355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Гэв Торп » Путь эльдар: Омнибус (ЛП) » Текст книги (страница 5)
Путь эльдар: Омнибус (ЛП)
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 04:02

Текст книги "Путь эльдар: Омнибус (ЛП)"


Автор книги: Гэв Торп


Соавторы: Уильям Кинг,Роб Сандерс,Гай Хейли,Джордж Манн,Мэтью Фаррер,Джо Паррино,Брэнден Кэмпбелл,Энди Чемберс,Грэм Лион,Себастьян Кассем Гото
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 129 страниц)

– Я не могу стать воином, – сказал Корландриль. – Я – художник. Я созидаю, а не разрушаю.

– И это хорошо, – заметил Селлизарин. – Тебе нужно разделить созидание и разрушение, мир и войну, жизнь и смерть. Посмотри вокруг. Разве мы сейчас не спокойны, мы, которые столь многих поубивали? Путь Воина – это путь войны снаружи и мира внутри.

– Альтернатива – это изгнание, – сказал Маэртуин. На его губах появилась коварная ухмылка. – Ты всегда можешь отправиться вслед за Арадрианом, бежать с Алайтока.

Эта мысль повергла Корландриля в ужас. Покинуть Алайток означает отказаться от цивилизации. Ему нужны стабильность и руководство, а не безграничная свобода. Его душа не выживет без защиты Алайтока, так же, как и его тело. Тут ему в голову пришла другая мысль. Покинуть мир-корабль означает разлуку с Тирианной – какой стыд, ведь расстался он с ней во гневе.

– Что я должен делать? – тихо спросил он, покоряясь своей судьбе. Он посмотрел на воинов. Каждый из них выбрал для себя особый аспект Кровавого бога: Темный Жнец, Воющая Баньши, Сверкающее Копье. Как узнать, какой аспект – твой?

– Я не знаю, куда идти.

Заговорила Элиссанадрин. Она опустилась на пол перед Корландрилем и взяла его руку в свои.

– Что ты сейчас чувствуешь? – спросила она.

– Я просто хочу спрятаться, удрать от всего этого, – ответил скульптор, не открывая глаз. – Я боюсь того, во что я превратился.

Аспектные воины обменялись взглядами, и Элиссанадрин кивнула.

– Тогда ты найдешь свой путь, скрываясь, в тайне, в тенях, – сказала она, потянув Корландриля за руку, чтобы он поднялся на ноги. – Пойдем со мной.

Скульптор безмолвно последовал за ней, другие эльдары расступались перед ними. Ощущая спиной их взгляды, он испытывал досаду. Как быстро все изменилось. Всего лишь день назад он жаждал проявлений интереса к своей персоне, а теперь не выносит внимательных взглядов.

– Куда мы идем? – спросил он Элиссанадрин, когда они вышли из Полумесяца Зарождающихся Столетий.

– Во мраке ты найдешь силу. В аспекте Жалящего Скорпиона ты превратишь страх из врага в союзника. Мы идем в то место, где я так же научилась скрываться: Храм Смертельной Тени.

Храня молчание, взволнованный Корландриль последовал за Элиссанадрин на станцию монорельсового челнока под Полумесяцем Зарождающихся Столетий. Широкая платформа была почти пуста: лишь горстка эльдаров ожидала там транспорта. Корландриль сел на скамью рядом с Элиссанадрин, но они не обменялись ни словом до прибытия челнока.

Он оповестил о своем приближении приглушенным шумом, который донесся из туннеля слева за мгновение до того, как челнок, прошелестев вдоль платформы, замер, зависнув вереницей пулевидных купе над антигравитационным рельсом.

Воин и скульптор нашли пустое купе в передней части челнока и уселись лицом к лицу.

– Нет ничего плохого в том, чтобы бояться, – сказала Элиссанадрин. – Мы должны научиться жить со своими страхами так же, как со своими надеждами, мечтами и талантами.

Корландриль промолчал, а челнок набирал скорость, устремившись в туннель, залитый голубым светом. Пролетающие мимо окон огни превратились сначала в пеструю ленту, а затем, размываемые скоростью челнока, – в непрерывный цветовой поток.

