355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Гэв Торп » Путь эльдар: Омнибус (ЛП) » Текст книги (страница 32)
Путь эльдар: Омнибус (ЛП)
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 04:02

Текст книги "Путь эльдар: Омнибус (ЛП)"


Автор книги: Гэв Торп


Соавторы: Уильям Кинг,Роб Сандерс,Гай Хейли,Джордж Манн,Мэтью Фаррер,Джо Паррино,Брэнден Кэмпбелл,Энди Чемберс,Грэм Лион,Себастьян Кассем Гото
сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 129 страниц)

Глава 7. КРОВЬ НА КЛЫКАХ И КОГТЯХ

«Вы все – дети судьбы, и у всех вас кровь на клыках и когтях. Не думай, что в глазах вселенной их краткие мушиные жизни менее ценны, чем твоя древняя злоба. Кому известно, кто победит в этот день? Не мне и не тебе. Иди же, жни души, но опасайся копий врага, ибо ты еще не бессмертен…»

– Красная старуха Гекатия герцогу Вилету, из «Отчуждений» Урсилласа

Кабал Белого Пламени контролировал Коготь Ашкери и владел эксклюзивными правами на все восемнадцать километров причальных шипов, которыми делился только со своими союзниками. Живя среди густонаселенных шпилей Комморры, легко было забыть, что город первоначально строился как перевалочный пункт, перекресток Паутины, откуда расходились сотни тысяч путей в различные точки ее плетения.

Рост богатства Белого Пламени был прямо связан с его экспансией по Когтю Ашкери и захватом его доков. Когда Ниос Иллитиан убил своего предшественника и стал архонтом, кабал контролировал только три причала на этом когте. Первым же делом Иллитиан принялся уничтожать или присоединять меньшие кабалы, контролирующие причальные шипы рядом с его собственными. Логика была проста. Огромный мегаполис неустанно поглощал ресурсы, и каждый день тысячи судов выгружали награбленное добро, чтобы утолить его голод. Завладев всего лишь малой долей портовых сооружений города, Иллитиан обеспечил непрекращающийся поток богатств в сундуки Белого Пламени.

Обычно Коготь Ашкери кишел работорговцами, купцами и даже редкими ксеносами, которые платили за право входа в Темный Город через владения Иллитиана. Но сегодня шипы-причалы были заняты исключительно военными кораблями. Гигантские, похожие на акул крейсеры типа «Пытка» занимали каждый по целому шипу и жадно заглатывали ряды воинов разверстыми пастями. Меньшие фрегаты «Корсар» толклись возле других причалов, загружая торпеды и ударные машины.

Здесь присутствовали корабли многих кабалов, что создавало напряжение, но все пронизывало чувство возбуждения и подъема энергии. Оскорбления и недопонимания, которые становились причиной насилия на улицах Комморры, временно откладывались в сторону. Кабалиты вели себя как никогда спокойно, как будто пришли на званый вечер и не хотели опозориться перед хозяином.

Бок о бок скользя сквозь толпу, Ксагор и Харбир то и дело бросали друг на друга подозрительные взгляды. Они разыскивали корабль архонта Белого Пламени по приказу мастера Беллатониса, который не иначе как из-за извращенного чувства юмора объявил их идеальными кандидатами в напарники. Харбир подозревал, что это и есть наказание за те события в Вольерах. У него руки чесались пырнуть Ксагора в первый же миг, как тот повернулся спиной, но мастер-гемункул очень красочно описал муки, которые должны будут постигнуть того из них, кто вернется без другого. Ксагор принял ситуацию с той же унылой обреченностью, с какой, по-видимому, относился к большей части своей жизни.

– Много кораблей, больше, чем Ксагор когда-либо видел, – пожаловался развалина.

– Высматривай самые крупные, тупица. Архонты на таких летают. Когда найдем большой корабль с белым пламенем на боку, значит, он-то нам и нужен.

– Да, да. Совершенно очевидно.

