Текст книги "Против течения (сборник рассказов)"
Автор книги: Федор Гришанов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)
– Да, нелегко тебе придётся в жизни. Одному всегда труднее, чем коллективу.
– А я куплю себе остров в Тихом океане и буду там поживать в мире и душевном покое.
– Один?
Вдруг Севастьянова соскочила с места и выпалила:
– Галина Андреевна! Он вообще ведёт себя по–хамски, не уважает коллектив и... и... задаётся!
Галина Андреевна гневно посмотрела на комсомольскую истеричку и, неожиданно для всех, как раз её и поставила на место.
– Севастьянова Марина! Именно ты ведёшь себя по–хамски, прерывая на уроке учителя! Сядь на место и больше не делай этого! А ты, Серёжа, не ответил на мой вопрос. Как ты один будешь выживать на необитаемом острове?
– Почему один, Г алина Андреевна? У меня будет пять жён...
Тут весь класс, кроме взъерошенной Маринки, и даже сама завуч весело рассмеялись.
– Так. Всё. Комсомольское собрание закончилось. Продолжаем урок! – властно подвела итог «собранию» Г алина Андреевна.
Очередная попытка устроить комсомольскую выволочку отщепенцу Серёже с треском провалилась. А у него появился ещё один надёжный союзник – сама завуч школы (Оказывается, и в те далёкие времена та_(с называемые «коммунистические идеи» безоговорочно поддерживались далеко не всеми «добропорядочными» гражданами).
Обычно Серёжа после уроков ездил из старого города на рейсовом автобусе до станции, а дальше шёл пешком или добирался на попутке. И вот однажды в их битком набитый автобус втиснулась ещё и какая–то старушенция с огромной корзиной, которой она сразу же умудрилась довольно чувствительно стукнуть по затылку нашего стиснутого пассажирскими телами героя. Сначала Серёжка хотел отругать эту хозяйственную бабку. Но потом передумал из–за возникших внезапно в его голове абсолютно новых для него мыслей: «Ну и наглая бабка! Отматерить бы её как следует! Лезет в полный автобус и всем в морды своей корзиной тычет! Сидела бы дома и высиживала своих цыплят: внуков и правнуков. Тут все по делам едут, а эта старая кочерёжка... А, может быть, и она по срочному делу со своей увесистой корзинкой пробирается?... Да, конфликтовать, спорить и драться нужно только по важным вопросам и серьёзным проблемам... А лаяться по пустякам – недостойно мужчины (именно «мужчиной» и считал себя несовершеннолетний Сергей Васильевич). Вот случай с корзинкой – это и есть именно такой пустяк. Значит, вступать в споры и конфликтовать нужно только по очень важным проблемам... Какие же это вопросы и проблемы? Нужно чётко определить, из–за чего стоит бросаться в драку, а на что не стоит даже и внимания обращать...» (вот тут, – неожиданно для него самого, – и оборвалась логическая цепочка, выстроенная нашим хитроумным героем. При анализе различных жизненных ситуаций, философских и социальных проблем, международных и межпартийных коллизий неожиданно выяснилось. Что все эти «проблемы» гроша ломаного не стоят и вообще в нашей жизни копья ломать не из–за чего... Сразу возник другой вопрос: почему же именно он, Серёжа, постоянно становится участником каких–то никчёмных конфликтов и даже кровавых стычек с окружающим его миром?... Да, спасибо тебе, бабуля с корзиной, что стукнув своей увесистой тарой по затылку нашего героя, ты попыталась таким образом образумить его и направить на путь истинный... Из дальнейшего мы узнаем, удалась ли эта попытка хозяйственной миасской бабуленции, или наш герой, как полоумный, продолжил по жизни свой «героический» путь).
На следующий день Серёжа в очередной раз опоздал к началу первого урока. Когда он шёл по пустынному школьному коридору, неожиданно из–за поворота навстречу ему выскочила какая–то очень молоденькая брюнеточка весьма приятной наружности. Увидев идущего вразвалочку, совсем не спешащего на урок, нашего героя, она неожиданно спросила его совершенно о другом:
– Мальчик! Ты почему всё время в сапогах ходишь? (оказывается, она уже раньше успела обратить внимание на Серёжу!).
