Текст книги "Против течения (сборник рассказов)"
Автор книги: Федор Гришанов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)
(Некоторые туповатые защитники природных ресурсов могут возмущённо возопить: «Это же браконьерство! К суду Серёжу и его покровителей!» Ничего вы не понимаете, господа суетливые городские активисты! Запомните навсегда: местные рыбаки, которых вы почему-то называете браконьерами, никогда никакого вреда природе и её богатым ресурсам не наносят. Они вылавливают рыбы ровно столько, сколько им надо. А когда на каком-нибудь водоёме рыбные запасы истощаются, они переходят промышлять на соседние озёра, а на прежнее возвращаются года через два, когда там восстановятся рыбные запасы. Местные рыбаки никогда сами себе вредить не будут.
Настоящими браконьерами и вредителями у нас являются: рыбинспекция, милиция, рыбохрана, чиновничество, а главное, разные плохоконтролируемые предприятия, загоняющие в водоёмы всякие там бензопирены... вот с ними вы и боритесь! А ещё было бы лучше дать местным рыбакам право отстреливать вышеупомянутых вредителей и расхитителей природных ресурсов. Вот тогда весь народ будет обеспечен дешёвой и целебной рыбой. И жить мы все станем долго... как японцы).
Не забывал Серёжа и регулярно объезжать «свои» угодья на лошади (Любовь к верховой езде никогда не покинет русского человека... это же от наших предков-воинов). Как-то на подходе к конюшне он услышал необычное, грозное ржание. Что такое? Неужели работяги-мерины от хорошей кормёжки озверели? К его немалому удивлению в загончике кобыл не было, а в ней сердито махал головой, скалил зубы и бил копытами огромный, величественный даже, вороной, лоснящийся от избытка природных сил, жеребец. Серёжа даже ахнул восторженно. Из конюшни деловито вышел с вилами в руках дядя Миша, увидев Серёжу. Отбросил вилы в сторону и подошёл к юному жокею. Серёжа, обрадованный и изумлённый таким неожиданным сюрпризом, сразу подскочили к нему с вопросами:
– Здравствуйте, дядя Миша! Это что за чудо в загоне у вас стоит? А я ничего не знаю.
– Это, Серёжа, Гранит. Вчера только привезли. Зверь, а не жеребец. Никого к себе не подпускает. Хозяина только слушает, и меня немного уважает.
– А заседлать его можно?
– Ни–ни–ни. Василий Николаевич строго запретил кого-либо к нему подпускать. А особенно – тебя.
– Это почему?
– Дикий жеребец. Можно даже сказать, бешеный. И силён как челябинский трактор. Хлопот с ним будет... Лучше бы какого-нибудь смирного мерина привезли... Но Хозяин – опытный лошадник. Так решил. Ты меня даже не проси. Я этого дьявола и сам боюсь.
Как зачарованный походил вдоль изгороди наш герой, полюбовался на вороное чудище, и, уже без особой охоты отправился в конюшню рыжую седлать. Он седлал повеселевшую Рыжуху, но мысли его и сердце были уже в другом месте.
Обиделся Серёжа на своего отца, что не позволил он полетать ему на таком красавце по тайге, но дома ничего никому не сказал. Сделал вид, что ничего не знает. Но отец во время ужина как-то лукаво и даже с озорством посматривал на явно расстроенного сыночка.
А вскоре узнал Серёжа, что его отец не только ездит верхом на Граните, но даже и в телегу как-то умудряется того запрягать. Ну и ну. А он, Серёжа оказался в стороне! Он же не трус, а его отстранили. Решил Серёжа всё же потолковать на эту щепетильную тему с отцом. Но тут произошло ещё одно событие из ряда вон.
