Текст книги "Победа достается нелегко"

Автор книги: Георгий Свиридов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

– Отколись!

Джек нехотя подчинился, буркнув сквозь зубы ругательство.

– Под землей найду и рога пообломаю!

Руслан не слышал его угроз. Он не сводил глаз с подошедшего, с вожака. Он узнал, узнал его, этого в кепке, с нейлоновым плащом, небрежно перекинутым через плечо. У Руслана перехватило дыхание. Овсеенко? Он! В памяти всплыла фотография, которую показывал на ташкентском кладбище Афонин, вспомнил слова подполковника: «Матерый… Много жертв… И опять ушел». А внутренний рассудительный голос попытался удержать, предостерегая от ошибки: «Ташкент далеко, тысячи километров… Может быть, не он, просто похожий». Но интуиция подсказывала: «Это он! Он! Убийца!.. Он убил Женьку!..»

Несколько секунд они молча стояли друг против друга, смотрели в глаза. Взгляд Коржавина был слишком красноречив, и Борис Овсеенко – это действительно был он – почувствовал недоброе. Кажется, солдат что-то знает. Или просто догадывается. «Уладить и уходить, – мелькнуло в голове. – Только без глупостей». Овсеенко примиренчески улыбнулся и сделал шаг назад, чтобы увести подвыпивших корешей.

Но он так и не успел ничего сказать своим дружкам. Все произошло мгновенно, как взрыв. Шаг назад выдал Овсеенко с головой, послужил сигналом к действию.

– Не уйдешь! – У Коржавина кровь пошла толчками по жилам, он, не помня себя, бросился вперед. – Не уйдешь!

На пути Руслана выросла фигура Джека. Тот, прыжком встав между ними, широко размахнулся. Грозный и открытый, как тренировочный мешок. Руслан мог любой рукой без особых усилий его нокаутировать. Но он не думал о нем, он стремился к тому, к убийце. Уловив направление кулака, Руслан неожиданно наклонился в сторону, пропуская его перед собой, заставляя Джека промахиваться, и пружинистым скачком очутился рядом с Овсеенко.

– Убийца! Гад!..

Надменное выражение слетело с лица матерого бандита. Все решали секунды. Участник многих потасовок, Боб по личному опыту знал, какое большое значение имеет натиск. Не раздумывая, взревев от ярости, он, как тигр на добычу, кинулся на солдата, надеясь нанести тяжелый удар в висок. От такого удара еще никто не удерживался на ногах! Но в самый последний момент, когда, казалось, кулак врежется в висок, солдат неожиданно мягко спружинил, «нырнул» под бьющую руку, которая пролетела над самой макушкой, едва задевая волосы. Боб промазал. Там, где мгновение назад находилась голова солдата, вдруг оказалась предательская пустота. В этот удар Боб вложил слишком много силы и удержаться не мог. Он, как говорят боксеры, провалился и, теряя равновесие, закачался. Руслан, вставая, снизу вверх нанес сокрушительный удар, удар, в который тоже вложил всю силу и ненависть. Боб нелепо взмахнул руками, подброшенный страшной силой, и, как мешок с песком, повалился в проходе между скамейками.

Все произошло так быстро, что трое его дружков, ничего не поняв, страшно удивились, увидев своего грозного Боба на полу.

Удивление их длилось не больше секунды, потом они, не сговариваясь, подступили к Коржавину. В руках Джека блеснуло лезвие ножа. Руслан стиснул зубы.

Несколько перепуганных пассажиров, захватив свои авоськи и сумки, поспешили к дверям.

– Милиция! Где милиция?..

Дальнейшие события произошли стремительно. Руслан, ребром ладони отбив занесенную руку с ножом, неожиданно смело шагнул вперед и, приблизившись к верзиле почти вплотную, нанес молниеносный, с поворотом тела, короткий удар в солнечное сплетение. Джек глухо охнул и, роняя нож, тяжело, как срубленное дерево, рухнул на пол. Руслан, перепрыгнув через Джека, устремился на его дружков. Те, избегая кулаков боксера, попятились назад.

– Караул! Убийство! – раздался отчаянный женский визг.

Руслан, инстинктивно почувствовав опасность сзади, резко обернулся. На полу, опираясь спиной, о край скамейки, полулежал Боб и наводил пистолет, целясь в Коржавина. У Руслана похолодела спина. Не раздумывая, он кинулся к Бобу, но тут пол заходил под ногами, послышался лязг и скрежет тормозов – кто-то рванул стоп– кран. В то же мгновение грохнул выстрел, за ним второй. Руслан качнулся и сразу почувствовал, как что-то тяжелое хлестнуло по правой руке чуть выше локтя. У Руслана потемнело в глазах от боли. В следующую секунду сзади мелькнула чья-то тень и сильная острая боль вонзилась в спину выше лопатки. Падая, теряя сознание, он смутно видел вскочивших туристов и слышал хриплый голос: «Спасайся, Боба!»

