Текст книги "Путь эльдар: Омнибус (ЛП)"

Автор книги: Гэв Торп

Соавторы: Уильям Кинг,Роб Сандерс,Гай Хейли,Джордж Манн,Мэтью Фаррер,Джо Паррино,Брэнден Кэмпбелл,Энди Чемберс,Грэм Лион,Себастьян Кассем Гото
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 129 страниц)

Ясновидица резко обернулась, ошеломленная его появлением. Она одета в длинную черную мантию, кромку и обшлага которой украшают вышитые серебряные и белые символы. Она нервно сжимала мешочек на поясе, а в широко раскрытых глазах читалось удивление и отвращение.

Он узнал эти глаза. Это Тирианна.

О, Это Она. Смутьянка, Та Самая.

– Это ты, Корландриль? – спросила она.

– Я – не Корландриль, хотя он – часть меня, я – Морланиат.

Тебе Следует Говорить «Мы». Это Очень Невежливо – Игнорировать Остальных Из Нас.

Мы – Единое Целое. «Я» – Правильно.

Не Обращай Внимания На Обоих. Этот Спор Никогда Не Кончится.

Тирианна, ссутулившись, отступила на шаг.

Чего Она Хочет?

Она Не Имеет Никакого Отношения К Этому Месту. Отошли Ее Отсюда!

Посмотри, Как Она Нас Боится.

– Зачем ты беспокоишь нас, являясь сюда непрошеной, нарушая драгоценную тишину?

– Это была ошибка. Мне не следовало приходить. Ты не можешь мне помочь.

Тем лучше.

Она Уже Пробудила Нас. Мы Ничего Не Потеряем, Дав Ей Высказаться.

Мы Уже Потеряли Достаточно Времени. Пусть Уходит.

Она Может Вернуться И Вновь Нас Обеспокоить.

– Раз ты пришла сюда в поисках совета и истины, высказывайся свободно. Быть может, я помогу тебе, если у тебя трудные вопросы, возможно, я смогу на них ответить.

Приблизившись, Тирианна посмотрела мимо Морланиата, вбирая в себя зрелище обширной пустыни. Ее взгляд вернулся к экзарху.

– Мы можем поговорить где-нибудь еще?

Всегда Одно И То Же. Ясновидицы Хотят Знать Все.

Не Впускай Ее. Ее Здесь Не Ждут.

Храм Пропитан Воспоминаниями О Кровопролитиях. Ей Нельзя Идти Туда.

– Храм не подходит, ясновидицы рискуют, входя туда, а я терпеть не могу уходить отсюда.

– Может, пройдемся немного? Мне неловко обсуждать что-то на твоем пороге.

Морланиат отвернулся и пошел, предполагая, что она последует за ним. Пески смещались под его ногами в ботинках, но он, сохраняя равновесие, целеустремленно шагал к неглубокому оазису, который умеренно подпитывался ирригационными сетями, проложенными под песками. Заросли краснолиственного кустарника скрывали водную кромку, из листвы выглядывали яркие белые звезды цветов.

Вода была недвижна. Иногда он приходил сюда поразмышлять без своих спутников. Сегодня он впервые появился здесь в сопровождении всей команды. Память заработала сама собой, на мгновение затопив его воспоминаниями об этом уголке, когда каждый из духов ухватился за какое-то далекое событие, стремясь вновь пережить его. Он оттолкнул их и жестом пригласил Тирианну сесть рядом с безмятежным прудом.

– Это… мило. – Осмотревшись по сторонам, она села, собрав складки мантии с одной стороны, ее черные волосы были перекинуты через плечо, а голова отклонена в противоположную от Морланиата сторону.

– Это – рождение в смерти, надежда в безнадежности, жизнь средь пустоши. – Она не смотрела на него, когда он говорил. Тирианна задумчиво уставилась в воду, по поверхности которой скользили насекомые.

– Я предвижу тревожные времена для Алайтока, возможно, и что-то похуже.

Ясновидица Предвидит Неприятности? Такова Природа Вещей.

Послушайте, Что Она Скажет.

Это – Потеря Нашего Времени. Нам Следует Пробудить Воинов И Начать Тренировать Их Подкрадываться В Темноте.

