Текст книги "Евангелие отца"

Автор книги: Герман Сад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

– Нет. Я просто пытаюсь Вам прояснить некоторые моменты, чтобы Вы поняли главное – мы на пороге большой общечеловеческой войны, и она может начаться уже завтра.

– Вы сказали, что она уже идет.

– Не наша. В том-то и дело. Если нам удастся начать свою – это будет большой удачей.

– Вы бредите, простите за прямоту, Ваше Высокопреосвященство.

– Очень похоже. – Кардинал засмеялся. – Но по-другому ничего не получается уже несколько сотен лет. Пока не выбран враг – нет даже теоретически шансов на победу. Мы долго искали их – теперь враг ясен. Мы его видим.

– Кто он? И в чем смысл Вашей войны? Кто против кого?

– Вы, аббат, именно за этими ответами и пришли к мистеру Ною, не так ли? Вы нашли ответы?

– Я не искал их. Мы всегда знали, что мистер Ной имеет отношение к секретным организациям, которые финансируют межрелигиозные конфликты. Но у нас никогда не было информации, что он или они напрямую участвуют в этом.

– Если я правильно информирован, то Вы занимаетесь анализом, а Ваш погибший коллега занимался оперативной деятельностью, так? Потому его все и звали – рыцарь.

– Если Вы, Ваше Высокопреосвященство, так хорошо осведомлены в наших делах, то Вы должны знать, что основной задачей ессеев было и есть хранение истоков Веры, ее чистоты, баланса и равновесия. И у нас никогда не было военных подразделений. И уж тем более, в наши задачи никогда не входило устранение кого бы то ни было, даже если этот человек или общество потенциально опасно.

– Может быть, в этом и есть Ваша и ошибка и беда. Вы не смогли защитить себя. Вы вели работу по сбору информации, предоставлению ее всем заинтересованным сторонам для предотвращения конфликта, а Ваш коллега в основном спасал тех, кто значим в этой истории, так?

– В основных чертах.

– И постоянно Вы были кем-то, но не самими собой, так? Благородно, красиво, но совершенно не в духе времени.

– Возможно, Вы правы, но таков устав ессеев и не мне его менять или обсуждать.

– Должен Вам сказать, что рыцарю удалось спасти одного очень важного свидетеля – ему за этого низкий поклон.

– Кто этот человек?

– Некий юноша по имени Люсьен, наследник по крови Иуды. Я преклоняюсь перед тем, как Вы держитесь, но Вы должны понять, что спасение этого молодого человека стоит жизни самого рыцаря.

– Что-то такое мы и предполагали. Юноша уже знает кто он?

– Да. Рыцарь успел ему многое рассказать, но самого нам его спасти не удалось. Просто не успели. Мои люди, как и Ваши, работают под серьезным прикрытием, и у них есть право выполнять предписанные им приказы, даже если это противоречит здравому смыслу – такова цена победы.

– Это грустно и страшно.

– Тем не менее, это так.

– Вернемся к мистеру Ною: кто он?

– А Вы не поняли?

– Не успел.

– Тогда встречный вопрос: кто такой мистер Гутьерес?

– Мне не довелось его видеть – я его только слышал. Но, насколько я смог понять, мистер Ной работает именно на него?

– И на него тоже. Это управление не что иное, как центр планирования боевых операций, аналитический центр и много еще чего.

– Тогда Вы мне скажите, кто они и что я не смог понять.

– Что Вы знаете о волхвах?

– Шутите?

– Нисколько. Опустите сказочных персонажей в белых одеждах, с подарками младенцу, бородами и посохами и ответьте: что Вы действительно знаете – кто они, так называемые волхвы.

– Кое-что я знаю, но расскажите Вы.

