Текст книги "Мелкая река (ЛП)"

Автор книги: Х.Д. Карлтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Он ухмыляется, скорее всего, замечая мой растущий гнев. Дрожь начинается в кончиках пальцев, поднимается по конечностям и всему телу, как молния по металлическому столбу.

Как любопытно. Ему нравится, что я злюсь.

Ты хочешь от меня драки, милый Райан?

Я одним махом сползаю с кровати и предстаю перед ним во всей своей обнаженной, разъяренной, блядь, красе.

– Зачем тебе выслеживать меня?

– Очевидно, ты даешь мне для этого повод, – просто отвечает он. – Ты отмазываешься от своей ошибки. Вместо того чтобы сосредоточиться на своих поступках, ты пытаешься переложить их на меня. Вместо того чтобы признать свою ошибку и признать, что ты поступила неправильно, ты пытаешься сделать вид, что это я не прав.

– Так и есть! – кричу я, делая шаг к нему. Его глаза чернеют, и на лице появляется зло. Он делает три больших шага в мою сторону, оказываясь прямо у меня перед лицом. Рука вырывается, обхватывает мое горло и сжимает его.

Мои ногти впиваются в его руки, пока он скрежещет зубами: – Тебе лучше следить за тем, как ты со мной разговариваешь. Ты ослушалась меня прошлой ночью, Ривер. Я строго сказал тебе держаться подальше от этой шлюхи, а ты не послушалась. Плохие девочки получают наказание. И когда ты будешь наказана, я заберу твой телефон. Ты получишь его обратно, когда будешь вести себя правильно.

Прежде чем я успеваю плюнуть ему в лицо, он разворачивает меня и вжимает лицом в кровать. Я борюсь с его неумолимой хваткой. Чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее он сжимает меня. Одной рукой он берет оба моих запястья, а другой вдавливает мою голову в матрас.

Я открываю рот, чтобы закричать, но звук заглушается кроватью. Сердце сильно стучит в ушах, заглушая все звуки, которые я должна была бы слышать в данный момент. Если бы я успокоилась, то смогла бы услышать шорох одежды, когда он сбрасывает баскетбольные шорты.

Я бы успела подготовиться к тому, что его член упирается в щель моей задницы. Он отпускает мою голову, чтобы сплюнуть на руку и смочить свой член. Я использую это время, чтобы закричать во всю мощь своих легких.

Удар по затылку почти лишает меня сознания. Мои крики обрываются, а в глазах вспыхивают звезды.

Ничто не могло подготовить меня к тому, чтобы почувствовать, как его член входит в меня. В мою задницу.

Огонь вспыхивает в этом месте и распространяется на все остальное тело. Из моего горла вырывается еще один крик, уже непроизвольный. Он не обращает на это внимания, продолжая трахать меня. Его рука возвращается к моей голове, вдавливая меня вниз настолько, что мои крики начинают захлебываться.

Боль настолько сильна, что я ничего не вижу и не чувствую. Я медленно задыхаюсь, и даже не чувствую паники, когда его член причиняет мне такую боль. Мое зрение затуманивается по мере усиления боли. Его толчки становятся все более беспорядочными, так как возбуждение овладевает его телом. Оно пронизывает воздух.

Ему это нравится.

И когда он громко стонет, содрогаясь от конвульсий, я думаю только о том, какой инструмент я буду использовать, чтобы засунуть ему в задницу, когда он этого меньше всего ожидает.

Тринадцать

Ривер

Сначала я ощущаю его присутствие. Сильное и пьянящее. Как запах фломастера, когда его держат под носом. Это почти ирония, когда я вижу, как маркер вылетает передо мной, останавливая мои шаги.

Раздраженно вздохнув, я смотрю на его руку, держащую маркер. У него огромные руки. Длинные, толстые пальцы с мозолями на костяшках. Его татуировки перетекают на кисти, цвета исчезают на запястье.

Я хочу прикоснуться к ним. Наверняка они грубые. Наверняка они будут так хороши внутри меня.

– Уходи, – говорю я, отталкивая его руку так же, как я отталкиваю эти грязные мысли. Грубо и с нескрываемым отвращением. Я поднимаю подбородок и продолжаю идти к машине.