– Ты теперь ясновидица. Вся твоя жизнь будет посвящена таким вещам, почему ты пришла ко мне?

– Мне говорят, что я ошибаюсь. Ясновидцы, совет Алайтока, не считают, что увиденное мною в магическом кристалле сбудется. Они говорят, что я неопытна и вижу несуществующие опасности.

Они Правы.

Высокопарна И Самоуверенна, Все Они Такие. Она Думает, Что Видит Нечто, Чего Они Не Могут Видеть. Они Не Могут Себе Представить, Как Можно Чего-то Не Заметить.

Не Все Они Такие.

Да-да, Все.

– Возможно, они правы, ты пока еще не так сильна, этот путь – внове для тебя. Я не вижу в этом своей роли, я экзарх здесь, а не член совета.

– Ты мне не веришь?

– Ты не представляешь мне никаких доказательств, да их и нет, а одна лишь вера – это прах.

Тирианна встала и подошла к пруду. Погрузив носок ботинка в воду, она вызвала рябь на поверхности. Эта рябь взбудоражила Морланиата. Это было место покоя, а Тирианна принесла смятение. Ничего не сказав, он наблюдал за тем, как капли стекали с ее ботинка, а она двигала ногой так, что они образовали в песке воронку.

– Я проследила судьбу Арадриана. – Морланиату понадобилось время, чтобы вспомнить это имя. Некто, бывший другом Корландрилю, неизвестный не-Корландрилю. Он отправил Корландриля в путь к этому месту. Тирианна продолжала, не останавливаясь. – Три наших судьбы переплетены. В большей степени, чем мы видели это до сих пор. Твоя судьба не окончена, но скоро завершится, его судьба – отдалена и спутана. Моя… Моя судьба – быть здесь и рассказать тебе об этом, чтобы привести в движение будущие события.

Причудливо И Неверно. Все Судьбы Переплетены.

– Что же именно ты увидела, какие видения принесут такую напасть, что они значат для нас?

– Арадриан находится во мраке, но для него есть также и свет. Но его тьма не ограничена только им. Она распространяется в наши жизни, и она поглощает Алайток. Я не знаю деталей, мое гадание на рунах пока несовершенно. Я чувствую, что он сделал что-то очень неверное и подверг опасности всех нас.

– Твои предостережения слишком неопределенны, в них нет сути, непонятно, как нам действовать.

Тирианна фыркнула, вложив в этот звук горькое негодование и мрачный юмор.

– Именно так и говорит совет. «Как мы можем готовиться против чего-то столь бесформенного?» – спросили они. Я сказала им, что более опытным провидцам следовало бы заняться нитью Арадриана. Они отказались, заявив, что это неуместно. Арадриан ушел с Алайтока, сказали они мне, и он больше их не заботит.

Кто Мы Такие, Чтобы Спорить?

Это – Не Наша Забота. Мы – Воины, А Не Философы.

Слушая все это, Морланиат испытывал недоумение. Совет был прав. Предпринимать какие-то действия, руководствуясь таким видением – то же, что опираясь на необоснованный слух. В его памяти всплывали другие воспоминания, восстанавливая образ Тирианны. Она всегда добивалась внимания, стремилась быть в центре событий. Неудивительно, что она еще не справилась с этим изъяном своего характера, и теперь пыталась собрать публику сообщениями о некоем личном прозрении судьбы Алайтока.

– Продолжая свои занятия, погрузись в это, найди свои ответы.

– Боюсь, на это нет времени. Это неотвратимо. Мне не хватает силы и подготовки, чтобы увидеть далеко.

Она Так Слаба, Как Же Остальные Не Увидели Это Бедствие?

Это Хорошая Мысль. Ее История Незакончена. Отошли Ее Прочь!

– Другие не увидели этого, твоей новой катастрофы, те, что сильнее тебя. Я должен согласиться с ними, теми, кто уже шел по этому Пути, кто видит дальше тебя.

– Это такая мелочь, то, что делает Арадриан. – Остановившись, она взяла щепотку песка и потерла пальцами, ссыпая ее на землю, пока у нее не осталась одна-единственная песчинка. Она сбросила ее в воду пруда. – Такая крошечная зыбь, мы едва можем ее разглядеть, но тем не менее это зыбь. Анархия истории говорит нам, что значительные события могут начаться с самых незаметных и обычных.