– Давайте попробую и, надеюсь, рассказ Вас не утомит. Итак – волхвы. Мудрецы, нашедшие Младенца. Лютые враги христианской церкви и эта нелюбовь взаимна. И почему так? Церковь не перестает с двенадцатого века принимать репрессивные меры против волхвов. Она лишает их причастия, даже отлучает, почитайте, например, «Кормчую книгу», приходящих к волхвам от Церкви и тому подобное. Иногда эти меры еще более суровы. Для наиболее яркого примера, возьмем Россию. Так, в тысяча двести двадцать седьмом году в Новгороде власти приказали сжечь четырех волхвов. Поучения Серапиона Владимирского показывают, что порою и сам народ расправлялся с волхвами, видя в их деятельности причину всяких несчастий.

Вот сразу и возникает вопрос: а что это так круто с теми, чьи собратья и нашли Младенца? Почему Церковь так не любит тех, кто стоял в начале всей этой истории? Может в истории волхвов не все так просто? Может, это именно они правили миром на тот момент, и именно они и придумали Новую Веру? Ну, или они выполняли задачу, поставленную перед ними кем-то еще. Так может быть? Создание новой мировой религии. Чем не идея нового мирового порядка? И разве созданием нового порядка занимаются в церкви? Разве не армии стройными колоннами маршируют по трупам, а церковь лишь благословляет их на это? И куда они подевались? А, может, никуда и не девались? Трудно поверить в то, что жрецы старой веры неожиданно отреклись от нее и пришли поклониться Младенцу, а потом вообще почему-то куда-то подевались из Евангелия. Да и вообще загадочные они персонажи. Волхвы, как Вы знаете, с Востока – их корни у медян и персов надо искать. Еще у Геродота об этом шестом племени древних медян написано. Вот и получается полная ересь: те, кто потом приняли ислам, нашли источник христианской веры. Сами не приняли – другим отдали. Подарок или как? Может, они все-таки ошиблись с мальчиком-то?

– Вы слишком вольготно обращаетесь с историей, кардинал.

– Я? Напротив, я стараюсь быть совершенно объективным и беспристрастным – у меня нет выгоды или личных интересов ни у одной из конфликтующих сторон. Но, как быть с евангельским указанием на то, что во время рождения Христа в Иерусалим "пришли с востока волхвы и спрашивали, где родившийся царь Иудейский", как написано в Евангелии от Матфея? Что это были за люди? Из какой страны, и какой религии – на это евангелист не дает никаких указаний. Но дальнейшее заявление этих господ, что они пришли в Иерусалим, потому что видели на Востоке звезду родившегося царя иудейского, которому и прибыли поклониться, показывает, что они принадлежали к разряду тех восточных волхвов, которые занимались астрономическими наблюдениями. Я ведь еще даже не сказал, что существует не менее убедительная версия о том, что возникновение христианской веры не что иное, как политическая интрига с целью изнутри подорвать власть в Иерусалиме посредством этой новой религии. Между прочим, весьма логичная версия. Этот народ чужаков не приемлет – все должно произойти внутри этого народа и только так имеет право на существование. Но эти своими не были. Ведь нашли Младенца не иудеи. Волхвы. Именно они и никто иной! А ведь эти ребята долгое время подвизались в Риме. Там вообще-то темная история. У каждого было свое мнение на их счет: Тацит называет мудрость восточных волхвов суеверием (mаgicae superstitiones), а Плиний видит в ней "пустоту" и "обман" (vanitates magicae, mendacia magica). Римские сатирики времен Империи бичуют как самих магов, так и их многочисленных клиентов. Несмотря на это, волхвы получали все большее и большее влияние в римском обществе. Во многих домах римской знати они состояли на жаловании, а при дворе кесарей по временам жили целыми общинами, играя важную роль во всех придворных интригах.

Кстати, еще во втором веке до Рождества Христова была попытка изгнать халдеев из Рима. Закон Суллы, относившийся к разным сикариям и тайным злодеям, на практике применялся и к волхвам. В последующее время иные правители преследовали их, а другие, напротив, покровительствовали им. Так, император Август, старавшийся восстановить старый римский культ, запрещал азиатским волхвам и астрологам заниматься своими предсказаниями и даже сжигал их книги. Тиверий и Клавдий также издавали различные постановления касательно изгнания, так называемых "математиков и магов", хотя известно, что лично Тиверий был далеко не равнодушен к ним и тайно окружал себя целыми "стадами халдеев" по саркастическому выражению Тацита. Нерон относился к ним настолько благосклонно, что не прочь был принять участие в пиршествах магов. Веспасиан, Адриан и Марк Аврелий относились к ним с терпимостью. А некоторые из восточных волхвов так вообще становились суперзвездами. Как, например, Аполлоний Тианский. У него, как доносит до нас история, была громкая известность.