Глава двадцать вторая

1

Камаллетдин Султанов, искоса взглянув на запыленные, грязные лица велосипедистов, припал к рулю и неожиданно сделал стремительный бросок вперед. Велосипедисты – восемь ребят и три девушки – устремились вдогонку. Асфальтированное шоссе, словно потемневший солдатский ремень, брошенный на смятый ковер, опоясывало каменистые отроги гор, поросшие редкими кустарниками, взбегало вверх, делало крутые повороты, убегало вниз и, петляя, скрывалось за уступами скал. Вечерело, и воздух, нагретый жарким солнцем, был густым, сухим и, ударяя в лицо, как жесткое полотенце, снимал выступившие капли пота, сушил кожу и особенно горло.

Башарот, пригнувшись к рулю, отчаянно крутила педали, стараясь не отстать от группы. Сжав губы, она мысленно отчитывала себя за то, что поддалась на уговоры Гульнары и пошла на тренировку с ребятами. Они, здоровые и выносливые, как верблюды, заботятся только о себе, не хотят подумать, что девчонкам за ними угнаться нелегко. Тренер Камаллетдин Султанов тоже хорош, обрадовался, что представилась возможность помучить Гульнару, которая на него не обращает никакого внимания, а заодно довести и меня, и Халиму. Мы-то при чем?

Она подняла голову и сквозь запыленные стекла предохранительных очков посмотрела вперед, на широкую спину Камаллетдина, возглавлявшего группу, на мускулистые плечи велосипедистов и среди них гибкую девичью спину Гульнары, обтянутую синей трикотажной футболкой. Гульнара не отставала от Султанова. «И откуда у нее силы берутся?» – подумала Башарот не то с завистью, не то с удивлением.

Башарот знала, что через несколько недель начнется традиционный «Пахта байрами» – «Праздник хлопка». Район готовится к началу сбора белого пушистого золота: отремонтированы хлопкоуборочные машины, на приемных пунктах расчищены площадки для бунтов, а в полях зреет хлопок. То там, то здесь раскрываются коробочки и, как на ладони, тянут к солнцу белоснежные комочки. Урожай нынче богатый. В праздничные дни состоятся и спортивные состязания. Конечно, Гульнара хочет стать чемпионкой, потому так и тренируется, а может, просто не желает отставать от своего Руслана, который в Москве победил какого-то известного чемпиона. Об этом передавали по радио и в газете написано.

Когда съехали в небольшую лощину, Султанов поднял руку и резко сбавил скорость. «Наконец-то!»—вздохнула Башарот и, сойдя с велосипеда, неуклюже зашагала на одеревеневших ногах к месту привала. Положив машины на пожухлую траву возле дороги, спортсмены, цепляясь за каменные выступы, начали спускаться к небольшой шумной горной речке. Вода была прозрачной и холодной. Башарот вымыла руки, лицо и, черпая ладонью, долго пила крупными глотками. Спортсмены разостлали газету и сложили на нее привезенные припасы: свежие лепешки, виноград, самсу – испеченные в печке пирожки с мясом – и конфеты.

– Смотрите, орел! – Гульнара показала вверх. – Интересно, кого он тут высматривает?

Сусликов, наверно, – сказала Халима, отламывая кусок лепешки.

– А может, невесту? – Камаллетдин многозначительно посмотрел на Гульнару.

Гульнара сделала вид, что не слышала его, и продолжала смотреть в небо. Широко распластав крылья, орел плавно парил в синеве.

– Гульнара, нас на свадьбу позовешь? – снова заговорил тренер, разминая мозолистыми ладонями затекшие икры ног.– Если, конечно, солдат вернется к тебе. Он теперь знаменитость!

– Не вернется, тем лучше, – тут же отрезала Гульнара. – Я сама поеду к нему.

– Нужна ты ему в Москве, как погонщику старый верблюд, что шею наел, а вьюк подвязать не позволил.

Камаллетдин, высказавшись, тут же испугался за такую откровенность. Он преданными глазами посмотрел на Гульнару, как бы говоря: «Только я один буду вечно с тобой, буду вечно тебя беречь и лелеять».

Гульнара гордо подняла голову и, глядя в его выпуклые ждущие глаза, холодно и насмешливо ответила:

– Камаллетдин-ака, лягушки всегда квакают, а предсказать погоду не могут.