– Я не могу тебе помочь, у меня нет влияния на совет, и я согласен с ними. Возвращайся к своим занятиям, забудь об этом помрачении сознания, я не буду тебе помогать.

Она впервые посмотрела на него – взор ее был затуманен, губы дрожали.

– Я опасалась худшего, и ты доказал, что я была права. Корландриль не умер, но он исчез.

– Что ты некогда и предсказала: мы оба изменимся, к лучшему или к худшему. Я – Морланиат, ты – Тирианна, Корландриля больше нет. Удовлетворись этим, не преследуй тени, за ними – лишь тьма.

– Ты помнишь, что мы с тобой некогда разделяли?

– Я помню это хорошо, мы с тобой совершенно ничего не разделяли, у меня нет для тебя ничего.

Выпрямившись, Тирианна провела по щеке пальцем в перчатке, слеза впиталась в мягкую ткань.

– Ты прав. Я уйду и больше не буду думать о тебе.

Подобрав мантию, она зашагала вверх по окружающей оазис дюне, направившись к главному входу. Последовав за ней на небольшом расстоянии, Морланиат остановился на гребне дюны и смотрел, как она уходит. Провидица дошла до врат, и Морланиат открыл их усилием воли. Когда она ушла, он закрыл за ней врата.

Зубовный Скрежет гудел в руках Морланиата, который рассекал воздух красивыми взмахами. В храме все было тихо, не считая звуков, издаваемых клинком, и шагов экзарха по камню пола. Все его последователи спали, изнуренные дневными тренировками. Лишь их сны, окаймленные кровью и окрашенные смертью, нарушали спокойствие. Морланиат улыбнулся.

Завершив тренировку, он вернул клинок на его законное место. Приняв положение покоя, экзарх подумал о визите Тирианны.

Не слишком ли пренебрежительно мы к ней отнеслись?

Ты Предоставил Ей Все Возможности, Чтобы Высказаться. Мы Остаемся При Своем Мнении.

У Нас Другие Заботы. Не Наше Дело Спорить С Ясновидцами. Пусть Этим Занимаются Автархи.

Она пришла к нам как друг.

Мы – Экзархи. У Нас Нет Друзей. Она Пришла К Нам В Отчаянии, Когда Все Другие Отвергли Ее. Это Позор.

Тогда я прошу не ради нее, но ради Алайтока. Если то, что она говорит – правда, это сулит нам что-то плохое.

То, Что Она Рассказывает, – Это Фантазия. Больше Не Думай Об Этом.

Если Должна Быть Война, Мы Будем Сражаться. Мы Тренируем Наших Воинов Для Битвы. Больше Мы Ничего Не Можем Делать. Вот Что Значит Быть Экзархом.

Ну Вот, Опять Это «Я». Эта Индивидуализация Неуместна.

Я – все еще я, и Морланиат и не-Корландриль. Я приму собственное решение.

Быть Экзархом – Это Значит Понимать, Что Такое Жертва. Сумерки Бесконечного Круговорота – Это Не Для Нас. Тьма – Вот Наше Владение. Если Выйдет Так, Что Это Тело Умрет, Мы Будем Существовать По Прежнему. Такова Награда За Нашу Жертву.

Не Вмешивайся В Чужие Дела. Это Не Одобряется, И Это – Не Наш Долг.

Мы Не Понимаем Ее Побуждений. Если То, Что Она Говорит, Окажется Правдой, Нас Об Этом Уведомят. Если Это – Неправда, То Наше Вмешательство Угрожает Разногласиями.

Меня это тревожит. Если наши с Арадрианом судьбы все еще переплетены и об этом пока неизвестно, то было бы мудро принять во внимание ее предупреждение.

Ясновидицы Всегда Говорят О Судьбе. Их Послушать – Так Это Причина Всему На Свете. Иногда Что-то Происходит Без Замысла. Все Воины Это Знают. Мы Тренируемся, Совершенствуя Наше Мастерство, Но В Природе Войны Появление Случайного И Неуправляемого.