Иллитиан смотрел на приготовления с мостика своего флагмана, древнего корабля со славным именем, которое на языках низших рас звучало бы примерно как «Невоздержанный Ангел». Девятая Хищница прибыла в полной силе, их можно было легко узнать по приметным узорам в виде перьев, украшающим истребители «Острокрылы» и бомбардировщики «Вороны Пустоты», которые влетали в открытые ангары кораблей. Номинальный предводитель набега Маликсиан Безумный находился на борту собственного корабля, «Смертельного Удара», и с нетерпением ожидал отбытия. Один из крейсеров, сияющий поблекшим величием ушедших эпох, принадлежал Вечному Царствию. На его борту скрывался Морр, командующий в отсутствие своего израненного господина. Как и обещала Кселиан, восстановление Крайллаха оказалось медленным и мучительным. Он прислал сообщение из регенерационного склепа, практически умоляя, чтобы ему позволили принять участие в захвате миропевца, при условии, что он тоже получит от этого пользу. Рядом с «Корсарами» Иллитиана, защищенными черными панцирями, держались эсминцы Кселиан с резкими контурами и крыльями, загнутыми словно крюки. Корабли целого сонма меньших кабалов втискивались, куда могли.

Несмотря на то, что приготовления шли, как полагается, Иллитиан ощущал недовольство. Воины всходили на борт, заряжались орудия, военная составляющая набега постепенно собиралась с обычной эффективностью, которую комморриты демонстрировали всякий раз, когда шли на охоту за рабами. Но набег был, по сути, ширмой и не представлял никакой важности по сравнению с истинной миссией – пленением миропевца. И вот эта часть плана развивалась совсем не так, как надо.

Иллитиан повернулся и заново осмотрел разношерстную компанию тех, кто вызвался участвовать в его предположительно секретной миссии.

Кселиан прислала своего агента – гибкого суккуба Аэз’ашью – чтобы «убедиться, что все пройдет гладко». Она дерзко стояла на командной палубе и рассматривала Иллитиана с нескрываемой надменностью. Ведьма знала, что тот не может ей отказать. Роль Кселиан в заговоре была попросту слишком велика, чтобы рисковать расположением ее госпожи. Как все ее братья и сестры-ведьмы, Аэз’ашья была быстра и смертоносна, так что, по крайней мере, могла быть полезна. Другие двое, которые прибыли позже, не могли похвастаться подобным.

Беллатонис настоял на том, чтоб направить на захват миропевца двух своих агентов, дабы «удостовериться, что субъект прибудет невредимым», и оправдал этот поразительно беззастенчивый поступок «особыми условиями операции». Эти двое, маленький дрожащий развалина в маске и ушлого вида наемник, не внушали особого доверия. От них несло дешевыми наркотиками и выделениями с примесью острого запаха химикатов и страха. Иллитиан пока что раздумывал, выполнить ли ему просьбу гемункула или просто вышвырнуть эту парочку из ближайшего шлюза.

Больше всего Иллитиана беспокоил палач Крайллаха, Морр, который все гремел что-то о том, что должен лично отправиться на миссию «ради своего архонта». Очевидно, им двигало какое-то малопонятное чувство долга и желание восстановить своего повелителя.

Инкубы, предположительно, хорошо умели прятаться, но огромный воин в тяжелых доспехах, вооруженный двухметровым клинком, все же не производил на Иллитиана впечатление идеального кандидата на миссию, связанную с глубоким проникновением в сердце вражеской территории. И опять же, сложно будет отказать верховному палачу, если это вдруг понадобится. В принципе, было ожидаемо, что союзники Иллитиана будут следить, чтобы он не взял весь контроль на себя, и начнут проталкивать своих посланцев в гущу событий, но это утомляло, если не сказать больше.

Как ни прискорбно, но несколько неясных переменных, присоединившихся к его тщательно спланированной миссии, оказались не самой худшей из проблем Иллитиана.

