Текст книги "Путь эльдар: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Гэв Торп

Соавторы: Уильям Кинг,Роб Сандерс,Гай Хейли,Джордж Манн,Мэтью Фаррер,Джо Паррино,Брэнден Кэмпбелл,Энди Чемберс,Грэм Лион,Себастьян Кассем Гото
сообщить о нарушении

Текущая страница: 87 (всего у книги 129 страниц)

– Асдрубаэль сказал бы, что лучше спросить не «куда я направляюсь?», – с лукавым взглядом сообщила Малис, – но «почему меня сюда отправили?». Я признаю, что не могу дать тебе удовлетворительного ответа на этот вопрос. Наш верховный властелин относится к информации, как к самому ценному из своих сокровищ, и чрезмерно скуп на нее. Он повелевает. Мы подчиняемся.

– Я бы и не подумал, что архонты Комморры – такие слепые и покорные машины, – едко ответил Пестрый, – и я уверен, что у вас, моя леди, есть по меньшей мере представление о том, чем вы занимаетесь. Это бы соответствовало не по годам развитому хитроумию, которое вам приписывается.

В ответ она покачала головой, бросила взгляд наверх и начала очень медленно кружить вокруг него.

– Лесть тебе к лицу, шут, но я не стану рассказывать о своих подозрениях. Я так же скупа, как Асдрубаэль, когда речь идет об информации. Впрочем, я предоставлю тебе несколько своих наблюдений в обмен на то развлечение, что ты мне уже предоставил.

Первое: я не единственная, кого Асдрубаэль послал на особое задание. Не бывает такого, чтобы у него работала только одна схема. Он скорее запустит сразу несколько планов, каждый из которых способен уничтожить его врагов, потому что он не доверяет ни одному из них по отдельности. То, чем я занимаюсь, может быть обманкой, вторичной целью или же жизненно важной деталью для той неведомой адской интриги, которую он замыслил следующей. И вне зависимости от этого, он будет готовить и другие, на это можно рассчитывать.

Второе: Асдрубаэль Вект неравнодушен к оружию. И более всего он любит оружие неожиданное, опустошительное, непреодолимое. Не то что бы он не способен на тонкие маневры, совсем наоборот. Однако в отличие от многих из нас здесь, в Комморре – и в это широкое определение я включаю и себя – он понимает, когда время тонкостей подошло к концу. И когда это происходит, он берет самое большое оружие, какое только может найти, и прекращает битву еще до того, как кто-то успеет осознать, насколько далеко он готов зайти.

Третье и последнее состоит в том, что я ошибалась, считая, что ты не агент Векта. Если он увидел тебя и позволил уйти со своих глаз живым, когда город в таком состоянии, то ты работаешь на него, знаешь ты об этом или нет…

В этот миг в события неожиданно вмешалась Судьба. Громадный сгусток жидкого огня сорвался с высоты и полетел на них, словно медлительный метеор к земле. Пестрый отскочил назад и почувствовал, как решетка, на которую он приземлился, накренилась под безумным углом. Дым и пламя затмили его поле зрения, когда огненный шар врезался в уже искореженный каркас и потащил то, что от него осталось, в глубины, под ужасающий визг растерзанного металла.

Пестрый повернулся, побежал вверх по покосившейся решетке, чуя, как она начинает выскальзывать из-под ног, и прыгнул. По такой шаткой основе сильно не разгонишься, поэтому прыжок получился слабым, даже несмотря на помощь сальто-пояса. Он не долетел до торчащей металлической опоры, на которую прицеливался, и поскакал вниз по стене. При падении его лодыжки задел острый каменный выступ, и он, едва не растянувшись, свалился на узкий карниз, который не было видно с высоты.

Выкрутившись, Пестрый схватился за карниз с благодарным вздохом облегчения. Подняв глаза, он увидел болтающиеся в воздухе останки каркаса, на котором сражался с леди Малис. Его острые глаза различили фигуру, что держалась за кусок разбитой конструкции и все еще сжимала в руке длинный меч. Видя, как она начинает карабкаться к далекой безопасной высоте, он помахал ей рукой и окликнул.

– А как же третий акт в этой драме соблазна и-или убийства? – бодро прокричал Пестрый, задрав голову. – Вы так и не сказали, в чем он заключается!

Леди Малис мелодично рассмеялась, и ее сладкий смех донесся до Пестрого поверх шипения и треска огненных каскадов.