Именно Тирианна и Арадриан направили меня этим курсом, к нашему возрождению, к возвращению Скрытой Смерти. Я чувствую, вероятно, что мое и их будущее не полностью разделено.

Тогда – Что Случится, То Случится. Пусть Ясновидицы Охотятся За Вероятностями, Мы Будем Иметь Дело С Последствиями.

Теперь вы хотите подчиниться судьбе.

Этот Спор Неуместен. Она Отвлекает Внимание. Игнорируй Ее.

Я Согласен. Сосредоточься На Тренировке Наших Воинов.

Морланиат снял доспехи, но не сумел избавиться от смятения, его раздосадовали противоречия, которые вызвала Тирианна. В то время, как сами мысли Морланиата тускнели и становились воспоминаниями, их воздействие продолжалось, и это сбивало его с толку. Вопрос о вере был для него особенно мучительным. Он видел ее убежденность, но не придал ей значения. Какой бы ни была действительность, она определенно верила, что должно произойти нечто ужасное.

Его раздражало то, что он был бессилен, или это так казалось. Он – полностью в руках ясновидцев, а они предпочли ее игнорировать.

Морланиат сосредоточился на этом ходе мыслей. Он испытывал неприязнь не по отношению к действиям Тирианны, но по отношению к бездействию совета. Часть его слишком жаждала принять их заключение. Подчиняться, слепо соглашаться – против самой его природы, и сейчас – в большей степени, чем когда бы то ни было. Крупицы не-Корландриля боролись с Морланиатом, побуждая его что-нибудь предпринять.

Все еще пребывая в состоянии внутреннего конфликта, Морланиат собрал свой отряд в начале следующего дня и занялся с воинами боевыми ритуалами. Это отвлекло его внимание от дилеммы, перед которой его поставила Тирианна.

Нурианда оказалась самой способной из его учеников. Ее техника была безукоризненна, и она обрела свою боевую маску без травм. Девушка овладела цепным мечом и пистолетом без всяких неожиданностей и стала единым целым со своими доспехами. Остальные все еще добивались этого. Казалось, они не могут полностью отказаться от самих себя, все еще цепляясь за осколки прошлых жизней, крепко держась за последние остатки прежних личностей. Пока они сопротивляются своим искушениям, им ни за что не добиться продвижения вперед.

Морланиат попытался вспомнить, каково было ему быть Корландрилем. Это было неприятно, сплошные противоречия и страх. Воспоминания других Морланиатов вторгались в его раздумья, размывая границы между тем, что было его жизнью и их жизнями. Он с радостью стал Скрытой Смертью, и тем не менее остатки его прежней жизни прочно засели в его разуме, или, возможно, это он за них цеплялся. Ему пришло в голову, что, возможно, он был прав, отвергнув Тирианну. Она – связь с его прошлым, которое больше ничего для него не значило.

Отпустив отряд, он собирался уйти, когда заметил, что Нурианда задержалась рядом со своими доспехами.

– Тут что-то неладно, ты можешь уйти отсюда, и тем не менее все еще остаешься, – сказал он, приближаясь к Жалящему Скорпиону.

– Я нахожу это трудным, – призналась она, опустив взгляд. – Я пыталась поговорить с отцом, но он не понимает.

– Он не может понять. У каждого из нас есть Путь, по которому можем идти только мы. Я – лишь проводник, путешествие же – твое, и ты должна идти одна.

– Что, если… Что, если у этого путешествия нет конца?

– В конечном счете оно заканчивается в одном месте или в другом, хотя я не знаю где. Не зацикливайся на конце, просто иди по Пути, стремясь к своей цели. Любовь к отцу, его чувство к тебе будут твоим якорем. Пока ты будешь двигаться, он останется на месте, как это было в начале, так это будет и в конце.

Нурианда задумчиво улыбнулась.

– Спасибо. Я буду с ним терпелива.

Морланиат махнул ей рукой, чтобы уходила, и постоял там немного, глядя на пустые доспехи. Каждый их них принадлежал многим воинам. Он помнил их всех – тех, кто жил, тех, кто умер, тех, кто отправился дальше, и тех, кто стал им. Он был всеми ими и никем из них. Кто же он? Всего лишь кучка искалеченных душ, которые делят телесную тюрьму и неспособны ни принять покой Бесконечного Круговорота, ни умереть, так как Та Что Жаждет заявит о своих правах на него. Он был бы ничем, если б не его опыт, его воспоминания. Он – ходячий мертвец, застрявший в тюрьме этого тела.