Его основной агент, тот, от кого зависел успех всех его усилий, куда-то пропал. Связи с ним не было уже с неделю, с тех пор, как он пообещал разведать местонахождение цели. Можно было спокойно предположить, что он уже мертв, но тогда приготовления к набегу были бессмысленны, и остановить их уже было нельзя. Колеса пришли в движение.

Если агент Иллитиана погиб, то вся миссия – это выстрел в темноту. Но его все же стоило сделать, надеясь на крохотный шанс попасть в цель, который мог окупить все потери. Архонт с плохо скрываемой неприязнью обратился к гостям.

– Аэз’ашья, добро пожаловать. Передай комплименты своей госпоже, нашему дорогому другу, – шелковым голосом приветствовал суккуба Иллитиан. – Окажи милость, прими под свое руководство этих двух… индивидов и устрани их из моего присутствия.

– А потом? – кокетливо приподняла брови Аэз’ашья.

– Держи их рядом, позже они отправятся с тобой на задание.

Теперь агенты Беллатониса выглядели напуганными, а Аэз’ашья – раздраженной и разочарованной. Иллитиан почувствовал себя немного лучше.

Пока наверху кипели приготовления к набегу, верховный гемункул Иллитиана, Сийин, был занят своими делами внизу. Он полз в глубины под центральным пиком, проходя извилистыми тропами к самым древним ямам под городом, где бесчисленные века селились ковены гемункулов. Он ориентировался в лабиринте застенков и ублиетов посредством нанесенных мелом знаков и фетишей в виде спирального круга – печати Черного Схождения, которая вела его по усеянным лезвиями переходам и железным мостам вниз, все время вниз, в глубины, где обитали мастера ковена. Сийин вошел в те места, где свет был поверженным врагом, и многовековые боль и мучения осели на стенах подобно слою темной глины. Наконец он добрался до медленно вращающегося лабиринта, полного ловушек – логова ковена – и пошел медленнее, временами останавливаясь, чтобы потереть руки, облизать губы и подумать, куда ведет следующий изгиб или поворот. Он уже давно не спускался сюда, чтобы встретиться со скрытными мастерами, и с трудом мог вспомнить верный маршрут.

Воздух рассекали тонкие, как паутина, мономолекулярные нити, под невинными с виду замковыми камнями скрывались гравитационные ловушки, в стенах скрывались веера агонизаторов, полуразумные облака ядовитого газа и мириады других смертоносных устройств. Явно не время быть неточным. Сийин поздравил себя с верным решением. Как раз на этот случай он прихватил с собой эликсир – субстанцию, дистиллированную из синапсов раба-ученого. Он пошарил в кожаной мантии, торжествующе достал крошечный хрустальный флакон, открутил крышку и позволил единственной капле вязкой жидкости упасть на свой дрожащий розовый язык.

Сийин все еще смаковал пикантный вкус, когда точный путь через лабиринт всплыл перед его внутренним взором, как будто нарисованный сияющим неоном. Он двинулся по сложной, извивающейся дороге, как будто совершая па танца – три вперед, один налево, пять вперед, поворот направо… Так, спиралями и кругами, Сийин медленно, но уверенно спустился в Зал Искусства, где его с нетерпением дожидались члены ковена Черного Схождения. Их было четверо, два из них – тайные мастера в капюшонах и костяных масках, третий был облачен в изумрудно-черные одеяния приближенного секретаря. Четвертый представитель ковена оставался скрыт в тенях, и его зловещее присутствие маскировали поля, создающие помехи, которые не могло пронизать даже улучшенное зрение Сийина.

– Ты опоздал! – ощерился секретарь. – Ты не хозяин ковена, так почему ты смеешь заставлять нас ждать?

– Приношу свои скромные извинения, секретарь и мастера, – выдохнул Сийин, поклонившись каждому присутствующему.

– Мы здесь только потому, что ты обещал нам вести о Беллатонисе, – тонким высоким голосом пробрюзжал один из тайных мастеров.

– Именно так, – резко подтвердил секретарь. – Говори же, что ты выяснил?