Но тут меня снова останавливают. Со злостью я вырываю маркер из его рук и бросаю к его ногам. Когда мои глаза встречаются с его глазами, внутри меня все трепещет. Ненавижу, что он меня привлекает. Ненавижу, что скучала по нему.

– Что тебе нужно, Мако? – потребовала я, глядя на него.

– Я хочу, чтобы ты использовала это, – тихо говорит он, его баритональный голос заводит меня. Каждый раз, блядь.

Я поднимаю бровь. – Для чего?

Он переводит взгляд на мою руку. – Когда ты почувствуешь себя небезопасно, я хочу, чтобы ты нарисовала им круг на своей руке. Большинство людей, работающих в службе поддержки, знают, что это значит.

Я не могу сдержаться. Я смеюсь.

– Ты шутишь, да? Я ничего не буду рисовать на своей руке. Я не чувствую себя небезопасно.

Врешь. Пару месяцев назад ты пряталась в его доме, потому что чувствовала себя небезопасно.

Я сдвигаюсь, едва заметно морщась от боли в спине, несмотря на то, что с той ночи прошло две недели. Меня разорвали так, как никогда не должен быть разорван человек. Через несколько минут я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, я лежала на кровати голая, а мой телефон исчез.

Целую неделю он отказывался вернуть мне телефон. Только через два дня я поняла, что борьба с ним не даст мне доступа к телефону. Поэтому я стала вести себя хорошо. Я слушала его. Я любила его, хотя мне казалось, что он этого не заслуживает. И снова превратилась в послушную, бездумную девочку.

В тот уик-энд он устроил мне теплую ванну с розами и вином. Райан сидел позади меня и плакал у меня на плече, прося прощения.

Только когда вода остыла, я сказала ему, что простила его. Он был так сломлен, что рыдал, задыхаясь. Не прошло и нескольких минут, как я плакала вместе с ним. Он поклялся, что такого больше не повторится. Он снял маячок с моего телефона прямо у меня на глазах, вернул его мне и пообещал исправиться. То, что я вернула себе телефон и личную жизнь, окончательно сломило мою решимость. Я никогда в жизни не видела Райана таким расстроенным, поэтому знала, что он должен искренне сожалеть о своем поступке.

Глаза Мако потемнели и стали зелеными, как мох. Совсем как у его брата. Когда они злятся, все вокруг темнеет. Как будто злая тень, живущая внутри них, выходит на поверхность.

Он медленно кивает головой, прядь волос падает ему на лоб. Мои пальцы дергаются от желания убрать ее назад. Наклонившись, он поднимает маркер. Затем он делает шаг ко мне, прижимаясь ко мне всем телом. Затаив дыхание, я не смею отвести взгляд от его глаз, даже когда он обхватывает меня сзади и убирает маркер в задний карман.

Меня охватывает жар, такой жар, что кислород в легких испаряется. Если это так, когда нас разделяют слои ткани, то каково будет ему, когда он прижмется ко мне, кожа к коже?

Я стыжусь этой мысли, как только она промелькнула в моей голове. Я люблю Райана. А Мако мне даже не нравится.

Знакомые пальцы тревоги обхватывают мою грудь. Не задумываясь, я оглядываю окружающее пространство, уверенная, что Райан каким-то образом увидит меня. То, что он снял маячок с моего телефона, не означает, что за мной не следят. Я знаю, что он мне не доверяет, не после того, как я солгала ему об Амелии.

Я явно не заслуживаю его доверия. Посмотрите на меня сейчас. Веду себя как шлюха и думаю о его брате. О брате, которого он презирает.

Глупости, Ривер. Уходи, пока кто-нибудь не увидел тебя. Райан никогда тебя не простит.

– Когда я приду сегодня на ужин, я обещаю, что убью его, если увижу черный кружок на этой милой маленькой руке.

Не задумываясь, я подхожу ближе и обнажаю зубы прямо ему в лицо.

– Единственная причина, по которой я поставлю точку на своей руке, это то, что я хочу быть подальше от тебя.

– Тогда почему твои сиськи сейчас прижаты к моей груди? – спрашивает он, ухмылка мило сидит на его дурацком лице.

