Текст книги "Открытие"
Автор книги: Геннадий Машкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
15
Игорь думал, что ледяная купель не пройдет им даром. Но никто не слег, обошлось даже без насморка.
Крепкие ребята оказались его друзья-однокашники.
К весне выяснилось окончательно, что Борис и Слон едут с Журкиным на Урал, не ожидая куликовского приглашения. Один Женя упорствовал, не поддаваясь ни на какие уговоры друзей.
– За одну стипендию вкалывать – для меня слишком большая роскошь, – твердил он свое. – Хочу на Витим!
У Игоря после таких разговоров надолго портилось настроение. И Куликов не отвечал ни да ни нет насчет практики, вселяя в Женю надежду.
Прошел на Ангаре лед. Старые улицы помолодели от свежей листвы тополей. Чем сильней припекало солнце, тем меньше оставалось в общежитии народу. А Куликов молчал. Может, он и одного места не мог предоставить? «Своего-то Матвей Андреевич не должен подвести, – думал Игорь. – Я же ему не обуза, а верный помощник».
Это парни увлекались всякими любимыми делами: Борис занимался комсомольской работой, Слон не пропускал танцев, а Женя заболел художественной самодеятельностью. Только Игорь оставался на основном фронте. Сдал Борису двадцать копеек взносов, и вся общественная нагрузка! Чтобы стать хорошим специалистом, нужно лекции прорабатывать, конспектировать первоисточники, рыться в учебниках. И на мелкую общественную работу лучше начхать. Есть дело главнее общественного, а к нему ведут только тернистые тропы науки. Времени на ученье отпущено немного, а наука геология огромная, сложная, со всякими прикладными специальностями. Так просто к золоту не подберешься! Думать надо сейчас уже, как лучше подойти к коренным залежам, планировать надо будущую удачу, нацелить себя на открытие со студенческой скамьи. Эту задачу не решишь ни горячкой, ни верхоглядством, ни суетой. Случай может подвернуться. Но что-то он даже Митьку Шмеля обходит, этот золотой фарт. И можно случай прождать всю жизнь. Хотя совмещать науку и случай, наверно, можно. Так он и будет пока тянуть эту линию в Витимске.
С такими мыслями Игорь собирал Слона в Рудногорск, когда заныли древние шарниры двери их комнаты и просунулась рука с письмом. Конверт белой бабочкой полетел на пол, и дверь захлопнулась. Слон с Игорем не удивились: так в общежитии разносили письма.
Слон был ближе к двери, он и подобрал конверт.
– Тебе, – сказал Слон, пробежав адрес глазами. – Однако, вызов, паря!
Он подал конверт Игорю.
– Наконец-то! – Игорь впился глазами в обратный адрес конверта.
Там стоял штамп: «Витимское приисковое управление».
Игорь торопливо надорвал конверт и вынул письмо.
«Игорь! Выслал вызов от своего имени в ваш деканат. Но обстоятельства складываются так, что предоставить на поисках вашему институту в этом году я смог лишь одно место. Большой Проект еще не вошел в силу, и предложить рабочие места твоим товарищам пока не представляется возможным. Имеющееся скромное штатное расписание заполнилось местными кадрами. Расширить список я смогу только после того, как обнаружим рудопроявление золота. Если нам повезет в этот сезон, на следующий год пойдем в гору. Тогда можно будет пригласить к нам на практику всех твоих товарищей. А пока жду тебя одного.
С приветом Куликов М. А.».
Игорь молча протянул письмо Слону. Тот прочитал вслух.
– Надо Женьку предупредить, паря, – сказал Слон, – пока мы не уехали без него.
– Ладно, я схожу, – откликнулся Игорь. – Дай мне его адрес.
Слон в отличие от Игоря был несколько раз у Жени в Нахаловке. И сейчас он прямо на конверте набросал схему, как добраться до Женькиного дома. От автобусной остановки «Иркутный мост» надо было идти не меньше двух километров, до самой окраины города.