Он чувствовал, как утрачивает связь с самим собой. Это свежее тело взбаламутило старые чувства и старые мысли: воспоминания о свободе и любви, мгновения наслаждения и боли, моменты, полные чувств и мыслей, свойственных смертным. Его влияние пока еще ощущалось, но Морланиат знал из опыта нескольких душ, что это не будет длиться долго. Не-Корландриль воодушевил его на некоторое время, но скоро та искра угаснет, и он полностью станет Морланиатом, бессмертным слугой Кхаина.

Выбросить из головы прошлое? Это безрассудно. Хотя он много раз становился Морланиатом, это всякий раз было совершенно по-другому, каждый раз он совершал неповторимое путешествие. Путь для него завершился, но дорога, по которой он прошел, чтобы достичь этого места, – она осталась. И та дорога – она важна, и люди, что шли некоторое время рядом с ним, тоже важны. У него нет будущего – лишь вечность насилия и смерти, но у них оно есть.

Он не любил незаконченных дел. Прошлое значимо, но он должен оставить его позади. Морланиат принял решение и направился к небесным катерам.

– Возможно, ты стремишься к войне, ибо такова твоя природа, – заметил Архатхайн.

– Я не могу объявить войну по своему желанию, это решает совет, – ответил Морланиат.

Он хорошо знал автарха, сражался с ним рядом во многих битвах. Как все автархи он обладал сильной волей, ведь нужно быть поистине непреклонным, чтобы пройти Путем Воина несколько раз и не поддаться проклятию Кхаина. Морланиат помнил Архатхайна молодым Зловещим Мстителем, а в его недавних воспоминаниях он был Воющим Баньши. Как экзарх, он значительно старше Архатхайна, но не-Корландриль – более чем вдвое моложе. Морланиата раздирали противоречивые ощущения: он чувствовал себя одновременно и древним старцем, и младенцем, и не понимал до конца, каковы же на самом деле его место и его время.

Он вызвал Архатхайна в Палату Автархов и заговорил о предсказаниях Тирианны. Архатхайн защищал решение совета, как того и следовало ожидать. Морланиат пытался подобрать слова, чтобы точнее передать свои мысли, но это было сложно, ему хотелось схватить автарха и принудить его к согласию.

Взяв себя в руки, он слушал Архатхайна.

– Каждый день наши ясновидцы открывают тысячу возможных судеб Алайтока. Мы не можем предпринимать действия по каждому видению, мы не можем отправляться на войну при каждом сомнении. Сама Тирианна не может прояснить для нас свое предвидение. С таким же успехом мы могли бы действовать, суеверно восприняв как знамение струйку пота, побежавшую по загривку.

– Ей недостает мастерства, чтобы предоставить вам доказательства, не надо обвинять ее за это. Дай ей помощь, в которой она нуждается, чтобы доказать ее правоту, либо ошибку, и она будет хранить молчание. Эти сомнения будут сдерживать ее, поглощать все ее мысли, покуда ты не избавишь ее от них. Ты шел по многим дорогам, видел очень много разного, прожил много жизней. Той жизнью ты обязан мне, я помню это сейчас, когда прошло так много времени. Я был твоим телохранителем, защитой, в которой ты нуждался, настоящим товарищем. Я помню этот долг и клятву, которую ты мне дал, теперь настало время платить.

Нахмурившись, Архатхайн отвернулся и прошел в дальний конец возвышения в центре зала.

– Тот, кому я дал это обещание, умер более десяти лет тому назад, – сказал он тихо, глядя на округлое отверстие в верхней части купола. Во мраке космического пространства виднелась далекая россыпь звезд. – Я не давал той клятвы тебе. Не Элидхнериал просит меня оплатить тот долг, но Корландриль.

– Я – Морланиат, и также – Элидхнериал, и Корландриль. Этот долг – передо мной, перед всеми, кто объединен в моей душе. Кто, кроме меня, помнит и может повторить те слова, что ты говорил?

– А если я этого не сделаю?

