Текст книги "Против течения (сборник рассказов)"
Автор книги: Федор Гришанов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)
Нет! Нет! Не возмущайтесь, пожалуйста! Мы совсем не намекаем на то, что читатели привыкли проглатывать любую литературную жвачку! Мы имеем ввиду реальное ароматное, пропитанное природной благодатью, сено Ильменского заповедника!
(Итак. Идёт одна из предварительных игр Чемпионата Европы по футболу. Сборная России играет со сборной другой страны, численность населения которой равна численности населения нашего славного Чебаркульского района... Сравнили масштабы? Игра закончилась со счётом 0:0. Счёт, конечно, важен, но главное – качество игры. Есть ли сильные стороны у нашей сборной? – Да, их две – бестолковая беготня по полю и пас назад. На один пас вперёд наши сборники делают, – вполне технично, и даже красиво, – девять пасов назад. За всю игру «нападающие» наши не только ни разу не обвели индивидуально защитников противника, они – ни разу – даже не попытались сделать это. В добрые времена таких игрочишек называли просто «колунами».
Итак, первое пожелание.
Хотите, чтобы в сборной были настоящие технари? Устройте проверку по всей стране, и всех детских тренеров, орущих «Отдай пас! Пас!» переведите в дворники. Сколько талантов загубили эти оруны!
Вспомните финал чемпионата мира... Мяч находится слева от бразильского игрока. Что сделал бы на его месте игрок нашей бесславной сборной? – Он подправил бы мяч под удобную правую ногу и постарался бы технично... но потерял бы мяч и ушёл с поля побеждённым. А великий Зубастик никогда не слышал от своих тренеров дурацких воплей: «Отдай пас!», поэтому он просто левой ногой пыром ткнул по мячу... Всё, Бразилия – чемпион Мира! А России даже в 2018 году на чемпионате Мира практически делать нечего (Нет великих игроков – не будет и великих результатов).
Второе замечание.
Для профилактики злоупотреблений и науки нашим туповатым руководителям от спорта: Нужно выявить по документам, кто из чиновников подписывал кабальные договоры с этим тренером Российской сборной – итальяшкой и возбудить против него (или их) уголовное дело с конфискацией имущества этих деятелей и их ближайших родственников, а не затыкать миллионными подачками их чудовищное головотяпство.
Третий момент.
Сейчас все (уверяем вас – не от большого ума) просто помешались на выколачивании денежных средств с простодушного населения. Не обошла стороной эта пагуба и футбольных наших деятелей. Но, увы, бесстрастная статистика показывает, что талантливые и способные мальчики и девочки любят рождаться в семьях именно не очень богатых родителей, которые просто не могут оплачивать расходы на, в том числе, и футбольное воспитание своих детей... Это уже для размышления нашим московским туповатым властителям бюджетных излишеств и недостатков.
Ещё один аспект.
Вы, ветераны футбола, помните, сколько было раньше в наших городах и посёлках футбольных площадок и пустырей, где блистали своим самобытным мастерством неподражаемые русские самородки? Где теперь эти пустыри и футбольные площадки? – Правильно, всё застроено бетонными чудовищами. Кстати, это уплотнительное застройство противоречило всем законам, всем строительным нормам, всем правилам и самому здравому смыслу. Главной действующей силой во всех случаях была взятка. Ну, ладно, у нас в Челябинске глава области был металлургом, поэтому неистовые и продажные тарасовцы пакостили и губили город как хотели. Но в Москве-то в Кремле сидели бывшие офицеры безопасности. Они-то должны были укоротить лужковских беспределыциков! Они что, не понимали, что плотная застройка и расширение городов – это просто подарок будущему врагу в грядущей войне?! Нет, ездили по столичным проспектам и ничего не видели... Короче говоря, наши футбольные проблемы – не на футбольных полях, а, уж простите, в наших головах... Эх, всё равно будем ждать 2018 год и надеяться на русское чудо. Кому же и творить чудеса в этом мире если не нам, прямым потомкам русов-арийцев?).
