Текст книги "Открытие"

Автор книги: Геннадий Машкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

– Я вас, по-видимому, задерживаю, любезный. – Журкин, не глядя, расписался в зачетке и протянул ее Игорю. – Совсем забыл, что грядет Новый год. Извинения прошу за свою забывчивость. Впрочем, это не забывчивость, а равнодушие к праздникам. Прожил свою жизнь, и праздники кажутся теперь на одно лицо. Даже скучаю, когда наступает выходной день. Ах, старый песочник, совсем забыл, что у вас сегодня, по всей вероятности, намечается пирушка. Ждут вас, поди, да на другом конце города?

– Мы с ребятами из нашей группы будем праздник встречать, – сообщил Игорь. – В общежитии.

– А я за работой не заметил, как всех родственников растерял, друзей, жену и знакомых, – сказал Журкин. – Даже не знаю, к кому приткнуться. Отдыхать, наверно, пойду.

– А хотите с нами? – предложил Игорь и затаил дыхание.

– С вами? – почесал Журкин серый висок чубуком трубки.

– В тесноте, но зато с молодежью, Илларион Борисович! – горячо настаивал Игорь.

– А действительно, – сдался Журкин, – почему бы не посидеть с такой молодежью за рюмкой вина?

– Ребята будут рады, – сказал Игорь, помогая Журкину надеть пальто.

– Кажется, совсем недавно сам был первокурсником, – заговорил Журкин, когда они вышли из кабинета в полутемный коридор. – А вот уже и Дед Мороз – Красный нос.

– Вы бодро выглядите, – горячо возразил Игорь. – Вы еще и докторскую защитите и академиком станете...

Он схватил с подоконника в коридоре свое полупальто – «москвичку», оделся на бегу и догнал Журкина у входных дверей.

– Нет, любезный, жизнь была у меня не та, чтобы сохраниться, – сказал Журкин, поднимая свой серый каракуль. – Такая сложная, что и не приведи господи. А уж до академии едва ли добраться... Не помереть бы кандидатом...

Игорь двинул дверь, и они вышли на звенящее цементное крыльцо. Морозный воздух ударил круто в самый дых. Но Журкин продолжал свой разговор и постепенно перешел к воспоминаниям.

Чтобы слышать все до единого слова, Игорь шел шаг в шаг рядом с доцентом, и тени их на искристой дороге соприкасались. Журкин вспоминал и раньше на лекциях отдельные эпизоды своей жизни. Но такой подробный рассказ едва ли другой кто слышал из уст старого геолога. Видно, за целый день надоели ему учебные разговоры, к тому же повстречал он человека с золотого Витима, и наступил конец длинного трудового дня, и затронутая тема в последнем зачете взволновала старика, и новогодняя ночь подталкивала к исповеди.

Журкин рассказывал о себе. Скрипел дорожный наст, сияли окна, блестел оледенелый асфальт, и сказочно искрился пышный иней на деревьях, особенный, сибирский, иркутский куржак. В этом обрамлении рассказ Журкина звучал особенно убедительно, потому что жизнь его проходила в сибирской стороне.

Илларион Борисович родился в Иркутске в многодетной семье священника. Юнцом закончил духовную семинарию и был послан настоятелем церквушки в село под Братском. Оказавшись среди охотников, пристрастился к тайге. Выходил частенько в тайгу, собирал травы, коренья, минералы, жуков и бабочек. Воздыхал над необычайной красотой тайги, гор и рек. Размышлял о щедротах, ниспосланных господом богом на землю в виде сибирского леса, земли, руд, зверей, птиц и рыб. И прикидывал, как научить человека использовать эти щедроты на свое благо. Ибо прозябает род людской в темноте, нужде, голоде и лишениях. А не видит, словно слепец, щедрот господних.

И однажды, мысля такое, наткнулся батюшка на глыбу тяжелой железной руды. Смекнул, что значит железная руда для этой глуши, и с куском магнетита отправился в Иркутск. И завертелся среди отцов города, духовного своего начальства и чиновников горного отдела.

В конце концов батюшке намекнули, чтобы он не совал нос не в свои дела. И тогда в сердцах решил Журкин сам заняться разведкой. Но догадался, что, кроме Священного писания, надо знать еще кое-какие дисциплины. И отправился в Томск за знаниями.