Я отшатываюсь назад и чуть не спотыкаюсь на ногах, пытаясь сделать вид, что я не просто прижата к нему, как сахарная пленка. Я открываю рот, чтобы ответить, но ничего не выходит. Я не знаю, что сказать.

– Ты не придешь к нам на ужин, – говорю я наконец.

Он улыбается. – Отец поручил ему мое дело. Его клиент – ключевой свидетель по делу об убийстве. Мы с Райаном будем работать вместе, пока это дело не будет раскрыто. Я приду к тебе на ужин, Ривер.

Я отстраняюсь от него и поворачиваюсь, чтобы уйти. – Хорошо. Но я никогда не позволю тебе убить его, – говорю я через плечо.

Только я удостоюсь такой чести.

Я хочу, чтобы ужин был готов к шести. Сделать мясной рулет. Мако ненавидит мясной рулет, – говорит Райан через динамики в моей машине. Я позвонила ему, как только села в эту жару. По понятным причинам я не могла сказать ему, что его брат снова преследовал меня и рассказал об ужине. Пришлось прикинуться дурочкой и ждать, пока он сам мне расскажет.

Не могу поверить, что он, блядь, не сказал мне.

– Жаль, что ты не сказал мне об этом раньше. А теперь мне нужно спешить в магазин, – жалуюсь я, смахивая с лица потную прядь волос. Моя машина начинает стареть, а это значит, что жара каролинского солнца уже не справляется с кондиционером. Может быть, пришло время купить новую – то, что я сейчас не могу себе позволить.

– Я узнал об этом только вчера. У меня не было возможности сказать тебе, потому что я работал на износ, о чем ты не могла знать, – огрызается он, его слова бьют по мне, как хлыст. Он всегда точно знает, что и когда сказать, чтобы причинить мне наибольшую боль.

Все мои силы уходят на то, чтобы держать рот на замке. Я работаю над собой всю жизнь, с тех пор как стала достаточно взрослой, чтобы иметь работу, но, увы, у Райана всегда случаются провалы в памяти, когда он тычет мне в лицо мое безработное состояние. То, что он от меня требовал.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, пока не чувствую вкус крови, а затем провожу пальцем по губам, напоминая себе о том, что я буду пробовать на вкус в течение следующей недели, если заговорю в ответ.

– Мне очень жаль. Я просто хочу, чтобы этот ужин прошел для тебя гладко. Я знаю, как сильно Мако тебя напрягает.

И меня.

Мой кондиционер, наконец, включается, как раз в тот момент, когда на лбу выступает пот. Я никогда не думала, что мне придется беспокоиться о том, что Мако что-то скажет Райану, до этого момента. Что, если Райан заденет его за живое, и он в отместку скажет Райану, что я неделю жила у него дома? Если бы я не знала, что хорошие люди умирают молодыми, я бы поставила деньги на то, что у Райана случится сердечный приступ прямо на месте.

Райан на мгновение замолчал. – Просто сделай мясной рулет и приготовь его к шести. Не сжигай его. Не опаздывай. Просто сделай хоть раз что-нибудь правильно. Ты сможешь это сделать? – спрашивает он, его голос мрачен и снисходителен.

Качели, качели.

– Да, – задыхаюсь я.

Он кладет трубку без дальнейших комментариев. Мы снова ссоримся. Уголки моих губ опускаются вниз, когда меня охватывает чувство вины. Ненавижу, когда Райан расстраивается из-за меня.

Сначала я глазею на его брата и позволяю ему входить в мое личное пространство. Потом я жалуюсь на то, что он не сообщил мне о сегодняшнем вечере раньше, вместо того чтобы понять, что Райан сейчас завален работой.

Я бы тоже разозлилась на себя.

Я сильнее нажимаю на газ. Сегодняшний вечер должен быть идеальным.

– Ужин готов, – зову я из столовой. Я расставляю мясной рулет и хрустящую спаржу на десятифутовом столе в нашей возмутительно официальной столовой и раскладываю наш лучший китайский сервиз. Я понятия не имею, откуда он у Райана, но он красивый, так что мне все равно.