Вернёмся с изумрудных футбольных полей на радужное разноцветье горного уральского покоса. А аромат-то какой! Тут вам и зверобой, и клевер, и душица, и тысячелистник и целебнейший запах чёрной смородины (Чуть попозже только из ближней болотины Серёжа четыре ведра этой самой полезной ягоды мамаше припрёт, да и соседкам-лентяйкам, как всегда достанется).
Под руководством такого мудрого педагога как отец Серёжа быстро освоил все тонкости косьбы, сушки, скирдования, транспортировки и стогования, словом, стал он в семье Главным заготовителем кормов. Кроме этого он был Главным целинником, Главным сборщиком ягод, Главным водоносом, Главным рыбаком-браконьером, Главным убойщиком кур, свиней и крупного рогатого скота. А потом, к его великой радости, стал он и Главным мотогонщиком-колясочником... Нет, жить в тайге в тысячу раз интересней, чем в любом затхлом городишке, а уж тем более, чем в столичных муравейниках!
Итак, Серёжа быстро научился косить сено... и полюбил это самое праведное дело на всю оставшуюся жизнь (Когда будет он заканчивать своё земное бытие на смертном одре, мечтать он будет не о пышных ханжеских похоронах, а о том, как хорошо было бы ещё раз помахать литовочкой на какой-нибудь таёжной уральской или сибирской луговине и умереть там, где была родина наших далёких прапредков). Но пока человек жив, думать ему надо только о жизни.
(Сейчас, будучи... нет, нет, не стариком, ну, скажем так, довольно взрослым человеком, наш Сергей Васильевич, чтобы поскорее уснуть, старается думать о чём-нибудь радостном и приятном. И опять это – покос, рыбалка, работа в огороде, сбор ягод. И, уже окутанный этими заповедными грёзами, он сладко и беззаботно засыпает. Сергей Васильевич всю жизнь свою был простым человеком и мечтал всегда о самом простом, но, увы, простое человеческое счастье обошло его стороной. А может быть, он сам, вместо того, чтобы уцепиться за хвост своей жар-птицы, выстрелил в неё, оборвав и её и свой полёт в этой быстротечной и мимолётной жизни?).
(Вы, наверное, подумали: Что это за белиберда? – Нет, это автор просто вспомнил одну из подруг своей бурной и бесшабашной молодости).
...Короче говоря, герой наш Серёга весело проводил в заповеднике каникулы... не разгибая спины, но почти не уставал, так как работа на отцовской каторге всё время была разнообразной и увлекательно-интересной.
В течение непродолжительного времени дружными семейными усилиями были организованы: огород рядом с посёлком; гараж для мотоцикла с коляской; утеплённая стайка (хлев) для покупных телят, красивейших пёстрых кур и классического грозного как огонь, неустрашимого как языческий бог беловодского красного петуха; недалеко от конюшни ещё одна сарайка для поросят; рядом с кордоном Дмитрия Ивановича – огороженный участок под картофель; на нескольких озёрах замаскированные в камышах плавсредства и орудия браконьерского лова заповедной рыбёшки... Трудись, успевай везде, любимый сынок! А куда ему было деваться? Отец – на службе, мама – дома и в огороде, сестра – маленькая ещё, старший брат – тоже на военной службе. Трудись, Серёга! Как говорят миролюбивые немцы: «Работа делает жизнь сладкой». ...Жаль только, что эта сладкая жизнь пролетает как-то незаметно и быстро.
А ещё и ягоды лесные собирать приходилось именно нашему неутомимому герою. Клюкву (ведра три) собирали мама с папой на каком–то секретном болоте. Бруснику родители с сестрой собирали прямо за огородом, практически в двухстах метрах от жилых поселковских домов. Куры ходили вместе с ними и красили желтки брусничным соком. Петух клевал самые крупные ягоды прямо из двухвёдерного бачка. Когда наши ягодники во главе с отцом возвращались нагруженные богатым брусничным сбором, поселковая трусоватая публика спрашивала отца: «Далеко ли собирали, Василий Николаевич?» На что отец всегда с улыбкой отвечал: «Да нет, рядом с медвежьей берлогой».