Башарот прыснула от смеха. Султанов дернулся, словно от удара, вскочил, обвел всех невидящим взглядом, по тут же взял себя в руки и крикнул нарочито весело:

– Кончай шалтай-болтай! Поехали!

Снова под колесами велосипедистов стелется лента шоссе. Солнце опустилось низко и слепило глаза. Спуски, подъемы, повороты. Велосипедисты по очереди лидировали, принимая на себя тугой поток встречного воздуха, и группа быстро мчалась к городу, который уже был виден.

Дорога в основном шла под уклон, петляя вдоль берега речки, и ехать было легко. На одном из поворотов у Башарот прокололось переднее колесо: она наехала на осколки разбитой бутылки. Все остановились. Большелобый Ибрагим и невысокий длиннорукий Азад кинулись ей помогать.

– Возьмите.– Камаллетдин достал из своего рюкзака новую камеру.

Наступал вечер. Солнце почти село. Редкий белесый туман стлался внизу, в долине, а вершины снежных гор покрылись как бы позолотой.

– Смотрите, лисенок! – воскликнула Халима, показывая на противоположный берег.

– Где, где?

– Там, между камней! Наверное, захотел пить.

На каменистом берегу среди зеленой травы светлело рыжее, маленькое. Вдруг мелькнула еле заметная тень. В небе кружил орел, он камнем упал на лисенка. Раздался отчаянный предсмертный писк. Орел распластал огромные крылья, но не успел сделать взмаха, как откуда-то из-за камней выскочила рыжая лисица. Велосипедисты видели, как лиса на какое-то мгновение застыла на месте, пораженная грозным видом крылатого хищника. Орел даже не повернулся в ее сторону, хотя мог бы, так же как и лисенка, прикончить мать-лису одним-двумя ударами клюва. Кто-то из велосипедистов схватил камень, чтобы запустить им в орла, но не успел. Инстинкт материнства пересилил страх, и лиса, словно подброшенная стальной пружиной, бросилась на врага. Огромным прыжком она настигла разбойника и вскочила ему на спину. Это был дерзкий и отчаянный прыжок. Орел от неожиданности слегка присел на своих сильных ногах, потом выпрямился и тряхнул плечом, одним движением надеясь сбросить лисицу. Не тут-то было! Лиса вцепилась когтями и зубами в тело орла. Крылатый хищник несколько раз поворачивал голову, пытаясь достать ее своим клювом, и тут ничего не вышло. Тогда, почуяв опасность, он торопливо замахал могучими крыльями и с грузом на спине тяжело взлетел. Орел круто набирал высоту, не выпуская из лап трепещущего лисенка.

Велосипедисты молча следили за необычной трагедией гор, которая разыгралась у них на глазах. Орел, еще недавно гордый и самоуверенный, делал отчаянные попытки стряхнуть со своей спины разъяренного зверька. Лисица когтями и острыми зубами впивалась в тело, добираясь до шеи. В воздухе замелькали орлиные перья и пух. Неравная борьба длилась несколько минут. Неожиданно орел как-то странно дернулся в сторону, словно наткнулся на невидимую стену, перекувыркнулся и, не выпуская из когтей добычи, с лисой на спине, камнем полетел вниз на острые скалы...

Велосипедисты некоторое время молча смотрели в ту сторону, куда упал орел, мысленно переживая перипетии схватки.

– Так ему и надо, разбойнику, – сказала Башарот.

– В жизни всюду идет борьба, – философствовал Султанов. – Борьба за жизнь, борьба за любовь.

Гульнара молча взяла свой велосипед, вскочила в седло.

2

На стадионе, окутанном голубой дымкой тумана, было еще шумно и людно, когда возвратились велосипедисты. Бегуны отрабатывали старты и передачу эстафетной палочки, на баскетбольной площадке истекали последние минуты тренировочного матча, боксеры звучно колотили по подвешенным мешкам и отбивали дробь на пневматической кожаной груше, а на футбольном поле с криками носились два десятка игроков, грязных от пота и пыли. Но самым шумным местом была круглая борцовская площадка, усыпанная опилками. Там тренировались местные силачи – палваны, готовясь к предстоящим соревнованиям по национальной борьбе, и многочисленные болельщики кричали и аплодировали, подбадривали своих любимцев.

Гульнара торопилась. Наспех вымывшись под душем, она переоделась и, захватив свой велосипед, направилась к воротам стадиона. Ей хотелось скорее добраться домой, включить приемник и послушать последние спортивные новости. Как там Руслан? Сегодня у него финальный поединок.