Скульптор попытался расслабиться, погрузиться в грезы, которые унесли бы его из окружающего, но его руки стиснули рельефные подлокотники кресла, и все тело до последнего мускула было напряжено. Он прикрыл глаза, но это не помогло. Единственное воспоминание, которое всплыло в его памяти, оказалось настоящим сном, кошмаром о сражении, который изводил его всю ночь перед возвращением Арадриана.

– Тебе снятся сны о войне? – неожиданно спросил он.

Элиссанадрин покачала головой.

– Нам не снятся такие сны, потому что мы учимся надевать боевые маски, – ответил она. – Сражение происходит здесь и сейчас, это интуитивное действие, и его не следует помнить.

Ее ответ лишь усилил тревогу скульптора, а челнок мчался к Долине Кхаина, унося Корландриля навстречу его судьбе.

Он стоял перед последними из трех врат, которые вели в храм. За белыми дверями Корландрилю, который остался в одиночестве, ничего не было видно. Элиссанадрин покинула его между первыми и вторыми воротами и отправилась другим путем. Вход выглядел весьма непритязательно и был обозначен одной-единственной руной над внешней дверью. Во время короткого пути от станции челнока по безлюдным коридорам и пустынным проходам они прошли мимо нескольких похожих аспектных храмов.

Хотя Долина Кхаина мало чем отличалась от любой другой части Алайтока и была, по мнению скульптора, визуально малоинтересной, она определенно создавала какое-то особенное ощущение. Едва выйдя из челнока, Корландриль сразу это почувствовал: в пространстве между изогнутыми стенами царила гнетущая атмосфера, которая изнуряюще действовала на голову.

Сердце Корландриля трепетало от страха, пока он стоял здесь, не зная, что находится там, за дверью. Аспектные воины никогда не рассказывали о своих храмах, эльдары приходили туда, только если им было предназначено. Он едва ощущал присутствие в стенах вокруг себя Бесконечного Круговорота – приглушенное и далекое. Души внутри его кристаллической матрицы избегали этого места.

Сделав глубокий вдох, Корландриль шагнул вперед, и двери перед ним разошлись в стороны.

Первое, что он почувствовал, – удушливая жара и влажность. Накатив на Корландриля, они заключили его во влажные объятия. Его кожа в считанные мгновения стала лосниться, обнаженные руки и ноги покрылись сверкающими капельками. Не успел он сделать и шага, как его простая белая туника оказалась насквозь мокрой.

Его поглотил сумрак тусклого тумана. Он едва различал искривленные стволы и пониклые ветви деревьев, которые нависали над тропинкой впереди. Шагнув через порог, он оказался на топкой земле, и его нога в ботинке погрузилась в мягкую слякоть. Еще три шага, и двери беззвучно сомкнулись за его спиной. Корландриль почувствовал себя отрезанным от мира. Внезапно запаниковав, он развернулся и пошел к входу, но врата не открылись.

Обратной дороги нет.

Путь вел его по извилистой тропинке между темными лужами вязкой жидкости с маслянистым отливом. С веток над головой свисали ползучие растения, иногда их было так много, что Корландриль был вынужден с усилием прокладывать себе путь вперед, а их влажные отростки шлепали его по лицу и плечам.

На деревьях оказались не только вьющиеся растения. Меж крупных листьев плавно скользили змеи с блестящими зелеными телами и красными глазами, лишенными всякого выражения. Насекомые с крыльями длиной с его руку гудели и жужжали вокруг него, пролетали над самой поверхностью луж, прилипали к гладким стволам деревьев, тихо размахивая яркими узорчатыми крыльями.

Тишину нарушали лишь стук капель по листве, шорох струящейся меж корнями мангровых деревьев воды и громкий стук его колотившегося сердца. Не было ни дуновения ветерка, и по мере того, как он продвигался по извивающейся меж мшистых стволов тропинке, жара становилась нестерпимой. Оглядываясь, он видел, что позади все заволокло густым туманом, и единственным следом, который он оставлял за собой, были тонкие крученые облачка, повисавшие в воздухе.