Землянику, чернику, смородину и малину приходилось собирать нашему герою персонально. Ну, смородина и малина собираются быстро, а вот земляника и черника... мелкая ягода. Один раз Серёжа заикнулся было маме отпустить с ним в лес за черникой младшую сестру, но тут мама резко встала на дыбы: «Что? Людочку с тобой в тайгу? Нет уж, иди один. Как-нибудь наберёшь». ...И Серёжа отправился в лес один осваивать технику скоростного сбора ягод (В тайге ягоды приходится собирать быстро: вдруг стая голодных волков подбежит).
Грибы почти всегда папа собирал один: пойдёт рано утром поросятам корма задать и притащит заодно домой пару вёдер грибов: маме с ними долго возиться приходилось... Зато солёные груздочки с жареной картошкой... Ну, сами понимаете.
В общем, трудились все как пчёлки. Естественным результатом такого труда было изобилие плодов земных: ягоды считали вёдрами, грибы – бочками, яйца – корзинами, мясо – тушами, рыбу – мешками, сено – стогами, картошку – телегами, а сливки – бадейками. Экономически подкованный читатель, конечно, спросит: «А куда же вы реализовывали всё такое богатство?». Но разочаруем нашего исковерканного современной моралью читателя. Никогда и ничего родители не продавали. Мама знала всех поселковых бедных женщин с детьми и постоянно снабжала их (совершенно бескорыстно) продуктами, помогала всем, чем только можно (Да, дорогие читатели. Ещё раз напоминаем вам, что наши родители – наши земные Боги. Любите и почитайте их, пока они живы. Не забывайте поклоняться их памяти, когда они покинут вас. Помните, что от своих детей вы получите то, что отдали своим родителям).
Однажды Серёжа собирал чернику на самой секретной горе Российской Империи. Черники там... А ягодников – никого. Оно и понятно: везде колючая проволока, злые цепные собаки, сторожевые вышки, грозные пулемётные стволы, зоркие и решительные глаза часовых... Но ягоды растут там, где им самим понравится. Промысловая тара наполнялась быстро. Скоро и домой идти на обед (мама у Сергея Васильевича была не только красавицей, она была ещё и, – что немаловажно, – первоклассным кулинаром). Так что обеда Серёжа всегда ожидал с удовольствием. И вдруг:
– Стоять! Лежать! Буду стрелять! – разорвал таёжную тишину истерический вопль с близлежащей вышки.
Серёжа осмотрелся вокруг: на кого это орёт так грозно наш советский часовой? Но вокруг никого, кроме Серёжи не было, а ствол пулемёта был направлен прямо на талантливую, но бедовую Серёжкину головушку. Пришлось ему улечься между плодовитыми черничными кустами и терпеливо ждать решения своей участи. Что делать? Патроны на вышках обычно бывают настоящими, боевыми. Минут через пять к вышке подбежал с автоматом (да, дело серьёзное) сержант-разводящий. И сразу раздался его решительный командирский голос:
– Мирзоян! Отставить ложную тревогу! Это – наш парень. Знаешь, чей он сын? – Майора. Серёжа! Привет, дорогой! Ну что, набрал ягод? Собирай спокойно. Это – новое пополнение. Я им, салагам, всё растолкую сегодня. Слушай, Серёжа, приходи в субботу вечером в клуб на танцы и баян с собой прихвати, а то у нас с музыкой что-то не ладится.
– Да я умею играть-то всего только два танго, три фокстрота и два вальса...
– Ничего, в танцах главное – чтобы было кого к сердцу прижать. А играешь ты вполне сносно. Придёшь?
– Приду. А лучше бы Учителя из зоны привели. Вот он играет здорово.
– Учитель освободился. Будет на воле детей музыке учить. А мы будем другого музыканта ждать. Ну как, придёшь?
– Ладно, приду.
Больше никаких конфликтов с охраной у ягодника Сергея не было. Хорошо быть чьим-то сыном, особенно сыном командира воинской части.
Мотоциклом, как и баяном, овладел Серёжа быстро, но не основательно: ездил лихо, но ремонтом и регулировкой папа занимался. Все ближние дороги в то время были полупустынными, гонять по ним можно было в полное школярское удовольствие.