– Последний акт, – крикнула она, – это осуществление всех надежд и страстей. Две сущности сходятся вместе, к добру или к худу, и тесно сплетаются друг с другом. И ни одна из них не уходит, ни в чем не изменившись!

Глава 16
ВОСХОЖДЕНИЕ КСХАКОРУАХА

Первому брату суждено было упасть в его объятья так же легко, как перезрелый фрукт, – Обезглавливатель чувствовал это нутром. Битва под стенами идеально отвлекала внимание, пока Кхерадруах скользил между тенями и углами, чтобы проникнуть внутрь. В то время как приспешники братьев боролись и сталкивались друг с другом, Обезглавливатель тихо пробрался сквозь их ряды и дошел до свода восхождения. Там он засел в глубокой тьме, столь же терпеливый, как паук в паутине. Он ждал, пока не придет подходящее время.

Выжидание точного момента для удара было не пустой формальностью. Впечатляющая демонстрация энергий, высвобожденных родичами-соперниками, подтвердила самые мрачные подозрения Обезглавливателя насчет того, какие силы начали действовать в Аэлиндрахе. Брат, которого он решил выследить первым, заключил нечестивые договоры с силами из-за пределов царства теней, чтобы сохранить свой трон. Тот, кто бросил ему вызов, опустился столь же низко ради шанса его узурпировать.

При мысли о столь позорной сделке губы Кхерадруаха оттянулись назад, обнажая пожелтевшие клыки. Все, что делали братья, было пронизано ущербным мышлением жителей внешнего мира: их целью были лишь могущество, богатства и власть, даже если ради них они должны были преклонить колени перед зловещими богами.

Аэлиндрах был не таков. Царство теней было темной возлюбленной, которую следовало принять в свои объятья, жестокой госпожой, которую надо задобрить и поклоняться только ей. Это место, где чистая тьма и страх кристаллизовались в нечто подобное алмазу, настолько прекрасному и с такими острыми гранями, что любые попытки осознать его ранили разум. Идея того, что Аэлиндрах можно укротить и использовать ради своих голых амбиций, была для него поистине оскорбительна. Кхерадруах обнаружил, что с силой сжимает свой длинный острый клинок. Он ждал в тенях и удивлялся тому, как разгорелись в нем страсти, которые он считал давно угасшими.

Плетение теней неизбежно стягивалось, ведя к завершению. Когда войска побежденного короля оказались пред лицом катастрофы, он выбрал путь труса и решил сбежать. Под сводом не было стражей, никто не помешал Кхерадруаху, когда он возник из укрытия и нанес удар. Он застал свергнутого короля как раз, когда тот начал взбираться по цепям к спасению. Падающее тело запуталось в звеньях из темного металла и задергалось, как гротескная марионетка. Не обращая на него внимания, Обезглавливатель подхватил свой трофей и шагнул назад в тени. Он успел вовремя. Двери зала разлетелись на части, и другой брат ворвался внутрь, чтобы заявить притязания на свой бесполезный трон.

Кхерадруах не стал ждать, чем это закончится. Он уже спешил в свое скрытое логово, потаенную костницу глубоко в сердце Аэлиндраха. Он счистит плоть со своей добычи, попробует череп на вкус и осмотрит его незрячими глазами, чтобы определить ему цену. Потом череп присоединится к его собранию и будет вечно служить восхвалением тьме, а если окажется недостойным, то будет просто выброшен.

Тогда, и только тогда, Кхерадруах вернется за другим братом.

В Нижней Комморре поднималась тьма. От бронированных стен порта Затерянных Душ до зубчатых крыш Звука Ночи Гулен в Комморру истекало теневое вещество Аэлиндраха и овладевало ею. Тьма была словно живое, осязаемое нечто, которое сочилось из стоков и труб, проникая в разоренные руины, что остались после Разобщения. На узких улочках и в кривых проходах тьма ширилась и приумножалась, заражая собой все, что было у подножий шпилей. Ползучие тени поглощали целые группы выживших, которые выстояли перед психическим шоком Разобщения, а потом сотрясениями всего города и демоническими вторжениями, которые последовали за ним. Сам их страх как будто напитывал подкрадывающуюся тьму и приманивал ее скрытных обитателей, жаждущих утолить свой невообразимый голод.

