах спортсмена после тренировки.

Брови Амелии опускаются, и она наклоняет голову в сторону, чтобы лучше видеть Мако. – Кто ты? – спросила она, ее голос был очень высоким. Если бы я не чувствовала себя таким дерьмом, я бы чуть не рассмеялась.

Мако обходит меня, его массивное тело затмевает тело Амелии. Она смотрит на него с благоговением, ее маленький рот открыт в идеальной букве "О". Ее глаза медленно изучают его невероятно подтянутое тело, татуировки, украшающие обе руки вплоть до запястий, и чистое сексуальное напряжение, которое он излучает. Я бы ревновала, если бы не знала, что она безумно влюблена в Дэвида и носит его ребенка. Мне также не хочется признаваться в том, что я ревную.

Я смотрю на спину Мако, когда он протягивает к ней массивную руку. Мои щеки краснеют, когда я думаю о том, что эти руки могут сделать со мной. Он будет использовать их для того, чтобы возбудить меня, это я гарантирую.

– Я Мако. Я хороший брат, – приветствует он. Амелия пожимает ему руку, как будто она – королева Англии, а он – простой крестьянин. Несмотря на то, что я разочарована очередным появлением Мако, я улыбаюсь нахальству Амелии.

– Угу, – пробормотала она, ни в чем не убежденная. Единственное, что Амелия знает, это то, что я осталась у него дома, когда Райан вел себя как дерьмо после того, как Билли избил меня до полусмерти. Я не рассказывала ей, что именно Мако приехал и забрал меня после того, как Райан оставил меня на диване в беспомощном состоянии, и заботился обо мне так, как Райан никогда не заботился, или о том, что он держал Билби у себя дома в течение последней недели. Я также никогда не рассказывала ей обо всех случаях, когда Мако появлялся после моих занятий, чтобы убедить меня бросить Райана. Конечно же, я не рассказала ей о случае в библиотеке и о том, как я потеряла всякий здравый смысл и позволила Мако подойти слишком близко. Какое бы вуду ни наложила на меня библиотека, это опасно, когда рядом Мако.

Но хуже всего то, что я так и не рассказала ей, какой греховно вкусный мужчина Мако. Амелия смотрит на него сверху вниз, обе руки сложены на округлом бедре, как мать, ругающая свое дитя. Она действительно будет замечательной матерью.

Молюсь, чтобы я была рядом и увидела это.

Когда недоверчивый взгляд Амелии переходит на меня, я чувствую себя тем самым поруганным ребенком. Мне не нужно слышать слов, чтобы понять, что она обижена. Я лгала ей. Умалчивала, но хранить секреты – это все равно ложь.

Я одариваю ее овечьей улыбкой. – Тебе нужно кое-что прояснить, – поет она со взглядом, говорящим о том, что у тебя очень большие проблемы.

Мако оглядывается на меня, на его лице появляется грешная ухмылка. То, как он смотрит на меня, можно описать только как грязный взгляд – с его развратной ухмылкой и горячими глазами. А поскольку Амелия внимательно наблюдает за происходящим, мне хочется стереть это выражение с его лица салфеткой с хлоркой, а затем брызнуть ему в глаза спиртовым раствором для надежности.

Я прочищаю горло и смотрю на Амелию с самой невинной улыбкой, на которую только способна. А это не так уж и много, поскольку ничего невинного во мне никогда не было.

– Мако стал моим личным рыцарем в сияющих доспехах, сколько бы я ни пыталась показать ему, что я – дракон, – объясняю я. Амелия вскидывает бровь.

– Да? И как долго он пытается и не может тебя спасти? – спрашивает она почти снисходительным тоном. Амелия не хуже меня знает, что я никогда не принимала помощь. Неважно, что ты зверь ростом в шесть футов пять дюймов с медвежьими лапами вместо рук, я все равно дам тебе по яйцам, если ты попытаешься меня спасти. Похоже, в итоге мне всегда хочется просто пожалеть его, но, по крайней мере, смысл сказанного уже донесен.

– Слишком долго, – бормочу я. Я кричала в лицо Мако и даже дала пощечину этому чертовски сексуальному произведению искусства, но, увы, он все еще упорствует. Так что, похоже, мне придется просто ударить его по яйцам... а потом, возможно, заняться сексом.

