Текст книги "Победа достается нелегко"

Автор книги: Георгий Свиридов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)

Хроническая «болезнь» Нагорного бросилась в глаза Зарыке. Он стал следить.

Во время обеда Евгений заметил, что сосед отсыпает в клочок бумаги красный перец. Отсыпал и спрятал в карман. Зарыке все стало ясно. Вечером, после отбоя, он сказал Нагорному:

– Если еще раз у тебя подымется температура, будешь разговаривать не с врачом, а с командиром.

Нагорный разозлился:

– Не твое дело. А рыпнешься – рога обломаю! – И для вящей убедительности потряс кулаком. – И без бокса, по-русски…

Нагорный был рослее и здоровее. Но Зарыка не струсил.

– Идем хоть сейчас.

– Где?

Евгений махнул рукой в сторону спортивного зала. Там было темно и пусто.

– Только не фискальничать, – предупредил Нагорный.

В спортивном зале Зарыка достал две пары боксерских перчаток:

– Чтоб без следов.

Нагорный криво усмехнулся. Надел перчатки.

Схватка была короткой. Кулаки Нагорного, как тяжелые молоты, обрушились на Зарыку. Сергей бил без всяких правил и техники, размашисто и резко. Сжав губы, Зарыка выдержал шквал ударов и, как учил Коржавин, улучив момент, бросил вперед правый кулак…

Удар был точный. У Сергея подкосились ноги, и он рухнул на пол.

Зарыка сначала не поверил своим глазам. Неужели он так ударил? Не притворяется ли Сергей?

Он наклонился, потряс. Но тот не реагировал.

Зарыка сбросил перчатки и, схватив ведро, нагнулся к крану.

Нагорный очнулся от холодной воды. Он медленно встал, вытер рукавом мокрое лицо, выругался и, зло бросив перчатки, ушел.

А ночью разбудил Зарыку:

– Ты на меня сердишься?

– Нет.

– Давай дружить? Вот тебе моя рука. А температуры больше не будет. Слово!

Нагорному но душе пришелся смелый сосед, прямой и открытый, не умеющий кривить душой. Ему очень нравилось, что Евгений умеет любую работу выполнять быстро и красиво. Даже такое простое дело, как заправка койки или чистка картошки на кухне, он выполняет так, что залюбуешься. Нагорный тайно восхищался и даже завидовал его ловкости и проворству и старался подражать своему другу, к месту и не к месту повторяя его пословицу: «Нет плохой работы, есть плохие руки. А солдат должен все уметь!»

4

Сергей, сам того не подозревая, постоянно находился под неослабным наблюдением командиров и товарищей. Он никогда не оставался один, везде с ним кто-нибудь был. То Зарыка помогает ему по физо или по теории, то сержант Мощенко проводит отдельные занятия или консультации, то комсорг младший лейтенант Базашвили проверяет работу кружка самодеятельности. Нагорный неплохо танцевал и стал незаменимым в самодеятельности. А тут ему серьезное задание поручили. Вызвал его к себе капитан Юферов и говорит:

– Рядовой Лазанов отстает в учебе, особенно в освоении материальной части.

– Трудно ему, товарищ капитан, – ответил Нагорный, – чуваш он по национальности, и по-русски трудно ему заниматься.

– Значит, надо помочь товарищу, – сказал капитан, – и это я поручаю вам. Поработайте с ним, помогите.

– Есть!

Раньше с Нагорным так не разговаривали. Если и вызывал к себе командир, то лишь за тем, чтобы прочесть нотацию или отругать. А тут – доверие! И этот разговор с командиром перевернул его душу. Ему, Нагорному, доверяют как лучшему воину!

Глава четырнадцатая

1

Проводы боксеров были шумными. На окружные соревнования ехали лучшие спортсмены части. Поезд отходил утром. На торжественном завтраке с кратким напутствием выступил подполковник Афонин.

– Спортивные состязания – это не только проба сил, но и инспекторская проверка проделанной работы, – сказал замполит. – Лучшие спортсмены округа будут оспаривать высокое звание чемпиона. Так что, друзья, путь к победе будет весьма и весьма труден. Но мы надеемся на вас, мы верим вам! Знайте, что весь личный состав части сердцем с вами. От всей души желаем каждому добиться самых больших успехов!