Иногда устраивали в выходные денёчки пикники на природе обычно на живописных берегах Большого Кисегача. Отец, как опытный, бывалый и боевой офицер с подчинёнными спиртное не употреблял. Или дома с роднёй, или со своим закадычным приятелем – лесником Дмитрием Ивановичем.
Да и то, как говорится, изредка. Однажды всей семьёй обедали на кордоне. Так как народ собрался трудовой, то и кушали все соответственно. А дочки лесниковские – тоже бывалые каторжницы – весело и увлечённо занимались в огороде прополкой овощных культур.
Сестрёнку, как самую младшую, уложили спать в чуланчике. Серёжа, плотно подкрепившись, чтобы не мешать взрослым и не терять время даром, решил пойти картошку поокучивать. Проходя мимо чуланчика, догадался взглянуть, как там Людочка спит. Открыл дверь и остолбенел от ужаса: в чуланном полумраке он увидел как по спокойно спящей сестрёнке... ползало несколько гадюк! Картина была дикая, просто невообразимая для вас, городского читателя. Но Серёжа был уже почти опытным таёжником. Он тихонько прикрыл дверь и – не смог удержаться – побежал в кордонную гостиную (а вы думали, что у вас в городе – прихожие и гостиные, а у нас в тайге – горницы и чуланчики?). Родители спокойно сидели за обильным застольем и как раз выпивали по очередной стопочке.
– Дядя Дима! Папа! По Людмиле там, в чулане, гадюки ползают!
На это заполошное известие родители отреагировали довольно своеобразно: они спокойно допили содержимое своих стопочек, похрустели солёными огурчиками, и только после этого лесниковая жена объяснила изумлённому и потрясённому увиденной в чуланчике картиной Серёже очередную причудливую загадку неприхотливой и красочной таёжной жизни:
– Там, в чуланчике, темновато, и ты, Серёжа просто не разглядел, что это – не гадюки, а ужи. Пусть ползают. Плохо только то, что вечером корова даёт молока много, а утром – меньше: или пугается их, или они, ужи, высасывают у неё молоко... Зато змеи их боятся, как волки огня, и к кордону близко не подползают. Ужи вообще-то добрые. Мы-то к ним привыкли.
Успокоенный таким добродушным объяснением произошедшего Серёжа зашёл в сарайчик, взял тяпку поудобнее и отправился окучивать свою картошку. На соседнем участке, видимо завидев своего кумира, дружно рассмеялись проворные лесниковые дочки-пересмешницы. А деловитый Серёжа, бодро танцуя с тяпочкой вокруг картофельных гнёзд вспоминал увиденное в чуланчике и горделиво так раздумывал: «Нет, не пойду в зятья к Дмитрию Ивановичу. Дочки у него весёлые, даже симпатичные, но жить в одной хате с ужами... Нет, не привыкну».
(Глупый ты был, Серёжа, в своём несовершеннолетнем возрасте: побрезговал жить в одной хате с лесными ужами, зато придётся тебе впоследствии пожить в одной квартире с городскими гадюками!). Да и не стоит, говоря откровенно, сотня городских гадюк одной Лесниковой дочери! (Но это наш герой осознал гораздо позже, когда прекрасных дочерей Дмитрия Ивановича развезли по Уральским кордонам более сообразительные и удачливые конкуренты).
Если вы, читатель, когда-нибудь на утренней пробежке увидите переползающего лесную дорожку ужа, не торопитесь вспугивать его, остановитесь и полюбуйтесь на его гордо приподнятую жёлтую головку, на изящные и ритмичные движения его упругого чёрного тела... и вы сразу побежите за блюдечком с молоком, чтоб отблагодарить эту красивую рептилию за доставленное вам эстетическое удовольствие.
А со змеями была другая, тоже поучительная история. Дело было, разумеется, летом, когда в таёжный посёлок с московским метростроевцем приезжали на каникулы их учащиеся младшие родственники.