Приехала на объект очередная высокополномочная комиссия из Москвы. Большие звёзды инспектировали важные объекты, а маленькие звёзды – объекты второстепенные. Ну, и на конюшню пожаловали. Посмотрели, оценили... похвалили. Один молодой капитан захотел вдруг на Граните «прокатиться». Как только не отговаривал его старший конюх, но капитан настоял на своём, и пришлось дяде Мише оседлать Гранита на потеху вальяжной московской публике. Как только капитан, с помощью дяди Миши, уселся в седло, Гранит захрапел, боком подлетел к стене конюшни и ударил смелого капитана, пришпандорив его крепенько так к стене... Гранит бегал вокруг загона и возмущённо храпел, а капитан корчился со сломанной ногой и орал так, что поднял с Малого Кисегача целую стаю диких гусей. Гранита заперли в стойле, а незадачливого капитана срочно отправили в Челябинский лазарет на лечение... После этого случая все далеко обходили ржущего в загоне Гранита, а мимо стойла его бежали чуть ли не пригибаясь... Но Серёжа наш был скверным, то есть упрямым пацаном, и мысли подружиться даже и с таким Гранитом он не оставил...
Сперва он решил дипломатично так ещё раз побеседовать со старшим конюхом.
– Дядя Миша, как Гранит?
– Нормально. Классный жеребец, нечего сказать.
– А кто на нём ездит?
– Только Василий Николаич.
– А вы, дядя Миша, ездили на нём?
– Что ты, что ты, Серёжа. Зачем я полезу на такого дракона? Слышал, небось, как он московского капитана ухомаздал? Я – на Гранита! Да у меня же дома четверо детей. Жена там вся избилась с ними. С деньгами туго. Надо скорей домой. Специальности у меня есть. Всегда заработать сумею.
– А здесь много платят?
– Здесь, Серёжа, оплата особая. Но кормёжка хорошая, спасибо твоему папаше. Братва работает в удовольствие, и никто не болеет. Живём, можно сказать, как на курорте.
Серёжа захотел было спросить дядю Мишу, за что его посадили, но вовремя передумал (Действительно, вопрос этот деликатный и задавать его не принято. Захочет человек, сам в нужную минуту расскажет, а молчит, значит и в душу лезть ему не надо со своим праздным любопытством, а для него, может быть, очень болезненным).
Оставалась одна – высшая инстанция – родной отец. Как самый настырный репей прицепился Серёжа к нему и долго умолял его разрешить «покататься» на Граните. Долго колебался майор (всё-таки сын) но, наконец, решился. Отправились наши заядлые лошадники на конюшню. Вывели подозрительно фыркающего жеребца из стойла...
А теперь, дорогие читатели, хотите верьте, не хотите, не верьте. Но дело было так:
Заседлали жеребца, зауздали. Отец поставил Серёжу напротив Гранита и минут десять нашёптывал нервно подёргивающемуся жеребцу что-то в уши, показывая ему рукой на стоящего перед ним Серёжу.
Потом Серёжа забрался в седло, отец передал ему уздечку... и Гранит пошёл. Но фыркал при этом весьма недовольно и как бы пытался цапнуть зубами за Серёжкины колени. Но наш герой был уже в седле! Он пустил Гранита рысью и ускакал по лесной дороге в тайгу. Через час вернулся Серёжа на взмыленном, но послушном его воле жеребце.
(О чём договаривался Серёжин отец с Гранитом, что шептал ему в уши, мы не знаем. Наверно, старые лошадники знают. А, может быть, тут какая-то тайна скрыта? Много в нашей жизни загадок. Но можно ли их все разгадать?).
Вот так и появился у Серёжи самый верный друг его занимательной и бесшабашной юности.
Именно с этого, памятного для Сергея Васильевича, момента рыжая кобылка лишилась всех привилегий, была снята со специального довольствия и не получала больше премиальных яблочек, морковок, пирожков и других изысканных лакомств. Все деликатесы отправились в могучую утробу главной опоры заповедного коневодства.
Частенько Серёжа пробирался в конюшню, и, когда добродушный дядя Миша отходил куда-нибудь по рабочим делам, Серёжа щедрой рукой подсыпал добавочную порцию казённого овса в кормушку вороного гиганта. Поводом для нахождения Серёжи в стойле Гранита была срочная необходимость пройтись скребничкой по его атласной коже. А что там чистить? Гранит и так блестел всегда как первосортный антрацит. Словом, первый красавчик в таёжном посёлке. В этом твёрдо был уверен не только Серёжа, но все местные волоокие кобылки, высоко оценившие мужественную грацию Гранита и не спускавшие с него своих влюблённых глаз.