Сийин подождал, пока они замолчат. Они выше его по рангу, особенно приближенный секретарь, но Сийин имел преимущество: у него на руках была свежая информация. Поэтому он помедлил, прежде чем отвечать.

– Ваша честь, я уверен, что отступник Беллатонис занимается запретным делом по поручению архонта Иллитиана.

– О, неужели? – с явным интересом протянул секретарь. – И чем ты можешь это доказать?

Сийин нервно облизал губы. Доказательств у него было крайне немного. Вместо этого он решительно преподнес свои предположения как факты.

– Иллитиан встретился с Беллатонисом, а после этого окольными путями послал ему некий дар. К тому же у меня есть причина считать, что отступник создал себе мастерскую, спрятанную где-то в городе.

– Я слышу догадки, но не доказательства, – презрительно усмехнулся секретарь. – Что это за дар? По твоим уклончивым словам можно предположить, что ты не перехватил посылку и не узнал, что в ней было. Точное местоположение этой фантомной мастерской ты тоже не можешь назвать. У тебя ничего нет.

– Да, но все кроется в контексте этих с виду мелочных событий, – выкрутился Сийин и разыграл козырную карту. – В этот самый час Иллитиан и его союзники выдвигаются в набег на девственный мир. Набег происходит под покровительством архонта Маликсиана, но я не сомневаюсь, что Иллитиан уговорил его на это, и, более того, первоначально весь поход был идеей Беллатониса.

Сийин помолчал и оглядел всех собравшихся членов ковена, поворачивая к ним свое круглое растянутое лицо. Он чувствовал немалое удовольствие от вызванного у них дискомфорта.

– Я уверен, что Иллитиан ищет чистое сердце.

Четвертый представитель ковена, скрытый пеленой искажения, до сих пор не говорил и не двигался, но неожиданно отреагировал на эти слова. По комнате эхом пронесся пронизанный помехами шепот, похожий на звук лезвия, скользящего по точильному камню.

– Оставьте нас, – сказал он.

Тайные мастера в масках и приближенный секретарь в зеленой мантии развернулись на каблуках и немедленно исчезли в затененных проходах, так быстро, что казалось, будто их мгновенно проглотила тьма. Сийин внимательно созерцал, как размытая фигура темнеет, плотнеет и превращается в высокого гемункула с узким, острым лицом, облаченного в шиферно-серую мантию мастера-избранника Девяти. Сийин молча поразился. Он только что перескочил через целых три ступени в запутанной, как лабиринт, иерархии Черного Схождения.

– Прискорбное дело, – голос водил камнем по стали, – но оно творится в твоих собственных владениях. Отступник завел себе новое логово под крепостью Белого Пламени, куда его пригласил твой хозяин, архонт Иллитиан.

Сийин захлебнулся от негодования и почувствовал, как кровь хлынула к растянутому лицу. Дела, которые Иллитиан вел с бродягой Беллатонисом, – уже само собой плохо, но куда хуже было то, что он пригласил этого пса в собственный дом. Гемункулы медленно приходили в ярость, невероятно медленно по стандартам комморритов, но когда их холодный и яркий гнев все же возгорался, его было практически невозможно угасить. Сийин почувствовал первые искры этого гнева, тлеющие внутри него.

– Этого нельзя потерпеть! – прошипел Сийин. – Беллатонис оскорбляет наш ковен и нас всех! Он топчет наши учения и насмехается над нашими писаниями. Он подвергает город опасности! Его нужно остановить!

Мастер-избранник задумчиво кивнул. Его глаза были заменены плоскими пластинками черного кристалла, и веки судорожно смаргивали на тусклом свете.

– Тебя переполняет дух праведного отмщения. Это хорошо, – проскрипел мастер-избранник. – Но достаточно ли велика твоя ненависть, чтобы перенести тебя на следующую ступень схождения?

Сийин удивленно моргнул. Новая ступень значит, что он станет мастером, равным по рангу Беллатонису до того, как тот ушел из ковена. Ради этого он готов был практически на все.