У него не было никакого представления о том, насколько велико это помещение. Он шел уже некоторое время, но никогда – по прямой, и тут ему пришло в голову: а не кружит ли он бесцельно, ведь все участки его пути так похожи один на другой. Он не чувствовал пульса Алайтока, неорганическое уступило место этому искусственному дикому ландшафту. Не было слышно никакого эха, и небо над ним выглядело далекой бледно-желтой дымкой.

Корландриль ненадолго ощутил умиротворение. Угрюмая атмосфера этого места успокоила его бушующие мысли. Это висящее в воздухе уныние, это первобытное спокойствие делали его гнев неуместным. Искривленные деревья становились все больше и больше, они были почти такими же старыми, как и сам мир-корабль. У него не было никакого представления о том, сколько других эльдаров прошли этой тропинкой до него, сотни алайтокцев приходили этим путем в поисках ответов, которые хранились в храме.

В мысли Корландриля закралось сомнение. А что, если они вообще не шли этим путем? Что, если он заблудился? К нему вернулся страх. Его пугала каждая проносящаяся мимо тень, каждый свисающий стебель казался змеей, которая вот-вот нападет. Он ускорил шаг, страстно желая поскорей добраться до того, что ожидало его в конце путешествия. В спешке он запнулся ногой за извивающийся корень и упал на колено. Корландриль подумал, что корень двигался и умышленно подловил его. На него нахлынула новая волна страха, он озирался на деревья, чувствуя, что они обступают его со всех сторон.

Он бросился бежать. Чем быстрее он мчался, тем сильнее виляла тропа, тем больше скользили на ней его ноги. Задыхаясь и выпучив глаза, он прорывался сквозь ползучие растения, надеясь, что вот-вот доберется до места назначения.

Корландриль отбросил все остальные мысли и сосредоточил все усилия на том, чтобы выбраться из этой трясины. Он вздрагивал при каждом движении в полумраке, отпрыгивал в ужасе, когда сбивался с тропинки, и его нога погружалась в топь. Повернувшись, он упал спиной на дерево, и его рука попала во что-то мягкое и мокрое. Посмотрев вниз, он увидел, как жаба с огромными глазами плюхнулась в лужу с тяжелым плеском. Скульптор вытер руку о тунику, которая не только покрылась пятнами, но и местами порвалась.

Он почувствовал себя одиноким оборванцем, его нервы были истрепаны не меньше, чем одежда. Обувь стала ему жать, и, сорвав ботинки с ног, он швырнул их в туман. Босой, он опять зашлепал по тропинке, на сей раз помедленнее, всматриваясь в землю, чтобы убедиться, что идет в верном направлении.

Корландриль почувствовал, что дорога пошла под уклон, и припустил вперед, по откосу, покрытому деревьями. Тропа перед ним выпрямилась, и он подошел к двум узким, высеченным из серого камня и покрытым темно-синим лишайником колоннам, которые стояли по обе стороны его пути. Остановившись, он протер небольшой кусок колонны и заметил высеченные на ней руны, такие старые, что их почти не было видно. Тогда он провел руками по грубой поверхности левой колонны, используя пальцы художника, чтобы прочесть то, что там было написано:

Тени зовут, и те, кто отвечает им, приходят сюда.

На другой колонне он обнаружил такую надпись:

Даже самые темные тени не могут скрыть нас от самих себя.

Корландриль стоял между колоннами и смотрел вперед. Он увидел нечто, прячущееся во мгле, полускрытое мхом и ползучими растениями. Приблизившись, он разглядел грубые очертания большого зиккурата, построенного из того же серого камня, что и колонны. На его поверхностях росли деревья, маскируя его своей листвой. Лишайники и вьющиеся растения оплетали его блоки вдоль и поперек, создавая естественную маскировку, которая с годами становилась все плотнее.

Тропа вела в темную брешь. Корландриль не мог рассмотреть, что там внутри. За входом царила полная темнота. Он остановился, прежде чем переступить порог. Эта тьма – не просто отсутствие света, это – нечто другое. Не было никакого постепенного перехода от сумрака к полной черноте, границу обозначала строгая грань абсолютного мрака. Вытянув руки перед собой, Корландриль окунулся в него.