Итак, начался новый, замечательный, наполненный незабываемыми, яркими впечатлениями, период в таёжной жизни нашего неугомонного героя.
Однажды Серёжа вылетел на Граните из Сохатого урочища на открытую поляну и увидел на ней стаю из шести взрослых волков, стремительно улепётывающую в ближайший кустарник. Как это обрадовало Серёгу! Да эти же волчары испугались только одного грозного топота могучего Гранита. Это хорошо. Может в будущем пригодиться. И отец говорил, что волки боятся таких тяжёлых копыт. Это – верная гибель или тяжёлое ранение. А раненого волка ни амбулаторно, ни стационарно никто лечить не будет. Остаётся одно – одинокая смерть в тёмном лесу под равнодушной и холодной луной.
Регулярные поездки на Граните всё же заставили Серёжу немного усомниться в его скоростных качествах. Могуч, конечно, но – несколько тяжеловат.
Опять пришлось долго уговаривать отца устроить состязание между Рыжухой и Гранитом (Отец почти всё время проводил на службе. Там забот и хлопот полно, а тут ещё сынок предлагает устроить скачки на приз Хозяина тайги).
Но однажды нашёл папа пару свободных часов в своём рабочем графике, и они поехали на заранее намеченный ровный участок лесной дороги: Серёжа в голубой рубашке и трико на Граните и папа в офицерской форме на Рыжухе. Пока ехали до таёжного «ипподрома» хорошо промяли лошадей. Дистанция была небольшая, около километра.
Отец взял на себя также обязанности стартёра и судьи.
– Ну что, орёл, готов?
– Готовы. Победим Рыжую.
– Вряд ли. Итак. Приготовиться! Внимание! Марш!
Эх, поехали! Лёгкая Рыжуха сразу и как-то легко вырвалась вперёд. Могучий Гранит постепенно набирал скорость, но отрыв, к ужасу жокея Серёжи, почти не сокращался. Прошли половину дистанции: разрыв прежний. Серёжа разволновался и начал какими-то гортанными индейскими выкриками подбадривать и понукать громыхавшего железными копытами жеребца. Только когда до финиша оставалось метров 150, Серёже показалось, что рыжая начала постепенно сдавать. Разрыв стал заметно сокращаться и на самом финише разгорячённый Гранит сумел всё же обойти рыжую кобылку на треть корпуса.
Серёжиной радости не было предела! Он ликовал так, как не ликуют и Олимпийские чемпионы! Улыбающийся отец подъехал к обезумевшему от радости победителю и благородно поздравил его:
– Ну, ты молодец! А я-то думал, что Рыжуха пошустрее Гранита окажется.
– Папа! Гранит – чемпион! Больше ему здесь соревноваться не с кем!
– Ну, поздравляю вас обоих с победой! Премию вы заслужили в честной борьбе. Поехали-ка домой. У меня на службе – дела.
На обратном пути Серёжа гладил, целовал победителя в потную шею, словом, радовался как дитя.
(Тогда-то ему и в голову не могло прийти, что его родитель специально попридержал Рыжуху, чтобы доставить своему сыну такую великую радость).
Они подъехали к конюшне. Серёжа ликовал. Отец довольно улыбался, глядя на своего празднующего победу сына. А Рыжуха и Гранит тоже были довольны: им предстоял праздничный обед.
Как-то раз, подкладывая сено в кормушки лошадям, дядя Миша вздохнул и посетовал помогавшему ему Серёже:
– Да, лето – жаркое. Давно такого не было. Хорошо бы лошадкам зелёной травки задать...
– Дядя Миша! – сразу подхватил его мысль деятельный помощник старшего конюха Серёжа. – Да тут совсем недалеко полянка одна есть сочная. Там можно быстро большую копёшку нахлестать и привезти.
– А что? Дело говоришь. Пойдём-ка, супом нашим подкрепишься и поедешь.
– Нет, не надо. Я дома хорошего красного борща только что наелся. Коса и вилы тут есть. Давайте запрягём Гранита. Я быстро сгоняю туда. Накошу. И сразу же сюда привезу. Воды только банку мне налейте, а то жарко очень.