– Ничего, пройдусь ради такого случая. – Игорь свернул письмо и спрятал его в задний карман спортивных брюк. Потом сорвал с крючка форменную фуражку, нахлобучил ее на давно не стриженную шевелюру и выбежал из комнаты. – Только сначала Журкина предупрежу, чтобы на Женьку не тянул...
Быстрым шагом он пересек двор общежития, главную улицу, уютные дворики в квартале позеленевших от времени особнячков и сквер – это был кратчайший путь к институту. Игорь нигде не останавливался – ни возле книжного киоска, где любил рассматривать книги, ни возле теннисного корта – тут он иногда задерживался поболеть, ни возле палатки «Пиво-воды» – здесь уже начали торговать шипучим квасом, ни около объявлений и молний в гулком вестибюле института, где останавливался каждый студент. Он уловил еще в коридоре слабый запах «Золотого руна» и сразу распахнул дверь кабинета общей геологии. Здесь он был уже своим.
Журкин стоял посреди кабинета и задумчиво окуривал драгоценные минералы и окаменелости.
Игорь, ни слова не говоря, протянул ему письмо Куликова.
Доцент помел бородой по строчкам.
– Вот у вас будет и третий помощник, Илларион Борисович, – сказал Игорь. – Таких ребят, как Женя Солонцов, надо поискать.
Журкин вернул письмо, почесал свой взбухший висок трубкой и сказал:
– И вам небесполезно было бы с ними попрактиковаться, Игорь Петрович.
– У меня своя тема, – ответил Игорь, – родная!
– Я боюсь, вы слишком прямо идете к той цели, – заметил Журкин. – А открытия в нашем деле случались, как правило, на извилистых тропах...
– Ну, не так уж и прямо... – пробормотал Игорь. – У меня все не так просто, как кажется, Илларион Борисович...
– Да я что хочу сказать, Игорь Петрович, – мягко перебил Журкин. – Может, вам лучше пока отойти от витимского золота, поглядеть со стороны?.. Понимаете, Игорь, я вижу слишком много общего сейчас между собой и вами.
Игорь пристально посмотрел на доцента. Лицо Журкина было как бурый останец, избитый трещинами. Оно ничем не напоминало Игорева лица, узкого и нервного. Следовательно, Журкин видел похожесть внутреннюю, душевную.
– Понимаете, односторонность – вот что общее в нас, – вздохнул Журкин. – А фартовый случай, он любит, чтоб для него не только мозгами, но и сердцем подраскинули.
– Ну, если только на случай полагаться?..
– В поисках случай играет немалую роль, – сказал Журкин. – На себе испытал!
– Поиспытываю и я случай, – ответил Игорь, покрепче насаживая фуражку на голову. – По-всякому! И мозгами и сердцем!
Журкин кивнул, осенил его трубкой и возвратил письмо. Игорь развернулся волчком и упруго пошел к выходу. Он выскочил из институтского подъезда, и здесь ему сразу повезло. Синим блеском ударила «Волга» в глаза. Но Игорь успел разглядеть шашечки на боку.
Из-за Женьки можно было потратиться. Он поднял руку, и водитель подкатил к самому краю дороги. Игорь рванул переднюю дверку и сел рядом с шофером.
– В Нахаловку! – попросил он.
Шофер, белобрысый парняга в шелковой безрукавке, сморщился.
– Дорога там – для броневиков с железными колесами, – заявил он, – не поеду.
– Тройку накину, – пообещал Игорь.
– Я тебе сам пятерку бы дал, чтобы туда не ездить, – сказал шофер, но скорость включил.