Во мраке было прохладно. В сравнении с жарой, которая стояла снаружи, внутри храма царил ледяной холод, и кожу скульптора стало покалывать. Вытянув в стороны обе руки, Корландриль провел кончиками пальцев по гладкой поверхности. Она также была холодной, и скульптор отдернул пальцы. Он находился в проходе, лишь немногим уже его вытянутых рук. Продолжая идти, он рано или поздно набредет на брешь слева или справа. Стояла полная тишина, и не было видно ни зги, поэтому он продолжал двигаться прямо. Его шаги были приглушены, босые ноги ступали по твердой поверхности.

Корландриль почувствовал, что вошел в помещение побольше. Было по-прежнему абсолютно темно, но он ощущал, что стены находятся теперь гораздо дальше, его пальцы прикасались лишь к воздуху. Он застыл без движения, вертя головой вправо и влево в поисках, на чем бы сосредоточить внимание.

Слева раздался тихий шорох, и Корландриль резко повернул голову. Ничего не видно.

Затем какой-то звук донесся справа, быстрый, но едва различимый барабанный бой, который длился несколько мгновений, а затем стих. В этом направлении он также ничего не видел.

Прямо перед ним загорелись два огонька, крошечные желтые пятнышки, которые быстро прибавляли в яркости и оказались двумя глазами. Они ничего не освещали и не отбрасывали теней.

Обладатель светящихся глаз произнес тихим, низким голосом, почти шепотом:

– Что я вижу, быть может, странника, заблудшего и совсем одинокого?

– Я – Корландриль. Я ищу Храм Смертельной Тени.

– И ты нашел его, ищущий мрачного ответа, дитя, тронутое рукой Кхаина.

Корландриль был не уверен в том, что нужно сказать, и повисла тревожная тишина. Он уронил руки вдоль тела и посмотрел в желтые глаза. Это линзы, он в этом уверен.

– К кому я обращаюсь? – спросил он.

– Я – Кенайнат, экзарх Смертельной Тени, хранитель этого храма.

– Я хочу, чтобы ты обучил меня знаниям и умениям Жалящего Скорпиона. Страх и гнев пожирают меня изнутри, я должен освободиться от них.

– Что же заставляет тебя бояться, быть может, мрак и тени, то, что скрыто от глаз? Что гневит тебя, смерть друга или пренебрежение возлюбленной, которое ведет к ненависти?

Пристыженный Корландриль не отвечал. Сейчас, когда он стоял здесь, в этом мраке, все казалось ему таким ничтожным.

– Ты не даешь ответа, возможно, ты не заешь его, того, что уничтожает тебя.

– Я был с презрением отвергнут тем, кого называл другом, и той, которую любил.

В ответ прозвучал зловещий смех.

– Не насмехайся надо мной! – рявкнул Корландриль, делая шаг к неподвижным глазам. – Это настоящая боль!

– У всех нас есть боль, которая пожирает наши сердца и превращает нашу любовь в ненависть. Но где же боль сейчас, когда гнев охватил тебя и ты готов меня ударить?

Корландриль стиснул зубы, почувствовав, что его поддразнивают. Он сделал несколько глубоких вдохов и утихомирил бурлящие мысли, предпочитая промолчать.

– Не борись с этим порывом, потребностью дать волю своей ярости, прими его!

– Я не хочу причинить тебе боль, – сказал Корландриль, и его снова высмеяли.

– Ты не страшишь меня, я – магистр страха, Жалящий Скорпион. Это ты боишься, страх поглощает тебя изнутри и питает твое желание. Ты не можешь причинить мне вред, у тебя нет ни мастерства, ни силы, ни желания причинить боль.

И тут тени слегка отступили, открыв фигуру в доспехах, опустившуюся на ступеньку. На лице экзарха была тяжелая маска с зубчатой решеткой вместо рта, с напоминающими луковицы стручками по бокам, обрамленная сегментированными черными проводами в палец толщиной вместо волос, которые двигались сами по себе. Фигура поднялась, сверкая золотыми и зелеными пластинами доспехов, и оказалась на голову выше Корландриля. Экзарх сделал шаг вперед, и звон его бронированных башмаков отдался эхом вокруг скульптора.

– Я мог бы сокрушить тебя сейчас, с легкостью разорвать на куски – это дело нескольких мгновений, – произнес Кенайнат низким и угрожающим тоном.