– А что? Поезжай. Доброе дело сделаешь. А мы тут тоже помечтаем о домашнем борще. Медленно время тянется, а жизнь уходит... – вздохнул Михаил Петрович, вспомнивший свой родной дом, семью...
Запрягли в телегу Гранита, положили вилы, косу, брусочек, верёвки, воду в банке, Сергей подобрал вожжи и отправился на покос. Полянка оказалась действительно славная: трава густая, высокая, разнообразна.
Серёжа разнуздал Гранита, привязал вожжи к ближней берёзе и побежал с косой в руках по уютной и живописной полянке. Очень уж полюбил наш Серёга это дело: сено косить.
Но... была середина лета. Самая жара. Утром и вечером житья не было от назойливых и ненасытных комаров. А в полдень вся тайга буквально гудела от ищущих свою добычу шмелей и паутов. Эти жалили пореже, но гораздо крепче. Вокруг азартно работающего Серёжи тоже постоянно стоял угрожающий гул. Но Серёжа широко взмахивал своей косой, и, видимо, отпугивал этим настырную гнусь. Любимое дело двигалось быстро. Серёжа видел, что получается немаленькая копна. «Хорошо, что верёвки взял с собой. Накошу зелени. Порадую дядю Мишу. Да и лошадкам в жару приятнее кушать влажную травку, а не сухое сено».
Убывала вода из банки, прибывало количество рядков накошенной травы. Солнце пекло. Гнусь гудела.
Когда Серёжа выкосил всю полянку, и принялся собирать траву в небольшие копешки, раздался вдруг громкий хруст сокрушаемой ударами упряжи. Гремела телега, тряслась берёза, трещали оглобли: Гранит взбесился. Серёжа быстро сообразил поздним умом: «Да закусали его шмели и пауты. Ну и дурень я. Надо было его распрячь и пустить пастись, а я... дурень, одним словом». Гранит начал так метаться, что Серёжа перепугался, побежал и хотел взобраться от страха на ближнюю сосну, но вовремя опамятовался, остановился и стал ждать, чем дело кончится. Подходить к жеребцу сейчас было слишком опасно. «Дело» кончилось быстро: покорёженная телега осталась на месте, а Гранит, гремя оглоблями, убежал в неизвестном направлении.
«Да, наделал я делов. Отец такой дури не простит» – подумал вконец расстроенный Серёжа и принялся заметать следы своего халатного отношения к порученному делу: припрятал инструменты в укромном месте, допил остатки тёплой воды и поплёлся на конюшню каяться в грехах своих.
Но, подойдя к конюшне и увидев стоящего у входа и улыбающегося дядю Мишу, Серёжа приободрился и облегчённо вздохнул: «Туча прошла мимо, грозы не будет».
– Ну что, Серёжа, потерял Гранита?
– Дядя Миша, это я во всём виноват. Надо было распрячь Гранита, а так его гнусь заела, он и взбесился. А потом убежал.
– Эх, Серёжа! Это не ты виноват, а я, старый дурак, размечтался о семье и борще с бутылочкой и забыл тебе напомнить об этом.
Потом вспомнил, а ты уже уехал... Шляпа я старая... А Гранит прибежал, в стойле стоит, отдыхает.
– Как он?
– Я его осмотрел: ни одной царапины! Силён зверюга! Жеребец здоров, остальное поправимо. Что там у тебя?
– Полянку я, дядя Миша, всю выкосил. Много травы. Половину уже в копёшки сгрёб. Инструмент спрятал под травой, где три сосёнки рядом стоят.
– Так, Серёжа. Ситуация такая. Главное, чтобы Василий Николаевич ничего об этом случае не узнал. И вообще никому об этом не говори. Сейчас иди домой, а то отец твой может сюда зайти или пошлёт кого-нибудь за тобой. Иди, иди, Серёжа. Я тут сам с ребятами управлюсь.
Серёжа пришёл домой, взял с полки книгу, прилёг на диван и стал читать её, книга называлась «Преступление и наказание».
Вечером пришёл со службы отец. Мама накрыла на стол. Сели всей семьёй ужинать. На ужин мама испекла рыбные пироги... Вкуснотища! (Вы когда-нибудь пробовали мамины рыбные пироги? Нет. И мы уже их больше не попробуем. Умерла мама у Сергея Васильевича, а снохи почему-то любят готовить пироги с мясом. Куда деваться? Приходится есть пироги с мясом и картошкой).