– Ривер ясно дала понять, что может сама о себе позаботиться. Несмотря на ее крутые способности, я дал понять, что никуда не уйду, пока не буду уверен, что она в безопасности. И если вы посмотрите на образец "А", – он указывает на мое покрытое синяками лицо, – то этого еще не произошло.

Я открываю рот, чтобы показать ему экспонат, в котором вот-вот исчезнет моя нога, когда Амелия прерывает меня. – Ладно, дети. Очевидно, это происходит уже давно. – Она бросает на меня недобрый взгляд. – Думаю, ясно, что Ривер находится в сложной ситуации, и не всегда легко сразу уйти, как бы нам этого ни хотелось.

Мои плечи расслабляются от неожиданного понимания Амелии. Иногда я забываю, что у Амелии тоже было тяжелое детство. Она росла с отцом-алкоголиком и жестоким человеком. Даже после того, как ей исполнилось восемнадцать, она пыталась заботиться о нем, пока не уехала в колледж. Она и по сей день борется со своей любовью к нему.

Самое большое заблуждение в отношении людей, переживших насилие, заключается в том, что они делают выбор в пользу того, чтобы остаться. Любой человек в нашей ситуации ушел бы, если бы это было так просто. Но когда кто-то ежедневно угрожает твоей жизни, иногда кажется, что остаться – более безопасный выбор. Даже если ты знаешь, что однажды это убьет тебя.

Непредсказуемое насилие все равно предсказуемо, и это может быть не так страшно, как пытаться заново строить свою жизнь в постоянном страхе, что этот человек придет за тобой и отнимет ее. Вся эта тяжелая работа – в прошлом. А иногда и жизнь.

– Я оставлю вас двоих, чтобы вы разобрались с тем напряжением, которое между вами возникло. Ривер, я ожидаю телефонного звонка позже, – объявляет Амелия, все еще наблюдая за нашим с Мако странным общением. Как я могу думать о другом мужчине, когда нынешний мужчина в моей жизни использует меня как грушу для битья, мы оба не понимаем. Но это происходит. И я не знаю, как, черт возьми, остановить это.

Да и хочу ли я этого.

Амелия обнимает меня на прощание, в последний раз провожает взглядом Мако и идет к своей машине. Я поворачиваюсь к самому раздражающему мужчине, которого я когда-либо встречала.

– Чего ты хочешь? – жалобно скулю я, принимая позу Амелии и кладя руки на бедра. Мне требуется несколько глотков, чтобы запихнуть комок обратно в горло, когда я вспоминаю, что через несколько месяцев я тоже могла бы выглядеть как Амелия. Округлый живот, который будет смотреть на меня снизу вверх и преследовать.

Его глаза сузились, но, тем не менее, он не дерзит в ответ. Вместо этого он засовывает руки в карманы и обводит взглядом кампус.

– Я просто хочу помочь тебе, Ривер. Вот и все, – говорит он наконец.

Я вздергиваю бровь. – Ты не хочешь меня трахнуть?

Изумрудно-зеленые глаза смотрят на меня, сияя, как только что отполированные драгоценные камни. По его красивому лицу скользит такая же соблазнительная ухмылка, и черт меня побери, если мое сердце не останавливается и не ускоряется на одном дыхании.

– Я хочу тебя трахнуть, и не только хочу, но и трахну, – смело заявляет он. Мое сердце замирает от этого обещания. Мне не нравится, что в ответ на это моя киска становится влажной. Но я люблю это еще больше. – Но я не поэтому хочу помочь тебе. Я не могу обворожить тебя и показать, что такое настоящий мужчина, если ты мертва.

Не могу не уважать того, кто так прямолинеен, как я. Я постукиваю ногой и поджимаю губы, размышляя о намерениях этого человека. Если не считать случая в библиотеке, он ни разу не дал понять, что хочет увести меня ради своей личной выгоды. Невозможно отрицать то, что он сделал для меня. Я всегда буду благодарна ему за то, что он забрал Билби. То, что мой кот в безопасности, значит для меня больше, чем я могу выразить.

– Как мой малыш? – спрашиваю я, меняя тему разговора.