– Я ненавижу Беллатониса, – сказал он и осознал, что эти слова вызывают у него возбуждение. – Я ненавижу и хочу уничтожить его.

Мастер-избранник кивнул и протянул ему маленькую вещицу, узорчатый ключ со множеством тонких бороздок.

– Возьми это, подойди к сорок девятой расщелине и открой камеру. У твоего врага слабость к подаркам, и ты, возможно, найдешь там для него подходящий дар. Не медли. Я чувствую, что у тебя осталось немного времени. Забирай и уходи.

Сийин трясущимися руками принял ключ и пошел сквозь лабиринт. Он тщательно следовал всплывшим в памяти маршрутом и воспользовался еще одной каплей драгоценного эликсира, чтобы не сбиться с курса. На такой глубине большая часть лабиринта была совершенно лишена освещения, и только строгое следование пути, который был мнемонически имплантирован в разумы членов ковена, не давало заблудиться и погибнуть в чернильной темноте. Опустив голову и закрыв глаза, Сийин, как полагалось, сделал сорок девять шагов.

Открыв глаза, он увидел перед собой коридор, восьмиугольный в сечении и освещенный холодно сияющим аметистовым кристаллом под потолком. Путь преграждала тяжелая с виду круглая дверь из серебра. По ее поверхности спиралью закручивались письмена, исходящие от большой замочной скважины в центре. Сийин вставил в нее ключ, полученный от мастера-избранника, и остановился.

Что, если это была проверка? Или ловушка? Некоторые члены ковена могли бы воспользоваться тем, что он отвлечен Беллатонисом, чтобы избавиться от него… Гемункул неуверенно дотронулся до ключа, торчащего из замка. Потом он вновь подумал об унижениях, которым подвергал его Иллитиан. Сийин не мог восстать против своего архонта и надеяться, что выживет после этого, но мог, по крайней мере, нанести удар соперничающему гемункулу, получив на то благословение ковена.

Он схватил ключ и повернул. Тот закрутился, сначала медленно, потом быстрее, а затем полностью исчез в скважине. Несколько ударов сердца ничего не происходило, потом Сийин заметил, что на кажущейся сплошной поверхности двери проступили прорези и разделили ее на концентрические кольца. Они начали вращаться независимо друг от друга, пока не приняли нужное положение и аккуратно сложились друг внутрь друга, открывая путь внутрь. Наружу потянуло затхлым воздухом, отчего Сийин чихнул. Должно быть, камера простояла запертой сотни лет. Несмотря на его опасения, оттуда не вылетели твари пустоты, чтобы атаковать его или проклясть, исполнив все его желания. Внутри что-то едва заметно мерцало, и, следуя за этим блеском, он вошел в маленькое восьмиугольное помещение, в основном заполненное полками из тонких листов хрусталя. Сийин еле слышно ахнул, увидев то, что находилось перед ним.

Здесь были разложены всевозможные атрибуты тайного искусства: инкрустированные шкатулки, ящички, затейливо украшенные лезвиями, рунические тетраэдры, туго свернутые сферы из блестящего металла, горшки, амфоры, курильницы и тигли. Настоящие сокровища. Они были богато украшены с немалым, хотя и жутковатым мастерством, но только гемункул знал их подлинную цену. Содержимого хранилища хватило бы, чтобы разорить целый кабал, приобрести флот или подкупить гарнизон крепости. Эти редкие и смертоносные драгоценности представляли собой тончайшие механизмы мучения.

Сферы назывались Анимус Витэ и состояли из разумных, острых как бритва, туго свернутых металлических лент. По команде они стремительно разворачивались, хватали жертву и так же быстро сжимались вновь, с восхитительной неизменностью разрубая беспомощное тело на куски. К сожалению, Беллатонис узнает эти приметные устройства задолго до того, как их можно будет поднести на расстояние, достаточное для убийства…

Сийин перевел взгляд на маленькую черную коробочку с узорчатыми лезвиями, торчащими из каждого угла. В ней он узнал Шкатулку Свежевания. Если открыть ее с правильными словами, наружу вырвется сонм невидимых убийц и начнет кусать жертву, не делая различия между доспехами и плотью, словно вихрь незримых клыков. Сийин слышал рассказы, что, закончив свою работу, эфирные существа из шкатулки приносили череп жертвы своему хозяину, восхитительным образом оставив невредимым мозг внутри.