Райан и Мако сидели в гостиной, изучая свое дело. Все это время я слышала только подколки Мако и снисходительные замечания Райана.

Они ненавидят друг друга, и никто из них не пытается этого скрыть.

Они оба входят в столовую, брови насуплены, челюсти напряжены. Мако останавливается перед своим стулом и с пустым лицом смотрит на мясной рулет. На лице Райана мелькает злая ухмылка.

Я борюсь с желанием закатить глаза. Райан просто мелочный.

Руки Мако сжимают спинку стула до побеления костяшек. Если бы на нем не было рубашки с длинными рукавами, даже его татуировки не смогли бы скрыть пульсирующие на руках вены. Успокоившись, Мако выдвигает стул и садится, не отрывая взгляда от явно оскорбительной еды. Если бы я не знала лучше, то у мясного рулета вырос рот, и сейчас он разговаривает с Мако.

Райан сидит во главе стола, я – слева от него, а Мако – справа, прямо напротив меня.

– Это ты приготовила? – спрашивает он, его голос напряжен, когда он поднимает на меня свои потемневшие зеленые глаза. Дыхание замирает в груди. Хотя его лицо тщательно скрыто маской, в его глазах сверкают изумруды, в которых зреет гнев.

Я полагала, что то, что тебя заставляют есть еду, которая тебе не нравится, будет раздражать его, но напряжение, исходящее от него, мощное и удушающее. Я не понимаю его реакции, но мне хотелось бы разобраться в этом. Любопытство во мне сгорает от желания узнать, почему мясной рулет так его разозлил.

– Да, – отвечаю я. – Домашний, – добавляю я, как будто это сделает его более привлекательным.

Он сглатывает и берет вилку. Тихонько он откусывает первый кусочек. Потом еще один. И еще. Он откусывает уже несколько раз, прежде чем я понимаю, что мы с Райаном просто наблюдаем за ним с нездоровым интересом. Ну, я, по крайней мере. Райан наблюдает за ним с болезненным чувством удовлетворения.

Впервые мне хочется ударить Райана за то, как он обращается со своим братом.

Это чувство пугает меня. Я люблю Райана. Я должна быть на его стороне, несмотря ни на что.

Может быть, он чувствует себя так потому, что Мако сделал что-то очень плохое Райану, когда они были детьми. Может быть, он сильно избил его. Как-то обидел его. Должна быть веская причина, и я должна не забывать об этом.

Я ем свою еду, гордясь тем, какая она вкусная. Это единственная хорошая вещь, которая появилась в дерьмовом детстве, полном голода и отчаяния. Как только у меня появились средства для приготовления пищи, я погрузилась в это с головой. Я готовила так много, что девяносто восемь процентов всего этого приходилось отдавать в приюты для бездомных, потому что еды было очень много.

Я совершенствовалась в кулинарии, и Райан всегда хвалил меня за это. Я всегда этим гордилась.

Я поднимаю взгляд и вижу, как Мако с усилием проглатывает очередной кусок. Во рту остается кислый привкус. Очевидно, он просто не любит мясной рулет. Но мне не нравится, когда кто-то ест мою еду и не получает от нее удовольствия. Я чувствую себя так, словно я вся в масле.

Райан издает тихий стон. Я смотрю на него и вижу, как он закатывает глаза к затылку.

Значит, это нормально, когда он так делает.

– Еда потрясающая, детка, – громко хвалит он. И тут же мне становится легче. Счастье переполняет мою грудь. Счастливый Райан всегда со мной такое делает.

– Спасибо, – говорю я. Мако смотрит на него с едва скрываемым отвращением.

– Ну, как продвигается дело? – спрашиваю я, надеясь отвлечь всех нас от этого странного общения.

– Мы прогрессируем, – говорит Мако в то же время, когда Райан отвечает: – Не беспокойся об этом, детка.

Я хмурюсь от противоречивых ответов. Райан никогда не говорит со мной о работе. Я уверена, что есть много вещей, которые являются конфиденциальными, но он всегда закрывает мне глаза даже на самые простые вопросы. Я пыталась проявить интерес к тому, чем занимается Райан, но его вопросы только раздражают.