Вот и Серёжу однажды попросили показать окрестные достопримечательности одному такому приехавшему отдохнуть на лоне природы москвичу. Этот «родственник» оказался двухметрового роста верзилой и весом, пожалуй, не менее десяти полновесных пудов. Увидев такого своего подопечного экскурсанта, Серёжа сразу решил не гробить свой колясочный мотоцикл, а сходить на кордон, где у них были лодки, пешком (Кстати, любому городскому толстяку полезнее ходить пешком, чем уютно трястись в автомобильных и мотоциклетных креслах). Да и идти-то до кордона, по таёжным меркам, было совсем недалеко.
Московский «верзила» Лёня оказался весёлым жизнерадостным типком, очевидно слегка презирающим таких таёжных аборигенов, каким, в сущности, действительно стал наш Серёга.
Многопудовый Лёня снисходительно посматривал сверху вниз на идущего рядом с ним стройного и подтянутого Сергея и с юмором рассказывал пикантные анекдоты из беззаботной светской жизни московских знаменитостей (тогдашних «знаменитостей», давно уже позабытых нами, неблагодарными и косными провинциалами).
Лёня даже спел несколько разухабистых песенок московского творческого гения, суть которых можно было выразить и двумя строчками:
«Мы е.. .ли всё на свете,
Кроме вилки и ножа» (т.е. «плевали мы на всё, главное – это наша жратва»). Действительно, это был весьма показательный образчик московской потребительской философии. Когда же Серёжа с Лёней углубились в лес, «светский» хлыщ показал себя во всей своей передовой и просвещённой красе.
Обычно, при походах в тайгу, Серёжа довольно часто видел ядовитых змей, но он, во-первых, ходил по лесу в надёжных сапогах, а, во–вторых, никогда не обращал на этих змей особого внимания и спокойно обходил их стороной.
Но в тот памятный день, видимо из–за каких–то необычных природных обстоятельств, они, Сергей с Леонидом, столкнулись со странным явлением, какого ни раньше, ни позже Серёжа больше никогда не видел. На лесной дорожке, греясь на ползущем по небу в зенит солнышке, через каждые метров десять, словно брюхатые городские девки на пляже, развалились серые уральские змеи и спокойно, как-то по–хозяйски, полёживали и нежились в тёплых солнечных лучах. Серёжа молча двинулся в обход загорающей таёжной публики. Но столичный гость как-то нервно засуетился, схватил первую подвернувшуюся лесину и начал колотить ей по уютно отдыхающей в родной обстановке и не ожидающей никаких злонамеренных каверз гадюке. Задолбав это миролюбивое животное в лепёшку, Лёня впал в охотничий раж и решительно направился ко второй жертве своего чревоугодия. Яростно забив ещё пару змей, Лёня обратился с воодушевлённым призывом к спокойно наблюдающему эту звериную расправу Серёже:
– А ты чего стоишь? Бери вон ту дубинку и тоже колоти их.
– Зачем? Они же меня не трогают и никогда не кусали. Если они есть и живут в этих местах, значит для чего–то нужны.
– Они нужны для того, чтобы я переколотил их. Эх, жалко фотоаппарат с собой не взял. Ну, так своим дома расскажу, как на Урале охотился. Вот обзавидуются! – и бросился с животным энтузиазмом на свою очередную жертву.
Если бы он знал, о чём подумал Серёжа, молча и неприязненно наблюдавший эту изуверскую сцену! А Серёжа наш думал – ну, чего уж греха таить! – буквально следующее: «А что, если завести этого борова в медвежью падь или в волчье урочище и оставить там на корм знакомой волчьей стае? Такой огромной жирной туши даже стае волков хватит недели на две–три, а то и больше. Они же, волки, мне потом сапоги будут лизать в благодарность за доставку такой массы такого аппетитного корма!... Или лучше ещё пройти двести метров и у болота прирезать этого московского жизнелюба» – Серёжа через голенище сапога убедился в том, что его ритуальный охотничий кинжал в надёжном месте. – «А потом утопить десять пудов жира в болоте... Нет, нельзя. Свидетели знают, что он со мной в тайгу ушёл. С меня спрашивать будут. Догадаться могут... А жалко».