Раздутые стаи больных ур-гулей кишели в Нижней Комморре, словно чумные крысы, скользкие от мерзостных выделений собственной скверны. Крючковатые когти скрежетали по разбитому камню, обонятельные отверстия шипели в темноте – тысячи бешеных чудовищ охотились на всех, кто был слишком медлителен или слаб, чтобы спастись от них. Безглазые хищники были хорошо приспособлены к узким затененным переулкам и быстро очистили их от добычи. Все еще голодные, стаи двинулись дальше, постоянно следуя за расползающимся пятном тьмы, истекающей из царства теней, Аэлиндраха. Неутолимая жажда вела ур-гулей все выше и выше, в те места, где обитали иные хищники.

Самые сильные и дальновидные комморриты давно уже пробили себе путь в те места, где можно было держать оборону. Они забаррикадировали и обезопасили их всеми доступными средствами, завербовали или убили тех, кто прибыл позже, или же были в свою очередь убиты ими, согласно жестоким законам Комморры, которые лишали слабых права на безопасность. Во многих случаях эти импровизированные оплоты уже успели заключить осторожные союзы с ближайшими соседями, объединившись против общих врагов. Многие прислушивались к разговорам о восстании Белого Пламени и взвешивали возможные прибыли и риски, связанные с выбором между приверженцами Векта и повстанцами.

Пока вокруг крошечных цитаделей выживших поднималась тьма, их обитатели не чувствовали страха. Вместо этого они радовались своей прозорливости, благодаря которой они теперь были защищены. Они запечатали все входы и зажгли светильники, чтобы оттеснить тени. Они патрулировали коридоры и посадочные площадки и постоянно соблюдали бдительность. Когда шипящий прилив ур-гулей нахлынул на их двери, они взялись за оружие и отшвырнули их прочь, и их крепости продолжали стоять, словно непобежденные островки света посреди моря полночной черноты.

Кабалиты Ядовитого Языка пробили себе путь вниз, к Зловещему Валжо, и успели добраться до окованных медью врат этого подземного царства, едва опередив стаи прожорливых ур-гулей. В лабиринте Черного Схождения стаи зловонных троглодитов бросили свои неотступные попытки пройти сквозь смертоносные ловушки и начали карабкаться в верхнюю часть города в беспрецедентных количествах.

Когда твари начали проникать в Верхнюю Комморру и затронули окраины Горы Скорби, их продвижение начало замедляться. Мерцающие энергетические преграды заблокировали улицы, проспекты и даже целые районы. Потоки ур-гулей разделялись на части, перенаправлялись, загонялись в рамки и перегораживались, и они оказались в сбивающем с толку лабиринте, который из ниоткуда создал Вект со своего престола на далеком Центральном пике.

Такие фокусы не могли задержать сумрачные чумные орды навечно. Некоторые преграды завели стаи ур-гулей в искусственные ущелья и тупики, над которыми размещалось достаточно много орудий, чтобы мгновенно их истребить. Другие выводили их на открытые дворы и площади, где те становились добычей мародерствующих банд разбойников, геллионов или бичевателей.

Однако большая часть захватчиков из Аэлиндраха постепенно перенаправлялась в одну конкретную область Верхней Комморры – на широкий простор разоренной пустоши, что окружал крепость Белого Пламени. Терпеливые наблюдатели из осадных войск Валоссиана Ситрака отметили, каково вооружение крепости, когда его высокоэнергетические залпы устроили бойню среди подкрадывающихся ур-гулей. Выжившие твари забились в туннели фундаментального слоя, где они представляли собой еще одну, совершенно новую проблему для защитников крепости Белого Пламени.

Тьма поднималась, однако уже достигла предела – так, по крайней мере, казалось. Ур-гули, так и не произведя впечатления на верхние башни Комморры, ускользнули обратно в тени. Для тысяч оплотов выживших, что устояли в Нижней Комморре, это выглядело как победа, момент передышки в изобильное на катастрофы время Разобщения.

Так им казалось, пока не пришли мандрагоры.

– Я помню, как увидел это место в первый раз, – задумчиво прогремел Ксхакоруах. – Тот, кто породил меня и моего брата, показал нам его давным-давно. Он пообещал, что оно станет источником будущего величия для Аэлиндраха. Поистине, оно мало изменилось под властью Азоруаха. Его царствование померкнет перед моим.