Который сперва хотел брякнуть: «А у меня за сапогом нож, чтобы красивых тёлок резать», но потом быстро спохватился и ответил значительно мягче:
– Девочка! А почему на ваших стройных ножках такие красивые туфельки?
– Я не девочка, я – учительница! – наверное, этим веским аргументом решила «брюнеточка» поставить нашего нахала на место, но... промахнулась.
Серёжа внимательно (и заинтересованно) оглядел стоящую перед ним педагогиню и совершенно зненацка пропел:
– «Ах, как кружится голова!
Как голова кружится!»
Бедная учительница! Она просто хотела сделать замечание одному из школьных разгильдяев, а натолкнулась на такое... «небывалое в этих стенах хамство». Она вдруг покраснела (насколько это возможно у брюнеточек), повернулась и чуть ли не бегом заспешила в учительскую под надёжную защиту более опытных педагогов... Серёжа внимательно и плотоядно смотрел ей вслед. В голову ему навязчиво лезли не самые благородные, а, скорее всего, даже какие–то подловатые мыслишки. На первый урок он не пошёл (чтобы не мешать его проведению), а прогуливался по мрачноватому школьному коридору, изредка поглядывая в сторону учительской и словно бы ожидая появления из–за её двери корзины со сладкими персиками.
Позже Серёжа узнал, что это была учительница начальных классов Ольга Юрьевна. Она только в этом году с отличием закончила педагогическое училище, но не успела ещё приобрести так необходимого в этой сфере деятельности практического опыта, и ставить на место нагловатых школяров ещё не научилась.
Когда Серёжа на перемене вошёл в свой класс, Светочка Быкова, против обыкновения, не поправила ворот его рубашки и почему–то подозрительно спросила его:
– А ты почему на первый урок не зашёл?
– Мотор забарахлил. – сразу нашёлся Серёжа.
– Какой мотор?
– У автобуса.
Но Света ещё более недоверчиво оглядела беззаботно располагающегося на их парте Серёжу и задумчиво покачала головой (Вот она, загадочная женская сущность! Казалось бы, юная, совершенно неопытная, чистая как горный хрусталь девушка, но сразу сумела почувствовать что–то неладное. Милая Светочка! Ты своим чувствительным сердцем сразу всё поняла. И, действительно, одного поворота «красивеньких босоножек» оказалось достаточно, чтобы растоптать все твои светлые девические мечты и надежды! Дорогая Светлана Николаевна! Как повезло тебе, что по воле прихотливого жребия тебе не пришлось связать свою чистую и благородную Судьбу с нашим, – прямо здесь скажем! – недостойным тебя героем!
Но увы, женские натуры сродни порхающим по жизни бабочкам. Они тоже не любят лететь к остывшему очагу, а, охваченные безумным желанием, летят к пылающему костру, чтобы обжечь в нём свои чудесные крылышки и погибнуть в огне Любви!).
С этого дня наш и так–то не очень прилежный ученик стал не только на переменах прогуливаться по школьному коридору, но и пропускать уроки, чтобы лихорадочно ждать очередной встречи с «корзиной» ожидающих его алчной жажды «персиков». Иногда они действительно встречались в полупустынном школьном коридорчике и между ними происходили вполне невинные пикировки типа:
– Здравствуйте, новые, но тоже прекрасные туфельки!
– Это ты, Серёжа, от имени своих солдатских обмоток говоришь?
– Нет, что вы, Ольга Юрьевна! Это говорит моё бедное, несчастное и разбитое сердце!
– В школу ученики ходят не для сердечных забот, а чтобы учиться и не болтаться по коридорам во время урока.
– Не лежит у меня, Ольга Юрьевна, душа к учебному процессу. Скука невыносимая! Да и думаю я всё время о другом, о чём–то более прекрасном и притягательном.
– Я сейчас отведу тебя к Ивану Михайловичу, чтобы ты больше думал об учёбе, а не о всяких... пустяках.
– Во–первых, Ольга Юрьевна, вы – не пустяк, а во–вторых, я готов идти с вами не только к директору школы, но даже и в ад, где так уютно и тепло, где красивенькие чертовочки в абсолютно голом виде радостно и весело подкладывают дровишки под предназначенные для нас, грешников, котелочки.