Он поступил в Томский университет и закончил геологический факультет с отличием. Но тут началась революция, и разведывать железо под Братском Журкину снова не дали.

Его мобилизовал Колчак. И закрутился отец Илларион, горный инженер Журкин, в смерче сибирской войны. И уже совсем расставался с русской землей, уходя с остатками полка в Монголию через Саяны, да случай не дал. Отряд поднимался по рекам, покрытым ледяным панцирем. Под копытами лошадей гудели пустоты во льду. Обозы проваливались в эти ловушки, усталые люди уходили под лед, храпели лошади, разносились крики, мат, перебранка. Отупевшие от неудач люди будили эту заснеженную, хмурую, неприступную горную страну. Страх перед красными частями и партизанскими соединениями гнал разбитый отряд на горные кряжи. А тоска по родной земле заставляла оглядываться назад даже самых отпетых добровольцев.

Но поручик Журкин был мобилизованным. Правда, он понимал, что отличие тут невеликое. Но все же при случае был шанс остаться на русской земле. Журкин понимал, что бочка спирта проложила б ему дорогу назад, на родину. Или горсть золотых монет!

Но где это взять? Ни того ни другого не было у бедного поручика.

С такими мыслями поручик шагал по гулкому льду, мимо скалистых прижимов, сжимающих с каждым днем все больше и больше свои объятия. Журкин глядел по сторонам, мысленно отмечая смену пород, перемежаемость интрузивных пород с эффузиями, выделяя дайки, жилы, следы оруденения. Даже в этом положении геолог не умирал в нем.

И однажды Журкин заметил какую-то соломенно-желтую вкрапленность в полузасыпанной кварцевой жиле. Протер глаза – вкрапленность оставалась на месте.

Сердце его застучало наподобие дятла в сухостоину. Журкин присел будто по нужде, а сам все оглядывал жилу, примечая новые ответвление в золотом прожилке. «Это спасение, – мелькнула мысль в его воспаленном мозгу. Не монеты, но не хуже... Эта цена моей свободы! Здесь же целое месторождение золота!»

Он выждал, пока отряд пройдет. Потом выбрал несколько увесистых кусков кварца с золотом и бросился назад. По вытоптанной дороге бежалось быстрее. Журкину посчастливилось пройти беспрепятственно мимо партизанских отрядов, отступающих своих частей и белочехов. И так он с золотом пришел в Иркутск. Здесь поручик Колчака представился в губревком и вывалил на стол председателя свои образцы.

«Прошу дать мне жизнь и свободу взамен месторождения золота, – объяснил он. – Хочу жить и работать на родной земле».

«Разберемся, кто вы есть, – ответил ему председатель, – а потом решим – работу или к стенке!»

Пришлось отсидеть Журкину положенный срок, пока ЧК разбиралась, какая вина висит на бывшем поручике. Особой вины обнаружено не было. И мобилизованному Колчаком геологу предложили возглавить поисковый отряд, чтобы разведать запасы в открытом им рудопроявлении.

Журкин привел отряд в Саяны, нашел прижим и разведал жилу. Это было мелкое месторождение. Но молодой геолог расширил район поисков и обнаружил еще несколько жил. Скоро на Урике загремели кувалды старателей – в казну республики потекло саянское золото.

На этих открытиях Журкин защитил кандидатскую диссертацию. Но кафедру ему предлагать не торопились. Кафедры и лаборатории занимали люди с более безукоризненными анкетами. А Журкина предпочитали видеть в тайге.

Он вернулся наконец в Братск и разведал несколько железорудных месторождений. И тогда о Журкине заговорили как о везучем геологе.

В конце концов таежный кандидат был приглашен в Иркутский горный институт заведовать кафедрой общей геологии. Он думал, что скоро переберется на более серьезную работу на кафедре полезных ископаемых, да так и застрял на этом «проходном дворе» всех студентов. Лекции читал по многим геологическим дисциплинам, но кафедрой руководил не ведущей. Другое дело, если бы получить доктора. Но лучшие годы ушли, и теперь доцент Журкин никак не мог справиться с докторской диссертацией. И выбрал вроде верную тему золотого оруденения Урала. Но дело двигалось медленно.