В переулке Гульнара повстречала муллу Данияра, который, как ей показалось, вышел из их калитки. Высокий, худой старик с кустистыми бровями, жидкой бородой и огромной белоснежной чалмой на плешивой голове важно прошагал мимо, лишь небрежным кивком приветствуя Гульнару. «Опять тетушка Зумрат что-то затевает»,– подумала Гульнара и соскочила с велосипеда.

Во дворе около журчащего арыка лениво блеяли четыре барана, привязанные к стволу старой урючины. Бараны были крупные, откормленные, жирные курдюки вздрагивали при каждом движении.

Гульнара остановилась в недоумении. Откуда взялись бараны? Днем, когда она уходила на тренировку, никаких баранов не было.

Гульнара, прислонив велосипед к глиняному забору, поднялась на террасу.

– Зумрат-апа! – позвала она тетушку. – Где вы?

Тетушка Зумрат, прикрывая седые волосы новым шелковым платком с длинными кистями, вышла из комнаты. Каждая морщинка на ее лице излучала доброту и приветливость.

– Наконец-то вернулась...

Гульнара, не переставая удивляться, рассматривала цветной платок. «Откуда обнова? Неужели, – мелькнула догадка, – неужели выиграли по лотерейному билету?» Полмесяца назад Гульнара купила пять билетов.

– Тебе нравится? – спросила тетушка Зумрат.

– Джуда яхши, – ответила Гульнара. – Очень хороший.

– Заходи в комнату, там для тебя три штуки лежат на столе. Примерь.

Гульнара насторожилась. Тетушка никогда не слыла мотовкой, и, даже если выпал крупный выигрыш, она не стала бы транжирить деньги. Тут что-то не так. Гульнара хорошо знала свою тетушку. Пока Гульнара была маленькой, она души не чаяла в тетушке, но в последнее время между ними часто возникали короткие стычки, У тетушки характер был покрепче горных камней, но и Гульнара славилась упорством.

– Откуда платки? – спросила Гульнара и строго посмотрела на улыбающуюся тетушку. – Откуда бараны?

– Слава аллаху, все наше, можешь не беспокоиться.

– Выиграли по лотерейному билету? – В голосе Гульнары прозвучала скрытая насмешка.

– Счастье привалило в наш дом, – ответила тетушка Зумрат с достоинством старшей. – Когда созревают цветы, садовник старается их продать, иначе они завянут и потеряют цену.

Вот оно в чем дело! Тетушка Зумрат, не получив согласия Гульнары, все же решила выдать ее замуж. Гульнара вспыхнула: «Без меня меня продали!» Но тут же взяла себя в руки.

– Не слишком ли рано продаете цветы? – спросила она тетушку.

– Если говорить правду, – уточнила тетушка, – то раздумывать, выбирать некогда. Через год-два может оказаться поздно. Меня отдали в жены, когда и шестнадцати не исполнилось.

– Без любви я не выйду! – отрезала Гульнара. – Зря стараетесь.

– Молодые кони тоже брыкаются, когда им седло надевают, но потом привыкают, – заметила назидательно тетушка, собирая еду. – Проживешь пять-шесть лет с мужем, потом меня вспомнишь и «рахмат» скажешь. Золотой характер у Якубджана! Смирный, покладистый, работящий. Водки в рот не берет и папиросами не балуется, Холостой парень, а какой хозяйственный! Из отцовского дома дворец шахский сделал. И все своими руками.

– Он платки принес? – Гульнара отодвинула пиалу с чаем и встала.

– Да, Якубджан принес. Сам, говорит, выбирал в магазине, когда в Ташкент ездил. – Тетушка, не обращая внимания на Гульнару, продолжала рассказывать. – Сегодня у нас мулла Данияр был. Он тоже одобряет. Пора, говорит, свадебный той делать, а то пропадет девчонка. Без платья по улицам на двухколесной машине ездит. Срамота одна. Не женское дело. Пусть русские, они все развратницы, хоть нагишом бегают, это их дело. А мы – мусульмане, и у нас свой закон, свои обычаи.

– Баранов тоже Якуб пригнал? – Гульнара перебила тетушку.

– Конечно он. А го кто же? В счет калыма, как полагается. Мы нарушать обычаи не будем. Не мы их заводили, не нам их отменять.

– Дешево вы меня цените, – Гульнара еле сдерживала себя.

– Почему дешево? – в голосе тетушки прозвучала обида. – Еще четыре отреза атласа на платье, пять халатов, два пальто, шерстяной костюм трикотажный, три пары туфель, одни лаковые сапоги-ичиги и два ковра хорезмских. Разве мало?