Старший лейтенант Никифоров заверил, что боксеры части приложат все силы, чтобы на таких ответственных соревнованиях оправдать высокое звание воинов-ракетчиков.

Спортсмены дружно зааплодировали.

– Постараемся, товарищ подполковник!

Афонин, тепло улыбнувшись, погрозил пальцем:

– Стараться старайтесь, но не зарывайтесь.

– Что вы, товарищ подполковник!

– Да, да, на ринге всякое бывает. Так что помните мой совет!

Афонин каждому пожал руку, сказал ласковое слово.

Коржавин смотрел на своих товарищей и так же, как они, мысленно уже был там, в Ташкенте, на большом ринге. Кто будет первым противником? Как сложится жеребьевка? Ведь от жеребьевки, от этой случайности, часто зависит судьба финальных боев. Бывает, что сведет судьба в первый же день основных претендентов на титул чемпиона и их поединок можно считать чуть ли не финальным.

Будущее тревожило, окрыляло, давало простор фантазии. Однако Руслан не принадлежал к тому числу людей, которые любят переживать заранее. Все перипетии боев еще впереди. Ринг покажет! Ему просто приятно смотреть на лица друзей. Каждый полон ожиданий и надежд. «Отъезд на соревнование, – подумал Руслан, – самое счастливое время: все впереди!»

Провожающих было много, к некоторым спортсменам пришли девушки, принесли цветы. Руслана никто не провожал. Девушки у него не было, а Мощенко и Зарыка не смогли прийти. Коржавин слегка загрустил. Не очень– то везет ему в жизни! Вон тяжеловеса Тюбикова какая девушка провожает. Длинная русая коса лежит на загорелом плече, как золотой жгут. А лейтенант Омаров? Кареглазая узбечка так увлечена им, что даже ни на кого не смотрит. А ефрейтор Пальчиков? К нему сразу две пришли. Одна чернявенькая, курносая, глазами так и стреляет. Другая статная, спокойная, не идет, а плывет.

Коржавин вздохнул. В вагон уйти, что ли?

– Коржавин! Эй, Коржавин!

Руслан оглянулся. Старший лейтенант Никифоров шел с симпатичной молодой женщиной.

– Слушаю, товарищ старший лейтенант!

– Вот чемодан. Отнесите в наше купе.

– Давайте, товарищ старший лейтенант!

Коржавин легко подхватил тяжелый чемодан.

– Только не переворачивайте его, пожалуйста, – сказала спутница Никифорова, – одеколон прольете!

Руслан недоуменно взглянул на физрука. Тот улыбнулся извиняюще:

– Танечка едет с нами.

Коржавин внес чемодан в вагон, поставил под столиком. Вздохнул, сел на полку. Вспомнил Тину. Та провожала его, когда он уезжал в Ленинград. Но тут же ее заслонил образ Гульнары. Надо было быть с ней пообходительней. Она от каракурта спасла, а я даже в кино не пригласил. Дубина!

Чем больше он думал о Гульнаре, тем лучше видел ее достоинства. О таких говорят: «Огонь девка!» Смелая – раз, спортсменка – два, симпатичная – три, не кокетка – четыре, умная – пять. Но главное было не в этом. Главное было в том, что ее глаза, черные и жгучие, оттененные стрельчатыми ресницами, были сильнее самого сильного магнита. Их нельзя было забыть. Они были рядом. Они всюду следовали за ним.

Руслан побарабанил пальцами по столику. Почему он не предупредил ее, что уезжает? Всю неделю так тренировался, что даже ни разу на танцплощадку не сходил, не встретился с Гульнарой. И на стадионе ее не было видно: велосипедисты тренировались на шоссе.

– Коржавин! Где Коржавин?

Руслан очнулся. Это был голос капитана Юферова.

– Я здесь, товарищ капитан!

Коржавин устремился к выходу.

Капитан Юферов ждал у дверей вагона.

– Как самочувствие?

– Отличное, товарищ капитан!

– Не подкачаешь?

– Постараюсь, товарищ капитан!

Юферов протянул ему картонный коробок.

– Возьми на дорогу. Жена пекла.

– Спасибо, товарищ капитан. Не надо, у нас все есть!