– Думал, быстро получится, – закончил Журкин свой рассказ у ворот общежития. – Да видно, кончилось мое везение... Не фартит что-то мне в науке!

– Наука требует жертв, – утешил Игорь старика.

– Моя наука требует помощи, – ответил Журкин. – Вижу, без молодой крови не обойтись мне. Буду подбирать бригаду себе на лето. Одновременно практику пройдут ребята и мне помогут. Только серьезных парней хочется выбрать. Я бы с вас и хотел начать такой подбор, Игорь Петрович.

– Спасибо за приглашение, Илларион Борисович, – отозвался Игорь и замолк. Перед глазами полыхнуло льдистое пламя, сильнее, чем вся эта зимняя блесткость вокруг. «У нас же схожесть в судьбах! И за мной тянется давний камушек! Но Журкин искупил свой грех открытиями, а я ничегошеньки не сделал еще! И как посмотрят на меня парни, когда узнают в Витимске про наш тот камушек?! Как они могут все повернуть против меня! И вместо дружбы вырастет стенка отчуждения! И придется мне долго-долго оправдываться тихим, невидным трудом, похожим на корпение Журкина над диссертацией. Пока не уйдут годы и не придет новое поколение, что забудет про Шаманский камень и будет почтительно слушать меня...»

– Так что же вы скажете на мое предложение? – донесся до ушей Игоря голос Журкина.

– Я бы с удовольствием, Илларион Борисович, – ответил Игорь, сдерживая дыхание. – Но меня ждут в Витимске... Затор у нас там с поисками... Надо помогать Куликову пробиваться к руде.

– Да, ему тоже помощь нужна, – выдохнул Журкин большой клуб пара. – В трудное время учился Матвей, знаниями не блистал...

Они вошли в подъезд, и, пока Журкин протаивал пальцами заиндевелые ресницы, Игорь сообразил, что сама судьба посылает ему в эту ночь возможность выиграть время для заглаживания старого зла перед приездом новых его друзей в Витимск.

– Но я хочу предложить вам, Илларион Борисович, своих друзей. – Под гул лестничных ступеней Игорь напомнил Журкину фамилии Бориса, Жени и Слона. Он объяснил доценту, что они договорились все в конце концов поехать на поиски коренного золота в Витимск. Но пока Куликов не защитил Большого Проекта, всех там устроить нельзя. Поэтому тем, троим, лучше всего поехать на практику с Журкиным.

– Очень логичный вариант, – согласился Журкин. – И волки будут сыты, и овцы целы...

– Совершенно верно, – радостно откликнулся Игорь. – Они будут у вас опыт перенимать, а я базу начну готовить на всех!

Ведя этот разговор, они подошли к тупику на втором этаже.

Игорь раскрыл перед Журкиным дверь, и в комнате воцарилось такое молчание, будто пришел всамделишный Дед Мороз.

– Без семи минут! – нашелся первым Борис и подбросил будильник. – Опаздываем, товарищи!

– А вы не стесняйтесь, – сказал нежданный гость, сбрасывая пальто и папаху на общую гору в углу. – Мы к вам присоединимся, с вашего разрешения.

– Пожалуйста, Илларион Борисыч!

– Мы очень рады!

– Обмоем зачет!

За столом началось оживление. Борис понес чашки с омулем через весь стол к Журкину. Женя включил радио и зажег свечу на елочке у окна. Слон ринулся ухаживать за гостьей, девчонкой с юрфака по имени Люся.

– Пора!

Хлопнула пробка шампанского, Слон победоносно оглядел всех – неплохо открыл! – и стал разливать пену по стаканам.

– Илларион Борисович, тост! – попросил Борис, умильно разглядывая доцента.

– С особым удовольствием. – Журкин пригладил пышную бороду и проговорил нараспев: – Любезная девушка и ребята, с Новым годом, с новым счастьем! Пусть вам везет во всем, чего вы ни пожелаете!

– Ура! – вполголоса отозвался Слон, и тут задребезжал репродуктор от медного грома оркестра. И все общежитие наполнилось шумом, звоном, смехом и веселыми выкриками.