Райан-парень и Райан-адвокат – это две разные личности. Я не знаю второго человека, и иногда это меня беспокоит. Мне бы очень хотелось увидеть Райана в действии. Я знаю, что он яростный адвокат, и увидеть это своими глазами было бы невероятно приятно. И, возможно, немного сексуально.

Мако бросает на Райана взгляд, который я не могу определить, отвлекая меня от моих мыслей.

– Пока клиент Райана сотрудничает, я думаю, мы сможем поймать убийцу, – продолжает Мако.

Райан со злостью роняет вилку на тарелку и смотрит на Мако недобрым взглядом. Я опускаю взгляд на его тарелку, осматривая ее на предмет сколов и царапин.

– Я не хочу говорить о работе за обеденным столом, – огрызается он, возвращая мой взгляд к своему покрасневшему лицу.

Мако даже не удостаивает его взглядом. Он медленно жует кусочек спаржи, словно обдумывая свои следующие слова.

– Его клиент стал свидетелем убийства.

– Убийства? – вопрос сорвался с моих губ прежде, чем я успела его остановить.

Кровожадные глаза Райана устремляются на меня. Я тут же запихиваю в рот кусок мясного рулета и опускаю глаза в тарелку. Знакомые пальцы тревоги начинают проникать в мое тело, затрагивая все жизненно важные органы, пока каждую частичку меня не охватывает ужас.

Я совершила ошибку. Райан теперь будет очень зол на меня. Он не хочет говорить о деле. Мако игнорирует его просьбу, а я только подстрекаю его.

Глупая Ривер. Глупая.

– Его прозвали Призрачным убийцей. Он также связан с торговлей наркотиками.

Как только он произносит это имя, мое сердце замирает в груди. Я никогда не слышала этого прозвища, но оно навевает ужасные воспоминания о той ночи. Билли называл меня призраком, когда избивал и насиловал. Билли, который занимается наркотиками, оружием и, возможно, даже торговлей кожей. Билли – тот, кто убивает людей.

Много людей.

Я с усилием проглатываю сухой мясной рулет, который теперь лежит у меня во рту. Я чуть не поперхнулась, когда он, проскользнув по горлу, тяжело осел в желудке.

На этот раз мне все равно, что я нажимаю на кнопки Райана. Никакой страх не сравнится с тем, что внушает мне Билли. Если он там, на свободе, так беззаботно убивает людей... Это может означать только одно.

– Почему его называют Призрачным убийцей? – мягко спрашиваю я.

– Потому что он вырезает слово "Призрак" на груди своих жертв, прежде чем убить их.

Моя рука дрожит. Я осторожно откладываю вилку и вытираю вспотевшие руки о свое красивое розовое платье. Пот выступает на моей кожи и сползает вниз по позвоночнику, сопровождаемый холодной дрожью. Меня тошнит.

– Хватит, – рявкает Райан, его кулак громко стучит по столу, дребезжа фарфором. – Ты ее расстраиваешь.

Мако внимательно осматривает меня, отмечая мой явный дискомфорт. Я позволяю им предположить, что это потому, что от убийства у меня мурашки по коже, хотя на самом деле это просто тот факт, что я знаю, кто убийца.

К моему облегчению, Мако слушает. Он продолжает есть свой мясной рулет, на этот раз с большей легкостью. Возможно, теперь это стоит того, раз Мако удалось разозлить Райана так же сильно, как Райан разозлил его едой.

Остаток ужина проходит в напряженном молчании.

Райан в ярости, а мне... мне нужно пойти к Барби.

Я загружаю последнюю тарелку в посудомоечную машину – без кофейной кружки Райана, – когда слышу за спиной шаги. Мои плечи напрягаются, но я не останавливаюсь, засовываю капсулу в ячейку, закрываю дверцу и запускаю машину.

Только я нажимаю кнопку "Пуск", как рука Райана вырывается и крепко сжимает мой указательный палец. Я замираю, глядя в его холодные, тускло-голубые глаза.

– Что? – спрашиваю я, нагнетая невинность в своем тоне.

– Ты знаешь, что, – рычит он. Я не успеваю сформулировать ответ. Одним быстрым движением он загибает мой палец назад.