– Вас, грешников, надо прорабатывать на комсомольских собраниях и направлять на путь истины.
– Ольга Юрьевна! А как это стадо баранов может направить на путь истины одинокого волка?
– Так ты ещё и некомсомолец!
– Грешен, матушка, грешен. Каюсь в грехах своих, но в волчьем логове я чувствую себя значительно лучше, чем в застойном болоте этой бестолковой комсы.
– Серёжа! А это правда, что ты каждый день после уроков ходишь 17 километров через тайгу до своего дома?
– Нет, Ольга Юрьевна. Это – клевета моих недоброжелателей, я не хожу, я бегу эти километры. Но если вы когда-нибудь изволите посетить нашу глухомань, я все эти 17 благословенных километров буду верноподданнически нести вас на своих руках.
– Серёжа! Мои уроки уже закончились. Мне нужно идти домой, а ты задерживаешь меня своими праздными и насмешливым разговорами.
– Мне так хочется проводить вас хотя бы до ближайшего продуктового магазина, что я готов позабыть о всех сегодняшних уроках.
– Нет, Серёжа, в нашей школе не принято снимать учеников с уроков и использовать их в качестве грузчиков.
– А места дворника или, лучше, сторожа при вашей особе ещё не заняты?
– Всё, Серёжа. Скоро начнётся перемена, я ухожу. А я, кстати, прекрасно обхожусь без дворников и сторожей. Мне не нужны помощники.
– Эх, лучше бы мне вынесли смертный приговор!
(Как же везло нашим героям, что во время их дружеских и вполне пристойных бесед, ни одной девочке–сплетнице не приспичило сбегать в уборную «на минуточку». Вот бы досужих и недостоверных сплетен по школьной тоскливой рутине загуляло!).
Как-то раз вместо учительницы химии на их последний урок пришёл Иван Михайлович и обратился к ученикам с неожиданной просьбой:
– Ребята! Нам обещали прислать грузовик для перевозки документов, а сейчас позвонили и сказали, что машины не будет. А нам надо срочно доставить в Гороно архивные документы. Идите в бухгалтерию, возьмите по одному пакету и отнесите их туда. Там вас уже ждёт Галина Андреевна. Старшей назначаю Севастьянову. Отнесёте пакеты и отправляйтесь по домам.
Почти всем классом с удовольствием (вместо же урока химии) пошли выполнять директорское поручение. В хорошем, весёлом настроении прошли мимо местного рынка, но у моста через Миасс их ожидала неприятная встреча.
Навстречу их дисциплинированной колонне двигалась шестёрка разухабистых зареченских приблатнённых хулиганов. Они перегородили дорогу и сразу принялись допрашивать идущую впереди всех Севастьянову:
– Куда идешь, толстушка? И что несёшь? – Не рубли ли случайно? – остальные «приблатнённые» весёлым смехом одобрили поведение своего, видимо, главаря.
– Мы идём по поручению директора школы, а вы не хулиганьте и дайте нам пройти. – нравоучительно, как и положено будущему педагогу, отчитала эту «разболтанную публику» комсомольская секретарша. Но... не на тех она нарвалась. Зареченский «главарёк» рассмеялся, толкнул далеко не худенькую Марину, та шлёпнулась на землю, пакет упал к ногам довольного своим геройством победителя (Да, не учёл Иван Михайлович, давая ребятам это простое поручение, местную среду обитания. Надо было с ними и учителя физкультуры или трудовика послать).
А наш бывалый и поднаторевший на кулачных ристалищах герой быстро прикинул соотношение сил: «Их всего шестеро, а нас – только пацанов девять. Справимся». Подбежал к смеющемуся зареченскому блатному и ловким ударом в челюсть уложил его рядом с Севастьяновой. Серёжка ещё успел весело подумать: «Хорошая компания: комсомольский секретарь и блатной вожачок!». Но вскоре всё перевернулось самым неожиданным образом (Серёжа, как и директор школы, ошибся в своих предположениях). Случилось следующее:
Зареченские ребята быстро очухались, окружили Серёжу и начали его бить, потом затащили его под мост, где и принялись охаживать его более основательно. А в это время восемь Серёжиных одноклассников, на помощь которых он так наивно понадеялся, тоже побежали... но в другую от побоища сторону, забежали за угол ближнего дома, и уже с безопасного расстояния выглядывал и наблюдали, как зареченское охвостье выбивает последнюю дурь из бестолковой Серёжкиной башки (это уже по рассказам очевидиц из 9 «А» класса). Девочки тоже разбежались с криками и визгами в разные стороны.