Луноликий гемункул задумался. Большинство легенд, окружавших Шкатулку Свежевания, описывали ее как инструмент наказания и террора, но не казни, и уделяли особое внимание жутким страданиям беспомощной жертвы. Сийин же нуждался в устройстве, которое гарантированно и полностью уничтожит Беллатониса, не оставив ни шанса выжить. Он с сожалением отверг идею использования шкатулки и двинулся дальше.

На соседней полке лежал толстый угловатый обломок хрусталя. Увидев его, Сийин зашипел и начал двигаться более осторожно, стараясь не отразиться в зеркальной поверхности обломка. Это был Разбитоскол, легендарное творение безумного гения Ворша. Каждый Разбитоскол был сделан из фрагмента сложнейших врат между измерениями, которые назывались Зеркалом Граней. Когда портал был разрушен, Ворш тщательно разыскал каждый его фрагмент и превратил их в оружие. Благодаря некой странной гармонии между измерениями, которую понимал только этот сумасшедший ученый, можно было поймать чье-либо отражение в осколок и разбить его, и тогда жертва тоже разлеталась на куски. Сийин считал, что в городе осталось очень мало Разбитосколов – если они вообще еще оставались – но вот лежал один из них. Может быть, именно ему предназначено стать погибелью Беллатониса?

Сийин нахмурился. Чтобы успешно воспользоваться Разбитосколом, нужен храбрый и ловкий прислужник. Ни один из его развалин не подходил, и он вряд ли мог рисковать, совершая попытку убийства лично. Кроме того, он чувствовал, что не мог полностью доверять эзотерическому орудию измерений, не видел в нем способа навсегда избавиться от соперника. На каком-то глубоком уровне ему хотелось бы видеть тело – разумеется, уничтоженное, превращенное в кровавое месиво, но желательно реальное и осязаемое. Тринадцать основ мести очень ясно говорили об этом: нельзя считать врага мертвым, пока не найдено тело. Гемункул задумчиво облизнул тонкие губы. Убить другого гемункула – редкое удовольствие, так как ковены больше времени проводили, борясь с внутренними конфликтами, нежели допуская их. Таким образом, какой бы способ нападения Сийин не выбрал, он должен быть совершенно неожиданным и вызвать мгновенную смерть.

Он проигнорировал другие шкатулки, сферы и тигли. Все они причиняли психические страдания, которые для мастера-гемункула вроде Беллатониса были не больше, чем щекотка. Сийин уже собирался вернуться к Шкатулке Свежевания, когда его взгляд упал на самую скучную и тусклую вещицу из всех, что он здесь видел. Это была маленькая трехсторонняя пирамидка не длиннее его большого пальца, сделанная из матового шершавого материала, похожего на обугленную кость. Серебристые руны, вырезанные на поверхности, предупреждали о мрачных последствиях активации этого предмета.

Это были рунические врата, портативный ключ к Паутине, но этот конкретный портал вел в участок измерения-лабиринта, который давно погрузился в безумие и распад. В годы ученичества Сийин однажды видел, как работала такая вещь. Его старый мастер, Раккар, воспользовался силой темных врат во время разорения мира рабов. Прошлое всплыло перед внутренним взором Сийина. Предводители рабов укрылись в одной из более крупных лачуг, и их охраняло много вооруженных сторонников. Отчаяние озлобило рабов, вплоть до того, что они оттеснили воинов архонта своим яростным огнем. Не обращая внимания на выстрелы, Раккар вышел вперед и метнул маленький темный тетраэдр в гущу рабов.