На следующее утро Сергей наскоро позавтракал и заспешил на конюшню: как там дела?
Там его встретила самая радужная картина, которую только можно было представить: в загоне стоял Гранит и приветливо ржал на встречу своему прощённому хозяину. В загородке была сложена большая копна свежескошенной травы, у входа в конюшню стояла целая, сверкающая новизной, помолодевшая телега. Да, изобретательный и бывалый народ трудится у нас в подобных учреждениях... Как хорошо! Значит, никакого «случая» и не было. Будем и дальше наслаждаться этой прекрасной, наполненной чудесами, заповедной жизнью!
Как-то в августе высокое начальство вызвало отца в Челябинск на несколько дней по служебным делам. Уезжая, он наказал Серёже перевезти несколько копёшек сена к сараям и там заскирдовать его к зимнему периоду. Минут десять инструктировал Василий Николаевич своего сына: что и как делать. Серёжа, как послушный сын, молча выслушал отцовские наставления, но в заключение всё же самоуверенно подумал: «Что толковать? Сами с усами». Отец уехал в областной центр, а Серёжа направился на конюшню запрягать в работу своего любимчика Гранита.
Впрочем, работа была нашему герою не в новинку. Но раньше они вывозили сено вдвоём с отцом, и Серёжа был всегда как бы на подхвате, а теперь он, Серёжа, сам будет за старшего, и все вопросы будет решать самостоятельно. Он гордился своим новым статусом и уверенно, по-хозяйски, отдавал команды единственному подчинённому – Граниту.
Вообще-то отец настоятельно рекомендовал своему инициативному отпрыску перевезти всё сено за две ходки, но опьянённый «служебным повышением» взбалмошный и самовольный... даже язык-то не поворачивается назвать его «героем нашего рассказа». Словом, решил Серёжа перевезти всё сено за один раз. Похлопал Гранита по могучей груди и уверенно утешил его: «Справимся!».
Аккуратно взвалив все копёшки на телегу, Серёжа тщательно и крепко обвязал получившееся сооружение верёвками, убедился в надёжности крепежа и тронул Гранита в путь домой. По равнинной местности Гранит легко, почти не напрягаясь, тянул эту огромную ношу, в небольшие горки уверенно пёр без всяких понуканий, но... на дороге под ЛЭП, был очень крутой спуск. Самое опасное место. И Серёжа знал это.
Посёлок уже хорошо просматривался с горы. У края спуска Серёжа остановил Гранита. Ещё раз потрогал натянутые верёвки. Тут же, у дороги, лежали две жерди (слеги), на которых спускали под гору самые тяжёлые грузы. Просунул одну жердь в заднюю пару колёс, другую – в переднюю пару. Ещё раз всё осмотрел и проверил. Потом решительно взял Гранита под уздцы, жеребец напрягся и с трудом сдвинул сенную ношу с места. Самое опасное было ещё впереди. Вначале спуск был не очень крутой, и его преодолели довольно легко. А потом началась самая крутизна, почти обрыв вниз. Вокруг дороги была густая стена мелкого сосняка. Серёжа медленно, задом спускался задом с горы, трещали жерди, визжали заторможенные колёса, надсадно хрипел упирающийся обеими ногами Гранит (Какая масса давила на него сверху!). Очень медленно они продвигались вниз. Гранит явно сопротивлялся из последних сил. Серёже даже показалось, что из глаз его выступил кровавый пот. Мелькнул мысль: «Если жеребца понесёт, потяну его в сосняк. Чёрт с ней, с телегой и сеном. Уцелеть бы самим!».
Но они продолжали метр за метром спускать такой, оказывается, смертоносный груз вниз.
Потом спуск стал более пологим. Но Гранит по-прежнему напряжённо храпел: от усталости или от возмущения таким издевательством над ним. Остановились, Серёжа вытянул и отбросил выручившие их слеги, потрогал шею жеребца, ладонь обожгло струёй горячего пота, бока у Гранита ходили ходуном, он даже не дышал, а хрипел от пережитого напряжения всех сил.