Самое понятие о магах все более расплывалось, и под ними разумелись вообще приверженцы всего таинственного и непостижимого. Знаменитый языческий полемист против христианства Цельсий почти не отличал магов от христиан и приписывал самому Христу знание магии. Со своей стороны, христиане объясняли магией чудеса, совершавшиеся, будто бы, известными в то время еретиками. Словом, уже тогда все потихоньку начинало запутываться. В царствование Каракаллы волхвы были сжигаемы живыми, а пользовавшиеся их чарами к вреду другим были распинаемы или отдаваемы на растерзание зверям. А некоторые правители относились к волхвам так благосклонно, что даже давали им государственное содержание. Ну? Что скажете?

– Путано и непонятно. Похоже на борьбу партий.

– Точно подмечено. Дальше – больше. Диоклетиан возобновил прежние против них указы, но вполне отрицательное отношение к ним установилось лишь при христианских императорах. То есть, христиане категорически были против волхвов, хотя, казалось бы, должны были им поклоняться как святым, нашедшим Младенца. Константин Великий издал ограничительные постановления касательно всякого волшебства, а его сын Констанций и последующие императоры запретили магию под страхом смертной казни. Ну и вот опять вопрос – почему? Почему те, кто нашел Младенца, попали в такую мясорубку? Но это, конечно, вопрос чисто риторический.

Потом все стало хорошо – их, ровно, как и других начинателей, учителей и основателей предали анафеме. Это, конечно, уже другая история. Но, как все хорошо начиналось-то. О них сложился целый цикл легенд, в которых восточные мудрецы являются уже не простыми волхвами, а царями, представителями трех рас человечества. Предание знает даже их имена: Каспар, Мельхиор и Валтасар и даже подробно описывает их наружность.

В восточных христианских сказаниях волхвы получают еще больше внешнего величия и блеска. Представляете: они прибыли в Иерусалим со свитой в тысячу человек, оставив позади себя на левом берегу Евфрата отряд войска в семь тысяч человек. Ну, и откуда у волхвов такие средства на такой странный поход? Кто его финансировал и почему? Да и не могли они обладать армией. И кто мог отдать приказ, чтобы армия беспрепятственно шла в Палестину, как не римский император? Если, конечно, это все правда. Я имею в виду и численность войска, и блеск, и все остальное в этой истории. – Тут он позволил себе усмехнуться и замолчать ненадолго. – Я, собственно, это все к тому, что брать всю правду или ее часть? Как Вы считаете? Берем только то, что нам выгодно, или все-таки все берем? Если все берем, то уж будьте уверены: придется за все и платить. А если только часть, то и платить меньше. В любом случае, недостающее допишем, чтобы часть превратилась в целое.

– И Вы хотите дописать? – Дюпри улыбнулся.