Отшатнувшись, Корландриль отступил на шаг, когда экзарх двинулся вперед, полыхая немигающими глазами. Ужас сковал Корландриля, обдав его холодом. Он упал на колени, не сводя глаз с маски экзарха, его безжизненного взгляда.

– Мне жаль, я не достоин, – проговорил, всхлипывая, скульптор. Ненависть к самому себе смешалась со страхом, он потерпел неудачу, он не смог ни держать под контролем свой страх, ни обуздать свой гнев. Кенайнат навис над ним со своим неумолимым, безжалостным взглядом. – Я не хочу умирать, но я больше не могу так жить!

Выпрямившись, экзарх сделал шаг назад, протягивая другую руку Корландрилю.

– Тогда – добро пожаловать. Воину следует бояться смерти, но он не может жаждать жизни. Встань, Корландриль, Жалящий Скорпион в глубине души, смертельная тень Кхаина.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ВОИН
СРЕДОТОЧИЕ

В далекие времена, до Войны в Небесах, случилось так, что честолюбивые замыслы Ультанаша и воля Эльданеша вступили в противоречие. Эльданеш был величайшим из эльдаров, и не терпел никаких разногласий. Ультанаш, не удержавшись, рассказал о своих желаниях, и Эльданеш прогнал своего друга и выслал его в пустыню. Притомившись от своих споров с Эльданешем, Ультанаш уселся на скалу. Долго сидел он, размышляя о несправедливости, царившей во вселенной, и позоре, который навлек на него Эльданеш. Увидев Ультанаша в таком смятении, бог войны Кхаин учуял благоприятную возможность для того, чтобы посеять раздор. Отломив кончик одного из своих железных пальцев, он бросил его в тень под скалой, где этот кончик превратился в скорпиона. Выскользнув из тьмы, этот скорпион ужалил Ультанаша в руку. Яд отравил Ультанаша, и он корчился от боли в песках бессчетные дни и ночи, сгорая в лихорадке. И все же Ультанаш был могуч, и со временем одолел яд, и лихорадка прошла. Очнувшись от своих мучительных, порожденных ядом снов, Ультанаш обнаружил, что успокоился. Он выжил сам, без всякой помощи от Эльданеша. Ультанаш осознал, что у него самого достаточно сил, и он больше не нуждается в защите Эльданеша. Так был основан Дом Ультанаша, и начался раздор среди эльдаров.

Корландриль вновь напомнил себе, что, следуя Путем Воина, он облегчит свои мучения. В то же время он признал, что не вполне понимает, как именно стояние на одной ноге в болоте приведет к этой перемене. Кенайнат, сняв свои доспехи и облачившись в облегающий, бледно-зеленый с золотисто-желтым комбинезон, сидел на корточках на ветке над ним. Или, по крайней мере, Корландриль полагал, что экзарх все наблюдает за ним: когда в последний раз он поднял взгляд, чтобы убедиться в этом, то получил суровое предупреждение от хозяина храма. Корландриль смотрел прямо перед собой, уставившись на нарост на склонившемся стволе дерева в дальнем конце озерца.

Будущий воин тщательно следил за своей позой, четко контролируя каждый мускул, чтобы ни на мгновение не утратить равновесия. Он стоял на левой ноге, пальцы которой утопали в грязи, наклонившись как можно дальше вперед – на грани падения, подняв одну руку перед горлом в защитной позиции, а другую – вытянув назад, чтобы компенсировать наклон вперед.

Шел седьмой день его обучения, и Кенайнат был единственным эльдаром, которого он видел за это время. Не было никаких признаков присутствия ни Элиссанадрин, ни других Жалящих Скорпионов. Все семь суток – а Корландриль был убежден, что продолжительность суток здесь больше, чем на всем остальном Алайтоке, – Кенайнат будил своего ученика рано и приводил его в болото, окружающее храм. Первые сутки он провел, обучаясь дыханию – длинным и тихим вдохам, которые едва ощущались в воздухе. Вот и все – он провел целые сутки, дыша. На вторые сутки Кенайнат велел Корландрилю повиснуть на ветке, перекинув через нее ноги, пока он не почувствовал головокружение от прилива крови к голове, а затем отправил его бегать по извилистым тропинкам с мангровыми деревьями, и в конце концов бывший художник стал задыхаться и совсем выбился из сил. Так это и продолжалось, и каждый день приносил нечто новое, но в то же время все это казалось ему сплошным мучением.