– Бери, бери! Жена моя понимает толк в спорте, была рекордсменкой по плаванию. В свое время, конечно. Мы вместе болели за тебя, когда ты работал с Мурко. Она так переживала! А это она специально для тебя пекла. В коробке «коржики победы». Не пробовал таких?

– Первый раз слышу.

– То-то! «Коржики победы» – это калорийные штучки из орехов, изюма, сахарного песка и еще чего-то. Вчера вечером, как узнала, что утром едешь, отобрала у меня книги, тетради и заставила орехи колоть. «Мать, – говорит, – у него далеко, жены еще нет, заботиться некому. Коли, Миша, орехи и миндаль!» Так что бери, Коржавин.

Руслан взял коробок. Конечно, он не ожидал такого внимания к себе и был растроган.

– Спасибо, товарищ капитан! Передайте супруге самое большое спасибо!

– Ты тут спасибом не отделаешься. Попробуй там проиграть…

– Даже пробовать не буду, товарищ капитан!

– То-то!

Тепловоз загудел, состав медленно тронулся. Пассажиры начали на ходу вскакивать в вагон. Коржавин пожал руку капитану.

– До свидания, товарищ капитан! Большое спасибо вашей супруге!

2

За окном вагона – однообразный, скучный пейзаж: пески, заросли саксаула, гладкие площадки глинистых такыров и редкие белые пятна солончаков. Выжженная солнцем пустыня казалась мертвым пространством. Небо тоже было пустынным. Ни облачка, ни тучки. Знойная бездонная синева.

Руслан смотрел в окно и вспоминал лектора, который рассказывал о планах освоения новых земель, о покорении пустыни. Приехать бы сюда лет через десять – пятнадцать, увидеть сады и полноводные реки. Солнца и тепла тут много, земля, говорят, плодородная очень. Жизнь будет лучше чем в Крыму!

В Крыму Руслан не был, но о знаменитом черноморском курорте наслышался и начитался. Там тоже такое знойное небо. Руслан смотрел в бездонную синеву, и она казалась ему морем.

Поезд замедлил ход.

– Руслан, выйдешь?

– Обязательно!

Поезд делал большие перегоны, останавливался редко. Спортсмены использовали каждую остановку для разминки. Тренированное тело, привыкшее к нагрузкам, требовало движений, мышечная энергия искала выхода.

Коржавин взял скакалку и направился к тамбуру.

– Далеко не отходите, – предупредил проводник, открывая дверь. – Стоянка две минуты.

Спортсмены по одному спрыгивали на перрон, если можно так назвать несколько метров асфальта перед небольшим домиком из красного кирпича.

Руслан осмотрелся. Здание станции окружили несколько глинобитных мазанок и десятка два юрт. Одиноко росла старая акация. Пыль, песок, жара. Тихо, безлюдно. Вдали пасутся верблюды. Он перевел взгляд на здание станции. У дверей стояла узбечка и смотрела на поезд. На ней была спортивная куртка и шаровары. Коротко острижены волосы. Во всем ее облике было что– то знакомое. Они встретились взглядами.

– Руслан!

«Неужели это она?»

– Гульнара! Ты?

– Я…

Они подбежали друг к другу.

– Здравствуй, Гульнара…

– Здравствуй, Руслан…

– Какая странная встреча… Вот здорово!

– Да, Руслан. Какая странная встреча…

Они молча смотрели друг на друга. Они говорили между собой взглядами, а взглядами можно иногда сказать гораздо больше, чем словами.

Руслан не выпускал ее руку. Маленькая, сильная.

– Как ты здесь очутилась?

– Работаю здесь. В экспедиции.

– Понимаю.

– Желаю тебе удачи, Руслан.

– И тебе тоже, Гульнара. Будь осторожна.

– Ты тоже будь осторожен.

Раздался гудок тепловоза. Гульнара сжала руку боксеру.

– До встречи!

– До встречи, Гульнара! – Руслан все не уходил.

– Иди же!

Коржавин нехотя повернулся. Поезд убыстрял ход.

– Прыгай в любой вагон! – кричали товарищи.

Но Руслан, чувствуя прилив энергии, рванулся вперед, догнал свой вагон и вскочил на подножку.