Сладкий запах шампанского перемешался с настоем хвои, смолы, табака.

Слон взялся за графин и стал наполнять стаканы портвейном.

Люся накрыла свою рюмку ладошкой. Слон начал ее уговаривать. Женя пододвинул к себе тарелку с колбасой. Борис пытался убедить Журкина в том, что шампанское можно закусывать омулем, потому что гости его отца из Москвы нашли это изысканным. Но доцент показал ему трубку – это лучше – и стал опять раскуривать ее. Медвяные клубы дыма поплыли над столом. И взгляды заинтересованных первокурсников снова обратились к Журкину.

– Мы считаем, что получили от вас сегодня двойной подарок, Илларион Борисович, – учтиво поднялся Борис со стаканом. – Во-первых, зачет, во-вторых, оказали нам честь...

– Зачет вы сами заработали, – прервал его Журкин. – Отвечали толково, и я хочу предложить вам поехать летом со мной на практику в Рудногорск... Вот каков мой настоящий подарок.

– Так мы... мы собирались на Витим! – вырвалось у Жени. – Понимаете, там рабочие должности... Оплата с северными надбавками...

– Но вы же пришли все-таки учиться, – заметил Журкин под гробовое молчание всех остальных.

Женька испортил, кажется, праздник. Сказать такое в лицо доценту! Тот к ним со всей душой, а ему про оплату. Деньги, конечно, не лишние каждому, но нельзя же в таких вещах заниматься делячеством. Как теперь выкрутиться?

– Но если представляется возможность и дело делать и заработать? – упорствовал Женя.

– Еще же ничего не известно с Большим Проектом, Жека, – вмешался Игорь.

– Может, Матвей Андреевич и так изыщет возможность устроить нас, – тянул свое Женя. – Если узнает, как мы горим...

Игорь повысил голос:

– Понимаешь, я должен кое-что подрегулировать в Витимске. Чтобы вы приехали на добрую почву... И вам неплохо постажироваться на Урале.

– На Урале и своих геологов полно, – раздумчиво произнес Женя. – Чего туда рваться!

Журкин погладил жилистый висок чубуком трубки.

– Я понимаю вас, Евгений, – заметил вдруг он, пристально вглядываясь в Женю. – Может быть, сама судьба ведет вас туда, а я, старый пень, встаю на пути... Дожил...

– Нет-нет, Илларион Борисович, – вскочил Борис, – вы не правы!.. Нам необходима практика! Женька просто дальше носа не видит! Понимаете, он вырос в такой обстановке, в общем, в многодетной семье, с нуждой знаком... Но мы переубедим его... Науку не заменишь никаким заработком! Практика под руководством такого педагога – это для нас редкий случай! Середняками всегда мы останемся! Лучше пожертвовать годом-другим, но стать поисковиком высокого класса!

–Ну, думайте, осеняйтесь, – сказал Журкин, грузно поднимаясь из-за стола, – а я пойду на отдых. Укатали вы сегодня меня, любезные. Сейчас почувствовал я, как устарел. Счастливо праздновать.

Борис метнулся к груде верхней одежды и помог Журкину одеться. Потом распахнул дверь в гудящий на все голоса коридор.

Доцент отсалютовал трубкой, поднял воротник и пошел по коридору ныряющей геологической походкой, будто пробивался сквозь тайгу с тяжелым рюкзаком за спиной.

Как только Борис прикрыл дверь, Слон извлек из кармана хищный картонный нос и насадил его на свое лицо.

– Итак, леди и джентльмены, идейная часть кончилась, – объявил он. – Веселье начинается!

– А я хотел бы спросить, – возразил Женя, – как же вы это, братва, Журкину даете согласие? Договаривались же с Куликовым!..

– Кто такой Куликов? – откликнулся Борис гнусаво и добавил с восторгом: – И кто такой Журкин?!

– Не лезь под винты, Женька! – затрубил Слон. – У старика такой опыт! Он одной левой сделает из нас законных золотишников.

– Твоими устами, Женя, глаголет истина, – заметил Борис, – но это уста младенца. Следовательно, истина младенческая!