Пока Серёжку крепко и профессионально обрабатывали будущие российские уголовники и «деловые люди», из–за угла дома спокойно наблюдали за этим вадики фурманы, лёни слуцкие, жени норкины и примкнувшие к ним будущие «жириновцы».
Тяжко пришлось нашему герою. Вначале–то он имел возможность убежать, но постыдился презрения своих одноклассниц (Тогда Серёжа ещё не читал «Заветы предков» и не знал, что дороже Жизни русо–ария только его Честь).
Но нежданно–негаданно пришло, наконец. Спасение. Вдруг раздался пронзительный девический крик (голос был Светин):
– Милиция! Сюда! Скорее! Они – под мостом! Вон, туда!
Уж чего никогда не любили наши зареченские и прочие драчуны и хулиганы, это встречи с обмундированными и облечёнными работниками правоохранительных органов. В мгновение ока, как горох, они исчезли в неизвестных направлениях. К ползающему под мостом Серёжке подбежала Света Быкова.
– Серёжка! Ты как? Живой?
– Живой... А где милиция?
– Да я это так... придумала.
– Молодец, Светочка, спасла меня. А то бы эти зверюги совсем меня искалечили. Они мня били, а я стоял, это уж когда они разбежались, я упал.
Подошли и другие любопытствующие комсомольские сторонние наблюдатели. Но Света быстро их отшила.
– Вы берите все пакеты и несите их в Гороно, а я отведу Серёжу к врачу. А вы никому и ничего не болтайте. А то придётся всю правду выложить. Ну, что глазеете? Идите, там Галина Андреевна ждёт.
Одноклассники и одноклассницы тихо и скромно, как и положено было советским школьникам, удалились с места кровавого побоища. Серёжа потрогал горящую щёку. Когда он посмотрел на свою ладонь, то перепугался по–настоящему: ладонь была красной. Да, крепкие бойцы подрастают в уральской глубинке!
Света Кое-как подтянула ослабевшего героя до берега реки, смыла с его мордашки молодецкую кровь, почистили со всех сторон его изжёванную одежонку, потом ещё раз умыла его лицо прохладной миасской водичкой. Серёже немного полегчало, и он, поддерживаемый за талию Светочкиной ручкой, смог уже самостоятельно двигаться по миасским проулкам.
– Свет! А куда мы идём? В больницу?
– Нет. К нам домой, у меня мама – опытная медсестра. Она всё сделает лучше любого врача.
«Ну всё. – подумал наш в очередной раз поколоченный герой. –Теперь придётся на Светке жениться. Это же она сама себя «дурой» назвала! А, может, и хорошо. Такой заботливой жены, как Света у меня никогда не будет. Они и живёт в своём доме, значит – хозяйственная...» (Вы заметили, дороге читатели, как положительно влияют мордобои на некоторых, даже самых беспокойных особей мужского пола? Вы заметили, какие положительные сдвиги сразу произошли в разбойничьей психологии нашего героя?... Посмотрим, надолго ли).
Маленький уютный домик был окружён фруктовыми деревьями и кустарниками. По двору бегали весёлые курочки. Навстречу им вышла приятной наружности женщина среднего возраста.
– Светочка! Что такое?
– Мама, ты не волнуйся. Это – Серёжа.
– А разве женихи такие бывают?
– Мама! Он заступился за Марину Севастьянову, а зареченские целой толпой его избили.
– Так. Проходите. Садитесь вот на этот стул, молодой избитый человек. Света, принеси тёплой воды! Меня зовут тётей Верой. Сейчас я тобой займусь.
Тётя Вера достала из нижнего ящика стола настоящий медицинский чемоданчик, в котором было всё необходимое для лечения таких неугомонных драчунов как наш Серёжа.