– В этом твоем теплом воспоминании твой брат, я полагаю, еще не был безголовым? – резко, с примесью раздражения, спросил Беллатонис. Он и в лучшие времена не любил, когда окружающие потакали своим эмоциям.

Они стояли в тронном зале и смотрели, как безжизненное тело Азоруаха спускают с висячих цепей и уносят в сторону. Недавние события убедили гемункула в том, что загадки ему не нравятся, а загадочно обезглавленные тела тем более. Ксхакоруах теперь выглядел даже еще более распухшим, чем раньше, а уродливая ржавая коса в его руках источала тошнотворно-сладковатый запах гниющей плоти. В свой миг триумфа король теней, казалось, погрузился в собственные мысли.

Ксхакоруах продолжил, словно Беллатонис ничего не говорил.

– Тогда мы были юны, едва вскормлены сосцами Аэлиндраха, но уже тогда мы знали, что однажды станем соперниками – что настанет этот момент. Я думаю, что наш создатель этого и хотел.

– Тебя не смущает, что ты нашел брата в таком состоянии? – настойчиво продолжал Беллатонис. – Что кто-то вошел в комнату, снял с него голову, а потом ушел с ней, пока мы стояли прямо под дверью?

Беллатониса беспокоило то, как приспешники Ксхакоруаха отреагировали на смерть Азоруаха. Он ожидал увидеть шок и страх. Вместо этого они активно перешептывались и понимающе кивали, как будто это событие было совершенно предсказуемым или даже предопределенным.

– За ним пришел Обезглавливатель, – пожал плечами Ксхакоруах, как будто это все объясняло. Прежде чем Беллатонис успел ответить, к нему подбежал Ксагор, закончивший детальный осмотр тела.

– Одна резаная рана, нанесенная слева направо. Большое силовое оружие с прямым лезвием. Очень чисто, очень точно, – нервно протараторил Ксагор. – Череп полностью отсутствует. Предположительно, унесен нападавшим.

Беллатонис рассеянно кивнул, по-прежнему размышляя над заявлением Ксхакоруаха. В своих исследованиях царства теней он время от времени натыкался на отсылки к легендарной фигуре по имени Обезглавливатель, Кхерадруах – что буквально означало «Тот, кто охотится за головами». Он считал, что Обезглавливатель – мифический персонаж, идеал мандрагор, вроде того, как Отец Скорпионов был идеалом для инкубов – первый и величайший из них и тому подобная чушь. Его тревожила мысль, что в реальности действительно существует неуловимый убийца, настолько сведущий в своем деле, что мандрагоры его одновременно боятся и уважают.

– Хозяин, этот сделал еще одно наблюдение, – Ксагор наклонился ближе к Беллатонису и прошипел театральным шепотом: – На теле отметки Хаоса! Быстрая мутация!

Беллатонис сузил глаза и украдкой бросил еще один взгляд на труп, пока тот бесцеремонно выволакивали из комнаты. Развалина был прав: слишком много пальцев на одной руке, одна стопа скрючена в когтистую лапу, как у птицы. Азоруаха исказило демоническое влияние из-за пелены, как произошло и с Ксхакоруахом.

От этого зрелища Беллатонис на миг испытал любопытное сдавливающее ощущение в груди и лбу. Это был автономный ответ организма, который, как он помнил по собственным подопытным субъектам, означал появление страха. Интересно было отметить, как тело, в котором он обитал, проявляло реакцию без какого-либо сознательного воздействия своего нынешнего жителя. Похоже, что страх перед пустотой или, по крайней мере, страх заражения ее непредсказуемыми энергиями, очень глубоко засел в юном Харбире. Впрочем, ведь настоящий Харбир лично побывал в проклятом Шаа-Доме. Можно было сказать, что он имел куда больший опыт близких отношений с неограниченной мощью пустоты, чем мог похвастаться сам Беллатонис.

Может быть, до Разобщения в царстве теней имелись семена порчи, а может быть, и нет, но катаклизм наверняка заставил их прорасти и придал им ужасающей силы. После того, как Беллатонис спасся от покушений Черного Схождения, Аэлиндрах виделся ему безопасным убежищем. Теперь же он начинал казаться весьма похожим на ловушку или тюрьму с особенно неприятными заключенными.

– Так что же ждет твое королевство теперь, когда ты по праву овладел троном? – спросил Ксхакоруаха Беллатонис.