От сарая к ним бежали мама и сестра.
– Серёжа! – кричала мать. – Да зачем ты столько нагрузил? Надо было помаленьку. Бедный Гранит! Как только вы не разбились! Посмотри, как он дышит! Мы, как услышали скрип и визг, сразу прибежали...
– Ничего, мама. Всё нормально. Я всё понял.
– Что ты понял?
– Что, что... Отца надо было слушать!
– Так ты и слушай, а не ерепенься!
– Ладно, отдохнём немного и поедем за огород, свалим сено. Тут надолго телятам хватит.
– Телята пока пасутся, это – в зиму. Схожу домой, Граниту хоть пирога принесу. Люда! Беги в огород, нарви морковки побольше и помой её!
Сестра отцепилась от Серёжиной рубашки и убежала в огород, а мама пошла домой за пирогом для Гранита, настоящего героя происшествия.
Когда Гранит и Серёжа оклемались немного от пережитого напряжения и стресса, они ловко развернули телегу за огородом, опрокинули её и свалили сено. Серёжа подчистил телегу, мама принесла пару пирогов. Сестра намыла целый мешок морковки, Серёжа уселся на телегу и отправился было на конюшню, но мама остановила и предупредила сыночка:
– Ты, Серёжа, всё конюху расскажи. Не утаивай. Они знают, как лошадь выходить после такой тяжёлой работы. Береги Гранита. Не скрывай.
Когда Серёжа приехал на конюшню, он обо всём своём вредительстве честно признался Михаилу Петровичу и добавил:
– Дядя Миша. Вот ещё мама послала морковки и пару пирогов: один с рыбой, другой с морковкой и луком. А как с Гранитом?
Михаил Петрович укоризненно покачал головой и сказал:
– Ты, Серёжа, больше так не делай. Да и себя береги. Оба могли разбиться. Вот если я тебе взвалю мешок с овсом на плечи, унесёшь?
– Унесу.
– А если два мешка?... Вот то-то и оно. Ты, конечно, парнишка бедовый, но жизнь – штука суровая. Надо быть осторожней и наперёд всё обдумывать. Хозяйке Татьяне Васильевне передай большое спасибо за пироги. У нас тут как раз у помощника день рождения случился. А жеребца мы выходим, не горюй.
Да, сильно волновался о Граните набедокуривший Серёжка. Но всё обошлось и на этот раз. Везёт же нашему оболтусу!
Забежим немного вперёд и расскажем ещё одну историю о доблести и уме... нет, не Серёжи, а Гранита.
Однажды, уже и снежок выпал, пришёл Серёжа из интерната на выходные домой. А дома паника: телята пропали!
Пропали почти двухгодовалые бычок и тёлочка ещё три дня назад. Ждали, думали: вернутся сами. А тут ещё и снег выпал. В общем родители не находили себе места: могут и лихие люди увести, могут и волки задрать, да мало ли что в тайге бывает! Отец все окрестности объехал: телята как в воду канули. Подключился к поискам и Серёжа. Оседлал «своего» Гранита и отправился в укрытую первой порошей тайгу. Решил проверить леса в направлении озера Миассово. Крутил по лесным тропкам почти наугад. Кричать и звать телят было бы просто смешно. Заехал в самую глушь, где тропка разделилась в три стороны. Остановил жеребца и задумался: «Ну, что делать? Пропали телята, наверное, да и снег уже лежит довольно глубоким ковром. Домой что ли вернуться?». Подумал, подумал Серёжа, и обратился к своему верному другу Граниту:
– Ну, что, разбойник? Куда направимся? Выбирай, Гранитка, сам любую дорогу!
И «Гранитка», тряхнув головой, без всякого понукания развернулся и тронулся по самой глухой тропинке в самый густой лес. Серёжа едва успевал уворачиваться от колючих встречных сучьев и веток. Когда они вышли к первой же небольшой еланке, изумлённый Серёжа увидел: небольшой стожок сена, ясли с кормом (это так лесники помогают в зиму косулям и лосям)... и своих потерявшихся телят! Да, хорошо устроилась беззаботная животина! Телята посмотрели на приближающегося всадника и снова сунули свои сытые мордашки в кормушку. Серёжа, объезжая стороной найденную парочку, радовался своей удаче: «Сам отец не мог найти, а он, Серёжа, нашёл телят!»