– Так, Серёжа, смотри на мой палец. Головой не верти. Теперь снимай куртку и рубашку. Света! Замочи их в горячей воде! Теперь приступаем к лечению, если будет больно, потерпи. Вот две таблеточки, запей водичкой. Теперь встань и спусти штаны, поставим тебе общеукрепляющий укольчик. Ватку подержи. Хорошо, теперь подтяни штаны и садись на стул. Займёмся твоей разукрашенной рожицей.
Светина мама приступила к восстановлению утраченной Серёжкиной «красоты»: она прочищала раны, смазывала их мед.препаратами, даже сшивала что–то, перевязывала... Серёжке после принятых им «таблеточек» и «укольчика» как-то сразу полегчало. Особенно оздоравливал его доносящийся из кухни запах поджариваемых Светой котлеток (Рекомендуем нашим медикам размещать процедурные кабинеты рядом с кухнями с целью ускорения процесса лечения).
– Ну, так. Всё нормально. А теперь снимай обувь и штаны. Света! А ты что здесь делаешь? Иди на кухню! Так, встань, я тебя осмотрю. Так, так, здесь больно?
– Нет.
– Хорошо, а вот так?
– Немножко побаливает.
– А здесь?
– Нет, тут всё нормально.
– Ну, всё, вроде бы, слава богу, обошлось. Одевайся и посмотри на себя в зеркало.
Серёжа уже самостоятельно, без поддержки, подошёл к зеркалу, посмотрел и сам вынес себе приговор:
– Да, тётя Вера, на жениха я явно не тяну.
– Да я пошутила, Серёжа! Серьёзных повреждений вроде нет, а на молодых и здоровых всё быстро заживает. Сейчас попробуем, что там наша молодая хозяйка наготовила. Света! Ужин готов?
– Да, мама. Всё готово. Кушать будем на кухне?
– Да, там уютней и медициной не пахнет.
Ужин был прекрасным: жареный картофель с котлетками, квашеная домашняя капуста, фруктово–ягодный компот. Всё домашнее, родное, как у мамы, прекрасно приготовленное. Больше всех налегал на разносолы, разумеется, наш «больной». Светина мама с плохо скрываемым удовольствием посматривала на крепкого и прожорливого друга своей единственной дочери.
– Серёжа! Тебе сегодня домой идти нельзя. Мало ли что. Заночуешь у нас (бедная Света сравнялась краснотой с огородным маком). Твои родители не забеспокоятся, не будут тебя искать?
– Нет. Я их предупредил, что если я не приду домой, то значит, заночую или у Генки Салова из нашего класса или в пещере с другой стороны Ильменского хребта.
– Вот, молодец ты, Серёжа, всё скушал. А, может быть, ты ещё чего– нибудь хочешь? Сейчас Света яичек с колбаской пожарит.
– Нет, спасибо, тётя Вера. Я–то смог бы ещё что-нибудь съесть, но боюсь, что брюхо у меня лопнет, и вам придётся ещё и его зашивать.
Тут все весело рассмеялись, а Серёжа этой шуточкой окончательно покорил сердце своей «будущей тёщи». Вдоволь насмеявшись, тётя Вера поинтересовалась у избитого шутника:
– Серёжа, а что за пещера у тебя в горах? Где она находится?
– Моя пещера, тётя Вера, находится недалеко от станции, только на другом склоне хребта. Ей, наверное, уже несколько тысяч лет. Там на одной стене как бы выбита раскрытая книга, и на этой книге какие–то знаки, немного похожие на буквы. Я разобрать ничего не сумел. Но, на всякий случай, срисовал их себе в тетрадку.
– А там, наверное, темно, в этой пещере?
– Конечно, но у меня там есть всё: спички, растопка, дрова, котелок, сахар, соль, чай, сухари, крупа разная, консервы, лежанка тёплая, одеяло. Когда уж очень плохая погода, я домой не хожу, а ночую в своей пещере, позавтракаю и опять иду в школу. Я её нашёл, когда ещё в интернате на станции жил. Лазил по горе, смотрю: один большой камень как бы развернуло. Я его отодвинул, смотрю: тёмная дыра. Там очень давно какие– то люди жили, может быть, наши предки.