– Мало. Очень мало, тетушка Зумрат! Любовь дороже стоит. Она цены не имеет. А без любви я не выйду. Так и знайте! – Гульнара, задыхаясь от обиды и волнения, нервно прошлась по террасе, потом, приняв решение, остановилась около тетушки. – Снимите платок!

– Это мой.– Тетушка отступила на шаг.– Мне его Якубджан подарил. А твои там, в комнате.

– Дайте платок! – Гульнара повысила голос и так посмотрела на тетушку, что та сразу перестала улыбаться.

– На, забери, если ты такая скупая...

Гульнара взяла платок, принесла из комнаты еще три таких же шелковых и поискала нож. Тетушка Зумрат, увидев в руках племянницы нож, всплеснула руками.

– Джины! Сумасшедшая! Не вздумай резать, за них деньги платили!

Гульнара, не оборачиваясь, вышла во двор и направилась к старой урючине, где блеяли бараны. Тетушка последовала за ней. Гульнара подошла к баранам и каждому на шею повязала шелковый платок. Потом перерезала веревку, которой животные были привязаны к дереву, и, схватив хворостину, погнала их к калитке.

Якуб жил рядом. В проулке играли соседские мальчишки. Они удивленно смотрели на баранов. Гульнара резко и властно постучала в массивную, сделанную из чинары, резную калитку. Немного погодя послышались шаги, щелкнул запор и на пороге показался Якуб. В новом костюме, белой сорочке и праздничной тюбетейке. Он, видимо, собирался куда-то идти. На гладковыбритом круглом лице расплылась улыбка.

– Гульнара-хон! Хуш келенгиз! Добро пожаловать в наш дом! Мы рады...

Но Гульнара не дала ему договорить приветственные фразы и резко оборвала.

– Дешево меня цените, Якуб-бай.– Она нарочито прибавила слово «бай» – «богатей». – Забирайте своих заморенных, плешивых баранов!

Не удосужив его взглядом, Гульнара хлестнула животных хворостиной и, круто повернувшись, зашагала к своему двору. Соседские мальчишки погнались за баранами.

– Смотрите, бараны в шелковых платках!

Якуб, ничего не понимая, некоторое время стоял на пороге и смотрел то на удаляющуюся Гульнару, то на своих баранов. Потом, видимо, поняв, что произошло, заскрипел зубами. Выждав, пока Гульнара скроется в калитке, он, тяжело топая, побежал ловить животных.

3

Гульнара, довольная, напевая песенку, вернулась к себе. «Будет знать, как свататься», – весело думала она, вспоминая растерянное лицо Якуба. Конечно, Гульнаре было приятно, что Якуб имел серьезные намерения, но ее раздражала самоуверенность: «Ведь знает же, что у меня есть Руслан, что я люблю его, так нет же, хочет настоять на своем».

Из переулка доносилось блеяние баранов и приглушенные окрики Якуба. Гульнаре стало жаль его. Если бы на ее пути не встретился Руслан Коржавин, она из многих поклонников предпочла бы Якуба. Вот уже много лет, еще со школьной поры, когда он учился в восьмом, а она в шестом, Якуб упорно и настойчиво доказывает свою любовь и постоянство.

Во дворе Гульнара уловила запах керосина. Не успела она определить, откуда идет запах, как возле террасы запылал яркий костер. В его отсветах четко обрисовалась темная фигура тетушки Зумрат. Бормоча проклятья, она торопливо швыряла в пламя спортивные доспехи племянницы: трусы, майки, тренировочные брюки, велосипедные ботинки, защитные очки, тапочки...

– Что вы делаете! – закричала Гульнара срывающимся голосом. – Остановитесь!

Но тетушка Зумрат, схватив тяжелый кетмень, начала колотить по изящному гоночному велосипеду, прогибая спицы, коверкая руль, седло...

Гульнара оторопела. Этот велосипед ей дали совсем недавно в личное пользование. Султанов несколько раз ездил в Ташкент и с большим трудом достал всего четыре машины. И вот одну из них у нее на глазах превращают в металлолом.

– Остановитесь! – Гульнара вцепилась тетушке в руку. – Это же не моя. За нее платить придется! Такую нигде не купишь!

Тетушка Зумрат тяжело дышала. Вырваться из рук Гульнары ей не удалось.

– Шайтанская машина! – Она пнула исковерканный велосипед ногой.– Все! Теперь не будешь бесстыдно кататься по улицам и срамить наш род! Не вышло по-моему, но и по-твоему не будет! Хватит! Видит аллах, как я была терпелива! Но больше не позволю позорить мои седые волосы!..