Подъехав к жующим дармовую кормёжку беглецам, Серёжа достал кнут, щёлкнул им мастерски и хозяйским баском приказал сладкой парочке:
– А ну, пошли домой! Волков ждёте? А ну, марш домой!
Телята, оказывается дорогу домой не забыли, побежали прямо к родным пенатам. Серёжа тронул жеребца за ними.
Дома радость была неописуемая! (Серёжа-то наш как-то и не думал о возможных материальных потерях). Все благодарили и всячески восхваляли юного героя-спасителя, на него со всех сторон сыпались поцелуи и награды. Серёжа просто купался в лучах славы, заработанной для него Гранитом, который в это самое время в своём стойле задумчиво изжёвывал внеочередную меру наградного овса. Увы, такова жизнь. Каждому – своё.
Кстати, о телятах (Литературное делячество в сущности, сродни металлургическому производству. В обоих, казалось бы, таких разнородных сферах действует один и тот же принцип: «куй железо, пока горячо»). Ну и мы не отойдём от своей наковальни.
Информированные нами читатели уж знают, что Серёжины родители были рачительными и бережливыми хозяевами. В разное время они держали: кур, кроликов, уток, поросят, телят, словом больше надеялись на свои трудолюбивые руки, чем на офицерский оклад отца. И жили не хуже, а лучше других. Не они просили, а просили у них. Но при таком обилии животного мира на хоз.дворе вставал естественный вопрос: а кто же, извиняемся, забивал всю эту живность?
Серёжа имел дело с домашней скотиной периодически, т.е. набегами, а родители его общались со своими курочками, поросятами и телятами каждый день. Они так привыкали друг к другу, что между ними устанавливались почти родственные отношения. Несколько раз Серёжа был свидетелем, как отец отправлялся покосить на корм травы, а 150-килограммовые поросята как собачонки бегали за ним по лесу, а потом вместе с ним возвращались в свою стайку (А трава была нужна, чтобы получить такое слоёное сало: слой красный, слой белый – всё родители знали и умели).
Короче говоря, когда подошла необходимость забивать скот, оказалось, что отцу его родную скотину «жалко», а про маму и говорить нечего (Не подумайте, что отец Сергея был робким человеком. На фронте он убивал немцев и из огнестрельного оружия, и из пушек их рвал, и ножами резал, и даже (когда из окружения выходили) голыми руками душил. А вот выращенных им поросят и телят ему было жалко. Не поднималась на них его боевая рука). Пришлось этим благородным делом заниматься нашему разностороннему специалисту, т.е. Сергею Васильевичу.
Петушков забивали периодически, а крупную скотину – в холода. Вообще-то всесторонне образованный герой наш относился к этому занятию довольно спокойно и, что немаловажно, профессионально.
Вы, наверное, подумали, что петушкам он отрубал головы топором, а телят глушил обухом этого же топора? – Нет, вы ошибаетесь.
Он просто брал петушка и двумя пальцами... Нет. Ну вам-то зачем всё это? Вы петушков покупаете в магазине уже в охлаждённом виде. Кушайте их на здоровье.
Под какую лопатку колоть свиней вам тоже знать совсем необязательно. Вот пельмени из лосятины и свинины – очень вкусные. Но где же вы сумеете в городе Челябинске найти лося и увалить его? Все косули, лоси, дикие кабаны достаются нам, прирождённым браконьерам, а вы покупайте фарш в магазинах... Может быть, и не отравитесь.
Что касается двухгодовалых бычков и тёлочек, то школьник Серёжа всегда подходил к ним один, никогда их не привязывал и не связывал. У него за голенищем сапога был отточенный отцом финский нож, он с ласковой улыбкой обращался к своим питомцам, говорил добрые прощальные слова, брал в руки дальние от него переднюю и заднюю ноги... и через три секунды осторожно придерживал их головы, спуская тёплую, дымящуюся на зимнем морозце кровь... А уже потом приходили родители и профессионально сдирали шкуры, палили шерсть и разделывали огромные туши выращенного ими мяса (Очень живописно потом висели они на крюках в казённом сарае рядом с домом).