Десятилетия, проведенные во взаимодействиях с архонтами-комморритами, как высокопоставленными, так и не очень, научили гемункула держать все свои опасения и предположения тщательно скрытыми за бледной маской надменности. Траурно-черный гигант наконец отвел взгляд от висячих цепей и обратил его на Беллатониса с таким видом, будто потакал домашнему питомцу, требующему внимания.

– Аэлиндрах объединился под моим началом. Может быть, есть несколько отступников, которые предпочтут спрятаться и откажутся служить мне, но после этого… – Ксхакоруах сделал почтительный жест в сторону висячих цепей, – …этого благословения Обезглавливателя никто не посмеет отрицать мою власть.

– Его вмешательство, определенно, расчистило тебе путь в неожиданной манере, – несколько скептично отметил Беллатонис. – Никакого кульминационного смертного боя меж двумя соперниками. Никакой королевской битвы, в которой вы оба могли бы поистине испытать свою силу – и благосклонность своих покровителей…

Ксхакоруах медленно покачал огромной головой и гулко произнес:

– Нет. Никакого финального поединка. Мой брат пытался сбежать, когда его забрал Обезглавливатель. В конце концов Азоруах решил покинуть Аэлиндрах – он до последнего остался трусом и предателем.

– Сбежать? Как это? – удивился Беллатонис. – Из этого зала нет выхода, кроме того, через который мы вошли – хотя, надо признать, сей факт не помешал этому вашему Обезглавливателю.

Король теней рассмеялся. Это был неприятный смех, похожий на стук, с каким дубинки врезаются в плоть. Раздутый великан все еще ухмылялся, когда повернулся, вразвалку подошел к трону и довольно неуклюже уселся на нем, положив железную косу на колени.

– Ты так много знаешь, но при этом так мало понимаешь, – прогремел Ксхакоруах. – Ты видишь только комнату с креслом и называешь ее тронным залом. Это место важно не только из-за его символического значения. Здесь есть портал. Никто не может сказать, насколько он стар, но он не менее древний, чем другие порталы Аэлиндраха. Некоторые считают, что это самый первый, который открылся в этом царстве, что это пуп нашего мира.

Беллатонис неуверенно бросил взгляд на яму в центре помещения. Порталы в Аэлиндрахе обычно выглядели как темные пропасти или расщелины, без всяких вычурных арок и чрезмерно сложных устройств безопасности, какими обладали варп-врата в самой Комморре. Теперь же, когда царство теней почти органическим образом расширяло свои границы, перетекая в Комморру, строго определенные точки разделения становились размытыми.

Ксхакоруах снова усмехнулся.

– Нет. Не внизу, гемункул, даже твое сердце не настолько черно, чтобы спуститься по этому пути, – гигант указал наверх, на высшую точку комнаты, куда уходили и терялись из виду висячие цепи. – Вот туда. Именно поэтому мы называем это место сводом восхождения: из него можно выйти вверх, напрямую в Комморру.

– В обычные времена контроль над такой вещью очень полезен, понимаю, – Беллатонис пожал плечами, – но сейчас-то она бессмысленна. Теперь нужно лишь подойти к окраине Аэлиндраха и перейти прямиком в Комморру – или, по крайней мере, такое у меня сложилось впечатление.

Ксхакоруах жутковато улыбнулся – его темное лицо как будто раскололось, обнажив чрезмерно многочисленные клыки, образующие акулью ухмылку.

– О да, – фыркнул король теней, – но этот путь ведет прямо в сердце наших врагов, Беллатонис. Я приказал своим ур-гулям попытаться пробить их оборону из Комморры, чтобы они могли вторгнуться в оплот Азоруаха изнутри, но этим примитивным созданиям не удалось выполнить задание. Теперь мы перевернем эту стратегию наоборот и выйдем внутри лабиринта.

– Лабиринта? Ты же не хочешь сказать…? – воскликнул Беллатонис. Ксхакоруах буквально затрясся от веселья при виде его удивления.

– Да, – прошипел король теней, – лабиринта Черного Схождения – ты никогда не задумывался, откуда у него такое название? Готов поспорить, немногие за пределами царства теней могут припомнить происхождение этой конкретной шутки.

Беллатонис понимающе кивнул.

– Иерархи ковена всегда изо всех сил старались скрыть его секреты. И хотя я когда-то был в их рядах, я никогда даже не слышал, чтобы об этом говорили.