– Ты лишишься чести, и другие об этом узнают, я об этом позабочусь.

Повернувшись, автарх устремил на Морланиата пристальный взгляд.

– Ты больше не будешь обращаться ко мне с этим?

– Твой долг будет уплачен – Элидхнериалу, и мы не будем больше говорить об этом.

Архатхайн нехотя кивнул и направился вверх по ступенькам.

Морланиат улыбнулся, глядя в удаляющуюся спину, не-Корландриль в нем был доволен. Он не знал, что выйдет из его вмешательства, что ждет в будущем его или Тирианну. И тем не менее он был доволен. Его последний поступок, прежде чем он целиком и полностью станет Морланиатом, – он имел смысл. Вскоре она станет для него совершенно неважной, просто одним из его воспоминаний, не более и не менее значимой, чем тысячи других, с кем он встречался, кого любил, или ненавидел, или был безразличен. Это – его прощальный подарок. Уже сейчас это воспоминание тонуло в дымке.

К тому времени, как он вернулся в храм, ему было уже все равно.

ПРЕВРАЩЕНИЕ

Когда родился Великий Враг, Кроваворукий бог развязал войну против Той, Что Жаждет, но новорожденный ужас быстро победил его. Князь Удовольствий и Властелин Черепов сразились за обладание душой Кхаина, ибо Кроваворукий бог – дитя обоих – не принадлежал никому. Грандиозная битва развернулась среди остатков небес, но ни Той, Что Жаждет, ни Властелину Битв не удавалось одержать победу. Когда оба соперника вконец обессилели, они, объятые гневом, раздвинули границы и спокойно позволили Кхаину выпасть в мир смертных. Здесь Кроваворукий бог, который не мог существовать в материальном мире как единое целое, распался на множество частей. Силы Кхаина были растрачены, тело – разделено, и его гнев, в конце концов, уменьшился. Но, пусть и приглушенный отчасти, гнев по-прежнему жив в частях его тела в ожидании времени, когда кровь пробудит его и мстительная сущность Кхаина еще раз обретет форму.

Храм словно тряхнуло, это было содрогание ярости, которое мгновенно достигло максимальной силы и исчезло, импульс энергии, который на миг отвлек Морланиата, так что он чуть не пропустил свой очередной инструктаж. Отбросив это на задворки сознания, он завершил тренировку учеников и отпустил их.

Он был почти уверен в том, что именно вызвало мгновенный прилив психической энергии, который обеспокоил его. Взяв из храма небесный катер, он полетел сквозь недра Алайтока, следуя инстинкту.

Туннели, по которым он летел, освещались только одиноким лучом его катера – это был круг света в полной черноте. В окружавшей его темноте время от времени вспыхивали кабели из призрачной кости – то посылали импульсы духи Бесконечного Круговорота. Это была жизнь Алайтока – его сердце и артерии, скелет и нервная система, мысли и чувства мира-корабля. Ощущение, обеспокоившее Морланиата, больше не повторялось, хотя он до сих пор не мог избавиться от оставшегося после него осадка и чувствовал напряженность, повисшую в воздухе.

В центральном узле Алайтока, где сходились многие психические и нервные коммуникации мира-корабля, Морланиат покинул служебный проход и остановил свой небесный катер внутри затемненного зала. Бесконечный Круговорот лучился красноватым светом, красным цветом матки. Перед ним широко распахнулись две огромные двери, открыв взору залу со стенами, потолком и полом из призрачной кости. В центре залы находился огромный железный трон. На троне восседала похожая на изваяние фигура в два раза выше Морланиата с кожей из расплавленного металла, с черными пустыми глазницами. Эта огромная фигура была погружена в раздумья и поглощала свет из тронного зала, ее железные пальцы были сжаты в кулаки, а лицо исказилось в безмолвном рычании.

Почувствовав чье-то приближение сзади, он обернулся.

– И ты тоже почувствовал это, сердцебиение Кхаина, аватар возбуждается? – спросил Ириетиен, Зловещий Мститель, экзарх храма Обжигающего Света.

– Я почувствовал, как что-то шевелится, аватар все еще спит, время пока не пришло, – ответил Морланиат.