(Возможно, родители Серёжи считали, что убийство родной скотины – это грех, а разделка туши... ну не пропадать же мясу! А вот беззаботный ученик средней школы Серёжа думал иначе: «Эх, одним грехом больше, одним меньше... Какая разница! Вся наша жизнь – грех, и все люди грешники»).
И только один раз на этом поприще у Серёги произошёл печальный, можно даже сказать, трагический прокол. Случилось это уже тогда, когда Серёжа в Челябинском институте на секретного ракетчика учился. Папа уходил в отставку, на пенсию, родители с Людой готовились переезжать в Челябинск поближе к сыновьям, хозяйственную деятельность приходилось сворачивать. Многое просто раздавали соседям: пусть пользуются! Но была у них тогда взрослая тёлка Зорька, красавица необыкновенная: цвет какой-то светло-красный, может быть, бежевый, на ногах – белые чулочки, лоб тоже белый. Знатоки приходили только полюбоваться на неё. Женщины-соседки говаривали маме: «Ну, ты, Татьяна Васильевна – красавица, и корова у тебя – красавица».
Когда Серёжа приехал из города на выходные, отец уже точил охотничий нож...
Ну и пошёл наш студент, и умело совершил своё хорошо знакомое дело. Вернулся домой. Родители взяли с собой всё необходимое и ушли на горку к сарайке... Серёжа принялся было один толстый учебник полистать. Но что-то его тревожило. Он снова оделся и пошёл посмотреть, как там у них дела. А дела были весьма печальные. Отец в раздумье стоял у поверженной Зорьки, мама сидела на каком-то пеньке и горько рыдала. Увидев подходящего Серёжу, мама совсем расклеилась и навзрыд запричитала, хлопая себя ладонями по лицу:
– Ах, дура я, дура проклятая! Прости меня, Зорюшка моя ненаглядная! Прости меня, собаку окаянную! Вовек себе этого не прощу. Если бы знала, отдала бы тебя даром хоть кому, хоть Боровым, хоть Низовым! Никогда не прощу себе своей подлости! Грех-то, грех какой!
Серёжа осторожно подошёл к уныло стоящему отцу и тихо спросил его:
– Пап, что случилось?
И папа, сквозь еле сдерживаемые слёзы, чуть слышно пробормотал:
– ...Телёночек... был.
Молча потоптался немного Серёжа у распластанной Зорьки и поплёлся домой, дальше изучать трагическую историю создания двигателей летательных аппаратов.
Проходя мимо колонки, он уже спокойно, то есть «философски» думал: «Ну что тут поделать? Ничего не вернёшь. Конечно, жалко родителей. Очень они расстроились. Жалко и Зорьку, и телёночка. Вот она, жизнь: родился телёнком – рано или поздно попадёшь под нож алчных мясоедов. Нет, лучше уж родиться волчонком и погибнуть в горячей схватке, или, по воле судьбы, отжив свой срок, забиться в непролазную урманную глушь и околеть там в гордом одиночестве».
Да, странные мысли возникали порой у нашего героя!.. Но это мы немного вперёд забежали. Серёжка-то наш родился не телёнком, и не волчонком, а мальчиком, которому, как всем известно, в каждом сентябре положено отправляться в школу и ломать там свои зубы о затверделый многовековой рутиной гранит науки. Кончились летние каникулы. Пришло время отправляться в интернат.
14.05.2016 г.
«Назло Гитлеру»
«Wir werden weitermarschieren,
Wenn alles in Scherben fällt».
Это было суровое и жестокое время. На бескрайних просторах Великой Руси шла Великая Отечественная самоубийственная война.
Побочная ветвь потомков Русо-арийцев, назвавшая себя Германцами (дойтчами, немцами) создала миф о своём якобы высоком происхождении и мнимом превосходстве над другими народами. И попытка доказать это на практике привела к миллионным жертвам среди европейцев и других народов, хаосу и разрухе на всём континенте. Возгордившиеся немцы забыли, что они оказывались в числе победителей только в тех войнах, в которых они выступали союзниками Русов, и всегда терпели сокрушительные поражения, когда решались идти с огнём и мечом на русский народ.