– Серёжа, а тебе не страшно там? Вдруг какие-нибудь волки в пещеру залезут, или бродяги разные...
– Что вы, тётя Вера! Я, когда ухожу, вход закрываю этим камнем. А к пещере хожу всё время разными путями.
– Это зачем, Серёжа?
– Если ходить одним маршрутом, то выбьется тропинка, а по ней люди могут и до пещеры добраться.
– А там красиво? – поинтересовалась романтически настроенная Серёжина одноклассница.
– Конечно! Если подняться повыше в гору, можно насчитать больше сорока больших и маленьких озёр. Только в очень хорошую погоду. Я очень люблю сидеть там на вершине хребта, смотреть в необъятные дали и о чём– нибудь думать...
– Серёжа! – как зачарованная воскликнула Света. – А ты покажешь мне свою пещеру?
Серёжа не успел сказать своё «конечно!», как раздался строгий, даже возмущённый голос его «будущей тёщи».
– Света! Ты что, совсем с ума сошла? Ты знаешь, что получается от таких «экскурсий»? Какая ты у меня ещё дура! Света опять покраснела и пристыженно опустила свои вдохновлённые Серёжкиной болтовнёй глазки.
– Ну, ладно. Уже поздно. Свете утром надо в школу, мне на работу. А ты, Серёжа, поживёшь у нас пару дней, отдохнёшь, подлечишься. Книжки Светкины почитаешь. В таком виде лучше в школу не ходить: всех девочек там перепугаешь, а ты, Светка, расскажи классной, чтобы она не волновалась. Ну, пойдём, Серёжа, покажу тебе, где ты спать будешь...
Наш побитый, но оздоровляющийся герой сразу же и подумал: «Домик маленький. Со Светкой вместе спать будем» (Да, мало тебя, Серёженька, зареченские лупцевали! Сколько же тебя надо колотить, чтобы всю твою дурь из твоей башки выбить! Все думают об учёбе, о работе, а ты, вшивый, всё об одном и том же... Стыдно. Ты уже не маленький... Или именно в этом зарыты все твои проблемы?).
Серёжа ещё раньше, во время своего лечения, заметил на стене в самом видном и «почётном» месте большой портрет мужчины.
– Тётя Вера! А это кто?
– Это, Серёженька, Светочкин папа. – сначала всхлипнула как-то судорожно, а потом заплакала Светочкина мама, но, сдерживая себя, сумела продолжить. – Он свою доченьку ни разу и не видел: погиб в конце войны на Дальнем Востоке... А мы с ней вот так и живём без него. Со стены на Серёжку укоризненно и грозно смотрели глаза погибшего фронтовика.
– Ну, что делать: прошлого не вернуть. Вот тут, Серёжа, спать будешь. –А...
– А мы со Светой будем сегодня ночевать у моей мамы в соседнем доме. Кстати, пойдём, мы тебя с нашей Софьей Андреевной познакомим.
Между огородами была внутренняя, видимо, никогда не запирающаяся калитка. «Бабушкин» дом был раза в три больше того, где предстояло ночевать в одиночестве нашему герою. По пути тётя Вера рассказывала Серёже о своих семейных делах.
– У меня ещё брат Гриша есть. Живёт с семьёй в новом городе, работает на автомобильном заводе начальником цеха. Вот Светка не хочет дальше учиться, так он пообещал её к себе на работу устроить. Там можно и специальность хорошую получить. А в этом доме у меня мама живёт. Вот когда моя Светка подрастёт, и кто–нибудь её пожалеет и замуж возьмёт...
–Мам!
– Да это я так, к слову. Маму заберу к себе, а этот дом Светке отдам. Дом большой, хороший. Спасибо брату, помогает. Вот и гараж есть. Гриша, когда они на выходные приезжают, тут свой «Москвич» ставит. А вот и Софья Андреевна сидит на крылечке, нас дожидается.
Софья Андреевна оказалась такой миленькой старо–светской старушкой, чистенькой, аккуратной, и тоже очень симпатичной.
– Верочка! А кого вы такого страшненького ко мне привели?
– Мама! Это – Светочкин одноклассник Серёжа. Он – не страшненький. Его просто местные ребята избили, а я его так перебинтовала. Некоторые даже говорят, что он – «очень симпатичный» (Опять Светочка густо и безнадёжно покраснела).
(Кстати, дорогие читатели, не осуждайте строго «чёрный юмор» медицинских работников. Ведь вам же не приходилось ещё самим делать, скажем, трепанацию черепа или резекцию желудка... Вот вы сперва сделайте это, а потом и осуждайте),
– Проходите в дом. Проходи, Серёжа, в дом. Посмотришь, до какой жизни бывшие потомственные дворяне докатились. А бывало, в Петербурге на балах сам великий князь...
– Мама! Ты опять за старое! – прервала видимо хорошо ей знакомую старушечью болтовню её дочь Вера. – Серёжа сегодня у нас переночует. А мы – у тебя. Он далеко от города живёт, и каждый день из школы 17 километров ходит домой. Один. По тайге.
– А зачем этот, пусть и побитый, молодой человек подвергает свою драгоценную жизнь такой опасности? У меня – целых три свободных комнаты, а ещё всякие там чуланы, чердаки и сарайчики. Зачем ему каждый день ходить по 17 километров? У меня – хорошая библиотека, много французских книг. Вы, Серёжа, умеете говорить по–французски?
– Нет, Софья Андреевна, я знаю только немецкий и английский языки. Немецким владею свободно, много книг прочитал на этом языке.
– Это плебейские языки. Серёженька! Когда будете жить у меня, обучу вас всем тонкостям и французского языка и светского этикета. Вот Светке несколько раз говорила: «Давай, учи французский язык». А она, дурёха, не хочет! Только стряпня на уме!
–Бабушка!
– Что «бабушка»? Ты знаешь, чья ты внучка и правнучка? Жизнь может измениться, а ты даже не знаешь, кто такие Бодлер и Аполлинер! Ты читала французские романы? Ты приходишь из школы и сразу начинаешь хлопотать по хозяйству, а в наше время для этой цели были...
–Мама! Сейчас – совсем другие времена! – прервала воспоминания Софьи Андреевны её дочь.
Но старушка, видимо, сильно разволновалась, вспомнив своё далёкое прошлое, и обрушилась уже на свою дочь.
– Нет, Верочка! Времена – всегда одинаковые, а вот люди стали похожи на твоих поросят: такие же жадные, прожорливые и глупые!
Поскольку на эту, говоря французским языком, эскападу у слушателей не нашлось весомых возражений, то Софья Андреевна продолжила:
– Серёжа, вам нравится изучать иностранные языки?
– Да, Софья Андреевна. Это – самое моё любимое занятие. Жаль только, что у нас в посёлке нет хорошей библиотеки.
– Всё. Решено. Зачем вам, Серёжа, общаться с нашей стряпухой Светочкой. Вот когда вы подлечитесь, я сама возьму над вами шефство: буду учить вас благородному французскому языку... Да, Вера, я должна совершить это доброе дело до того, как перееду жить за город.
– Мама! Это куда ты собралась переезжать?
– Как куда? На кладбище, конечно! Здесь мне общаться уже не с кем.
Все всё время чем–то заняты, куда–то спешат. А зачем и для чего – никто не знает. Через три месяца, Серёженька, учитывая ваши знания других языков, мы с вами будем секретничать только по–французски, чтобы наша Светочка не узнала наших петербургских и парижских тайн!
– Бабушка! – внезапно, можно даже сказать, спонтанно и умоляюще обратилась Светочка к старейшине своего, оказывается, дворянского рода. – А можно я вместе с Серёжей буду учиться у тебя французскому языку?
– О, ма шэр, да я мечтала об этом всю свою советскую, будь она неладна, жизнь! Серёженька! Когда Верочка вас вылечит, поговорите со своими родителями. Если они будут сомневаться, пусть приедут сюда, посмотрят на меня и убедятся, что я уже древняя и добрая старушка, позабывшая даже о том, зачем молодые люди танцуют вальс.
– Я согласен, Софья Андреевна! Тем более я так привык сидеть за одной партой с вашей Светой... Мы будем говорить о французских тайнах втроём...
– О, Серёженька, вы, оказывается, такой же милый плутишка, какими были когда–то наши придворные кавалеры! Когда вы со Светочкой поедете в Париж, я снабжу вам необходимыми средствами и дам адреса своих старых знакомых...
– Мама! – опять прервала воспоминания бывшей дворянки тётя Вера. – Какие «старые знакомые»! прошло уже больше сорока лет! Кто сейчас кого– нибудь помнит!
– Благородные люди никогда не забывают своих друзей! – достойно ответила своей дочери Софья Андреевна. – А вы, Серёженька, очень благотворно влияете на Светочку. С вами она даже согласилась учить язык Вольтера, Руссо и Шатобриана. Только учиться будем не так, как в школе, а по–настоящему. А пропо, Серёженька, как вы, такой с виду крепкий молодой человек, умудрились получить на свою физиономию столько телесных повреждений?
– Бабушка! Да на него же напала целая куча хулиганов! – бросилась на защиту своего «друга» Светочка. – А наши комсомольцы все струсили и разбежались!
– А о чём я тебя предупреждала, ма шэр?! – воскликнула бывшая петербургская пансионерка. – И ты всё равно вступила в эту голосистую и негодяйскую организацию! А вы, Серёженька?
– Что вы, Софья Андреевна! Я предпочту умереть с голоду, но никогда не буду залезать в помойные ямы, даже и за бутербродом с чёрной икрой.
– Ты понимаешь теперь, Светочка, что такое молодой человек благородных кровей?
– Мама! – вступила в разговор тётя Вера. – Время уже позднее. Пора нам всем уже и спать укладываться.
– Серёженька! – прощалась со своим будущим учеником Софья Андреевна. – Не забудьте, силь ву плэ, о чём мы договаривались с вами! А ты, ма шэр, проводи нашего гостя!
– Не беспокойся, мама! Серёжа знает дорогу до своего временного убежища. – завершила их «светскую беседу» тётя Вера.
Через знакомую калитку Серёжа вернулся в маленький домик, быстро разделся и улёгся в приготовленную для него Светочкину кровать (пока, увы, без самой Светочки). Лежал наш боец, отдыхал от хлопотливого и зубодробительного дня, думая разные светлые, благородные и даже вполне приличные думы: «Как хорошо здесь! Запах какой приятный! А какие замечательные у Светы мама и бабушка! (Утром пройду, посмотрю: что у них в огородах и сарайках есть. И французский язык выучу! Я же так мечтал об этом! Привезу–ка я им на мотоцикле мяса, рыбы мороженой, грибов, варений, сала и ещё чего–нибудь... Или сам папа на машине привезёт. Летом Свету увезу в заповедник: с мамой и сестрёнкой познакомлю... А хорошо бы сейчас вместе с ней спать. Да... Света красивая и... очень хорошая...».
Проснулся чуткий интернатский разбойник от лёгкого шороха рядом с кроватью. Серёжа чуть приоткрыл глаза: прямо над ним наклонилась одетая в школьную форму Света, в руках у неё был... огромный нож! Сразу сработал инстинкт потомка охотников на мамонтов. Серёжа перехватил Светину руку, резко вывернул её, нож отлетел в сторону.
– Света! Ты что? – ничего не понимал спросонья растерявшийся Серёжа! – Убить меня хочешь?
– Серёжка! Да я тебе завтрак принесла. А у твоей койки чей–то нож валяется.
– Да, действительно, мой нож.
– Вот видишь, за что мне тебя убивать?
– А вот за что! – воскликнул повеселевший «герой», ловко перевернул Светочу, повалил её рядом с собой и начал целовать её с безумием и горячностью молодого осла, сорвавшегося с привязи.
Светка отчаянно заметалась и как закричит:
– Ма–ма! Ма–ма!
У Серёги всё сразу опустилось. Светочка соскочила с кровати, оправила форму, посмотрела на своего лежащего соблазнителя и укоризненно произнесла:
– Ну ты, Серёжа, и фрукт... Правильно мне мама с бабушкой говорят, что ты – «ненадёжный человек» и с тобой надо быть осторожней. Разве можно так? (И действительно! Хорош «гость»! его приютили добрые люди, а он... да негодяй, одним словом).