Сийин узрел черно-фиолетовую вспышку, которая в мгновение ока исчезла – врата открылись всего на долю секунды. А потом тетраэдр упал наземь, инертный и безжизненный. Но в этот краткий миг все рабы на расстоянии дюжины шагов были расплющены в кровавую жижу и размазаны по стенам и полу, которые были иссечены и исцарапаны, как будто их терзали чудовищные когти. Это мгновенно сломило волю рабов, и выжившие заняли свое место в привычном порядке вещей: начали бегать и кричать, пока их не отловили.

Потом, в один из редких периодов ясного сознания и общительности, Раккар объяснил Сийину, как работают темные врата. Он сказал, что в запретных местах плодятся невозможные сущности, твари, для которых открытый портал – приглашение протянуть наружу свои ложноножки и броситься на все, что окажется в зоне досягаемости. Если настроить портал таким образом, что он будет открываться лишь на долю секунды, то можно избежать неприятностей, связанных с длительным присутствием чудовищ, и получится эффективное оружие. Раккар ревностно хранил свои темные врата и не доверял их ни одному своему приспешнику, и даже Сийин больше ни разу не видел, как он их применяет.

Гемункул облизнул губы и криво улыбнулся. Угостить Беллатониса погибелью того же рода, как та, которую он грозил обрушить на город – в этом была поэтическая справедливость. Устройство легко запустить, оно действует достаточно широко и смертоносно, так что неминуемо исполнит свое предназначение. Идеально. Дрожащей рукой он потянулся к маленькому тетраэдру. Он казался более тяжелым, чем надо, и прохладным на ощупь. Когда гемункул вышел, дверь беззвучно развернулась за ним и закрылась, скрывая содержимое камеры еще на сотню лет. Сийин сконцентрировался на маршруте, который вывел бы его из Зала Искусства и лабиринта Черного Схождения.

Только потом, когда Сийин уютно устроится в собственном безопасном логове, он начнет размышлять, как именно преподнести Беллатонису этот особенный подарок.

Объединенный военный флот, поднимающийся от Когтя Ашкери, представлял собой великолепное зрелище. Корсары стремительными роями следовали за степенно плывущими крейсерами. Теневые поля мерцали, приобретая фантастические обличья, превращая их в мифических зверей, облака из огня и молний, замки фей и корабли чужих рас по прихоти своего хозяина.

Подлинное величие Комморры можно было оценить только из пустоты, окружающей ее. Только в относительно узкой полосе между самим мегаполисом и преградами, оберегающими его от бушующих энергий варпа, можно было оглянуться и увидеть лик Темного Города.

Удаляясь, многокилометровые причалы превращались в тонкие пальцы, потом в иголки, а панорама города все ширилась. Флот прошел между когтями причалов, среди потоков других кораблей, постоянно курсирующих в город и из города, чтобы утолить его вечный голод. Бесконечная панорама, полная огней, простиралась в темноте позади. Город сиял, как волшебный замок в ночи. В сердце его поднимались шпили, минареты и остроконечные башни Верхней Комморры, тянущиеся к короне пленных солнц. Зубчатые шпили, иглами вырисовывающиеся в панораме, на таком расстоянии казались тонкими и хрупкими, хотя вблизи были огромными, как горы. Под скоплением башен Верхней Комморры раскинулся широкий диск причальных когтей, цепляющихся за пустоту, словно грубые пальцы. В пространстве меж них громоздились ярусы и округа Нижней Комморры, как пластины гриба, растущего между узловатыми корнями дерева. Ниже причальных когтей, будто сталактиты в пещере вечной ночи, свисали темные собратья верхних шпилей – рабские фабрики, ямы гемункулов, фермы плоти и перевернутые жилища, полускрытые густым туманом собственных выбросов и освещенные лишь зеленоватым гнилостным светом горючих газов. Таким виднелся снаружи город-порт Комморра, чем-то похожий на невозможно огромное, колючее морское создание, кормящееся в глубине океана.