– Война приближается, Кхаин знает о таких вещах, он чувствует сражение, – заметил Ириетиен. Он вглядывался в неподвижного гиганта в поисках признаков жизни.

– Скоро мы все узнаем, сомнений не останется, когда бог войны позовет нас.

Присутствие Ириетиена подтвердило подозрения Морланиата. Когда он возвращался к своему небесному катеру, экзарха беспокоило только одно: его воины еще не готовы к сражению.

Ощущение нервной дрожи от аватара Кхаина больше не повторялось, но Морланиат знал, что это не было заблуждением. Стоило ему начать пробуждаться, и аватар больше не впадал в дремоту без того, чтобы не пролилась кровь. Другие экзархи также чувствовали это и направили совету Алайтока предупреждение о том, что разворачиваются события, которые приведут мир-корабль к войне.

Перед лицом возникшей необходимости Морланиат спешил, как мог, с подготовкой Жалящих Скорпионов Скрытой Смерти. Все они теперь уже овладели мастерством использования шлемов и применения мандибластеров, но темп роста их воинского мастерства казался экзарху слишком медленным. Если уровень их подготовки окажется недостаточным, то это может привести к катастрофе, и не только для них самих, но и для других воинов, которые будут полагаться на них.

Морланиат не беспокоился и не тратил попусту время на бесплодные переживания из-за сложившегося положения. Все было просто: когда придет война, они либо будут готовы, либо нет. Если они не будут должным образом подготовлены, то не будут сражаться.

Голосов больше не было. Ночи приносили тишину и одиночество, давали время для размышлений. Морланиат находил успокоение, вспоминая битвы, вновь переживая триумфы прошлого, иногда в подробностях припоминая, как погибал, с тем, чтобы извлечь из этого урок в постоянном стремлении к самосовершенствованию.

Он заметил, что в его мемо-снах чаще всплывали кровавые встречи с людьми. Не из-за того ли, что в последний раз он сражался с последователями Трупа-Императора? Или какая-то подспудная сила заставляет его вновь переживать именно эти войны?

Его размышления были прерваны через семь суток после того, как он почувствовал содрогание аватара. Через нити Бесконечного Круговорота он узнал о грядущем прибытии на Алайток сил, которые оставили след во всех его жизнях, во всех его душах. Его сознание уловило и ответные импульсы других храмов, также узнавших об этом событии, и вновь по Бесконечному Круговороту пронесся тяжелый удар сердцебиения Кхаина.

Стыковочный отсек освещался мерцанием портала Путеводной Паутины, кружащиеся лилово-синие пятна покрывали изогнутые стены и доспехи семнадцати экзархов. Вызванные из своих храмов Пикирующие Ястребы, Темные Жнецы и Жалящие Скорпионы ожидали в молчании. Морланиат ощущал то же, что и остальные: изначальный инстинкт собраться, чтобы приветствовать их прибытие.

Их привели к Звездной Пристани, докам, куда прибывали и откуда уходили военные корабли, чтобы пропитавший их запах крови не достигал судов мирного назначения. Именно здесь аспектные воины поднимались на борт своих кораблей. Сюда привозили их останки. Отсюда Алайток отправлял своих воинов в Ночь, надолго – убивать или быть убитыми. Это было место судьбы, отсюда управляли участью Алайтока, посылая экспедиционные силы для обнаружения возникающих угроз, флоты для осуществления мести за смерть эльдаров, армии для уничтожения планет, миссии для убиения невежественных и невинных, воинов – на изничтожение низших рас, единственным преступлением которых было их существование.

Ветви призрачной кости, которые опоясывали весь док, несли на себе отпечаток смерти, Бесконечный Круговорот напевал скорбную погребальную песнь на задворках сознания Морланиата. Это подпитывало его, и он с удовлетворением сделал глубокий вдох.

Волна психической энергии, которую порождал в Паутине приближающийся корабль, становилась все сильнее: он вот-вот появится. Эта волна несла с собой ощущение причастности, одобрения и неизменности. Мысли эти были окрашены кровью, в голове Морланиата возникали картины разрушения. Это походило на то, что он воспринимал от других экзархов, но было ярче и мощнее, и эти ощущения становились все сильнее по мере приближения корабля.

