Текст книги "Дорога во тьму (СИ)"

Автор книги: Гай Северин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 56 страниц)

Я никогда не отличался особой чувствительностью, более того, сам поначалу боялся, что опасен для отца, боялся, что не смогу сдержаться и стану причиной его гибели. Удивило меня больше то отстраненное равнодушие, с которым Оливер вспоминал о своей семейной трагедии. Конечно, с тех пор прошло много лет, вероятно, его человечность давно притупилась, но ведь речь шла не о препарированной девице легкого поведения, а о собственноручном убийстве родных.

И еще я остался уверен, что для меня годы значения не возымеют, я и через сотню лет буду скучать по матери и сестре, скорбеть об их утрате. Видно, для этого врача вообще нет ничего святого, что уж удивляться, что люди всего лишь бесплатный расходный материал для его исследований. Словно почувствовав мое отношение, он остановился и впился в меня своим немигающим взглядом сквозь стеклышки очков:

– Тебе неприятно это слышать? Я не хотел такого поворота, но жалеть о содеянном бессмысленно. Никто из нас не родился убийцей, но после обращения это стало нашей сутью и бороться с этим бесполезно, – все также равнодушно, но уверенно произнес он. – И ты слишком наивен, если до сих пор думаешь иначе.

Не думаю, что он пытался переубедить меня или вызвать сочувствие, скорее, ему было все равно на мое мнение. Как бы ни казалось мне это отвратительным, но я понимал, что в чем-то он прав. По крайней мере, мне ли его судить, если и у меня имелся свой смертный список, и только Гэбриэлу я обязан тем, что первым номером в нем не стоял Гаэтан.

– А что стало с твоим отцом? – вместо ответа спросил я, не скрывая язвительной нотки в голосе. – Он тоже последовал вслед за матерью и братом?

– Вовсе нет, – спокойно возразил мой спутник, не обращая внимания на мой тон. – Он благополучно умер в своей постели в возрасте девяноста двух лет. К тому времени, когда он вернулся домой, я уже вполне пришел в себя и обезопасил родителя, внушив ему, что матушка сбежала к любовнику в Лондон, прихватив с собой младшенького, чему он, дескать, только рад, поскольку никогда не любил ее.

Лучше бы я не спрашивал. Это как же нужно относиться к собственной матери, чтобы после ее убийства еще и гнусно оклеветать ее? Оливер смотрел на меня так внимательно, будто изучал мои реакции под микроскопом.

– Думаешь, это подло? А на мой взгляд, очень даже разумно. Правда исключалась. Сказать, что они умерли от какой-нибудь заразы, так нас стали бы все сторониться, а-то еще дом бы подожгли, в те времена эпидемии косили людей, как пожар. Еще не была забыта чума, уничтожившая целые города. Сообщить о нападении и двойном убийстве? Только еще жандармов и священника в доме мне не хватало. А так – ну, бывает, дело житейское, никаких лишних глаз и ушей. Зато я смог, наконец, полностью посвятить себя медицине, и, пожалуй, спас человеческих жизней не меньше, чем отобрал, не говоря уже о важности моих исследований для науки. Отцу я велел оставить придворную службу и заняться целиком частной практикой, ведя прием на дому. Это бесперебойно обеспечивало меня кровью и возможностью совершенствоваться на том этапе. Мистер Кэмпбел был хорошим врачом и передал мне все свои знания. А в старости я даже периодически поил его своей кровью, продлевая здоровье и бодрость, и прекратил это делать, лишь, когда в его мозге стали происходить необратимые возрастные изменения, ведущие к сенильной деменции, попросту – старческому маразму. К сожалению, моих познаний, как в то время, так и сейчас недостаточно для того, чтобы операции на головном мозге приводили бы к излечению этого заболевания. Однако, времени впереди у меня более чем достаточно. И я уверен, что когда-нибудь справлюсь и с этой задачей.

Впрочем, я отвлекся. Вот так, Джори, происходило становление молодых вампиров в мое время. Всем нам тогда приходилось немало побарахтаться в грязи и побороться за „место под солнцем“, хотя правильнее было бы сказать – „место в тени“, и вот что значили для меня катакомбы. Хотя мне и позже приходилось проводить здесь немало времени, да и сейчас навещаю несколько общин.

– Ну, к счастью, времена дремучего средневековья давно миновали, Совет навел порядок в межвидовом сосуществовании. Да и цивилизация и технический прогресс дают больше шансов для выживания, – выразил я свое мнение.

– Ты не торопился бы, друг мой, сравнивать других с собой, – в его шелестящем голосе явственно прозвучала насмешка. – Безусловно, для некоторых везунчиков, которым все очень легко дается, мир кажется цивилизованным и беспроблемным. Есть и другие, менее одаренные судьбой и проведением. Впрочем, скоро ты все увидишь и поймешь сам.

Глава 04.

Через пару миль достаточно однообразной прогулки по бесконечным галереям, тоннелям и извилистым коридорам к запахам сырости и плесени начали добавляться и другие, весьма специфические. А вскоре стал слышен шум бегущей воды, очевидно, несущей в себе канализационные стоки, и нам пришлось свернуть в сторону и сделать крюк по боковому коридору, чтобы не перебираться вброд через нечистоты.

Воспользовавшись возникшей паузой, я решил прояснить вопрос, который остался для меня открытым после разговора с отцом:

– Скажи, Оливер, не доводилось ли тебе слышать о вампире, который не трогает людей, но зато питается кровью других вампиров и убивает их? – осторожно поинтересовался я.

Приятель внимательно посмотрел на меня, словно желая убедиться, что я не подшучиваю над ним и не издеваюсь, и лишь потом отрицательно покачал головой:

– Больше похоже на ночные страшилки для молодняка, – немного раздраженно прошипел он. – За свои сотни вампирских лет я ни разу не то, что не встречался, но и не слышал о подобном. Конечно, всегда находятся исключения и различные индивидуумы. Например, среди вампиров существует и такое понятие, как так называемые „вегетарианцы“, не желающие пить человеческую кровь, заменяя ее животной. Правда, не помню, чтобы кто-то смог выдержать долго подобную диету и не сорваться, так что игра не стоит свеч, – высокомерно закончил он.

Еще какое-то время мы двигались молча, я тщательно обдумывал и анализировал новые сведения, Оливер размеренно постукивал тростью о каменный пол, пока не подошли к историческому месту – вышеупомянутому оссуарию. Наконец-то и мне довелось узреть это величие скорби своими глазами. Надо признать, увиденное не оставляло равнодушным. Длинная стена, сложенная, узорами из бесчисленного количества берцовых костей и черепов производила странное сюрреалистическое впечатление. Я много читал об этом месте, но судя по всему, теперь мои знания нуждаются в большой корректировке.

– Раз уж ты такой знаток этих мест, – обратился я к Оливеру, – может быть, ты в курсе, в чью голову могла прийти подобная идея – попытка сделать из скорбного места этакую инсталляцию? Не может быть, чтобы служители церкви, которые отвечали в позапрошлом веке за места захоронений, могли предложить такое кощунство.

Мой проводник неожиданно рассмеялся. Его неприятные приглушенные смешки странно резали ухо в этом и так не слишком приятном могильнике.

– Ты совершенно прав, Джори, церковь тут точно не при чем. Автора сей необычной идеи ты имел честь видеть на недавнем маскараде. Это наш уважаемый член Совета месье Толе.

Это вполне вязалось с теми слухами, которые ходили об Эйдриане Толе, но мне было не совсем понятно, что в моем вопросе могло вызвать у Оливера смех, и он, заметив мое сдержанное недоумение, начал новый исторический экскурс:

– Огромные бесхозные пространства под столицей не могли не привлекать внимания городских властей, тем более, что нередко то здесь, то там стали происходить обвалы, а с ними несчастные случаи с жертвами. И когда спустя полтора столетия после той тотальной охоты на вампиров Людовик XVI, опять же не без влияния католической церкви, решил навести порядок в катакомбах, к счастью, у нас уже был свой человек в его окружении, предупредивший Совет о надвигающихся проблемах.

Поэтому после издания указа о создании Генеральной инспекции каменоломен, чиновник, ее возглавивший, был подвергнут внушению, а всю остальную Инспекцию целиком и полностью составили вампиры. Заместителем председателя, бывшего всего лишь марионеткой, фактически и возглавившим эту инспекцию стал, как ты понимаешь, месье Толе.

– Неужели тот надушенный павлин тоже скрывался в этих канавах? – уточнил я, вспомнив ярко разряженного мужчину, провожавшего меня заинтересованным взглядом.

– Именно так, – продолжил просвещать меня приятель. – Эйдриану Толе, которому в 1629 году было уже полвека вампирских, тоже пришлось пережидать в катакомбах смутные времена. Более опытный и значительно сильнее многих, он какое-то время покровительствовал мне, – Оливер снова замолчал, словно взвешивал, может ли мне это доверить. – Даже в тех тяжелейших условиях я не переставал практиковаться в хирургии, хотя и не афишировал этого. И вот, однажды, я профессионально зафиксировал и вскрыл одного из своих подопытных, еще долго при этом остававшегося в сознании и дергающегося в конвульсиях. Он не мог при этом издать ни звука, поскольку я благоразумно рассек ему голосовые связки, дабы не привлекать лишнего внимания, и тут меня случайно обнаружил за этим занятием месье Толе. Надо заметить, увиденное его чрезвычайно заинтересовало, и он предложил мне свое особое расположение, покровительство, а также поддержку моих экспериментов, что могло значительно поднять мой статус и облегчить жизнь. Однако, помимо прочего, мне пришлось бы оказывать своему покровителю также и услуги интимного характера, что, как ты понимаешь, мне совершенно не подходило, как бы много я не потерял отказом. Наверное, именно поэтому, несмотря на внимание месье Толе к моей научной деятельности, мне не удалось высоко подняться по иерархической лестнице. Впрочем, ты же знаешь, что я по своему характеру не слишком амбициозен и вполне доволен своим нынешним положением. А, кстати, Джори, – вдруг подозрительно посмотрел на меня рассказчик, – уж не проявил ли ты сам некоторой гибкости в этом вопросе, раз, как ты говоришь, сумел обратить на себя внимание одного из членов Совета? Не подумай, осуждать я не стану, возможно, ты поступил гораздо умнее меня.

Я даже отвечать не стал на подобное предположение, только смерил садиста-профессионала своим самым презрительным взглядом, который, думаю, объяснил ему, как я отношусь к таким домыслам относительно моей персоны. Хотя, по большому счету нельзя сказать, что он совсем неправ. Вот только член Совета в моем случае совсем другой. Оливер, кажется, вполне меня понял, поэтому, пожав равнодушно плечами, не стал развивать эту тему, а продолжил свое повествование:

– Месье Толе и потом, когда большинство вампиров, осмелев, начали осваивать жизнь в городе, значительную часть времени проводил под землей, сделав катакомбы своей негласной вотчиной, а с 1777 года еще и, можно сказать, официально их возглавил. Здесь было его так называемое „Царство Аида“, он сам любил так себя величать, являясь едва ли не самопровозглашенным богом подземного Парижа. Пожалуй, с момента создания этой Инспекции ее основной задачей было лишь одно: чтобы не повторились события полуторавековой давности и никто больше не нарушал сложившийся здесь порядок. Многие из установленных месье Толе правил действуют в общинах и по сей день, сам скоро узнаешь. Под предлогом борьбы с обрушениями были замурованы те места, которые вели в монастырские подвалы. Жестокий опыт научил, что провоцировать церковь чревато весьма серьезными последствиями. Вскоре вампиры добились и полного запрета продолжения разработок каменоломен. Это позволило избежать проникновения сюда людей. Не стоило подвергать наше сообщество слишком большим соблазнам. Массовую резню рабочих очень трудно было бы утаить, а чем это могло закончиться месье Толе прекрасно знал. Однако, наш хитроумный старейшина решил заодно и еще одну задачу, за что надо отдать ему должное. У нас постоянно возникает проблема утилизации трупов. Сжигать – хлопотно, да и не очень-то они горят, к тому же слишком много обгорелых покойников тоже подозрительно. Закапывать – также требует времени, оставляет следы, да и вообще может привлечь внимание. Вот и решили использовать катакомбы. Чтобы подтолкнуть короля к такой идее, пришлось организовать в 1780 году обрушение защитной стены кладбища Невинных – самого массового городского захоронения. И, когда гниющие останки хлынули в подвалы домов, мысль переместить их в подземные галереи показалась Его Величеству очень удачной.

Несколько лет под предлогом перезахоронений вампиры беспрепятственно ночами охотились в тех районах, а заодно и делом занимались. А потом, когда все промытые кости были скинуты вниз, месье Толе решил проявить свои дизайнерские таланты, и по его проекту была выложена эта стена и созданы подобные сооружения, – он обратил мое внимание на некое подобие колонны, созданной также из тех же берцовых костей и черепов. – А вот эти произведения искусства, – показал он на скелеты, наряженные в обличия монахов, созданы уже позже его помощниками, но, конечно же, с его полного одобрения, – безмолвные стражи царства мертвых. Хотя это уже, скорее, ради развлечения. Месье Толе запрещает вообще что-либо менять здесь без его одобрения и согласия.

„Похоже, несмотря на нетрадиционные увлечения и подобные дизайнерские вывихи своего несостоявшегося покровителя, Оливер относился к Эйдриану с большим уважением, как, впрочем, и ко всем членам Совета, и действительно считал то, что нас окружало, своеобразным произведением искусства“, – думал я, слушая его рассказ. Впрочем, я тоже не мог не признать некоторую мрачную красоту этого места, да и решение по утилизации счел весьма рациональным. Несмотря на неприязнь к женоподобному члену Совета, приходилось признать, что место он свое занимает не зря.

– Где же прочие останки? – не мог не полюбопытствовать я. – Человеческий скелет ведь состоит не только из черепа и берцовых костей. Ребра используете вместо каминных решеток, а позвоночные столбы, как канделябры?

Не мог удержаться от сарказма, очень уж горделиво отзывался хирург о своем патроне. Оливер глянул на меня заинтересованно, вероятно, не ожидал от меня таких экстравагантных идей. Глядишь, еще и правда введут новый стиль интерьера с моей подачи.

– Они здесь же, за этими инсталляциями есть боковые ответвления, – показал Оливер, – туда сбрасывается весь неиспользованный материал, там же дальше за ними неосторожные или неопытные вампиры утилизируют свежие трупы. Вентиляция отлично устроена, так что запаха тлена почти не чувствуется. В том числе, и твой покорный слуга сюда же убирает остатки своих исследований. Кстати, специально, чтобы упростить этот процесс, я и приобрел себе дом неподалеку. Пойдем, покажу. Может быть, когда-нибудь потребуется зайти в гости нижним путем, там тоже есть дверной звонок.

Как ни странно, но отвратительный сладковатый трупный запах действительно был не самым сильным, пожалуй, крысиные экскременты его ощутимо перебивали, да и отвратительный писк этих омерзительных тварей слышался повсюду. Похоже, они здесь не голодали, раз завалы за стенами из костей постоянно пополняются, тоже своего рода санитары здешних мест.

Словно в подтверждение моих мыслей дорогу возле ног почти безбоязненно перебежала крупная упитанная крыса с длинным голым хвостом. Все радости подземелий. Со смешанными чувствами глядя на горы костей, сваленные огромными кучами, я подумал, что где-то среди них находятся и останки великих писателей и знаменитых государственных деятелей, являвшихся гордостью Франции. Похоже, подручные Эйдриана, скидывая все в одну кучу, даже не задумывались о подобном. А может быть, я слишком щепетилен и на мое отношение к подобному продолжает сказываться классическое воспитание?

Пока мы осматривали оссуарий, мимо нас проскользнули две тени, но вампиры не хотели привлекать наше внимание, каждый здесь знает, за каким делом пришел, других это не касается. А когда двинулись дальше, нам встретился прилично одетый мужчина, которого я уже видел в „Соблазне“, притормозивший, чтобы поздороваться и перекинуться парой слов, после чего мы продолжили экскурсию.

Все почти как в верхнем городе. Исторические места, прогулочные улицы, встречные знакомые и незнакомые обитатели. С потолка и стен свешиваются лохматые электрические провода, присоединенные к тусклым мерцающим лампочкам, не столько освещающим бесконечные коридоры, сколько придающим им унылый заброшенный вид.

– Вот, – показал мне Оливер на решетку, закрывающую один из рукавов, – это вход в мой дом, а вот здесь, если протянешь руку, то обнаружишь кнопку звонка. Если потребуется моя помощь, я всегда в твоем распоряжении, друг мой.

Интересно, чего это он уже не первый раз намекает, что мне может потребоваться помощь? И что еще любопытного можно увидеть здесь, под землей? Кстати говоря, подобных ответвлений, закрытых решетками, встречалось здесь довольно много.

Судя по всему, они тоже вели в чьи-то жилища.

Глава 05.

– А как же метро? – задал я очередной вопрос.

Даже отсюда, хоть и с большим усилием, удавалось расслышать приглушенный толщами стен шум работ на подземном строительстве.

– Если еще в восемнадцатом веке Эйдриан добился прекращения разработок в каменоломнях, как же он мог допустить это строительство в непосредственной близости к катакомбам?

– Вообще-то он сопротивлялся, и довольно долго, – пояснил Оливер, размеренно кивая. – Изначально, идея о строительстве метро в Париже появилась еще в 1845 году, а серьезные обсуждения начались в 1871 году, как ты, разумеется, знаешь и сам. Однако в течение нескольких десятилетий государству и парижским властям не удавалось прийти к согласию в первую очередь как раз из-за позиции Инспекции, возглавляемой месье Толе. Конечно же, для нас основным был вопрос о том, станет ли метро надземным, по примеру метрополитена Нью-Йорка, или подземным. В связи с ухудшением транспортной ситуации в городе и приближением Всемирной выставки 1900 года, решение о строительстве метро, наконец, было принято. Несмотря на активные протесты месье Толе, в поддержку властей неожиданно, проявив патриотизм, выступил Жан-Баттист Лазар. Он считал, что наземное метро испортит облик города, мадемуазель Женевьев, как женщина и ценительница прекрасного, его поддержала, и несогласным пришлось смириться и замолчать.

Впрочем, это не единственный случай, когда вампирам приходилось идти навстречу городским властям. Обычно это связано с какими-то обоюдными уступками. Не зря же Совету фактически удалось добиться от городских властей запрета на деятельность организованных охотничьих групп, как под эгидой церкви, так и светских органов власти. Еще раньше, во время Всемирной выставки 1878 года, в подземных галереях Шайо, напротив построенной специально к этому событию Эйфелевой башни, открылось кафе под названием „Катакомбы“. Это отсюда недалеко, но мы вряд ли сможем попасть туда. Инспекция тщательно следит за тем, чтобы все входы, кроме основного, ведущего сверху к туристической тропе, были бы забетонированы или закрыты прочными дверьми.

Ну, этим бы Оливер меня не удивил. Еще в пору моей студенческой юности я несколько раз ужинал вместе с друзьями в этом кафе. А еще раньше, в выпускном классе лицея, чтобы предотвратить попытки бесшабашных юнцов проникнуть в запретные подземелья, нас водили туда на организованную историческую экскурсию по небольшому ограниченному маршруту, включающему всего несколько ознакомительных помещений, таких как комната-музей с фотографиями древних надписей, найденных в глубинах подземелий и одного из „ателье“ по разработке камня.

Конечно, в то время это произвело на юных лицеистов очень сильное впечатление. Но, как оказалось, все это было лишь маленькой частичкой древней истории парижских подземелий, которая именно сейчас вставала передо мной во всем своем истинном масштабе.

Мы подошли к колодцу, ведущему еще ниже в темную глубину, очевидно, на второй ярус. Оливер даже не попытался воспользоваться железной лестницей, для вампира это трата времени. Секундный полет в пропасть, и мы оказались в новом коридоре, где продолжили путь. Здесь влажность чувствовалась еще сильнее, видимо, сказывалось влияние подземных вод, постепенно просачивающихся через известняковые стены и оставляющих грязные потеки и разводы.

По сравнению с шумом неспящего города в этом месте было непривычно тихо даже для вампира, лишь изредка слышались звонкие удары капель воды, срывающихся с потолка, но это как раз и заставляло напряженно вслушиваться. Наши шаги звучали теперь по-особенному гулко и отчетливо, эхом отражаясь от стен и потолка.

– Возможно, ты обратил внимание, – продолжил Оливер свою лекцию, – что верхний ярус катакомб более комфортный и используется в основном как транспортные артерии. Выходы туда имеются почти из всех домов, где обитают челны нашего сообщества, а также из большей части административных и общественных зданий Парижа, что для нас чрезвычайно удобно. Кстати, если от твоего дома такого нет, то рекомендую об этом позаботиться, – посоветовал он.

Однако, я сильно сомневался в целесообразности делать подобный вход в наш бельвильский дом. Интуиция подсказывала мне, что, помимо друзей, в моей жизни появится немало врагов. А ведь любой вампир без особых проблем сможет устроить там ловушку. Но вот попасться в нее вместо меня случайно может отец. Так что, по крайней мере пока, этот совет я счел для себя преждевременным.

Очевидно, моему экскурсоводу надоела неторопливая прогулка, и он предложил немного пробежаться. И вот, после считанных минут бега, преодолев несколько километров почти в полной темноте, мы увидели, как вдали снова забрезжил тусклый свет.

– Так вот, – продолжил рассказ Оливер, – в отличие от верхнего яруса, этот „этаж“ в основном населяет молодняк в так называемых общинах-общежитиях. Жизнь здесь менее комфортна, да и запахи, порой, из канализации проникают, но зато новички никому не мешаются и могут совершать глупости и ошибки, свойственные их вампирской молодости, без опасения вызвать гнев тех, кто старше. Выбираются они отсюда лишь по ночам, да и то ненадолго. Сейчас ты как раз увидишь одно из таких общежитий, где новообращенные начинают свое знакомство с жизнью после смерти и обучение. Не все, конечно. Тех, за кого создатели согласны нести ответственность, или тех, кто, как и ты, сразу устроился в верхнем городе, здесь не бывает, – Оливер снова покосился на меня с насмешливым намеком, на который я уже и внимания решил не обращать. – Если ты не в курсе, то на самовольное обращение людей в вампиров существует строжайший запрет. Для поддержания баланса численности существ в городе эта мера необходима. Конечно, во всем бывают исключения, но для подобных ситуаций, как правило, обращаются за получением разрешения к Совету, и случается такое не слишком часто.

– И все же, новые вампиры появляются, – резюмировал я. – Система себя не оправдала и дает сбой?

Оливер вновь пожал плечами.

– По-разному бывает, наверное, у каждого из вампиров своя история, отличная от других. Но на сегодняшний день, большинство новичков попадает в этот мир по веянию последнего модного развлечения. Скучающий и пресытившийся вечной жизнью вампир, недовольный существующими правилами и ограничениями, создает себе игрушку для удовлетворения основного инстинкта хищника – догнать, напасть, убить. Наверняка кто-то из этого отребья расскажет тебе подобную историяю, не будем тратить на это время. В общем, такой вот, никому не нужный и ничему не обученный молодняк чаще всего сюда и попадает, сбивается вместе. Наверху шансов выжить одним у них почти нет. Если и не попадутся охотникам, то свои же и уничтожат, чтобы не демаскировали их. Скрытность уже давно стала основой нашего существования.

Мы пришли, если еще не передумал, то идем знакомиться.

Глава 06.

Действительно, впереди дорогу нам перегородила тяжелая массивная дверь из бронированной стали с маленьким узким окошком – прорезью для глаз, навевающая мысли о раннем средневековье. Не успели мы приблизиться, как с той стороны послышался предупреждающий приглушенный возглас. Мой проводник остановился, не проявляя ни малейшего беспокойства, и я последовал его примеру. Внимательные темные глаза прильнули к прорези, оглядев сначала Оливера, а потом наблюдатель перевел вопросительный взгляд на меня.

– Он со мной, – кратко сообщил стражу мой экскурсовод.

Дверь заскрипела, открывая доступ на запретную территорию. Перед нашими глазами предстало небольшое освещенное помещение, наподобие караульной. Хмурый брюнет быстро запер за нами вход, вращая вентель запорного механизма по типу того, который используют в банковских хранилищах. Далее последовало сдержанное приветствие.

– Проходите, – бросил стражник, также отходя в полумрак и практически сливаясь со стеной.

– Вампиры охраняют себя как золотой запас Франции? – насмешливо уточнил я у Оливера. Катакомбы все больше напоминали какую-то организованную преступность или нелегальные сборища, наподобие пиратов или мелкой мафии.

– Да, именно так, здесь это необходимость, уж поверь, – Оливер не поддержал моего насмешливого тона.

Повернув за угол, мы оказались в довольно большой пещере, также имеющей электрическое освещение. „Наверняка, нелегально подключаются к городской сети или к метрополитену“, – предположил я.

Обстановка была самая разномастная – каменные лавки, пара длинных грубо сколоченных столов, на одном из них керосиновая плитка и кухонная посуда, большой пузатый буфет старинной работы и не менее древний массивный резной комод красного дерева, попавший сюда словно из дворца. Действительно, создавалось впечатление общины или общежития, потому что из присутствующих две девушки готовили, один парень читал, кто-то играл в карты. Все одеты достаточно просто и практично. Встретив одного из них наверху, я бы принял его за фабричного рабочего или мелкого лавочника.

Впрочем, в интерьере этих стен они смотрелись, пожалуй, более органично, чем я в своем смокинге. При нашем появлении воцарилась тишина, игра прекратилась, все взгляды обратились на моего спутника, но удивления или агрессии не последовало, похоже, Оливера действительно тут хорошо знали. Навстречу нам поднялся невысокий крепкий мужчина с цепкими черными глазами и небольшой бородкой-эспаньолкой, он поздоровался с Оливером, меня же пока просто окинул внимательным оценивающим взглядом.

– Базиль, это Джорджес, – представил меня приятель. – Он выразил желание познакомиться с жизнью нижнего города, и я привел его к вам. Мы давно знакомы с тобой, поэтому я уверен, ты не откажешь в этой простой услуге.

– Конечно, месье Кэмпбел, – оттянув в улыбке углы губ, ответил тот, кого назвали Базилем. – Ваш подопечный не оправдал ожиданий или нет времени возиться?

Как же не люблю я, когда обо мне говорят в третьем лице, но Оливеру самому не понравился тон этой подпольной крысы. Его глаза сузились, а голос стал еще тише.

– Он не мой подопечный, я не занимаюсь такими вещами, кажется, мы с тобой уже это обсуждали, – прошипел англичанин.

Базиль, поняв, что наступил сейчас на хвост змее, резко дал задний ход, заметно занервничав.

– Конечно, месье Кэмпбел, я просто пошутил. Привет, Джорджес, – кивнул он мне. – Значит, ты к нам на ознакомительную экскурсию?

– Можно сказать и так, – сдержанно подтвердил я, понимая нервозность шутника-неудачника. Мой приятель – не самая приятная личность во всех отношениях, однако авторитет здесь однозначно имеет. – Изучаю все стороны вампирской жизни.

На лице Базиля отразилась активная умственная деятельность, наглядно представляющая его отношение к происходящему. На его взгляд, мое желание – лишь блажь пресытившегося аристократа, и обратись я к нему лично, он в лучшем случае просто указал бы мне обратный путь, но раз за меня ходатайствует старый вампир, это заставило его организовать мне так называемый „показ“.

– Ланс, – окликнул Базиль русоволосого парня, который до нашего появления сидел с книгой, – покажи Джорджесу нашу „пещеру чудес“. Месье Кэмпбел, – снова обратился он к Оливеру, потеряв ко мне интерес, – может быть, я могу предложить Вам свежей крови, или выберете что-нибудь для Вашей научной работы?

Не прислушиваясь более к их беседе, я отправился следом за тем, кого назвали Лансом. Не успели мы пройти и нескольких шагов, как пол под нами завибрировал, посуда на столе еле слышно зазвенела, и я отчетливо услышал, как за стеной промчался поезд, очевидно, тоннель метро проходил совсем рядом.

– Не обращай внимания, – махнул рукой Ланс. – Они здесь по много раз на дню туда-сюда носятся, мы уже привыкли и почти не замечаем. Зато буквально в километре отсюда есть проход, через который можно добраться до рельсов, совсем недалеко от станции Монпарнас-Бьенвеню, а с нее уже, даже не поднимаясь на улицу, можно перейти и на железнодорожный вокзал, сам представляешь, какое удобное место для охоты! Конечно, там всегда толпится народ, но мы научились незаметно внушать выбранной жертве двигаться следом в неприметное место. Жаль только, Базиль развернуться не дает, так и приходится вечно эту жажду терпеть, – вздохнул он, загрустив.

– Ладно, дружище, ты мне собирался показать, как тут у вас все устроено, – напомнил я Лансу, про себя мысленно отмечая на карте, где мы сейчас находимся – практически в центре города.

– Ну да, – вздохнув и постаравшись отключиться от мыслей о крови, начал он свой рассказ. – Отсюда, по обеим сторонам зала расходятся небольшие комнаты, где мы отдыхаем, наши спальни. Вот, например, эта, самая первая, сейчас необитаема.

В небольшом закутке было лишь каменное ложе со свернутым старым трухлявым топчаном и еще более старый то ли сундук, то ли ящик, наполненный какими-то бумагами, журналами и книгами, также в беспорядке валяющимися повсюду.

– Парень, который здесь жил раньше, читать очень любил, а на той неделе превратился в прах, – по ходу просветил меня Ланс, – так что, теперь это место свободно. Рано или поздно его займет другой новичок, может быть, более удачливый. Комната здесь предоставляется, благо, места в катакомбах полно, но все вещи, которые могут понадобиться, каждый сам добывает, где хочет или где может. Магазинов тут нет, как понимаешь.

Вполне приличная, по его словам, комната вызвала во мне ноту презрения, но вообще-то, если подумать, то для вампира, которому просто некуда податься, здесь, наверное, действительно казалось неплохо. Я читал, что катакомбы всегда служили убежищем всякому сброду, вначале цыганам, потом, получается, вампирам.