Так что Серёже пришлось и дальше молча наблюдать за удачной «охотой» будущего московского воротилы. Пройдя основательную подготовку, Леонид – истребитель змей, станет в дальнейшем крупным чиновником, всунет свой жир в высокое руководящее кресло, будет брать взятки со своих клиентов, подчинённых, забавляя их при этом рассказами о молодеческой охотничьей доблести и о том, как он снисходительно учил уму–разуму молодого и серого уральского дикаря (который в то время уже свободно владел тремя иностранными языками и занимался во внеурочное время таинственными научными изысканиями)... дальше всё было весьма прозаически: пришли на кордон, взяли лодку, выпотрошили содержимое одной из мёрд, купались в чистой с зеленоватым оттенком кисегачской воде, загорали, варили на костре рыбацкую уху. Лакомились аппетитными вкуснейшими линями и другими деликатесами. Хорошо отдохнули и расстались по-дружески... Но самодовольный и рассеянный Леонид так и не удосужился заглянуть в серые хищные Серёжкины глаза. В них он смог бы увидеть и своё незавидное будущее.
С этими московскими дачниками (скорее, дачницами) был у Серёжи ещё один забавный случай.
В середине лета приехала проведать своих родителей, работавших на объекте, этакая смазливая (т.е. симпатичная) молоденькая московская блондиночка. Серёжа наш как-то случайно познакомился с ней, покатал её с ветерком на мотоцикле, ознакомил со своим обширным хозяйством, рассказал о боевых подвигах своего беловодского петуха. Как всегда в подобных случаях был весел и остроумен. Договорились в воскресенье скататься на лодке к островам и вдоль побережья.
В воскресенье была хорошая погода, и вокруг кордона расположилось на отдых довольно много трудящегося по будням народа. Когда Серёжа с блондиночкой уселись в лодку и Серёжа ловко и профессионально заработал вёслами, направляясь... подальше от людного места, следом за ними ринулась от кордона ещё одна лодка. Серёжа – для контроля – сменил направление: другая лодка повернула за ними.
– Что за чёрт! – воскликнул с досадой Серёжа. – Чего им надо?
– Там папа с мамой. – пролепетала смущённо блондиночка... Всё, дальше рассказывать уже не о чем. Вот если бы их никто не преследовал...
Но были и другие отнюдь не смешные, а чреватые случаи и происшествия.
Однажды в тёплый будний и духовитый денёчек решил Серёжа покатать свою сестрёнку на лодочке. Оделись по-спортивному, прибежали на кордон (бежали, конечно, медленно, но все два километра до озера Людочка упорно держалась за братом, не отставала и ни разу не пикнула).
Отцепили от ствола свою быстроходную, килевую, блестящую свежей голубизной лодейку и помчали по спокойной в безветрие глади чудесного и величавого уральского озера. Серёжа решил сразу: раз бежали медленно, то по гребле устрою себе интенсивную тренировку. Серёжа наш был ко всем своим достоинствам ещё и первоклассным гребцом. Лодка бесшумно неслась вперёд, только уключины поскрипывали ритмично. Людочка со всё возрастающим интересом любовалась окружающим их живописным пейзажем.
А Серёжа любовался своей сестрёнкой и радовался, что доставляет ей такое новое для неё и романтичное удовольствие. Решили обогнуть все три центральных острова, пристать к одному из них, отдохнуть, искупаться и вернуться на кордон...
...Неожиданно за спиной у Сергея раздался какой-то диковатый и резкий рёв мотора. Оглянувшись, Серёжа увидел, что навстречу им несётся, задрав нос, белый катер с явно нетрезвым экипажем. Серёжа развернул лодку к острову и ещё интенсивней заработал вёслами. А катер в это время стремительно летел на них. Людочка, по-видимому, ничего не понимала и смотрела на всё это как на весёлый цирковой аттракцион.
В последний момент, когда Серёжа понял, что столкновение неизбежно, он успел только поднять в лодку вёсла... Зацепили за нос, лодку крутануло вихреобразно и она перевернулась. Вынырнув из воды, Серёжа подхватил Люду и толкнул её к лодке:
– Держись за борт!