Я слышу, как он ломается. Я чувствую это. Но боль ощущается не сразу. Я слишком потрясена, мои расширенные глаза медленно отводят взгляд от его лица и смотрят на мой палец.

У меня перехватывает дыхание, когда я вижу, что мой палец полностью согнут назад.

Затем наступает боль.

Я вырываю свою руку из его руки и прижимаю ее к груди, из глаз текут слезы. Мой рот собирается закричать, но из него вырывается только хныканье. Прежде чем я успеваю разъяриться, он хватает меня за волосы и с размаху впечатывает в стену. Из моего горла вырывается крик, когда сломанный палец ударяется о стену, пытаясь защитить лицо. От боли у меня кружится голова.

– Мне чертовски надоело, что ты позоришь меня, сука, – прорычал он, прежде чем ударить меня головой о стену.

Инстинкты берут верх. Несмотря на то, что я вижу звезды, я кричу и бью его, бью обеими руками, к черту сломанный палец. Он легко усмиряет меня, зажав при этом мне рот рукой. В другой руке зажаты оба запястья.

– Еще раз так сделаешь, и я тебя убью на хрен, поняла? – Когда я не отвечаю, он грубо встряхивает меня, его лицо искажается от ярости. Я киваю головой, и слезы без разрешения катятся из моих глаз. – Почему ты не понимаешь, что я единственный, кто действительно может тебя любить? А ты продолжаешь меня не слушаться. Не много ли я от тебя требую, Ривер? – кричит он, брызгая мне в лицо слюной.

Вопреки здравому смыслу я отшатываюсь от него. Если бы можно было свернуться в клубок и исчезнуть, я бы продала душу, чтобы сделать это.

– Много?! – кричит он. Я в отчаянии качаю головой. Я просто хочу, чтобы он перестал кричать. Я не хочу, чтобы он больше злился.

– Тогда почему ты меня не слушаешься, а? – спрашивает он, снова тряся меня. Его руки сжимаются все сильнее и сильнее, пока мне не начинает казаться, что мои запястья вот-вот сломаются. – Я все делаю для тебя. Я обращаюсь с тобой как с королевой. Я обеспечиваю тебя. Я позволяю тебе тратить свое гребаное время на учебу в университете и тратить мои гребаные деньги. И вот как ты себя ведешь!

Он заканчивает свое заявление грубым толчком. Последнее, что я помню, – это падение назад, бездонное чувство падения сквозь воздух в яме моего желудка. А потом – ничего.

Острая боль в голове атакует меня первой. За ней следует звон в ушах. Боль ослепляет. Одна только мысль о том, чтобы открыть глаза, кажется изнурительной и мучительной.

Рядом со мной шаркают ноги. Постепенно начинают возвращаться воспоминания. Ужин с Мако. Как разозлился Райан, когда Мако рассказал мне об Убийце-призраке. А когда Мако ушел, как Райан напал на меня.

Снова.

Как только это воспоминание нахлынуло, появилась боль в пальце. Мой мизинец только что зажил, а теперь сломан еще один палец. Хотя за мое детство у меня было много сломанных костей. Если бы я захотела, я могла бы принять эту боль как старого друга. Иногда принять ее – это единственный способ пройти через нее.

Отмахнувшись от боли в пальце, я обращаю внимание на человека, который ходит вокруг. Я лежу в кровати – нашей кровати. И я совершенно голая. Прохладный воздух пробирает до костей, и тут же по моей коже, как приливная волна, пробегают мурашки.

Черт. Если Райан заметит, он поймет, что я проснулась. Ни у кого кожа не покрывается мурашками, когда его вырубают.

Я продолжаю дышать глубоко и ровно. В конце концов, я слышу, как дверь спальни открывается, а затем захлопывается. Я тут же открываю глаза. К черту осторожность. У меня нет времени.

Свет усиливает боль в голове, но я не обращаю на это внимания. Я должна понять, что, черт возьми, происходит. Я смотрю вниз и убеждаюсь, что я раздета. Губы дрожат от нахлынувших воспоминаний о том, что совсем недавно я просыпалась точно так же. То, что он сделал со мной после этого, навсегда отпечаталось в моем мозгу, там же, где и остальные травмы.