– Я не сомневаюсь, экзарх, что твои методы успешно привели многих на путь Жалящего Скорпиона, – тихо сказал Корландриль, едва шевеля губами из опасения нарушить хрупкое равновесие, в котором находился. – И тем не менее я еще не видел ни оружия, ни частицы доспехов. Я совершенно не понимаю, как это учит меня сдерживать свой гнев.

– А сейчас, стоя в грязи, ты злишься, мой юный будущий воин? – ответил экзарх, и его голос принес некоторое утешение Корландрилю, подумавшему, что его, возможно, оставили в одиночестве как посмешище. – Досадуешь ли ты, что с тобой так обращаются, что ты в грязи и подавлен?

Поразмыслив над этим минуту, Корландриль осознал, что не злится и что не особо досадует, во всяком случае не так, как при мыслях об Арадриане и Тирианне. Даже наоборот, ему скучно. Он испытывал значительное физическое напряжение – как напоминание о том, что даже тело эльдара имеет пределы выносливости, скорости и силы, – но ум его совершенно ничем не занят. Кенайнат запретил своему ученику погружаться в мемо-сон либо еще как-нибудь отвлекаться, настаивая на том, чтобы Корландриль полностью сосредоточился на своем теле и окружающем.

– Ты желаешь обрести спокойствие, отделаться от гнева и ненависти и вместе с тем жаждешь их, – сказал Кенайнат, не дожидаясь ответа от Корландриля. – Ты должен научиться двум вещам – пути к войне и пути к миру, в равной мере. То, чему мы даем волю, тот лик войны, который мы носим, – словно боевая маска. Ты должен надеть ее – только в своей душе, а затем – снять. Мир должен быть целью, война помогает нам достичь этого мира, а затем приходит равновесие. Это должно стать выбором: избегая войны, и смерти, и крови, выбирать жизнь и надежду. Ты должен делать этот выбор в любой момент жизни, чтобы быть свободным. Война – это не состояние, это – отсутствие мира, преходящий кошмар. Мы пробуждаемся от него, не помня его проклятия, порвав с этим позором. Мы должны становиться смертью, чтобы защищать и выживать, но не любим смерть.

Корландриль принялся размышлять над этими словами, обрадовавшись, что у него есть чем заняться. Кое-что пришло ему в голову – возник вопрос, но он не решался его задать. Экзарх, должно быть, почувствовал смущение своего ученика.

– Мы здесь для того, чтобы выяснить правду, найти ответ, который ты ищешь, поэтому любой вопрос верен.

– Ты говоришь о мире, и все же ты – экзарх. Что можешь ты знать о мире, ведь ты не в состоянии вырваться из объятий Кхаина?

Раздался легкий скрип и едва различимый шорох листьев – Кенайнат поменял положение на ветви наверху. Уместный ли это вопрос, подумал Корландриль.

– Я не свободен уйти из этого храма, с другими, – спокойно сказал экзарх. – Ты не увидишь, как я пою и танцую, там, снаружи, или пишу стихи. Я остаюсь в этом храме, где мое проклятие не может навредить тебе, навеки заключенным сюда. Хотя на мне нет раскраски, моя боевая маска остается внутри, затуманивая все мои мысли. Если бы ты разозлил меня в тот первый день, когда пришел ко мне, я мог бы убить тебя. Даже сейчас я ненавижу, всегда полный гнева, но я не нападаю. Нет, не безумие, не неуправляемую ярость придает мне эта боевая маска. Она побуждает выпустить то, что находится внутри, и рвется наружу. Я борюсь с этим стремлением, но я – его подлинный хозяин, действующий по своей воле. Меня поглотили бы не бешенство и не жажда крови, но перспектива. Я вижу то, что никто не видит: боль и под ней страдание, от которых другие прячутся. Мой долг – завет экзархов – подготовить твой ум. Ты встретишься с ужасом, станешь свидетелем смерти и мучений и должен противостоять этому. Это мое призвание – вести тебя по темному пути, где другие испытывают отвращение.