Издалека донёсся до них весёлый гогот «культурно отдыхающей» санаторной публики. Да, пьяному и Кисегач по колено!
К счастью для наших героев, они оказались в таком бедственном положении недалеко от одного из островов. Сестра держалась за перевёрнутую лодку, Серёжа, задыхаясь от напряжения, буксировал лодку к берегу. Это был адский труд. Когда, наконец, Серёжа ощутил под ногами песчано-каменистое дно, он чуть не потерял сознание от неимоверной усталости. Но они уцелели, спаслись! И сестра молодец! Испугалась, наверное, тоже не меньше его, но держалась за лодку и упорно молчала! С немалыми усилиями вытащили лодку на берег, перевернули и оставили так обсыхать. Посидели, тяжело дыша, минут пять на берегу, потом Серёжа сплавал за вёслами. Погода была летняя, тёплая, а если бы осенью... (Да, вместо сестры надо было отцовскую двустволку взять и угостить этих пиратов картечью в их пьяные рожи!).
Разделись, выжали одежду, обсохли немного и, вспомнив произошедшее, Серёжа с лихорадочной настойчивостью принялся... учить сестру плавать. Пять метров – это слишком мало. До острова доплыть бы не смогла. Сестра у Сергея была толковой девчонкой и быстро осваивала нехитрую технику брасса. Через полчаса упорных занятий она, к немалому удивлению своего самозваного тренера, спокойно проплыла метров 50. Молодчага! В жизни всякое умение может пригодиться, а иногда даже и саму жизнь спасти.
Потом оделись в подсохшую одежду. Серёжа подошёл к Людочке, положил руки ей на плечи, упёрся своим жёстким взглядом в её добрые глазёнки и резко выпалил:
– Всё, что случилось с нами, забудь. Никому и никогда не рассказывай об этом! Поняла?
– Да! – ответила оробевшая сестрёнка и в подтверждение кивнула головой.
Родители так никогда и не узнали об этом их опасном приключении (а то досталось бы организатору Сергею на орехи за то, что так необдуманно рисковал жизнью своей любимой единственной сестры).
Кстати, много десятилетий спустя, Сергей Васильевич иногда напоминал сестре Людмиле Васильевне об этой истории и спрашивал её:
– Ты помнишь это?
– Нет. Ничего не помню! – всегда твёрдо уверяла она брата.
Да, многие могут позавидовать такому редкому дару убеждения, каким обладал тогда ещё совсем юный герой нашего повествования!
Увы, этот «юный герой повествования» в те далёкие годы был весьма легкомысленным и беззаботным пареньком и посчитал всё случившееся просто нелепой случайностью. А зря. Как оказалось впоследствии, это был зловещий знак, предупреждение нашему герою от его всеведущей, но замысловатой судьбы.
Был ещё один примечательный, достойный упоминания, случай.
В солнечные выходные летние дни «секретное» население секретного посёлка устраивало на берегу Большого Кисегача как бы коллективные пикники (кстати уж, о пикниках на природе: Сергей Васильевич хорошо помнит, что после этих пикников вокруг кордона нигде не оставалось ни одной бумажки, ни одной соринки. Это мы современной высокообразованной и высококультурной публике говорим. Сунуть бы ваши тупые подлые морды в те бесконечные горы мусора, которыми вы засрали все окрестности вокруг столицы Южного Урала, задрать вам штаны и всыпать каждому по сотне горяченьких, чтобы вы поумнели хоть немного!).
Было именно такое солнечное воскресенье. Народу на берегу собралось немало. Все рассаживались вокруг костров семейными компаниями, выкладывали из сумок аппетитные разносолы, закуски... всем было хорошо.
Пока отец разжигал костёр, а мама с сестрой готовили заранее добытую рыбу для ухи, Серёжа решил (в тренировочных целях) совершить марафонский заплыв по Кисегачу.