Игорь оглянулся. Двухэтажное старинное здание института исчезло за тополями. Только виднелись башни по углам да кораблик на шпиле. Почему в таежном городе был поставлен кораблик на шпиль? Игоря иногда мучил этот вопрос. Но никто не мог дать ему вразумительного ответа. Наверно, об этом написано в старых книгах о городе. Но сколько времени надо было урвать от занятий, чтобы зарыться в обширную историческую литературу! Надо было оторвать время от учебников по геологическим дисциплинам. А такого позволить себе Игорь не мог. Ему надо было идти к поставленной цели по возможности быстрей. Ибо, кроме него, некому было полностью оправдать отца перед людьми, Феней, Лукиным... А реабилитировать можно только упорными поисками и находками.
Все это делается ради оправдания его отца, виновного, может быть, в том, что люди Витимска пока не имеют подступов к залежам золотоносных руд.
Игорь вертел головой, с удивлением разглядывал городские кварталы. Чуть ли не первый раз пересекал он Иркутск. После солидных домов, обрамляющих центральную площадь, они выехали на булыжную улицу Чкалова. И сразу попали в мир старинных особнячков, каменных и деревянных, одноэтажных и двухэтажных, кое-где с мезонином, миниатюрными балкончиками и мансардами.
Улица выходила на мост через Ангару. Такси медленно катилось в потоке грузовиков. Игорь смотрел наконец-то сверху на удивительную реку. Видно было дно и остатки понтонных опор, срубов, набитых камнями. Солнце высвечивало хариусов, стоявших в тени этих опор. В Витиме вода и осенью не была такой сине-прозрачной. Витим был угрюмее Ангары, не говоря уже про мутную в большей части своей Шаманку.
«Би-би-и!» – музыкально пропела машина и рванулась вперед, обгоняя грузовики. Кончился мост. Пошло зеленое предместье Глазково, застроенное аккуратными бревенчатыми домами. Все стало напоминать Витимск.
– Вот она, Нахаловка, – шофер скривил толстые губы. – Чтоб ее совсем залило-затопило!
Они съехали с горы на Иркутный мост. Заскрипели доски под колесами, закачались перила деревянного моста. Сразу же за этим мостом раскинулся поселочек. Главная улица здесь была, точь-в-точь как их витимская Подгорная, в ямах, колдобинах и лывах. И домишки были такие же. И курицы, разгребающие пыль, окрашены так же чернилами.
– Дом номер тринадцать, – сказал Игорь, взглянув на шпаргалку. – Ну и число у Женьки!
– Он самый. – Шофер осадил «Волгу» у палисадника с черемухой, и туча пыли наконец догнала машину.
Игорь выскочил из такси и попал в самый центр желтого облака. Он чихнул, бросился к калитке и чуть не вывихнул ногу, зацепившись за проволочную петлю. Вырвал проволоку из глины и запустил ее в забор.
– Чертова дорога! – выругался Игорь.
– А ты под ноги смотри, – раздался веселый голос Жени, – у нас можно без подметок запросто остаться.
Женин чубчик показался над калиткой. Звякнул крючок, и калитка распахнулась.
– Прошу! – Женя с широкой улыбкой показывал обеими руками во двор. – Вот моя деревня, вот мой дом родной.
Он был одет по-рабочему: в сапогах, заплатанных штанах и старой гимнастерке. Полчуба его прилипло ко лбу, видно, Женя крепко трудился по хозяйству.
– Мама, – закричал он, – кончай со своими грядками, к нам гость прибыл!
На Женин голос сразу же сбежалось трое босоногих малышей, двое мальчишек и девчонка. Все были похожи на Женю: сероглазые, загорелые, здоровые и крепкие. У всех малышей на руках и ногах прорезались цыпки.
– Послевоенное производство! – сказал Женя, сгреб обоих братишек и сестренку в кучу и поцеловал в выгоревшие макушки.
– А вы не могли машину заделзать? – спросил самый старший из малышей, хмуря бровки.
– Зачем? – спросил Игорь.
– Нас покатали бы, – хором объяснили малыши. – Женя нас катает, когда на машине.
– Я со стипендии беру такси, – сказал Женя, и у него появилась промоинка на щеке. – Подъеду, посажу всех и катаю...