Дыхание сбивается в горле, когда я вижу следы укусов на животе и бедрах. Мои брови насуплены, и я пытаюсь вспомнить, когда он это сделал. Они свежие. На некоторых укусах даже есть маленькие точки слюны, которые еще не успели засохнуть.

Болезненность между бедер отвечает на вопрос, на который, как я теперь понимаю, я не хочу знать ответа.

За последнюю неделю мы занимались сексом несколько раз, и хотя он был чрезмерно груб, он не кусал меня. Когда моя губа снова задрожала, я зажала ее между зубами, крепко зажмурившись. Неужели он действительно делал это, пока я была в отключке? Своими руками? Кто так поступает? Кто вырубает человека, в которого якобы влюблен, а потом трахает и кусает его, когда он без сознания?

Я не могу сейчас воспринимать подобное. Прежде чем я успеваю сообразить, что делать, дверь распахивается. Мое сердце замирает. Слишком поздно закрывать глаза и притворяться спящей. Наши взгляды встречаются, и мое сердце замирает, как старый мотор.

– Ты проснулась, – говорит он, его голос спокоен и безэмоционален. В его голосе нет злости. Думаю, я предпочла бы это холодному расчету в его тоне. По крайней мере, когда он в ярости, я знаю, чего ожидать. Эта сторона Райана непредсказуема.

– Да, – выдавливаю я из себя, мой голос ломается и становится грубым. Я пытаюсь прочистить горло, но обезвоживание слишком сильно жжет, и от этого становится только хуже. – Можно мне воды? – тихо спрашиваю я, специально приглушая голос, чтобы он звучал ласково.

Он наклоняется к тумбочке, стоящей рядом со мной. Я смотрю на него и вижу наполовину наполненную бутылку воды и пару таблеток "Тайленола". Мне не нравится, что вода была открыта, но в данный момент мне все равно. Он не стал бы меня сейчас накачивать наркотиками, не так ли? Он уже держит меня там, где хочет. Когда я поднимаю руку, чтобы взять бутылку, я вижу свой все еще сломанный палец. Он черно-синий и неестественно согнут. От этого зрелища снова накатывает боль. На какое-то мгновение я забыла об этом. Теперь я чувствую только это.

Не обращая внимания на боль, я хватаю бутылку здоровой рукой и делаю несколько маленьких глотков воды, а затем запихиваю две таблетки в горло. Единственное, о чем я жалею, что это не что-то более сильное. Если уж мне приходится терпеть такое от любимого мужчины, то пусть хотя бы я буду под кайфом.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает он.

Мне хочется наброситься на него с яростью. Задать ему банальные вопросы. Как ты мог? Почему ты так поступил со мной. Я думала, ты меня любишь...

Но это не так. Я просто смотрю на него глазами, полными обиды и злости. В данный момент я злюсь даже не из-за своего пальца. Нет, я злюсь на то, что он посягнул на мое тело. Как трус, он опускает глаза на мое тело. На то, что он сделал со мной, пока я была без сознания от его собственной руки. Он обещал, что больше не сделает ничего подобного.

Он обещал.

Когда его глаза поднимаются к моим, они пустые. Он пожимает плечами и ухмыляется. – Ты моя девушка, Ривер. Ты принадлежишь мне. Я могу трахать тебя, когда захочу.

– Ты должен был делать это, пока я была в отключке? После того, как ты меня вырубил? – бросаю я.

Еще одно пожимание плечами. – Почему бы и нет? Твоя киска была доступна, и меня возбудило, что ты так уязвима для меня. Что в этом такого? – спрашивает он, его голос становится все более взволнованным. Он ведет себя так, как будто я неразумна. Как будто спрашивать, зачем ему насиловать меня, – это совершенно абсурдный вопрос.

Я сжимаю нижнюю губу зубами. Я не хочу злить его еще больше.

– А ты бы мне отказала? – спрашивает он, его голос меняется на более мягкий. Он говорит немного обиженно, и это меня задевает. – Мне всегда нравилось, что ты так открыта и готова сделать все, что сделает меня счастливым. Я не думал, что секс с моей девушкой может так ранить тебя.