Конечности Корландриля дрожали от усталости, и он изо всех сил старался сохранить равновесие. Мысль о падении в грязь, унижении перед Кенайнатом, укрепляла его решимость, и в поисках силы он забирался в самые глубины своей души.

– Прекрасно, мой юный, но пылкий ученик, что ты не падаешь. Загляни в себя, скажи мне, что ты видишь и что ты видел раньше.

Корландриль проанализировал свои мысли, поддерживая равновесие частью сознания, покуда кружился по своему разуму. Отставив в сторону физическое неудобство, он исследовал свое эмоциональное состояние. Он спокоен. Он не был так спокоен с тех пор, как…

Как только мысли Корландриля обратились к Тирианне, змея ревности подняла голову и принялась шипеть и плеваться. Все его тело на мгновение будто объяло пламенем, затрепетал каждый нерв. Он увидел все краски болота с такой ясностью, которой не ощущал даже как художник. Каждая волна зыби заблистала в его уме, каждый щебет, царапанье и жужжание насекомого отчетливо зазвучали в его ушах. Легчайший ветерок на его теле, ощущение грязи между пальцами ног и прохлады воды на коже. Его путеводный камень пылал над сердцем как добела раскаленный уголь. Все вокруг стало резко контрастным, и в этот миг Корландриля охватило сильное желание уничтожить все это, он ощутил ошеломляющую потребность разрушать, проливать кровь, лишать жизни. Он просто вздохнуть не мог, не набросившись на кого-нибудь.

Подняв тучу брызг, он шлепнулся в грязное озерцо, потеряв равновесие так неожиданно, что приводнился лицом, не сумев предотвратить падения. Разбрызгивая жижу во все стороны, он поднялся из мрака, с его волос, бровей и подбородка капала грязь.

– Это уловка? – рявкнул он, кружась на месте, все еще не оправившись от захлестнувшей его волны абсолютного гнева.

Экзарха на ветке уже не было. Корландриль озирался вокруг, пытаясь обнаружить хоть какой-нибудь его след, но ничего не увидел и ничего не услышал. Однако он чувствовал присутствие экзарха где-то рядом, оно почти неуловимо примешивалось к его восприятию сущности болота. Пораженный Корландриль осознал, насколько восприимчив он стал к окружающему, бессознательно впитывая в себя его присутствие, без усилий анализируя каждый запах, и звук, и образ. Слева от себя он уловил легчайшее шевеление и резко повернулся.

Ничего: ни движения, ни даже мелькания тени.

– Где же твой гнев, где ярость изнутри, которую ты только что ощущал?

Слова Кенайната донеслись далеким, отзывающимся эхом шепотом, который, казалось, шел отовсюду – и ниоткуда, будто несколько голосов говорили одновременно. Корландриль успокоился, расслабился всеми фибрами души, даже его сердце утихомирилось, когда он безмолвно застыл, стараясь достичь того состояния высокой чувствительности, которое испытал недавно на короткое время.

– Это твой гнев принес повышенную восприимчивость, которую ты только что ощутил. Наша ненависть – это наша сила, а не слабость, от которой надо избавляться, – если мы правильно ее используем.

Корландриль понял экзарха и попытался вызвать ту совершенную ярость, которую испытал после падения, но почувствовал лишь разочарование.

– Избегай вспышек ярости, не позволяй своему гневу буйствовать, как вырвавшемуся на свободу зверю. Ты должен научиться управлять им, нападать как скорпион, а не как огненный дракон. Когда ты сможешь это делать, когда твой гнев будет служить твоей воле, ты обретешь свою боевую маску.

Постепенно, день за днем, у Корландриля все лучше получалось управлять своим разумом и телом. Они становились единым целым, значительные физические усилия, которых требовали боевые стойки Жалящих Скорпионов, повышали его сосредоточенность, заставляя отбросить все лишние мысли. Если же Корландриль отклонялся от правил, установленных для него Кенайнатом, то, как бы ни старался, терял и физическое, и умственное равновесие.