– До встречи, Гульнара!

Поезд быстро набирал скорость. С каждой секундой станция отдалялась и уменьшалась. Руслан долго смотрел назад, видел Гульнару. Та стояла с поднятой рукой.

– Девочка ничего, – сказал Пальчиков. – Красивая.

– Никогда бы не подумал, что Руслан имеет вкус на этот счет, – улыбнулся Тюбиков. – Ай да Руслан! Вот тебе и тихоня!

Омаров поманил пальцем Руслана:

– Послушай, Коржавин. Один вопрос есть.

– Слушаю.

– У тебя на каждой станции такие есть? Уступи, пожалуйста, одну.

– Да ну вас!

– Рядовой Коржавин!

За спиной стоял Никифоров. Руслан быстро обернулся.

– Слушаю, товарищ старший лейтенант!

– Если подобные штучки повторятся, я имею в виду ваше состязание в беге на скорость с поездом, то имейте в виду: вместо ринга очутитесь на гауптвахте. Понятно?

– Понятно, товарищ старший лейтенант.

3

В Ташкент прибыли поздним вечером. Надвигалась теплая синяя ночь. В раскрытые окна влетал сухой ветер. На безоблачном небе сияли яркие крупные звезды. И, как бы соревнуясь с ними, тысячи огней большого города светились, мигали, переливались, двигались навстречу. Руслан не отходил от окна. Он пристально всматривался в синие сумерки, в россыпь огней, ловил взглядом здания, деревья, трубы заводов.

«Очень поздно приезжаем, – думал он, – как жаль, что поздно».

Руслан давно мечтал побывать в Ташкенте. Об этом городе он наслышался всяческих рассказов. Город Ташкент врезался в его память давно, еще в детские годы, когда он, полуголодный мальчишка, мечтал о краюхе хлеба. Это было трудное послевоенное время. Однажды в трамвае он услышал разговор двух пожилых женщин. Они говорили о дивных южных краях, поминутно приговаривая:

– Что говорить, Ташкент – город хлебный!

Руслан тут же мысленно представил себе город, в котором все здания сложены из хлеба. Одни здания выстроены из коричневых ржаных буханок, другие – из круглых белых, а маленькие будочки – из булочек. Вот здорово! Подходи, отламывай и ешь вволю. И никаких карточек, норм. Такой хлебный город ему даже несколько раз снился.

Потом, уже в школе, узнал о другом Ташкенте. Ребята говорили, что там страшная жарища: «Положишь яйцо в песок – там песок на улицах заместо пыли – и через минуту готово, испеклось».

Прошли годы учебы, и на уроках географии узнал Руслан о настоящем Ташкенте. О его богатой истории, о культуре, о промышленности. Он узнал, что Ташкент является шестым городом в стране по числу населения и вторым по занимаемой площади. Его территория почти равна Москве!

Ташкент надвигался властно, приветливо. В нем было что-то родное, знакомое. Что именно, Руслан не знал. Видимо, у всех крупных городов есть что-то общее. Коржавин вспомнил Москву, залитые электрическим светом улицы, бульвары, светлые пунктиры окон многоэтажных зданий. Конечно, Ташкент иной. У него свой облик, свое вечернее лицо.

Поезд, замедляя ход, плавно подкатил к перрону. Руслан вздохнул и улыбнулся, улыбнулся тепло, радостно:

– Здравствуй, Ташкент!

Одернул гимнастерку, снял с верхней полки свой чемодан и зашагал к выходу. Никифоров торопил:

– Шевелись, ребята!

Миновав здание вокзала, которое было в строительных лесах, боксеры вышли на площадь, широкую, просторную. К вокзалу один за другим подъезжали автобусы, троллейбусы. Пересекая площадь, шли трамваи. Бесшумно, мигая зеленым огоньком, подкатывали такси. Руслану захотелось сесть в автобус, подойти к троллейбусам, вскочить на подножку трамвая. «Такие же, как и у нас в Москве, – отметил он, – новых много».

– А цветов сколько! – вздохнул Тюбиков.