– Ладно, в следующий раз! – пообещал Игорь.
– Точно, – вмешался Женя, – в следующий раз Игорь подъехал к нам в Нахаловку на машине, посадил всю мою ораву и катал их по городу!
Он увидел огнистый отсвет в очках Гария Иосифовича. Учитель протянул авторучку, прося слова.
– Пошел бы он лучше в пединститут, – неожиданно сказал гость, – быстрее бы, может, нашел ту жилу, что искал... С меньшими жертвами, главное.
Геологи уставились на учителя, подозрительно щурясь. В чужой монастырь со своим уставом не ходят – это учитель литературы должен был знать. И Борис Петрович не замедлил с ответом.
– Вы какой институт заканчивали, Гарий Иосифович? – любезно спросил он.
– Ленинградец я потомственный, – ответил учитель. – И учился в Ленинградском педагогическом имени Герцена...
– И какой был у вас конкурс? – приставил к уху ручку Борис Петрович.
– Да какой там конкурс, – Гарий Иосифович сник. – Парней с тройками брали.
– А у нас на геологический пять человек на место было! – выпалил Слон.
– Вот Игорь совершенно естественно пришел на геофак, – заключил Борис Петрович с умной улыбкой на бескровном лице. Лишь точечки угорьков выделялись на его коже да складки резко появлялись и исчезали, выдавая переживания бывшего комсорга. – Мы к жилам своим ходим трудными путями, жертвы нам не страшны, и Игорь одна из них...
– Давайте пока в таком духе не будем о нем, – попросил Женя, – собрались вроде не закапывать!
– Не педагоги мы, – усмехнулся Слон, – но и не могильщики.
Гарий Иосифович тоже улыбнулся, как бы соглашаясь с геологами. Но, потянувшись к Люсе, сказал:
– А открыл эту самую жилу все же не геолог, а человек другой профессии. И в первый раз и во второй...
– Случайность, – занервничал Борис Петрович, и красные пятнышки появились кое-где у него на шее, – а геологи работают наверняка: или да – или нет!
– Все дело в том, что случайность как бы освещает всю историю с коренным золотом, – сказал учитель. – Не ожидает ли важная случайность нас и в теме, которую мы разбираем? Мое педагогическое чутье больно уж протестует, будто какой-то ученик подвох приготовил.
Даже Люся задумалась над словами учителя, изредка отвечая ему изумленным взглядом да чуть рассеянной улыбкой.
«Ничего себе Шмель прислал нам подарочек! – подумал Женя. – Придется нам попыхтеть сегодня капитально. Но уж ничего мало-мальски достойного внимания из признаний Игоря не ускользнет сегодня от нас!»
– Давайте сначала дослушаем, – опомнился Борис Петрович. – А философствовать будем в конце.
Люся кивнула, и ногти ее запламенели над строчками скорописи.
16
Дома все налаживалось. Отец кочегарил, мать копалась на огороде бок о бок с соседями. Игоря город встретил как настоящего геолога. Куликов объяснил, что назначает практиканта начальником хоть и маленького, но все же поискового отряда.
Не особенно обрадовала новость, что во втором поисковом отряде работал Митька Шмель. И не промывальщиком, а начальником отряда! Правда, было великолепно, что Митька со старательства перешел на геологические поиски. Шмель как бы признавал тем самым бессилие старательства.
Не Куликов бы, Митьке не видать отряда как своих ушей. Куликов пошел на поводу у Лукина и Любы. «Ну и отлично, – решил Игорь. – Пусть ходит в наши маршруты и создает у людей хорошее впечатление, что мы в мире и делаем общее дело!»
Но все же нет-нет да и подглаживал страх: а вдруг Митька поймет, что предал свою идею, и вернется на старание? Особенно следовало опасаться прямой встречи, тогда Шмель может вспылить.
Игорь работал не покладая рук. Понимал, что в один сезон трудно открыть месторождение. Но усердие вкупе со специальными методами могло и вознаградиться. Золотая жила снилась ему во сне чаще, чем Люба. А наяву лишь однажды за все лето Игорь прикоснулся к маленькому сколку золотой тайны. Но и сам этот сколок оказался загадкой, загаданной Куликовым.
Это произошло в воскресный день июля. В тот день, когда к нему приехали Куликов и Люба. Куликов пошел, по обыкновению, собирать кварцевую гальку. А они с Любой побежали купаться.
– Догоняй! – крикнула Люба и бросилась в воду.
– Ну, держись!
Игорь разбежался по горячему песку и нырнул вслед за Любой. В воде он открыл глаза. На дне, среди разноцветных валунов ржавел обрывок каната, валялся погнутый лом. Котлован вырыли для драги, заполнили водой, но так и не стали монтировать фабрику золота. И теперь котлован превратился в плавательный бассейн для Игоря, промывальщика его отряда и гостей. Люба быстро перебирала ногами, уходя от него. За белыми ее ступнями вскипали пузыри. Игорь изогнулся, нацеливаясь под Любу, и замолотил ногами изо всех сил. Он догнал ее, перевернулся и схватил за талию. Люба отчаянно рванулась вверх и вынырнула.
У него тоже кончился воздух. Игорь всплыл за Любой и встал в воде столбиком.
– Уф! – отфыркивалась Люба. Волосы залепили ей лицо. Глаза просвечивали сквозь волосы, как два самородка.
– От тебя разве убежишь, – сказала она, и зубы ее блеснули кварцем, – от такого сохатого?
– А зачем убегать? – спросил Игорь. – Сегодня ты от меня ни на шаг! Сегодня мы друг для друга. Наш день. Я уже три недели без выходного врубаю.
– Все работаем без выходного. – Люба направилась к берегу, захлестывая Игоря волной. – И я, и Матвей Андреевич, и второй отряд... Завтра совещание по Большому Проекту, а ни одной находки не сделано.
Она выбралась на берег и упала в песок. Игорь повалился рядом.
– Выходит, совещание будет пустое, – заметил Игорь. – Останься!
– А может, сегодня и найдем что-нибудь. – Люба оторвала голову от песка, заслушалась, глядя в водное зеркало. – Не здесь, так выше...
Звуки стекались к поверхности котлована со всех сторон: гул самолета, скрежет бульдозера, визг приисковой детворы, плеск воды в лотке промывальщика и тонкое тюканье куликовского молотка.
Тюканье доносилось из-за рыжих отвалов. Куликов не купался и не загорал. Он использовал каждый приезд, чтобы поколотить кварцевые глыбы и валуны. Но далеко не уходил. Никак не удавалось остаться с Любой совсем одним, без свидетелей. За пол-лета им и двух раз не удалось поцеловаться. Но наконец-то, кажется, Куликов ушел на добрых пятьсот метров.
– Золотинка ты моя, – прошептал Игорь, смел песок с Любиной щеки и коснулся губами ее гладкой горячей кожи, – пусть он один едет на совещание свое, а ты останься у меня, погости...
– Ты что, Игорь! – взметнулась Люба. – Он меня не оставит. Сам работает, как заведенный, по двадцать часов в сутки, и от нас того же требует.
– Надо ему понять, что мы люди, а не машины, – сказал Игорь. – После отдыха наш труд производительней.
– Он считает, надо ухватиться за жилу, а потом уже отдыхать.
– Так ее и прошляпить можно. С такими темпами да с такими кадрами...
Игорь приподнялся на локтях и посмотрел в просвет между соседними отвалами. В сине-зеленых волнах гольцов терялась долина Шаманки. Там, выше по течению, работал второй отряд, возглавляемый Митькой Шмелем. Люба прекрасно поняла, кого имеет в виду Игорь.
– Он очень просился на поиски, – замялась она и стала выкладывать что-то белыми камешками в песке. – А Матвей Андреевич добрый, не мог отказать Мите...
– Доброта за счет государства, да? – съязвил Игорь.
– Он хорошо работает, аккуратно, – отозвалась Люба. – Матвей Андреевич не сделал ему еще ни одного замечания.
– Напортачит он там, – выдал Игорь свое беспокойство, – потом расхлебывай.
– Не напортачит, – возразила Люба. Под ее ловкими пальцами вырисовывалось в песке большое сердце. – Он у нас самый толковый среди практиков. И ты, пожалуйста, зла не таи на него.
– Я что, возражаю, чтобы работал он где-нибудь в мастерских? – наступал Игорь. – Слесарит, или механичит, или пробы дробит...
– А может, пусть лучше жилу Васину ищет? – замерла Люба.
– Зачем же, – пробормотал Игорь, – мы тут быстрее найдем, по всем правилам науки!
– Подумаешь, кварц расколачивать – велика наука, – протянула Люба, заостряя сердце. – Или лотком орудовать... Если золото есть, его никто из наших не пропустит...
– Если так рассуждать, – заметил Игорь, – тогда закрыть геофак надо... Зачем нам изучать геологию, петрографию, если любой неуч копнет сапогом песочек и откроет месторождение?!
– И откроет! – Люба по-отцовски сдвинула брови, похожие на вербные сережки. – Если сильно пожелает!
– Держи карман шире!
– Матвей Андреевич не хуже тебя в этом деле разбирается, наверно.
– То-то он сам до сих пор пурхается...
– У него много других забот.
– Но тебя он опекать не забывает!
– Это все из-за папы...
Игорь перевернулся на бок.
– Так бы сразу и сказала, а то – совещание! Большой Проект!
– Ты должен понять папу, Игорь...
– Понимаю, – кивнул Игорь, – ему не хочется видеть меня рядом с тобой!
– Он просто приглядывается еще к тебе...
– Не подлец ли я, как мой отец?
– Ну, зачем такие крайности, Игорь?
– А он только так и мыслит, по-судейски!
– А у тебя сплошные формулы в голове!
– Сейчас только одна! – Игорь быстро набрал горсть темных камешков и выложил ими стрелу на Любином разноцветном сердце. Потом разгладил рядом песок и написал пальцем: «Люба+Игорь=любовь». – Вот какая формула!
– Тогда я, пожалуй, останусь, – прошептала Люба.
– Вот молодец. – Игорь припал губами к ее руке и стал подниматься к плечу – кожа там была и горячей и душистей.
И в это время за ближним отвалом хрумкнула галька, разнесся голос Куликова:
– Представьте, нашел! Золото нашел! К совещанию как раз! Надо же, подгадало!
Куликов осторожно нес что-то в своей фуражке. Сапоги его не бухали. Шеф переставлял ноги так, словно боялся кого-то разбудить. Кудри его растрепались, на наростах-бровях выступили капли пота.
– Вот оно... золото! – проговорил Куликов, сдерживая дыхание. – В кварце!
– Матвей Андреевич! – Люба кинулась к начальнику, разбрасывая песок. – Неужели коренное?
Куликов протянул Любе фуражку.
– Такое маленькое, – осеклась Люба.
– Целая нитка золотая, – возразил Куликов. – Можно такой бум поднять!
Игорь подходил к Куликову, медленно переставляя ноги. Неужели открытие?
Так просто? Рядом с Витимском? Обломок кварца, и в нем золотой прожилочек!.. Люба ничего не понимает. Она не знает, что такой прожилок может привести к открытию жил, которое прославит их глухомань! Тогда забудется старая история Шамана, померкнет, как свет костра на восходе солнца! И всем будет ясно, что отец гнался за прожектерами, истинное золото открывается грамотными поисковиками!
Игорь медлил, сдавив глоток воздуха в груди. На его участке нашел! Сам Куликов! Прекрасно! Фамилия Бандуреевых тоже промелькнет рядом с именем Матвея Андреевича!
– Совсем малюсенькая жилочка, – повторила Люба, прикусывая ладошку.
– А ты что скажешь? – Куликов протянул фуражку Игорю.
Игорь чуть не вскрикнул от разочарования: обломок был окатанный с одного бока! Игорь повертел обломок в руке и сказал:
– Кажется, окатанный... Где вы его выколотили, Матвей Андреевич?
– Там, – кивнул за отвал Куликов, – раскрошил валун...
– Ну, валун притащить могло за сотни кеме, – заявил Игорь.
– На мой взгляд, от силы пять–десять километров, – поспешно откликнулся Куликов. – Вполне может жилка проклюнуться на твоем участке, Игорь. Хорошо бы нам вместе выступить на завтрашнем совещании, а?
Игорь покрутил головой:
– Я считаю, преждевременно это, Матвей Андреевич... Расхвастаться, а потом прослыть болтуном?
У Куликова на щеках выпрыгнули желваки.
– Это бы помогло нам с Большим Проектом, Игорь, – сказал он. – Иногда большое дело сдвигается с места тактическим маневром, а это все же находка, вторая после Василия Чурсеева!
– Поедем, Игорь, – предложила Люба, натягивая платье. – Хоть прогуляешься, дома побываешь.
– Не могу, – ответил Игорь, – лучше я это время убью на поиски... Может, обнаружу что-нибудь серьезное.
– Тогда мы съездим к Шмелю, – проговорил Куликов, глядя вдаль, – и возьмем его на совещание.
Люба согласно склонила голову и пошла вслед за Куликовым к легкому «газику» с открытым верхом.
Игорь опустился на песок и начал собирать гальку. Издали можно было подумать, что он занят серьезным делом. Но он всего-навсего восстанавливал слово «любовь» после знака равенства. Куликов неосторожно затоптал последнее слово в его формуле. И надо было восстановить шесть этих букв. До следующего приезда Любы.
– До свидания, Игорь! – перекричала Люба шум двигателя.
– Счастливо, – отозвался Игорь.
«Газик» покатился к тракту, оставляя на зеленой траве колечки дыма.
Игорь сдержанно помахал рукой. Но когда дымок выхлопов растаял между отвалами, Игорь бросился к палатке.
Он схватил молоток и побежал к тому месту, где расколачивал кварц Куликов. Повсюду валялись белые обломки с рыжими натеками. Игорь плюнул в ладонь и начал молотить по валунам, словно молотобоец по раскаленной железке. Только левой рукой успевал защищать глаза от мелких осколков. На секунду отстранялся и видел, что кварц пустой. Опять разбивал, и так до мелких обломков, когда уж ни малюсенькая золотинка не могла укрыться от глаз. Но и ее не было, этой малюсенькой.
Наконец Игорь отбросил молоток и сел на теплый гранитный валун.
На дне котлована, словно гигант-самородок, сверкал золотистый солнечный диск. Но от вида этого чуда Игорю не становилось радостней. Он думал о той загадке, что задал ему Куликов. «Неужели ему так могло повезти, вдруг? – спрашивал себя Игорь. – А я все кварцевые обломки рядом переколотил и – ни шиша!» Нет, что-то здесь было не то... «Не принес ли с собой из дому камешек этот Матвей Андреевич? – вдруг бухнула мысль. – Не подтемнил ли главный геолог?»
Мысль была дикой. «Чего только не придумает иногда человек, страстно ждущий открытия, – подумалось Игорю, – даже на самообман пойдет, лишь бы вера оставалась». Он решил дождаться «газика», остановить его и еще раз осмотреть обломок. И он задремал на валуне, сомлев от тепла и тишины. Пробудился от рева мотора. «Газик» мчался по тракту, будто уходил от погони.
– Эй! – Игорь вскочил на валун и замахал руками.
Но «газик» промчался мимо. То ли Игорь опоздал, то ли его не заметили из-за солнца, что оказалось за спиной. Но сам он увидел, что в машине сидят по-прежнему только двое: Куликов и Люба. Митька, выходит, тоже не согласился поддержать Куликова на совещании.
Это так удивило его, что он осел на валун и стал размышлять о Митьке. Выходило, и Митька не лыком был шит. Не поддался на окатанный обломок! И Люба не зря, как видно, его защищала. И он, работая по методике управления, служил косвенным доказательством, что Васька и старший Шмель ничего серьезного не имели за душой. Выходит, само время работает все же на Бандуреевых. «Только постараться не встретиться с Митькой нос к носу! – приказал себе Игорь. – А то взбрындит и все испортит!»
На этот раз Гарий Иосифович прервал Люсю. Он вдруг поднялся, походил вокруг стола, и она водила за ним глазами с пятнышками света на донцах. На Люсином лице было написано такое почтение к гостю, что могло показаться: учитель вот-вот выдаст им главный аргумент для защиты. И друзьям-геологам останется только рты разинуть и согласиться, приветствуя педагога.
– Вот бы выложить из камешков такое же сердце, – предложил вдруг Гарий Иосифович, – пронзить его стрелой и на суде показать!
– Ну и что бы случилось? – презрительно двинул плечами Слон, и швы его пижамы затрещали.
– Как что? – откликнулся учитель. – Мне кажется, это символ всей жизни Игоря, и не мог он пойти против этой формулы!
– Да у кого же не имеется в заначке этой формулы? – колыхнулся Слон. – Все по-своему любят, и все творят дела!
– Думаю, сердце это – слабенький аргументик, – заметил Борис Петрович, снисходительно глядя на гостя. – Несерьезный просто-напросто, для школьного собрания, но не для суда.
– Любят и разбойников и подхалимов и кого угодно! – возмутился Слон. – Женщина есть баба! Любовь зла – полюбишь и...
– Слона! – докончила Люся едко.
Гости Слониковых онемели от этой неожиданной оплеухи. Чуть мягче бы произнесла Люся кличку супруга, и все вышло бы очень мило. Но хозяйка вложила в «Слона» непонятную жесткость, иронию и злость, будто у нее только сейчас раскрылись глаза на мужа.
И Слон замигал желтыми ресничками, щеки его задергались в плаксивом тике, а губы вздулись, точно у перепуганного ребенка. Он раскинул руки, как бы приглашая присутствующих в свидетели, что он ничего такого не сделал, а она сама напустилась.
И все почувствовали неуют в уютной квартире Слона. Люсин вскрик выбил мысли из колеи, заставил переключиться на самих хозяев. «Самое время для семейной ссоры! – подумал Женя, глядя исподлобья на Слона. – И чего ты лезешь не в свои сани!»
А вообще и Люську понять нетрудно. Она изнервничалась... А сколько нервов еще ей нужно, чтобы довести дело до конца!
И Женя еле заметно подмигнул Слону: «Спокойно, старик, уступи, сгладь, будто ничего не случилось».
И Витька принял сигнал. Широкая улыбка развела по его лицу мягкие лунки.
– Вот и Слону досталось, – проговорил он и почесал залысины. – Придется менять подпольную кличку!
– Правильно, – согласилась Люся, – будешь теперь Слоником.
– Отлично, – Слон скривился. – Стану хоть приносить тебе удачу в защитах!
И опять за столом все неловко притихли. Из кухни донеслось потрескивание дров, а из-за окон зима напомнила о себе щемящим скрипом полозьев и торопливым постуком шагов.
– С твоими приносами только и говорить о любви, – напомнила Люся какой-то семейный секрет, и от ее голоса повеяло уличным морозом. Она отпила из рюмки, поправила волосы, будто бы после драки, и подняла на гостя теплеющий взгляд. Но Гарий Иосифович, видно, уже отказался от своей идеи, возвратился на кушетку и махнул: «Продолжай».
И Люся повиновалась ему.