– Мальчуковая, – добавил Слон.

Все повалились от смеха на кровать, и пружины тоже, кажется, засмеялись скрежещущим смехом металла.

– Вот на таких пустячках мы и горим, – буркнул Женя. – Ты-то куда смотрел, Игореха?

– Уверяю вас, ребята, так будет лучше для дела впоследствии, – отозвался Игорь. – Для дела и всех нас.

– Тайги витимской на всех хватит, – добавил Борис. – Успеем наработаться.

– Можно на первый раз съездить с Журкиным, – предложил Слон. – А на второй раз разделиться поровну, а потом постепенно будем перебегать на Витим... Законно все будет, чин-чинарем.

– Надо и о будущем думать, в самом деле, – добавил Борис. – Кто с Журкиным поведется, тот в науку запросто может податься потом, если захочет.

– Гибкой политики надо придерживаться, – басил Слон. – Чо на рожон лезть?

– Лоза гибкая, да толку с нее? – возразил Женя.

– А дуб самый твердый, – заключил Борис, и все опять закачались от смеха.

Женя пытался еще что-то возразить. Но Слон хлопнул его по плечу, не давая подняться.

– Брось, паря! Чо ты такой-то? Судьбу мировой революции решаешь?

– Хватит трепатни! – закричал Борис. – Предлагаю выпить за нашу даму, иначе она сбежит от нас!

– За дам! – добавил Игорь. – Которые с нами и не с нами...

Люся засмущалась, но тут же овладела собой, и куда девался ее чопорный вид.

Еще утром Слон предупредил всех, что приведет с собой на веселье Люсю. «Посмотрит – рублем подарит, – кратко описал ее Слон и предупредил: – Только, чур, не злоупотреблять!»

Но теперь эта самая Люся не сводила своих серебристых глаз с Игоря. И как Слон ни подлаживался к ней, Люся тянулась к Игорю.

– А я пью за вас, Игорь, – произнесла она с едва заметной хрипинкой.

Игорь рассеянно улыбнулся Люсе, его стакан и ее рюмка встретились над серединой стола. Слон ревниво облизал свои плоские губы. Игорь посмотрел на него и, сощурившись, легко кивнул: «Спокойно, Витя, работаю на твою копилку!»

– Танцуйте, – предложил Женя, и под его крепкими пальцами звучно запела гитара. – Танго!

Женя играл, как целый струнный оркестр. Он успевал и пристукивать по корпусу гитары, четко отбивая ритм танца. Он рассказывал, как научился играть на гитаре, чтобы подрабатывать по праздникам в разных компаниях. И только теперь играл из чистого интереса.

 
Я встретил Лялечку на вечериночке,
Картина шла у нас тогда «Багдадский вор»...
 

Люся пристально посмотрела на Игоря, и бантик на ее платье в красный горошек встрепенулся как бабочка. Игорь подмигнул Слону: приглашай, а то будет поздно. Но Люся опередила немой их сговор.

– Пойдемте, Игорь, – сказала она, тряхнув короткой прической, – станцуем.

Игорь подхватил Люсю и закружил ее с преувеличенной любезностью.

– Я вижу, Игорь, вам праздник не в праздник, – заговорила Люся доверительно. – Вроде сами здесь, а душа где-то там...

– Но почему я обратил на себя ваше внимание? – насторожился Игорь. – Вон какие орлы сидят!

– И один слон, – сощурилась Люся. – Только я не в зверинец пришла...

– Все равно, думаю, не пожалеете, – улыбнулся Игорь.

– Теперь-то да, – кивнула Люся, – познакомилась с таким интересным человеком...

– С какой точки зрения?

– Что-то в вас есть такое, редкое, даже затрудняюсь сказать!

– Написано на моем челе?

– Да, гадалка бы, наверное, прочитала.

– А я и без нее вам честно открою, как называют у нас людей с веснушками.

– Как?

– Редкий Знак!

Она тихо рассмеялась, не спуская с Игоря глаз. Игорь невольно стал прижимать Люсю к груди, чтобы приглушить ее голос. Нехорошо, что она выделяла его перед ребятами так громко. Сейчас он должен был уйти в тень. Ничего особенного вроде не сделал против них, а сердце щемит от собственного плана. Будто утаил от коммуны денежный перевод! «Эх, отец, видел бы ты, как приходится шустрить твоему сыну, чтоб от него не отвернулись товарищи!»

Внезапно заглохла гитара. Игорь оглянулся – встретил жгучий взгляд Слона. Пальцы его по-паучьи держали струны Жениной гитары.

– Ну, ты чего? – спросил Игорь. – Придет и твоя очередь танцевать.

– Нет, Бандуреев, с тебя довольно. – Слон придвинулся к Игорю, вырвал его руку из Люсиных пальцев и стал теснить к столу.

– Отдохни, Игорек, отдохни, – приговаривал Слон с пьяной улыбочкой, – а то разошелся ты что-то сегодня. И там герой, и тут... Слишком жирный будешь!

Будто лопнул в груди какой-то шар, и оранжевое пламя разлетелось по всем жилкам: «Бандурей всех жирней!» Игорь схватил Слона за грудки, потянул к себе и с силой отбросил. Слон полетел к окну, дробно стуча ногами, будто отплясывал странную чечетку. Остановился перед самой елочкой.

– Ах так! – всхлипнул он. – Ну, держись, морда!

Он оттолкнулся от батареи и попер на Игоря, выставив сцепленные кулаки. Но тут Женя поймал Слона за пиджак и крутнул так, что шевиот затрещал. Видно, Жене приходилось не раз усмирять драчунов. И Борис не дремал. Комсорг вцепился в Игоря мертвой хваткой. Игорь мотнул его, но не смог стряхнуть с себя. Борис оказался крепче рыхлого Слона. Только очки его слетели на пол.

– Безобразие! – завопил Борис. – Бычки!

– С чего это вы рассипелись, а? – рявкнул Женя. – Со ста граммов?

– По выговору схлопотать захотели? – вторил Борис. – А то и совсем из института выскочить?

– А ну, пожмите друг другу руки! – приказал Женя, подводя Слона к Игорю.

– Да я что, – начал оправдываться Слон, – я ничего... Это он... Злоупотреблять стал... Договаривались же... Уговор дороже денег...

Игорь опомнился, сунул руку в горсть Слона.

– Это я виноват, – пробормотал он и улыбнулся Люсе. – Видите, и к гадалке ходить не надо...

Но Люся крутнула головой:

– Давайте я сама вам погадаю...

– Давайте лучше веселиться! – возразил Игорь и подмигнул Жене. – Сыграй, Жека, что-нибудь такое, отчего двери и окна заскачут!

Но Женя и не взглянул на гитару. Он тронул выключатель громкоговорителя, и в комнату ворвался гром бронзовых тарелок. И все опять вспомнили о празднике.

– За мир!

– Зуб не точить друг на друга!

– Ну, поехали!..

Закусив, Слон стал горячо объясняться с Люсей. Они поднялись и пошли танцевать медленный вальс.

Игорь сел спиной к танцующим. Да, кажется, он сам себя выдал. Разве эта его ярость не похожа на отцовскую, что выплеснулась на Шамане? Откуда она взялась у него? Видела бы Люба! Сразу б списала ему один добрый день! Такое не должно больше повторяться! Он и так теперь в долгу перед парнями. Поманил их в Витимск, а потом приостановил! Достоин ли он тогда вообще большого дела, которым собирается повернуть судьбу Витимска на сто восемьдесят градусов, в лучшую сторону?

– Добьюсь или нет! – выговорил Игорь и заметил, что Борис придвигается к нему.

– Ты это зря, Игорь, – прошептал Борис, тычась носом в щеку Игоря. – Мне тоже Люся нравится. Но я сижу, сдерживаюсь. Меня с детства приучили сдерживаться. И тебя не в деревне воспитывали, верно?

– Да, – ответил Игорь и звякнул графином о стаканы, подливая себе и Борису самогону, – надо сдерживаться.

– Давай выпьем, – обрадовался Борис. – Выпьем знаешь за что? За наших отцов... Мы же с тобой Петровичи! Следовательно, отцы наши тезки... А ты, между прочим, о своем папане ничего не рассказывал. Твой папан не геолог, а?

– Нет, – отозвался Игорь и сильно стукнул своим стаканом в стакан Бориса, призывая комсорга выпить.

– А кто он у тебя?

– Работает в кочегарке, – ответил Игорь.

– В обыкновенной кочегарке? – опешил Борис.

– В обыкновенной, – медленно произнес Игорь.

– Ну, хоть начальником? – спросил Борис.

– Нет, кочегаром, – ответил Игорь.

– Простым кочегаром? – допытывался Борис.

– Да, – ответил Игорь, – простым кочегаром.

– Темнишь ты что-то, Игореха, – дышал в щеку Борис. – Вот Жека из пролетариев, Слон непонятного сословия, я, можно сказать, интеллигент, а ты что за косточка?..

– Длинный разговор! – Игорь стукнул своим стаканом в стакан Бориса с такой силой, что от лязга этого остановились танцоры. – Давай лучше до дна – и на Ангару пойдем!

Он первым опорожнил свой стакан и вскочил, чтобы не дать Борису разговориться дальше.

– Предлагаю на Ангару!

– Пойдемте! – подхватил Женя. – На воздух!

– На Ангару? – вскрикнула Люся. – Отличная идея!

Сталкиваясь, разобрали пальто, шубы и шапки. Вышли в коридор с шумом и гвалтом.

 
...Хорошо погулять неженатым
На рассвете студенческих лет...
 

По улицам волна за волною шли к Ангаре веселые люди. Они плясали, пели частушки и опрокидывали друг друга в кучи снега под тополями.

Чтобы не потеряться, пришлось взяться за руки.

Чем ближе к Ангаре, тем сильнее окутывались паром матовые светильники по бокам улицы. А на тополях пышнее, искристее становился куржак. Вблизи берега куржак слетал на головы холодными блестками, слетал он от гомона и шума. Ледяные забереги трещали от крепких ударов каблуков. На льду плясало несколько человек сразу, и баянист с аккордеонистом соревновались в силе мехов и планок своих инструментов.

 
Ты Подгорна, ты Подгорна,
Широкая улица!
 

Слон не выдержал и пустился в пляс. В кругу было тесно, и он сместился к краю льда.

– Свалишься в воду! – крикнула ему Люся.

Слон ухнул и пошел вприсядку по самому краю потрескивающего льда. Остальные плясуны сдались, все стали прихлопывать в ладоши, подбадривать смельчака. И Слон совсем разошелся, он выкидывал коленца над самой парящей водой.

– Хватит, Слон, – стал осекать его Борис. – Все смотрят.

– Пусть, – заметила Люся. – Сильнее треснет – испугается.

Слон разобрал ее слова.

– Кто – я испугаюсь? – завопил он, приостанавливаясь. – Да мы всегда купаемся зимой в Бирюсе!

Он ударил себя в грудь и начал раздеваться.

– Слон, прекрати! – сказал Женя.

– В деканате могут узнать, – пытался напугать его Борис.

– Не робей, студент! – заорали слева.

– Докажи, сибиряк! – советовали справа.

– И докажу! – Слон хлопнул «москвичкой» о лед. Начал расстегивать вельветовую куртку.

– Перестань, – предупредил Борис, – это может плохо кончиться...

– Плевать! – Пуговицы сыпались на лед из-под пальцев Слона. – Ничего не боюсь!

– Не волнуйтесь, ребята, – успокаивала Люся. – Кто афиширует, тот не сделает.

– Давай, давай!

– Где ему – слабо!

– Кишка тонка!

– Стюденты!

– Размах толковый, удар хреновый!

Скоро крики слились в рев. Игорь смотрел вокруг себя и вспоминал ту очередь за хлебом... Кто кого перекричит! Ни здравомыслия, ни порядка. Интересно, как поведет себя широкий Слон?

И Слон испугался. Он раздумчиво поглядел на воду и начал вдруг застегивать пуговицы.

– Что ты пасуешь перед ними? – сильным шепотом сказал Игорь. – Раз начал, то держись!

– А может, я просто так, чтоб попугать, – ответил Слон и хихикнул.

– Надо знать, кого пугать и когда! – повысил голос Игорь.

– Ну и лезь, если такой принципиальный! – Слон выдохнул на Игоря белый пахучий пар.

– Улю-лю-лю!

– Ага-га-га!

– Струсили!

– Студенты прохладной жизни!..

Игорь сбросил свое полупальто на руки Жене, который оттирал толпу.

– Не хватало, – затянул Борис, – одного только отговорили, теперь второй...

– Не второй, а первый, – отозвался Игорь, срывая пуговицы.

– А может, не надо, а, Игореха?– сказал Женя, отводя глаза. – Покричат и разойдутся... Никто нас не знает здесь...

– Проявить гибкость? – спросил Игорь с усмешкой.

Женя вздохнул и грустно уставился на черную воду.

– Этот парень серьезный, – комментировала Люся Игорево раздевание. – Но вообще-то, Игорь, дважды два заработать пневмонию, ревматизм...

– Хуже, если воспаление совести, – ответил Игорь и пошел к краю льда мелкими шажками.

– Приветствую! – отозвалась Люся. – Вы настоящий мужчина, Игорь!

Никто больше не останавливал, кроме мороза. Пятки жгло, ступни сворачивало, как сало на раскаленной плите. Но возвращаться было поздно. Сзади толкала тишина. Наконец-то заставил он смолкнуть этих горлопанов. Одним поступком заткнуть столько ртов! Это стоило ревматизма и воспаления легких.

– Я чо ж, – забормотал сзади Слон. – В таком разе и я... Игорь, подожди!

– Холодно ждать, – насмешливо отозвался Игорь.

Он подошел к самому краю льда, изъеденного водой.

– Игорь!

Под ногами треснуло. И повалился он в льдистую воду, расплескав отраженье фонарей.

– О-ох!

Сдавило грудь. Руки словно обрубило. Хорошо, течение не дало камнем пойти на дно. Подхватила его Ангара и понесла. Ожил, стал дышать. Зашевелил руками и ногами. Вода вроде потеплела.

– Вот как надо-о-о! – вырвался вопль из глотки.

Чуть отплыл от берега, сильно буровя воду. И тут сзади словно ударили одновременно по сухожилиям ног. Стянуло икры. «Судорога» – вспомнилось страшное слово. Слишком быстро нельзя махать в холодной воде.

– Ребя.. – выдохнул Игорь, поворачивая к берегу одними руками.

Совсем рядом была ледяная кромка, просеченная огнями. По льду бежали люди. Протягивали шарфы. Но как ухватиться, когда еле держишься на поверхности.

– Ноги! – крикнул Игорь. – Судорога, кажется!

И тут сразу двое прыгнули к нему.

– Держись! – выкрикнул Женя, отфыркиваясь.

– Только, паря, не цепляйся! – предупредил Слон. – Вместе на дно уйдем!

Они подхватили его под руки и толкнули к кромке. Прямо в руки Бориса и Люси.

Они накинулись с колючими шарфами. Незнакомые люди тоже обступили их. Одни растирали, другие одевали, третьи поднесли бутылку водки.

Пришлось пить из горлышка. Ни горечи, ни запаха не ощущалось.

– Вот это да!

– Настоящие студенты!

– Молодцы!

– Сибиряки!

– Доказали!

– В такси их!

– Давай сюда машину!

Их понесли на руках к машине с зеленым глазком. И шофер даже не противился, когда вместо четырех к нему село пятеро. Он только зябко повел плечами, обтянутыми пилотской меховой курткой.

– Куда вас? – спросил он. – В нормальную больницу или в дурдом?

– В общежитие горного института! – попросил Борис.

– А воспаление не схватите, граждане интеллигенция? – спросил шофер и передернулся.

– Не схватим, – отстучал Слон зубную дробь, – м-мы не интеллигенция, а студенты!

– Купались по спору или из чистого интереса? – спросил шофер, включая скорость.

– Зачет один сдавали, – сказал Игорь.

– Какой зачет? – удивился шофер.

– По дружбе, – ответил Женя.

– Такой тоже есть?

– Есть, – ответил Слон. – Очень важный...

– Ну и как? – поинтересовался шофер.

– Хорошо, – сказал Борис. – Водой не разольешь.