Как и в тот раз, когда Тирианна пришла в храм, Морланиат понимал, кто приближается к Алайтоку, но не мог его опознать. Изменилось целое, но части его оставались знакомыми, во многом так же, как душа экзарха постепенно развивалась в новую личность, когда доспехи принимал новый воин.

Нечто, лишенное возраста, бессмертное, старше самого Морланиата стояло за всеми ощущениями, что испытывал сейчас экзарх Скрытой Смерти, душа столь глубокая, что она поглощала все, что к ней прикасалось.

Портал Паутины пульсировал, готовясь к выходу корабля. Собравшиеся экзархи ощутили всплеск психической энергии, который принес с собой вспышки озарения, картины далеких миров и образы древних мест.

Корабль прорвался сквозь портал на невероятной скорости: только что отсек был пуст, и вот пустоту заполнил блестящий черный корпус. На его поверхности мерцала тусклая цветная рябь, темно-красные и синие волны катились от акульего носа к тонким хвостовым плавникам. Он медленно опустился и завис прямо над платформой, слившись с собственной тенью.

Открылся округлый люк, и в полумраке возник диск тусклого белого света. Морланиат подался вперед, его сердце заколотилось быстрее.

Язык пандуса вытянулся к полу, и в люке появились три фигуры. Их доспехи были похожи на те, что носили ожидавшие в доке экзархи, но гораздо тяжелее, более искусной работы и древнее: это Пикирующий Ястреб, Темный Жнец и Жалящий Скорпион. Их богато украшенное оружие – великолепные инструменты уничтожения, настоящие произведения искусства времен, предшествующих Грехопадению, спасенные из руин цивилизации.

На первом были крылья, мерцающие тысячью цветов, доспехи – в пятнах синего летнего и зимнего серого камуфляжа, шлем, украшенный гребнем из одного пера, в одной руке он держал изогнутый клинок, а в другой многоствольный лазбластер. На втором были черные доспехи с высеченными на них золотыми костями, шлем в виде черепа с красными глазами – образ самой Смерти, в руке – укороченная сюрикеновая пушка. Последним шел Скорпион, именно к нему был прикован взгляд Морланиата, и связь между ними крепла по мере его приближения. Его желто-зеленые доспехи окаймляли обсидиановые ребра, а шлем, с обеих сторон которого потрескивали мандибластеры, изгибался назад чередой пластин подобно хвосту скорпиона. Одна его рука заканчивалась изящной клешней, которую окутывала струящаяся энергия, а другая сжимала эфес жалящего клинка, зубья которого были столь острыми, что вокруг них плясали яркие радуги.

Это были первые экзархи, которые шли Путем Воина сразу после Грехопадения и учились под началом Азурмена. Морланиат узнал их сразу, вспомнив предыдущие встречи и легенды об их подвигах.

Три основателя аспектных храмов: Клич Ветра – Бахаррот, Жнец Душ – Мауган Ра, Теневой Охотник – Карандрас.

Три лорда-феникса – и это было почти беспрецедентным событием – прибыли на Алайток с одной-единственной целью – ради войны.

Прибытие лордов-фениксов было и ответным действием, и катализатором событий. Они почувствовали, что Алайтоку угрожает гибель, и надвигающееся столкновение заставило их действовать. Их присутствие оказало воздействие на дремлющего аватара Кхаина и ускорило его пробуждение. Морланиата все чаще посещали кровавые воспоминания, во время тренировок с воинами он то и дело испытывал приступы кровожадности. Другие экзархи переживали сходные чувства, аспектные храмы и Бесконечный Круговорот полнились нарождающимся гневом Каэла Менша Кхаина.

Перед лицом этих событий совет Алайтока призвал своих величайших провидцев предсказать, что за катастрофа может угрожать миру-кораблю. Они изучили руны Тирианны в готовности услышать ее сбивчивый рассказ о приближающейся смерти. Куда более древние, чем у нее, глаза пристально вгляделись в запутанный клубок вероятностей, проследили за нитями жизни Арадриана и переплетенными судьбами Алайтока.

Все согласились в одном: великая тьма опускается на мир-корабль. Руна человечества чернела при прикосновении, и ясновидцы почувствовали беспричинную ненависть людей, направленную на Алайток.