– Мы хотим это прекратить. Поставить точку в истории, которую перевирали веками. Все дело в том, что и мистер Гутьерес, которого Вы никогда не видели, а только слышали, и мистер Ной – сотрудники политической и финансовой групп, которые берут свое начало именно от волхвов. Мы называем их организацию «Жрецы». Конечно, это не настоящее название, потому что названия у этой организации попросту нет. Вы понимаете, что один из принципов глубокой конспирации – это отсутствие единого центра, точного названия, списков сотрудников, базы, названия и прочее. Сегодня они внедрены во все слои власти, законодательные органы, суды и правительства всех развитых стран и объединены лишь возможностью контактировать друг с другом каждый на своем уровне. Так достигается невозможность их конкретизации, тем более, что много лет назад ими были созданы прикрывающие их псевдо тайные общества и организации, которые не имеют никаких функций кроме одной – дезинформация и защита. Все просто: чем больше намешано мистики и тайн, тем совершенно невозможно понять кто перед тобой. Нет четкой цели, нет персонификации и конкретных задач, нет религиозной окраски и, соответственно, нет подозрений, кроме подозрения в жульничестве и мошенничестве. Вы знаете о ком я: иллюминаты, масоны, розенкрейцеры, тамплиеры, филадельфы…. Господи, да можно перечислять долго. Цель членов всех этих тайных обществ – воздвигнуть так называемый идеальный храм прогресса, зародить в сердцах народов зародыши будущей умозрительной и чистой от ржавчины деспотизма свободы. Эта благородная, но крайне идеалистическая цель придаёт тайным обществам некоторое нравственное величие, потому что без него борьба превращается в мелкую и эгоистическую войну различных партий за власть.

Казалось бы, в руководстве этих тайных обществ должны стоять ключевые фигуры организаторов или посвященных в основные цели, но – нет. И это еще одна степень защиты: верховные фигуры ни сном, ни духом не подозревают об истинных целях происходящего. И именно они делают все возможное, чтобы ситуация, которая и так накалилась до предела, была доведена до полного абсурда. А абсурд заканчивается либо полным исчезновением всех, кто еще способен думать, либо полным исчезновением всех, кто способен дышать. Выбирайте, в каком мире Вы хотите существовать? Кстати, хотел Вас спросить: Вы специально придумали себе похожие имена – Дюпри и Дюпон, чтобы не запутаться самому? И почему французские?

– Я француз по паспорту и по кулинарным пристрастиям, Ваше Высокопреосвященство.

– Принимается. – Кардинал усмехнулся. – Так вот, чтобы закончить мой небольшой рассказ мне осталось совсем немного. Вы спрашивали – кто мы? Точно такие же идеалисты, как и перечисленные мною выше организации, но с единственной оговоркой: у нас есть цель и она достижима. Вы назвали нас популярным ныне названием «Конклав Двенадцати» – на самом деле мы называем себя Хранителями зеркал.

– Это что-то новое для меня.

– Ну, слава Богу, что так. Все достаточно просто: Совет Хранителей проводит идею проекции божественной истории на земле. Чистая проекция – отражение событий и никаких отличий быть не должно! Вы понимаете? Как было при сотворении мира, так должно быть на земле: сотворение мира, яблоко, Ева и Адам, змей-искуситель, предательство и разделение мира на добро и зло, на день, когда царит добро и ночь, когда властвует зло. Все должно быть понятно и ясно разграничено. Должно, но не получается, потому что человек оказался куда более смышлен, чем предполагалось, изворотлив и неимоверно талантлив по части разного рода интриг, инсинуаций и предательства. И борьба идет, чтобы ночью во снах приходила совесть и предупреждения, а днем, помня сны, ты мог стыдиться своих поступков и успеть, что-то изменить. Зло стремиться забрать себе день, чтобы не дать добру, пришедшему в успокоении во снах, свершиться. Но эта борьба не предполагает победителей, потому что это не война – это баланс, это порядок, созданный Им. Никто не может и не должен побеждать – в этом смысл жизни. Как только кто-то сможет перевесить чашу весов, наступит конец.

– Просто равновесие….Так кто эти люди? Как вообще возможно это сделать – Вы же не чудотворцы.

– Эти люди – идеалисты. Постараюсь Вам ответить понятно. Когда Вы говорите, например, маоисты, коммунисты или социалисты – Вы подразумеваете членов некой организации, правильно? Так же и идеалисты – люди, входящие в организацию, которая ставит своей целью достижение идеальной модели общества. С оговорками, о которых мы говорили ранее. Что же касается чудес, то нет никаких чудес. Но, это с одной стороны, а с другой, что такое чудеса, как не технологии будущего?

– И все? Как же быть с божественным?

– Нет. Это сложная работа: никаких эмоций не позволяется. Все должно соответствовать истории, написанной в Книгах. Это и есть принцип зеркала: простое безэмоциональное отражение и чистая технология – никаких фокусов. Почему Вы думаете, с годами люди перестают смотреться в зеркала? Им не нравиться свое отражение. Почему? Просто они видят конец, они начинают понимать сущее, каким оно выглядит на самом деле. Не как ребенок, который видит перед собой целый мир, а себя в нем пока не видит. А как взрослый, который не видит никого кроме себя в этом мире. Мир начинает сужаться: сначала своя страна, потом свой город, потом свой район, потом дом, потом комната, стол, стул, кровать, и вот осталось: несколько метров и человек уже готов понять, что мир – это он, что мир существует только там, где есть ты. Но, увы! Время кончилось. И мир не так прекрасен, как ему казалось в детстве: мир страшен и груб, как отражение в зеркале. Мир болен, как ноги и руки этого старого человека, как желудок, который уже не может принимать пищу, как бессонница и старая, как мир луна, которая светит в окно этого человека совсем не так ярко, как в детстве. И вот она какая – эта жизнь! Страшно становится всем – королям, патриархам, пастухам, преступникам и злодеям. Оказывается, что конец совершенно одинаков для всех – нет различий и нет привилегий. Одиночество, боль и ложь, бессмысленность прожитой жизни и зачастую только ненависть к тем, кто остается. Мирно и спокойно умирают только те, кто никогда не жил, как человек или святые. Кто не заблуждался, не знал страстей, не любил, не предавал, не оступался, кому нечего жалеть. Они родились мертвыми – они просто ошибка. Святость равносильна слабоумию – в ней нет подвига, потому что святые просто заблудились. Их место не на земле. Ведь смерть – это не момент, когда тело остается странным и непонятным никому объектом, похожим на старое дерево. Смерть – это ощущение конца, которое смотрит на тебя в зеркале ванной каждое утро. Это твое отражение в зеркале. Оно ведет счет, и оно меняется: сначала оно перестает улыбаться, потом выглядит постаревшим и уставшим, а потом оно становится раздражительным и злым, и вместе с этим навсегда уходит жизнь.

– Так зачем же тогда все это?

– А Вы спросите дерево – зачем оно растет? Спросите тигра, червяка, птицу и муравья – зачем? Зачем плавает рыба и рождается теленок? Они Вам ответят просто: ни-за-чем. Не поверите? Спросите луну и солнце – зачем они восходят и заходят? Чтобы родиться, родить и умереть. Чтобы цикл не прекращался, чтобы не нарушалось равновесие и в этом все средства хороши, уж поверьте.

– Почему я Вам должен верить?

– Тогда поверьте в Бога, который создал этот мир, который спасет, прихода которого ждут. Получается? Не смешите меня: у тигра нет Бога, нет его и у муравья. Нет никого, кроме того, кто говорит что делать, когда есть и когда спать. И это правильно только потому, что по-другому нельзя. Иначе мир перестанет существовать быстрее, чем взойдет солнце. И в этом смысле Церковь не партнер нам, а враг, потому что создает иллюзию того, что над тем, кто говорит, что делать есть кто-то Высший. Но именно она и лучший друг, потому что создает псевдожизнь, в которую верят те, кто надеется, что их минует смерть. Они наши клиенты. С ними можно работать – они двигают жизнь. Вопрос только в том, чтобы она двигалась в нужном направлении. Эти люди искренне надеются, что они отличаются от других, и мы их находим. И совершенно неважно: хорошие они или плохие – они искренние. Они надеются. Надеются, пока не увидят однажды свое отражение в зеркале. А мы те, кто стоит между теми и этими: между иллюзией и истиной. Между избранными нами и теми, кто составляет массу отражения.

– Так Вы называете людей?

– А Вы? А другие? Например, те же масоны. Как их называют? Все эти тайные организации, да и Ваша, в том числе, вообще их вспоминаете, когда творите свои мало кому понятные ритуалы «ни о чем»? Давайте серьезно: мы сейчас не говорим о массе, мы говорим о редких экземплярах, которые могут чему-то научиться. И мы находим таких людей, из которых и будет создана новая Церковь.

– Кто-то, когда-то уже пытался это сделать.

– И неоднократно, Вы правы. И Иисус изгонял торговцев из Храма и призывал построить Храм Новой Веры. И Америку пытались построить, как Храм, но что из этого вышло? В России заживо сжигали тех, кто крестился не так, как это представлялось правильным тем, кто смог забраться повыше. Сейчас наступило время еще одной попытки. Кстати, в той же России в давние времена, исповедующие Христа и ислам, находили общий язык и поэтому идея взаимопроникновения религий уже тогда почти воплотилась. Но…. Деньги и власть сильнее любви и желания жить. Люди готовы умереть и покрыть свои имена позором, но только не проиграть. Жизнь давно перестала быть похожей на чудесный храм – она скатилась до казино. Вот мы и пытаемся собрать воедино осколки разбитого зеркала, чтобы отражение опять было цельным.

– Так что Вы хотите от меня?

– Понимания и помощи.

– Но что я теперь могу сделать, если я один, как Вы говорите?

– Начать все сначала. Дело в том, что Вы не совсем один: есть еще человек, который Вам поможет. Он из Вашей общины, но мало кто об этом знает.

– Кто он?

– Его называют Никос.

– Грек?

– Настолько же, настолько Вы – француз. – Кардинал опять улыбнулся. – Но у этого человека большая проблема: его приказали убить. Ваша задача его спасти и это надо сделать не позднее сегодня.

– Каким образом? Я его не знаю и не знаю где он.

– Вы его знаете. Вы встречались с ним сегодня.

– Лео?! Я совершенно не сообразил, что речь идет о нем.

– Он самый. Ваша встреча была запланирована, но Ваша реакция на нее не должна теперь иметь какое-либо значение – значение имеет только то, что Вы знаете о нем. Сегодня и он узнает о Вас. А теперь, – кардинал встал. – С Вашего разрешения я должен Вас покинуть. И Вам и мне пора.

Второй раз Дюпон смотрел на спину уходящего кардинала, направлявшегося к базилике. «Неисповедимы дела Господни», как и пути их реализации. Путано. Все запутано. Ни одно тайное общество, ни одна секретная служба, ни один человек не мог бы так невероятно и нелепо переплести, тянущиеся к Богу нити. Если только Он тут вообще при чем-нибудь.

Дюпри достал из кармана телефон и нажал цифру «один».

– Угу. – Раздался голос в трубке.

– Летишь?

– Сижу.

– И сколько еще сидеть?

– Не переживай. Слушай! Если бы ты знал, какое мороженое мне сейчас подали, ты бы просто сошел с ума от зависти.

– У меня от мороженого всегда начинается ангина.

– У тебя от всего начинается ангина. Пообщался?

– Да. Весьма предметно.

– Ну, вот и славно. Осталось несколько часов и все закончится.

– Я жду вас…

– Я знаю, где ты нас ждешь. Все будет хорошо. Кардинал в порядке?

– А что ему сделается? Ждет тебя, как я думаю, и пытается меня заинтересовать.

– Удалось?

– Ешь мороженое, а то растает.

– Шутишь? За бортом минус сорок и это здорово ощущается в улыбке стюардессы. Надо бы как-то ей помочь – что-то у нее не так в жизни.

– Будет не так, если с тобой свяжется. Ладно. Жду. Конец связи.

Гл. 44

Вы когда-нибудь ели в Цюрихе Zürcher Geschnetzelte – нежные кусочки порубленной телятины в сливочном соусе с картошечкой Rösti? Нет? совершенно напрасно. Соус из белого вина и сливок чудесен. Можно попросить вместо телятины подать Вам грибы – откуда я знаю, может быть, Вы вегетарианец или не едите мясо в это время суток.

На Bahnhofstrasse 28a Джонатан Тиз нашел тот самый ресторан, в котором была назначена встреча. Было около восьми вечера. Публика суетилась у входа, но на его имя был зарезервирован столик на двоих и он спокойно прошел в зал. В этом дивном месте под названием «Zeughauskeller» не попробуешь фондю, но это блюдо Джонатан как раз и не любил. Великий Мастер осмотрел зал и немного удивился выбору тех, кто назначал встречу: ресторан представлял собой большой зал, оформленный старинным оружием и рыцарскими доспехами. Так что уединенности и тишины здесь найти не удастся. Оставалось думать, что последнее как раз и не входило в планы хозяев.

Прошло не более пятнадцати минут с тех пор, как Великий Мастер вошел в ресторан и не более трех часов, как он прилетел в Цюрих. Все продолжительное время полета из Иерусалима он думал над тем, что же произошло и ничего, практически ничего путного из его размышлений не вышло. Понятно, что рыцарь играл какую-то более значимую роль, чем он говорил: его объяснения по поводу иоаннитов и тамплиеров не казались Джонатану достаточными, чтобы поверить ему. Исторические сведения, густо приправленные фантазиями – так Тиз представлял себе эти очень популярные сегодня темы, но было еще что-то, что не оставляло его в покое. Почему он так легко доверился этому человеку? Только лишь из-за того, что тот знал до мельчайших деталей все, что произошло в Ложе? Каждую мелочь, каждое слово, сказанное им и его братьями? Звонок, который сделал Джонатан и приказ, который он получил. Безусловно, что рыцарь был посвящен во все дела его Ложи, но, достаточно этого, чтобы поверить на слово? Вряд ли. Поэтому перед самим вылетом, в аэропорту Бен-Гурион, Великий Мастер сделал из телефонного аппарата в зоне вылета, уже после прохождения пограничного контроля, один звонок. Этот номер он никогда не использовал и не имел на это права до тех пор, пока ситуация не станет критической лично для него. Джонатан решил, что это время настало.

– Вы позвонили в секретариат по делам беженцев. Назовите себя, оставьте свой номер – мы Вам обязательно перезвоним. – Прозвучал механический голос в трубке.

– Джонатан Тиз. Мой телефон…

– Чем обязаны, мистер Тиз? – Неожиданно прервал его приятный мужской голос.

– Я хочу сообщить о проблеме.

– Вы уже сообщили, раз набрали этот номер. Насколько критична ситуация?

– Более чем. Я…

– Мистер Тиз, оставайтесь на линии. Я сейчас соединю Вас с дежурным инспектором.

Что скрывалось за названием «секретариат по делам беженцев», кто с ним говорил и кто сейчас ему ответит, этого Великий Мастер совершенно не представлял, но одно, то, что его знают, придало некоторую уверенность. В трубке странно зашелестело, и послышался голос в окружении каких-то странных шумов, словно человек разговаривал по сотовому из автомобиля.

– Здравствуй, Джонатан. – Голос при всем том, что был очень плохо слышен, показался Тизу чрезвычайно знакомым.

– С кем я говорю?

– Не волнуйся, Джонатан, ты на безопасной линии и тебя никто не слышит. Разве ты меня не узнал?

Господи! Да ведь это был голос Дайса Ледуайена. Тиз совершенно забыл о нем за всеми происходящими событиями.

– Дайс? Почему я звоню тебе? Со мной тут что-то происходит, и я не понимаю что. Но скажи сначала, каким образом я позвонил тебе? Ты где?

– Слишком много вопросов, Джонатан. Я тебе тогда говорил, что не все так просто и теперь, кажется, ты сам это понимаешь, так? Давай вот как поступим: ты летишь в Швейцарию, так? Лети. Иди на встречу, слушай, не спорь и сделай вид, что ты со всем согласен. Сыграй или подыграй – это не столь важно. Главное, будь убедительным настолько, насколько сможешь. Не впервой тебе – ты же умный человек, правда? А потом я скажу, что тебе делать.

– Дайс, а ты где?

– Я в Риме. Да это и не важно. Если все будет, так как я предполагаю, ты сам скоро тут окажешься.

– А если что-то, то о чем ты говоришь, пойдет не так? Я вообще впервые ничего не понимаю, Дайс!

– Ты никогда не понимал и только думал, что понимаешь. Сейчас расслабься и лети – все будет хорошо, я надеюсь. Удачи – я найду тебя в Цюрихе.

Телефон замолчал. Легкость, возникшая вначале, исчезла. Стало еще непонятнее – причем тут Дайс Ледуайен? Какова его роль во всем происходящем? И почему именно на него перевели звонок?

Из размышлений его вывело негромкое покашливание. Перед столиком стоял мужчина и с интересом разглядывал Великого мастера.

– Господин Тиз? Приятно познакомиться, меня зовут Питер Шрайбер, у Вас со мной встреча.

– Здравствуйте, мистер Шрайбер.

– Просто Питер, если это возможно. Я присяду?

– Да, конечно. Извините, пожалуйста. – Джонатан встал и слегка поклонился. Они сели.

– Мистер Тиз, Вы впервые в Швейцарии?

– Я был несколько раз в Женеве, но…

– Ах, да, конечно. – Весьма невежливо его прервал мужчина. – Мне говорили. Цюрих, безусловно, красивее и Вам он понравится.

– Мистер Шрайбер, зачем я здесь?

– Ок. Я готов сразу перейти к делу. Вам просили передать, что рыцарь умер и теперь от Вас зависит, на чьей Вы стороне. Я уполномочен сделать Вам предложение, суть которого в том, что Вы можете оказаться одним из самых вероятных претендентов на папский престол, если примите некоторые наши условия. Простите, но у меня совершенно нет времени на длинные вступительные речи.

– Однако! Что будет, если я скажу «нет»?

– Если нет, то предложение отзывается, и мы с Вами сразу распрощаемся. Конечно, ужин за наш счет, по этому поводу можете не переживать. Этот ресторан не из дешевых и нам бы не хотелось портить Вам настроение неприлично высоким счетом.

– Хорошо. Я готов Вас выслушать. Почему бы и нет?

– Легко согласились и даже не удивились, мистер Тиз. Вы с кем-нибудь уже говорили на эту тему? Просто немного странно, что предложение стать следующим Папой Римским принято даже без удивления.

– Вы правы. Я немного шокирован. Но, Вы знаете меня, знаете, кто я, знаете человека, пославшего меня сюда, да и за прошедшие пару дней столько всего непонятного произошло, что я действительно не очень адекватно могу воспринимать и странно реагировать на некоторые действия неизвестных мне людей. Тем более, что лучше сразу согласиться, чем потом долго жалеть о том, что задавал много вопросов.

– Вы правы, как никто! – Мужчина рассмеялся и открыл бутылку с минеральной водой. – Хотите? Говорят, что в Швейцарии самая чистая вода на свете. Я так не думаю, но другой все равно нет.

– Спасибо. Я готов Вас выслушать. Но, если позволите, новость о смерти человека, который направил меня сюда немного меня….

– Расстроила?

– Можно и так сказать. Хотя, это не совсем то слово.

– Испугала? Понимаю. Такова жизнь, мистер Тиз. И Вам ли не знать, что все мы ходим под Богом. Кому-то везет чуть больше, кому-то чуть меньше, а кого-то везение вообще обходит стороной. Вам все-таки грех жаловаться на свою жизнь, не так ли?

– Вы говорите немного свысока, мистер Шрайбер.

– Дурацкая привычка. Не обращайте внимания. Я военный человек и это накладывает свой отпечаток на манеры, которых, по сути, вообще нет.

– Я очень внимательно Вас слушаю.

– Это хорошо. – Шрайбер выпил воды, протер губы салфеткой и некоторое время молча смотрел на Великого Мастера. – Значит, нет больше Ложи и что делать Вы не знаете, как не знаете то, что происходит вокруг Вас. Еще хуже то, что Вы совершенно не понимаете, почему вдруг Вами стали управлять совершенно против Вашей воли, так?