Перед авангардом флота раскрылся круг из зеленого пламени, будто глаз из какой-то адской реальности. Один за другим боевые корабли проскользнули в ожидающий портал, ведущий в измерение-лабиринт. В считанные секунды тот проглотил весь флот и исчез, и вечная ночь Темного Города снова вступила в свои права.

Корабли кабалитов понеслись по изгибающемуся туннелю из радужной энергии, чьи стены рябили насыщенными цветами. Сквозь движущуюся пелену временами виднелись участки звездного неба и тут же исчезали. Паутина была чудом межизмеренческой инженерии, которое создали сущности, еще более древние, чем сами эльдары. Ее кружево было соткано из материи варпа и тянулось между материальным и нематериальным мирами, часть их обоих и вместе с тем нечто отдельное. На заре истории эльдары обнаружили Паутину, и их быстрые умы вскоре разобрались в лабиринтообразном плетении этого измерения и освоили его пути. На пике своего могущества они возвели на ее перекрестках огромные города-порты, дворцы и потайные владения, не сознавая, что создали последние оплоты своей цивилизации, где та спаслась после Падения.

В некоторых местах туннель ветвился и проходил через громадные парящие врата из призрачной кости и золотистого металла, покрытые колдовскими рунами направления и защиты. Корабли пролетали мимо многочисленных мелких ответвлений, ведущих к паутинным порталам на каких-то планетах, куда могли пройти лишь пешие войска и легкие транспорты. Таковы были многие участки измерения-лабиринта. Большие артерии, пригодные для кораблей, встречались реже и были невероятно ценны.

Современная Паутина разительно отличалась от той, что существовала в золотые дни империи. Войны и катастрофы создали в ней тысячи прорех. Местами пути распались, сделав недоступными целые регионы, местами разрушились защитные преграды, и в туннели проникли странные существа из иных реальностей. В нынешние времена путешествие через измерение-лабиринт стало таить в себе опасность. Чтобы пробраться по протянутой сквозь измерения сети артерий и капилляров, требовались навыки, интеллект и опыт бесчисленных тысячелетий.

Корабли кабалитов-налетчиков мчались по лабиринту с заносчивой уверенностью. Эльдары Комморры стали хозяевами Паутины, она была их охотничьими угодьями, их собственной бескрайней вотчиной. Они убивали все, что находили в туннелях, хотя на бескрайних просторах подобные встречи с дерзкими нарушителями были редкостью. Эльдары с искусственных миров все же отваживались время от времени использовать измерение-лабиринт, но делали это быстро, стремительно перемещаясь от одного безопасного места к другому, и только в случае нужды. Младшим расам не хватало ума и опыта, чтобы войти в Паутину, и многие порталы в реальном пространстве были снабжены смертоносными устройствами, предотвращающими их вмешательство.

Больше всего лабиринту угрожали сущности варпа, демоны из-за пелены, которые роились рядом и беспрестанно пробовали на прочность психические преграды, единственное, что отделяло их от желанных туннелей Паутины. В некоторых местах эфирные коридоры были окружены огромными спиралями из психически активной призрачной кости, которые восстанавливали Паутину и укрепляли ее защиту против бестелесных когтей, вечно терзающих стены снаружи.

Весь флот не мог проникнуть на девственный мир Лилеатанир через Паутину. Кораблям придется остановиться у развилки, чтобы выгрузить орудия и воинов, которые проникнут в меньшие проходы, а флот двинется дальше, к временно активному порталу в реальный космос, который, как считалось, находился недалеко от планеты. Одним из наиболее сложных этапов планирования были эзотерические исчисления, благодаря которым выведали эту информацию. Сложность маршрута к Лилеатаниру была еще одной причиной, по которой Иллитиан мягко вынудил Маликсиана выбрать в качестве цели именно этот мир. Его шпион отыскал на поверхности только один паутинный портал и доложил, что тот давно не использовался и стоит практически без охраны. Нога настоящего эльдара не ступала на этот девственный мир на протяжении столетий, поэтому существовала немалая вероятность, что краткоживущие экзодиты уже забыли, какой опасностью может грозить портал.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю