Текст книги "Дорога во тьму (СИ)"

Автор книги: Гай Северин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 56 страниц)

Получалось, как ни крути, а вернее всего будет вступить в переговоры с Эванджелиной, а уже по ходу дела определяться, начинать ли поиски ее пропавшего супруга. Встреча, как сообщила мне Женевьев, назначена на завтра и проходить она будет в этом же отеле на нейтральной территории, а не в доме местной властительницы, очевидно, опять же из соображений безопасности.

Покончив с делами, мы спустились вместе с Женевьев вниз в один из ресторанов, чтобы позавтракать, поскольку уже давно наступило утро. Я, правда, еще перед отъездом из Парижа в достатке утолил жажду, но, конечно же, не отказался, когда по знаку моей спутницы, перед тем, как подать завтрак – сыр, теплые мягкие брюссельские вафли со взбитыми сливками и горячий шоколад, нам поставили на стол два серебряных бокала, наполненных, как подсказал мне дурманящий запах, конечно же, человеческой кровью.

«Любопытно, это привычка всех старых вампиров?» – подумал я, вспомнив лорда Гэбриэла. У Оливера, по крайней мере, я такого не замечал, хотя он, может, еще считается молодым, да и к чему ему это? Думаю, крови, как побочного продукта его опытов, у него более чем достаточно. Возможно, Женевьев позаимствовала этот прием у моего создателя. Неудивительно, если в силу вампирского возраста и положения в Совете она могла быть с ним знакома. Однако, я не счел корректным интересоваться у нее этим.

После завтрака мы разошлись по своим номерам, чтобы отдохнуть перед переговорами. Когда я, галантно поводив Женевьев до двери ее номера, просто пожелал ей приятного отдыха, она озадаченно приподняла бровь, но ответила мне той же вежливостью. Я вполне сознательно не только ни пытался активно ухаживать, чтобы соблазнить ее, но и более того, вел себя так, словно проявлял положенную галантность, но как женщина она меня не интересовала ни в малейшей степени.

Конечно же, пресыщенная назойливыми воздыхателями красавица ожидает от меня иного, более привычного поведения, уверенная, что и в эту авантюру я ввязался исключительно для того, чтобы покорить ее сердце. Что же, такого развития я тоже не исключаю, но сейчас для меня гораздо важнее совсем другое. А создать лишнюю интригу вокруг себя тоже не помешает.

Глава 04.

Вечером мы с Женевьев прошли в небольшой конференц-зал, предназначенный для переговоров или деловых встреч, вскоре туда же прибыла и Эванджелина с помощницей, и тут мне на ходу пришлось корректировать свою стратегию поведения. Все оказалось еще хуже, чем я себе представлял.

Женщина была не просто некрасивой, она выглядела так, словно ей абсолютно все равно, какое впечатление она производит на окружающих: глухой немодный костюм мышиного цвета с длинной юбкой делал ее похожей на старую деву – директрису католического женского колледжа, добавляя еще десяток лет ее не самому юному возрасту. Короткая, почти мужская стрижка, которые мне очень не нравились в современной моде, полное отсутствие каких-либо украшений, за исключением скромного обручального кольца на безымянном пальце левой руки. Немного странно, если поверить, что двадцать лет назад ее благоверный сбежал с любовницей.

Никаких следов макияжа ни на белесых ресницах, ни на бесцветных губах. Ни малейшей попытки хоть как-то загримировать дефекты кожи или хотя бы подчеркнуть принадлежность к женскому полу. Нет, скорее, это даже была своего рода бравада, подчеркнутое равнодушие, за которым, наверняка, скрывалось немало сильных чувств. Пожалуй, на общем невзрачном фоне выделялись только глаза, бесспорно выдающие цепкий ум и сильный характер.

Её спутница отличалась от своей патронессы лишь чистой кожей. В первое мгновение я даже растерялся. Какое счастье, что, продумывая линию поведения, я не понадеялся лишь на собственный шарм и талант обольстителя, в данном случае фиаско мог бы потерпеть и я. Не настолько я неразборчив, пусть этого и требует дело.

Даже обычные комплименты, не говоря уже о каких-то высокопарных словах, здесь прозвучали бы фальшиво. Тем не менее, правил приличия и дипломатической вежливости никто не отменял, и вслед за Женевьев, представившей меня, как полномочного представителя вампирского совета Франции, я сдержанно, но максимально доброжелательно приветствовал дам, как положено, поцеловав им руки.

Ответное приветствие прозвучало кратко и сухо, словно Эванджелина с трудом сдерживала раздражение. Во время этого обмена любезностями, окинув меня холодным внимательным взглядом, она буквально впилась глазами в мою спутницу, словно желая испепелить на месте, похоже, Женевьев успела порядком ей надоесть за время длительных переговоров.

Официантка поставила на низкий столик поднос с вином, кровью и легкой закуской и удалилась, а мы, наконец, смогли приступить к делу. Понимая, однако, что маловероятно, что в данном случае помогут даже самые веские аргументы, тем не менее, я решил начать именно с них. Женевьев, еще раньше использовав все доводы, предпочитала помалкивать, с напускной безмятежностью удобно устроившись в кресле и неспешно потягивая из своего бокала.

Похоже, она не преувеличивала, когда говорила, что теперь все только в моих руках. Эванджелина слушала меня внимательно и терпеливо, словно выполняя тягостную, но неизбежную обязанность. Тем не менее, было видно, что она уже давно все решила и не собирается пересматривать свое решение.

Отдавая себе отчет в почти полной бесполезности того, что я сейчас делаю, я, кажется, превосходил здесь себя даже по сравнению с состязаниями с Гринбенгом. Но если твой противник одновременно и арбитр, причем небеспристрастный, к тому же, заранее все для себя решивший, никакая логика и самые веские аргументы не действуют. Но я все равно продолжал говорить с упорством носорога, почти не останавливаясь и не делая пауз, не давая Эванджелине возможности вклиниться и все отвергнуть.

Еще усаживаясь за стол переговоров, подвинув стулья дамам, я слегка отстранился от Женевьев, словно дистанцируясь от нее, и сделал это намеренно, ведь на подсознательном уровне чувствовал, что в немалой степени неудачные переговоры моей патронессы обусловлены разительным отличием ее прелести по сравнению с более чем унылой и грубой внешностью бельгийки.

Под утро я обратил внимание, что моя очаровательная спутница уже с трудом сдерживала зевоту, как, впрочем, и наши оппонентки. Что ж, выдержать более восьми часов даже очень красивой, умной и зажигательной речи действительно нелегко. Похоже, что они уже и нить потеряли. Я и сам, признаться, ощущал усталость. Несмотря на то, что периодически я прерывался на секунду, чтобы сделать глоток вина или крови, я чувствовал, что немного осип. В конце концов, Женевьев сдалась первой, и, улучив момент, предложила сделать перерыв до вечера.

– А, может быть, мы уже завершим, наконец, эти бесконечные переговоры? – внесла встречное предложение Эванджелина. – Моя позиция не изменится, несмотря на все мастерство вашего оратора.

Ну что же, это как раз то, что я хотел услышать.

– Прошу меня извинить, я, кажется, утомил Вас. Забыл, что имею дело со слабым полом, – немного насмешливо ввернул я с самым серьезным и даже сочувствующим видом. – Конечно, дамам нелегко выдержать подобное. Я увлекся и позабыл, что общаюсь не с равным мне противником в суде.

Бинго! По ее полыхнувшим глазам я понял, что зацепил ее, и она приняла мой вызов. Хотя мне показалось, что, скорее, заглотила кость, брошенную мною. Бюргерша привыкла считать себя в этом городе главой, уверена, что справлялась не хуже своего канувшего супруга, в чем я сейчас так дерзко позволил себе усомниться прямо ей в лицо.

– Ну, что Вы, месье Ансело. Если Вы еще не закончили, я вполне готова продолжать слушать Вас, – высокомерно заявила бельгийка, едва сдерживая раздражение и желание свернуть мне шею. – Это мадам Женевьев запросила отдыха. Но не могу не признать, что поражена Вашим упорством.

«Как и мы все – твоим», – подумал я про себя, вежливо при этом улыбаясь.

Красавица-вампирша поняла меня с полувзгляда:

– Дело в том, что у меня на сегодня запланировано еще несколько важных дел. Если присутствующие не будут возражать, может быть, вы продолжите без меня? У месье Ансело имеются все необходимые полномочия, – изящно вставая, откланялась Женевьев.

Презрительно взглянув ей вслед, Эванджелина, естественно, не стала возражать. Очевидно, для симметрии, она отослала якобы по делам и свою помощницу, чуть не зарыдавшую от облегчения. Наконец, мы остались наедине, и у меня появилась возможность приступить к настоящему разговору.

– Скажите, Ансело, зачем Вы хотите это продолжать? – устало обратилась ко мне вампирша. – Судя по Вашей речи, Вы произвели на меня впечатление умного человека. Неужели Вы не видите, что я не хочу подписывать никаких договоров с ведьмами? При всем уважении, едва ли у вашего совета есть возможности заставить меня это сделать.

Вообще-то, не только у совета, но и у меня пока тоже такой возможности не было, а выскажи я ей прямо свои подозрения, она меня попросту на месте убьет, не особо разбираясь. Но мне нужно было непременно заинтересовать ее в повторной встрече, а за оставшееся время что-то спешно придумать, или все мои планы и надежды пойдут прахом. Будь я сейчас в Париже, непременно попытался бы собрать как можно больше информации о ней, но в чужой стране, боюсь, так быстро не удастся. Поэтому я позволил себе лишь легкую понимающую улыбку.

– Вижу, мадам. И, честно говоря, меня очень это удивляет. Что могло заставить умную серьезную женщину, наделенную такими властными полномочиями с упорством, достойным куда более достойного применения, настаивать на решении, которое полностью противоречит интересам возглавляемого ею сообщества?

Но вновь я лишь наткнулся на упрямый взгляд, с ответом она спешить не собиралась. И я продолжил свое наступление:

– Приведите мне серьезные аргументы, Эванджелина, что Вы действуете в интересах своей страны и ее вампиров, и я сниму перед Вами шляпу.

Похоже, мои слова задели ее за живое, потому что она выпрямилась и отчеканила, гневно сверкнув ледяными глазами:

– С чего Вы взяли, месье Ансело, что я вообще буду Вам что-то объяснять? Ведьмы – лживые и хитрые создания, им нельзя доверять. Попробуйте Вы доказать мне сначала обратное. Этих причин мне более чем достаточно. А если Вы намекаете на мои личные обстоятельства, которые ни от кого не секрет, то они как раз лишний раз и служат подтверждением моих слов!

Отлично, Джори! Она уже достаточно завелась. Нужно только еще немного прибавить давление.

– Так, значит, я все-таки прав, мадам. Конечно, Вы можете ничего не объяснять, – я добавил в своем голосе разочарование и даже презрительно-снисходительную интонацию. – Вначале я надеялся, что встречу в Вашем лице тот редкий образец достойнейшей женщины, которая шла рука об руку со своим супругом, поддерживая и помогая ему во всем, возможно, давая ему ценнейшие советы, а когда настала необходимость, сумевшей заменить его. Но, увы, мадам, Вы не оказались исключением из правил, и личные обиды Вам, как и другим представительницам вашего пола, перекрыли голос разума, – развел я руками.

– Да кто Вы такой, чтобы судить меня?! Что Вы себе позволяете? – я чувствовал, что она с трудом сдерживает свое негодование, несмотря на внешнюю холодность и суровые интонации, но яростный огонек в ее глазах меня обмануть не мог. – И, может быть, это Вы, месье Ансело, потрудитесь привести мне сейчас достаточно веские аргументы, которые могли бы удержать меня от того, чтобы немедленно не убить Вас за оскорбление?

Похоже, выдержка ей изменила, а хладнокровие оставило, потому что я заметил, как у нее вокруг глаз начали набухать вены. А вот теперь точно пора притормозить. Не хватало еще, чтобы злобная вампирша кинулась на меня. Расклад будет явно не в мою пользу. Мне и так уже вполне понятно, что дело здесь нечисто. Делано несгибаемая вампирша выдала себя с потрохами. Конечно же, у меня не было доказательств, но интуиция во весь голос кричала мне, что я на верном пути.

– Помилуйте, и в мыслях не было вас оскорбить! Но, Эванджелина, в первую очередь, конечно же, я полагаюсь на Ваши гостеприимство и разум. Думаю, не стоит даже напоминать, что посол – лицо неприкосновенное даже в условиях военного времени, а Вы, как я полагаю, прекрасно осознаете, что уж точно я не на стороне ведьм, и Франция не сражается против Бельгии. А во-вторых, мадам, мне все же есть, что предложить Вам, и я уверен – это Вас непременно заинтересует.

Это был блеф чистой воды, я не имел ни малейшего представления, чем мог оказаться полезен вампирше, однако пребывал в уверенности, что обязательно что-нибудь придумаю. А пока мне непременно нужно получить хотя бы небольшую отсрочку, чтобы осмыслить ситуацию и систематизировать полученные сегодня впечатления и догадки, поэтому я продолжил:

– Но сейчас, мадам, пожалуй, мы с Вами тоже нуждаемся в отдыхе. Давайте сделаем перерыв до вечера. Предлагаю в этот раз собраться точно также – вдвоем. И я Вам все непременно объясню.

Как же я сейчас рисковал. А если я ничего не придумаю? Что мне тогда сказать ей? Что пошутил? Или все же попытаться соблазнить? Но, кажется, я еще далеко не настолько нуждался в том, чтобы расслабиться, чтобы она показалась мне хоть немного симпатичной или женственной. Рыба в аквариуме в фойе отеля в этом смысле и-то куда привлекательнее. Хотя, конечно, в крайнем случае, можно закрыть глаза и включить воображение. Но, надеюсь, в этом не будет необходимости. Впрочем, мне все же казалось, что она тоже нуждается в помощи и, возможно, наши интересы совпадают.

– Ну, хорошо, месье Ансело, – Эванджелина поджала тонкие бледные губы. – Если уж Вы так настаиваете, я могу встретиться с Вами еще один раз. Надеюсь, он все же окажется последним. Однако, завтра у меня есть государственные дела, поважнее пустых разговоров. Так что предлагаю встретиться, как Вы и хотите, но не сегодня, а завтра – восемнадцатого июля.

Глава 05.

Мы раскланялись, и я поспешил в свой номер, чтобы немного отдохнуть и хорошенько подумать. Заказав обед, я постарался сосредоточиться. Ясно, с ее мужем что-то не так, уж очень она напрягалась, когда я его даже косвенно затрагивал. Да и это кольцо.. Давно бы выбросила, зачем ей лишняя память о предателе-муже? А она носит, словно верность хранит.

Может, супруг и загулял, конечно, но вот сбежать ему явно не дали, моя интуиция прямо кричала мне об этом. Убит или она его где-то прячет? Опять же, если убит, то это нам ничем не поможет. А вот если жив, нужно попытаться на этом сыграть. Но, опять же, это должно быть предварительно подкреплено чем-то важным, чем я мог заинтересовать эту «снежную бабу». Однако, в голову ничего не шло. Хорошо, хоть очередная встреча не сегодня, есть время на раздумья, тут мне ее «государственные» дела на руку сыграли. Впрочем, ночь и правда выдалась довольно утомительной, и я прилег, чтобы выспаться.

Вечером я зашел за Женевьев, пригласил ее погулять по сумеречному городу. Конечно же, ей не терпелось узнать о результатах переговоров. Но я не стал вдаваться в подробности, сказал лишь, что держу ситуацию под полным контролем и о предстоящей назавтра встрече. Она посмотрела на меня с некоторым сомнением, однако ни уточнять, ни выражать эти сомнения вслух не стала. Очевидно, все равно ничего другого предложить не могла. Но мне понравилось то, что, несмотря на сложность ситуации, она доверилась такому по сравнению с ней юнцу, как я, и не руководить, ни давить не пыталась, отчета не требовала. Будто полностью полагалась на мою мужскую силу и уверенность.

Такой подход мне очень импонировал, это не мужеподобная Эванджелина. Истинные женщины хорошо знают, как управлять, не раскрывая рта, не подавляя мужского достоинства. Еще раз с уважением отметил глубину мудрости этой статной красавицы. Мы неторопливо прогуливались по Верхнему городу – району дворцово-парковых комплексов короля и придворных, где сосредоточены самые известные туристам всего мира достопримечательности Брюсселя. Прохожие часто оборачивались нам вслед, смотрелись мы вместе просто великолепно, образец уходящей в прошлое истинной аристократии. Моя спутница в летнем атласном пальто и кокетливой шляпке с небольшим пером и короткой вуалью, и я – в темно синем костюме-тройке с тростью и в шляпе «хомбург».

Разумеется, мы не могли пройти мимо своеобразного символа этого города: недалеко от помпезной Гран-плас находится скульптура милого ангелоподобного малыша “Писающего мальчика”, который с лукавым взглядом и без тени стеснения пускает струю прямо в мраморную чашу фонтана. Существует множество легенд о брюссельском Манекен Пис. Одна из них повествует о том, что статуя установлена в честь маленького мальчика, таким нехитрым способом пытавшемуся потушить взрывчатку, с помощью которой враги рассчитывали разрушить город.

Брюссель – город эстетов, романтиков и гурманов. В полной мере ощутить вкус местной жизни можно было в одном из местных ресторанов. Даже самые средние из них обладают чрезвычайно высоким уровнем поварского искусства. Бельгийцы по-фламандски педантично относятся к процессу приготовления пищи, но при этом стремятся по-французски изысканно и утончённо её украсить. Прямо за Гран-плас располагался гастрономический центр города – так называемое “Чрево Брюсселя”. Это место превратилось после захода солнца в один огромный ресторан.

У входа в заведения стояли зазывалы, выкрикивающие меню на разных языках мира, а в белоснежном льду на прилавках лежали свежие омары, лангусты и мидии. Конечно же, мы не могли не зайти в самый «венценосный» ресторан, носящий скромное название «Все как дома», и не отведать изысканных блюд из лобстеров, крабов и улиток.

Побродив по старинной мостовой и полюбовавшись с моста на блестящую гладь канала, вернувшись в гостиницу, я до утра предавался размышлениям по поводу того, что же я смогу предложить главной бельгийской вампирше, отметая один вариант за другим, но ни к чему так и не пришел. Настроения мне это не прибавляло, но я упорно прокручивал в голове все, что туда приходило. Встретившись с Женевьев за поздним завтраком, со светской беседы мы ожидаемо свернули к Эванджелине.

– Если бы не ее поразительное, просто ослиное упрямство, так мешающее нашим планам, я бы, наверно, ей посочувствовала, – снисходительно хмыкнула красавица. – Не представляю, как ей живется с такой отвратительной внешностью. Хоть бы вуаль носила, что ли. Это сейчас модно, и окружающие бы не косились. Поневоле озвереешь, если от тебя мужчины шарахаются, как от прокаженной, а женщины злорадно посмеиваются за спиной. На ее месте бы я вообще перебралась в арабские страны, под паранджой можно скрыть что угодно.

Я мог лишь улыбнуться этим словам – моей очаровательной спутнице уж точно не было никакого смысла прятать свое лицо. Классические черты, лукавые живые глаза, изысканный утренний макияж, идеальная кожа – ей было, чем гордиться.

И тут у меня в голове словно бы что-то щелкнуло, в мозгу забрезжили мысли, стремительно вырастающие в снежный ком спасительной идеи. Нет сомнений, что для женщины внешность, подобная Эванджелине – это проблема, да еще какая болезненная! Как бы она не подчеркивала свое к этому равнодушие. Я не встречал женщину и уверен, что таковых не существует на свете, которую не волновало бы, как она выглядит в глазах окружающих, особенно, разумеется, мужчин. Решив ее проблему, я оказал бы ей очень большую услугу.

Я лихорадочно начал соображать. Мы же вампиры, любые раны у нас заживают быстро и без малейших следов, почему же оспенные шрамы до сих пор ее уродуют? Ответ очень прост и предсказуем. Наверное, как и другие представители моего вида, в свое время я не мог избежать искушения не проверить это. От глубокого пореза прямо на глазах не осталось ни малейшего следа. Но вот шрам, который я в детстве получил на ферме у друга моего отца – месье Жильбера, попытавшись без спросу воспользоваться серпом, никуда не исчез при обращении. С Эванджелиной также. Ее шрамы остались со времен человеческой сущности, как и мой – не слишком большой, сантиметров семь в длину, но достаточно грубый и глубокий, пересекающий наискось мое левое предплечье от запястья и чуть выше. А если его просто вырезать? Удалить вместе с куском кожи. Ведь если в моих клетках хранится информация о моем организме, то наверняка о том, изначальном, а не о механических повреждениях. Значит, по идее, на этом месте должна будет появиться нормальная чистая кожа.

Если мой эксперимент удастся, то и у бюргерши есть все шансы при желании обрести новое лицо. Я был практически уверен в успехе своего предприятия, эта мысль буквально вдохнула в меня новые силы. Не поверю, что женщина откажется от подобной перспективы. Но сперва необходимо удостовериться лично. Извинившись перед своей удивленной, произошедшей со мной перемене, спутницей, я попросил позволения покинуть ее.

И вот, в своем номере, прикрыв дверь в ванную комнату, я вошел в душ и опер левую руку о стену. В правой у меня был нож для резки бумаги, который я взял на письменном столе. Вот черт, оказывается это не так просто, как нанести себе порез. Я конечно же понимал, что в худшем случае, шрам просто появится снова, но самому себе сдирать шкуру было как-то не слишком привлекательно.

Однако, прежде чем давать подобный совет женщине, безусловно, я просто обязан предварительно его проверить. Ведь если мое предположение окажется ошибочным, она может счесть это издевательством, и тогда вместо благодарности я наживу себе серьезного врага, не говоря о том, что рассчитывать на положительные результаты переговоров не придется.

Поэтому откинув сомнения, глубоко вздохнув, я быстро сделал себе вокруг шрама четыре глубоких пересекающихся надреза. Пока боль была вполне терпимая, но действовать нужно было незамедлительно, поскольку регенерирующие способности организма запускались моментально, и через несколько секунд ранки уже затянутся. Не раздумывая, я быстро поддел краешек кожи кончиком того же ножа, и отбросив его, тут же сжал отошедшую шкурку большим и указательным пальцем правой руки, пока она не успела снова прирасти.

Еще раз резко вдыхая воздух сквозь стиснутые зубы, одновременно я рванул кожу, сдирая ее, словно кусок пластыря. Удержавшись, чтобы не взвыть от неожиданно острой боли, отбросил окровавленный кусок в мусорную корзину. Опустив взгляд на место, где раньше красовался след моего резвого детства, я увидел там окровавленные мышцы и белые полоски сухожилий. Струйки крови быстро сбегали вниз, устремляясь в сливное отверстие душевого поддона.

Но вот, буквально на глазах, кровотечение прекратилось, и рана начала покрываться корочкой, одновременно стихала и боль. Дождавшись, когда кровь полностью остановилась, я, наконец, позволил себе принять душ, стараясь не задевать поврежденного места.

В результате, лишь цвет новой кожи был чуть светлее остальной, и то, если пристально приглядеться. И ни малейших следов былого шрама! Кажется, если это и не победа, то ее залог. Ну, а проснувшись после дневного сна, я понял, что теперь уже при всем моем желании не смогу отличить старую кожу от новой.

Глава 06.

Вечером мы снова встретились с Эванджелиной. В ее облике практически ничего не изменилось, разве что блузку сменила, да на лице еще больше недовольства. Мы обменялись приветствиями и я снова начал убеждать упрямую вампиршу в необходимости максимально прикрыться соглашениями с другими сообществами в свете назревающих угроз мировому порядку. Пару часов она еще как-то выдержала, но поняв, что сегодняшняя встреча может стать похожей на предыдущую, все же не стерпела и прервала меня:

– Месье Ансело, я в полной мере уже успела насладиться Вашими ораторскими способностями и красноречием, но так и не уяснила, что нового Вы собирались мне предложить и чем заинтересовать.

Момент истины. Дальше тянуть было уже опасно и бессмысленно, она лишь раздражалась все более.

– Мадам, прошу меня заранее извинить, что вынужден коснуться слишком деликатной темы, и не пытаться убить меня, прежде, чем выслушаете до конца.

Цвет ее лица после такого моего вступления принял зеленоватый оттенок, а верхняя губа даже слегка приподнялась, обнажая клыки:

– Вы что, на интим намекаете? – проговорила она так, словно была девицей, а я решил вдруг покуситься на ее многовековую невинность. – Не забывайтесь, месье, я замужняя женщина, несмотря на семейные проблемы.

– Ну, что Вы, Эванджелина, – практически искренне ужаснулся я. – Как бы я смел даже помыслить о подобном!

Она все еще с большим подозрением продолжала буравить меня взглядом, ожидая ответа:

– Тогда соизвольте объясниться, месье Ансело.

– С удовольствием, мадам, – улыбнулся я ей одной из своих фирменных улыбок, обычно не оставляющих равнодушными представительниц противоположного пола. – Я хотел бы поделиться с Вами одним любопытным опытом. Еще вчера у меня на левой руке был довольно большой и грубый рубец, оставшийся с детских лет, а теперь – совершенно чистая кожа, ничуть не отличающаяся от той, что на второй руке. Так вот, прошу меня извинить, но мне кажется, что Вас должна заинтересовать возможность раз и навсегда полностью избавиться от любых довампирских дефектов и рубцов, – проговорил я, словно купец, рекламирующий волшебный эликсир.

В ее внимательных глазах загорелась искорка зарождающегося интереса, она заерзала на месте и выжидающе уставилась на меня.

– Ну, в общем-то, да, месье, меня это безусловно может заинтересовать, – осторожно проговорила она после недолгого раздумья. – Надеюсь, ты понимаешь, – подозрительно прищурив глаза, она вдруг перешла на «ты», – что если это будет мошенничество, тебя не спасет никакой дипломатический статус?

Уловив момент, я решил, что пора переходить Рубикон.

– Это не мошенничество, Эванджелина, – уверенно и настойчиво проговорил я. – Предлагаю сделку. Сначала ты воспользуешься моим способом. А когда увидишь в зеркале результат, все же подпишешь договор. Потому что тогда тебе больше не придётся прятать своего мужа и делать вид, что он сбежал.

Она страшно побледнела и с ужасом уставившись на меня, как на призрачного мстителя. А потом, неожиданно резко вскочив на ноги, моментально оказалась рядом со мной, и, буквально сорвав со стула левой рукой за горло с силой, многократно превосходившей мою, впечатала мою голову затылком в стену так, что,у меня от боли искры посыпались и поплыли красные круги перед глазами. Шея моя была стиснута, дыхание оказалось почти перекрыто, и я с огромным трудом, задыхаясь, старался втянуть немного воздуха.

Судорожно вцепившись двумя руками в ее пальцы, пытаясь хоть немного ослабить давление, с каждой секундой я отчетливее понимал, что мне это не удастся. И все же, я еще не потерял надежды образумить ее. Не в моих принципах сдаваться, тем более, когда ставка моя жизнь, а главное – честь.

– Кажется, ты сам дьявол, Джорджес, – прошипела она мне в лицо, сверкая красными глазами. – Что еще ты знаешь? И кто еще знает об этом.. об этой твоей выдумке? – поправилась Эванджелина. – Если ты правдиво все расскажешь, я убью тебя быстро. Если будешь юлить, я сначала постепенно вытяну из тебя все твои внутренности, дав тебе возможность все это прочувствовать и полюбоваться на них, а до сердца доберусь в самую последнюю очередь. Так же поступлю после и с той вертихвосткой, которая уже несколько лет не дает мне покоя, и которую вы считаете членом вашего Совета.

В доказательство того, что не шутит, она медленно, но неумолимо и жестко начала вдавливать свои пальцы с острыми твердыми ногтями прямо сквозь сорочку, постепенно раздирая ими мою кожу и мышцы брюшного пресса. Еще ни разу в жизни мне не приходилось испытывать подобных мучений, или хотя бы чего-то подобного. Перед глазами плыл уже плотный кровавый туман. Задыхаясь и захлебываясь от ослепительной боли сильнее, чем от стиснутого горла, я находился на грани сознания, но, тем не менее, все же постарался удержать себя в руках:

– Никто не знает, – мучительно хрипел я, с трудом выдавливая слова. – Я адвокат, и всегда храню чужие тайны. И если ты сейчас убьешь меня, так ничего и не сможешь сделать со своим лицом.

Надеюсь, что я все же не промахнулся. Или сейчас все разрешиться, или не сносить мне головы, причем тоже, скорее всего, в этот же момент. Похоже, мои слова задели ее сильнее, чем я ожидал. Вот дьявол! Однако ее пальцы все же приостановили свое движение. Еще какое-то время вампирша пристально вглядывалась в мои глаза, пока, очевидно, увиденное не убедило ее в чем-то. Она отпустила горло и выдернула руку из моего живота, заставив судорожно втянуть воздух сквозь стиснутые зубы. Безумная боль, пульсируя, постепенно начала стихать.

Как ни странно, я даже не разъярился, скорее, испытывал мстительное злорадство. Как бы ни пыталась старая горгона давить, а все равно все шло по моему плану, и голова моя по-прежнему работала ясно. Опустив глаза вниз, я взглянул на прорванную окровавленную рубашку и, постаравшись прикрыть ее пиджаком, вполне оправданно возмутился:

– И зачем было сорочку портить? Только один раз и успел надеть, – ворчливо проговорил я, осуждающе взглянув на вампиршу. – Я ведь и так обещал все рассказать.

Похоже, Эванджелина не ожидала такой наглости, но все же сумела сдержаться:

– Ладно, Джорджес, – отчеканила она, вытирая руку салфеткой. – Позже, если все-таки не убью, я непременно принесу тебе свои извинения за испорченную одежду. Но сейчас, мне кажется, мы вплотную коснулись некоторых слишком конфиденциальных тем. Честно говоря, я по-прежнему разрываюсь между огромным желанием уничтожить тебя прямо здесь и большой потребностью наконец-то выговориться, исповедаться, что ли, рассказать все, как было, хоть одному человеку на Земле. Очень странно, но почему-то я чувствую к тебе какое-то непонятное мне самой доверие, хотя давно уже не верю никому даже в своем близком окружении. Но ты производишь впечатление благородного человека, надеюсь, что честь для тебя что-то значит. Впрочем, одно другого не исключает, сам понимаешь, что ты всего лишь новичок, разница у нас в сотни лет, так что, если что, убить-то я тебя всегда успею, – похоже, она нашла для себя компромисс. – Полагаю, что нам следует продолжить беседу в ином, более защищенном от прослушивания месте. Приглашаю тебя продолжить переговоры в моем доме.

Внешне я оставался вполне спокойным, хотя в душе буквально ликовал. Похоже, она действительно проглотила мою наживку. И хотя поехать к ней домой означало сунуть голову в пасть льву, тем не менее, я понимал, что это уже вполне оправданный риск.