– Он все еще адаптируется. Ты так и не сказала, что именно произошло, но я думаю, что он все еще приходит в себя. Он очень... осторожный.

Тот факт, что мой любящий пучок шерсти теперь сводится к недоверию, разбивает сердце. У меня еще не было возможности навестить его, но как только я это сделаю, я осыплю его такой любовью, что он не будет знать, что с ней делать.

– Ночью он спит со мной, – продолжает Мако, чувствуя мое ухудшающееся настроение. – Он приходит в себя, Ривер. С ним все будет хорошо.

Я киваю головой, пожевав губу, вечно беспокоясь о нем. Чувство вины никогда не пройдет.

Мако оглядывается по сторонам, и мои глаза следуют за ним.

Мы находимся на открытом воздухе, а Райан окончил школу всего несколько лет назад, перед тем как уехать на юридический факультет. Он был очень популярен и никогда не отпускал никого из своих друзей по колледжу. Много раз Райан-большой шишка встречался со своими приятелями в кампусе или появлялся на вечеринках в колледже. Люди знают его. Они знают меня. И независимо от того, знают они Мако или нет, они могут легко проболтаться и сказать Райану, что я разговариваю с другим мужчиной. Очень крупным, очень привлекательным мужчиной. Который смотрит на меня так, будто я – глазурь, которую он любит слизывать со своего кекса.

– Мне нужно домой, – говорю я вместо этого.

– Давай я тебя куда-нибудь свожу. Куда-нибудь, где нет библиотеки, как бы мне это ни нравилось.

Ненавижу, как мало я обдумываю свой ответ. – Хорошо.

Я поворачиваюсь и ухожу.

– Когда? – спрашивает он.

Повернувшись, я делаю несколько шагов назад и говорю: – У тебя хорошо получается преследовать меня. Я уверена, что ты сможешь назначить время и дату. Его улыбка, медленная и ленивая, вызывает у меня самые разные чувства, прежде чем я снова поворачиваюсь к нему спиной.

Фицджеральд и удача не могли повлиять на мою жизнь в самый неподходящий момент.

Продавщица за кассой смотрит на мои покупки, а потом на меня. Это пожилая, проницательная женщина с волосами цвета соли с перцем, лишними морщинами и любопытным блеском в глазах. Она определенно из тех любопытных соседок, которые постоянно выглядывают из окна, чтобы подглядывать за людьми. Хорошо, что она не моя соседка. Я бы просто открыла шторы, спустила трусики, широко раздвинула ноги и устроила бы ей такое шоу, которое она никогда не забудет. И я готова поспорить, что она больше никогда не будет заглядывать в мои окна.

– Разве ты не встречаешься с Райаном Фитцджеральдом? – спрашивает она, беря в руки каждую коробку и сканируя ее. Всего их пять.

В моем характере – нагрубить и сказать летучей мыши, чтобы она не лезла не в свое дело. Но тот маленький голосок в моей голове – тот, который я еще не выкинула на обочину – все еще требует, чтобы я защищала репутацию Райана. Не для его блага, а для моего. Если я хочу выбраться из этой ситуации живой, то было бы глупо тыкать медведя до того, как я установила капкан.

– Ага, – говорю я с принужденной веселостью. Надеюсь, она не видит, насколько фальшива моя улыбка. Похоже, это было так же эффективно, как ботокс на ее вороньих ножках.

– Я очень надеюсь, что это так, если вы оказались в такой ситуации, как думаете, – комментирует она, нажимая несколько кнопок на сенсорном экране. – $60.87.

Черт возьми, как же это дорого. Я вставляю свою карту в слот сильнее, чем нужно. Она не упускает и этого. Или, может быть, нервы в ее теле дают сбой, и она на самом деле не дарит мне самодовольную улыбку.

Моя транзакция завершается, пока она упаковывает мои товары. И вот наступает неловкий момент, когда она ждет, пока из автомата вылетит чек, а я думаю о том, чтобы ткнуть ей в глаз ручкой, пристегнутой к ее рабочему жилету. Когда она протягивает чек, я одариваю ее самой сладкой улыбкой, на которую только способна.

– Большое спасибо, мэм.

Мы обе закатываем глаза, когда я ухожу.