Тут только Руслан обратил внимание на цветы. Их было много. Всю площадь окаймляли цветники. «Красивая площадь, – подумал Коржавин, – как у нас на Киевском вокзале». Его внимание привлек памятник. Он возвышался на противоположной стороне площади. Руслан залюбовался им. На высоком пьедестале вокруг гранитного знамени застыли красногвардейцы.

– Пошли, пошли, не задерживайтесь! – Никифоров быстро шел впереди. – Нас ожидает автобус!

В автобусе Руслан сел рядом с Омаровым.

– Вы не знаете, что это за памятник?

– Знаю. Его поставили недавно, в память погибших четырнадцати ташкентских комиссаров. Помните, у нас лекция была о революции в Туркестане?

4

Спортсменов, прибывших на окружные состязания по боксу, разместили в гостинице при военном училище. Каждой команде отвели по просторному номеру.

Утром, едва солнце взошло, боксеры были уже на ногах.

– Располагайтесь, ребята, – сказал Никифоров и, наведя блеск на ботинках, отправился искать судейскую коллегию.

Пальчиков, захватив полотенце и мыло, двинулся следом:

– Пойду разведать насчет душа.

Тяжеловес Тюбиков облачился в синий тренировочный костюм и пригладил ладонью жесткий чуб:

– С вашего разрешения, отправлюсь на розыски столовой.

– Столовой? – удивился Руслан. – Ты же минуту назад доел остатки колбасы и сыра!

– У меня свой вес. Иначе нельзя.

– Топай!

Омаров открыл чемодан и натянул на себя два шерстяных костюма.

– У меня тоже вес, – вздохнул он. – Лишних семьсот граммов. Что ни делаю, а не сходят. К вечеру сгоню, а утром встану на весы – опять наросли.

Коржавин посочувствовал офицеру:

– В такую жару в лыжных костюмах несладко.

– Что делать! Это почти единственная возможность сгонять вес без ущерба для здоровья.

Руслан тоже переоделся. Легкий тренировочный костюм свободно облегал его мускулистое тело.

– Размяться бы!

– Спортивный зал рядом, я приметил.

– Я возьму боксерские лапы и перчатки. Постучим.

– Нет, Руслан. Лучше скакалки возьми.

– Хорошо.

Спортивный зал училища находился рядом. Он был просторный, высокий, с длинным балконом, где находились места для зрителей. Много света, на огромных окнах решетки, на плафонах тоже. По бокам светлые баскетбольные щиты. Пол размечен белой и желтой краской. Руслан сразу определил, что белой обозначены границы и линии баскетбольной площадки, а желтой – две волейбольные. В левом углу устроен борцовский ковер. Что же касается боксерских снарядов – мешков и пневматических груш, – то их он не обнаружил.

– Видимо, бокс тут не в почете, – заключил Руслан после беглого знакомства с залом.

– Сказал – как в лужу сел, – ответил высокий спортсмен, который бросал мяч в корзину.

– Не сказал, а сделал вывод, – поправил Омаров, – оборудование зала говорит само за себя.

– Посмотрим завтра на ринге, что вы скажете. – Высокий презрительно оглядел круглую фигуру Омарова. – Жир надо было сбрасывать дома, а не накануне состязаний.

– Может быть, – сказал Коржавин. – Но, глядя на вас, подумаешь, что вы в этом деле перестарались.

Омаров захохотал:

– У Руслана язык как острый нож, а кулаки как гири!

Высокий дернул плечом и, не ответив, стал равнодушно бросать мяч в баскетбольную корзину.

В зал стали заходить спортсмены. Вскоре в разных концах шла оживленная тренировка. Одни, надев перчатки, отрабатывали элементы боксерского боя, другие работали на лапах, третьи прыгали со скакалками. Даже на борцовском ковре стало тесно. Те, кому нужно согнать лишние граммы и килограммы, одевшись потеплее, боролись друг с другом. Издали они были похожи на молодых медведей, которые пробуют силы в борьбе, но бороться как следует не умеют.

Тяжеловес Тюбиков вернулся довольным. Его круглое лицо сияло.

– На котловое довольствие прикреплены к ресторану. В прошлом году там кормили до отвала.

Тяжеловес забинтовал кисти и пальцы, натянул перчатки.

– Корж, подержи лапы.

– Ладно. Пока разминайся, а я допрыгаю раунд.

Тюбиков начал делать гимнастические упражнения, широко размахивая руками. От его движений, уверенности веяло богатырской мощью.

– Тайм! – крикнул Омаров.

Коржавин сделал несколько глубоких вдохов и отложил скакалку.

– Давай лапы.

Тюбиков, несмотря на тяжелый вес, двигался довольно резво и легко, непринужденно наносил удары с любого положения.

– Резче! – советовал Руслан. – Быстрее! Раз-два– три! Левой, левой, правой!

Тяжеловес, добродушно улыбаясь, наносил прямые и боковые удары.

– Корж, посмотри вон на того тощего.

– Что у баскетбольного щита?

– Ага.

– Ты его знаешь?

– Знаю и тебе советую присмотреться. Он прошлогодний чемпион в твоем весе. Фамилия его Стоков.

Коржавин от удивления опустил лапы.

– Этот? Неужели?

– Он самый. В прошлом году ему мастера присвоили. Ну держи лапы!

Руслан подставил лапы, а сам разглядывал высокого: «Вот ты какой, мой главный соперник!»

5

Никифоров принес талоны на питание.

– Мандатную комиссию прошли чистенько. Получайте, орлы, билетики на еду!

– А взвешивание когда? – спросил Тюбиков.

– Взвешивание здесь, в спортивном зале, с восьми до десяти утра.

– Порядок! Можно после завтрака. Лишний килограммчик не помешает.

Омаров облизнул сухие губы.

– Придется до взвешивания не пить.

Коржавин взял талоны на еду, развернул тощую книжечку.

– Ребята, да тут и вчерашние обеденные!

– Конечно, обеденные, – сказал Никифоров. – Положено – отдай. Так что, друзья, обед и ужин нам полезен и нужен!

Ресторан находился в центре города. Высокое двухэтажное здание, просторный вестибюль. Швейцар с окладистой бородой и в темно-синей форме приветливо распахнул двери:

– Добро пожаловать!

– Спасибо, папаша! – сказал Никифоров и протянул гардеробщику офицерскую фуражку.

Тюбиков первым прошел в зал и занял столик возле окна.

– Сюда, чемпионы!

Боксеры уселись вокруг стола.

– Еще стул, – сказал Коржавин. – Никифорова забыли?

– Он с нами не будет, – ответил Тюбиков, – он с дамочкой.

– Понятно! – Коржавин раскрыл меню. – Кому что?..

6

Ночь накануне соревнований всегда самая длинная и томительная. Что принесет завтрашний день? Этот вопрос волновал всех. Не верю в железных людей, которым все нипочем. Ночь накануне соревнований – это как ночь перед битвой, нервы напряжены до предела. Хотя каждый старается показать свое внешнее спокойствие, однако волнение нет-нет да и прорвется наружу.

– «Что день грядущий мне готовит?» – пропел Тюбиков, разбирая постель.

– Волнуешься?

– Нисколечки.

– Треплешься.

– Заяц трепался, ему уши надрали, вот он и стал длинноухим.

Но Коржавин, чтобы только не молчать, продолжал спрашивать:

– А все ж таки?

– А ты?

– Я?

– Ты ведь тоже того…

– Разумеется.

– И я тоже.

Тюбиков лег, укрылся.

– Давай спать.

– У меня не получается, – признался Коржавин.

– Тише, вы! – произнес Омаров. – Пальчикову мешаете спать.

Пальчиков заворочался и тихо захихикал.

Тюбиков подошел и сдернул с него одеяло.

– Что притворяешься?

– А тебе что?

– Мне ничего, а вот людей в заблуждение вводишь.

Омаров взглянул на часы.

– Половина одиннадцатого.

Пальчиков вздохнул:

– Теперь часа два не уснешь, Хоть лежи, хоть не лежи. Я уж знаю.

– Да, – сказал Омаров. – Все ж таки завтра первый день.

– Первый день много значит. – Тюбиков сел на кровати. – В первый день важно победить. После первого дня образуются две группы: побежденные и победители. В группе победителей можно до финала дойти, а в побежденных нет. Там даже если и всех победишь, то все равно получишь лишь третье место.

– Проигрывать вообще нехорошо, – добавил Коржавин, – ни в первый день, ни в последний.

– Оно-то так, конечно. – Пальчиков натянул одеяло. – Но дважды проиграть хуже.

– Еще бы! Тогда вообще никакого места не получишь. Соревнования есть соревнования! Проигрыш – выбываешь из основной в группу побежденных. А там потерпел поражение – вылетаешь совсем.

– Проигрывать, конечно, мы не хотим, – задумчиво произнес Коржавин, – но и все, кто приехал, так думают.

– Хватит об этом! – Тюбиков встал, прошелся, распахнул окно. – Ночь-то какая!

Ночь была лунная, светлая. Откуда-то издали доносилась музыка.

– А в парке танцы, – сказал Тюбиков.

– На что ты намекаешь?

– Сделать культпоход. Как вы смотрите, Карим Омарович?

Омарову тоже не спалось.

– Не возражаю.

– Две минуты на одевание! – в голосе Тюбикова зазвучали командирские нотки.

– Я не пойду, – сказал Пальчиков. – Я останусь.

– Мять постель и переживать?

– Нет. Схожу в душ. Говорят, душ перед сном успокаивает и способствует засыпанию.

– Как хочешь.

Через две минуты Омаров, Тюбиков и Коржавин спускались вниз по лестнице.

– А ты знаешь, где парк? – спросил Коржавин.

– Знаю, – уверенно ответил Тюбиков.

Парк был неподалеку: через две остановки. Сели в трамвай. Он был новым, еще пах краской. Омаров взял билеты.

«Почти два года я не видал трамвая, – подумал Руслан. – Жаль, что в Ташкенте метро нет».

Около ворот парка находилась просторная чайхана. На широких деревянных настилах, устланных шерстяными паласами и коврами, сидели узбеки, пили чай, ели шашлык. На почетном месте, в окружении стариков, сидел белобородый узбек. Руслан обратил внимание, что на белобородом богатый шелковый халат, а в руках домбра.

– Вот что, друзья, – сказал Омаров. – Вы шагайте на танцплощадку, а я посижу в чайхане.

– Мучиться будете, Карим Омарович. Все чай пьют, а вам нельзя.

– Ничего. Я послушаю певца. Это – бакши, народный певец, он знает старинные сказания про богатырей народных.

– Как хотите.

– Через час встречаемся здесь. – Омаров показал на чайхану.

– Слушаемся.

Танцплощадка находилась в глубине парка. Народу было много. Коржавин и Тюбиков обосновались у прохода.

Оркестр заиграл танго. Тюбиков толкнул локтем друга:

– Выбрал?

Руслан отрицательно покачал головой.

– А я выбрал. – Тюбиков показал на двух танцующих девушек. – Разобьем?

– Давай.

– Я беру в светлом платье.

– Пожалуйста.

Боксеры подошли к танцующим.

– Разрешите?

Девушки не возражали.

Тягучие звуки танго располагали к раздумью. Танцевали молча. Руслану казалось, что черное платье не идет девушке. Платье было каким-то траурным и не гармонировало с ее лицом, глазами, каштановыми волосами. Но разве скажешь об этом незнакомой девушке? До конца танца они не обмолвились ни словом.

Музыка смолкла. Руслан учтиво поблагодарил.

– Разрешите проводить к вашей подруге?

Девушка, как показалось Руслану, взглянула на него как-то странно. Но не возражала. Пока они искали Тюбикова и подругу, заиграли медленный вальс.

– Разрешите пригласить? – обратился Руслан.

Та молча положила ему руку на плечо.

Снова весь танец промолчали. Только под конец вальса Руслан спросил:

– Скажите, как мне вас именовать?

– Аллой, – ответила девушка.

– А меня зовут Руслан.

Та снова как-то странно посмотрела на него и опустила голову. Руслан обратил внимание на ее лицо. «Что с ней, – подумал он, – или она долго плакала, или оно опухло».

Тут девушка увидела свою подругу:

– Лена!

Та бросила Тюбикова, устремилась к ней.

– Извините нас, – произнесла Алла. – Мы уходим.

– Мы проводим вас, – предложил Руслан.

– Спасибо, не надо.

И они быстро покинули танцплощадку.

Тюбиков пожал плечами:

– Странные какие-то. Моя все время искала твою и таскала меня по всей площадке.