Но все же, понимая, чему учил его Кенайнат, Корландриль испытывал все большее разочарование из-за того, что у него никак не получалось дать волю первозданному гневу, который он ощущал раньше. Он опасался, что все, что он делает, подавляет – больше и больше – тот гнев, который изначально подтолкнул его прийти в этот храм.

Сорок дней Кенайнат держал Корландриля отдельно от других Жалящих Скорпионов, тренируя его в одиночестве в сумраке храма и его унылых окрестностей. Корландриль страстно желал вновь увидеть остальной Алайток. Хотя мысли о Тирианне приносили ему боль, он не мог сдержать любопытства и жаждал узнать, как она поживает. Вступила ли она на Путь Провидца? Знает ли она вообще о том, что с ним стало? Что она чувствует, размышляя о той роли, которую сыграла в принятии им решения отправиться по Пути Кхаина?

Когда первые проблески сорок первого дня появились в узких окнах верхних уровней храма, Кенайнат появился как обычно. Экзарх был одет в темно-зеленую мантию без рукавов, открытую спереди, под ней темно-желтый комбинезон, его темно-красный путеводный камень был закреплен на груди, в центре. Бросив взгляд на овал путеводного камня, Корландриль заметил, что он мерцает, словно в его глубине подрагивает много далеких огоньков.

– Уже пора учить стойку Затихающей Бури, выходи со мной! – сказал Кенайнат.

– Нет. – Корландриль, расставив ноги, скрестил на груди руки. – Сегодня я не хочу тренироваться. Мне надоело это угрюмое болото. Я хочу увидеть Тирианну.

Двигаясь так быстро, что Корландриль едва успел это заметить, Кенайнат сделал шаг вперед и махнул рукой к его уху. Удар был достаточно легким, но причинил острую боль. Корландриль сделал выпад, направляя кончики пальцев, словно ножи, к горлу экзарха и переходя в стойку, известную как Укус Из Тени. Кенайнат отклонился в сторону и отступил, сделав несколько быстрых шагов.

– Это будет небезопасно, ты еще не в состоянии сдерживать ненависть и мог бы наброситься без оглядки.

Тут Корландриль осознал, что произошло, и вздрогнул от потрясения. Он попытался причинить вред Кенайнату. Он хотел ранить его. Даже убить. Он действовал неосознанно, но чувствовал желание причинить боль, которое и привело в действие рефлекс. Если бы он поступил так не с воином, а с кем-то другим, он бы убил его на месте.

– Теперь ты понимаешь, над чем мы работаем, находясь в безопасности здесь, в храме.

– Зачем ты со мной это сделал? – спросил Корландриль. – Зачем делать меня таким прежде, чем я смогу это сдерживать?

– Это – твоя боевая маска, она растет изнутри и поглощает твой разум. – Тон экзарха суров, в нем не слышно ни намека на стыд или утешение. – Она – для сражения, в котором нельзя сомневаться, а нужно действовать или противодействовать. Не беспокойся, ты научишься снимать маску, я обучу тебя этому.

– Ты сделал это, чтобы удержать меня здесь, потому что сам не можешь уйти отсюда, – заявил Корландриль.

– Пока ты не начнешь носить маску, ты не сможешь ее снять, она все еще скрыта от тебя. Со временем ты научишься освобождаться от власти маски и тогда сможешь уйти. – В голосе Кенайната нет сочувствия, но его решительный тон несколько уменьшил опасения Корландриля. – Теперь у тебя есть цель: отделаться от своей боевой маски и обрести свободу.

Корландриль не понимал, в чем тут дело, – то ли в силах разума, которые разбудили в нем тренировки под началом экзарха, то ли в самом экзархе, но он почувствовал к Кенайнату еще большее отвращение. Он следовал за экзархом – опять в болото, а гнев продолжал бурлить. Перспектива завершить обучение казалась далекой мечтой. И тем не менее слова экзарха вызвали глубокий отклик в его душе. Если Корландриль на самом деле хотел высвободиться отсюда, ему следовало избавиться от причины, по которой он попал сюда, – от своего гнева. Методы Кенайната, казалось, вели к обратному результату, но он подготовил многих Жалящих Скорпионов, и Корландрилю приходилось этому доверять.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю