Текст книги "Евангелие отца"

Автор книги: Герман Сад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

– Кто, мальчик?

– Они. Все, кто был с Ним рядом и те, которые потом говорили, что слышали Его слова.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что без Его смерти их не было бы их – они все виновны. Они говорят об одном и том же, только называют Его по-разному: «A кто не уверовал в Аллаха и Его посланника... то мы ведь приготовили для неверных огонь». Разве Он говорил об убийстве? Неужели не понятно, что смерть – это не инструмент веры, а цель, которую надо суметь достойно достигнуть?

Преподобный О’Райан погладил мальчика по голове и тихо ушел и оставил Патрика в библиотеке. Он прошел в свой кабинет и сел в старое кресло. «Он – тот, который послал Своего посланника c прямым руководством и верой истины, чтобы дать ей перевес над всякой верой; довольно Аллаха как свидетеля! Мухаммад – посланник Аллаха, и те, которые c ним, яростны против неверных, милостивы между собой. Ты видишь их преклоняющимися, падающими ниц. Они ищут милости от Аллаха и благоволения. Приметы их – на их лицах от следов падения ниц. Таков образ их в Tope, но в Евангелии образ их – посев, который извел свой побег и укрепил его; он стал твердым и выровнялся на стебле, восхищая сеятелей, чтобы разъярить ими неверных.

Обещал Аллах тем из них, которые уверовали и творили благое, прощение и великую награду!» Слова из Корана сами появлялись в голове преподобного. Как удивительно похожи эти Книги! Мальчик, несмышленыш, просто все понял и нашел ответ на единственный вопрос: кто мы, кто Он и как жить. Бедный мальчик – ему будет совсем непросто пройти свою жизнь до конца.

Каждый день преподобный видит прихожан: богобоязненных, верующих, лживых и притворных, приходящих только чтобы не пугать соседей своим отсутствием на службе, опустошенных этой жизнью и ищущих поддержки у Господа, скупых и жадных, думающих, что их подаяние – это спонсорская поддержка, за которую Он им будет должен потом, трусливых и сильных духом – всяких. Но никто, почти никто не читал эти Книги внимательно и по-настоящему. Они негодуют и ненавидят, веруя только в телевизор и газеты, но не в Него. А мальчик все понял за несколько ночей в библиотеке.

Он набрал номер в Ватикане.

– Ваше Высокопреосвященство, я нашел его. Он тот, кто Вам нужен.

– Вы уверены, преподобный? – Спросил голос в телефонной трубке.

– Совершенно.

– Хорошо. – Отозвался голос. – Вы знаете что с ним делать…

Кто-то в этой жизни должен стать воином, кто-то священником, кто-то героем, а кто-то предателем, кто-то врагом для кого-то, а кто-то так и останется посредине – Патрику уготовано было стать ангелом для тех, кто нашел его и хранил истину и ангелом для тех, кто искал ее. Он – тот, кто всегда будет посредине. Теперь уже преподобный давал ему нужные книги и направлял его. Когда Патрику исполнилось пятнадцать, его отправили учиться в Египет, в Александрию. Через три года он вернулся в Штаты и поступил в Аннаполис, откуда вышел одним из первых офицеров. Несколько лет на флоте дали ему все что мог дать флот и те, кто за ним наблюдал, перевели его в Лэнгли. Хорошее образование, умение убивать и умение достичь цели без крови, знание языков и ежедневные «бдения» сделали из Патрика того, кем он стал. Единственное, что Патрику не преподавали – это молитвы. Он не молился никогда, потому что он знал, что голос его Ему слышен даже когда Патрик молчит. Потом дорога привела его к мистеру Ною, который стал его работодателем на несколько долгих лет. Именно он первым назвал его Бальтазаром – Патрик с улыбкой принял это имя и привык к нему, как привыкают к чужой куртке…

Мистер Ной делал деньги на внутренних операциях. Внешняя политика не была его специализацией – гораздо выгоднее работать в болоте, чем в океане: безопаснее, неприметнее и сытнее. Созданное кем-то из администрации предыдущих президентов Национальное управление информационной безопасности внутренней политики было самой странной организацией среди всех тех, кто занимается шпионажем и спецпроектами. Последнее было коньком мистера Ноя, который в свое время получил целых два высших религиозных образования: одно под именем Ефраима Сулу в Израиле, а второе под именем Абу Магди Хуссейн в Саудовской Аравии и Иордании. Будучи при всем этом выходцем с Ямайки и обладая незаурядной, подходящей под любые религиозные направления внешностью, мистер Ной не мог вызвать никаких подозрений ни у кого кроме иммиграционных служб США. Но у них к нему как раз никаких претензий не было, так как в его файле было черным по белому напечатано, что он протестант и стопроцентный американец. Бумага замечательная вещь: ложь написанную кем-то однажды очень трудно опровергнуть – для этого нужна еще более давняя бумага, в которой написано обратное. Поэтому в лаборатории Управления стояла самая совершенная техника, которая и создавала древние манускрипты, рукописи и документы, которые после их неожиданного нахождения в каких-нибудь неожиданных же местах попадали в эту же лабораторию для установления их подлинности. Это как компьютерный вирус: самые великие борцы с ним и есть его создатели.

Мистер Ной специализировался на религиозном бизнесе. Тема непростая, но очень доходная. Мало конкурентов, не очень много игроков, весьма закрытый рынок и очень большие деньги. Мистер Ной никогда не лез в коммерческие вопросы иерархов и их офисов, чем не мог не вызвать их уважение и дружбу. Тем более что он выполнял для каждого из них весьма щекотливые и деликатные поручения. И никто не был в обиде – бизнес есть бизнес – главное, что он основывается на вере. Бальтазар через определенное время, работая на мистера Ноя и подчиняясь только лишь Конклаву Двенадцати, которым руководил с некоторых пор кардинал ди Корсо, стал весьма образованным в религиозных вопросах человеком. Свободные вечера он предпочитал проводить в библиотеках, в Сети или посещая различные религиозные диспуты, дискуссии и конференции исключительно в роли наблюдателя и зрителя. Собственно, не изменяя поставленной перед ним задаче наблюдать, изучать, систематизировать и докладывать, он тщательным образом копировал всю полученную информацию для своего собственного досье. Безусловно, что время от времени он получал и более серьезные задачи от мистера Ноя, которые выполнял сообразно рекомендациям кардинала: трудно было отличить некоторые провалы от побед и наоборот. Так или иначе, мистер Ной ни разу не предъявил Бальтазару необоснованный сомнений и не выразил недовольства.

Примерно через семь-восемь лет Бальтазар счел, что его досье достаточное полное, чтобы начать свое собственное дело и выйти из-под контроля мистера Ноя. Да и кардинал счел возможным и необходимым вывести Бальтазара из управления: ни один самый совершенный профессионал не может работать успешно более десяти лет – это аксиома шпионской профессии. Но, это необходимо было сделать так, чтобы, ни мистер Ной, ни сотрудники управления не смогли обвинить Бальтазара в нарушении внутреннего кодекса или столь же очень внутренних инструкций. Просто один раз Бальтазар вдруг не вернулся с задания вместе с еще двумя своими сотрудниками. Что тут поделаешь, если легкомоторный самолет зацепил линию электропередач на севере Аризоны во время тренировочного полета? И так как все произошло не только в Америке, где и находится управление, но и на глазах нескольких изумленных свидетелей ковбойского вида, в это трудно было не поверить. Самолет кувыркнулся в воздухе и вспыхнул как спичка. Потом упал. Потом были похороны, на которых мистер Ной отсутствовал, но, по словам очевидцев, салют морпехов был очень удачным и уж точно ничем не хуже рождественского салюта в пригороде Сан-Диего, где у одного из умерших якобы жила двоюродная тетка, по мнению его друзей – совершеннейшая стерва.

Было шумно и ярко. Как говорят, морпехи стреляли трассерами исключительно по просьбе погибших. Чего не знаем, того не знаем. Но как сказал перед началом церемонии прощания приходской священник, если есть морпехи, значит должен быть военный капеллан, но если его нет, значит, эти ребятки немало почудили в своей жизни, и, да будет им на том свете побольше виски и рок-н-ролла. Аминь.

Оно, конечно, да – аминь-н-ролл. Но если бы Бальтазар знал, что его такая милая операция по собственному исчезновению была известна с самого начала мистеру Ною, он бы сильно расстроился. Только несколько лет назад он узнал, что его босс знает о его преждевременной кончине и не очень сильно его ищет. И вот тут и закралась мысль, что что-то не чисто в королевстве кривых зеркал. К кардиналу Бальтазар, оставшийся Бальтазаром по привычке, обращаться не стал, но стал вести себя немного аккуратнее. Бог шутит не слабее черта, не так ли? Прошло время, и мистер Ной через своих людей вышел на него и где? Ночью! В аэропорту маленького итальянского городка! Работаешь, работаешь и что? Все коту под хвост? И потому Бальтазар совершенно не удивился, увидев в кафе в Иерусалиме Никоса – человека мистера Ноя. Не удивился, потому что уже совершенно точно знал, что это ловушка. Из Ватикана не было предупреждения о контакте и раз его не было – его быть не могло, но контакт-то был!

Никос проверял его для мистера Ноя, но самому мистеру Ною, получается, эта проверка была не нужна – она была нужна Никосу, который был, то ли мистером Смитом, то ли еще кем. И зачем мистеру Ною предлагать убрать Никоса? Запутано, правда? А Вы говорите! Как все в этой жизни, где враг – это тот же друг, который временно находится к тебе в оппозиции, а друг – это враг, который временно перешел в твой лагерь. Если бы Господь предполагал, что в итоге получится с его проектом он, скорее всего, задумался бы – а стоит ли вообще все это начинать? Потому что если пути Господни неисповедимы, то, что вообще можно говорить о нас, смертных?

Вопрос сейчас стоял даже не так: Марк ждал в комнате от Бальтазара звонка по разовому телефону. Один звонок и сэр рыцарь минут через двадцать может быть назван отсутствующим на этом празднике жизни. Но Бальтазар не торопился, а Марк начинал нервничать: один, в дорогом номера, без приличной одежды и права заказать что-нибудь эдакое из ресторана.

В это время Люсьен уже спустился на лестнице вниз и его встретил Роб, похожий на Марка, как попугай похож на лошадь. Честно говоря, юноше по имени Люсьен было совершенно все равно, кто его встречает, лишь бы его собственное дело шло так, как в общих чертах планировалось. Не все равно было Марку: Роб уже встретил Люсьена, и наступала очень рыцаря, который вот-вот должен был сам покинуть этот отель. А Бальтазар все не звонил.

Марк подошел к окну и посмотрел вниз, где в переулке еще десять минут назад стоял синий «Форд Таурус» девяносто пятого года выпуска. Теперь его не было и это означало, что они уехали, а Бальтазар все не звонил. Марк сел на кровать, посидел, потом немножко попрыгал на ней, проверяя насколько хорош матрас и высоко ли подлетала бы на нем его милая Марта, потом встал и подошел к окну, а Бальтазар все не звонил. Марк обернулся посмотреть, не свалился ли труп хозяина номера с кровати, пока он подпрыгивал…. Не свалился. «Тяжелый сукин сын» – подумал Марк. А Бальтазар все еще не позвонил. «И это плохо» – прозвучало в голове. Во-первых, сэр рыцарь мог уйти, а во-вторых, встреча Бальтазара могла закончиться как угодно. И вот тут телефон, наконец, беззвучно завибрировал.

– …?

– Очень хочется надеяться, что это ты? – Раздался в трубке голос Бальтазара.

– Надежды юношей питают. – Ответил Марк.

– Знаток русской поэзии?

Хорошее настроение Бальтазара могло обмануть кого угодно, но только не Марка. Оно всегда у него было хорошим: и тогда, когда у него вынимали пулю из задницы (успел пригнуться, но мальчишка выстрелил еще раз, когда упал, да так неудачно для Бальтазара, что на пляж он теперь ходил только в боксерах). И тогда, когда они узнали, что в Монпелье взорван дом старейшин, и тогда, когда Бальтазар только что съел совершенно отвратительный стейк, но благодарить за прекрасный ужин надо было непременно. Так что это совершенно ничего не значило.

– Так что мне делать? – Спросил Марк.

– Делать-то? А ничего не делать. Собирайся и уматывай оттуда.

– Как скажешь.

– Но только после того, как будешь уверен, что дело сделано. Мне звонил твой родственник и сказал, что гости разошлись поздно, поэтому будь осторожен.

В телефоне был какой-то шум, как будто Бальтазар находился на вокзале.

– Я услышу тебя сегодня? – Марку надо было точно убедиться, что Бальтазар уезжает.

– Завтра к обеду. И знаешь что?

– Что?

– Не скучай сильно.

– Не буду, уж поверь. Дел невпроворот.

– Еще одна просьба.

– Давай. – Марк напрягся.

– Я узнал о докторе, который может посмотреть твою спину. Где-то в районе… – Марк взял лежавший рядом карандаш. – Кстати, у него через неделю день рождения – не забудь поздравить. Его адрес найдешь в справочнике на столе, так что можешь положить карандаш на место. – Ты ясновидящий? – Марк усмехнулся. По дате рождения легко будет установить доктора.

– Да. Доктор очень скоро уедет, так что поторопись, хорошо.

– Сегодня он работает?

– Конечно. У него частный кабинет, где он лечит психов, так что он тебе не откажет.

Телефон замолчал. Марк сразу выключил его и, сняв крышку, вынул батарею. Положив детали в разные места в чемодане, он сел на минуту и задумался. Дело выглядело не очень: звонившим «родственником» был Роб, «гостями» Бальтазар назвал Люсьена, хозяином они всегда называли цель, и с этим все стало ясно. Плохо другое – плохо то, что Бальтазар нервничал по поводу возможности рыцаря изменить свои планы и уйти – именно поэтому он сказал, что гости разошлись поздно. Надо торопиться, тем более, что еще надо успеть к какому-то доктору, который Бальтазара сильно беспокоил. Значит, психиатр? Нормальненко. Вообще-то они всегда заранее все обсуждали, но давно привыкли к тому, что никогда ничего в этой жизни не идет по намеченному плану – всегда приходится быть готовым к неожиданностям. Итак – рыцарь?

Хоть раз Марк или Роб задумались над тем, кто эти люди, которые даже не понимали, что эти двое – это последнее, что им довелось увидеть в этой жизни? Простите, но это дурацкий вопрос. Кто задается на такой работе такими вопросами? Так недолго начать пить или еще что похуже. А это скажется на производительности труда и качестве самой работы. Нет, они такими вопросами не задавались, и напоминаю – это глупость с Вашей стороны и крайняя бестактность настаивать на этом. Я Вам скажу, что надо делать, чтобы бросить такие мысли. После трудной работы нет лучшего средства, чем горячая ванна с солью и маслом японской вишни, одна рюмочка пастиса, хороший кусок багета с сардинами в оливковом масле и старая комедия по телеку. Словом, в следующий раз, когда у Вас проснется совесть, лучше подумайте о том, чтобы не бросать на улице окурки или помогите соседу с его бедой.

Итак, Марк переоделся в костюм официанта, который уже давно лежал на кровати рядом с чемоданом. Взял поднос с серебряным сосудом, внутри которого во льду лежала бутылка «Дом Периньон» урожая девяносто второго года, стояла вазочка с черной игрой и серебряное блюдце со сливочными крекерами. Марк поправил на груди металлическую табличку с именем «Марк», подошел к зеркалу и улыбнулся своему отражению.

– Мсье? Дирекция благодарит Вас за то, что Вы выбрали наш отель. Надеемся, что в следующий раз Вы сочтете возможным остановиться именно у нас. Ваш номер всегда к Вашим услугам. – Марк подошел к столику, поставил поднос, набрал номер консьержа и, зевая в трубку, сказал: «Очень Вас прошу, через час принесите в мой номер бутылочку хорошего шампанского и икру. Я жду приятеля. Премного Вам благодарен». Марк назвал номер рыцаря – он знал, что часа ему хватит, чтобы исчезнуть. А когда придет официант, дверь будет закрыта. Но заказ уже отмечен, а на кухне всегда все путают со временем, так что никаких проблем с этим не будет, потому, что еще никогда в истории гостиничного бизнеса заказ не поднимали в номер раньше срока – всегда позже, тем более, в хороших отелях. Потом он взял поднос, еще раз посмотрел на себя в зеркало, подошел к двери и выглянул в коридор. Вышел, и, прикрывая за собой дверь на всякий случай, достаточно громко сказал: «Спасибо, мсье. Удачного Вам дня». Сделал он это не напрасно – в конце коридора из номера вышла темнокожая женщина и услышала его слова. Что ж, это к лучшему. К дополнению к камерам наблюдения, она хороший свидетель – на ее руке не было часов, и она не сможет сказать, во сколько она видела официанта с подносам. Но, то, что она его видела уже факт. Начало неплохое.

Марк поднялся на следующий этаж на лифте и подошел к двери номера рыцаря. Постучал и через пару минут дверь открылась.

– Мсье? Дирекция…

– Спасибо. – Прервал его хозяин номера. – Поставьте на столик. Спасибо. И вот Вам немного. – Он протянул бумажку в десять евро. – Благодарю Вас.

Марк вышел и спустился в свой номер. Вошел, предварительно несколько раз постучав, быстро переоделся, взял с кровати чемодан, внимательно осмотрел номер, улыбнулся трупу, и вышел. Протирать отпечатки не имело смысла, потому что как и подобает униформе отеля, он все время был в белых перчатках. Марк спустился по лестнице на шесть этажей вниз, прошел по коридору и вошел в номер, где сидел и читал газету молодой человек.

– Все в порядке?

– Подождем час. – Марк положил чемодан на кровать, подошел к столику и налил себе стакан «Перье».

– Он точно съест?

– Кто откажется от соленого крекера с черной игрой? Шампанское он пить не будет точно – так что я выиграл.

– Посмотрим.

– Я пошел. – Марк встал и посмотрел на часы. – У меня еще есть одно дело. Позвони, как только все станет известно.

– Угу. – Молодой человек поправил очки и опять углубился в газету.

Марк вышел из номера, спустился на лифте вниз и вышел на улицу. За отелем стоял серый седан с прокатными номерами. Марк сел, завел машину и в отделении для перчаток нашел телефон. Включил и набрал цифру три.

– Я только что откусил пирожное – ты не мог позвонить на пять минут позже?

– Что же это за кусочек, если ты его собираешься пять минут жевать? – Марк усмехнулся. С Бальтазаром всегда было приятно разговаривать.

– Успешно?

– Наверное. Мики через час позвонит и расскажет.

– Хорошо. Мне пора, завтра позвоню.

Марк выключил телефон, достал салфетку, вытер его, положил телефон в салфетку, вышел из машины и бросил в мусорный бачок. Потом сел и отъехал от отеля.

Минут через сорок к отелю подлетели три машины скорой помощи и два полицейских автомобиля. У дирекции теперь начнутся проблемы с постояльцами, потому что клиент из номера люкс отравился икрой, а господин этажом ниже умер от инфаркта! Где это видано, господа? Ни террористы, что было бы привычно, ни яд, что было бы понятно…. Откуда в икре были примеси ядовитой японской рыбы? Кухню арестуют, постояльцы разъедутся, скандал еще долго не утихнет, а владелец отеля наконец-то поймет, что дело не в серебряных блюдечках и белых шелковых перчатках – за кухней надо следить, вот что. Что же касается господина с инфарктом – все в руках Господа – надо меньше курить и чаще плавать в море.

Каждый получает то, к чему стремится в этом мире – это закон жизни. Рыцарь уже точно знает все ответы на все свои вопросы, и в этом смысле ему оказали неоценимую помощь. Марк ест сардины, а молодой человек выпишется из номера только завтра, когда полицейские закончат опрашивать постояльцев. Да что тут скажешь? Просто двумя господами стало меньше. Слава Богу, что они не еврей. Шалом, Израиль! Они умерли в правильном месте: отсюда самая короткая дорога к Богу.

Гл. 43

– Итак, Ваше Высокопреосвященство, предположим, что я принял Ваши слова на веру. Я говорю, предположим.

– Это хорошо. Тогда мы можем двинуться далее. Вам знакома идея униатской церкви?

– В общих чертах, если Вы имеете в виду христианскую унию.

– Нет. Речь идет о единой Церкви, объединяющей в себе основные христианские и мусульманские общества, направления и секты.

– Даже так?

– Безусловно. Это единственный путь возвращения домой.

– Красивые слова Ваше Высокопреосвященство.

– Это уже не слова – это действия. Вот поэтому мы с Вами тут и сидим.

– Это Вы называете действием?

В кармане сутаны кардинала зазвонил телефон. Ди Корсо с кем-то коротко поговорил и положил телефон обратно.

– Итак?

– Вы говорили про действие, кардинал.

– Конечно. Одни акт уже закончился. К несчастью, я не смог помочь Вам решить Вашу проблему. Прошу меня извинить.

– Мою проблему? И какую же, простите?

– Мне доложили из Иерусалима, что неожиданно в своем номере умер Ваш коллега.

– Какой коллега?

– Мы говорили с Вами о некоем рыцаре. Он умер.

– Когда?

– Сегодня. Час назад. Увы, я опоздал. Мне хотелось помочь Вам, но, конечно, не таким образом.

– И, кажется, Вам это удалось. – Дюпон внимательно посмотрел на кардинала. Случай? Или кардинал играет столь жестко? – Бог с ним. Мне жаль, но мы вряд ли говорили об одном и том же человеке. Итак, кардинал, я весь внимание.

Ди Корсо помолчал немного. Неплох, очень неплох, этот молодой человек.

– Хорошо. Тогда ближе к нашему делу. У нас с Вами один враг и он начал войну. Под одним врагом я не имею в виду одного единственного злодея, как Вы понимаете. Все действия, связанные с террором в каждой точке мира кем-то управляются – это, надеюсь, не представляет предмета для спора? Так вот – весьма сомнительно, чтобы был всемирный заговор или всемирное злодейское тайное общество, которое всех направляет и все вокруг взывает.

– Сомнительно, но возможно. Продолжайте, пожалуйста.

– Возможно, и совершенно без сомнения. Потому как более разумным представляется несколько иная форма деятельности террористов. Очень удобно все валить на таинственных врагов, которые сидят где-то в зловещем замке и придумывают как, когда и где кого-нибудь убить. Это излюбленный сюжет для киношников, а в реальности в каждой стране, испытывающей тягу к насилию в силу ограниченности, слабости и жадности власти, создаются свои собственные «террористы», чтобы народ не успокаивался и боялся не собственную власть, а их. Это прямая дорога к появлению настоящих террористов, которые видя, как удачно ведет свои дела власть, начинают действовать теми же средствами и методами. Таким образом, власть сама провоцирует террористов на действие. Не было еще ни одного случая, чтобы власть не имела никакого отношения к появлению на территории своей страны террористических организаций. Напрямую или опосредованно через оппозицию, бывших сотрудников и специалистов. И это так: террористы профессионально организованы, идеально обеспечены и отлично экипированы. У них все самые современные средства связи, оружие и огромные средства – откуда это берется? И обратите внимание на то, что террористы сегодня чаще всего прикрываются религиозными знаменами, хотя их действия совершенно далеки от религии. И никогда, заметьте, никогда среди договаривающихся сторон за одним столом не сидят иерархи религиозных конфессий. Это странно, не правда ли? Ведь если есть религиозный конфликт – все может быть улажено иерархами, не так ли? На то они и существуют. Но этого не происходит, потому что, ни терроризм, ни конфликты не имеют никакого отношения к религии. И не причем тут ни христиане, ни мусульмане: это игры политиков, как и раздувание вражды между нациями. А хаос в отношениях между народами, ненависть и расизм – это плодотворная почва для большого бизнеса. Наша цель прекратить этот бизнес, эту войну, которая приведет сначала к хаосу, а впоследствии к глобальной катастрофе для всего человечества. Мы хотим мира, мистер Дюпон.

– Вы говорите – мы. Кто – мы, Ваше Высокопреосвященство?

– Некоторые слои церковной христианской и мусульманской власти.

– Конклав Двенадцати?

– Назовите это так, если хотите. Невозможно избежать красивого ярлыка – так что изобретите любое подходящее название, Вы же журналист? История уже доказала преимущества прошлого по отношению к настоящему. Во всем. Практически во всех сферах жизни, и в вопросах веры и справедливости тоже.

– Ну, конечно. Раньше автомобили были лучше, воздух чище и облака выше.

– В этой шутке есть истина, мой дорогой мистер Дюпон. Безусловные преимущества сегодняшнего дня только лишь в том, что Вы в Нью-Йорке узнаете о взрыве в Каире или Багдаде через три секунды после того, как увидели вспышку или за три секунды до этого. Но это все. Пользы от этого нет.

– Почему же?

– А потому, аббат Дюпри, что взрыв все равно или уже случился, или точно случится ровно через три секунды после Вашего звонка. Все это только часть шоу для развлечения толпы, для получения рейтинга новостей и газет, доклад о выполнении миссии или попытка посеять страх, доказывая свое превосходство над врагом. И это все – не более того. В этом нет ничего от истины, от благородства, от чистоты помыслов или жажды справедливости. В этом есть только жажда наживы и грешное желание быть первым, аббат. А также и безусловная причастность к этому взрыву или, если хотите, сопричастность. Потому что такая информация сливается только тому, кто готов идти на все, включая подлость и предательство.

– Так ли уж плохо желание быть первым и…

– Вы только что стали первым, аббат Дюпри. Насколько лучше Вы себя чувствуете?

– Я думал, что Вы, Ваше Высокопреосвященство, оговорились, назвав меня чужим именем, но почему-то мне кажется, что Вы это всерьез.

– Не обижайте меня, аббат. Я уже достаточно сказал, чтобы Вы поверили, что я знаю много.

– Кажется, что так оно и есть.

– Тогда давайте поговорим о деле? У Вас есть вопросы ко мне – сейчас самое время получить на них ответы.

– Вы сказали, что кто-то убил рыцаря. Я хочу знать кто и почему.

– Это не самый главный вопрос.

– Я хотел бы начать с этого. Пусть это станет понятным и тогда мне станет понятным многое другое.

– Аббат, Вы даже не могли подозревать, что Ваш визит ко мне – это Ваше спасение, потому что в ином случае Вас тоже уже не было бы. Я знаю о Вас достаточно давно, чтобы убедиться в том, что Вы тот человек, который должен занять одно из мест в будущей церкви. Подождите немного, не прерывайте меня, хорошо? Всему свое время, которого, к сожалению, почти не осталось.

Мы знали, что человек, который называет себя мистер Ной, давно и успешно работает в своем бизнесе. Мы следили за его «Ковчегом».

– Простите?

– Мы договорились, что Вы больше не будете изображать из себя плохо образованного журналиста, хорошо? Вы прекрасно знаете, что Управление, которым руководит этот человек, информированные лица называют «Ковчегом». Да и странно было бы называть его по-другому, ведь так? Имя начальника ко многому обязывает. – Кардинал усмехнулся. – Но и начальник при этом становится заложником собственных идей. Как говорят: как лодку назовешь, так она и поплывет? Мистер Ной настолько уверен в своих привилегиях, что совершил ту самую ошибку, которую совершают все, кто неожиданно для самого себя вдруг осознает, что в одночасье стал близок к Нему. Его ли это идея или кто ему подсказал, но факт остается фактом – его постиг синдром Цезаря, а эта болезнь не лечится. Ее надо уничтожать вместе с носителем, увы.

Мы знали, что Вы появились с ним рядом и заинтересовались Вами, как интересовались всеми, кто появлялся в его вотчине. Через какое-то время мы поняли кто Вы, как понял это и мистер Ной.

– То есть, Вы хотите сказать, что ни для кого не было тайной, что я из ордена ессеев?

– Ни для кого из тех, кто знал о существовании этого ордена до сих пор и искал его членов.

– Я должен все-таки еще раз Вас спросить: кто Вы? Вы все время говорите – мы. Мне как-то не очень верится, что под этим – «мы» Вы имеете в виду церковь, как существующий сегодня институт религиозного управления.

– Конечно, нет. Мы не имеем никакого отношения к сегодняшней церкви. То есть, и я и мои братья, каждый из нас, служим в ней, но – нет. Мы – это ни католическая, ни православная, ни мусульманская, ни какая-либо другая церковь. Хотя, все мы к ним принадлежим. Что делать, если что-то делать возможно только существуя в определенных предлагаемых обстоятельствах, не так ли?

– Это так. И очень театрально.

– Ну, вот. Мы знали, что Вы очень изобретательно попали в круг зрения мистера Ноя. Легенда о журналисте, ищущем дешевых и скабрезных сенсаций банальна, но объективно хорошо работает. Парочка громких разоблачающих скандалов, еще пара судебных процессов и имя журналисту готово. Именно им удается добывать интересные и мерзкие факты, потому что они не гнушаются никакими объедками и их не грызут муки совести – достаточно почитать современные газеты и посмотреть телевизор. Время стыдливых людей ушло: нет страха ни перед Богом, ни перед людьми – есть страх только перед работодателем. И чем более гнусным человеком вы являетесь, тем более успешным журналистом вы становитесь. Так что все Вами было рассчитано верно, и мистер Ной, приемы, в добывании информации которого столь же аморальны, сколь и его методы работы, купился. Проблема была лишь в том, что Вы его недооценили – он высчитал Вас и одним ударом в Монпелье убрал центр Вашего ордена.

– А Вы, значит, с чистыми помыслами убрали почему-то не его, а моего коллегу, как Вы сами только что выразились.

– Я тут совершено не причем. Вашего коллегу ликвидировал все тот же мистер Ной.

– Каким образом?

– Технически? С помощью моих людей, аббат.

– Вот теперь я окончательно теряюсь: Ваши люди убивают моего товарища по приказу Вашего врага, так что ли?

– Вроде того, хотя понимаю, что выглядит это странно.

– Ну, я бы сказал, что более чем странно.

– Вы сможете это понять, если поймете, что цель гораздо более важна, чем методы ее достижения.

– Разве это не логика террористов?

– Не путайте, аббат. Это общепринятая логика, а не чья-то конкретно. Это логика войны и надо перестать прикрываться словами про террористические или антитеррористические операции – это просто война. А на войне жертвы неизбежны. И чтобы ее прекратить, надо сначала ее назвать своим именем, понять кто твой враг, где он, сколько его и что он хочет, а потом надо понять кто твой друг. Только после этого можно начинать воевать, но вот этого никто делать особенно и не желает, потому что война – это, прежде всего, ответственность за ее последствия и за слова, которые скажут побежденные на суде. А террористы не должны подпадать под законы войны – в этой борьбе пленные лишние, здесь пленных не берут, потому что суды не нужны. От судов сплошные неприятности: адвокаты, права человека, законы, которые если не успеть переписать – придется соблюдать и так далее.

– Так Вы боретесь с террористами? Вы совершенно меня запутали.