Я нахмурилась. Секс с партнером не причиняет боли, в этом он прав. Но это не делает его нормальным. Странное ощущение – знать, что кто-то был внутри меня, а я об этом не знала. Чувствовать это. Согласие на это. Это не то же самое, что если бы парень пробудил меня к удовольствию от секса – я бы всегда была не против. Здесь не было никакого пробуждения. Не было возможности сказать «да» или «нет». Темное чувство охватило все мое тело.

Я чувствую себя использованной и грязной. Я чувствую себя... чужой в своем собственном теле.

– Я просто... Я просто хотела бы испытать это с тобой, – наконец шепчу я. Его лицо смягчается.

– Прости, детка. Я хотел попробовать что-то новое. Я бы не возражал, если бы ты занялась со мной сексом, если бы я был в отключке.

На глаза наворачиваются слезы. Я ненавижу, когда мы ссоримся. Ненавижу, когда он злится на меня. Секс с человеком, в которого ты влюблен, не должен быть преступлением. Я бы все равно не отказала ему, если бы была в сознании. В моей груди начинает расцветать чувство вины. Почему я заставляю его чувствовать себя плохо из-за того, что все равно произошло бы по обоюдному согласию?

– Все в порядке, – мягко говорю я. Он подходит ко мне и садится на кровать рядом со мной. Медленно он отводит волосы со лба и убирает их за ухо.

– Как твоя голова?

Слезы быстро высыхают. Он толкнул меня. Он сделал мне больно. У меня сломан палец.

– Ты сделал мне больно.

Он вздыхает. – Мне очень жаль, Ривер. Мой гнев снова взял верх. Я чувствую себя полным дерьмом. Пожалуйста, не заставляй меня чувствовать себя хуже, чем я уже чувствую.

Я опускаю взгляд и заставляю себя смотреть на свой сломанный палец. Ненормальное зрелище вызывает новую горячую волну боли в пальце. Слезы возвращаются с новой силой. Боже, как больно. Больно от того, что он продолжает ломать меня снова и снова, внутри и снаружи.

– Ты сказал, что больше не причинишь мне боли, – слабо напомнила я ему.

– Я знаю, детка, знаю. И на этот раз я серьезно говорю, что не буду. Я обещаю тебе. Я знаю, что мне действительно нужно работать над своим гневом. Что я могу сделать, чтобы ты это поняла? – спрашивает он, искренность в его голосе как конфета в шоколаде.

Я фыркаю, сопли начинают стекать по губам.

– Что ты будешь делать, когда разозлишься в следующий раз? Как ты собираешься с этим справиться? – спрашиваю я. Я стараюсь придать голосу твердость, но все равно чувствую себя... опустошенной. Как будто что-то внутри меня пропало. То, как он себя ведет, успокаивает. Но мне сейчас очень трудно это почувствовать.

– Я уйду, пока не успокоюсь. Тогда мы сможем решить проблему вместе. Мы с тобой навсегда, детка. Я не хочу потерять тебя из-за своей вспыльчивости.

На глаза наворачиваются слезы, и образ Райана становится расплывчатым. Я киваю головой, принимая его извинения.

Я знаю, что должна чувствовать себя лучше. Вот только если бы я могла хоть что-то почувствовать.

– К счастью, ваш палец сломался удачно. Ни один фрагмент не откололся. Все заживет благополучно примерно через четыре-шесть недель, – говорит медсестра. Она выглядит старше меня всего на несколько лет. Ее прямые каштановые волосы стянуты в низкий хвост, а карие глаза внимательно следят за тем, как я оцениваю состояние своего забинтованного пальца.

Она говорит прямо и по существу, что мне очень нравится.

– Как это случилось? – спрашивает она, глядя на мой сломанный палец с такой жалостью, что в ней можно утонуть.

Благодарность пропала.

Технически я не обязана отвечать, но оправдание все равно вылетает у меня изо рта.

– Я повредила его о дверь машины. – Это первое, что пришло мне в голову. И когда ее брови напряглись, я понял, что это, вероятно, было не совсем верное оправдание.

– Хм, – говорит она, ее голос звучит подозрительно. – Обычно пальцы не ломаются, когда их так сдавливают. Тем более так, как был сломан ваш палец.