Серёжа был уже опытным пловцом, вода оказалась тепловатой, плыть было легко и приятно. Меняя для разнообразия и облегчения стили плавания, Серёжа добрался до островов, поплавал вокруг них и повернул обратно к родимому бережку. Скоро он стал различать отдыхающие на берегу группы людей, даже и своих заметил на краю поляны. Серёжа уверенно и быстро приближался к берегу, мысленно чуя уже знакомый обаятельный запах тройной рыбацкой ухи, которую так славно всегда папа с мамой готовили...
Находясь уже метрах в тридцати от берега, Серёжа, пробывший в воде, наверное, не менее двух часов, почувствовал такой голод и такое радостное предчувствие утоления его, что резко рванулся к берегу... И тут у него свело судорогой левую ногу. Раньше с ним такого никогда не было. Нога сразу стала какой-то чугунной и потянула за собой на дно нашего растерявшегося героя. Достигнув илистого мягкого дна, Серёжа резко оттолкнулся от него правой, здоровой ногой, вынырнул из воды, лихорадочно глотнул сколько успел воздуха... и снова пошёл на дно. Так повторилось несколько раз, при этом мысль его работала в голове как разъярённый отбойный молоток: «Что делать? Кричать «Спасите...»? Да все же подумают, что он шутит и только посмеются. Он же приплыл с другого берега! Все будут смеяться, а он – утонет! Нет, лучше молчать и умереть достойно, в борьбе! Кричать не стану, что будет, то и будет». – Так решил теряющий последние свои силёнки Серёжа.
Народ действительно думал, что Серёжа просто веселит их своими безумными ныряниями под воду! Все сидели и с любопытством наблюдали, как гибнет у них на глазах герой нашего рассказа!
Какое счастье, что на берегу находился и Серёжин отец! Только он понял всё, бросился в воду, помог сыну выбраться на берег. Потом крутанул пальцы его левой ноги, сделал ещё несколько массирующих движений, и Серёжа, только слегка прихрамывая, пошёл к своему костру, где уже мирно посиживали обедавшие мама и сестра. Мама спросила только:
– А что у тебя с ногой?
– Так, ничего. О камень слегка задел.
И всё. Так никто, кроме отца и не догадался, что пловец Серёжа прямо у них на глазах находился на краю гибели. С тех самых пор и постановил наш озёроплаватель никогда никого не просить о помощи, во всём ввериться своей судьбе и надеяться только на собственные силы (Тем более, что его спаситель доживал уже свои последние годы в этом чудесном заповедном мире).
Кроме Кисегачей, Ильменя, Миассово, Сунукулей, Карасей в округе было ещё множество других, более мелких и скрытых от постороннего глаза озерков и болотин. Почти все они буквально кишели от обилия разнообразной пресноводной рыбы. Озёрца эти носили самые неприхотливые названия типа: Чёрненькое, Вшивенькое и т.п. Ловить рыбёшку можно было и на хлеб, и на тесто, и на мотыля, и на червя, и на блесну. Клевала рыба на всё и везде безотказно. На болотистых озёрцах особенно был удачный клёв... Комары только жрали рыбацкие щёки... ужас просто! (Вы, уважаемые читатели, даже не подходите к таким болотистым озерцам... мало ли что... пропадали люди).
Однажды Серёжа таскал карасей на одном из таких озёр. Ему показалось даже, что рыба хватает за крючок, когда тот ещё висит в воздухе. Славная была рыбалка! Кстати, караси попадались в разных болотцах разных оттенков: были и белые, и жёлтые, и красные, и даже какие-то фиолетовые, почти чёрные. Но все были одинаково вкусными.
Ловить рыбу удочкой – это, конечно, честно и по-спортивному, но сугубо занятой Серёжа предпочитал другие виды рыбалки. Он садился за руль мотоцикла, объезжал рыбные прикормленные места, проверял свои хорошо замаскированные сети и мёрды, набивал отборной рыбой (мелочь сбрасывал обратно в воду) кожаные мешки и триумфально возвращался с богатым уловом домой. Были в этих мешках щуки, окуни, чебаки, лини, ерши, карпы, караси, раки... а ведь это всё, в сущности, деликатесная еда. Кушайте на здоровье!