– Черное Схождение пленило меня по просьбе Азоруаха, и, сделав так, они не только сделали брата своим должником, но и держали меня наготове, чтобы я мог заменить его, если им понадобится.

– Разве ты стал бы служить им после заточения и пыток? Когда я нашел тебя в покоях Зиклеядеса, ты был в плачевном состоянии.

– Я бы сделал все, что угодно, чтобы снова завладеть троном. Я бы отгрыз собственные конечности. Я бы даже стал подчиняться своим тюремщикам… какое-то время. Они были слишком мудры, чтобы проверить мою преданность делом, но угроза продолжала существовать и глодать разум Азоруаха.

Беллатонис стоял в тишине, глядя вверх, на портал, скрытый облаками у потолка зала. Он хотел сбежать из Аэлиндраха, и вот он, ответ на его желание – типичное издевательство, с каким темные боги одаряют смертных своими благословениями, что одновременно являются проклятьями.

– Теперь, когда ты контролируешь этот портал, для чего ты намереваешься его использовать? – наконец спросил Беллатонис. Он чувствовал, что уже знает ответ, но хотел услышать его непосредственно из уст Ксхакоруаха.

– Город будет наш. Уже сейчас мои создания приносят благословения Аэлиндраха высокомерным обитателям Комморры. Слишком долго они считали, что царство теней не заслуживает их внимания. Теперь они не смогут нас игнорировать.

– Город слишком велик, чтобы ты смог завоевать его с одними лишь ур-гулями и мандрагорами, – возразил Беллатонис, но его мысли глодал червь сомнения. Ксхакоруаху не нужно было завоевывать город с помощью своих приспешников, чтобы править им. Им нужно было только достаточно широко распространить демоническую чуму, и тогда динамика пандемии сделает все остальное.

– Будет, конечно, и возмездие, – прогремел Ксхакоруах. – Я отомщу тем псам, что так долго не давали мне вернуться на трон. Все они потонут в озерах крови. Ты должен быть рад падению ковена, который заклеймил тебя как отступника и пытался лишить тебя жизни.

– По правде говоря, я не могу сказать, что не спровоцировал их, – сказал Беллатонис, оставив невысказанной мысль, что это он, в первую очередь, действительно серьезно ошибся, когда позволил втянуть себя в интриги Иллитиана. – Кроме того, когда мы впервые встретились, я сказал тебе, что предпочитаю не предаваться мести. Я нахожу ее чрезмерно затратной по времени и саморазрушительной, и она того не стоит. Я также чувствую, что должен предупредить тебя: если ты атакуешь один ковен, то все остальные ковены тоже выступят против тебя, а без гемункулов на твоей стороне… ну, Комморра без них уже просто не Комморра, не правда ли?

Улыбка Ксхакоруаха исчезла, и Беллатонис тут же понял, что совершил ошибку. Для выполнения своих планов король теней не нуждался в искусствах гемункулов или бессмертии в целом. На самом деле все было наоборот, и каждый гемункул представлял собой угрозу, как тот, кто мог противостоять чуме и даже найти лекарство от нее. Беллатонис поспешил исправиться.

– Послушай, я знаю Черное Схождение, и я знаю гемункулов. Они все трусы, они будут в ужасе перед силой, поднимающейся из Аэлиндраха – сделай их своими рабами! Пусть они работают на тебя для достижения финальной победы, вместо того, чтобы отвлекать от нее. Этот план я поддержу всем сердцем, из чистого эгоизма, ведь я получу доступ ко всему оборудованию, к материалам и развалинам, которые мне понадобятся, чтобы сделать больше гротесков для твоих армий. Тебе, кажется, понравились гротески, и я уверен, что тебе захочется иметь больше таких под рукой.

Король теней медленно кивал. Ксхакоруах, похоже, слишком глубоко погрузился в собственные планы на будущее, чтобы понимать, что Беллатонис не собирается ему подыгрывать. Желание наказать ковен Черного Схождения за то, что он держал его в плену, видимо, постепенно покинуло его разум, сменившись более грандиозными планами его бога-покровителя.

– Да, в этом есть здравый смысл. Мы вселим в них страх перед ночью и насладимся, видя, как узы ужаса превращаются в узы рабства. Они будут служить Ксхакоруаху и делать новых зверей из плоти по твоим инструкциям. Твои создания будут идти в авангарде всех моих новых завоеваний – те, которых ты уже сотворил… и миллион таких же, как они.